little Picasso

Он никогда не любил утро. И не понимал тех, кто любит его. Что в нём такого хорошего? Яркое солнце что слепит глаза? Ужасное сонное состояние? Запах изо рта? Что. Хорошего. Утром? Ничего. Парень всегда тяжело вставал, матери иногда приходилось поливать его водой, чтобы получить в ответ хотя бы мычание. Понять, что сын живой, и не откинулся за ночь, от своих подростковых загонов, на которые, в прочем, он внимания уже не обращает. Живёт в серой массе обыденного скота, как и все, не выделяясь особо, потому что знает, что тем, кто выделяется или отличается хоть как-то, даже цветом волос, живётся ужасно. Просто отвратительно. На каждое «Какой красивый цвет!», будет своё «Цветастый урод». Он знает, он проходил. Проходил как и то, что решает не только внешность, но об этом говорить не хочется совершенно. Зачем сдирать корочку с ранки? Хотя кому врать, парень иногда ночами делает себе гораздо больнее — не то что корочку сдирает. Оставляет новые увечья и следы, потому что знает кто виноват. — Твои оценки снизились, — голос у матери как всегда — металлический. Она словно ножом по другому ножу проводит, а парень слышит этот скрежет. Слышит в нем бесконечные упреки, которые продолжаются на протяжении года. — Делай что хочешь, но табель должен быть отличным, — женщина даже не смотрит на сына, поставила тарелку с яичницой и ушла с кухни, сделав все материнские дела. Парень берет мятый лист в руки и опускает на него глаза. Числа выше восьмидесяти девяти нет. Это и огорчило мать. Его уже ничего не огорчает, он даже не старается, просто потому что не для кого. Родителям по большому счету плевать на оценки, они хотят, чтобы сын поступил в престижный колледж. Несчастный листочек сминают уже в десятый раз, потому что смотреть на это не хотят, как и понимать, почему это случилось. Кусок в горло не лезет, как и каждый день. Но парень запихивает в себя жареные яйца через силу, потому что, если не есть — можно сдохнуть. А он пообещал что справится и будет жить дальше. Нужно держать слово. Тарелка пустеет минут через семь, когда парень буквально давится от еды в глотке, хочется блевать, но он проглатывает всё до последнего кусочка, запивая чашкой кофе. Он всегда будет кстати. Такой же горький как он сам. Горячий настолько, что обжигает как жизнь, оставляя шрамы, от которых невозможно избавиться. Рюкзак кажется непосильной ношей, не потому что там тетради с пеналом, а потому что на его плечах лежит столько, сколько не должно быть у обычного школьника. Хочется сбросить всю эту ношу хотя бы на несколько минут, вздохнуть полной грудью, подышать немного, так, чтобы грудную клетку не сдавливало, как под каменной плитой. Но несмотря на материальное положение, именно это для него непосильная роскошь. Он не имеет на это право. Жить как все, нормальной жизнью, потому что однажды уже погубил, ту что была дорога сердцу. Парень перекидывает ногу через байк и усаживается на новый кавасаки нэйкед. Старый пришлось продать, потому что сесть за него просто не хватало духа. Он не мог. Убирает подножку и заводит. Кавасаки приятно урчит под руками водителя, посылая вибрации по телу. Он надевает шлем и несколько раз прокручивает газ на холостом ходу, а затем стартует, оставляя за собой черные полосы от шин на асфальте. Наверное, только это может отвлечь его от всех мыслей, от того состояния, в котором парень пребывает уже год. Сложно, но возможно. Он лихо объезжает машины на дороге, маневрируя между ними, пока его сопровождает попутный ветер. Разбиться совершенно не страшно, потому что смысла жизни больше нет. Но он не станет этого делать, потому что обещал. А парень свои обещания держит. Байк скользит по дороге, сворачивая на параллельные улицы, пока не тормозит возле здания школы. Ехать, на самом