little Picasso

Суббота. Один из немногих солнечных и теплых дней в марте. Юнги знает. Знает, что именно двадцать шестого числа каждого месяца будет теплая погода. Сегодня година. Ровно триста шестьдесят пять дней с даты смерти. В руках парня букет любимых желтых гербер усопшего. Без обертки. Могильная плита, а на ней фото с яркой улыбкой. Невозможно смотреть, зная, что этого человека больше нет в живых. Он больше не придёт, не улыбнется и не обнимет. Разве Юнги так много просит? Он просто хочет вернуть его. Лучик света и тепла, что давал парню смысл жизни. Человека, из-за которого хотелось просыпаться по утрам, готовить завтраки, забирать со школы, катать на байке. На глазах развелась непрошенная сырость. Лишь одна маленькая слезинка скатывается по щеке блондина. Он не спешит её утирать, пусть видят, как сильно он скучает. Какую боль от потери несет на своих плечах. Лучи солнца играются с черно-белым гранитом, словно ему отвечают. Родные глаза смотрят с фотографии, но молчат. Не говорят совершенно ничего. Юнги знает это фото. Его сделал он. Если бы знал что так произойдет, удалил бы его. Из галереи телефона и из памяти. Потому что в тот момент, они были счастливы вдвоем. Смотрели друг на друга ласково, держась за руки. Ловили улыбки и смех друг друга, переплетались душами и бежали. Вместе, до самого конца, туда, где всегда хорошо. На самый конец света. Но настоящий конец случился для одного из них. Как второму бежать дальше, в одиночку? Он ведь привык чувствовать в своей руке маленькую ладонь, сжимать её крепко, чтобы не потерять, а толку? Всё равно потерял. Не сберег и отпустил в свободное плавание туда, откуда не возвращаются. Туда, где одна тьма, присыпанная сверху крошками сырой земли. Гранит чистый, красивый, сверкает. Потому что Юнги ухаживает. Приходит постоянно, на колени становится и просит прощения. Хотя знает, что зла на него не держат. Показывает свою слабость в слезах, потому что знает — его не осудят. Выслушают молча, а когда глаза поднимет — улыбнутся. Говорят, что время лечит. Юнги скажет: время смиряет. С утратой, травмой, шрамом, болезнью. Со всем смиряет. Потому что не жить дальше ты не можешь. Особенно когда пообещал. Время не лечит, оно не врач. Время не перебинтует раны и не помажет кремом шрамы. Время заставит принять произошедшее как должное, иначе никак. Время грубо схватит за грудки и покажет какого это, жить без любимых людей, доживать свою жизнь. Юнги не смог. Не смирился с утратой. Букет ложится на гладкую поверхность гранитной плиты. Парень присаживается на траву рядом, держа ладонь на плите. Большим пальцем водит, словно гладит. Снова хочет ощутить в своей руке другую — та, что поменьше будет, но возьмется крепко и не отпустит. Год. Прошел целый год, а Юнги кажется, что это произошло только вчера. Хуже звонка, чем тот, он не получал ещё ни разу. Вместо родного голоса услышал голос полицейского, что сообщил о смерти любимого человека. Именно в тот момент, грудь придавило каменной плитой и не отпускает до сих пор. Во снах является лишь образ, но этого мало. Юнги никогда не представлял такой жизнь. Даже не задавался вопросом: а если бы? Но это «если бы» случилось слишком неожиданно, как гром среди ясного неба. Как цунами в озере. Как зеленая трава на северном полюсе. — Прости, — одними губами. Здесь не скажешь громко — смысла нет, всё равно не услышат. Не ответят. Лишь с фотографии посмотрят, да улыбнутся в застывшем на фотопленке моменте. — Я встретил на тебя похожего, — шепчет, поглаживая гладкий камень ладонью. Глаза вниз опустил, чтобы слеза прямо на могилу упала. Дует слабый ветер, колыхая пряди парня. Дерево неподалеку зашелестело, успев обрасти листочками. Весной здесь по-другому, не так как зимой или летом. Весной здесь так же, как и в день похорон. В этот день. Юнги поднимает голову и смотрит куда-то вдаль. Там поле небольшое, сплошная безмятежность. — Он совсем как ты, — моргает медленно, боясь упустить момент. Переводит взгляд на родные глаза. — У него волосы