До скорой бесконечности

      Вдыхая аромат свежеиспечённых сладких булочек, девушка нетерпеливо огладила пальцами деревянный стол. На нем уже стояла кружка горячего фруктового чая, который так любезно был заварен еще до её пробуждения.       — Приятного аппетита, — пропела Анна, поставив на стол долгожданную тарелку с завтраком.       Алексис протянула руку, сразу находя одну из булочек, она откусила, тут же довольно простонав.       — Ты волшебница.       — С одиннадцати лет, к слову, — смех девушки отразился приятной мелодией.       — Ух ты, завтрак.       Алекс, не отрываясь от поедания самой вкуснейшей, по её мнению, за последние несколько недель пищи, вскинула палочку, дабы лицезреть вошедшего. Заспанный Себастьян, все еще зевая, медленно скользил взглядом по довольной сестре и Хардман. Но всем его вниманием завладели сладкие булочки, которые Анна готовила так редко, и оттого их появление на столе не могло не остаться незамеченным. Сэллоу придвинул стул, чтобы сидеть между девушками, принимаясь за еду.       — Я разбужу Оминиса, а то ему ничего не достанется с вашим аппетитом, — отодвинула стул Анна, направляясь к двери.       Алексис положила палочку на стол, взяв в освободившуюся руку кружку чая. Ей нравилось гостить у Сэллоу, и домой пока она не собиралась возвращаться. Истерик матери ей хватило на несколько лет вперед, а отец обещал уладить дела с завещанием.       Разумеется, Алекс не скрывала от Лэндона свое удивительное приключение в будущее — больше всего отца возмутило, что родственники Сесилии прибрали к рукам поместье. Его родовое поместье. Спускать это на тормозах он был не намерен, поэтому выслушав крики жены, подписал свою волю на распоряжение поместьем только своей дочерью.       — Как спалось? — решил скрасить тишину Себастьян, непринужденно наливая себе чай.       — Вполне, правда, сны были странные, — свела брови к переносице блондинка.       Ей не давали покоя эти сновидения. Ужасные вещи, убийства, реки крови и обездвиженных тел, и всегда во главе этих снов был парень с черными как смоль волосами, который насмешливо озирался на тот беспредел, что устроил. Том Реддл стал преследовать её в кошмарах.       — А мне снился тот разговор в скриптории, перед тем, как ты исчезла… знаешь, будто я смог бы что-то изменить, — покачал он головой, притупленно смотря в стол, — я так был зол на тебя на следующий день, думал ты просто играешься и вот-вот явишься… но ты явилась только через полгода. И, как всегда, у тебя получилось сделать то, что ты хотела тогда — чтобы наш разговор не повлиял на нашу дружбу. Я вознамерился совсем не общаться с тобой, но сейчас… сейчас я совершенно не злюсь на тебя.       Алекс нашла на столе руку парня, сжимая её.       — Я не могла прийти раньше, — со вздохом прошептала она, хотя понимала, что это ложь.       Могла. Алексис могла согласиться изначально на условия Реддла и оказаться дома на несколько месяцев раньше, могла побороть свою гордость. Но не стала — ей было важно доказать ему, чего она стоит. Прогнуть, уничтожить. Нельзя сказать, что она в этом деле преуспела, но то, что она дома — со своей нетронутой гордостью и со знанием парселтанга — как минимум, придавало ей уверенность в своих силах.       — Так зачем ты снова туда возвращалась? — процедил он сквозь сжатые зубы.       — Попрощаться.       Кто будет её винить за привязанность к людям, которые еще не родились? Она не могла подвести Клементину, поэтому смело перевернула часы в поместье, оказавшись в пыльном, но родном доме. Из которого тут же улетела сова к Клементине, а ответная пришла на следующий день. Алекс не могла предать подругу, а в её понимание это расценивалось именно как предательство. Девушка смогла попрощаться с ней, провела у них в доме четыре дня, объясняя, что ей необходимо вернуться в Ильверморни. Таккар обиделась, но поняла Хардман.       И Алекс ни на сикль не жалела, что отправилась снова туда. Как минимум, она теперь знала, что магия вся ссыпается в часах ровно за семь суток, и время, пока она в будущем, идет в том же темпе в прошлом.       Сэллоу поднял руку девушки, прислонив её к своим губам.       — Но теперь ты не уйдешь?       — Не уйду, — выдохнула Хардман, позволяя другу оставить влажный поцелуй на тыльной стороне ладони.       Они не говорили о произошедшем, оба старались не затрагивать саму суть разговора перед исчезновением. Но прикосновения парня говорили сами за себя — Алекс не могла не заметить, как часто он стал её трогать. Каждое прикосновение ощущалось по-другому, тактильные чувства обострились с потерей зрения, и даже неожиданный поцелуй руки заставлял сердце замереть. Она заметила это еще там, когда Том протёр ею стены запретной секции в библиотеки — тот пожар в груди она до сих пор помнила, но не могла сравнить больше ни с чем. Касания, объятия от Себастьяна, почему-то так разнились с грубыми мимолетными прикосновениями Реддла.       Сравнения. Вот, что мучило Алексис. Она начала сравнивать все, что было там и здесь. Начиная с еды, и заканчивая людьми.       — Доброе утро, — невесело протянул Оминис, которого в спину подталкивала Анна. — Проснулся я, проснулся…       Алекс усмехнулась — этого парня было не так просто разбудить. Оминис ненавидел вставать по утрам, при желании мог весь день нежиться в постели.       — Долго вы, — заметил Сэллоу, утыкаясь взглядом в конверт в руках сестры. — Что-то случилось?       — Тенебрис написал… Эттану становится хуже с каждым днем, — присаживаясь за стол, выдохнул Мракс. — Не знаю, думаю, мне лучше быть с ними, но как только представлю…       — Я могу поехать с тобой, — предложила Алекс, получая удивленные взгляды. — Логово змей меня не пугает, да и смогу немного облегчить ему боль магией, — пожала плечами девушка.       