деле, недолго — максимум пятнадцать минут. Парень ставит байк на подножку и слазит, сразу же снимая шлем и встряхивая головой. Блондинистые пряди послушно укладываются в обычную прическу. Со стороны слышен писк, парень бы подумал, что с байком что-то не то, если бы не знал, что это визжат девчонки. Если дома у него всё хуже некуда, то в школе он должен держать имидж, быть как всегда и как обычно, несмотря ни на что. Парень поворачивается в сторону прекрасного женского пола, одаривая их своих редким, но метким взглядом. Девушки хихикают, а затем о чем-то перешёптываются. Он был местной знаменитостью, как и ещё несколько ребят, но в отличии от них, парень был холоден абсолютно ко всем, хотя раньше таким не был. Те, кто не знает причины, думают, что он строит из себя недоступного бэд боя. Вот только… — Юнги! Юнги не такой. Он не плохой, совершенно нет. Он хорошо учится, уважает учителей, не курит и не пьет, как большинство его сверстников. Потому что помимо всего этого, семья дала ему правильное воспитание. Сделав Мин Юнги совершенно обычным подростком. Парень не гонится за славой, не транжирит, кажется, бесконечные деньги семьи, не ставит себя выше кого-либо без надобности. — Хён! — Юнги оставляет шлем на сидении байка и поворачивается на зов. К нему идёт Тэхён, с раскрытыми для объятий руками, потому что его воспитали так. — Я тааак скучал, — тянет парень и затягивает друга в крепкие объятия, при этом хлопая его по спине. Юнги в ответ никогда не обнимает, лишь подбородок на чужое плечо укладывает, давая понять, что тоже рад встрече. — Мы виделись вчера, — совершенно спокойно говорит Мин, встряхивая головой, отгоняя противную челку от глаз. У него и так зрение не супер, ещё хуже не нужно. — Но я всё равно скучал! — Ким давит свою фирменную лыбу, и как он только не устаёт улыбаться? — Ладно, пошли, холодно же! Наши уже в школе. Холодно. Юнги даже не заметил. У него начался последний учебный год, конец марта особо погодой не радует, лишь поэтому Мин не хочет выходить на улицу. Под словом «наши», Тэхён имеет в виду ещё двоих из их неизменного квартета: Чон Хосока и его младшего братишки — Чон Чонгука. Гук с Тэхёном одного возраста, как и Юнги с Хосоком. Вот и сдружились все одним днем, когда младшенькие в школу пошли. Ким тянет Юнги за руку, дабы побыстрее укрыться от холода, в стенах любимой школы. Во дворе адекватное количество учеников, которые ждут своих друзей, отмораживая зад и другие причинные места. Юнги раньше всегда обращал внимание на других людей. Любил их рассматривать и гадать о чем те думают, почему так одеты и куда идут. Со временем эта привычка ушла, оставив интересные воспоминания. В школе как всегда слишком много народу, который вскоре разойдется по своим классам. Юнги подходит к своему шкафчику и сразу же избавляется от куртки. В рюкзак кидает два учебника по сегодняшним предметам. Тэхён недалеко от него тоже раздевается и закидывает в сумку лишний груз. В классе как всегда никакой тишины, Мин попрощался с Кимом на втором этаже, а сам пошёл на третий. Хосок сидит за своей партой у окна и что-то чиркает в тетради. Этот неформальный человек действительно неформальный. Его волосы выкрашены в ярко красный цвет, а все тетрадки изрисованы не пойми чем. Юнги несколько раз предлагал другу пойти на кружок рисования при школе, но тот всегда махал на него рукой, говоря, что все известные художники, не посещали никаких кружков, но знаменитыми стали. Мин же на это всегда говорит, что популярными они стали только после смерти. Юнги кладет на стол всё нужное из рюкзака и садиться за свою парту. Чон, видать, увлечен настолько, что не заметил приход друга, потому что в других случаях, этот распиздяй лезет с объятиями, прямо как Тэхён. Перед партой Юнги стоит другая, пустая. Её