В СССР секса не было!

☆☆☆

Ранетки — О тебе       Больше всего на свете Джемина раздражал только один человек. Он был, как маленькие жучки и паучки, ползающие по коже летом, как комочки в манной каше и пенка на тёплом молоке, которое омега пил каждый вечер перед сном, как детальки конструктора, попадающие под ноги, как маленькая царапинка, которая щипит от любого прикосновения. И ещё больше его раздражало то, что это был не просто альфа, которого он увидел один раз в жизни, и даже не обычный соседский парень-задира. Это был Со Джено, с которым ему приходилось видеться постоянно: в детском саду, на площадке у дома, на совместных ужинах, на всех праздниках и выходных. И от этого день уже шёл насмарку. Маленький Джемин не мог избежать этих встреч, ведь их родители были лучшими друзьями и проводили слишком много времени вместе. Джемин абсолютно не подходил под общепризнанные стандарты о прекрасном поле: хулиганистый, вредный, шумный, сильный и слишком самостоятельный непоседа. А этот Джено так доставал его каждым своим действием, так раздражал своей беззубой улыбкой, что от природной миловидности омеги и вовсе не оставалось ни следа. Выводил из себя своим спокойствием, вежливостью, послушанием. Джемин терпеть не мог эту всю вычурную правильность. Жаль только, что запах крепкого кофе безумно нравился омеге. И кто выбирал дать такому противному мальчику настолько восхитительный аромат? Он и так и сяк его дразнил, и игрушки в песочнице отбирал, чтобы привлечь внимание, а альфе хоть бы хны… Хоть раз бы ответил ему обидно, но нет. Он только обижено поджимал пухлые губки и надувшись уходил к родителям, оставляя омегу одного, чтобы не начинать ссору. Вскоре Джемин и сам обиделся на него. Пока брат и сестра с удовольствием играли с Джено, он сидел в другой комнате, избегал его в детском саду, игнорировал все шажки альфы к примирению, хоть он и не понимал что сделал не так. Да и сам Джемин, кроме «раздражает и всё», не смог бы объяснить. Но в положенные шесть лет они мало того, что пошли в один класс, так их ещё и посадили за одну парту, а после нескольких замечаний и вызовов родителей в школу за плохое поведение, омеге пришлось немного утихомирить свой пыл. Между ними летали искры напряжения, но они не разговаривали друг с другом. До одного майского дня 1993 года.       На дворе в самом разгаре была весна. Люди, уставшие от сильных морозов, наконец могли выйти из зимней спячки и насладиться тёплой погодой. Улицы были украшены зеленью и цветами фруктовых деревьев. Там, где ещё недавно лежал толстый слой льда, на котором любили кататься дети зимой, пробивалась сочная трава. В воздухе витал неописуемый аромат с нотками свежести после дождя, чистого воздуха, листвы и цветов.       Джено наслаждался такой погодой, неспешно возвращаясь домой с музыкальной школы. В одной руке мальчика был портфель, а в другой футляр со скрипкой, которая перетягивала его тонкое тело от тяжести на одну сторону. Оглядываясь по сторонам, он наконец заметил свой дом. Ещё немного и он сбросит с себя весь груз, даже мог бы успеть на просмотр любимых мультиков в компании овсяного печенья, которое они испекли с папой, и маленького белоснежного мышонка Сахарка. Но, когда он проходил мимо соседнего дома, он услышал громкие возгласы. Что-то происходило за исписанными гаражами, и он уже хотел поскорее уйти, пока не услышал знакомый голос. Джено не мог спутать его. Он был особенным. Поэтому, ещё минуту сомневаясь в своих силах и адекватности, он прислушался к сердцу, игнорируя разум, и побежал на очередной громкий вскрик. За гаражом он увидел небольшую компанию местных хулиганов, которые были старше их на несколько лет. Повернув голову, он заметил вжавшегося в железную дверь Джемина, который воинствующе обнимал небольшую корягу, видимо, в целях самозащиты. Могло показаться, что он совершенно не боялся троих альф, которые были выше и сильнее его, но Джено всё же уловил в его взгляде лёгкую тень страха. — Ты тут что забыл, иди отсюда, — раздалось грубое с противоположной стороны. Задиры были распалены, и Джено даже думать не хотел, что может произойти дальше. Он и сам не понимал, что тут делает и как может помочь омеге в случае чего — невысокий худенький третьеклассник, который, не то что в драках не участвовал, а и не видел их никогда. — А вы чего маленьких омег обижаете? Что он вам сделал? — Джено убрал портфель в другую руку и задвинул испуганного мальчишку себе за спину так, что одни глаза из-за плеча выглядывали. — Мы просто решили пообщаться, как друзья, — скрестил руки один из мальчишек и ухмыльнулся, но Джено услышал, как сзади прошептали: «Сейчас бежим.» и уже громче: — Научитесь сначала отличать слова «дружба» и «запугивание», — Джемин схватил альфу за свободную руку, и они мигом убежали, чтобы их не успели догнать. Сзади слышался приближающийся топот, и омега, крепче сжав их ладони, маневрировал между гаражами, густыми кустарниками и развешенным бельём, пока они совсем не оторвались, подбегая к подъезду Джено. Альфа еле держал тяжёлый