такого же цвета и глаза, — осторожно рассказывает. Образ Чимина всплывает мнимой картинкой в подсознании. Они похожи. Слишком. Только характер у них разный. Тот, что под землей покоится, был безбашенным, весельчаком и авантюристом. Любил покричать посреди улицы, аргументируя это тем, что никто и никогда не вспомнит их голоса, зато они будут помнить этот момент. Теперь Юнги это понимает. Он отчетливо помнит крики и громкий смех. А прохожие уже забыли. Чимин другой он совершенно не такой. Спокойный, умиротворенный, как море в штиль. Но в то же время загадочный и необычный. Его быстрые взгляды, молчание и неловкие жесты руками. Люди не могут быть одинаковыми во всём, даже если схожи внешне. — Он тоже, глухой, — глаза на картинке никак не реагируют, хотя в жизни, в них бы пробежал блеск. Огонек азарта, надежды, что ты не единственный такой на свете. — Вы могли бы подружиться. Могли бы, но не смогут. Слезы катятся по щекам всё чаще, капая на гранит, что даже не впитает в себя влагу. А Юнги больше не может сдерживаться. Полгода не плакал. Терпел и хоронил все слёзы где-то глубоко внутри. Вырвались. — Вернись, вернись, вернись! — истерика накатывает как волна. Всхлипы становятся громче, как и истошный крик. Вот только, как громко не кричи — не услышат. Горло дерет, но это пустяки. Крупные капли скользят одна за другой, показывая то, что внутри, ломая наигранный образ снаружи. Глубокий вдох помогает немного успокоиться. Глаза красные, а нос хлюпает. Сорвался. Но это даже к лучшему, потому что Юнги устал делать вид что всё хорошо, когда это далеко не так. Устал притворяться, устал улыбаться, но жизнь не ждет. Она не встанет на паузу, только потому что тебе плохо. Тут куда не глянь — везде могилы. И вдвое больше тех, кто потерял близких. — Я не сдамся, — утирает нос рукавом худи. — Мне будет сложно, очень, — дышит уже размеренно, — но я продолжу бороться, потому что обещал тебе. Юнги смотрит на родное лицо в последний раз и поднимется на ноги. Отряхивает черные рваные джинсы и уходит. Кладбище. Место, которое хранит в себе тонны слез и печали, тонны не сказанных вовремя слов, которые могли бы всё исправить. Идя меж могил, Юнги не может отличить бедных от богатых, потому что смерти всё равно. Каждый рано или поздно окажется под землей, в своем новом доме — гробу. В голове всплывают картинки прошлого, что делают лишь больнее, но от этого никуда не деться. Воспоминания останутся с нами надолго. Но в какой-то момент и они рассыпаются словно пепел от куска сгоревшей бумаги. Руки будут испачканы, а эти черные следы — последнее напоминание о прошлом.

***

Юнги никогда не приезжал на кладбище на байке, имея для этого свои причины. Мин вышел за ограждение и глубоко вздохнул. Немного отпустило. Домой идти пешком минут двадцать, через более старый район и дворы. Сторож кинул взгляд на парня и дальше уткнулся в свой кроссворд. Вокруг сплошная тишина, даже птицы не щебечут, хотя деревьев тут достаточно. Юнги двинулся в сторону дома. Людей на улице полно. Погода сегодня так и манит прогуляться, хотя бы до магазина. Многие выбрались погулять компанией, с друзьями, а кто-то вышел на прогулку со своими четвероногими друзьями. Мин вскользь смотрит на людей, не задумываясь ни о чем. Ветер уносит мысли вместе с плохим настроением. Нельзя постоянно быть подавленным, это может привести к последствиям и хорошо что Юнги понимает это. Безусловно, боль никуда не ушла, но от нее можно отвлечься. Вон там сидит пожилая пара на скамейке, под деревом вишни; а вон идут две девушки и громко смеются с чего-то, потому что прохожие забудут их голоса; а там детская площадка, на которой играют детишки. Куда не глянь — жизнь бьёт ключём, если не оборачиваться назад. Не заглядывать в прошлое, где картинки сменяются одна за другой. Нельзя постоянно быть в отчаянии. Там вон мужчина покупает своей девушке шикарный букет цветов; немного дальше, возле кофейни, два друга фотографируют друг друга на фоне города; а вон идёт девушка с корги на поводке, что