почему-то до сих пор никто не занял, хотя обычно за ней сидела какая-нибудь девчонка, что весь урок строила Мину глазки. — О, Юнги, — наконец слышится сбоку и парень лениво поворачивает голову. Нет, правда, удивительно, как они с Хосоком стали друзьями. Они же разные как… как белый и черный. И черный из них явно Мин. — Привет, — салютует рукой, — снова рисуешь? — Да кого там, — Чон кривит губы и закрывает тетрадь, — просто каракули, — Юнги хмыкает. Эти «просто каракули», могут в будущем стать произведением искусства. — Кстати, — Хосок щелкает пальцами чуть ли не перед носом Мина, на что тот округляет глаза, — у нас новенький, не слышал? — Понятия не имею о чем ты, — Юнги показательно зевает, давая понять, что ему это совершенно не интересно. Мину всё равно кто придёт, кто уйдет, это его последний год, ему бы не сдохнуть под конец. — Какой-то парень, вроде на год младше почти, раньше в школу пошёл, — а вот Чону видимо была жуть как инитересна новая персона. — И что ты предлагаешь мне делать с этой информацией? — Юнги вскидывает брови, не понимая чего от него хочет друг. Тот бывает такими загадками говорит, что никакие шизики рядом не стоят. — Надо с ним как-то сладиться, подружиться, что ли, — Чон плечами пожимает. Он как обычно не знает чего хочет сам. У Хосока семь пятниц на неделе, Юнги бы просто не смог так жить. — Хочешь — дружи, мне фиолетово, — на этих словах, Мину надоедает диалог и он отворачивается от друга, опускаясь в бездонный омут своих мыслей. В класс продолжали приходить одноклассники, но Мину как и всегда было всё равно. Кто-то даже спрашивал его о чем-то, а в ответ получит многозначительное «ммм». Хосок же жестами показывал, что Юнги сейчас лучше не трогать, отгоняя заинтересованных личностей. Прозвенел звонок и все уселись на свои места, но парта перед Мином так и осталась пустой. В класс зашёл учитель — Кан Ухён, тридцатишестилетний мужчина, который по совместительству являлся их классным руководителем и преподавал историю. — Ребята, прошу вас встать и поприветствовать вашего нового одноклассника, — проговорил мужчина, и ученики поднялись со своих мест. Услышал даже Юнги. — Заходи, не стесняйся, — Кан рукой подозвал к себе нового ученика. В класс вошел парень, на вид тому лет пятнадцать, но Хо сказал, что он всего на год младше, значит ему восемнадцать. У новенького темные карие глаза и светло-коричневая шевелюра. Взгляд у парня слегка напуганный, но оно легко объясняется: сложно быть спокойным, когда на тебя уставились двадцать пять пар глаз. Он пальчиками сжимал ручку на портфеле, оглядывая каждого ученика. Вот только, на Юнги он не посмотрел совсем. — Это Пак Чимин, ему восемнадцать, он помладше вас, поэтому не сметь обижать! — учитель грозит пальцем. — Сразу хочу осведомить вас о том, что Чимин глухонемой. — глаза каждого ученика стали шире, а вот Юнги на этой фразе вскинул голову, устремляя свой взгляд на новенького. — Поэтому не приставайте к нему, как вы любите, я вас знаю, — усмехается учитель, — так, — Кан чешет затылок, осматривая класс на пустые места и сразу же замечает парту напротив Мина, — садись перед Юнги, — подталкивает парня в спину, а тот глупо смотрит на всех и не понимает что от него хотят. Юнги быстро соображает, что Чимин не понял чего от него хотят. Мин громко стучит ладонью по парте, привлекая всеобщее внимание. Пак же повернул голову по инерции, за всеми, сталкиваясь взглядом с Юнги. Чимин смотрит на нового одноклассника и не понимает что теперь нужно ему. Мин поджимает губы и поднимает правую руку, начиная говорить. Жестами. — «Иди сюда» — Юнги поочередно складывает пальцы в нужном порядке, донося смысл до новенького. У Чимина в глазах проскальзывает сильное удивление. Он совершенно точно не ожидал встретить того, кто знает