Солнце восходит на востоке

***

      В комнате царила мёртвая тишина. Если бы в ней находился кто-то третий, этот кто-то мог бы прочувствовать весь контраст звуков, запахов и температуры воздуха своей кожей. Тонкие пальцы вонзались в кожу на коленях, выкручивая и царапая, оставляя болезненно ноющие бардовые следы. Из-за этого нежный мех осыпался с колен клочками. На месте мягкой шерсти стали появляться заметные проплешины, что вынудило Энджела носить длинные чёрные чулки. С одной стороны, это выглядело крайне сексуально, придавая его образу пошлости и обворожительно-сладкой распущенности, а с другой — работало как маскировка телесных недостатков.       Нервозность и апатия с каждым днём становились всё более давящими и тяжёлыми. Ситуация с вазой, казалось бы, такая пустяковая, ничего не значащая ерунда. Для Даста это вовсе не должно иметь никакого значения. Тогда почему же любитель хаоса, разрухи, шума и адреналина готов утопить себя в омуте негативных эмоций только из-за одной разбитой семейной реликвии? Его самого время от времени терзал этот вопрос, но, покопавшись в себе, он осознал, что не в силах отыскать должного ответа. Возвращаться к гнетущим мыслям не было никакого смысла. Не было смысла тешить себя иллюзиями: в случившемся, кроме него, не было виноватых. И хоть со дня инцидента прошло достаточно времени, но легче отчего-от совсем не становилось. Поднявшись на локтях, Энджел потянулся к прикроватной тумбочке и с трудом дёрнул на себя третий ящик. Внутри что-то гулко загремело, заскрипело и зашелестело, давая понять, что изобилие разнообразного мусора в таком маленьком ящичке явно лишнее и от него пора избавиться. Среди непонятного хлама, фантиков, коробочек из-под парфюма и косметики лежала белая таблетница. Она не отличалась каким-то особым рисунком или выдающимися узорами, чем обычно могли похвастаться практически все безделушки Энджи, такого неравнодушного к любым ярким вещам; напротив, она выглядела, как самая обычная коробочка. Но, разглядев её потёртые края и явные царапины, можно было понять, что пользовались ею если не регулярно, то очень часто. Трясущимися пальцами Энджел открыл крышку и начал перебирать все лекарства, находящиеся в таблетнице. Движения получались рваными и слишком дёргаными, что ещё больше выводило из себя. — Чёртов феназепам… — пробубнил Энджел, пытаясь найти хотя бы одну таблетку, которая ему сейчас так необходима. Нащупав нужную, Даст закинул её в рот, без воды с трудом протолкнув горьковатое лекарство в горло. Энджел медленно лёг спиной на кровать, раскидывая руки в стороны. Чувства начинали постепенно притупляться: сначала немного пугало, но со временем не осталось ничего, кроме оглушительно-тягучего спокойствия. Словно он находился в огромном пузыре, за пределами которого звучал еле слышный смех и разговоры демонов, раздаваясь в голове гулким эхо. Крайне редко доводилось наяву ощущать такую лёгкость в теле. По венам горячими мягкими волнами растекалось удовольствие и умиротворение. Препарат делал своё дело, и актёру с каждой секундой становилось всё легче и легче. В затуманенной голове скопом мелькали обнадёживающие фразы, по типу: «Всё будет хорошо, Энджел» или «Тебе сейчас станет легче». Как бы ему хотелось, чтобы всё действительно стало проще во мгновение ока, прямо здесь и сейчас. Чем больше он думал о маловероятном, но обнадёживающем будущем, тем дальше и глубже он убегал от реального настоящего…