прикрыл глаза высунув язык. Нужно жить, как бы сложно это ни было. Под ноги Юнги попадается камушек, который становится импровизированной игрушкой. Мин пинает его пока идёт, засунув руки в карман худи. Солнце достаточно греет сегодня, чтобы отказаться от куртки. Юнги действительно не думает ни о чем. Голова совершенно пустая и это хорошо. Считает трещинки на асфальте, продолжая пинать камушек, пока к его ногам не подбегает средних размеров черная собачка. Юнги поднимает брови, а собака начинает весело лаять, вставая на две задние лапы, передними упираясь в колени парня. — Ты чей? — спокойно спрашивает Мин и присаживается на корточки. Черная очень любопытная и любвеобильная, ластится мордой под руки, а Юнги ей не отказывает и гладит. Собаке явно нравится, потому что она прикрывает свои голубые глаза и высовывает язык. Парень спускает руку на шею и натыкается на белый широкий ошейник. — И всё же, ты чья-то. Черной было всё равно, что она слиняла от хозяина, потому что случайный прохожий дарит ей немного своей ласки, а это приятно и заманчиво. Собака трется мордой о руки парня и облизывает их. — Тебя наверное потеряли, — думает Юнги, но гладить не перестаёт. Что поделать, он любит животных. — Ники! — доносится незнакомый голос, от чего собака сразу же поднимает ушки и убегает. Юнги поднимается на ноги и видит мужчину, лет пятидесяти. У того в руках черный поводок, он одет так же легко: кофта да джинсы. Мужчина ловит собаку у ног и сразу же цепляет за ошейник поводок. Мин чуть склоняет голову, улыбается краешком губ. Он тоже когда-то мечтал о собаке. — Извините его, — мужчина подходит ближе, кладя руку на грудь и кланяется. — Всё в порядке, — Юнги повторяет за ним, — у вас очень милый пёс. — И слишком активный, — мужчина закатывает глаза и усмехается. — Уж не знаю что с ним делать. — Просто любите его таким, какой он есть, — тихо отвечает Юнги, опуская глаза. — Представляю как тебе тяжело, — внезапно говорит мужчина, на что парень вскидывает голову. — Но сдаваться никак нельзя. Юнги глупо хлопает ресницами, не понимая, как незнакомец понял что у него произошло. Мужчина больше ничего не говорит и уходит. Парень не смотрит в след, тупит взглядом куда-то прямо. Бывает же такое. Юнги скидывает всё на простое совпадение, обещая себе больше не думать об этом. Дорога вновь взята на дом. Мин сворачивает в один из дворов, через который сможет сократить путь. Тут совсем старенькие дома, но люди в них всё ещё живут. В основном пожилые и пенсионеры, квартиры здесь сдают не так дорого, то что нужно для стариков. Но дворик тут уютный, чисто, трава потихоньку зеленеет, лавочки все покрашены в спокойный коричневый цвет. Кое-где виднеются ростки каких-то цветов, их однозначно посадили жильцы. И наверное, именно в этом отличие таких районов от новых. Тут есть душа, чувствуется рука человека, даже дышится как-то по-другому. А там, где живёт Юнги, совсем не так. Там всё сделали машины. Вместо настоящих растений, там вкопаны искусственные, лавочки никто из жильцов и не подумает подкрасить своими руками, об этом позаботится администрация ЖК. Юнги проходит по двору и краем глаза замечает движение, недалеко от себя. Мин поворачивает голову и удивляется. Кого-кого, но вот Пак Чимина он точно не ожидал здесь увидеть. Новенький сидит на корточках возле угла дома и что-то делает. Юнги давит любопытство, поэтому парень без задней мысли решает подойти ближе. Раскрывать себя не станет, просто посмотрит. Мин сворачивает на другую тропинку и идёт к Чимину. По мере приближения, Юнги начинает слышать мяукание. Теперь понятно чем занят Пак. С определенного угла, Юнги может наконец увидеть всё. Чимин сидит рядом с котенком, тот не совсем крошечный, но и не достаточно большой. Пак нежно гладит его по шерсти, не боясь подцепить чего-либо. Улыбается так широко и губами что-то шепчет. Котенок ластится под руки парня, тычась носом в ладонь. Рядом стоит миска с кормом, но котику судя по всему не хватает именно ласки. Покормить может любой, но