язык жестов в обычной школе. А по этому парню видно — он из богатой семьи. Об этом как минимум говорят часы на левом запястье. Пак сглатывает и наконец делает шаг в сторону загадочного парня знающего его язык. Чимин идёт меж двух рядов и замечает свободную парту. Судя по всему, именно к ней его и подтолкнул учитель, который и сам в моменте забыл, что парень не слышит. Пак вешает рюкзак на крючок и поворачивается к Юнги всем телом. Чимин подносит кулак сначала ко лбу, а затем к подбородку. — «Спасибо», — отвечает парень и садится за парту. Мин на это кивает и сам присаживается. Урок проходит как обычно, за исключением того, что все слова учителя теперь автоматически появляются на смарт-доске. Для Чимина. Удивительно, что Пак не пошёл в какую-нибудь специализированную школу для особенных детей. Его это было решение или нет, никто не знает. Теперь, парта перед Юнги пустовать не будет, он в этом уверен. Возможно, Чимин сам будет хотеть держаться рядом с тем, кто его понимает. Мин априори не против этого, потому что когда Чон рассказывал про новенького, он совершенно точно не упоминал, что парень не слышит. Юнги не пойдет первым на контакт, не потому что не хочет, а потому что больно. Чимин живое напоминание тому, что случилось год назад. Дружить Мин с ним однозначно не намерен, это может привести к последствиям, за которые Юнги отвечать не собирается. Но если Чимин попросит помощи, то и отказать не сможет, всё по той же причине, что и первый пункт. Как бы Юнги ни хотел сосредоточиться на уроке и на новой теме, он просто не мог. Его мысли занял новенький. Он сидел тихонько, не отвечал ни на один вопрос, и не потому что не знает, а потому что не привык ещё. Юнги всё не давал покоя вопрос: как он лишился слуха? Или он таким родился? Мин всё смотрел на затылок шатена и гадал. Оглушили? Ударился? Юнги сам не знает почему его интересует именно этот вопрос, просто впервые за год он встречает похожего человека. У него словно в инстинктах «защитить и помочь». А ещё, Мин задумался над тем, почему у парня нет слухового аппарата. Это ведь в разы облегчило бы ему жизнь. Звонок объявляет о конце первого урока. Дальше по расписанию физкультура. Юнги поднимается с места и собирает вещи обратно в рюкзак. Хосок уже ждал его у дверей, резвый, как всегда. А вот Чимин что-то усердно писал в тетради. Мин не уверен, что парень услышал звонок и увидел как все свалили. Юнги подходит к парте Пака и присаживается на корточки. Чимин сразу же поворачивает голову в его сторону и смотрит с вопросом в глазах. Мин вытягивает левую руку, оголяя часы, и показывая на них пальцем, мол: время урока окончено. Чимин удивленно вскидывает брови и оглядывается на класс — пусто. Парень поджимает губы и начинает собирать принадлежности в пенал. Но это ещё не всё. Юнги берет простой карандаш, который Чимин не успел убрать и быстро пишет в тетради: — «Сейчас физкультура. Тебе нужно спуститься на 2 этаж, повернуть налево. Вторая дверь — мужская раздевалка из неё есть выход в зал». Пак читает написанное и легко улыбается, кивает Юнги и снова благодарит тем же жестом. Мин кивает в ответ и встаёт, направляясь к Хосоку. — Фиолетово, говоришь? — с улыбкой подтрунивает Чон, направляясь вслед за другом. — Ты не сказал, что он глухой, — шипит Юнги, так, чтобы другие его не услышали. — Я и не знал! — Хосок корчит лицо «я здесь не причем» и пожимает плечами. — В любом случае, я не смогу не подсказывать ему, ты знаешь, — конечно, Чон знает. В раздевалке по меньшей мере парней десять, с Хо и Юнги уже двенадцать. Все спокойно переодеваются, разговаривая о чем-то своем. Мин ненадолго забывает о Чимине, потому что сам занят, плюс ко всему его отвлекает Чон своей болтавней о том, что завтра они решили собраться у них с Гуком, отпраздновать