Вверенный

      — Всего на час, — обещает Чанёль.       — Нет.       — Бэкхён, пожалуйста. Парень ходит по комнате, не зная, какие ещё слова использовать, чтобы получить разрешение сбежать из дома. Он скоро сойдёт с ума от взглядов Минсока, даже не зная, из-за чего между ними в принципе пробежала кошка!       — Чанёль, я не могу рисковать ни тобой, ни сыном. Омега уже открыл рот, но осёкся, недоумевающе застыв.       — Я имел в виду… какая разница, вы всё равно моя семья, — пробормотал Бён, тут же твёрдо добавляя: — Я сказал нет — значит, нет. Откуда это вообще взялось? Чанёль вздыхает, плюхаясь на постель. Ничего не говорит, молчит в телефон, вслушиваясь в тишину с другой стороны.       — Ничего не случилось.       — Так не бывает. Не заставляй меня проявлять настойчивость, я не из тех людей, которым нравится давить.       — Минсок смотрит на меня так, словно я кого-то убил! — измучено делится Чанёль. — В этом доме невозможно спрятаться от взглядов. И Чонин всё время у него на руках, так что я по-любому вынужден находиться рядом, и это так выматывает! Ты просто не представляешь. Совершенно не понимаю, что сделал не так! Почему он просто не скажет, в чём дело? Раньше же говорил, а сейчас почему молчит? Бэкхён вздыхает. Слышится шорох одежды и тихое: «Твою мать, Минсок». Чанёль озадачено хмурится, ничего не понимая.       — Он ведёт себя так три дня?       — Да.       — Ясно, — Бён снова вздыхает. — Я посмотрю, что могу с этим сделать. Парень сбрасывает вызов первым. Чанёль мгновение вслушивается в тишину после звука оповещения прерванного разговора и только потом опускает телефон на постель. Серьёзно: нет ни малейшего понимания по поводу того, что вдруг начало происходить. Что-то изменилось и почему-то в худшую сторону, хотя Чанёль уже второй месяц старается не привлекать к себе особого внимания, скрываясь во всём, даже что касается вечернего передвижения в доме. Чёрт возьми, да когда такое было?.. Постоянное давление выматывает. Как бы сильно он не хотел отсюда сбежать, бежать некуда, а умолять Бэкхёна совершенно не хочется! Он и так старается по минимуму беспокоить парня, зная, что у того и без него дел по горло, но почему всегда выходит, будто Пак третий лишний или вообще лишний в этой жизни Бёнов? Осознание того, что он только добавляет неудобств, заводит его в дикую апатию. Вечно мешающий… Он сидит в комнате ещё час, прежде чем в дверь стучатся и тут же в проёме появляется фигура Хэрин.       — Охранник говорит, Вам позволили выехать за пределы дома, — удивлённо говорит она. — Переодевайтесь, господин Пак. Чанёль срывается постели раньше, чем осознаёт, что тело начинает двигаться. Быстро переодевшись в другую одежду, он на всякий случай берёт тонкую вязанную кофту и с колотящимся сердцем несётся на первый этаж. Минсок уже стоит около двери с Чонином на руках. Малыш радостно агукает и двигает ножками, будто надеясь уйти вместе с ним.       — Надолго выезжаешь?       — На час.       — Включая дорогу? — уточняет мужчина. Чанёль проглатывает желание возмутиться: откуда он знает, куда они поедут? С чего это вдруг его вообще контролируют?!       — Не знаю. Разорвав зрительный контакт, Ёль наклоняется, чтобы быстро переобуться в кроссовки.       — Телефон забыли! — восклицает Хэрин, сбегая по лестнице вниз. Благодарно кивнув, Чанёль подходит к Минсоку и целует сына в лоб.       — Бэкхён будет рядом с тобой?       — Нет, это не обсуждалось, — отрицает Ёль. Кивнув, мужчина уходит в гостиную. Чанёль растерянно провожает их взглядом, в таком же раздрае оборачиваясь к Хэрин. Женщина взмахивает рукой, мол, не обращайте внимания, и открывает перед ним дверь. Чанёль в шоке приоткрывает рот, уставившись на огромное количество охраны, заполнившее пространство около дома. Все экипированные вооруженные мужчины выглядят, как солдатики из сборных моделей. Никто не выделяется, даже стоят одинаково: расставив ноги по ширине плеч и удерживая на сложенных предплечьях автоматы.       — Похоже, у Вас будет небольшое сопровождение, — потрясённо комментирует Хэрин.       — Небольшое?.. Один из охранников молча открывает заднюю дверь внедорожника, и Чанёль неуверенно делает шаг вперед, после чего в одно мгновение оказывается в автомобиле. На заднем сидении никого нет, на передних сидениях сидят двое мужчин в гражданской одежде. На головах бейсболки, на лицах медицинские маски. В зеркале заднего вида даже при желании невозможно уловить хотя бы взгляд. Козырьки настолько низко натянуты, что даже запрокинув голову охранники не покажут глаза. Судорожно выдохнув, Чанёль в ожидании осматривается вокруг: охрана по-спартански грузится в несколько машин и микроавтобусов. Видимо, у него будет полноценный кортеж. Из-за него одного отвлекли от работы столько людей!.. Пак не задаёт вопросов, понимая, что ему никто не ответит. Он не знает, установлен ли маршрут, но когда они выезжают за ворота, машина сворачивает влево и вопрос так и не задаётся, он всё окончательно понимает. Ёлю интересно, куда его везут: это будет какое-то многолюдное место? Помещение? Его оставят одного или охрана будет сопровождать его везде?.. Чанёль мысленно умоляет Бэкхёна отвезти его куда-нибудь, где он просто может насладиться одиночеством. Никакого шума, никаких людей и их взглядов, а с такой группой людей он точно привлечёт нежелательное внимание. Едут недолго: минут двадцать и только по трассе, после чего сворачивают в