каждый ли не побрезгует погладить? Чимин вот не брезгует, ведет своей маленькой ладошкой по спине серого кота и не перестаёт улыбаться. До чего милое зрелище, думает Мин. Юнги достает из кармана телефон, открывает камеру, приближает немного и делает одно единственное фото. В голове снова замелькали картинки, появилось дежавю. Точно так же, тот, кто покинул его год назад, гладил котенка, только беленького. Пищал от восторга и уговаривал мать забрать его, но та наотрез отказывалась. Почему этот новенький навеивает Юнги так много воспоминаний? Больно же. Чимин наконец поднимается, а Мин спешит ретироваться с места. Быстро убирает телефон и разворачиваясь, шагает в нужную ему сторону. Со спины его навряд ли узнают, они знакомы всего ничего. Юнги не оборачивается, смотрит себе под ноги и спокойно шагает. В голове проскальзывает параллель. Они слишком похожи. Да, Чимин не такой активный и резвый, но в остальном — две капли воды. Если бы котёнок был белым, Мин бы на месте поверил в перерождение душ. Дом встречает пустотой. Отец скорее всего пропадает на работе, потому что у таких как он не бывает выходных, а мать, несмотря на то, что домохозяйка, ушла куда-нибудь с подругами. Юнги не станет напоминать им про годину. Им тоже тяжело. В холодильнике находится какой-то суп. Мину совершенно всё равно, он давно перестал чувствовать вкус еды. Тарелка с блюдом отправляется в микроволновку, пока парень наливает себе воду и опустошает стакан сразу. Техника пищит, оповещая о готовности супа. Садиться за стол не хочется, поэтому хватая ложку, парень идёт к себе в комнату. Тарелку ставит на письменный стол, а сам садится на стул. Как обычно — в горло не лезет, но есть надо, иначе сдохнешь. Юнги подносит ложку ко рту и пробует. Зрачки расширяются в момент. Вкус. Мин чувствует вкус. Парень съедает ещё одну ложку удостоверяясь. Вкусно. Юнги начинает уплетать суп как вне себя, словно пробует впервые, хотя мать готовит его достаточно часто. Тарелка пуста, когда в нее падает ложка. Живот наполнен, а парень облизывает губы. Кажется, жизнь меняется. Или Юнги меняется ради жизни.

***

Red_bull 17:34 Эй чуваки, вы не забыли, что сегодня у нас собираемся? Crawl 17:35 Во-во! Мы с Хо уже почти всё приготовили. А, да, Тэхён-и, не забудь принести то, что обещал! Smile_Face 17:37 Я помню, Гуки, успокойся! Хён, ты там помер, что ли? Чего не отвечаешь? Юнги иногда хочется выйти из их общего чата, но тогда Хосок покрасит его в синий, как обещал, а малышня облепит со всех сторон в объятия, Мин тогда точно взорвётся. Min_J 17:41 Я всё помню. Smile_Face 17:42 ЖИВОЙ!!! Min_J 17:45 Почему я должен быть мертвым? И кто вообще придумал записать Чонгука «Кроль»? Выглядит ужасно. Самое главное — быстро и незаметно перевести тему, тогда начнется обсуждение и о Юнги все забудут. В прочем, они уже это сделали. Гук возмущается, говоря, что ему нравится, а брат с Кимом ржут смайликами как вне себя. На самом деле, Юнги любит друзей. Он не всегда это говорит, предпочитая показывать. Например, часто покупает Чонгуку его любимое банановое молоко, а Тэхёну мармеладных мишек, за которые Ким готов себя продать. С Хосоком у них немного другие показатели дружбы. Например, именно Юнги красит Чону-старшему волосы, поддерживает в рисовании, хотя Хосок всё отрицает. Братья звали к семи, а время уже полседьмого. Юнги не очень хочется идти, но он должен. Должен немного развеяться и выпить. Надевает белую оверсайз футболку, на свой зад натягивает черные трико и носки от адидас. С собой, кроме ключей и телефона ничего не берет. Быстро обувается, накидывает летнюю куртку и выходит из дома. Кавасаки преданно ждет хозяина за забором. Юнги садится на байк и заводит, надевает шлем и даёт газу. На столицу начинает опускаться вечер. Закат сегодня красного цвета, а значит завтра будет тепло. Юнги любит носить шлем, как бы странно это не звучало. За темным пластиком не видно его лица. Он может смотреть куда и на кого угодно, при этом оставшись незамеченным. Он даже может