их последний учебный год. Юнги на это вновь что-то мычит, а затем его отвлекает звук хлопающей двери. Чимин пришёл. Мин надеется, что тот по дороге не заплутал. Но приход Пака развязал всем языки в полной мере. — Что он забыл в нашей школе? — Лиён не боится говорить в полный голос, зная что обсуждаемый человек его не услышит вовсе. — Не знаю, — Хан пожимает плечами и косо смотрит на Пака, который занял место у одного из шкафчиков и начал переодеваться. Юнги это злит. Он терпеть не может, когда люди так делают. Пользуются слабостью других, чтобы им же насолить. Новенький совершенно ничего не подозревает и спокойно меняет свою белую рубашку на серую оверсайз футболку. Мин успевает заметить лишь очертания тела Пака. Тот не слабак, каким может показаться, потому что Юнги отчетливо увидел кубики пресса. — Понабирают всяких, а нам потом мучиться, — говорит один из парней, получая одобрительные кивки в ответ. — Ему на экзамене даже вопросы дополнительные задавать не будут, просто пожалеют парня, — Сонхёк закатывает глаза на свои же слова, — будто ему одному так сложно, — фыркает парень. — Особенный, — приторно говорит Лиён, корча лицо, — я бы сказал — бракованный, — на эти слова получает легкий смех одноклассников. У Юнги неприодолимо закипает. Хочется сказать в ответ, рассказать какого это — не иметь слуха. Какого это так жить. Эти люди совершенно ничего не знают, но позволяют себе осуждать других за их особенности. «Бракованный»? Мин сейчас из них сделает бракованных, настолько, что родители не узнают. — Эй! — окликает их Мин. — Юнги, ты что творишь? — шипит на друга Чон. — Юнги? — парни удивляются. — Что? — Вы совсем охренели? — Мин бросает не надетую футболку на скамейку и движется к одноклассникам. — Братан, ты о чем, что произошло? — Лиён либо прикидывается идиотом, либо хорошо играет на публику. — С чего ты взял, что можешь так говорить о Чимине, а? — Мин тычет пальцем в грудь Лиёна. — Ты че, вступаешься за него? — удивляется Сонхёк. — Мин, ты уж точно не ангел с нимбом над головой, что на тебя нашло? — На меня? Вы себя слышите? Слышите что вы говорите? — Юнги сдерживает себя из последних сил. — А ты ему в няньки заделался, что ли? — смеётся Хан. — Удивительно, ты последнее время ниже травы, тише воды. — А если бы на его месте был ваш брат или мама? Вы бы так же говорили? — Но он ведь нам никто, — пожимает плечами Лиён, усаживаясь на скамейку, чтобы снять обувь. — Вы уроды, — шипит Юнги. — Для чего вы это делаете? Что он вам успел сделать, он пришел час назад! — Не ори, идиот, — Сонхёк грубо толкает Мина в грудь, отодвигая от себя. — Если учитель услышит, нам кранты. — Да мне плевать, заодно расскажу, как вы над глухим издеваетесь! — кричит Юнги. — Юнги, перестань, — Хосок пытается взять друга за руку, но тот тут же выбирается из чужой хватки. — Не надо, Юнги… — уже просит Чон. Чимин не видит всего этого, до момента, пока не поворачивается ко всем. Он ахает, когда видит, как парня, что ему помог, толкают. Пак не понимает о чем они говорят, но явно видит, что ребята спорят. Чимин буквально молится, что это не из-за него, потому что он не хочет быть причиной разлада уже слаженного коллектива. — Извинись, — требует Юнги, на что получает смех одноклассников. — За что? Этот оболтус даже не слышал ничего! — Урод, — Мин только заносит кулак для удара, как его руку останавливают. И это не Хосок. Юнги оборачивается назад и видит, как Чимин с испуганными глазами держит его кулак обеими руками. Пак быстро дышит, потому что не понимает что происходит, но даже он видит что намечается драка. Мин глупо хлопает ресницами. У Чимина в глазах помимо страха мольба. Просит этого не делать. Юнги расслабляет руку и чужие ладони отпускают его. Новенький поджимает губы и выходит из