инструмент, взбегая на ступеньки, но на мгновение почувствовал, как чужая рука дёрнулась. Джено схватил его крепче, но, не удержав равновесие, омега упал на ступеньки, издавая лишь тихое шипение. Он быстро встал, не показывая вида, и они забежали в подъезд, закрывая входную дверь, тем самым спасая себя от разборок. — Всё в порядке? — обеспокоенно спросил альфа, осматривая разодранные до крови коленки и ладошку, которую Джемин старательно прятал за спину. Он был совсем не плаксой, поэтому меньше всего ему хотелось показаться перед альфой слабым. Но тот всё-равно понял, чувствовал его подавленное состояние. — Не расстраивайся, Джемини. Отец должен уже вернуться с работы, и он поможет полечить ранки. Идём домой. — …И тогда мы забежали в подъезд. Вот, — Джено на одном дыхании рассказал отцу о произошедшем буквально пару минут назад, пока старший альфа обрабатывал ладонь и коленки Джемина. Омега мужественно терпел неприятные щипания, закусывая нижнюю губу. Он ведь сильный и уже совсем взрослый, чтобы из-за такой ерунды плакать. — Вы большие молодцы, ребята, я горжусь вами. А завтра я схожу к родителям тех парней и расскажу им, что позволяют их отпрыски, — пренебрежительно кинул Джонни, аккуратно наклеивая последний пластырь на ранку. Ему порядком надоело видеть детей в таком разбитом состоянии из-за этих хулиганов, ведь это уже было не впервые. Пару раз сын возвращался с синяками и старший учил Джено, как постоять за себя, не вмешиваясь в детские разборки, но ситуация всё больше накалялась, оттого было бы неплохо объяснить мальцам и их родителям нормы поведения и границы дозволенного. — Пап, а что у тебя было интересного на работе? — Джено схватил с красивой вазочки пару пряников и протянул один Джемину, который смущённо принял его. — Ничего такого, золотце. В клинике сегодня было спокойно. Несколько консультаций, один больной зуб у щенка и раненое крыло птички. — И теперь они здоровы? — Джено любил заслушиваться рассказами отца о работе ветеринаром, каждый вечер спрашивая о произошедшем за день, а потом с гордостью рассказывая друзьям, что его отец спасает животных. — Конечно, куда они денутся, — Джонни с широкой улыбкой встал с кухонной табуретки и нежно потрепал детей по взъерошенным макушкам. — А я тоже хочу стать врачом, — внезапно сказал Джемин и вжал голову в шею от того, как альфы одновременно повернулись к нему. — Ух ты! А каким? — встрепенулся Джено и облокотился локтями о стол, чтобы быть ближе к своему гостю. — Может быть педиатром? Мне кажется, что это интересно, — кивнул сам себе Джемин, вспоминая недавний поход к врачу из-за ветрянки и то как ему понравилось наблюдать за ним. Тогда он пролежал дома целых две недели в зелёный горошек по всему телу, расспрашивая пап об этой профессии — врача. Не выдержав постоянных вопросов сына, Чанёлю пришлось сходить в библиотеку, где он взял несколько книг и энциклопедий по этой теме на простом и понятном для детей языке. И каждый вечер после работы он понемногу читал их, увлекая этим омегу ещё больше. Даже Лукасу и Юне было интересно, хоть они совсем не понимали внезапного рвения брата к этой нелёгкой профессии. Джемину казалось, что быть врачом — это невероятно интересная и благородная работа. Помогать людям быть здоровыми и спасать их жизни — даже звучит красиво. И теперь он мечтал — когда же через несколько лет сможет изучать биологию в школе, а позже надеть белый халат самому. — Это очень похвально, я верю, что у тебя всё получится. И, если что, ты всегда можешь обратиться ко мне за советом, — Джонни одобряюще улыбнулся, вселяя в омегу ещё большую уверенность, ведь это ему сказал не кто попало, а хороший друг и настоящий врач, который уже добился чего-то в сфере медицины. — Идите пока поиграйте, а твоих родителей, Дже, я предупрежу, что ты у нас.       На улице уже смеркалось, а из гостиной квартиры Со слышались весёлая мелодия из телевизора и шорох в клетке мышонка Сахарка. Пока Джонни готовил ужин и говорил с кем-то по телефону, дети смотрели разные программы, мультики и сериалы, которые только могли найти, щёлкая немногочисленные каналы. Джемин закутал себя и Джено в плед и лёг к нему на плечо, даже не задумываясь почему так быстро сблизился с ним, хотя ещё недавно его колотило от раздражения даже при разговоре о нём. — Джено, — прошептал омега, не отрывая взгляд от экрана телевизора. — Мм? — он сонно поморгал и потёр ладонями глазки, чтобы сфокусировать взгляд. С омегой было уютно и приятно отдыхать, наслаждаясь сладким медовым запахом. Он не мог объяснить то, что чувствовал, но ему хотелось крепко обнять и уснуть, не беспокоясь о кошмарах, потому что рядом с омегой он чувствовал себя как никогда спокойно. И сейчас больше всего ему было обидно, что столько времени они потратили на вражду, хотя могли бы дружить с самого начала. — Я хотел тебя спросить… Почему ты мне помог? — Джемин перевёл взгляд полный заинтересованности на альфу, оказываясь слишком близко к его лицу. На щеках Джено мгновенно вспыхнул румянец, и он поспешил отвести взгляд