До скорой бесконечности

      — Ты уверен, что нас никто не побеспокоит? — приторно-сладким голосом задала вопрос блондинка, разворачиваясь к мужчине, который жадно проходился по ней взглядом.       — Разумеется, — приоткрывая дверь своей комнаты, протянул Марволо.       Он обрушился на девушку, которая словно и ждала этого — она ловко впилась своими ноготками в его темные волосы, оттягивая их.       — Марволо, я так хочу быть ближе, — простонала она.       Он хищно улыбнулся, перебирая пальцами юбку платья, отчего оно поднималось, обнажая стройные ноги своей обладательницы. Потянувшись к ней за поцелуем, он прикрыл глаза, видя, как она двигается навстречу.       Всего одно мгновенье и палочка девушки стала упираться ему в шею.       — Наши губы не соприкоснутся, даже, если ты будешь нуждаться в искусственном дыхании, а я единственная окажусь рядом. Глазом не моргну, когда переступлю твой хладный труп, — прошипела она. — Imperiо! Ты неправильно сварил амортенцию, отчего она не подействовала на меня. Оставь меня и Оминиса в покое, ты будешь помогать Эттану вылечиться, и не станешь подавать виду, что что-то не так. Забудь об этом разговоре, и обо всех моих словах на протяжении двух дней. Мы почти не общались с тобой, я тут же убегала, как ты начинал флиртовать.       Алексис сняла заклятие, замечая растерянный взгляд напротив, она оттолкнула парня, так что он упал прямиком на кровать, покидая комнату.       Улыбка не сходила с её лица даже, когда она зашла в гостевую комнату, прикладываясь спиной о закрытую дверь.       Марволо был не одарен высоким интеллектом, не смог распознать актерскую игру, актрисе которой было впору играть в дешевых спектаклях. Предложение убежать она не рассматривала всерьёз — игра началась в тот момент, когда Марволо предложил ей сахар, и, закончив выигрышную партию, Алекс была несказанно довольна собой.       Единственное, что не входило в её планы, так это очередная крупная ссора с Оминисом.       «Я привел тебя сюда, опасаясь, что змеи проглотят тебя, но оказалось, что твой яд сильнее»       Остаток дня перед отъездом она исправно выкачивала боль из Эттана под пустой взгляд Оминиса.       — Брат, возьми с собой родовую книгу, — попросил Эттан под конец дня.       — Что это? — спросила Алексис, сидя рядом.       — Книга, в которой отражаются все поколения Мраксов… — Эттан закашлял, прикрывая рот рукой, — она показывает годы жизни желаемого человека…       — Я…       — Если я не переживу, ты узнаешь об этом, и Морфин не скроет от тебя правду. Не пляши под их дудку, Оминис, пожалуйста, — хрипло произнёс парень, прикрывая глаза.       Они стремительно покинули поместье под вечер. В руках Мракса, как и предполагалось, была родовая книга, которую давненько никто не открывал, поэтому парень даже не беспокоился, что могут заметить её пропажу.       — Оминис…       — Не хочу с тобой разговаривать… — отмахнулся он вновь от неё, пока они шли по Фелдкрофту в сторону дома Сэллоу.       Алекс знала, что он догадается об Империо, ведь Марволо неожиданно стал заботливым к Эттану и абсолютно равнодушным к ним. Стоило ли отмщение дружбы, она не могла понять. С одной стороны, было приятно выйти победителем, а с другой — она надеялась, что друг сможет простить её за запретное заклинание. Себастьян добился прощения, вдруг и она сможет.       — Хочу, чтобы ты знал, что я очень сожалею, но не я первая затеяла это, — решительно заявила Алексис, открывая входную дверь.       Оминис молча зашел следом, усаживаясь на диван, в то время как Алекс опустилась за стол рядом с наблюдавшей за ними Анной.       — Всё пошло не по плану? — осторожно спросила она — радость от прибытия друзей испарилась, оставляя тягучее волнение.       — Не считая того, что мы поругались, меня опоили Амортенцией и чуть не лишили достоинства, за что я отомстила способом, который так не понравился Оминису — всё прошло по плану, — воскликнула девушка, опуская голову на стол.       Себастьян остановился на последней ступеньке, спускаясь по лестнице, ведущей прямиком в гостиную: он замер, как только смысл слов девушки дошел до него.       — О, Мерлин, — сдавленно прошептала Анна, — что вы натворили?       — Ты врала мне, — загнанно произнес Мракс, обращаясь к блондинке, — Себастьян был прав, когда говорил, что ты сама погрязла в тёмной магии.       — Я говорил это очень давно, — поднял руки Сэллоу, понимая, что этот вечер вряд ли войдет в десятку лучших на памяти их компании.       Зря только они с Анной потратили сбережения на сладости, чтобы провести эту ночь вчетвером и дать друзьям почувствовать себя дома.       — Да я само воплощение всего худшего по твоим словам. Только именно я рассказывала тебе о планах Себастьяна, когда они выходили за границы разумного, — хватая ртом воздух, крикнула Алексис, вскочив со стула — она не могла совладать с эмоциями, которые теперь лились рекой, не желая останавливаться.       — Ты рассказывала ему все? — Сэллоу схватился рукой за перила, пронзительно смотря на девушку.       — Будто ты не знал, — взорвалась Алексис, — ты действительно порой переходил границу, — она задыхалась от душивших её слов, — как, по-твоему, Оминис узнал, где искать нас, когда мы пошли за реликвией в катакомбы?!       — Пожалуйста успокойтесь… — возглас Анны утонул, так и оставшись неуслышанным никем.       — Ты обещала молчать! — крикнул Себастьян.       — Отлично, вы строили планы за моей спиной. Лгать в лицо — конечно, лучшая позиция вместо того, чтобы быть заодно… — покачал головой Оминис, поднимаясь на ноги.       — Заодно? Как мы могли работать вместе, если ты — ярый противник тёмной магии, даже когда только она может помочь?! — перебила его Хардман, даже не пытаясь успокоиться. Как же много накопилось в ней за то время, пока она молча слушала других, не желая быть в центре конфликта.       — Ты говорила, что тебе жаль десять минут назад, врёшь на каждом шагу, — выплюнул Мракс, придвигаясь ближе к девушке.       — Я не врала, мне действительно жаль… жаль, что я не использовала Империо раньше к нему, — выпалила блондинка, стараясь не замечать приглушенный полувскрик Анны, — жаль, что он не вспомнит ничего из этого… и жаль, что мы поссорились из-за такой глупости…       — Использование непростительных — не глупость, а серьезное нарушение законов Министерства!       — Отправь меня в Азкабан, — нагло произнесла девушка прямо ему в лицо.       Они оба стояли с зажжёнными палочками, с которых начинали сыпаться искры от бурлящих эмоций их владельцев.       — Я не это имел в виду…       — Почему же… если ты такой блюститель законов, давай, пиши жалобу. Но это мой осознанный выбор, с которым ты либо смиришься, либо…       — Я просто перестану общаться с тобой, — грубо оборвал её Мракс.       — Отлично, — девушка и не заметила, как по щеке скатилась одинокая слезинка, пачкая фарфоровое уверенное лицо проявлением человечности. — Есть ещё желающие? — махнула рукой Алекс, теряя весь контроль над собой.       — Есть, — всхлипнула Анна, подходя к Оминису, взяв того за руку в знак поддержки, — я не могу, и никогда не смогу принять тёмную магию…       Алексис утвердительно кивнула, показав большой палец.       — Себастьян? — широко улыбнувшись, чувствуя соленый вкус слёз, спросила Алексис, поворачиваясь в его сторону.       — Я не… — запнулся он, — не надо ставить меня перед выбором, — покачал головой Сэллоу, не делая шагов ни к одной стороне. — Ты знаешь, на что я готов ради Анны, я не смогу… просто давайте прекратим… через пару дней мы все поедем в Хогвартс, и все будет, как прежде, — со страхом в голосе произнес парень.       — Ничего не будет, как прежде, — качнула головой Хардман, отчего её белые волосы еще сильнее разметались по плечам, закрывая лицо, — я врала тебе, Оминис, врала и тебе, Анна, да и с тобой, Себастьян, я не была честна. Ни с кем из вас я не была откровенна. Я использую непростительные, убила нескольких уродов, находясь в будущем, сожгла их практически заживо, — провела языком по зубам девушка. — Чувствую вашу ненависть сейчас. Стоя на волоске от смерти, захлёбываясь в собственной крови, не в силах даже вдохнуть полной грудью от бесконечных пыток, вы побоитесь произнести Аваду, боясь опорочить свою душу? — скривила она губы, — надеюсь, никто из вас никогда не узнает, что это такое. Удачи, друзья, — выплюнула девушка, выдыхая и трансгрессируя прямо к воротам своего поместья.       Она опустилась на колени, позволяя себе как следует проплакаться. В чем её ошибка… в том, что умирая десятки раз, она находила в себе силы продолжать сражаться с помощью темной магии… в том, что она не боялась последствий… в том, что чертова судьба всё никак не может смириться, желая оборвать жизнь девушки…       Алекс била крупная дрожь от истерики, от сказанных слов трясло, она раскрыла им слишком многое. Девушка боялась получить ответную реакцию, она не сможет сражаться с теми, кто стал для неё чем-то большим в жизни.       Через пару минут она была готова войти в поместье, стирая слезы рукавом мантии, девушка надеялась, что не выглядит, словно за полчаса вся её жизнь перестала иметь смысл.       