раздевалки, полностью переодетый. Мин смотрит ему в след, до того как не закроется дверь. — Если я услышу это ещё раз, — он поворачивается к одноклассникам, — его рядом не будет, чтобы остановить меня. Ясно? — в глазах буквально огонь пылает. Хосок заметно выдыхает. Драки не случилось — уже хорошо. Юнги за это родители буквально убьют, а в глазах учителей он окажется на ступеньку ниже, чем был. — Надевай уже футболку и пошли, — Чон смотрит на него со всей своей серьезностью, потому что не одобряет данное поведение. Чимин чувствует внутри что-то странное. Первый день в новой школе проходит очень неоднозначно. Парень рад, что в его классе есть человек, который понимает его, рад, что он решил помочь, но Чимин понимает, что так будет далеко не всегда. Если вообще ещё будет. Покоя не даёт и эта странная сцена в раздевалке. Одноклассники поругались, это Пак увидел отчётливо. Вот только непонятно из-за чего. Чимин лишь надеется, что не он стал причиной этой перепалки, из-за которой могла начаться драка. Парень даже не помнит, как оказался рядом с одноклассником и схватил его за руку. Он ведь не мог крикнуть. Чимин даже не помнит как звучит собственный голос, зато свой внутренний слышит отчетливо. Ученики начинают строиться и Чимин делает то же самое. Встаёт в самый конец строя, он почти самый низкий, да и не знает где его место, поэтому скромненько пристроился в конце. — Добрый день, ребята, — физрук стоит перед ними скрепив руки за спиной и оглядывает учащихся. Когда глаза натыкаются на человека, которого он видит в первый раз, то мужчина заметно удивляется. — О, у вас новенький? Странно, а почему мне не сообщили? — учитель подходит к Чимину, а тот сглатывает нервно. — Как тебя зовут? — пустой звук для Пака, а если быть точнее — никакой. — Эй? Ты глухой, что ли? — физрук не знает о чем говорит, а одноклассники посмеиваются. Юнги сжимает кулаки. Отродье они, а не люди. Как можно смеятся над тем, кто лишен чего-то? Чимин не может слышать, как, просто как можно смеяться над ним? Хочется всех избить, даже девушек. На колени поставить и заставить их молить о прощении на языке жестов. — Вообще-то, — из строя выходит староста класса — Со Ин На, — вы правы, Господин О, Чимин глухонемой, — на лице девушки ни грамма на веселье. Она так же как и Юнги, окидывает всех презрительным взглядом. — Ох, боже! — физрук явно понял, что переборщил. — Я не знал. Как его зовут? — Пак Чимин, — все тем же спокойным голос произносит Ин На. И Мин ей от части благодарен. — Хорошо, Пак Чимин, — учитель задумывается, а как он будет понимать что делать? — Эм, кто-то может с ним поговорить? Передать ему то, что скажу я? Юнги понимает, что снова придется помочь новенькому. Хотя об этой помощи просит даже не сам Чимин. Мин выходит из строя и подходит к Господину О. — Что вы хотите ему сказать? — Чимин чуть сжимается при виде одноклассника. Ему ужас как неловко, он только пришел, но уже доставляет кучу проблем, не только одноклассникам, но и учителям. — Скажи ему, чтобы повторял за вами, пусть делает так, как вы. Юнги кивает и переводит взгляд на Пака. Тот, кажется, ещё немного и заплачет. Мин поднимает оби руки и по буквам начинает показывать слова. — «Просто делай так, как делают все», — Чимин смотрит внимательно и в конце кивает, а затем отвечает. — «Прости, мне очень неловко, что тебя дергают из-за меня», — парень медленно опускает руки и заглядывает в глаза напротив. Юнги лишь машет на это рукой и возвращается в строй на свое место. В отличии от Пака, Мин стоит почти в самом начале. Третьем. Он достаточно высокий, выше Чимина сантиметров на десять минимум. Физкультура начинается как обычно — с бега. Школьники как обычно держат каждый свой темп, собравшись в небольшие группки. Чимин бежит тихонько, совсем один, и, нет, парень