в другую сторону. — Потому что… Я не мог оставить тебя в опасности. Тогда бы я был не альфой, а подлым трусом. — Но я же не заслужил этого, — тяжело вздохнул Джемин, тоскливо опуская взгляд в пол. — Что ты такое говоришь?! — Это правда. Я вёл себя плохо и не достоин, чтобы ты мне помогал. Я тебя обижал. Помнишь, как я испачкал твои волосы пластилином? Мы тогда лепили разноцветных овечек на трудах, — Джено с недоумением кивнул, отдалённо вспоминая эту ситуацию. — Я специально это сделал. — Что? Но зачем? Мне пришлось тогда состричь почти все волосы, чтобы избавиться от него! — Я не знаю, у тебя получилось лучше, и ещё ты общался с Лукасом и Юной, а со мной они не так общались. И…наверное, я завидовал. И когда подножки тебе ставил, и когда испачкал тебя мукой, и когда игрушки забирал. Прости меня, — Джемин печально скрутился в калачик и закрыл лицо, вспоминая все пакости, которые делал альфе раньше, потому что… Да даже без повода, просто делал и теперь так сильно жалел об этом. И сейчас он совсем не понимал, зачем Джено помог ему. Он бы на его месте сделал вид, что ничего не заметил, и ушёл домой. А теперь он чувствовал невероятный стыд. — Ну ты чего, — улыбнулся мальчик, стараясь открыть ладони омеги, чтоб увидеть его лицо. — Всё хорошо, я не обижаюсь на тебя. И вообще, знаешь, что ты невероятно сильный? — Джемин обескураженно помотал головой, наблюдая за улыбающимся альфой. — Потому что, чтобы признать свои ошибки, нужна огромная сила. — Спасибо, — смущённо пробормотал Джемин и, немного подумав, быстро клюнул альфу в щёчку. И пока Джено не успел до конца осмыслить произошедшее, в квартире прозвучал звонок. Дети выбежали в прихожую, где уже общались Джонни и Чанёль. Омега запрыгнул на руки к отцу, обнимая того за шею, пока мужчина нежно обнимал его, продолжая разговор с другом. — Я приготовил ужин, оставайтесь, покормлю вас, — Джонни поправил чёлку, которая спала ему на глаза и почувствовал, как его за талию обвили маленькие ручки сына, который смущённо поздоровавшись, спрятал лицо в его клетчатой рубашке. — Да нет, мы домой пойдём, чтобы Бэкхёни не волновался. Я просто за своим чудо-юдом зашёл, вас он уже, наверное, утомил за пол дня, — Чанёль улыбнулся и нежно похлопал по спине сонного омегу. — Неправда, я хорошо себя вёл, — надул губы Джемин. — Охотно верю. Ты ведь не можешь хоть на день не попасть в передрягу или сделать так, чтобы нас не вызвали в школу. — Могу! — обижено засопел Дже куда-то в шею отца. — Правда, Чан, он вёл себя очень хорошо, не ругай его, — улыбаясь, сказал Джонни и омега, оторвавшись от плеча, показал отцу язык мол: «Видишь, а ты на меня наговариваешь», чем вызвал смех у старших альф. — Спасибо Джено, что защитил моего сына. Ты очень сильный и надёжный альфа, — серьёзно сказал Чанёль и протянул для рукопожатия младшему руку, на что он ответил, бросая неуверенный взгляд на взрослых. — А я тоже от них отбивался, — вновь привлёк внимание Джемин, но отец ответил лишь: «Дома ещё поговорим», поглаживая исцарапанную ладошку сына.       С тех пор дети сами начали тянуться друг к другу. И, если раньше главной проблемой родителей было то, как подружить детей, чтобы они перестали ссориться, то теперь главной проблемой стало — как их разлучить хотя бы ненадолго. Джемина будто прорвало — каждый день он спрашивал когда же к ним придёт Джено, а перед сном с нетерпением ждал утра, чтобы увидеть того в школе. Они оставались в гостях на ночёвке и постоянно играли вчетвером во дворе, не расставаясь ни на миг. Играли во многие игры, даже в куклы, когда хотела Юна, прыгали по гаражам и деревьям, собирая ещё недоспевшие плоды. А время шло и оставались дни до нового года, который они, как и каждый прошедший, праздновали вместе.

☆☆☆

Wham! — Last Christmas Декабрь 1993       К новогодним праздникам Джемин относился с особенной любовью. Он ждал каждый год этого времени с таким трепетом и предвкушением, что иногда сам удивлялся этому. Приступал к написанию письма Деду Морозу он ещё в июне, правда желания постоянно менялись, оттого он всё время его переписывал. Неизменно он начинал с небольшого вступления о хорошем поведении, прекрасных оценках и помощи родителям, надеясь, что у старика из холодной сказочной Финляндии…или всё-таки Лапландии… А может и Сибири, там тоже холодно. Впрочем, неважно. Он надеялся, что дедушка так занят, что не успеет проверить правда ли это. Ну не мог он быть паинькой, просто не мог. Хулиганистая душа тянула на подвиги. Потом писал про то, что ему ничего не нужно, лишь бы все его родные были здоровые и счастливые, а брату и сестре принесли такие подарки, о которых они даже мечтать не могли. Но вскоре, когда Лукас съел последнюю конфету, его любимую конфету, между прочим, а Юна случайно испортила его рисунок, пролив на него кружку чая, он переписал письмо, где уже не упоминал их, а попросил у доброго дедушки много любимых конфет, альбом и новые краски, чтобы нарисовать другие шедевры. Конечно, хотелось написать о куче машинок, трансформерах и мягких игрушках, которые