В СССР секса не было!

☆☆☆

Foreigner — I want to know what love is Oasis — Wonderwall Июнь 2000 — Лукас, вынеси мусор, пожалуйста. У меня уже сил не хватает, — Бэкхён заглянул в комнату, наблюдая за сыном, который что-то увлечённо записывал в тетрадь. Через пару секунд, поставив в написанном точку, он поднял взгляд на уставшего после работы папу и широко улыбнулся. — Конечно. Иди отдохни, ты и так сегодня не присаживался, — брюнет встал со своего любимого стёганого кресла в мелкую полоску и, приобняв улыбающегося омегу, пошёл на кухню. — Ну что, малышня, отлыниваем? — он потрепал брата и сестру по шелковистым волосам, на что они недовольно засопели и синхронно отвлеклись от тетриса, который они уже много дней не выпускали из рук в свободное время. — Двадцать минут, Лукас. Двадцать… — протянула Юна, стряхивая большую руку парня. — Зачем только родители сказали тебе, что ты родился первым? Мы бы не выслушивали это на протяжении пятнадцати лет, — продолжала бурчать она, нажимая кнопки игры. — Эй, как ты со старшими разговариваешь! — Лукас выпил стакан воды и продолжил шутить, наслаждаясь недовольными мордочками младших. Как же он любил поддевать омег, изредка перекидываясь с ними колкими фразочками. Это была своеобразная игра, которая забавляла их троих и раздражала остальных членов семьи из-за постоянных споров. Но Лукас решил прервать очередную порцию препираний, ведь у него были дела поважнее. И это было не огромное желание выкинуть мусор. Он положил небольшой свёрток в карман мастерки, взял заполненный пакет и быстрыми шагами преодолел коридор и лестницу, наконец ощутив тёплый вечерний воздух при открытии входной двери. Заметив одинокую фигуру вдалеке, он облегчённо выдохнул и поторопился выкинуть пакет, пока тот, о котором он думал каждую свободную минуту, не ушёл.       Если бы ему ещё несколько месяцев назад сказали, что он влюбится и будет вести себя, как полной придурок, то он бы точно не поверил и громко рассмеялся, обнажая белоснежные зубы. Он же не Джемин, чтобы сходить с ума из-за любви. Он никогда не обращал внимания на омег, хотя от них в школе не было отбоя, как любили издеваться над ним брат и сестра. Он увлекался более интересными вещами. Например, спорт. Ничем не хуже, чем эта ваша любовь. Лукас с детства занимался и борьбой, и атлетикой, и плаваньем, и немного в футбол с альфами во дворе играл, а зимой в хоккей. Также он увлекался готовкой, переняв у отца это хобби. Ещё давно он воспринял буквально услышанную фразу Чанёля: «Альфа не может не уметь готовить, он должен радовать своих родных вкусной едой.» И теперь действительно часто готовит для семьи новые рецепты, хотя он и не кулинар, скорее любитель.       Но вот, прошло время, и он торопится к одиноко-стоящей лавочке около гаражей под тенью старой и кривоватой кроны абрикосы. Над крышей родной пятиэтажки по небу разливаются пастельные краски, вырисовывая пока ещё еле видные созвездия. Сквозь ветви деревьев видны тени пролетающих маленьких летучих мышей, просыпающихся ближе к вечерним сумеркам. Лукас медленно подошёл к скамейке и присел на другой край. И пусть омега его заметил ещё давно, продолжил скользить взглядом по желтоватым страницам книги, которую он держал в своих утончённых руках.       С Чону альфа познакомился лет в девять, когда тот переехал в соседний подъезд их дома. Мальчик жил с бабушкой, был очень застенчивым и никогда не играл с соседскими ребятами. И только потом Лукас понял причину того, что тот избегал всех разговоров и расспросов, — омега был немым. Он учился в обычной школе, не хуже своих сверстников, читал и играл на пианино, но на непоседливых тройняшек внимания не обращал, как бы они не пытались стать его друзьями. И после многих неудачных попыток подружиться, альфа перестал пытаться и совсем забыл про странного омегу. «Не хочет дружить, ну и мне не сильно хотелось!» — подумал тогда маленький Лукас и продолжил общаться только с небольшой компанией ребят из их двора.       Но всё изменилось несколько месяцев назад. Возвращаясь поздно вечером домой, он только успел нажать кодовый замок на двери подъезда, когда услышал отдалённую мелодию. И то, как кто-то перебирал клавиши, превращая ноты в нежную чувственную песню, так тронуло сердце альфы, что он стал всё чаще вслушиваться из окна своей комнаты не играет ли там Чону. И он играл каждый вечер, всё сильнее влюбляя своего преданного поклонника сначала в музыку, а потом и в себя. — У этого мальчишки совсем нет совести в такое время играть! Уснуть невозможно… — причитала одна из старушек, сидя на лавочке у подъезда. Лукас ждал опаздывающего Джено, но невольно прислушался, понимая о ком зашёл разговор. — Но красиво же играет, — улыбнулась другая, поглаживая шёрстку ластившегося к ней дворового кота. — И потом, мальчик и так сильно настрадался. Недавно бабушку похоронил, оставшись полным сиротой в восемнадцать. Ох, даже не знаю чем ему помочь, такой мальчик хороший. На что ему такое испытание? — она грустно помотала головой и продолжила разговор, пока Лукас не мог даже сделать вздох, прибывая в оцепенении. Тот немой омега, который всегда улыбается всем при встрече, который подкармливает бездомных животных и часто помогает старшим и детям, который играет такую чудесную музыку, на самом деле так одинок. Лукас, имея родителей, дедушек, брата с сестрой и нескольких близких друзей, даже приблизительно не мог представить, что может чувствовать человек, потерявший всех своих близких в таком раннем возрасте, при этом не имея возможности общаться с окружающими. Один в огромном мире. В тот вечер Лукас отменил прогулку, полностью погрузившись в себя. И никто не мог понять такого странного поведения альфы, ведь он всегда отличался неиссякаемым оптимизмом.       С тех пор Лукас стал чаще приглядываться к парню, заметив, как тот повзрослел и похорошел со времён их первого знакомства. Но ему совершенно не нравилось, что теперь под маской отрешённости было не видно его красивой улыбки. И сколько бы альфа не пытался убедить себя, что он совершенно не заинтересован в том парне, он всё чаще ловил себя на мысли, что всегда выглядывает омегу, как только выходит на улицу, смотрит на его балкон в надежде увидеть хотя бы на долю секунды, пока тот поливает свои многочисленные кактусы или, укутавшись в пушистый плед, пьёт горячий напиток, рассматривая с четвёртого этажа вид на город и алый закат.       