Алекс понимала, что ошиблась. Игры закончились только сейчас, пускай она и мнила себя все это время победителем, но огромный проигрыш больно бил по отчаянно бьющемуся сердцу, которое грозило вылететь из грудной клетки, не справляясь с перекачкой крови так быстро, как увеличивался пульс девушки.       — Алексис, ты уже вернулась, — Лэндон спускался по лестнице, глядя на бледную как смерть дочь. — Что случилось?       — Никто не может понять меня, никто даже не пытается, — взмахнув руками, выкрикнула девушка, быстрым шагом преодолевая коридор.       Она вбежала по лестнице на второй этаж, громко хлопнув дверью, как только зашла в свою комнату.       Единственное неизменное место в её жизни — комната. Выкрашенные в светло-серый цвет стены, кроме одной, которая отливала голубым с переливом синевы. На ней и красовалась картина в серебряной рамке — буйные океанские волны. Двуспальная широкая кровать с белым постельным бельем из хлопка была заправлена синим однотонным пледом, сверху которого лежала пара подушек. Возле большого окна с синими шторами стоял письменный стол, заваленный книгами и пергаментами.       Алекс проходилась взглядом через палочку по книжному шкафу, доверху заполненному книгами, половину из которых составляли учебные материалы, а другую половину — всевозможные проклятия, которые девушка утащила из библиотеки поместья. Её интересовала только одна книга, которую чудом удалось ухватить в кабинете отца.       Может, друзья были правы, и она слишком далеко зашла… Алексис понимала одно — она запуталась. Впервые она металась из стороны в сторону, не зная, куда податься.       — Я могу войти? — послышался стук и мягкий голос отца из-за двери.       — Конечно, — выдохнула Хардман, даже не пытаясь скрыть книгу. — Прости меня, что нагрубила… я не со зла…       Лэндон прошел в комнату, присаживаясь на кровать.       — Алексис, ты знаешь, что можешь рассказать мне все, правда? — заглянул он в бездонные глаза дочери.       Хардман напряглась, сидя за столом, она перелистнула страницу, понимая, что наконец добралась до того, что изучала, как только вернулась домой. Протягивая книгу отцу, она опустилась на кровать рядом с ним, внимательно наблюдая за его реакцией с помощью зажатой в руке палочки.       — Все ингредиенты для зелья находятся в кладовой возле моего кабинета, там же и котёл, — непринужденно пожал он плечами, откладывая книгу.       — Жаль, в кладовке не завалялся кто-то, кто хочет жить с этим проклятием, а, вернее, не жить… — на выдохе буркнула девушка, поджав губы, смысл слов отца не сразу дошёл до неё. — Ты хочешь сказать, что не против, чтобы твоя дочь стала убийцей?       — Почему-то мы считаем, что убийства ради спасения и обычное убийство — это разные вещи. Но это тоже самое, Алексис. Ты попала в историю, как и те личности, которые убивали во спасение. Мы боготворим этих людей, забывая, что все они убивали. Я не могу сказать, что буду доволен, если ты решишься на это вновь, но я и не могу сказать, что буду доволен, если ты будешь слепа всю жизнь… Твоя жизнь, Алексис — и только тебе решать, настолько далеко чертить грань допустимого…       — Я сама должна разобраться, что мне делать, — подвела итоги разговора девушка, понимая, к чему он клонит. — Эгоизм или беспросветный альтруизм?       Провести жизнь слепой, зато угодить всем своими мучениями, ведь девушка была уверена, что друзья думают, что стала она слепой заслуженно. Либо жить в угоду себе, только вот неизвестно, куда это заведёт…       Лэндон вышел из комнаты дочери, поцеловав ту в макушку. Алексис же внимательно вчитывалась в проведение ритуала. Смерть наложившего проклятие была главным ключом к его снятию. Но в этом времени он еще не родился, а, даже если и родился — убить младенца она не могла — а, значит, путешествие во времени еще было не окончено.       Девушка со вздохом легла на кровать, прижимая к груди книгу.       Там этот ублюдок уже мертв, а значит, требовалось только окропить очищающим зельем серебряный кинжал и вырезать поочередно все руны, которые очистят проклятого. Проблема оставалась в том, что девушка не представляла, как вырезать на своем теле так много символов. Каждой связке рун должно было быть отведено отдельное место на коже, чтобы они не пересекались.       Выбери она руны дополнительным факультативом в Хогвартсе, возможно, эта часть ритуала и не показалась бы ей такой сложной. Написанный ритуал не включал в себя изображения необходимых рун, лишь названия, и где какая должны переплетаться друг с другом. Всё, что она помнила — это то, что переплетение рун настолько сложная наука, что правильно составить из них смысл, дабы не включить не нужную заклинателю руну, может только очень умелый и опытный колдун.       