пестрили в телевизионных рекламах, но в стране денег не было ни у кого, иногда нечего было есть. Джемин подумал и здраво решил, что в Лапландии, наверняка, тоже кризис (папа сказал, что это именно он), а если все мальчишки и девчонки попросят дорогие подарки, то у Дедушки Мороза просто не хватит денег. И что тогда? Дети останутся без подарков?! Нет, нет, нет, такого омега допустить не мог. Он мстительно поставил точку после благодарности и подумал, что пусть Лукас и Юна ещё скажут спасибо, ведь мог же и написать все их проступки, а писать было что. Вот недавно, когда на улице был холод и слякоть, они играли дома, пока родители были на работе. Бросали они попрыгунчик друг другу, мяча то у них нет. Но в этой истории они были даже рады, что у них только попрыгунчики, а не футбольный мяч, как у Джено. И кидали друг другу они его, а Лукас так бросил, что разбил одну рюмку из любимого сервиза папы, которая аккуратно стояла в серванте. Они убрали осколки в надежде, что Бэкхён этого не заметит. И пока действительно не увидел, но это до первого застолья или до генеральной уборки, которую он устраивает каждый сезон. В один из выходных он включает любимые шлягеры, и они всей семьёй начинают уборку. Но особенно старшему нравилось начищать до блеска свой любимый сервиз. И Джемину вот думалось, что он точно заметит пропажу, но пока это была тайна. И вообще много чего сделали Лукас и Юна, но омега не был ябедой и не собирался их сдавать. Хотя… Нет, точно не собирался.       После написания окончательного варианта письма, они втроём отдавали их отцу, чтобы тот отправил по почте на северный полюс. Следующим этапом было: выпрашивать наконец украсить квартиру к новогодним праздникам. Почему-то родители затягивали этот момент до последнего. Может от лени, или ещё от чего, но дети ежедневно на протяжении месяца умоляли начать украшать дом. За неделю до праздников родители уже соглашались, некуда оттягивать, и ставили небольшую ёлку, наряжали её блестящей мишурой, игрушками, сверкающей звездой на верхушке и гирляндой, которая весело мигала разными цветами и радовала глаз ребятишек.       А ещё Джемину нравились школьные утренники. С учителем на главные календарные праздники они готовили спектакль для родителей. Они много репетировали, с папой шили новогодние костюмы. И вот сейчас был тот самый подготовительный вечер. Джемин задумчиво смотрел в окно, наблюдая за лёгкими снежинками, которые падали на белоснежное покрывало. В комнате звучала популярная мелодия из радио и размеренный стук иголки в швейной машинке, которая делала последние стежки. Юна внимательно следила за папой, который сосредоточился на пошиве наряда для неё. Лукас делал домашнее задание, иногда задумчиво поглядывая на картину над столом «Мишки в лесу». И только Джемин сидел без дела на подоконнике в белом костюмчике и с длинными заячьими ушами, который ему также сшил папа. Бэкхён был совсем не творческим человеком, но шить он очень любил. Да и обстоятельства располагали: сначала хотелось выделиться, модно приодеться, а сейчас и возможности нет найти хоть что-то на прилавках. Послышался последний звук закрепления строчки и нежное: — Померяй, доця, — а через минуту Джемина и самого ласково обняли за плечи. — Чего ты такой грустный, зайчонок? — обернувшись, малыш заметил уставшее, но оттого не менее красивое, лицо папы. И омеге стало его жалко, ведь он весь день был на работе, потом помогал им с домашним заданием, параллельно готовя ужин, и вот ещё и шьёт им на завтра карнавальные костюмы. — Просто задумался, папуль. Спасибо большое, у тебя такие золотые ручки. Пойдём отдохнём? Там должен начаться тот сериал, который ты хотел посмотреть, — Джемин поцеловал папу в щёчку и, спрыгнув с подоконника на мягкий ворсистый ковёр, повёл его к дивану, получая яркую улыбку в ответ. — Всего семь вечера, Дже, он ещё не начался. Но спасибо за заботу, — Бэкхён лёг на диван сгребая сына в объятия. — Эй, а я! — дует губки Лукас и тоже бежит к ним, чтоб залезть сверху, обнимая брата и папу со всей силы. — И нас забыли, — слышится бас у двери, и они оборачиваются к дверному проёму, где стоял Чанёль в усыпанной снежинками куртке и с Юной на руках. Она слезла на пол и покрутившись несколько раз, продемонстрировала сверкающую блестяшками юбку-солнце и кружевную диадему. — Красиво, правда? Я снежинка, — улыбалась девочка, рассматривая себя в зеркале со всех сторон. — Конечно, доченька, очень красиво, — подтвердил Чанёль, наблюдая за восхищением девочки. — Это потому что папочка сделал! — Юна заразительно засмеялась и прыгнула в объятия папы и братьев. — Па, ну ты чего ждёшь? — надула она губки и кивнула, подзывая к себе. — Милая, мне нужно переодеться сначала, я же только с улицы, — Чанёль не успел снять куртку, как его схватили за запястье тонкие пальчики и с силой потянули на себя. Бэкхён улыбнулся и крепко обнял мужа, соскучившись по нему за целый день. Дети также обвили их руками, не обращая внимания на холодную и мокрую курточку отца. Наконец Чанёль отстранился, вспомнив о