И Лукас окончательно для себя решил — если он не сможет добиться от омеги ответных чувств, он очень постарается стать для него хотя бы близким другом, на которого он сможет положиться. Потому что от того, как тот каждый вечер после работы одиноко сидел на лавочке, у альфы разрывалось сердце и он не хотел больше видеть грусти на лице этого парня. Да, у него тяжёлый период, но Лукас был уверен, что сможет помочь ему забыть об этом, вернув в его жизнь счастье.       Но сам Чону либо не понимал этого, либо хорошо притворялся. Альфа каждый вечер садился рядом под абрикосой, пока тот читал книгу и слушал музыку на стареньком плеере. И Лукас, конечно, пытался начать разговор, наплевав на отсутствие опыта общения с противоположным полом, но Чону не старался поддержать монологи Лукаса, изредка кивая, заинтересовано разглядывая альфу напротив. Так и на внезапное: «Можно ли я буду твоим другом?», он ответил кивком… и снова уткнулся в книгу. Лукас не жаловался, находиться рядом с ним он считал уже огромным удовольствием. Разглядывать его миловидные черты лица, каждую родинку, морковные прядки в лёгком беспорядке, стройное подтянутое тело, скрытое футболкой, джинсами и тёплым вязаным кардиганом. Ощущать его, пусть странный и не типичный для омег, но такой уютный аромат свеч, мяты и сливочного крема, напоминающие альфе булочную отца, в которую часто ходил сам омега. К тому же, как казалось Лукасу, он неплохо подходит к его собственному запаху костра с нотками жжёной карамели.       Вот и сейчас Лукас изредка наблюдал за омегой, но вспомнил о свёртке в кармане и принялся его доставать, напугав резкостью движений Чону. Он достал из одного уха омеги наушник, что недоумённо смотрел на него красивыми глазами-пуговками, и вставил себе в ухо. Будто не удивившись, что в динамике звучал на большой громкости «Prodigy», он всё-таки развернул свёрток и протянул Чону. — Угощайся, я сам готовил для тебя, — омега неуверенно посмотрел на парня и взял одно печенье, откусывая небольшой кусочек, а вскоре прикрыл глаза от наслаждения, делая второй укус. — Вкусно? — альфа смотрел с неприкрытой нежностью, радуясь, что смог угодить тому, ради кого старался весь вечер, параллельно выслушивая насмешки от Джемина и Юны. Это было не зря, ведь сейчас он видит живые глаза любимого омеги и ради этого он готов был сделать всё что угодно. Чону смущённо покивал, и брюнет поспешил протянуть ему остальные печенья. — Бери все, если нравится, — Чону отрицательно помахал руками, мол «я ни на что не претендую». Но Лукас был непоколебим. — Держи, я не люблю сладкое, для тебя же готовил, — омега покрылся румянцем, но печенье взял. А, когда Лукас провёл его к подъезду, отправился к себе, разрываясь от счастья. Ведь только что Чону обнял его и одними лишь губами сказал: «Спасибо».

☆☆☆

Пицца — Оружие       Ночью Лукас не мог уснуть, сколько бы не крутился. Настенные часы показывали первый час ночи. По поскрипывающим деревянным половицам он решил тихо подкрасться на кухню, пока омеги видели уже десятый сон. Чего точно не мог понять альфа, так это Джемина, который укутывался с макушкой в зимнее тёплое одеяло, и ему всё равно было холодно, пока Лукас мучился от жары под тоненькой простынкой, а иногда вовсе без неё. Юне было всё равно — она любовно обнимала подушку и могла похвастаться очень крепким сном, поэтому пропускала все споры братьев из-за открытой форточки по ночам. Лукас взял плед и накрыл сопящего брата на втором этаже их общей кровати, а после поправил сползающее одеяло с бабочками сестры, чтобы та не замёрзла. У неё в ногах калачиком спал Бегемот, и Лукас не удержался от возможности провести по мягкой угольной шёрстке. Всё ещё сонно пошатываясь он пошёл на кухню, где горел приглушённый свет. За столом он увидел отца, который спокойно перелистывал страницы книги, глазами пробегая по печатным буквам, и пил горячий чай из любимой кружки, подаренной мужем на какой-то календарный праздник. Пар рассеивался в воздухе, а спокойствие прерывало стрекотание сверчков с улицы. В квартире витало множество вкусных природных ароматов всех членов семьи, которые заполняли лёгкие приятным чувством уюта. Кислинка цитрусовых отца и душистых сладких булочек папы, букет медовых пирожных Джемина, который давно соединился с крепким ароматом кофе его альфы, запах топлёного молока Юны и слабого костра и карамели Лукаса. И сам Чанёль выглядел очень уютно в объёмных спортивных шортах и майке, с чашкой, наполненной зелёным чаем, в небольшой светлой кухне с ореховыми тумбочками, кружевными занавесками и цветами на подоконнике, которые выращивал старший омега. — Привет, почему не спишь? — пробормотал Лукас, привлекая внимание старшего, и отодвинул для себя стул рядом с отцом. — Привет, решил дочитать последнюю главу, — Чанёль отвлёкся от книги и внимательно посмотрел на задумчивого сына. — А ты чего такой расстроенный? — старший нежно улыбнулся и взлохматил шоколадные прядки сына, вызывая у того такую же тёплую улыбку. — Я не расстроенный… Просто не спится, вот и всё, — так же тихо, как и отец, протянул Лукас, чтоб не разбудить своим недавно прорезавшимся басом омег. Он опустил, такую тяжёлую от обилия мыслей, голову на ладони и подвинул сползшую скатерть, только чтобы уйти от изучающего взгляда старшего альфы. — И что же тебя так мучает? Неужели тот милый рыжий сосед? — Лукас вздрогнул и от удивления сильнее округлил глаза. — Откуда ты знаешь? — Лу… — мужчина хрипло засмеялся и погладил сына по шее. — Я замечаю больше, чем ты думаешь, — и парень уже не мог ничего ответить, продолжая погружаться в свои мысли, пока тихий голос отца снова не прервал его. — Я тебе подогрел молоко, оно поможет тебе уснуть, — мужчина присел обратно, протягивая заполненный почти до краёв стакан. — Так что, он тебе сильно нравится? — Очень. Мне кажется, что я влюбился, — совершенно искренне прошептал Лукас, впервые признаваясь кому-то об этом вслух. Он сделал глоток тёплого молока и снова обратил внимание на старшего. — Даже так… А что насчёт его? Он… — Пап, я знаю, что он немой… — прервал он отца, ведь больше всего не хотел, чтобы родители начали поучать его по этому поводу.       