ни сколько не обижается на одноклассников. Они не обязаны дружить с ним или бежать рядом. С Чимином ведь даже поговорить никак нельзя. Он, действительно, белая ворона, среди черной стаи ширококрылых воронов. — Мне его жалко, — говорит Хосок, держась рядом с Юнги и поглядывая на Пака. Мин же в его сторону даже не смотрит. — Не жалей его, он хочет этого в самую последнюю очередь, — стараясь не сбить дыхание отвечает Юнги. Он знает. — Всё ещё хочешь с ним дружить? — Мин поднимает одну бровь, косо смотря на друга. — Я не говорил, что перехотел, просто… Просто что? Не знаешь как с ним общаться, потому что он не слышит и не может ответить голосом? Потому что на тебя будут косо смотреть? Потому что? — Я тебя понял, — не дожидаясь продолжения обрубает Юнги. Дальше как и всегда пошла разминка. Чимин на удивление многих отлично с ней справлялся, он всё-таки глухой, а не слепой. Новенький был в отличной форме, что не мог не заметить никто. Пак прекрасно отжимался и качал пресс. Один и от скамейки. Физрук с него буквально глаз не сводил, будто это маленький пятилетний ребенок, а не взрослый старшеклассник. Но вот что удивило больше всего, так это когда все начали растягиваться на шпагат, Чимин взял и сел на него без каких-либо проблем. Тогда и у девочек глаза на лоб полезли. А Юнги улыбнулся краешком губ, потому что Чимин явно зря время не терял. — Молодцы! — хлопает в ладоши, а затем свистит учитель. — Теперь разбейтесь на пары и берите мячи, начнем отрабатывать. Пара нашлась даже Чимину. С ним встал одноклассник, который был эдакой серой мышкой. Особо не высовывался да и не дружил ни с кем, но прям изгоем не был. Все начали перекидываться мячами, отрабатывая поочередно то нижнюю, то верхнюю подачу. Да, в волейболе Пак был не так силён, но видно, что новенький старается. А вот его напарник заметно бесится и нервничает, когда Чимин в очередной раз закидывает мяч в другой конец зала. Парень поджимает губы, замечая, что напарник явно выходит из себя и идет за мячом самостоятельно. Чимин присаживается, чтобы забрать свой мяч, но совершенно не слышит предупреждающий крик, а затем чувствует как ему в затылок сильно прилетает. Пак не удерживает равновесие и падает на пол, держась за голову. Физрук сразу же останавливает всех и подходит к новенькому. Говорит ему что-то, но толку нет. Чимин не слышит. Тогда учитель просит чтобы кто-нибудь проводил новенького в мед пункт, но никто и ухом не ведет. Даже Юнги. Мин не может всегда помогать ему, Чимину надо научиться существовать в среде без чьей-либо помощи. Пак же на слова учителя машет руками и поднимает палец вверх, говоря этим, что с ним всё в порядке. Физруку мало в это вериться, но быстро проведя мини-осмотр, понимает, что парень действительно в порядке и в глазах у него не двоится. Урок продолжается своим чередом. После отработок, класс разделяется на две команды. Капитаны: Юнги и Лиён. Так было всегда. Эти двое лучше всех играют в волейбол, раньше даже гоняли на соревнования со своей небольшой командой, но в выпускном классе их от этого отстранили. Как и ожидалось, Чимина никто не выбрал. Обиды Пак не чувствовал. Он всё понимал. Знал, что не выбрали его не потому что у него с навыками волейбола проблемы, а потому что он не такой как все. Зато со скамейки можно понаблюдать со стороны за новыми одноклассниками, так сказать, оценить соперника в бою, а Чимин не сомневается, что врагом сделают именно его. Мячи яростно летали через сетку, а количество очков было одинаковым. Пак считает. Он не единожды засматривается на того парня, что помог ему уже трижды. Его подачи сильные, как в прочем и у парня из другой команды — второго капитана. Чимин отчетливо видит, что тот, кто помог ему, кричит на команду, когда те косячат. Он вспотел, потому что играет, кажется, за всех шестерых, и не уступает очки команде соперников. На самого же Пака никто не обращает внимания, даже те девчонки, что сидят на скамейке неподалеку. Они тоже не играют, но не потому что их не выбрали, а потому что они сами не захотели, в отличии от Чимина. Когда время урока подходит к концу, учитель громко свистит и отпускает всех. Чимин понимает, что занятие закончено и идёт с остальными парнями в раздевалку. Дальше по расписанию обед, а затем математика, на которой будет подготовка к экзамену.