том, что хотел рассказать семье. — Кстати, сегодня на центральной площади новогодняя ярмарка. Мы договорились через час встретиться с Со. Так что одевайтесь, — дети весело закричали, а Бэкхён оставил быстрый поцелуй на любимых губах. — Вау, Джено, смотри какая огромная ёлка, — округлил глаза Джемин и указал рукой в варежке на наряженную хвойную красавицу. Она сверкала так сильно, что казалось будто её можно увидеть в каждой точке города. И дети не могли отвести от неё взгляд. Людей на площади собралось так много, что не протолкнуться. Дети, взявшись за руки, гусеничкой шли за родителями. Под ногами хрустел снег, а щёчки покрывались морозным румянцем. Походив вдоль палаток и развлечений, они увидели каток. Дети и омеги долго уговаривали Чанёля и Джонни, пока Читтапон просто не пошёл за коньками, ну, а альфам пришлось побороть свой страх льда и пойти за остальными. — Я же футболист, а не хоккеист, — бурчал Джонни, туже зашнуровывая коньки. — Я тебя умоляю, футболист, даже дети катаются и не капризничают, ты то точно научишься, — закатил глаза Читтапон и потащил альфу на лёд, придерживая за руку.       Ночью усилилась вьюга, но домой они возвращались счастливыми и приятно уставшими. У подъезда Паков, когда они хотели прощаться, Юна подбежала к балкону первого этажа и заглянула под него. — Смотрите, тут котёнок мявчит, — округлила глаза девочка. И действительно, остальные тоже услышали жалобное мяуканье. Она аккуратно сгребла котёнка руками и понесла к родителям, не обращая внимания на предостережения Бэкхёна не брать кота. Тот же сжался в маленький комочек на руках девочки, греясь об её белоснежную шубку. — Пап, смотри какой милый. Давай возьмём его к себе, — Юна надула губки и сделала милую мордашку — главное оружие, после чего ей отказать было просто невозможно. Но родители переглянулись, и Чанёль вынес вердикт: — Нет, мы не будем его брать. Мы не знаем есть ли у него болезни. А вдруг у него уже есть хозяева и они будут скучать. — Ну, папочка, посмотри как ему холодно! — поддержал сестру Джемин, гладя длинную чёрную шёрстку. — А если у него есть хозяева, то они развесят объявления о пропаже, — подтвердил Лукас. — Ладно, забирайте. Только при одном условии, — Бэкхён поднял руку вверх, привлекая внимание детей. — Вы берёте за него ответственность, поэтому кормить и убирать будете тоже вы, — ребята часто закивали и рассыпались искренними улыбками и словами благодарности. — Надеюсь хозяева быстро найдутся, — бросил Бэк и потянулся к Читтапону, чтоб обнять на прощание. — Джонни может потом проверить его и сделать все нужные прививки, — улыбнулся таец и сам потянулся, чтоб погладить чёрное облачко. — Пап, а Джено может остаться у нас? А завтра вместе в школу пойдём, — Джемин подбежал к отцу и залез к нему на руки, обнимая за шею. Обычно все вопросы он решал именно с ним, ведь знал, что Чанёль не откажет своему маленькому омеге, а тот, в свою очередь, уговорит мужа. — Хорошо, малыш, вы же не против? — Чанёль обернулся к друзьям и те согласно кивнули. И Бэкхён не смог бы им отказать.

☆☆☆

      Проснувшись утром, Джемин съёжился от холода и закутался в одеяло, как в рулетик. Зиму то он любил, но только из окна своей отапливаемой квартиры. А вот мёрзнуть он совсем не любил. Именно поэтому предпочитал пользоваться несколькими покрывалами и теплейшей пижамой, которые иногда также не помогали мальчику согреться в полной мере. Он долго крутился в коконе из одеял по кровати, стараясь уснуть ещё хоть ненадолго, но сон никак не хотел приходить. Поэтому Джемин окончательно раскрыл глаза и через одну ступеньку слез со второго этажа кровати, приземляясь в шерстяных полосатых носочках на ковровый ворс. Эту кровать сделали своими руками Чанёль и Джонни, когда тройняшки выросли из своей колыбельки. С тех пор братья делили большую двухъярусную кровать из тёмного дерева, а Юна спала на угловом мягком диванчике у противоположной стены. Позже на быльцах кровати появились переводные татуировки от жвачек, которыми дети решили украсить её. Бэкхён тогда очень разозлился из-за порчи мебели, но отмыть не получилось, оттого рисунки остались на своём месте, как память.       Омега приподнялся на носочках и ладошкой протёр запотевшее стекло, заглядывая в окно. Он приоткрыл рот от восхищения, когда увидел как замело улицу за ночь: уровень снега точно был в половину его роста, ветки деревьев гнулись от веса снежинок и сосулек, а по дороге расползалась ледяная корка, блестящая от лучей яркого зимнего солнца. Он весело захлопал в ладоши и прыгнул на кровать, где спали Лукас и Джено, взбивая постель под собой. Маленький чёрненький комочек, которого Бэкхён назвал Бегемотом из-за схожести с литературным героем, мирно спал рядом, но вздрогнул и испуганно засопел от резкого появления мальчика. Джемин полез ластиться к альфам, чтобы быстрее разбудить их, а потом пошёл будить сестру, когда те наконец проснувшись недовольно начали бурчать.       