плакать и это всё равно никто не увидит. Парень в принципе любит свой байк. Любит ощущение скорости и ветра, обволакивающего его тело. Проносясь мимо машин, встречаясь со своим отражением, парень думает о том, как сильно он изменился за это время. Раньше он не был блондином. Ходил жгучим брюнетом от рождения, но переломный момент меняет каждого, вот и Юнги решил измениться. Долго он осветлялся и лечил волосы, но оно того однозначно стоило. Потому что на фото годовой давности, теперь не видит себя. Наверное, это к лучшему. К дому Чонов приезжает как раз в семь часов. Оставляет байк возле подъезда и звонит в домофон, где его любезно приветствуют и открывают. На третий этаж решает подняться пешком, а не на лифте. — Ну, наконец-то! — кричит Хосок, только открыв дверь. — Одного тебя ждём, давай, заваливайся. Квартира просторная, мебели по минимуму, их семья любит когда больше пространства. Юнги снимает обувь с курткой и сразу проходит в гостиную, которая как у многих совмещена с кухней. — Хён! — Чонгук на секунду отвлекается от приставки, но Киму хватает этого времени, чтобы одолеть младшего. — Эй! — возмущается Гук. — Нечестно, я отвлёкся, давай по-новой, — Мин на это улыбается скромно и смеётся хрипло. — Малышня, что с них взять? — Хосок проходит мимо, направляясь на кухню. — Идём, поможешь. Юнги присоединяется к Чону-старшему, помогая с закусками. Пока Хосок разбирается с кимчи, Мин нарезает мясо и укладывает его в тарелку, туда же кладёт лук, листы салата и помидоры с огурцами. Хосок в это время достаёт из шкафчика бокалы под пиво и две стопки под соджу, которую и должен был принести Тэхён. Родители Чонов улетели в командировку, по словам друзей, их не будет ещё около недели, поэтому можно веселиться. Юнги открывает коробку с пиццей и так же выкладывает на тарелку, чтобы было удобнее брать. Пока старшие несут всё на стол, младшенькие доигрывают ещё партейку в свои гонки. В этот раз побеждает Чонгук с громким «Я же говорил»! — Так, — командует Хосок, — убрали джойстики и сели за стол. У ваших хёнов праздник — выпускной класс! Гук с Тэхёном лишь глаза закатили, но за стол сели. Им сегодня пиво перепадёт. На соджу они, конечно, на рассчитывают, но вдруг тоже в рот капнет. Юнги наливает полный бокал каждому, даже младшим. Ничего такого с ними не случится, они ведь рядом. Ким с озорными глазами наблюдает за пузырьками в пиве, выставив губы уточкой, явно предвкушая блаженство. Чонгук уже не может дождаться чтобы выпить, он ждал этого целый день! — Итак, — начинает Хосок, поднимая свой бокал, — скоро нам с Юнги сдавать экзамены и оканчивать школу, — звучит немного грустно, наверное, потому что так и есть. — Так выпьем же за последний школьный год в нашей с Юнги жизни! Звон бокалов и жадные глотки алкоголя. Им даже не верится в это. Школа совсем скоро останется позади. Они столько вместе прошли, а теперь придется разойтись, ведь у нескольких человек не бывает одной дороги. Однажды они придут к распутью и каждый пойдет в свою сторону. Вот только, нужно не забывать иногда возвращаться обратно, чтобы свидеться хотя бы раз в год. У Чонгука приходится отобрать бокал, потому что мелкий как пиявка присосался к нему. А вот Киму не очень зашло, но сказал что допьет. Юнги с Хосоком уже привыкли, хоть и пили не так часто. Они вообще многое делали вместе. Выпили в первый раз, покурили, а потом ходили задыхались, говоря, что никогда эту дрянь больше в руки не возьмут. И пока держат уговор. В дело пошла приставка. Играли поочередно по двое. Сейчас, Хосок усердно пытался уделать Мина в бою ниндзя. Но получалось плоховато. Юнги с джойстиком в руках уже лет семь. Он продумывает все шаги наперед, не давая Чону предугадать их, за что получает тихое «блять». Победу одерживает Юнги, а в утешение друга, хлопает того по спине, предлагая сыграть с Тэхёном, ведь тот точно ему проиграет. Ким начинает возмущаться, он не так плох в этих новомодных играх, просто еще не приноровился к этому. Гук же хмыкает, отвдавая игрушку в руки