***

— Да ладно! — Тэхён кричит громче положенного, а Чонгук машинально закрывает тому рот своей рукой. — Он севьозно гухой? — сквозь ладонь Чона с трудом проговаривает Ким. — Представь себе, — язвит Юнги, ковыряясь палочками в несчастном кимчи. Есть почему-то не хочется. — Хён, ты ведь поможешь ему? — Чонгук у них душа добрая. Несмотря на свой немного грозный вид, тот по ночам спит с белым плюшевым мишкой. Об этом знают только единицы. Юнги бросает палочки на стол, потирая лицо руками. Он ожидал чего-то подобного. Помогать. Быть для Пака нянькой? Следить за каждым его шагом, чтобы он на свои же шнурки не наступил? А не слишком ли? До прихода сюда ведь Чимин как-то жил. Он ведь не безрукий или безногий, просто не слышит. Он прекрасно видит и чувствует, а значит, вполне может справиться самостоятельно. Юнги не конченная мразь, потому что, если Пак сам попросит о помощи, он не откажет, но специально делать он это не станет. Мин в ответ ничего не говорит, забирает свой поднос, оставляет на мойке и уходит в кабинет. В классе почти никого нет. Только две одноклассницы и Чимин, что сидит себе за партой и что-то чиркает в блокнотике маленьком. Точно как Хосок. Боже, что за дежавю? Юнги проходит мимо и садится на свое место. Чимин на его приход никак не реагирует, продолжая рисовать. Математика проходит за подготовкой к экзамену. На этом уроке никто носом не клюёт, сдавать всем без исключения. Чимину тоже. Хотя судя по Паку, тот в математике ас. Он даже выходит к доске и решает пример, когда никто не может понять как это сделать. Его лицо напрягается, когда он поворачивается к классу. Ловит на себе не самые добрые взгляды, а кто-то и вовсе смешки отпускает. Зато учительница хвалит. Когда заканчивается урок, Чимин тоже понимает. Юнги складывает всё в рюкзак и уже мечтает оказаться дома. Хочется упасть на кровать и ничего не делать. Завтра выходной и посиделки дома у Чонов, но перед этим нужно заехать в одно место. Они с Хосоком прощаются у выхода, а вот у младших занятия ещё не закончились. Юнги проходит на небольшую стоянку и походит к байку. На улице уже во всю светит солнце, и явно потеплело, но легкий ветерок всё же поддувает, колыхая блондинистые пряди Мина. Юнги уже убирает подножку и садится на железного коня, только хочет надеть шлем, как видит что к нему бежит Чимин. Мин ухмыляется, опуская шлем на байк и складывает на нём локти. Пак в попыхах добегает до одноклассника и останавливается рядом, упирает руки о колени и пытается отдышаться. Торопился. Юнги заинтересованно смотрит на новенького в ожидании. Когда дыхание приходит в норму, Чимин вновь принимает вертикальное положение и встречается со взглядом лисьих глаз. — «Спасибо за сегодня», — говорит парень. Мин на это ничего не отвечает. — «Можно узнать как тебя зовут»? — в жестах Чимина видна осторожность, это равняется тому, если бы он спросил это почти шёпотом. Юнги убирает локти со шлема. — «Мин Юнги», — быстро показывает пальцами он, на что получает широкую улыбку от одноклассника. — «Прости что потревожил сегодня и ещё раз спасибо», — и уходит. Мин оборачивается, глядя парню в след. Юнги прямо сейчас приходится надеть на себя ошейник и посадить на цепь. Он не станет помогать Чимину. Не станет.