Возможно, химию между ними чувствовал только альфа, но казалось, что ему даже не нужен был блокнот Чону, в котором тот иногда выводил свои ответы аккуратными прописными буквами. Он чувствовал, что он хочет сказать взглядом, телом, а, углубившись в изучение языка жестов по книге, найденной в городской библиотеке, уже немного разбирался в нескольких десятках фраз. Лукас не чувствовал неловкости от обычного молчания, получая удовольствие от каждой проведённой минуты, потому что рядом с омегой он чувствовал себя так спокойно. Как дома. — Да я же не про это, — нахмурился старший, снова прервав поток мыслей Лукаса, отчего тот удивлённо поднял взгляд на отца. — Как он относится к тебе? — Чанёль по-доброму улыбнулся, наблюдая за растерянным ребёнком. — Я не знаю… Он, вроде, согласился быть моим другом, но… — Лукас грустно усмехнулся. Сколько же он успел придумать себе. Сложно назвать дружбой то, когда он каждый вечер подсаживается к омеге на лавочку, доставая того глупыми разговорами. Может Чону и на дружбу согласился, лишь бы он отстал от него. — Но ты хочешь большего? — продолжил старший мысль сына и тот тяжело вздохнул. И пусть Лукасу было сложно откровенничать с отцом, обнажая свои мысли и переживания, Чанёлю было не легче. Он чуть ли не впервые разговаривал на такие взрослые темы со своим ребёнком, узнавая его ещё ближе. И он был безумно рад, что сын рассказывает это ему. — Знаешь то чувство, когда хочешь обнять омегу и никогда не отпускать? Рядом с ним мне уютно и легко, будто он для меня целая вселенная. И я хочу, чтобы он был моим, но он меня будто не замечает. — Я знаю… Когда я встретил твоего папу, чувствовал тоже самое, — Чанёль улыбнулся, придаваясь далёким воспоминаниям, пока младший заинтересованно ожидал продолжения, ведь родители не часто рассказывали подробности своего знакомства. — Правда? И как долго ты ухаживал за ним до момента, когда он принял тебя, как своего альфу? — Сложно сказать… — мужчина задумчиво почесал затылок и отпил уже немного остывший чай, подбирая правильные слова, чтобы не травмировать сына их совсем не милым и невинным началом отношений. — Кхм… Хоть мы и начали встречаться очень рано после знакомства, но шли к полному доверию и принятию мы долго. Он не верил в мою искренность, — Чанёль ласково улыбнулся, вспоминая своего совсем ещё юного мужа. Лукас хмыкнул. — Но что делать мне? Я готов ждать столько, сколько Чону потребуется. Но вдруг он даже не понимает, что нравится мне… — Тогда, может, стоит сказать это напрямую? Если не попробуешь — никогда не узнаешь.

☆☆☆

Boney M. — Sunny       Услышав тихие копошения и шуршания, Лукас приоткрыл глаза. Юна что-то искала в стареньком шифоньере, двигая вешалки в сторону, кот разминал лапками постель, чтобы улечься поудобнее, а Джемина уже не было видно. Комната была слабо освещена, ведь солнце перейдёт на тенистую сторону ближе к полудню, а пока, Лукас наблюдал за старенькими покачивающимися тополями, наслаждался прохладным утренним воздухом из приоткрытого окна и разминал затёкшее после сна тело. С разговора с отцом прошло несколько дней. Не увидев омегу в первый день, он пришёл на следующий, просидев с ним до самого вечера, и перед уходом сказал: «Я хочу пригласить тебя на свидание, Чону. Завтра буду ждать тебя в двенадцать около подъезда. И, если ты не захочешь приходить, я пойму. Спокойной ночи.» Дождавшись, когда омега в безопасности дойдёт до подъезда, Лукас тоже пошёл домой, радуясь порозовевшим от смущения щёчкам и неуверенной улыбке Чону. — Доброе утро, — из-за дверцы шкафа выглянула взъерошенная макушка сестры, она улыбнулась и продолжила свои поиски. — Доброе, доброе, — сонно промычал альфа, прерывая воспоминания о милейшем омеге, но он знал, что ненадолго. — Куда Джемин делся? — Папе на кухне помогает. Сегодня придёт на ужин его жених с родителями, поэтому пошёл стараться, — весело рассказывала Юна. По-другому она не умеет. — А ты чего не идёшь? — улыбнулся Лукас, вставая с кровати. — А мне зачем? Это же не я замуж собираюсь, будто Джено не знает, какой наш брат на самом деле, — Юна резко закрыла дверцу шкафа, надев лёгкий цветастый сарафан и завязала чёрные шелковистые локоны в пучок, — Я шучу, сейчас иду им помогать. А ты чего спишь до одиннадцати? — Что? Один… — альфа резко обернулся в сторону часов, округляя свои и без того большие глаза. — Чёрт. Почему ты не разбудила меня раньше? — Лукас вскочил с постели, метаясь по комнате в поисках своих вещей. — Эй, ты сам в девять будильник вырубил, — Юна села на свой диван, обиженно скрестив руки на груди, пока альфа искал свои любимые потёртые джинсы в шкафу. — И куда ты вообще собрался? Ты же только вечером выходишь гулять. — Я пригласил Чону на свидание, — быстро проговорил Лукас, натянул джинсы, футболку, и вылетел из комнаты, чтобы успеть подготовиться к пикнику. И он даже не хотел слушать мнение родственников на этот счёт — они явно сказали бы, что это слишком банально, особенно для первого свидания. Но ему было всё равно, ведь в его вселенной сейчас был один лишь Чону, с которым он хотел провести время. И тихое местечко возле леса и реки, как нельзя кстати, располагало для этого. Он пошёл на кухню, услышав запоздавшее и удивлённое Юны: — Да ладно!       