друга и усаживая на свое место. Хосок хищно облизывает губы, обещая размотать младшего. Юнги устроился на диване с бокалом пива. Мину больше по душе наблюдать, нежели учавствовать. Парень попивая алкоголь тихо смотрит за друзьями, которые обещают прикончить друг друга из раза в раз. Наверное, Юнги сейчас счастлив. Он в квартире, которую может назвать своим домом, потому что бывал тут бог знает сколько раз. С людьми, которых по праву может назвать братьями. Они единственные знают о нём больше, чем родители. Знают обо всех переживаниях, загонах и секретах. — Хён, — Юнги от раздумий отвлекает голос Тэхёна рядом, — расскажи про новенького? — Чимин. Даже когда он вне зоны видимости, о нём заставляют думать. — Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал? — Мин поднимает одну бровь в ожидании. — Ну, Хосок говорил, что он не слышит, и то, что его обижали, а ты заступился. — Я не мог не заступиться, ты же знаешь, — Юнги делает глоток пива, — просто не могу пройти мимо, ничего не сказав. — ДА!!! — громко кричит Чонгук, одерживая победу над братом. — Юнги, этот прохвост обыграл меня. Мне нужна доза алкоголя покрепче. Мину тоже хочется чего-нибудь покрепче. Две бутылки соджу так и манят к себе. Юнги забирает их из холодильника, по пути хватая две рюмки. Наливает себе и Чону. Чокаются и глотают алкоголь. Он немного обжигает горло. — Ты ведь ходил сегодня? — неожиданно спрашивает Чонгук. — Ходил, — спокойно отвечает Мин. — Гук, ты не вовремя, — напоминает брат. — Ой, простите, — младший слегка приуныл, это на него так пиво действует, Юнги уверен, поэтому не обижается. Чонгук всегда был любопытным. Вечер проходит за играми. После приставки, Хосок притаскивает монополию. Не понятно как, но они в состоянии считать бумажные деньги и даже читать, хотя в глазах слегка двоится от градуса. Когда Юнги скупает Арбат вместе со всей синей линией, остальные возмущаются о том, что Мин делает так всегда, не оставляя шанса поиграть другим. Потому что наступи на этот гребаный Арбат — отдай все свои деньги. Юнги на это лишь ухмыляется, тактика-галактика. Через два часа, младшие уже клюют носом. Хёны отправляют их по комнатам спать, а сами уходить не собираются, они ещё не допили. — Теперь можешь рассказать, — закрыв настолку крышкой произносит Чон. — О чём? — Юнги не совсем пьян, его немного подкосило, он всё ещё соображает, но делает вид, что нет. — Ты думаешь, я просто так позвал вас к нам именно сегодня? Тебе всегда нужно отвлечься после похода на кладбище, — Мин глубоко вздыхает, отставляя пустую рюмку на стол. — Как всегда, Хо. Ты же знаешь, что мне сложно. — Именно поэтому, мы с парнями всегда в твоем распоряжении. — Я сегодня видел Чимина, — вдруг сообщает парень, — он котенка гладил возле дома, — улыбается краешком губ. — Чёрт, они так похожи. — Юнги, не забывайся, они разные люди. Ты не обязан Чимину ничем. — Был обязан. — Но не ему, — твердо говорит Хосок. — Я знаю это сложно, но пора отпустить. Тебе станет легче. Не сразу, но когда-нибудь. — Станет, — как зачарованный повторяет Мин, — когда-нибудь. — На Чимина ты можешь отвлечься, этого тебе делать никто не запрещает, да и ему будет полегче, но не затеряйся в своих образах. — В том-то и дело, — давит словами Юнги, — у меня остались лишь призрачные образы. Нет даже целостной картинки. — Построй свою империю. То что было — прошло. Ты можешь бесконечно оглядываться назад, но этим никого с того света не вернуть. Слезы снова застилают глаза. Сердце вновь режут без ножа. Как такое вообще возможно? Почему больно без физической причины? Почему Юнги умирает в сотый раз, но всё ещё дышит? — Так больно, — хрипит Юнги, жмуря глаза. Там слезы встали, а что с ними делать? Хосок осторожно обнимает друга, укладывая голову Мина на свое плечо. Кто сказал, что мальчики не плачут? Они тоже плачут, потому что могут чувствовать, могут терять. — Ну всё, — Чон успокаивающе гладит по дрожащей спине, — я рядом. — Спасибо, — шепчет Юнги, уткнувшись носом в плечо друга, — спасибо, Хосок.