Граница между болью и эмоциями была такой незаметной, что при вытягивании невозможно было понять, как её найти. Но, погружаясь в свою боль, она не так давно научилась её замечать. Этот мир — её мир — словно толкал на новые исследования, напоминая, насколько могуществен её дар. Возможно, там она смогла отрешиться от этого, потому что, за исключением одного человека, никто не знал, на что она способна по-настоящему, а тут она — героиня… все сказано этим званием…       — Я не могу подвергать тебя такой опасности, — отрезал Оминис. — Ты стала уязвимой…       — А зачем кому-либо знать? Можно сказать, что моя магия вышла из-под контроля и я ослепила саму себя на пару дней… никто не посмеет ко мне прикоснуться, зная, что через несколько дней я спокойно смогу покалечить его.       — Вообще-то, в этом есть доля здравого смысла, — задумалась Анна, — опасность не будет грозить и тебе, если Алекс будет рядом, — она провела по спине Оминиса рукой, стараясь убедить того. Все же безопасность друга стояла для неё на первом месте.       — Я тоже тогда поеду, — решительно высказался Себастьян.       — Разве что, умереть там, — потерла виски блондинка, — они на дух не переносят полукровок, поэтому мы отправимся вдвоём.       — Я ещё не согласился.       — Оминис, перестань, твое желание защитить всех может здорово навредить тебе. Ты хочешь увидеть брата, но не хочешь быть там один. Ты не будешь один, а я в любом случае смогу за себя постоять, — возмутилась Алексис, упорно не понимая, почему парень был так упёрт.       — Если ты уже всё для себя решила, то я хотел бы незамедлительно туда отправиться, — выдохнул Оминис.       Он действительно хотел увидеть брата, и, раз выпал шанс, он был согласен им воспользоваться, несмотря на то, что неловкость возникала всякий раз между ними с Алексис до сих пор.       — После завтрака, — твёрдо кинула блондинка, уплетая булочки.       Ей не отбивало аппетит даже то, что придется отправиться к Мраксам. Она давно уже решила помочь Оминису навестить брата. Да и что с ней могло случится за пару дней, если она выдержала уже столько, что Авада была скорее подарком, чем проклятием.       — Интересно, какой будет мой муж… — мечтательно протянула Анна, стараясь перевести тему разговора — даже по её лицу было видно, как в её фантазиях сейчас приторно-сладко.       Алекс усмехнулась: они все пытались добиться от неё хоть чего-то о будущем разными способами.       — Это будет магл низкого роста с кривыми зубами, — продемонстрировав свои белые зубки, засмеялась Хардман.       — Правда? — испуганный голос раздался прямо над её ухом.       — Конечно, нет, — на блондинку обрушилась все негодование младшей Сэллоу, та стала щекотать её, пока девушка вопила, — ладно, ладно, — отсмеявшись, заговорила та, — я правда не знаю, что будет у вас, я осознано не искала информацию, боялась, что могу увидеть то, что не хочу… — вмиг став серьёзной произнесла Алекс. — Если вы никому не расскажете, то могу лишь сказать, что у Амита будет прекрасная внучка, которая учится на Слизерине, и, скажу я вам, шляпа определила её туда не просто так.       — Слизерин? — поперхнулся Сэллоу, не веря, смотря на подругу. В его голове никак не укладывался образ Амита и его потомков, которые могли учиться на факультете змей.       — Да, конечно, я встречала много знакомых фамилий, но сдружилась лишь с Таккар и Малфой, потому что мы делили спальню, — стараясь не сболтнуть лишнего, Алекс тщательно подбирала слова, хоть вначале и пресекала подобные разговоры на корню.       Она понимала интерес друзей — на их месте, она сама бы уже давно залезла в свою же голову, чтобы выудить информацию. Благо, легилименцией тут никто не обладал.       — Отправляемся, — встала из-за стола Алексис, она все еще не понимала какая информация может изменить будущее, а какая нет. Не сказать, что её сильно заботило это, но не хотелось своим влиянием портить то, что она не имеет никаких прав испортить. — Только переоденусь.       Домашняя одежда, состоящая из мешковатых штанов и вязаного свитера, в которых она ходила по дому Сэллоу, определенно не сочеталась бы с мрачным поместьем. Недолго думая, девушка надела повседневное черное платье в пол с длинными рукавами, накидывая на плечи мантию. Ох, пусть мода опередит себя и позволит носить девушкам что-то более открытое, а то августовская жара никак не хотела спадать, а надеть ставшие привычными брюки и легкую блузку она не могла. Удобных блузок еще не существовало, а носить брюки она позволяла себе только во время вылазок и испытаний хранителей — там речь была далеко не об этикете. Как быстро девушка привыкла к хорошему.       Волосы были как всегда распущенны, и несколько прядей спускались по лицу, чтобы пустые черные глаза не выделялись так сильно. Повязку Анна отобрала у неё, заявив, что девушка может стесняться кого угодно, но не их. Да и сейчас она не была нужна: чтобы теория о временной потере зрения сохранилась, нужно как можно меньше акцентировать на это внимание.       Алекс спустилась вниз, держа зажженную палочку перед собой. Оминис тоже переоделся в черный простой костюм.       — Я могу аппарировать нас, если ты скажешь хотя бы примерное местоположение поместья, — предложила Хардман, зная, что Оминису аппарация недоступна.       Она же помнила все места, в которых бывала ранее, и могла свободно представлять их в своей голове. Благо, Себастьян дал пару уроков по трансгресии, и девушка перестала опустошать желудок, как это было раньше, когда она только появилась на том самом вокзале, где её оставил Том. Повезло, что в этом времени там была такая суета, что никто и не заметил девушку, которая явилась из воздуха. Аппарировать в первый раз пришлось прямо там, спрятавшись за стеной.       