Под ногами хрустел выпавший снег, а в глазах искрилась бескрайняя белоснежная гладь. Дети весело бежали по дороге, оставляя за собой свежие следы от подошвы маленьких ботиночек и санок, на которых Лукас вёз Юну. И пока остальные бежали рядом, перебрасываясь снежками друг с другом, Чанёль и Бэкхён неспешно шли сзади. Альфа придерживал мужа за руку, чтоб тот не покатился по скользкому льду, и предупреждал каждые несколько минут детей быть осторожными. А Бэкхён сонно топал рядом, переваливаясь, как пингвинёнок, с ноги на ногу. Возле школы, когда на пути появляется небольшой пригорок, Лукас с криком везёт сестру вниз и падает в сугроб, разгребая руками так, чтоб получился снежный ангел. Чанёль долго обтрушивает его, пока старший омега сдерживает себя от нецензурных слов, ведь он всё утро наряжал детей на школьный спектакль, не говоря о том, что сам до ночи эти костюмы и шил. Но Лукас беспечно отмахивается, пока Джемин и Джено послушно, чтобы не злить папу, идут с ним за ручку, иногда шепча друг другу что-то милое на ушко, а Юна залезла на руки отца, как всегда, липнув к нему в объятиях.       Уже вечером, после удачного утренника, они приготовили всей семьёй ужин и умостились вместе с котёнком на диване в гостиной для просмотра очередной серии мексиканской мыльной оперы с драматическим сюжетом, за которым наблюдала вся страна. И пусть сначала Бэкхён не понимал такого пристрастия мужа и детей к романтическим проходным сериалам, позже втянулся так, что теперь и сам не меньше ждал продолжения.       Когда уставшие дети сразу же легли спать, Чанёль взял с прикроватной тумбочки роман, зачитываясь им в постели, пока его омега не вышел из душа. Он тихо подкрался к комнате, закутываясь в махровый халат сильнее. — Скучал?       Альфа обернулся к двери, наблюдая сначала за тонкими ножками в пушистых тапочках, а позже поднимаясь взглядом по изящному телу любимого, скрытого под тёплой бежевой тканью. — Ещё как, — Пак обаятельно улыбнулся и проследил за закрытой на замок дверью и каждым неспешным шагом омеги в его сторону. Бэкхён залез в кровать и забрал из рук мужа книгу, откладывая ее в сторону. — Отлипни от своей «Анжелики», лучше обрати внимание на меня, — улыбнулся мужчина и ласково коснулся чужих обветренных губ своими, неспешно углубляя поцелуй. Чанёль потянулся к выключателю, погружая комнату в чернильную темноту, освободил тонкое тело от лишней ткани и припал к нему, с любовью оглаживая бархатную кожу, и наслаждаясь долгожданной близостью.

☆☆☆

Юрий Лоза — Мой плот 6 Мая 1995 — Папочка, смотри, там шарики в форме зверей! — закричала удивлённая Юна, дёргая Чанёля за руку. — Малыш, прости, но мы не можем купить их, — виновато поджал губы альфа, прикидывая в уме примерный золотой ценник на эти шары, но девочка лишь кивнула. — Я понимаю, просто у нас я таких никогда не видела. — Пойдём лучше пройдёмся по набережной. Говорят, что там очень красиво, — мужчина взял дочь за руку, наблюдая за мужем, который шёл рядом, рассказывая Лукасу и Джемину факты про столицу, которые слышал от Свята или читал в книгах. Сегодня был его день рождения и они решили отпраздновать его поездкой в другой город буквально на денёк. Бэкхён часто говорил о том, что хотел бы побывать где-то помимо их городка, особенно в столице. Поэтому Чанёль взял выходной, что было не так сложно, когда ты являешься начальником, и в субботу утром они вместе с детьми отправились в маленькое путешествие по стране. По приезде они посетили несколько знаменитых музеев, в которых мечтал побывать Бэк, в цветущих парках, в метро, прошлись по огромному центру со старинной архитектурой и много фотографировались. Бэкхёну очень понравилось, и для Чанёля, и для детей это было самым главным. Они долго гуляли по вечерней набережной, разглядывая речную гладь, небольшие туристические катера и мосты, заливающиеся в фонарных огнях. Проголодавшись за день, Бэкхён предложил зайти в заведение неподалеку, про которое слышал от знакомых. Они шли, держась за руки, смеялись с очередной шутки Лукаса, пока не остановились на светофоре. Старший омега обернулся, почувствовав пристальный взгляд на себе, и застыл на месте, судорожно сжимая пальцы. — Бэкки, идём, уже зеленый свет, — позвал его альфа, но тот не отреагировал. Бэк стоял неподвижно, пытаясь что-то сказать, но все его попытки прерывались нервным вздохом. Он пристально смотрел на мужчину напротив, который также растерянно не отводил от него взгляд. Бэкхён быстро моргал, смахивая начинающееся слёзы. — Папа… — прошептал Бэкхен и, отпустив руки сыновей, медленно пошёл навстречу к мужчине. Он неуверенно остановился рядом и спустя несколько секунд раздумий припал к его груди, оказываясь в крепких объятиях. — Что происходит? — шепчет Лукас, но никто не может ответить ему, особенно когда оба омеги долго обнимаются, не в силах успокоить рвущиеся наружу слёзы. — Ну всё, всё, — мужчина хлопает Бэкхёна по спине и немного отходит на шаг, пытаясь успокоиться. — Я так соскучился, — на надрыве шепчет омега, не отпуская незнакомца за руку. — Я тоже, Бэкхён. Я думал, что уже никогда не увижу тебя, — получается сказать у мужчины с