В кухне царила чарующая атмосфера: позвякивание посуды, шкварчание на сковородке и бурление в кастрюльках, обилие вкусных ароматов и густой пар, окутавший всю комнатку. Джемин по очереди помешивал котелки на плите, пока Бэкхён в огромной отцовской футболке с олимпийским мишкой, который очень нравился омеге, чистил овощи для того, чтоб к вечеру запечь с рыбой. — Доброе утро, — Лукас осторожно обнял брата за талию, чтобы не испугать своей резкостью, а потом и папу, получая в ответ широкие улыбки омег и поцелуй папы в висок. — Доброе, малыш. А куда ты собрался? — Бэкхён помыл руки под краном и хотел усадить сына за стол, но тот только помотал головой и открыл холодильник в поисках того, что могло бы пригодиться. Но совершенно ничего не подходило для лёгкого обеда на природе, поэтому Лукас решил остановиться на бутербродах. Классика. — Я пригласил Чону на пикник. Но я проспал, поэтому на завтрак времени нет, — Джемин от удивления выронил ложку из рук, поспешив её поднять, а Бэкхён остановился посередине кухни, не в состоянии что-нибудь сказать. — Что? — закрыв дверь холодильника, Лукас выложил все продукты на стол и посмотрел на папу и брата, удивляясь такой реакции. — Что-то не так? — Всё хорошо, малыш. Просто… Я не ожидал, что ты так быстро вырастешь, — Лукас улыбнулся и, оторвавшись от приготовления бутербродов, обнял растрогавшегося Бэкхёна. В последние года он стал чувствительнее, плакал над книгами, и над фильмами, независимо от концовки. Или недавно он увидел на улице бездомного котёнка, который залез на дерево из-за огромных дворовых собак. И Бэкхён слёзно умолял мужа сначала снять, покормить, а потом и приютить бедного малыша, хоть альфа и был против: «И своего обормота нам хватит.» Благо сосед с нижнего этажа вовремя возвращался домой и с удовольствием забрал белое маленькое чудо себе. И вот сейчас глаза Бэка опять были на мокром месте. — Пап, ну ты чего? Я почти ростом с отца. Уже совсем не малыш. — Для меня ты всегда останешься малышом, — насупился старший омега, чувствуя, как сын обнял его ещё крепче. Джемин решил не мешать и за руку увёл любопытную Юну в комнату. — У Джемина тоже есть альфа, но ты же так не переживаешь. Чону очень хороший, сегодня я приглашу его на ужин и познакомлю вас. Можно? — уже тише добавил альфа, прижимаясь щекой к взъерошенной тёмной макушке папы, ощущая лёгкий аромат выпечки. — Конечно, Лу. Я так горжусь, что ты у меня вырос хорошим альфой. Утром папа принёс свежий вишнёвый пирог. Отрежь несколько кусочков и угости Чону. И налей в термос чай или что-то. Там компот ещё есть. Не в сухомятку же есть бутерброды твои. — Хорошо, пап, — улыбнулся Лукас, обнажая белоснежные зубы. — Спасибо, что ты у меня такой замечательный.

☆☆☆

Константин Никольский — Мой друг художник и поэт — Уже пол первого… — Лукас разочарованно одёрнул руку с часами и нервно сжал губы. И, как бы не было грустно признавать, но, видимо, Чону не собирался приходить на свидание. Альфа, в силу своего характера, не мог поверить в это, оттого упорно ждал возлюбленного около его подъезда. И ждал бы дальше, до самого вечера, но теперь это казалось бессмысленным. Нужно смириться с таким ответом, ведь ему ничего не обещали. Сейчас он чувствовал себя полным придурком в белой отглаженной футболке, джинсах, модных кроссовках и с набитым портфелем наперевес. Он уже пол часа косился с входной двери на часы, с часов на окна омеги, а с окон на дверь. У него могла бы закружиться голова от такой карусели, но она была настолько забита другими мыслями и заботами, что уже не реагировала на это. И чем дольше Лукас ждал, тем больше понимал, что омега ясно дал понять — альфа единственный, у кого есть чувства, и он не хочет продолжать с ним общение, по крайней мере в таком ключе. Лукас много чего придумал у себя в голове за время ожидания, мысленно устроил истерику, торг, так же мысленно, от «А вдруг что-то случилось, поэтому он не может прийти, и ему нужна моя помощь», до «Он не хочет меня видеть. Мне стоит уйти и больше никогда не появляться в его жизни.» Терпение было на исходе, и единственное, что Лукасу хотелось сейчас, — уйти домой, выпроводить из комнаты брата и сестру, и, уткнувшись лицом в подушку, горько заплакать. Он был не дурак и понимал, что его продинамили, но всё равно продолжал ждать, блуждая взглядом по заученному маршруту. Хотелось оставаться в такой ситуации сильным альфой, но это была слишком серьёзная первая любовь. И с каждой минутой Лукас ощущал, как внутри что-то трещит, сжимая всю грудную клетку до боли.       «Ещё пару минут, и я пойду домой…» — всё-таки думает брюнет, наблюдая за циферблатом, и неловко переставляет ноги с места на место. Из подъезда, в который раз, выходит кто угодно, но не тот, кого с нетерпением ждёт Лукас. Каждый раз, при характерном звуке открывающейся железной двери, он с надеждой смотрел на неё, но видел там совсем не рыжеволосого омегу с милым румянцем. Младший Пак успокаивался, глядя на пышные цветочные клумбы под соседскими окнами и ярко-зелёную листву, которую развевал лёгкий ветер, решая, что всё-таки ему не дали шанса. Но, не успев обернуться, он услышал щелчок замка на входной двери, и увидел запыхавшегося Чону, который вылетел из подъезда, но, столкнувшись с грустным взглядом альфы, приостановился и уже медленнее подошёл ближе, скрепляя ладони за спиной. Лукас не смог сдержать улыбку, увидев смущённого и раскрасневшегося от бега омегу, в большом вязаном свитере с клубничками и огненно-рыжими прядями, которые были чуть ли не впервые уложенные в аккуратную причёску. Немного подумав, Чону полез в безразмерную спортивную сумку, и достал блокнот. Альфа с трепетом в сердце ожидал, пока он своими нежными длинными пальцами выведет слова, которые решат его дальнейшую судьбу. Вскоре Чону протянул блокнот и опустил голову вниз, скрывая вишнёвый румянец на щеках:       «Привет, Лукас. Я учил новую мелодию на пианино, поэтому не уследил за временем и опоздал. Спасибо, что дождался. Прости меня, пожалуйста)» Sarah Vaughan — Misty       Альфа облегчённо выдохнул и крепко обнял возлюбленного. — Привет. Ничего страшного, главное, что с тобой всё хорошо и я зря переживал, — он обнял его за плечи и медленно провёл носом по мягким волосам, ощущая слабый аромат свечей с запахом свежей мяты и сливочного крема, в то время, пока Чону осторожно обвил талию альфы, положив голову на его крепкую грудь. — Ну что? Пойдём? — спустя несколько минут Лукас нехотя оторвался от изнеженного тела омеги, и тот покивал головой, пряча залившееся краской лицо. Чону никогда не был так близок с противоположным полом, а тут высокий и очень красивый альфа с добрым сердцем сам проявляет инициативу, чтобы сблизиться с ним, отчего ему было неловко. Особенно из-за отсутствия голоса. Этот недостаток, как он считал, тяготил его существование и был причиной одиночества и минимальных шансов на дальнейшую личную жизнь. Но Лукас считал, что во всём виноват не голос или его отсутствие, а закрытость омеги от всего мира. И он собирался искоренить это в нём и доказать, что он любит его таким, какой он есть.       