лес и медленно проезжают по дорожке между деревьями. Чанёль невольно занервничал, но их автомобиль остановился, в то время как остальные машины разъехались в стороны, припарковавшись на дорожке между деревьями. Парни вышли наружу, и водитель открыл перед ним дверь, выпуская. Чан отошёл от машины и пораженно остановился, заметив вдалеке ещё с десяток внедорожников. Вся территория в радиусе их нахождения патрулировалась огромным количеством охраны. Неловко сжав кофту в руках, Чан растерянно оглянулся вокруг и мельком увидел знакомые глаза, тут же возвращая к ним взгляд. Сан, с головы до ног упакованный в стандартную форму охраны родового дома, наклонил голову вправо и неспеша двинулся. Посчитав, что его пригласили пройти дальше, Ёль послушно пошёл по тропинке за проводником. Здесь, за высокими кустами, было непонятно, куда они идут. И только после того, как Сан вывел их к видавшей виды деревянной лестнице, Чанёль увидел качели и немного поодаль несколько столов с лавками.       — Если я сверну себе шею, Бэкхён расстроится.       — Мне Вас придержать? — так же тихо вопросил Сан, спустившись на несколько ступенек вниз. Чан усмехнулся.       — Я бы не хотел, чтобы тебе отрубили ту руку, которую ты мне подашь для поддержки. Ничего не ответив, Сан повёл его вниз, после чего остановился недалеко от качели. Чанёль обернулся назад: на пригорке выстроился ряд охранников, но спиной к нему; один охранник стремительно спустился вниз по лестнице и пришёл мимо, останавливаясь около столов. Очевидно, для наблюдения.       — Это для тебя? — вопросил Чан, подходя к качели.       — Господин приказал следить за мной, — коротко ответил Сан. — Не беспокойтесь, она крепкая и выдержит любой вес.       — На сколько мы здесь?       — На час. Время пошло, когда автомобиль остановился. Присев на широкую доску, Пак удивлённо понял, что если отсядет дальше, то ноги не будут доставать до земли. С его-то ростом — эти качели были просто находкой!       — Наш разговор протоколируется? Сан отвел взгляд за его спину, внимательно осмотрев второго охранника.       — Полагаю, что так.       — Как он оттуда услышит? — нахмурился Чан, понемногу начиная раскачиваться.       — На мне висит микрофон. Пак вздохнул, устав удивляться. Он понимал, что всё это необходимые меры, но вот настолько?.. Честно говоря, он был абсолютно счастлив оказаться вдали от дома с самим собой, без ребёнка, без Бэкхёна, без Хэрин и чужой семьи, в которую его старательно пытались втянуть.       — Устали сидеть дома? — внезапно зазвучал вопрос. Чанёль растерянно уставился на парня. Он думал, тот предпочтёт разговору молчание, но, кажется, Сана не волновало ни наличие человека, ни микрофон, ни что-либо ещё. Возможно, они с Бэкхёном установили какие-то границы дозволенного?..       — Я думал, ты будешь молчать.       — Я могу, если Вы хотите.       — Не хочу, — Чанёль раскачался чуть сильнее, отводя взгляд. — Честно говоря, там нечем дышать. Я бы очень хотел вернуться к себе домой, в коттедж. Сан закинул автомат на предплечья, придерживая оружие ладонями в перчатках.       — Возможно, Вам повезёт в этом году и Вы вернётесь.       — Этот год уже обозначил себя. Не думаю, что что-то изменится в лучшую сторону. Возможно, мне придётся задержаться в том доме.       — С Вами плохо обращаются? Чанёль покачал головой.       — Всё в порядке. Не думаю, что мне стоит об этом говорить, это дела Рода. Просто… хочется покоя и тишины, без страха сделать что-то не так. Хочется… свободы, дышать глубоко, без тяжести внутри. Чанёль раскачался сильнее и улыбнулся. Какая малость, но так приятно было оказаться здесь! И пусть, что Бэкхён собрал едва ли не армию, чтобы сопроводить его! Как бы неловко не было, ощущение свободы перебивало все чувства, позволяя ощутить себя лучше. Спустя столько дней и попыток избежать домочадцев, Чанёль сделал глубокий вдох и ничто внутри не оказало сопротивление. Солнце светило за макушками деревьев, которые пропускали прохладный воздух. Никакого жара, никакого чувства удушья не преследовало в августовский день. Чанёль расслабил плечи и сжал губы, удерживаясь от желания заорать, выпустить весь скопившийся негатив.       — Это свобода?       — Очень на неё похоже.       — Если так, то наслаждайтесь, — Сан немного сдвинулся вбок, обращая внимание вдаль леса. — Я посторожу. … Бэкхён сбрасывает вызов от старшего управляющего сопровождения и расслабляет спину. Сегодня ему нужно оказаться в больнице для очередной сдачи анализов и сеанса у Донсока. Похоже, появился повод обсудить причины происходящего в голове Бёна, потому что отпустить омегу прогуляться в такое трудное время не назовёшь иначе, как безумием. Кёнсу был в курсе происходящего. Бэкхёну пришлось поставить его в известность о том, что Минсок знает и о Чонине, и о нём самом, но никакой реакции не добился, кроме кивка. Бэкхён с трудом мог предполагать, что помощнику плевать, но выражение его лица было слишком очевидным, чтобы в это не поверить. Кёнсу сопротивлялся, а Бэкхён не понимал, почему, ведь между ними не было никаких препятствий, как у них с Чанёлем. Чёрт возьми. Оставив машину на подземной парковке, они с Кёнсу вошли в лифт. Телефон щёлкнул, оповестив о пришедшем сообщении. «Не представляешь, каким счастливым меня сделал» «Спасибо, Бэкхён» — 11:27.       — Ты отпустил омегу одного, — внезапно звучит голос. Бэкхён блокирует экран телефона и убирает в карман штанов.       — С Саном, — добавляет До.       — Мне нужно было позволить ему задохнуться в доме?       — Так живут все омеги в гнезде.       — Чанёль — не все омеги, — Бэкхён едва удерживается от вздоха. Он устал повторять одно и то же: Чанёль вырос и воспитывался в другой обстановке, он неосознанно попал в их мир и для привыкания понадобятся годы, десятилетия. Он не будет ломать парня только потому, что так будет проще самому Бёну.       — Чонин воспитывался в гнезде всю жизнь, но нуждается в поддержке не меньше Чанёля. Может, об этом поговорим? — раздражённо вопрошает Бён. Лифт выпускает их на нужном этаже.       — Если ты желаешь. Бэкхён поворачивается к нему голову и со всей дури толкает помощника к стене, с силой вжимая его за шею в стену. Кёнсу опускает взгляд, подчиняясь, но Бэк не может успокоить нервы, раздражаясь:       — Не будь такой сукой, Кёнсу. Чонин твоя омега, мать твою. Клянусь, я скоро сойду с ума окончательно и прикончу тебя. Засунь своё ёбаное равнодушие в задницу и никогда оттуда не доставай.       — Ах, господин Бён, Вы уже тут! — доносится до них из конца коридора. Судя по быстрым шагам, Донсок спешит к ним, чтобы Бэкхён не слетел с катушек, но щелчки автоматов резко прерывают чужое передвижение. Охрана знает: Бэкхёна лучше не трогать.       — Раз ты такой дохуя преданный, то я прикажу любить и ты будешь любить, — цедит Бэкхён, сдавливая чужую шею ещё сильнее. — Не выводи из себя.       — Прошу прощения, господин. Глубоко вдохнув, парень отпускает помощника и накрывает лицо ладонью.       — Иди вперёд, — говорит он. Кёнсу проходит мимо, оставляя его одного. Бэкхён размеренно дышит, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Эмоции вот-вот начнут литься наружу, но как же перекрыть этот чёртов кран?.. Он просто перенервничал с утра. Эта поездка, её организация, он целый час просидел как на иголках. Наверняка это выбило его из адекватности. Чёрт возьми, но ведь раньше он был сдержанным человеком! Где теперь это качество? Неужели он никогда не сможет стать прежним?       — Господин Бён, — доктор снова пытается до него достучаться.       — Не сейчас, — отрезает Бён, сдвигаясь с места, чтобы войти в чёртов манипуляционный кабинет. Сдача крови немного затягивается. Во-первых, ему нужно время, чтобы успокоиться для сдачи крови, во-вторых, перегруженные капельницами вены травмируются, приходится дырявить оба сгиба руки. Бэкхён приходит на сеанс в смешанных чувствах, и только после молчаливых первых минут рядом с чужим человеком ему удаётся взять себя в руки.       — Тяжелое утро?       — Да. Выпустил Чанёля за пределы дома, возможно, перенервничал.       — Так было всегда?       — Всегда? — Бэк слабо усмехается. — Мы никогда не отпускаем омег за пределы дома. «Всегда», — насмешливо повторяет, опуская взгляд. — Ему тяжело в доме, но снос коттеджа ещё не начался, стройка затянется чёрт знает на сколько, и у меня просто нет другого выбора, кроме как оставить его там.       — Что насчёт других домов?       — Другие дома не так защищены, как эти два. Я не могу рисковать.       — Господин Бён, пытаясь потушить пожары (вероятность которых сейчас крайне мала), можно сгореть самому. Вы беспокоитесь о том, что ещё не случилось и сжимаете в давлении не только себя, но и своих близких.       — Я пытаюсь их сберечь. Сохранить им жизнь.       — Если судьбе угодно, угроза всё равно себя проявит. Вы душите себя бессмысленным беспокойством… Бён перебивает:       — Если бы я мог залезть в головы всех Глав районов вокруг и убедиться в том, что никто не хочет причинить мне вред, я бы не сходил с ума попусту. Вы не знаете, что такое терять близких скопом в одно мгновение. Я полжизни это наблюдаю: была семья и вот её нет. Кого-то вырезали, кого-то перестреляли, кому-то подстроили аварию и нейтрализовали Главу, а потом обескровили Род. Вы никогда не были на моём месте, поэтому не говорите не беспокоиться. Я делаю то, что делал мой дед, мой отец и мои братья. Донсок кивает, умолкая. Некоторое время он смотрит в блокнот, проворачивая ручку в пальцах, а Бэкхён учится дышать заново, потому что раздражение застыло в районе горла и царапает сознание. Хочется сорваться хоть на ком-нибудь, чтобы вырвать из себя весь душащий его негатив.       — Времена меняются. Возможно, Вам нужно пересмотреть правила жизни и семейные традиции?       — Невозможно, — качает головой Бэкхён. — Я не смогу найти ничего лучше, чем то, что уже придумали до меня. Я знаю, что как бы мы не уважали и не ценили омег, мы душим их своими же руками, но другого выбора нет.       — Имеет ли тогда смысл продолжать Род, если обособленность настолько велика?       — Род угаснет.       — Но это будет последнее поколение омег, которых Вы приняли в семью и закрыли в клетке.       — Отец вверил мне Род не для того, чтобы я его разрушил, — возразил Бён.       — Тогда придумайте, как заставить его процветать. Бэк качает головой.       — Мы возвращаемся к началу разговора.       — Нет, это Вы туда возвращаетесь, а я предлагаю пораскинуть мозгами и создать что-то новое противовес старым традициям и указаниям мёртвых людей. Их больше нет в этом мире, теперь Вы и только Вы в ответе за свою семью, так сделайте их счастливыми! Или Вам так удобнее, чтобы они безвылазно сидели в четырёх стенах? Сжав губы, Бэкхён едва не задохнулся волной злости. Согнувшись, он накрыл лицо ладонями и шумно выдохнул. Он его сейчас прикончит, если не успокоится.       — Я не говорю «сейчас же» и сразу для всех. Начните с кого-то одного. Подумайте, что бы сделало этого человека счастливым. Вы можете изменить всё, если захотите. Слушал ли он его? Слышал ли он, осознавал ли то, что Бэкхён произносил из сеанса в сеанс? Складывалось ощущение, что все их беседы о Роде вылетали из головы доктора после завершения. Бэкхён говорит: «опасно», доктор говорит: «рискуй». Бэкхён говорит: «невозможно», доктор говорит: «всё поправимо». Их диалоги строятся на предложениях и их отрицании Бёном. Даже если попробовать что-то изменить, Бэкхёну как с этим жить? Как продумать всё до мелочей? Как научиться не вздрагивать от страха и не беситься в случае непредвиденных обстоятельств?       — Жизнь Глав семей, существующих в таких условиях, довольно коротка. Чаще всего мои клиенты даже с терапией не доживают до пятидесяти. На моей памяти был молодой мужчина, который скончался в возрасте тридцати шести лет. Его довела какая-то глупость, что-то вызвало всплеск раздражения и случилась остановка сердца. Реанимация, операции, бессмысленная трата времени и сил, потому что он всё равно не вернулся к семье. На пост встал его сын, которому не исполнилось двадцати лет. Скажите, господин Бён, у Вас есть наследник, которого Вы хотите обречь на те страдания, через которые проходите сами?       — У меня нет детей, но у Чанёля есть сын.       — Пожертвуете им?       — О чём Вы говорите? — устало вопрошает Бэк, убирая руки от лица.       — Я говорю о том, что если Вы ничего не измените и не научите семью жить по новым правилам, Ваш наследник будет продолжать управлять Родом в тех же жестких рамках, что установлены сейчас. Он так же будет задыхаться от ярости и потери контроля, ему так же тяжело будет справляться с трудностями, он станет чёрствым, жестоким, возможно, он устанет и перекроит устав так, что омеги перестанут быть ценностью. Возможно, он отберёт у них все права, замкнёт в подвале и сделает несчастными, — Донсок замечает искру понимания и добавляет: — Сейчас всё зависит от Вас. Не только нынешнее положение дел, но и будущее. Как Вы скажете, так они и будут жить, потому что больше равняться не на кого. В конце концов, все они принадлежат Вам.       — Не мне, Роду, — поправил Бэк.       — Но Глава Рода — Вы. Парень вздыхает, закрывая глаза.       — Я ничего из этого не хотел.       — Но Вы единственный наследник, — Донсок нашептывает, будто дьявол, — Ваш сын также будет мучиться, потому что «ничего из этого не хотел»? В комнате повисает молчание. Время застывает вместе с ними. Бэкхён открывает глаза и ничего не видит, запечатанный в своей голове предположениями о будущем. Донсок, может и прав, но Бэкхён не уверен, что у него когда-нибудь вообще появится наследник. Возможно, ему стоит вообще перекроить следующее поколение? Отдать детей Джихё в школу, пусть закончат университеты, пусть учатся и работают, как нормальные люди, пусть забудут весь ад, который им пришлось пережить. Замечательная идея, только вот даже если они забудут — забудут ли о них недруги? А куда девать сотни людей? Бэкхён до сих пор не знает общее количество сотрудников, которые теперь на него работают. Может, тысяча человек? Некоторые из поколения в поколение растили своих альф-сыновей для служения их Роду. Куда девать этих людей?.. И в какой из моментов Бён потеряет детей: когда они будут идти в школу, или возвращаться из неё? А, может, кто-то из них влюбится и по незнанию попадёт в ловушку, из которой Бэкхён не сможет их вытащить? Как научить детей жить иначе, если каждый шаг — это шаг в бездну? Может быть, они просто прокляты и наказаны такой горькой жизнью? Сколько ещё поколений будут вынуждены лить слёзы?..       — Раньше, до смерти Главы, чего Вы хотели, господин Бён?       — Семью, — неосознанно ответил Бэкхён. — У меня появился беременный вверенный. Я думал: решу все проблемы и смогу построить свою личную семью. Я не хотел своих детей, ребёнка Чанёля было бы вполне достаточно. Раньше хотел, но когда пожил той жизнью, которой меня наградил отец, я понял, что не смогу справиться с собственными. Я бы работал, сбегая домой при каждой удобной минуте, а Чанёль бы воспитывал сына и ждал меня дома. Возможно, он бы чем-то занялся, стал дистанционно работать, нашёл бы для себя занятие — пожалуйста. Такую компактную семью я бы смог сохранить. Я чувствовал, что смогу это сделать, как только решу возникшие проблемы, но не смог.       — Что Вам мешает это сделать сейчас?       — Семья увеличилась.       — Нет. Вы, Чанёль и ребёнок. Что Вам мешает отделить их от общей части и сделать чем-то тайным и частным? Бён поднял растерянный взгляд на доктора.       — Я не знаю. … шестнадцатого августа, оказывается, день рождения Минсока. Ему исполняется шестьдесят восемь лет, и избежать данного мероприятия не получается. К сожалению, как бы сильно Пака не тревожил чужой задумчивый взгляд, Чанёлю приходится выбраться из комнаты и присоединиться не только к готовке, но и ко всем сопутствующим действиям. К обеду почти всё оказывается готово. Омеги решают накрыть стол на заднем дворе рядом с оранжереей. Честно говоря переносить всё туда слегка затруднительно, но возможность побыть на улице дольше, чем Минсок или кто-то из взрослых омег загонит в дом, кажется потрясающей. Хэрин быстро смекает его настроение и оперативно всовывает ему Чонина в руки, выпихивая на улицу. Сама она быстро всё собирает в корзинки и помогает остальным омегам вынести блюда и посуду на улицу. Солнце слепит. Стеклянные стенки оранжереи ослепляют, отражая лучи. Чонин на руках крутит головой, мило раскрыв рот. Огромные глаза с восторгом рассматривают этот незнакомый участок. От обилия эмоций вскидывает ручки, не зная, каким ещё образом выразить потрясение. Детский визг не раздражает, разносясь по территории. Его привлекает всё — от щебетания птиц до папиных попыток поговорить с ним. Появление Бёна они пропускают. Чанёль был слишком занят, пока ходил туда-сюда, тихонько разговаривая с малышом и показывая ему цветочки в горшках у перил. Детская реакция на всё казалась такой милой, что невольно горела душа. Чан с трудом дышал, наслаждаясь моментом. Прямо сейчас, имея свободу действий хотя бы в этом участке территории, Паку казалось, что не всё так плохо, как кажется. Ребёнок был счастлив, чего же ему ещё желать?..       — Господин Пак, может, плед? — крикнула Хэрин от дома. Ёль обернулся и покачал головой, слабо щурясь от солнца. Взгляд зацепился за неподвижную фигуру у стола. Бэкхён смотрел на них, не отрываясь, удачно выбрав место в тени. Чан улыбнулся и повернулся к парню боком, указывая малышу направления:       — Смотри, кто приехал! — мягко проговорил он. — Кто это приехал, Чонини? Когда малыш смог сфокусироваться, эмоции уже били фонтаном: он задёргался на его руках, задрыгав и ручками, и ножками. Пак усмехнулся, вслушиваясь в восторженный визг. Даже слюна выступила, запузырившись на губах. Чанёль подхватил ребёнка одной рукой и достал платочек, чтобы смазать выступивший восторг с чужого рта. Пока сын требовательно мычал, стремительно скатываясь в истерику, Чанёль успел подойти к Бэкхёну в тень и тут же ощутить облегчение от прохлады. Бён глубоко вдохнул и выдохнул, будто насыщаясь эмоциями от Чонина.       — Как дела?       — Прекрасно. Позволишь? Ребёнок уже задыхался от желания перебраться на чужие руки.       — Не похоже, что у нас есть выбор. Бэкхён усмехнулся и забрал Чонина, придерживая за спинку.       — У тебя всё в порядке?       — Да, всё в порядке. … с этим ничего уже не сделаешь. Случилось. Некуда бежать, нет возможности спрятаться и не показываться на глаза. Долгие и тяжелые переговоры с собой и доктором не приводят к желаемому результату. Бэкхён устал говорить себе, что погубит парня. Бэкхён устал отбирать у себя шанс стать счастливым. Нет желания проверять чувства на других. Чанёль кажется деталью, которой не хватает для обретения спокойствия. Внутренние метания и мысли о других людях причиняют только дискомфорт и вызывают раздражение. Размениваться на других не хочется. И ранить чувства Пака тоже. Бэкхён уверен, что омега учует смешение запахов даже на расстоянии. И как бы ни были сильны традиции и воспитание, Бён понимает, что больше не может мучиться. Он изо всех сил пытался понять Донсока и мысли, которые тот доносил ему через ссоры во время сеансов, но сумел сделать шаг только в одном направлении — принятии чувств. Сигарета истлела в пальцах, пока он задумчиво рассматривал Пака. Внутренности будто полыхают от чувства, что есть человек, который ему нравится, которого он готов полюбить. Так странно остепениться к двадцати восьми годам…       — Бэкхён, — ЮнДо не подходит ближе, заметив, что он немного не в себе.       — Говори, родной. Бэкхён тушит сигарету о пепельницу и выпрямляет спину.       — Могу я спросить о будущем Бомгю? — звучит неожиданный вопрос. — Будет ли уместно сейчас попросить тебя обратить на него внимание?       — Мы на стадии формирования, ситуация внутри нестабильная, но снаружи мы защищены, — отвечает Бэкхён. — Бомгю всегда под присмотром. Мои ребята контролируют его в интернет-пространстве, ничего странного я не заметил. Что ты имеешь в виду?       — Может ли он присоединиться к тебе? Вот оно. Разговор произошел всего несколько дней назад, а вопрос уже оказывается задан. Стоит ли втягивать парня в бизнес? Опасность, с которой он может столкнуться, велика. Даже если он решится впустит его внутрь, можно упустить контроль над племянником. Здесь он защищён, но… несчастен.       — Мне бы не хотелось терять над ним контроль, — говорит Бэкхён. — Я поговорю об этом с Донсоком и Суманом. Думаю, помощники отца не откажутся принять его под своё крыло. Бизнес отца не так опасен, как мой или Чондэ.       — Хорошо. Пусть будет так.       — Ты отпускаешь его? Омега кивает, поворачиваясь к нему боком, намереваясь оставить его одного.       — Как бы сильно я не боялся потерять то, что осталось от Бэкхуна, нужно двигаться дальше. Бён кивает, отпуская мужчину. Взгляд возвращается к Паку, который сдёргивает скатерть со стола, разговаривая с Хэрин. Вероятно, и Бэкхёну тоже пришло время двигаться дальше. … Чанёль просыпается от тянущей боли в животе. Некоторое время покрутившись в постели, он обречённо откидывает одеяло в сторону и встаёт с постели — приходится. Хэрин забрала малыша к себе на ночь, поэтому не нужно заставлять себя как можно скорее принимать душ и спешить к ребёнку. Он переодевается и тихо открывает дверь, так же тихо пытаясь закрыть её за собой. Медленно пройдя по коридору, он с облегчением спускается на первый этаж и направляется на кухню. Возможно, он просто голоден?.. В пять утра прохладно, солнце ещё прячется за крышей дома. Чанёля это не останавливает: он садится на диванчик и ставит чашку чая на столик. Вдалеке слышны чужие голоса, вероятно, происходит пересменка. Парень расслабляется, откинувшись на спинку.       — Доброе утро, господин Пак. Ёль передёргивает плечами, обернувшись назад. Сан обходит диванчики по периметру и окидывает террасу взглядом.       — Доброе. Ты сдаёшься?       — Нет, только принял. Сейчас обход. Чанёль кивает. Глупо предлагать ему присесть, хотя он бы не отказался сейчас от компании.       — Как у тебя дела? В этой экипировке с оружием в руках и разгрузкой на груди, движение плеч кажется едва заметным.       — Всё хорошо.       — Когда у тебя выходной?       — Он был вчера. Сегодня первая смена, завтра в ночь.       — Сколько часов длится смена? Дольше, чем у нас дома?       — Здесь короче. По двенадцать часов. Дома… — он немного осекается, — дома смена восемнадцать часов. Остальное время отводилось на отдых. Ребята, которые стояли на улице, имели смены и могли уезжать домой.       — С ума сойти. Разве вам не должны были предоставить какие-то условия?       — Мы с Джухёном оборудовали в подсобках гаражей спальные места и отдыхали там. Вполне комфортная жизнь: помещение отапливалось, и мы соорудили себе небольшую кухню. В конце гаражей был санузел, так что жаловаться не на что. Чан покачал головой.       — Если дом будет строится, попрошу Бэкхёна сделать отдельное помещение для охраны. Сан хмыкнул. Ёль удивлённо прислушался к этому звуку, заметив, как прищурились в улыбке глаза.       — Это Ваш дом и Ваша территория. Там не должно быть никаких хостелов или гостиничных пристроек.       — Ты закрыл меня своим телом от пуль. Ты пробрался в дом того конченного человека, чтобы утешить меня. Думаю, ты заслужил иметь своё место в нашем доме на нашей территории.       — Не думаю, что господин Бён разделит Ваше мнение, господин Пак.       — Я сказал ему, чтобы он отправил тебя на другую работу подальше от меня, но не убивал, а он вернул тебя сюда.       — Это не значит, что босс мне верит.       — Я тебе верю. Пусть этого будет достаточно.       — Этого всегда достаточно. … прошло всего девять грёбаных дней с тех пор, как Бэкхён позаботился о слежке за Чондэ. Девять чёртовых спокойных дней, в каждую минуту которых парень надеялся, что это блаженство продлится вечность. Кюхан звонит неожиданно, но ожидаемо. Бэкхён принимает вызов со смирением, надеясь, что ему хватит сил сдержать эмоции.       — Есть информация, господин. Доложусь лично, если позволишь.       — Я не хочу слушать доклад, я хочу видеть своими глазами.       — Есть и фото, и видео материалы. Бэкхён делает глубокий вдох, запрокинув голову на спинку кресла.       — Я на капельнице, приеду в офис минут через двадцать.       — Я уже в пути и буду раньше, господин.       — Кёнсу там, он тебя встретит. Бэкхён сбрасывает вызов и тут же набирает помощника. Пока гудки идут, он подзывает женщину и просит убрать капельницу. Разумеется, она отказывается.       — Слушаю, господин.       — Кюхан едет в офис с новостями. Встреть его.       — Отправить сопровождение?       — Да.       — Выполняю. Бэкхён еле высиживает десять минут. Женщина нависает над ним всё это время, убеждая, что осталось подождать совсем немного. Когда нужно срочно решать дела, никаких «немного» не хватит, чтобы усмирить эмоции. Он вылетает из дома, на ходу застёгивая манжет рубашки. Охрана предлагает довезти его, но Бэк качает головой, садясь в машину. Парни будут аккуратничать, а ему нужно приехать в офис как можно скорее. Так и выходит, правда, Кюхана нет.       — Что значит не приехал? — цедит Бэкхён.       — Сопровождение поехало по трассе. Они в любом случае встретятся с ним — путь один.       — Кёнсу! Бэкхён рычит, с силой захлопывая дверь автомобиля. Дожидаются звонка от охраны ещё пятнадцать минут. Кёнсу принимает вызов, вслушивается в сказанное несколько мгновений и его взгляд резко темнеет, поднявшись на Бёна. Заведённый Бэк мгновенно укутывает себя контролем, поднимая его настолько, чтобы окончательно не замкнуть клетку.       — Кюхан попал в аварию. В него влетели сбоку, левую сторону смяло.       — Разбился насмерть?       — Нет. Они загрузили его в скорую ещё дышащего. Одна машина поехала вместе с ним в нашу больницу, остальные возвращаются.       — Пытались устранить?       — Не могу знать, господин. Участок трассы без камер, а в машине нет регистратора. Бэкхён поднимается со стула и идёт к двери, бросая помощнику:       — Вызови мне Джэхана. Немедленно. Советник приезжает через двадцать минут. Бэкхён дожидается в зале совещаний, слепо уставившись на одну из бессмысленных картин. Первую же попытку заговорить Бэкхён пресекает:       — Нет. Сейчас я спрашиваю! — мужчина осекается, тут же расправляя плечи. — Что ты знаешь о данном мной поручении Кюхану?       — Смотря о каком ты говоришь, — тут же отвечает Джан.       — Личное. О Чондэ.       — О таком не слышал, — заверяет мужчина. Кёнсу закрывает глаза, поняв, что вытащить информацию не получится. Бэкхён отворачивает голову, поставив руки в бока. Неясно, что Кюхан узнал. Непонятно: авария была случайно или попыткой ликвидировать.       — В машине что-нибудь нашли? — резко вспоминает Бэк. — Кюхан говорил о материалах, он сказал, что есть доказательства.       — Доказательства чего? — вопрошает Джэхан.       — Я узнаю, босс, — мгновенно реагирует Кёнсу, набирая нужный номер. Пока помощник отходит в конце комнаты, советник подходит ближе, опуская ладонь на его плечо.       — Бэкхён, что происходит? Что Чондэ натворил?       — Это я и пытаюсь выяснить. Кюхан попал в аварию, я приказал ему проявить бдительность в отношении Кима. Есть вероятность, что парень в чём-то прокололся и Чондэ его тут же попытался ликвидировать.       — Чёрт возьми, — прошептал мужчина.       — Кюхан передал им флешку. Она у них. Я за ноутбуком, — рапортует До, выходя из зала.       — Что он мог узнать? Что такого Чондэ сделал, что решился на такое? Бэкхён качает головой.       — О, мой дорогой, ты ещё столького не знаешь… Кёнсу возвращается и с флеш-картой и с ноутбуком. Бэкхён наклоняется над компьютером, в то время как помощник быстро раскрывает первую же папку с датой. Десятки фотографий быстро прогружаются, но даже с маленьким размером, не открывая, Бэкхён способен различить фигуру Чондэ. И не только Чондэ.       — Когда ты остановишься, ублюдок?! — рявкает он, ударяя по столу.       — По крайней мере, в этот раз мы поймали его не с ребёнком, — справедливо рассуждает помощник.       — Ребёнок? Он был связан с ребёнком?! — шокировано кричит Джэхан. Бэкхён делает глубокий вдох и отворачивается, делая несколько шагов к стене, чтобы снова вернуться к ноутбуку. Кёнсу, склонившись над экраном, быстро пролистывает фото в папках, убеждаясь в факте очередной измены.       — Вдруг и этот беременный? — задумчиво протягивает До. Джэхан на фоне выдыхает ругательства, отодвигая стул и грузно плюхаясь на него. Джихё. Мать твою, Джихё. Бэкхён делает глубокий вдох и отходит от помощника, чтобы снова повернуться лицом к товарищам. Он видит, как Кёнсу застывает и опускает взгляд на клавиатуру, через мгновение обращая на него обеспокоенный взгляд.       — Господин, — предупреждающе произносит он. Джэхан вскакивает с места, в мгновение ока подлетая к нему, чтобы дать жесткую пощёчину. Бэкхён едва не валится на стол. Голова кружится от давления. Старший мужчина чертыхается и командует Кёнсу выйти принять таблетки. Бэкхён на инстинктах ощущает, как Джэхан давит на него и альфа внутри него ревёт, вгоняя в неистовую ярость. Мужчина долго не выдерживает. Бэкхён выпрямляется с оскалом и будто становится выше, пока Джэхан еле успевает вытащить стул из-за стола, чтобы обессилено свалиться на него.       — Совсем как отец, — бормочет он, еле шевеля языком. — Ну давай, хватит, сынок, возьми себя в руки. Шум фильтров всего на секунду напоминает ему о том, что он здесь не один: офис полон людей, он не готов калечить своих ребят из-за грёбаного Кима. Приходится приложить титанические усилия, чтобы сжать в себе давление. Он пытается помогать себе мыслеобразами и весь сгибается в три погибели, уменьшаясь в размерах, но кровь горячит чужое предательство. У Джэхана начинается носовое кровотечение.       — Найдите мне этого ебучего выродка! — орёт Бэкхён во весь голос. — Найдите мне его! … странные ощущения продолжают преследовать его. Чанёль гневится от того, что с ним всё время что-то происходит. Он только одну неделю адекватно прожил с последнего цикла, и снова что-то не так! От раздражения ему удаётся отвлекаться на мелкие дела и поручения домочадцев, но он всё равно глотает по вечерам обезболивающее, чтобы благополучно заснуть.       — Трудно сказать, что это может быть, — пожимает плечами Хэрин. — У каждого омеги организм по-своему восстанавливается и после родов, и после каждого цикла. К тому же, контакт с альфой частично предопределяет, настолько уставшим или заряженным силами становится омега.       — «Заряженным силами»? — Чанёль закатывает глаза. — Да откуда вы берёте эти сказки? До беременности я мог и сутки, и двое пережить без альфы. Да ещё и лучше себя мог чувствовать, чем когда проводил цикл с ним же.       — Непутёвый какой-то альфа Вам попался, — хмыкает Хэрин. Чанёль слабо улыбается. Что толку вспоминать о прошлом… Во время беременности и после родов вопрос здоровья стал очень важным. Ребёнку пошёл четвертый месяц, а Чан до сих пор не чувствовал себя набравшимся сил. Да, он много нервничал и пережил много тяжелых происшествий, были поводы едва не сойти с ума, но хотелось совсем другого! Хотелось… нормально, без болей, без неадекватных подготовительных дней входить в цикл как раньше, до беременности, и проводить его пару суток дома. Раньше всё было иначе, конечно. Если в прошлом году Чанёль жалел о том, что попался на удочку Кана и не сумел вовремя остановиться в их непонятных отношениях, забеременев, то теперь он просто не представлял жизнь без Чонина. Однако, в категории здоровья жизнь разделилась на до и после, и это просто убивало омегу. Он был обессилен почти всё время, у него были проблемы со сном и пищеварением. Порою ему казалось, что он просто не сможет встать с постели, но он вставал ради сына. А ещё последние циклы, сводящие с ума… неужели организм подстроился под какую-то определённую норму и теперь так будет всегда?..       — Если не пройдёт — позвоните господину, может, он уговорит Вас пройти обследования.       — Мне только больниц не хватало, Хэрин, — устало протянул Чанёль. Парень уткнулся лбом в колени и почувствовал ладошку на макушке. Женщина ласково погладила его по голове, после чего встала с постели и направилась к выходу.       — Не позвоните сами — это сделаю я, — наигранно пригрозила она, прежде чем выскочить из комнаты.       — Хэрин! … кортеж из десятка машин заезжает на территорию верфи. Свежий запах бьёт в нос, будоража внутренности. Не закрыв дверь. Бэкхён вылетает из машины, направляясь в сторону цехов. При виде вооруженной делегации работники расходятся в стороны, кто-то с перепуга бросается бежать. Бэкхён быстро достигает первого крытого цеха. Здесь трудно продуваемый участок, поэтому угрожающая концентрация запаха быстро разносится в пространстве. Запах ярости и принуждения к покорности не только пугает, но и давит на чужие умы. Ничего не замечая вокруг, Бэкхён двигается к лестнице, которая ведёт к административному этажу — там находится множество кабинетов, в одном из которых находится Чондэ. Люди против воли сгибаются, пока он проходит мимо. Производство останавливается. Рассудки помутились. Кёнсу даже не пытается его остановить, когда Бэкхён врывается в чужой кабинет и тут же насильно начинает глушить Кима. Чондэ бледнеет, с трудом поднимаясь из-за стола. Взгляд быстро наполняется яростью, пытаясь сопротивляться давлению, но Бэкхён оскаливается и давит со всей дури. Чужое лицо меняется в мгновение ока: вены на лбу и висках вздуваются, из носа пошла кровь. Позади закрывается дверь.       — Что ты себе позволяешь? — рычит Бэкхён, обходя стол, чтобы приблизиться к мужчине. Ухватив его за шею, он вталкивает его в стену и давит со всей яростью, сгорая в агонии чувств. — Что ты себе позволяешь, Ким Чондэ?! Сколько мне ещё терпеть твои проступки?! Сколько мне ещё умалчивать о том, что ты творишь за спиной у Рода?! Позоришь нас, мою фамилию! Кто тебе дал такое право?! Ты забыл, под кем ходишь?! — кричал Бён, выплёвывая слова: — Подо мной ходишь. Чондэ рычит. Глаза наливаются кровью, капилляры лопаются. Он понемногу краснеет, но оттолкнуть его не может — не хватает сил, пусть и пытается ещё сопротивляться. Взгляд постепенно заволакивает дымкой, но он смаргивает давление, стараясь защититься от него.       — Ты безродный кусок ублюдка, Ким Чондэ. Ты ничто и никто. Пустое место, которому дали слишком много власти. Я отберу у тебя всё. Каждую копейку, каждый сантиметр земли, каждого работника, каждого клиента, бизнес — всё. Абсолютно всё отберу, — Бэкхён тут же срывается, снова впадая в крик: — И семью в том числе! Семью, которая тебе не нужна?!       — Джихё, господин, — доносится позади. Бэкхён мгновенно отпускает шею Кима. Тот задушено пытается вдохнуть, сгибаясь и заходясь кашлем. Бён хватает его за пиджак и вталкивает в стену снова, наслаждаясь горящим огнём ненависти в чужих глазах.       — Я что, каждого твоего ребёнка буду тащить в семью, неблагодарный ты выблядок?! Огонь в чужих глазах застывает. Они расширяются по мере осознания происходящего. Теперь всё становится на места. Теперь Чондэ по-настоящему страшно.       — Ты думаешь, я слабее отца? Думаешь, раз он знал, какой ты выблядок и ничего не сделал, я поступлю так же? О-о, ты так сильно заблуждаешься, если думаешь, что твоя истинность с Джихё защитит тебя! Поверь мне: есть способы причинить боль, не передавая её омеге. Бэкхён давит до дури в голове. У самого дрожат руки и ноги, едва держится в вертикальном положении, полностью отдавшись ярости. Нет сил терпеть такую несправедливость и позор, который снова опускается на семью.       — Жди, — шипит Бэкхён, еле удерживая падающего вниз Чондэ, — жди, когда я приду в себя, чтобы превратить твою жизнь в ад. Клянусь, я это сделаю. Я найду способ уничтожить тебя, кусок дерьма. Бэкхён убирает руки, и Чондэ валится на пол без чувств. Шумно дыша, парень отходит назад и садится на стол, придерживая себя руками. Сердце колотится как ненормальное. Он никогда ещё настолько не выходил из себя, находясь в сознании. Наверное, Кёнсу с этим мог бы поспорить, но Бёну кажется, что его впервые так кроет от ярости. Она вся горит в нём, кипит, как в котле. Он запускает пальцы в волосы и оттягивает, причиняя себе боль. Не может остановиться и мычит от бессилия.       — Чего тебе не хватало, сукин ты сын? Сколько крови ты ещё выпьешь из моей семьи?       — Закончилось, господин. Всё закончилось. Наказал — на первое время хватит. Бэкхён зажмурился.       — Убей его, убей его, убей его, — забормотал он. — Я хочу, чтобы он сдох. Хочу слышать, как хрустят его кости. Грёбаный урод, как он меня мучает…       — Пойдём со мной, господин. Я отвезу тебя домой.       — Нет! — рявкает Бэкхён, выпрямляясь и открывая бешенные глаза.       — К себе домой, — примирительно уточняет Кёнсу. — Или сразу в больницу?       — Господи, помоги мне, — прошептал Бэк, опираясь на чужое плечо. — Помоги мне не убить этого урода.       — Мы сделаем всё аккуратно, Джихё не пострадает, но она будет огорчена его отсутствием. Кёнсу положил руку на ручку двери и слегка потянул на себя. Бэкхён тут же захлопнул её, упёршись ладонью.       — Я не выйду отсюда в таком состоянии.       — Хорошо, господин. Присядешь? Усадив его в кресло для посетителей, Кёнсу ожидающе уставился на него. Бэкхён сморгнул дымку с глаз и увидел, что чужое лицо залито кровью из носа.       — Мать твою, разве ты не принял таблетки?       — Принял, босс. Ты давишь сквозь них.       — И сейчас тоже? — устало вопросил парень.       — Сейчас давление спадает. Ты хорошо справляешься. Бэкхён потирает лицо ладонями и глубоко вдыхает, стараясь восстановить сердечный ритм.       — Найди Чимина и отдай ему Кима. Пусть пока любуется. Я улажу это дело позже. Помощник достал телефон, устало присев напротив него.       — Кто станет во главе ветки?       — Скажи Джэхану, пусть займётся делами.       — Выполняю.