Оминис назвал место, куда Алекс сию же секунду трансгрессировала, схватив парня за локоть.       — Не отставай, — кинул через плечо Оминис, идя вперед.       Алекс следовала за ним по пятам, держа палочку, а вот хозяину она была не нужна — он прекрасно знал дорогу до своего поместья. Напряженная тишина давила на уши, но девушка никак не находила слов, чтобы разбавить её.       Они долго шли, а Алекс старалась запомнить дорогу на всякий случай, но, врезавшись в очередное дерево из-за того, что приходилось вертеть палочкой в разные стороны, она оставила эту идею.       — Много синяков набила? — стараясь не выдать волнение в голосе, обернулся через плечо Оминис.       — Больше, чем можно себе представить, — усмехнулась девушка. — Можно сказать, моя кожа состоит на пятьдесят процентов из сине-фиолетово цвета.       — Должно быть, тебе тяжело так жить, — на удивление Алекс, Мракс продолжил диалог.       — Честно говоря да, не представляю каково тебе всю жизнь с этим…       — Я привык за столько лет, — улыбнулся Оминис, притормаживая, чтобы подождать идущую сзади девушку.       Они остановились у черных резных ворот. Маленькие змейки, шипя, спускались к замку, запечатывая его своими тельцами. Небольшое, даже меньше, чем у Хардман, поместье виднелось за ними. Неужели Мраксы действительно жили небогато, подумалось девушке, тогда было понятным, как они потеряли всё за пол-века — с их то нравами.       — …rašád tá'ah tusdévsša, — прошипел Оминис на парселтанге.       Алекс внимательно слушала его произношение. Змеи зашевелились возле замка, шипя друг на друга: «Открыть, открыть, открыть». Наконец она понимала каждое шипение, но рассказывать про новый выученный язык не спешила, всё ещё практикуясь по пергаментам, написанным под чутким руководством Реддла, которые прихватила с собой. Оставлять их там было кощунством.       Ворота распахнулись, и они смогли пройти внутрь. Небольшой сад был в зарослях —по его периметру росла жимолость, колючие растения не обошли стороной даже обветшалую беседку, которой заведомо давно никто не пользовался. «У них нет прислуги», — дошло до девушки.       Небольшой дворик был также не ухожен: повсюду валялись каменные валуны, а траву, очевидно, никто не подрезал, ведь она касалась верхушек щиколоток. Они шли по дорожке, выложенной из камня. Дверь отворилась, стоило Оминису только прикоснуться к ней. Разумеется, зачем запирать дверь, когда за ворота может пройти только змееуст.       Главный холл, как и предполагала Алекс, был окутан мраком и холодом, пропитавшим, казалось, всё поместье уже очень давно.       — Удивительно видеть тебя здесь, Оминис, — раздался низкий голос из глубин дома.       К ним вышел Морфин Мракс в чёрных одеяниях — он походил на мрачного дворецкого, которому только дай волю, так убьет всех одним взглядом.       — Здравствуй отец, я пришел повидаться с братом, — сдержанно произнес младший Мракс, неприязнь в голосе проступила так отчетливо, что Алекс хотела хлопнуть себя по лбу. Он бы еще плюнул под ноги отцу, чтобы их визит точно запомнился надолго.       — Алексис, вас я тоже, признаться, не ожидал увидеть в своей обители, — продолжал Морфин, потеряв всякий интерес к сыну. — После полудня надеюсь увидеть вас на ужине в обеденной комнате. Повезло собраться в столь чудный день всей семьей.       Вежливо… но тот самый смысл, который Алекс научилась распознавать, сочился из речи Морфина. Когда хозяин дома удалился от новоприбывших гостей, она услышала, как Оминис прерывисто выдохнул. Взяв за руку девушку, он направился по коридору в комнату брата.       Алекс благоразумно не отставала от него ни на шаг, чтобы не потеряться, пока юноша без стука не ввалился в помещение, пропуская девушку.       — Зря ты пришёл, отец сегодня в ужасном расположении духа, — прохрипел Эттан, обращая свой взор на брата.       — Не мог больше оставаться в стороне, — сокрушительно выдавил Оминис, присаживаясь возле кровати брата. — Тенебрис писал…       — Преувеличивает, — отмахнулся Эттан, заходясь в надрывном кашле, — он отправился к целителям за зельями, но они ломят огромную цену… не знаю, брат, будет ли отец спонсировать дальше моё право на жизнь…       — Ублюдки, — выругался младший Мракс, заставив девушку замереть от шока. Она впервые слышала, чтобы Оминис так выражался.       — Я попробую помочь, — выступила вперед блондинка, откидывая волосы назад, — но, боюсь, этого хватит ненадолго…       — Пожалуйста… — прохрипел Эттан, увидев надежду.       Алексис села возле него, медленно наклонившись к парню, и положила руку на его часто вздымающуюся грудь, откуда тут же вылетел небольшой луч синего цвета. Мысленно она концентрировалась на его чувствах, впитывая их все, сразу отпуская обратно, лишь небольшой сгусток белого цвета удалось собрать, чтобы не травмировать эмоции. Растворяя в воздухе боль, она судорожно выдохнула, ведь эмоции растворить было нельзя.       Эттан привстал на кровати, глубоко задышав, и тут же потянулся к стакану с водой.       — Спасибо… — прошептал он, всё ещё боясь говорить в полный голос.       — Как бы я хотела сделать больше, — приложив руку ко рту, тихо сказала Хардман, — но это не лечение, лишь обезболивающий эффект…       Пусть она и видела его всего один раз на рождество пару лет назад, но чувствовала, как много боли осталось внутри — ему так страшно, что отделить страх от боли казалось невозможным. Оминис много рассказывал о брате — может, именно поэтому Алекс было его по-настоящему жаль. Безысходность, которая сквозила в его голосе, ненавязчиво намекала на полное смирение. По-видимому, он не возлагал надежды на то, что сможет побороть болезнь. Стадия уже была настолько запущенной, что были сомнения, а лечили ли его вообще.       — Я отведу Алекс в комнату, и приду к тебе как можно скорее, — сжав руку брата, проговорил Оминис, получая благодарное похлопывание слабеющей ладонью по плечу.       Хардман шла следом за парнем, пока он не остановился, чтобы открыть дверь. Алекс прошла вглубь комнаты, которая была в серебристых и серый оттенках. Широкая двуспальная кровать стояла в самом углу возле окна — судя по скопившейся на тумбочке пыли, здесь давно никто не жил, однако аккуратно сложенные книги на столике возле шкафа говорили о другом.       — Это гостевая? — спросила Алекс, разглядывая на стене полки с книгами.       — Нет, это моя комната, — увидев, как девушка нахмурилась, он поспешил объясниться, — у нас одна гостевая комната, в которую может войти кто угодно, там нет замка, в отличие от наших. Я не позволю тебе оставаться здесь одной.       Девушка кивнула своим мыслям, что так действительно безопаснее, но излишняя осторожность начинала её напрягать — в конце концов, не собираются же её насиловать и убивать здесь.       — И как мы будем спать… — спохватилась Алекс, — как ты объяснишь отцу, почему я предпочла жить в твоей комнате… как вообще ты себе это представляешь…       — Я скажу, что ты моя девушка, и, что…       — Это ещё хуже, — процедила девушка, — до брака спим в одной постели, что он подумает…       — Алекс, мне все равно, что он подумает, я не оставлю тебя здесь без закрытой двери.       — Ты понимаешь, что нас могут сплести брачным договором после такого заявления? — пыталась вразумить Оминиса Алексис: ей претила мысль спать в одной постели с другом, но больше всего ей не хотелось прослыть дурной славой. — Мы оба чистокровные, и, если договор еще не составлен, то мы представляем идеальную партию.       — Отец не станет крепить договор непреложным обетом, поэтому я просто откажусь… — Оминис замер на полуслове, обдумывая сказанное девушкой, — но, ты права…       — Я способна за себя постоять, и знаю множество запирающих заклятий, поверь, ничего не случится за пару ночей, а днём я буду проводить время здесь, — махнула рукой Алекс, стараясь придать уверенности своему голосу.       Оминис недовольно кивнул, окончательно придя к выводу, что она права. Брачный контракт не обойдет стороной и его, но Алексис в качестве своей жены он хотел, но боялся представить. Такая девушка должна была выйти за богатого аристократа, который будет ценить её, но никак не за слепого парня с чокнутой семейкой. Он понимал, что не даст ей того, что она заслуживает.       Он и не пытался расположить её к себе, видя, что девушка настолько далека от любви, что его возникшая из-за Себастьяна симпатия к ней никак не могла быть взаимной. Она нравилась многим, но вот ей не нравился никто. Мракс не понимал, почему — завышенные стандарты или обычная скрытая закомплексованность. Алексис буквально нарочно не замечала взглядов Себастьяна на протяжении года, не позволяя никому приблизиться к себе настолько, чтобы влюбиться. Оминис мог с уверенностью сказать, что не знает о ней ничего личного, сокровенного, как и Себастьян, который пусть и утверждает обратное, но сам прекрасно понимает это.       Гостевая комната оказалась недалеко от комнаты Оминиса, поэтому Алексис со спокойной душой выпроводила друга за дверь, откладывая палочку на столик. Слишком долгая концентрация на образах вызывала высокое внутричерепное давление. За время проживания у Сэллоу она не так часто пользовалась ей. Близнецы, так привыкшие к слепому другу, во всём помогали и ей — о чём говорить, если, даже не спрашивая Анна, стала кормить с ложечки девушку супом, стоило ей только услышать о том, что она голодна.       Чертовски приятно было снова находиться в кругу друзей, которые стали еще ближе за прошедший месяц.       Девушка откинулась на кровать. Под повязкой глаза всегда были закрыты, но без неё она не могла не открывать их, хотя смысла в этом не было. Тот же густой и непроглядный, черный как ночь туман заволакивал взгляд, не позволяя что-то разглядеть.       Сколько Алексис пролежала в своих мыслях, она не знала, но, подскочив от стука в дверь, поднялась, слегка потянув затекшую спину. За дверью стоял Оминис.       Ужин, догадалась девушка.       Мракс вел её по узкому темному коридору в обеденный зал, крепко сжимая в руке палочку. Алекс оглядывалась на портреты, не сводящие с неё взгляда, они перешептывались и презрительно фыркали, стоило только пройти мимо них. Высокомерные снобы не умерили свой пыл даже после смерти.       Обеденная комната была выполнена в темных оттенках зеленого — видимо, по задумке, свечи на стенах должны были создавать уют, но Алекс чувствовала себя уютнее даже, когда ей к горлу приставляли волшебную палочку, чем здесь в кругу людей, от которых не знаешь, в какой момент ждать подвоха. В большей степени её накрутил Оминис — она была спокойнее перед его тирадой о том, что они должны спать в одной комнате.       — У нас сегодня гости, — медленно протянул мужчина, стоявший возле стола.       Алекс слегка повернулась в сторону Марволо. Он не изменился, лишь скулы стали острее, или так казалось из-за контраста черной рубашки и бледной кожи. В голове некстати вспыхнул образ Тома Реддла. Да, они были чем-то похожи, но лишь отдаленно Марволо мог напомнить Реддла: губы слегка пухлее, глаза посажены глубже, да и прямые короткие волосы словно торчали во все стороны, тогда как у Тома они были идеально уложены и слегка завивались. Все же лицо его потомка было настолько отточенным, что аналогов девушка найти доселе не могла, и, по-видимому, это были гены больше отца-магла, чем матери.       — Добрый вечер, мистер Мракс, — учтиво наклонила голову девушка: следовать правилам приличия она планировала до последнего.       — Ну что вы, юная леди, для вас просто Марволо, — он неспеша, подобно ядовитой змее перед броском, подошёл к ней, целуя тыльную сторону ладони, как и в тот вечер на Рождество. — Мой братец был так любезен, что пригласил вас погостить к нам. Несомненно, я рад, что ему нашлось хоть какое-то полезное применение.       "Вежливые оскорбления, как мило", — подумала девушка, но, натянув на лицо дружелюбную улыбку, не планировала снимать её до конца ужина. Она легко высвободила руку из хватки Марволо.       Оминис молча проглотил слова в свой адрес, ведя девушку к столу.       — А что с вами приключилось, миледи? — опускаясь на соседний стул, спросил Марволо, глядя в бездонные глаза, понимая, что девушка ничего не видит.       — Заклятия, которые я практиковала, ослепили меня, но, к счастью, эффект временный, и всё вернется на круги своя через пару дней, — как ни в чем не бывало бросила Алексис.       — Должно быть, это ужасно — лишиться таких прекрасных глазок, — елейным голосом произнес он, слегка дотронувшись пальцами до подбородка, чтобы разглядеть получше черные глаза.       Дёрнувшись от неожиданного прикосновения, девушка быстро совладала с собой. Как же ей не нравилось, когда её трогал кто-то, помимо друзей.       — Мне не долго ходить с этим недугом, но, в любом случае, за эти дни я достаточно быстро приспособилась к такой жизни.       Морфин зашел в обеденную, оповестив всех громким стуком двери. Марволо ровно сел на стуле, как только увидел отца, но смешинки в глазах то и дело мелькали, когда он обращал внимание на Оминиса, который сел по правую сторону от Алекс.       Как только Морфин сел за стол, Алексис не могла не заметить легкое давление в голове — это были жалкие попытки, даже, когда он усилил давление, уже открыто стараясь вторгнуться в её мысли, она могла только посмеяться. Она настолько натренировалась в окклюменции, учась бок о бок с их потомком. Было даже обидно, что уровень легилименции у Морфина на порядок ниже, чем у Реддла — его идеальность даже в этом мире начинала раздражать девушку. Чёртовы сравнения, которые она не могла остановить, отнюдь не помогали влиться в эту жизнь.       Глава семейства злился с каждой секундой всё сильнее — ощущая это, девушка, которая уже успешно подменила все настоящие воспоминания выдуманными, разбила собственный щит в голове, внимательно отслеживая, что смотрит Морфин.       Заклятия, слепота, и неожиданный поцелуй с Оминисом, дабы легенда об их отношениях сохранилась, иначе было бы глупо просто так ехать сюда — никто в здравом уме не поехал бы гостить у Мраксов.       Довольный собой Морфин откинулся на спинку стула, не сводя глаз с Хардман.       — Приятного аппетита, — с нажимом произнес он, приступая к еде, которая уже была на столе.       Девушка не знала, за что зацепиться — она тупо смотрела через зажатую в пальцах палочку на блюда. Опустив руку под стол, Алекс проехалась ей по ноге Оминиса, сжав чуть выше колена. Она надеялась, что он поймёт, и он не разочаровал её, несмотря на то, как сильно напрягся, когда она сделала этот неприличный жест. Галантно опуская ей в тарелку лишь закуски и салат, который можно было спокойно есть вилкой, наблюдая изредка с помощью палочки за тем, чтобы вилка летела не прямиком в глаз. Анна помогла ей освоить некоторые столовые приборы, отчего девушка была несказанно ей благодарна.       Оминис мягко отстранил её руку от своей ноги, подбадривающе сжимая. Алекс, спохватившись начала есть, чувствуя прожигающий взгляд. Они оба были как на ладони у двух змей, которые, в отличие от них, не были слепы.       — Так что же вас привело к нам, Алексис? — нарушил такую приятную мрачную тишину Морфин, осушая свой бокал с вином.       — Алекс выразила желание познакомится поближе с моей семьей из-за наших отношений, которые с недавних пор перешли через стадию дружеских, — ответил за неё Оминис. У него абсолютно не было аппетита.       — Думаю, мы с радостью познакомимся с такой прелестной юной мисс поближе, — выдохнул Марволо.       Двойной смысл не укрылся от девушки, отчего она еще раз поставила Тому Реддлу плюс один балл за семейное сходство. Только вот он говорил так скорее неосознанно, либо чтобы вывести на эмоции, но никак не вкладывал в свои слова какой-то действительно неподобающий смысл.       — Как интересно, — протянул Морфин, наливая себе очередной бокал. — Так, что же, вы пришли за благословением?       — Ещё рано думать об этом, — покачал головой Оминис, стараясь как можно быстрее перевести эту тему. — Тенебрис еще в отъезде?       — Соскучился по братишке, как жаль, ты его не застал, — злорадно растягивая гласные произнес Марволо. — Так значит, вам, мисс, приглянулся мой братец…       — Как оказалось, у нас много общего — любовь приходит тогда, когда совсем её не ждешь.       Алекс хотелось побиться головой об стол. Вообще у неё часто возникали такие желания на фоне полнейшего бреда, который порой срывался с девичьих уст. Она поняла, как глупо это звучит, по той причине, что в первую встречу вспомнила как говорила, что они практически не общаются.       Как кстати вспомнилась фраза, которую любила повторять Мюриэль в Мунго.       — Верное утверждение, Алексис, а как надолго вы…       — Мы пробудем тут пару дней, — заверил Оминис, перебив отца, отчего тот недовольно свел густые темно-коричневые брови к переносице.       — Марволо может провести вам экскурсию по нашему скромному дому, — совершенно не обращая внимания на сына, продолжал Морфин.       — Оминис уже успел это сделать, мистер Мракс, — девушка непринуждённо провела рукой по руке друга, что не укрылось от взгляда старших Мраксов.       — Тогда могу лишь пожелать вам удачно отдохнуть здесь, — махнул рукой мужчина, переключаясь на свою недоеденную еду.       — Спасибо за такой вкусный ужин, — вставая из-за стола, произнесла Хардман, которую ненавязчиво подталкивал к выходу Оминис.       Они вышли из обеденной комнаты, как тут же друг потащил её вверх по лестнице, остановившись возле своей комнаты.       — Я передумал. Марволо что-то задумал, и я…       — О, великий Салазар, Оминис! — прикрикнула на него девушка, — всё будет в порядке, тебе не надо опекать меня, ты приехал к брату, а, если что-то случится, то скорее ты найдешь покалеченного Марволо, чем меня…       Уверенный голос, несомненно, мог убедить Мракса, но то, как Алекс старательно прятала за улыбкой страх, благо, укрылось от него. Даже она не верила в свои слова.       — Если что-то случится, я просто… просто не смогу себе простить этого, — тихо прошептал парень.       — Все будет в порядке! — не выдержала Алекс, в подтверждение своих слов она развернулась и направилась в гостевую комнату.       Благодаря этой поездке их отношения с Оминисом улучшились, но было несправедливо, чтобы ко всем его проблемам еще прибавилась и она. Заботиться о брате — он сюда ехал с одной целью, а Алекс лишь хотела помочь ему, но никак не быть балластом.       С одной стороны, она просто хотела улучшить отношения с Оминисом, а с другой —была обыкновенная скука. Девушка настолько привыкла быть в движении, что проведенные недели в Фелдкрофте были до неприличия скучны. Не зря ей никак не удавалось пожить спокойной жизнью — совершенно не для неё это было.       Алекс нанесла на дверь с десяток запирающих, отложив палочку и снимая платье, оставаясь в нательном белье, состоящем из плотно прилегающей сорочки из непрозрачного хлопка и кальсонов. То ли дело бюстгальтеры и короткие нижние шорты, которые она так полюбила, и до которых она доживет уже тогда, когда носить их будет бессмысленно. Вряд ли семидесятилетние бабушки задумываются, что у них под платьем.       Пусть вначале такое нательное белье и казалось аморальным, но, поняв, что даже аристократки предпочитают удобства, а не устаревшие традиции и нравственность, девушка вырвалась с Кассиопеей Малфой в Хогсмид, скупая открытое, но комфортное нижнее белье. Поэтому негодовала сейчас от смены одежды… как сильно мода продвинулась из-за женщин, уму непостижимо.       Однако, сейчас она чувствовала себя более защищённой в таком закрытом убранстве, хотя, укрываясь одеялом, она предусмотрительно оставила палочку под подушкой, чтобы быть готовой ко всему.       Оминис здорово её запугал, так что девушка уже ранним утром сидела в обеденной, ожидая, пока неожиданно любезный Марволо сделает ей кофе. Предварительно она наведалась к Эттану, отделяя небольшой сгусток боли, слыша кучу слов благодарности. Она засыпала на ходу и винила себя за беспечность, не взяв с собой даже сменной одежды, решив, что будет чистить платье заклинанием, только она не учла неудобства из-за корсета, который, как полагалось, она надевала под платье.       Зато девушка, откинув этикет, оставила в комнате нижнюю юбку c турнюром, отчего платье стало выглядеть более миниатюрным. Она не боялась осуждения, потому что мужчины не придавали большого смысла изменениям. Были бы тут женщины — не обошлось бы без осуждающих взглядов. Девушка, так чтившая правила приличия, плевала на них, злясь скорее на создателей извращенной одежды, заставляющую женщину испытывать настоящие муки.       И вновь сравнения заполняли её голову — она ведь даже не задумывалась о том, что одежда может быть удобной, пока не попала в будущее.       — Ваш кофе, мисс, — поставил перед ней кружку мужчина, присаживаясь рядом. — Алексис, если вы не против, могли бы мы перейти на более близкое обращение к друг другу — на «ты»?       — Разумеется, — согласилась Хардман.       Общение тоже разнилось в двадцатом веке, отчего было сложно перестроиться первое время.       — Ты бледна, плохо спала? — учтиво поинтересовался Марволо, не сводя глаз с девушки.       Алекс видела в Марволо обычного мужчину. Не видела тех ужасных вещей, о которых рассказывал Оминис или Себастьян. Его благодушие она расценила как маску — она не теряла бдительности, но и не могла понять, что нужно такому, как Марволо, от неё, раз он постоянно пытается произвести положительное впечатление.       — На новом месте всегда сложно уснуть, — пожала плечами девушка, отхлебнув крепкий черный кофе из чашки. Тут же она скривилась от горечи во рту, закашлявшись, но, вспомнив о манерах, выпрямилась. — Прошу прощения.       — Очевидно, стоило предложить сахар.       Марволо встал с места, принося сахарницу, из которой девушка высыпала как минимум половину в кофе под насмешливый взгляд глаз цвета темной карамели.       — Благодарю, — кивнула Алексис, сделав маленький глоток. Горечь не ушла, но не так сильно оседала на языке из-за большого количества сахара. — У вас… тебя сейчас выходные на работе?       — Можно сказать и так, — расслабленно произнес Марволо, — присматриваю себе жильё в Литтл-Хэнглтоне.       — Из-за отца? — выпалила девушка, прикусив язык — ей не нужна была палочка, чтобы по вздоху понять, как вытянулось от удивления лицо Марволо.       — Думаю, мы переедем вместе, — буркнул он, — но, давай не будем об этом…       — Ты волен сам распоряжаться своей судьбой, — не выдержала Хардман: он казался таким нормальным, когда они были наедине. Чувствуя себя законченной мазохисткой, она уткнулась в чашку с кофе, желая утопиться в ней. Все равно пить не планировала, но и отказаться не могла… черт бы побрал врожденную вежливость.       — Это не так, — печально усмехнулся Марволо, крутя в руках свою кружку, — у меня есть долг, как у самого нормального члена этой семьи… — парень прервался, на полуслове обернувшись на закрытую дверь, — не хочешь прогуляться?       Алекс кивнула и захватила с собой кружку, машинально повторив за мужчиной. Они прошли во двор, где Марволо без усилий очистил беседку от колючек — теперь там можно было посидеть и насладиться утренней прохладой, что они и сделали.       — Прошу прощения за бестактность, но я ненавижу своего младшего братца, его упрямство разжигает во мне лишь одно желание…       — Бросить Круциатус? — подняла бровь Алекс.       Если Марволо в конце разговора оторвёт ей язык, это будет заслужено, да.       — Какая осведомленность, — усмехнулся мужчина, — именно. Эттан и Оминис — разочарование нашей семьи. Если тебя привлекают наследники Слизерина, советую пересмотреть свой выбор касательно Оминиса.       Хотелось оправдать друга, но Алекс не стала, боясь гнева мужчины — сейчас ей была интересна другая сторона Марволо. Закрытая от Оминиса.       — Судьба сама всё расставит по местам, — легко ответила между тем девушка, позволяя себе откинуться спиной на деревянную поверхность.       — Своей недоступностью ты только привлекаешь мой интерес, Алексис, — напрямую выпалил он, создав гробовую тишину, нарушаемую лишь шумом ветра.       — Я не нарочно, — нашла, что ответить девушка, выпрямляясь.       Марволо заинтересован в ней, и ей не нужно было зрение, чтобы это увидеть. Только вот целью была совершенно не она, а желание причинить боль младшему брату.       — Порок Оминиса — мягкотелость, — ненавязчиво продолжал Марволо. — Разве может дать неполноценный мальчик что-то такой девушке, как ты... Боюсь, ты сама себя обрекаешь на несчастливое будущее…       Игра. Как же Алекс любила выигрывать.       — И кто бы мне подошёл, по твоему мнению? Мой отец заключит контракт только с самым достойным претендентом... Если он, прочитав мои мысли, поймёт, что Оминис недостоин, я не выйду за него, — лавируя словами, улыбнулась девушка. Применить к Марволо против него самого же глупое соревнование, которое он собирался устроить, было, возможно, опасным, но не худшим её решением.       — Откажешься от любви из-за отца? — вновь удивился Марволо, все его эмоции девушка читала с помощью зажжённой палочки в правой руке, которую обхватывала пальцами, пока та мирно лежала на столике.       — Разумеется, — воскликнула Алексис, отчасти она не кривила душой. — Лично мой долг, как у единственной наследницы рода — обеспечить достойное продолжение фамилии Хардман. Я уже имею большое состояние, которое не должно пропасть из-за неверного избранника.       Ей надо было убедиться, ведь полчаса назад она была готова пойти к Оминису с криками о том, как он был неправ и оклеветал старшего брата. Но теперь хотелось понять, какую игру ведет Марволо, и насколько сильно страдает их состояние в это время. Спрашивать напрямую у Оминиса было бы вершиной бестактности, которую девушка не могла себе позволить. А поиграть она любила.       — Ты правильно рассуждаешь, — на выдохе произнес мужчина, будто бы мимолетно касаясь её лежащей на столе руки.       Плавно, не вызывая никаких подозрений, девушка уже подбиралась к мыслям мужчины, настолько нарочито медленно, что вся её концентрация была сосредоточена на этом, а он упрощал ей задачу, ведь разговаривал, неосознанно концентрируя внимание именно на диалоге и правильном подборе слов, как заметила девушка, лишь коснувшись мыслей мужчины.       — …не так просто найти юных девушек, которые так чтят свой род…       "Да, их всего-то девяносто процентов", — едва удержалась от того, чтобы закатить глаза девушка, стараясь не отвлекаться.       Ей не нужно было даже углубляться, всё лежало на поверхности. Так много думать вредно, но Марволо удивил, даже не запечатав свои сокровенные мысли. Алексис так же мягко вышла из чужого разума, невольно протягивая руку к кружке и сжимая её слишком сильно.       Жестокость отца повлияла на характер Марволо Мракса, сделав его таким же беспринципным человеком, который был способен идти по головам и трупам ради достижения цели. Характера из-за слепого следования за отцом не наблюдалось, как и чего-то светлого. Морфин убивал с каждым годом в сыне все хорошее, делая его копией себя.       Алексис не ошиблась, чему была не рада. Цель у Марволо была одна — сделать Оминису как можно больнее, уничтожить его. Предполагаемая возлюбленная младшего брата, по его соображениям, должна была умереть прямо на его глазах от яда, но то, что это оказалась достаточно знаменитая в мире девушка, изменило его коварные планы.       Собственное обаяние было козырем, но еще большим козырем был чёртов сахар, щедро политый Амортенцией, который давным-давно растворился на дне кружки. Алекс старалась не выдать своего понимания ни единым жестом, поэтому прислонила кружку к губам, делая вид, что пьет. Как никогда она была благодарна своей любви к сладкому, потому что и не подумала бы пить такой ужасно горький кофе, который так сладко пах.       Она мысленно усмехнулась тому, что не замечала раньше оттенок запаха бельгийского шоколада — такой тонкий аромат леса после проливного дождя, и чего-то такого знакомого, родного… Одеколон отца — вспомнила она, хотя ароматы смешивались воедино, и было так не просто разобрать их. Еле уловимое присутствие еще одного она так и не смогла разобрать: он встречался не здесь, а где-то в будущем, возможно, в библиотеке.       