***

      Время тянулось мучительно медленно. Из окна дул прохладный ветерок, а тихое тиканье часов, что должно убаюкивать, нависало над головой жандармом. Ранним утром Энджел не хотел знать, который сейчас час, какой день недели. Его не волновало то, что происходит за пределами этой спальни, не говоря уже обо всём Адовом пекле. Когда Наггетс, утомлённый чувством голода ещё с середины ночи, тихо хрюкнул возле кровати, обращая на себя внимание хозяина, Энджел заторможенно что-то промычал в ответ на мольбы питомца и отвернулся лицом к окну, от чего сразу же зажмурился. Кровавый свет восходящего солнца обжёг глаза своими тёплыми лучами. С тех пор, как актёру поставили диагноз «Чёрная меланхолия», он ещё больше возненавидел ту звезду, что освещает всю поверхность Преисподней. И сколько бы ему не говорили, что Солнце — это красиво, он будет относится к нему также, как и к Раю — с нестерпимой ненавистью и злобой.       В приятную убаюкивающую тишину бесцеремонно вторгся один, но очень чёткий стук тоненьких пальцев о лакированную поверхность двери. Энджел даже и не торопился спрашивать, кто такой добрый решил его навестить с утра пораньше. Не торопился бы и дальше, если бы в комнату резко не вошли. — А, ой, прости, — незнакомая девушка растерялась, когда увидела Даста, лежащего на постели. — я подумала, что дверь закрыта, а за ручку дёрнула по привычке. — тихий смущённый голосок оправдывал скромный внешний вид юной леди: волнистые цветом пшеницы волосы, кружевное платье с манжетами на длинных рукавах и милые ботинки с необычной шнуровкой, напоминающие плетение маленьких корзинок для продуктов. Девчушка начала накручивать тонкий светлый локон на палец, отводя взгляд куда-то в сторону. — Всё хорошо, сладкая, — Энджел с трудом приподнялся на постели. Белая рубашка на нём была расстегнута на одну пуговицу, но она, что удивительно, не выглядела помятой. Эту вещицу он как-то раз за гроши купил на распродаже и, кстати говоря, был приятно удивлён качеством синтетической ткани. Стиралась хорошо, форму не потеряла за столько лет и практически не мялась, — но стоит быть осторожней, когда открываешь чужие двери. Кто знает, что тебя за ними ждёт. — в ответ незнакомка неловко улыбнулась и пожала плечами, а Энджи, как ни в чём не бывало, весело спросил: — Ты новый постоялец? — Не совсем, я… — девочка было хотела продолжить, но в коридоре послышался топот и взволнованный голосок Чарли. — Ох, Амели! — Шарлотта замедлила шаг в паре метрах от комнаты Энджела. Отдышавшись, она подошла к ней и положила ладонь на плечо. — Второй этаж для постояльцев. Нам на третий. — Этаж для персонала? — Энджел едва не подскочил с кровати. — Кем, позволь узнать, работает эта леди? — Амели Робер, охранник и садовод. Буду рада прислуживать вам! На какой-то миг ему показалось, что таблетки всё ещё действуют и перед ним сейчас очередная галлюцинация, но нет. Чарли и новая работница были вполне материальными. — Вы...кхм, простите, — Энджи прочистил горло и встал с постели, — садовод и охранник? Амели растерянно захлопала длинными ресницами, но вовремя взяла себя в руки и уверенно кивнула: — Да! Знаете, я очень рада здесь работать и, будьте уверены, выложусь наполную! — она приятно улыбнулась. — Огромное спасибо мистеру Аластору за то, что порекомендовал меня хозяйке отеля. Энджел неверяще изогнул бровь, затем скосил взгляд на Чарли и спросил уже у неё: — Её Ал сюда устроил? Серьёзно? — Ну да, — кивнула в ответ принцесса. — Я просила его подыскать порядочного и ответственного работника. По моему, он справился с задачей на отлично, не находишь? — Посмотрим, — скептически хмыкнул собеседник, решив, что ещё не время вешать ярлыки. Нечасто встретишь хрупкую девушку, готовую работать охранником. Подобное больше подходит крупным и сильным демонам, вспомнить хотя бы тех амбалов, что стоят у входа в студию взрослого кино. А, впрочем, с каких пор в Аду окружение судят по внешней оболочке? По Вэгги тоже не скажешь, что она без труда свернёт шею любому, кто обидит Чарли. И потом, сколько угроз из её уст пришлось выслушать лично ему! К слову, вполне воплотимых в реальность. Так что, дав себе мысленный подзатыльник за слишком явный сексизм, Энджел, выпроводив девушек, начал приводить себя в порядок. Расчёсывая беспорядочно лежащие волосы, он думал о всякой ерунде, пока истошный визг из-под стола не заставил дёрнуться и выронить из рук расчёску. Снизу вверх на него смотрели два угольно-чёрных грустных глаза поросёнка. Ох, он опять забыл его покормить.