Скрипторий, хлопнула она себя по лбу. В скриптории девушка не раз находила книги о том, как правильно переплести руны, да и вообще, Салазар Слизерин был фанатом магии рун. Там точно можно найти больше, чем в учебниках. Но необходимо было иметь базовые знания, поэтому девушка, недолго думая, спустилась в библиотеку, где и планировала провести остаток времени до Хогвартса.       У Сэллоу она совершенно забросила подготовку к новому учебному году, а тем временем необходимо было проштудировать учебники за седьмой курс до начала обучения, чтобы личные проблемы не мешали учёбе.       Вырисовывая на пергаменте руны, зажав зажженную палочку с красным огоньком в пальцах левой руки, Алексис внимательно изучала данные. Повезло, что библиотека поместья, хоть и не была огромной, но в ней было всё — правда книги вводили в суть поверхностно, ничего по-настоящему ценного здесь не было. Кроме, разве что, родового древа, которое отличалось от книги Мраксов. У Хардман были списки поколений, и каждого нового члена семьи необходимо было вносить туда самому, через пролитие крови на корешок книги и заклятия.       — Лэндон даже не сказал, что ты вернулась от своих мерзких друзей-полукровок, — мелодичный, но такой неприятных для слуха Алексис голос разорвал ту нить тишины, которой она довольствовалась последний час.       — Если бы вы, драгоценная maman, родились бы два поколения назад, то фактически тоже являлись, как вы выразились, мерзкой полукровкой, — пожала плечами Алекс, перехватив палочку, чтобы увидеть возмущенную женщину, — де Маншар вернули чистоту крови, но история помнит, как семь поколений назад ваш предок женился на полукровке.       — Ты — моя дочь, но я ненавижу тебя всей своей душой, — протянула Сесилия устало выдыхая, она не повелась на фарс дочери, привыкшая к её насмешкам.       — На чем вы остановили бы выбор, maman, — задумавшись, начала Алексис — конечно, мнение матери, для неё было пустым звуком, но, раз той не посчастливилось прийти во время глобальных раздумий, она решилась спросить, — жизнь для себя или для других?       Сесилия опустилась на кресло в углу библиотеки, находя между рядами желаемую книгу, она удивлённо посмотрела на блондинку, которая с интересом ждала её ответ.       — Не знаю зачем ты это спрашиваешь, ты всю жизнь была эгоистичной своенравной девчонкой, но с твоим рождением я поняла, что любовь мужа, ребенка… она такая изменчивая — в отличие от любви к себе… Моя покойная матушка была подобна тебе — эгоисткой, совершенно не заботилась о нашем с сестрой воспитании…       — Яблоко от яблони, — усмехнулась девушка. — Вы, maman, бабушка, тётушка, так ещё и ваша племянница Лорейн, плакал мой альтруизм с такой-то родословной…       — Моей сестре повезло с дочерью, Лорейн — прекрасная особа, — воскликнула миссис Хардман, тут же прикладывая руку к виску, словно её внезапно пронзила головная боль. Вот, у кого Алексис не мешало бы поучиться актерству.       — Но я ваша дочь, maman, и вы, как никто, знаете, что половина моих генов ваша, вы ненавидите себя в моем лице, — улыбнулась Алексис, подняв бровь.       Шах.       — Моей любви ты не заслужила, — выплюнула женщина, вставая с кресла. — Будь моя воля, я бы выжгла твоё имя с нашей родословной.       — Только вот, вы никогда не станете главой семьи — не только потому, что вы чужая, но и потому, что в вас нет крови Хардман. Интересно, ваши родственники уже обнищали, или они только медленно идут к нищете с вашей подачи, сколько вы берете у них из хранилища галеонов, драгоценная матушка, чтобы ваши морщины не расползались на всё лицо?       Алекс знала, что отец забрал у Сесилии ключ от ячейки в банке, когда узнал о тайной передаче денег роду де Маншар.       — Я научу тебя манерам, соплячка! — крикнула женщина, доставая палочку из кармана платья. — Impedimenta!       — Protego! — резко вскинула палочку блондинка, скучающе смотря на неё. — А, если отец узнает, что вы на меня напали, как долго вы останетесь в стенах поместья, а, матушка? — хищно улыбнулась девушка, замечая, как побледнела женщина, выходя прочь из библиотеки.       Мат.       За что Алексис любила эти споры, так за то, что у Сесилии не было никаких козырей против неё — она ничего не знала о жизни дочери, и не стремилась узнать.       Алекс хмыкнула, вновь погружаясь в книгу, пробегая по строчкам, наконец найдя, где она остановилась. Впереди были долгие вечера, наполненные магией рун, и стоило сходить в Косой переулок — закупиться учебниками, чтобы начать изучение учебного материала.