Блаженство на её лице расползалось. Придя в себя, девушка отодвинула кружку, замечая хищный взгляд. Даже из-за одного проклятого глотка она чувствовала жар по телу, который старательно игнорировала, принимая его за обыкновенное волнение, но его можно было сдержать.       Цели Марволо были отнюдь не благородны — помимо планируемых мучений по утерянной любви от Оминиса, он ещё хотел и подпортить репутацию самой девушки, лишив её достоинства. Грязные мысли не отпускали его даже во время вчерашнего ужина.       Но глотка Амортенции всё ещё было слишком мало для того, чтобы она смогла потерять голову. В любых зельях важна дозировка. Девушка мысленно дала себе пощёчину за то, что так мало времени уделяла любовным напиткам.       Судя по выжидающему взгляду напротив, от неё уже требовали проявления чувств. Как только Марволо заглянет в кружку, он поймет, что её содержимое не пострадало. Насколько он умён, Хардман не знала, но, если его потомок пошёл в Мраксов интеллектом, то она никогда в жизни не выкарабкается из этой заварушки.       Пока кружка была в руках, она должна была действовать, и, прислонив её к губам, беззвучно прошептала «Эванеско», заставляя исчезнуть кофе, при этом показательно поднимая кружку все выше, делая вид, что глотает. Ставя её на стол, она нарочито медленно прошлась пальцем по губам.       — Признаться честно, я не ожидала, что мне будет так комфортно в твоём обществе, — улыбалась девушка, приказывая мыслям остановится и дать ей доиграть свою роль хотя бы в этот раз удачно. — Прошу меня извинить, иногда я быстрее говорю, чем думаю…       — Это свойственно многим молодым девушкам, — парировал мужчина, пока азарт в его глазах разгорался с каждой минутой все сильнее. — Я могу всё-таки провести тебя экскурсию по нашему дому... Ты будешь в восторге от моей коллекции книг…       Прощупывает… неужели он сам не знает, когда срабатывает Амортенция? Что ж, это упрощало весь спектакль.       — Я была бы рада, — продолжала играть девушка, — но не хочу расстраивать Оминиса, впрочем, он ведь не будет ревновать к своему же брату, — широко улыбнулась она, накрывая руку мужчины своей.       Верный путь, если судить по уверенному лицу Марволо.       — Алексис!       Настороженный голос не заставил девушку отдёрнуть руку, мужчина тоже продолжал поглаживать её по запястью. Амортенция давала четкие сигналы к действиям — из-за маленькой дозировки Алекс контролировала каждое своё движение, но ей было приятно… до чего же ей были сладостно приятны его прикосновения... чёртово зелье, которое она возненавидела всей душой.       — Какого чёрта? — не стесняясь в выражениях, выругался Оминис, увидев переплетенные руки.       — Мы просто разговаривали, правда, Алексис? — он с силой сжал её руку.       — Да, Марволо очень… очень интересный собеседник…       Не успела девушка продолжить, как тут же была выдернута из беседки грубым рывком. Оминис, держа её за локоть, тащил за собой в дом. Он был как никогда зол.       Молча он впихнул девушку в свою комнату, как она тут же изменилась в лице, схватившись за голову руками.       — Я под Амортенцией, — первая выпалила она.       Мракс ошеломленно уставился на неё, водя палочкой и стараясь выровнять сбившееся дыхание.       — Я же предупреждал, — зло процедил он, ударив рукой по закрытой двери. — Я не понимаю… это что, смысл твоей жизни — искать себе приключения?       — Ты как никогда прав, друг мой, — не удержалась от смешка Алексис, поднимая голову. — Я не могла представить, что он будет действовать так… ладно, я залезла к нему в голову и узнала о том, что он хочет испортить мне жизнь, и чтобы ты страдал, увидев нас вместе в постели… Ох, ненавижу чёрный кофе — удивительно, но именно это и спасло меня от того, что я не вешаюсь ему на шею и не обвиняю тебя, что ты не даёшь нам быть вместе… о Мерлин, убей меня…       — Сколько времени прошло?       — Я добавила сахар где-то в десять утра, сделав первый и последний глоток, но в глубине души я уже ощущаю желание поцеловать его… как же противно… и так заманчиво… — протянула Алексис, подперев голову рукой.       Оминис ещё раз ударил по двери, заставив слизеринку дёрнуться и слегка прийти в себя.       — Я в порядке, — уверенно воскликнула она.       — Оминис! Позволь украсть твою спутницу, её хочет видеть отец, — раздался голос Марволо из-за двери.       Алекс невольно встала, опускаясь на кровать через секунду, потом вновь вставая… Оминис смотрел за попытками девушки сопротивляться, которая нерешительно шла к двери, а потом резко разворачивалась в противоположную сторону.       — Ей нездоровится, — крикнул Оминис, накладывая заглушающие чары палочкой.       — Я не смогу ему отказать, — истерично прокричала Алексис, всё ещё ходя по комнате, как прокаженная. — Выруби меня!       — Что?       — Я сейчас пойду с ним, и сделаю все, что он захочет, поэтому выруби меня! — вновь потребовала девушка, подходя к двери.       — Obdormiscere! — вскинул палочку Оминис, и светящийся луч полетел прямо в её спину.       Без движений Алекс тут же упала на пол, а парень, чертыхаясь, перетащил её на кровать.       Марволо, видимо, ушел, потому что его голос он больше не слышал. Ярость бушевала в груди из-за Эттана, на которого всем было наплевать, так вдобавок к этому еще и Алексис, которую опоили, желая выставить посмешищем.       «Отлично съездил к семье» — саркастично пронеслось в мыслях Мракса.       Присаживаясь возле спящей девушки, он откинулся спиной на кровать, поклявшись никогда больше не приводить друзей к себе в дом.