большими усилиями. Чанёль отметил его приятный голос, и то, что он точно был старше, но выглядел очень молодо для своих лет: модный деловой костюм, черные волосы, уложенные в красивую стрижку, приятные черты лица. — Прости меня, пап, я… — Бэкхён снова всхлипнул. — Я в последнее время много думал о вас и хотел как-то связаться, но… Ты меня опередил, — омега улыбнулся сквозь слёзы, вызывая ответную улыбку напротив. — Больше двенадцати лет, как же ты вырос за это время. — А ты совсем не изменился, — старший погладил его по волосам и отвёл взгляд в сторону удивлённых детей и мужчины. — А кто это с тобой? Познакомишь? — брюнет кивнул в их сторону, и Бэкхён, вытирая остатки влаги с щёк ладонью, повёл его в сторону своей семьи. — Конечно, это мой муж Чанёль и дети — Лукас, Джемин и Юна, — показал на каждого Бэк и те скомкано поздоровались, всё ещё шокированные внезапным появлением мужчины. — Так я уже трижды дедушка, — охнул мужчина, и Бэкхён утвердительно покивал. — А это мой папа — Ким Чунмён. — Приятно познакомиться, может быть пойдём посидим где-нибудь? Думаю нам есть о чём поговорить…       В вареничной, где они решили перекусить, было не много людей, поэтому им удалось занять большой столик у панорамного окна с видом на набережную. Они долго сидели, ожидая заказ, но не могли сказать ни слова. Возможно, потому что не знали с чего начать. Бэкхён вытирал влажные руки об шорты, всеми силами стараясь успокоить своё волнение. Ни сказать, что Чунмён переживал меньше. — Так вы наш дедушка? — решила прервать тишину Юна, разглядывая мужчину напротив. — Получается, что да, — кивнул он и с таким же интересом разглядывал новоявленных внуков. Они были очень красивыми, чертами лица похожие на обоих родителей, взяв от каждого всё самое лучшее. И всё-таки он не мог поверить, что у его ребёнка самого такие взрослые дети. — А кто из вас самый старший? — Я, — самодовольно сказал Лукас. — Они тройняшки, пап, — Бэкхён потрепал сына по шелковистым волосам и принялся помогать официанту раскладывать их заказ. — Тройняшки? И как же ты смог их выносить и родить? — Чунмен неверяще смотрел на сына. Он и не ожидал, что его мальчик окажется таким сильным омегой. Он всегда его недооценивал, оттого и было ещё стыднее. — Было нелегко, и я очень волновался, но всё прошло хорошо. А что ты тут делаешь? — Бэкхён поднял взгляд из-под пушистых ресниц, переставая издеваться над вареником с вишней, который он нервно обмакивал в сметане уже несколько минут. — Приехал как переводчик с шефом для заключения договора с нашим филиалом. А вы живёте тут? — также неуверенно спросил мужчина, всё ещё разглядывая мужа и детей сына. — Мы приехали в столицу впервые, чтобы отпраздновать мой день рождения. — Прости, я забыл. С днём рождения, сынок, — Чунмён взял его за руку, опуская голову вниз. Он чувствовал себя ужасным отцом, не удивительно, что Бэкхён решил сбежать от него подальше. Он долго винил сына в его беспечности и эгоистичности, но теперь осознал в полной мере, что сам виноват в этом. Он никогда не интересовался им, никогда не спрашивал о его мечтах, увлечениях, мыслях. Мужчина был погружён в работу и думал лишь о хорошем образовании для сына, который говорил ему напрямую, что хочет любви и тепла, а он отвечал что? Что это всё глупости, его воспитали так и ничего — вырос же нормальный. Сейчас он мог винить только себя, что сын исчез из его жизни больше чем на десятилетие, получая любовь уже в своей семье. Это было видно, как дети обеспокоенно смотрели на папу из-за его грустного состояния, как муж нежно обнимает его за плечи, одними лишь касаниями стараясь его подбодрить. И всё, что Чунмён может сказать это: — Прости меня. За всё прости. Мы с отцом ужасные родители, и мне очень грустно, что не смог сделать тебя счастливым, что тебе пришлось убежать из родного дома, чтоб наконец обрести любовь, а не постоянные нравоучения от нас. Прости, Хённи, — мужчина говорил сквозь комок в горле, стараясь не смотреть на сына, потому что было действительно стыдно. Но тот лишь сжал его руку крепче. — Ты тоже меня прости. Я должен был как-то связаться с вами и рассказать, что со мной всё хорошо. Вы наверняка волновались, как и я. — Я рад, что у тебя такая большая и дружная семья, ты этого заслужил, мой мальчик, — Чунмён улыбнулся, смаргивая слёзы, и долго смотрел на сына, будто видел его впервые. — Ладно, у меня через несколько часов самолёт. Я был безумно рад вас всех увидеть. Мы обязательно с отцом приедем к вам в гости в ближайшее время, если ты не против… — он неуверенно посмотрел на сына, ожидая его ответа. Бэкхён мог спокойно отказаться, но тот кивнул и растянул губы в искренней улыбке. — Передавай ему привет. Я сейчас напишу наш адрес, будем очень рады вашему приезду. — До свидания, дедушка, мы очень рады с вами познакомиться, — Джемин встал на носочки и обнял мужчину, и остальные последовали за ним. Чанёль пожал ему руку, и Бэкхён тоже неуверенно обвил его руками за пояс и прижался к груди, прошептав: — Я люблю тебя, папа. — Я тоже тебя очень люблю.