Они пересекли детскую площадку и лавочку, на которой сидели вместе почти каждый вечер, и Лукас подошёл к одному из гаражей, открывая навесной замок. Там стояла машина нежного кофейного цвета, и Чону округлил глаза от непонимания. Но все стало на свои места, когда Лукас вывез из темноты велосипед. Серебряный стальной конь ещё с самого детства тройняшек был их любимым развлечением. И сейчас альфа подумал, что это, как нельзя кстати, подходит для милого свидания на природе. Велосипед был с двумя сиденьями и двумя парами педалей, и, закрыв гаражную дверь, Лукас сел на первое, приглашая взглядом омегу сесть сзади. — Ты умеешь ездить? — омега заворожённо помотал головой. — Тогда держись крепче, Чону.       Они долго ехали вдоль разноцветных заборов частного сектора, парков с бурно цветущей зеленью и немноголюдными тропинками, вдоль дороги с проезжающими мимо машинами разных марок и автобусами. Чону наслаждался тёплой июньской погодой, пушистыми облаками на лазурном небе, ласковым попутным ветром и широкоплечим альфой, что сидел впереди него. Сколько бы он не пытался, но взгляд всё равно останавливался на красивой спине, обтянутой белой футболкой, на смуглых мускулистых руках и на волосах цвета горького шоколада, к которым всё чаще хотелось притронуться, потрепать и пропустить через длинные пальцы.       Чону нравился Лукас от самой макушки и до пят. Ещё в детстве омега понял насколько он добрый и милый, а вскоре станет очень красивым альфой. Но не только немота мешала ответить на чувства альфы взаимностью. Всё-таки у них была разница в три года и это напрягало Чону. Лет в сорок эта разница совсем не была бы заметна, но сейчас, как он считал, эти три года старили его. Лукас абсолютно не обращал внимание, ни разу даже не обмолвившись об этом, поэтому он тоже решил закрыть глаза и попытаться довериться альфе впервые в жизни.       Они заехали в сосновую чащу, где лишь отдалённо слышались звуки города. Тут было безлюдно и тихо, свежий хвойный воздух пробивался в нос сквозь другие лесные запахи, Лукас ловко маневрировал между деревьями по широким тропинкам, где лежали опавшие сосновые иголки и шишки. Вскоре они выехали на полянку, укрытую цветочным покрывалом, где в нескольких метрах начинался речной песок и синяя гладь, переливающаяся на солнце. Неподалёку росли плакучие ивы, распустившиеся кувшинки и камыши, откуда слышалось тихое кваканье. Лукас остановился и с облегчением вздохнул, наполняя лёгкие свежим воздухом. — Вот мы и приехали, тебе нравится, Чону? — альфа обернулся, но вместо радости на любимом лице увидел страх. Омега замер и не мог пошевелиться, с паникой в глазах наблюдая за умиротворённым плесканием волн. — Чону? — Лукас осторожно опустил на землю тяжёлый рюкзак, велосипед и, увидев первую слезинку на щеках омеги, подошёл ближе, заключая в медвежьи объятия. Чону вцепился в футболку, сжимая её в аккуратных пальчиках, и уткнулся сильнее в плечо альфы. Почувствовав дрожь тела, Лукас начал слегка покачивать омегу, поглаживая по спине, как младенца, чтобы успокоить. Он обнял его лицо широкими ладонями и внимательно посмотрел, наблюдая за раскрасневшейся кожей, мокрыми щеками и дрожащими длинными ресницами. Чону, затуманенными от слёз глазами, смотрел на брюнета в ответ, как заворожённый. Но, осознав как он выглядит, попытался опустить лицо обратно к широким плечам. — Чону, всё хорошо, не волнуйся. Я рядом, тебе нечего боятся. И я хочу на тебя смотреть, — Лукас улыбнулся, чем вызвал ещё более усилившееся сердцебиение. — Что случилось, милый? Ты боишься воды? — омега кивнул и вновь опустил голову. — Садись на велосипед, мы поедем в другое место, — Лукас решительно поднял рюкзак, но Чону схватил его за руку и смущённо помотал головой. Он крепче соединил их ладони и повёл альфу немного дальше от воды на цветочную полянку. — Ты хочешь сюда? — Чону слабо улыбнулся и начал помогать Лукасу раскладывать сначала клетчатый плед, а на него еду, которую альфа с горем пополам смог с утра собрать, сделав ставку на атмосферу. Но и она, видимо не пришлась омеге по вкусу. — Я хотел спросить… — спустя какое-то время прервал тишину Лукас, но поспешно добавил: — Ты можешь не отвечать, если не хочешь. Но, почему ты боишься воды? — Чону сжал губы и задумчиво достал из сумки блокнот, в котором начал быстро записывать свой ответ. Лукас наблюдал за нервной дрожью рук омеги, за его морковными прядками, на которые изредка садились бабочки лимонницы, принимая Чону за цветок. И тут альфа был с ними полностью согласен. Наконец омега поднял медовые глаза и протянул блокнот с исписанными страницами.       «Незадолго до переезда сюда я жил вместе с родителями в небольшом городе возле океана. В один день я почувствовал лёгкое землетрясение, а потом город накрыло огромной волной. Меня унесло течением с пляжа очень далеко и, если бы не один мужчина, который вытащил меня на крышу здания, меня бы, возможно уже не было. Иногда мне до сих пор снятся страшные сны. Везде вода, обломки, тонущие люди… Тогда у меня пропал голос, и я не мог позвать на помощь, а позже узнал, что моих родителей больше нет. Бабушка забрала меня к себе, но её тоже недавно не стало…»       Лукас растерянно посмотрел на омегу, который сжался сильнее в свой клубничный свитер, шмыгая носом от ужасных воспоминаний. Медленно придвинувшись к нему, альфа убрал свисающую на глаза чёлку и неуверенно провёл пальцами по заалевшей щеке парня, стирая блестящую дорожку. Чону смотрел на его действия, почти не моргая, всё больше успокаиваясь. — И теперь…ты не можешь вернуть голос? — неуверенно продолжил Лукас, не зная как правильно реагировать в такой ситуации. Чону помотал головой и потянулся вновь за своим любимым блокнотом. Он писал несколько минут и, прикусив конец ручки, отдал для прочтения парню. Лукас наслаждался невинным взглядом омеги, которым он смотрел на него, и в который раз убедился в правильности того, что он выбрал именно его. И теперь он хотел сделать всё что угодно, глядя в эти бездонные карие глаза, чтобы быть всегда рядом с ним. Нехотя оторвавшись от лица омеги, Лукас принялся читать написанное на расчерченных линиями листах.       «Вернуть голос нельзя, потому что слишком поздно. Если бы ещё тогда этим занялись врачи, то могли бы мне помочь, но теперь это неисправимо. Сначала мне было тяжело, потому что кроме пианино, я пел в хоре, а, когда голос пропал, долго не мог свыкнуться с этим. Но сейчас всё нормально.» — Я не знаю, что сказать… Чону, ты такой сильный, я бы не справился с этим. Если ты позволишь… — дыхание сбилось от нахлынувших эмоций и Лукас сжал ладони омеги крепче. — Я бы хотел быть с тобой всегда. Я, конечно, рад, что мы стали друзьями, но ты мне нравишься, Чону, и я хочу быть кем-то большим для тебя, — омега улыбнулся и со всей нежностью, на которую он только способен, посмотрел на Лукаса. Он хитро прищурил глаза и наклонил голову вбок, наблюдая за растерянностью альфы. Это его умиляло и заставляло всему сжиматься внутри от волнения и слов брюнета. — Правда, я хочу радовать, защищать и любить тебя. Хочу проводить с тобой каждую свободную минуту, смотреть на твою улыбку. Что ты думаешь об этом? — Лукас нервно прикусил обветренную губу, ожидая вердикта. Ему казалось, что прошла целая вечность. Он зажмурил глаза, внутренне успокаиваясь от тревоги, которая накрыла его с головой. Так было легче, до того момента, пока он не услышал тихое копошение. Открыть глаза очень хотелось, но он боялся. Лукас словил себя на мысли, что никогда не испытывал такой страх, как сейчас, когда Чону мог просто встать и уйти, не желая связываться с ним. Он не боялся ни высоты, когда летал на самолёте или прыгал с друзьями по гаражам ещё ребёнком, ни темноты, ни мифических существ, но сейчас он ощущал, как это липкое чувство страха обволакивает его полностью. Он боялся открыть глаза и увидеть разочарование омеги, поэтому продолжал вслушиваться в шорох травы и деревьев из-за очередного сильного порыва ветра. В одно мгновение он ощутил жаркое дыхание на коже и мягкий мимолётный поцелуй в щёку, почувствовав табун мурашек по телу от такого незамысловатого действия. Резко распахнув глаза, Лукас встретился со смущённым взглядом омеги. Он сидел рядом, поправляя свой огромный свитер, и отводил медовые глаза в сторону. И теперь альфа чувствовал облегчение. На его лице расцвела широкая белозубая улыбка, и он робко обнял омегу. — Я обещаю, что сделаю всё для того, чтоб ты был счастлив, — Лукас чувствовал прилив эмоций внутри, оттого долго не мог прийти в себя. Но ему пришлось поднять взгляд вверх, когда небо озарила яркая вспышка молнии. Заметив сгущающееся грозовые тучи над ними, он посмотрел на такого же растерянного Чону. Альфа убрал несколько крошек возле его губ, отчего тот смутился сильнее. — Давай собираться, пока не начался ливень.

☆☆☆

Полина Агуреева — Белая ночь       Дождь всё-таки успел немного их намочить, но они вовремя успели стать под козырьком подъезда, пока он не начался сильнее. — Чону, могу ли я пригласить тебя на семейный ужин, раз наше свидание прервали? Я думаю, что родители были бы рады с тобой познакомиться… — Чону вздрогнул от предложения и удивлённо посмотрел на альфу, нервно перебирая пальцами между собой. Он неуверенно кивнул, всё еще сомневаясь в правильности решения. — Не волнуйся, всё будет хорошо. Я уверен, что ты им понравишься, — Лукас улыбнулся и, взяв маленькую ладошку в свою, повёл внутрь. — Ставь обувь сюда, Чону, — альфа заботливо поддержал парня за локоть, когда тот чуть не упал, снимая кроссовки, и Лукас в темноте коридора заметил благодарную улыбку. В нос начал проникать аппетитный аромат из кухни, а в гостиной слышались знакомые голоса. Лукас просунул взлохмаченную мокрую макушку в проём, проверяя обстановку. — Д4. — Мимо. В7? — Мимо. — Попробуй по краям нанести удар. — Заткнись, Джемин, хватит вмешиваться в нашу игру! — Юна кинула в брата подушку, пока тот продолжал смеяться с реакции девушки. Посередине комнаты стоял засервированный стол, ожидающий уже готовых блюд, а они сидели на большом диване, играя в «Морской бой». У окна полулежала Юна с большим мурчащим облачком на коленях, в руке она держала тетрадь с записями, а во второй — ручку, колпачком потирая подбородок, видимо, обдумывала куда нанести следующий удар. С другой стороны дивана сидел Джено с такой же тетрадью, которого, как коала, со спины обнимал его парень. Он обвил блондина руками и ногами, уложив подбородок на сильное плечо альфы, и шептал тому что-то на ухо. Джено с улыбкой слушал его, а потом оставил поцелуй на щёчке омеги.       Лукас повернул голову и увидел, как Чону всё ещё неуверенно стоит у двери. Он подошёл ближе, пристально наблюдая за смущением парня и обнял его лицо большими, мозолистыми от занятий спортом, ладонями. С волос всё еще стекала дождевая вода, и Лукас с нежностью приглаживал намокшие морковные прядки парня. — Не волнуйся, милый. Ты всем понравишься, просто расслабься и доверься мне, — по телу омеги прошла лёгкая дрожь от взгляда младшего. Он неотрывно смотрел в тёмные глаза напротив, ощущая сладкий запах карамели, вяжущий на языке. Он медленно кивнул и вновь улыбнулся, полностью доверяя альфе. — Ну, тогда пойдём. Я познакомлю тебя, — Лукас приобнял его за плечи, но, к удивлению Чону, повёл совсем не в гостиную, где послышалось радостное «Мы победили!» и недовольное девичье «Вы — мухлюйщики, научитесь играть честно…», а на кухню.       