☆☆☆

Cigarettes After Sex — Nothing's Gonna Hurt You Baby Июль 1999 — А сколько нам осталось ещё ехать? — в который раз спрашивал Джемин, рассматривая пейзажи полей и лесов за окном. — На минуту меньше, чем минуту назад, Дже, — ответил Чанёль и поправил солнцезащитные очки от палящих лучей. Бэкхён сидел рядом, закинув ноги на панель, и разгадывал судоку в огромном сборнике, который они купили перед поездкой на море месяц назад. Юна и Лукас полулежали у противоположного окна и о чём-то тихо разговаривали, а Джено, сидя посередине, удобно умостился на плече омеги, перебирая его тонкие пальчики в своих. Джемин тяжело вздохнул из-за ответа отца и повернулся, наблюдая за растрёпанной макушкой парня. Он провёл по каштановым прядкам кончиком носа, почувствовав любимый кофейный запах, и незаметно для всех поцеловал куда-то в мочку ушка, получая тёплую улыбку и подмигивание в ответ.       Ни для кого не было секретом, что они любили друг друга. Ещё с того самого момента, когда Джемин пришел домой с заклеенными коленками и весь вечер рассказывал семье о том, какой Джено хороший мальчик, умный, красивый и смелый, а альфа тогда все уши прожужжал папам о невероятном омеге, который ему нравился ещё со времён, когда они ходили в одни ясли. И к своим четырнадцати годам они не сомневались в искренних чувствах и были уверенны, что совсем скоро они поженятся. Они не отлипали друг от друга ни на секунду, как сиамские близнецы. Но, не считая постоянных объятий и прогулок за руку, близости они боялись. Только совсем недавно Джемин переборол свое стеснение и поцеловал альфу в губы. Буквально на несколько секунд, но и это стало небольшим шажком к более взрослым отношениям.       Это произошло ещё в мае перед последним звонком, когда Джемин позвал парня на ночёвку, родители были до поздна на работе, а Лукас и Юна гуляли в центре со своими друзьями. Все омеги класса уже достали Джемина разговорами о фильме «Титаник», и он решил наконец посмотреть его с Джено, взяв кассету у одноклассницы. Романтические сопливые фильмы, он не любил, как и папа, но было интересно хотя бы узнать. На половине фильма они откровенно заскучали. Джемин пошел на кухню и принес две чашки с каркадэ, фрукты и печенье. Он взял хурму, которая сладким соком стекала по его пальцам и губам от каждого укуса. Альфа пытался смотреть в экран, но взгляд каждый раз возвращался на это зрелище и он впервые почувствовал какое-то странное чувство, о котором раньше даже не подозревал. — Джено, — тихо позвал омега и подсел к нему ближе, вытирая полотенцем испачканные руки. — Недавно я говорил с папой… И он сказал, что теперь я взрослый омега, потому что у меня была первая течка. — Так вот почему на прошлой неделе ты не пришёл в школу, — понимающе кивнул Джено и приобнял ластящегося к нему парня. — И как ощущения? — Мне не понравилось, — Джемин скривил лицо, вспоминая эти самые ужасные пять дней. — А ты? — А что я? — Папа рассказал, что у альф тоже есть такое. Гон называется. У тебя был он? — Джемин любопытно покосился на парня, пока тот отводил взгляд от неловкости. — Да, был, — также шёпотом ответил альфа, покрываясь смущённым румянцем. — И…Что ты ко мне чувствуешь? — В смысле? — Ну, может быть теперь я тебе не нравлюсь, как омега… — Я чувствую, что ты самый лучший на свете, по другому и быть не может. Я настроен серьёзно и, поверь, не откажусь от тебя, не надейся, — Джемин продолжал прожигать парня взглядом, а потом припал к его губам быстрым поцелуем. — А теперь давай выключать эту нудятину и лучше посмотрим «Рокки 5», — он достал пульт со стола и принялся закрывать фильм. — Там красивые мужчинки, только не ревнуй, — омега бесстыдно подмигнул и побежал менять кассету.       Приехав на дачу к Чонсу в село Привольное, каждого пристроили к делу. Джемин обожал дедушку и очень любил эти редкие поездки к нему, но в такую погоду так не хотелось работать. Он мечтал лечь с Джено в садовый гамак, есть любимые персики и читать какую-нибудь книгу из дачной большой библиотеки. Но пока Чанёль и Лукас помогали дедушке с огородом, Бэкхён и Юна собирали ягоды для варенья и компотов, им с Джено сунули в руки по широкой кисточке и банку краски для забора. Они старательно елозили по горячему выцветшему металлу жёлтой краской, сгорая от палящего солнца над ними. В воздухе стоял стойкий запах краски, от чего все меньше было желание продолжать. Джено изредка поправлял панамку на омеге и рубашку, сползающую с его плеч, чтобы тот не обгорел. Но через несколько часов, когда практически весь забор был покрашен, Джемин начал откровенно баловаться, мазнув несколько раз кистью в воздухе, и несколько капель попали на майку альфы. — Ах так! — наигранно насупился Джено, сдерживая смех, и принялся драться с ним, будто мушкетёры на шпагах. Джемин принялся убегать вдоль забора, пока не оступился и не опрокинул банку краски. — Аккуратней! — но было поздно, вязкая жидкость всё больше растекалась по асфальту у калитки, и парни застыли на месте от понимания своей провинности. — Ой, нам конец. — Что у вас тут происходит? — вышел из калитки Бэкхён и также завис, глядя на бесформенное жёлтое пятно на асфальте. — Мы случайно, прости, папочка, — виновато опустил голову Джемин, настраиваясь на длинную тираду от старшего, вполне заслуженную, кстати. — Почему я даже не удивлён? — Бэкхён тяжело выдохнул и закатил глаза. — Иди к дедушке, он поможет отмыть руки от краски, — кивнул он в сторону летнего душа у клумбы с ярко-розовыми пионами. — Не ругайте его, пожалуйста, мы оба виноваты. Я попробую оттереть, — Джено сложил руки в умоляющем жесте. — Как же Джемину повезло с альфой, такого оболтуса нужно очень сильно любить, чтобы терпеть все его выходки, ещё и защищать, — покачал головой Бэкхён, смущая альфу сильнее. — Кого же мне напоминает Джемин… — послышался бас со спины, и Чанёль обвил мужа за талию оставив поцелуй на его мягкой щёчке. — Эй, не начинай! — возмутился омега и недовольно ударил мужа по руке, вызывая у того смех.