Небольшую светлую комнатку окутал еле-заметный пар, который кудрявыми клубками исходил из кастрюлек на плите и чашек с горячими напитками. В приоткрытом окне виднелись высокие тополя, касающиеся острыми верхушками розово-сиреневого неба. Ажурные занавески из белого кружева развевались от дыхания вечернего воздуха. За обеденным столом в углу комнаты сидели двое омег, которые грели свои тонкие холодные пальчики об керамические кружки, а их альфы у кухонного гарнитура готовили, нарезали и помешивали, попутно рассказывая что-то, что заставляло светиться их мужчин улыбками. — Привет, мы пришли, — Лукас застыл на кухне с широкой улыбкой, продолжая нежно обнимать своего омегу за плечи. В уме не укладывается, что теперь он может сказать такое красивое «мой омега». И хоть он так старался пускать пыль в глаза своим спокойствием, его сердце также часто билось, будто стараясь пробить грудную клетку, то ли от волнения перед первым знакомством любимого омеги и родителей, то ли от мягкого прикосновения к его телу, то ли от уже придуманных в голове ситуаций, в которых Чону не принимают и он уходит. За время обратной поездки в его голове успело появиться много ненужных «а вдруг», которые теперь заставляли его ещё больше переживать. Но он постарался спрятать волнение куда подальше, наблюдая за родителями и их друзьями, которые замерли, заинтересовано разглядывая их. — Это Чону — мой омега. — Приятно познакомиться, — Бэкхён встал с углового диванчика, подошёл ближе к паре и дружелюбно улыбнулся очаровательной квадратной улыбкой. — Меня зовут Бэкхён, я папа Лукаса, это наш отец Чанёль. А это наши друзья и в скором времени сваты, Джонни и Читтапон, — младший омега улыбнулся в ответ и низко поклонился, нервно сжимая ладони в кулачки. Бэкхён потянулся к нему, приподнимаясь на носочки, чтоб обнять, ведь Чону был немного выше. — Очень будем рады принять тебя в нашу семью. — Пап, не пугай так, — нахмурился Лукас, ощутив волнение парня, но Чону погладил того по напряжённому плечу и помотал головой, мол «всё хорошо, я не против». И от этого на душе брюнета становилось ещё теплее. — Привет, рады познакомиться, — пробасил Чанёль, вытирая вафельным полотенцем влажные руки, и протянул для рукопожатия. — Идите просушитесь, чтобы не заболеть, скоро будем садиться за стол. — Чону, твоя одежда намокла, поэтому я дам свою футболку и штаны, они немного больше, но ты, как я понял, любишь такое, — тихо говорил Лукас, вытирая волосы омеги полотенцем от влаги. Чону сидел на краю ванной, стараясь скрыть улыбку в вороте ягодного свитера. Он таял от заботы альфы, наслаждаясь его ласковыми прикосновениями. По сравнению с его пустой квартирой, это место было уютное, заполненное хорошими эмоциями. Омега и мечтать не мог о такой большое семье, оставшись в раннем возрасте сиротой. Оттого ему безумно хотелось, верить, что когда-нибудь он действительно станет частью этой семьи, навсегда лишившись одиночества. Хотя Лукас один неплохо с этим справляется, даже во время прогулок во дворе. — Вроде бы всё, осталось переодеть тебя, — Лукас облокотился о раковину, ожидая пока Чону оденет его домашнюю одежду и они смогут бросить мокрые вещи в стирку. Но омега лишь помотал смущённо головой, намекая, что он этого делать не собирается. Нахмурив брови, Лукас пытался понять, что ему хотят этим сказать, пока тот не начал силой выталкивать его из ванной. Альфа был хоть и не намного выше, но крупнее и явно сильнее, оттого получалось безуспешно, пока до Лукаса не дошла вся неловкость ситуации и он сам пунцовый не выскочил, запирая дверь за собой. Он прислонился к ней, зажмурив глаза, и неловко засмеялся, скорее нервно. Что омега мог о нём подумать? Все старания доказать, что Лукас не просто какой-то подросток в пубертате, который хотел воспользоваться омегой, а безумно влюблённый, пусть и молодой, альфа с серьёзными намерениями, с каждой секундой сходили на нет. И самое ужасное, что он действительно не видел тогда в этом чего-то неприличного. С самого детства он привык, что они с Джемином не стесняются переодеваться друг при друге, и сейчас он совсем не думал, что его могут неправильно понять, ведь им двигали лишь братские чувства и забота, чтобы старший не заболел. Сейчас Лукас понимал как неловко было бы остаться там, наблюдая за предметом своих мечтаний, а ещё более стыдно будет объясняться перед самим омегой за своё нелепое поведение. Он бы на его месте ушёл домой, не оставляя шанса на прощение. Но Чону вышел через минуту в мешковатых вещах альфы, поправляя назад высушенные рыжие локоны. — Блин, Чону, прости меня. Я такой дурак. Я правда не хотел тебя смущать, даже не думал подглядывать за тобой. Я знаю, что делаю какой-то бред, но не могу найти оправдание своим действиям, — Лукас опустил голову вниз, и вид у него был, как у нашкодившего котёнка, отчего Чону не мог сдержать робкой улыбки. Он нежно потрепал мальчишку по волосам с шоколадным отливом и, написав в своём блокноте несколько слов, протянул альфе:       «Всё хорошо, не беспокойся об этом. Я знаю, что ты ничего не имел в виду.»       И Лукас всё ещё не понимал какими заслугами он нашёл самого идеального омегу в мире.       Ужин прошёл в непринуждённой обстановке. За милыми разговорами и вкусной едой время незаметно близилось к ночи, и семья Со всё-таки решила уйти домой, чтобы не засиживаться допоздна. Джемин повис в прихожей на своём альфе, не намереваясь отпускать парня домой. Пока остальные провожали гостей, Чону сидел на диване, скованный объятиями Юны. — Чону, останешься у нас на ночёвку? Я не хочу отпускать тебя по темноте, — девушка посмотрела на него, делая самое милое лицо, чтобы уговорить рыжеволосого. Наверняка знала, что тогда ей будет очень сложно отказать. Тот замешкался, не зная что делать. С одной стороны, он очень хотел остаться, впервые за долгое время ощутив уют и тепло, которого ему так не хватало. Домой возвращаться не хотелось, ведь там ему было одиноко и грустно. Он бы пришёл в пустую квартиру, долго бездумно лежал бы в ванной, наблюдая за стекающими по старому кафелю каплями, потом бы выпил чай на балконе, чтобы согреться и заполнить пустоту внутри, а потом, возможно, сыграл бы что-то на пианино, глотая слёзы обиды. Ему надоело быть одному, принимая всё новые и новые удары судьбы. Хотелось найти друзей, но все его попытки всегда оставляли новые раны от жестокости его ровесников. А с другой стороны, не хотелось напрашиваться, влезать в чужую семью. Ведь у них наверняка свои дела, и им точно не хотелось бы пускать в свой дом первого встречного. Тем более у него есть свой дом в нескольких шагах, буквально в соседнем подъезде. — Пока ребят, хороших снов, — выглянул из-за двери улыбающийся Читтапон и Ким, выныривая из своих мыслей, растянул губы в кошачей улыбке, махая старшему омеге на прощанье. Юна тоже что-то ответила, Чону не слышал, но через минуту дверь захлопнулась и в проёме двери появился Лукас. — Всё, они ушли. Чону, папа разрешил, чтобы ты остался у нас, поэтому отдыхай, можешь включить телевизор, а мы пока уберём со стола, — Юна вскочила, чтобы начать собирать грязные тарелки и относить их на кухню. Но Чону эта идея не понравилась. Ладно ему разрешили остаться, он обязательно поблагодарит за это родителей альфы, но сидеть и прохлаждаться, пока остальные бегают вокруг него, как около новогодней ёлки, он не мог. Он встал и принялся помогать. Заметив это, Лукас подошёл ближе и обнял его со спины. — Чону, ты не должен этого делать, ты же наш гость, — альфа заглянул в его лицо, но тот помотал головой и продолжил собирать тарелки и кружки.       Через пол часа квартира была прибрана общими усилиями, и Лукас позвал омегу на небольшую экскурсию их комнаты, хвастаясь детскими рисунками и дипломами финалистов с конкурсов «Кенгуру» на стенах. И ничего, что они были не его. Чону быстро прошёлся подушечками пальцев по переплётам книг на полке, оценивая литературный вкус тройняшек. Джемин и Юна лежали на диване, вставляя свои реплики в монолог экскурсовода, пока в комнату не вошёл Бэкхён, держа в руках сложенное и выглаженное постельное бельё. — Ребят, уже полночь, пора спать. Чону, пойдём постелим тебе в гостиной. — А разве он не будет спать с нами? — надула губы Юна, бросая взгляд на смущённого парня. — Да, пап, он может лечь тут. На диване неудобно, а у Лукаса широкая кровать, — мило улыбнулся Джемин. Если у них получится уговорить папу, то можно будет выпросить у брата мороженное за бесценную помощь. — Ой, нет. Во-первых, вы же не уснёте сейчас, а мне нужно, чтобы завтра вы проснулись пораньше. А во-вторых, извините, но дедушками мы с отцом пока становиться не хотим, своих хватит, — помотал головой Бэкхён и, вскинув назад отросшую чёлку, вышел из комнаты, намекая младшим идти за ним. Все пожелали хороших снов покрасневшему от слов старшего омеги Чону, и Лукас, взяв его ладонь в свою, повёл в гостиную. Sunbeam Sound Machine — In Your Arms       Последний свет погас в родительской комнате ещё час назад, и Лукас окончательно понял, что не может уснуть. Да и как он вообще может спать, когда за стенкой лежит его любимый омега, которым сейчас будто пахла вся квартира. Альфа не чувствовал других запахов, только сладкая мята и сливочный крем дурманили ему мозг, и он был готов, как Рокфор из мультфильма, направиться прямиком к источнику этого прекрасного аромата. В душе теплилась надежда, что папа всё-таки разрешит остаться омеге в их комнате. Тогда бы он мог его обнять, прикоснуться к коже… Хотя Бэкхён прав, Лукас тем более глаз бы не сомкнул, если бы рядом спало это чудо. Он осмотрел комнату, еле освещённую светом фонаря с улицы. Юна и Бегемот спали в обнимку, грея друг друга прохладной ночью, сверху было слышно сопение Джемина, а на альфу с плаката сестры на противоположной стене смотрела Синди Кроуфорд. Лукас долго играл с ней в гляделки, в голове ведя диалог. На что он надеялся — непонятно, но их разговор закончился, когда альфа откинул с себя одеяло и пошёл к выходу, бросив шёпотом: — Пойду, проверю как он там.       Он тихо ступал по полу, стараясь не издавать ни единого шороха. Будто заключённый, ей-богу. И его надежды оправдались — Чону тоже не спал. Он обернулся на чьи-то шаги и облегчённо выдохнул, узнав в ночном госте Лукаса. Альфа присел на корточки к быльцу дивана и положил голову на руки, разглядывая сонную мордочку напротив. Между ними почти не осталось расстояния, но никто из них не хотел отдаляться. Они долго смотрели друг другу в глаза, пока Лукас держал ладонь омеги в своей. Но, набравшись смелости, он решил хоть что-то сказать. — Тебе понравился вечер? — тихо спросил брюнет, получив в ответ очаровательную улыбку и уверенный кивок. — Удобно лежать? Не жарко? — Чону снова кивнул, и альфа не смог удержаться, чтоб не погладить его по мягким морковным прядкам. — Я рад, что всё хорошо. Кстати, ты очень понравился родителям. Они сказали, что ты самый милый человек, которого они видели в жизни. Ну, и Юне с Джемином ты нравишься, думаю даже больше, чем я, — также шёпотом продолжил Лукас и хрипло засмеялся. Омега надул губы и помотал головой, не соглашаясь с парнем. — Правда, они тебя уже обожают, — Чону вновь улыбнулся, ведь эти слова были очень приятны ему и действительно успокаивали. Но, когда он не смог сдержать сонный зевок, Лукас решил, что пора идти обратно. У него будет ещё много времени, чтобы сказать ему всё, что он хочет. Например, раз миллиард какой он красивый, добрый, милый, сильный и восхитительный человек, как он гордится им, наслаждается буквально всем, что с ним связано от его игры на пианино и мыслей в голове, которыми он часто делится, до обволакивающего взгляда. Хотя кое-что он хотел сделать прямо сейчас. Лукас немного отодвинулся дальше, и, нервно сглотнув, согнул пальцы в фразу «Я тебя люблю» на языке жестов. Чону долго не мог пошевелиться от шока, но, когда наконец вышел из этого состояния, осторожно провёл длинными пальцами по слегка щетинистой щеке альфы, не отводя взгляд от его чёрных глаз, и робко потянулся за поцелуем. За их первым поцелуем. Первым во всех смыслах. Он был немного неуклюжий, достаточно быстрый и неловкий, совсем не такой, как Чону читал в бульварных романах, но та нежность и чувственность каждого движения, трепет от каждого ласкового прикосновения делали его идеальным. Лукас прикоснулся пальцами к чуть влажным мягким губам парня, наслаждаясь каждой клеточкой его тела, от чего приятно покалывало где-то под кожей, сладким насыщенным ароматом, невероятным чувством лёгкости. — Я думаю, что это было прекрасно, но, если мы сейчас не остановимся, то я не смогу больше оторваться. А сейчас немного не то место и время, — Лукас от смущения не знал куда деть себя, надеялся, что сделал всё правильно и оправдал надежды омеги. Тот вновь приподнял уголки губ в лучезарной улыбке и кивнул. Оставив несколько лёгких поцелуев на носу, щеках и губах, Лукас приподнялся с пола, с мыслями, что хочет получить ещё очень много поцелуев омеги, но это позже, а пока: — Сладких снов, милый, — альфа разворошил его волосы и уже собирался идти, но обернулся, будто вспомнил что-то очень важное. — Ах, да. Забыл сказать. Я тебя очень сильно люблю. Браво — Чудесная страна