Мой господин

      — Эрвин? Ты уже дома? — удивился Леви, проходя в квартиру и замечая Смита на кухне. — Что-то случилось? Разве ты сегодня не должен быть на дежурстве? — он подошёл к холодильнику и сложил туда контейнеры с едой, которую приготовил сегодня в кафе. И запоздало увидел, что Смит держит в руках бокал, а рядом с ним стоит бутылка спиртного. Правда, похоже, даже не открытая.       — Что случилось? — Леви тут же насторожился и приблизился к нему. Обычно Эрвин не пил. Только пиво и только в компании Леви или Ханджи. Крепкий алкоголь же говорил о каком-то потрясении. Да и по лицу было видно, что с ним что-то произошло. Причём настолько серьёзное, что он сидел и смотрел в одну точку даже, кажется, забыв себе налить.       — Меня уволили, — монотонно выдохнул он и, наконец очнувшись, открыл бутылку и щедро плеснул себе в бокал. — То есть, отстранили от должности, но это почти то же самое.       — Как… — поражённо отозвался Леви. — Ты же… лучший хирург в больнице.       — Был им, — Эрвин горько изогнул губы, слыша об этом. — Я сегодня провёл операцию и чуть не убил пациента, — после глотка рассказал он.       — Но это ведь не в первый раз, — Леви присел рядом с ним на табурет.       — Да, но в первый раз я не смог продолжить операцию и бессильно стоял перед пациентом, видя, как он умирает у меня на глазах… — Эрвин прижал ладонь ко лбу и судорожно вдохнул. — Моя рука, — продолжил он, снова смотря перед собой, — бесконтрольно дрожала. И я не смог унять эту дрожь. Из-за этого я порезал органы пациента и чуть не убил его. Если бы не доктор Шадис, он бы умер из-за врачебной ошибки.       Только сейчас Леви заметил, что Эрвин держит стакан не правой, а левой рукой, тогда как правая просто лежит на столе.       — Разве тебе уже можно оперировать? — хмуро спросил он. — Может быть, стоило ещё подождать?       — Нет, я чувствовал себя прекрасно и был уверен в своих силах, но… В итоге Ян мне сказал, что нервы оказались повреждены сильнее, чем он думал, и рука больше не восстановится до прежнего состояния, — горько закончил Эрвин и сделал ещё несколько глотков.       Леви молча сидел рядом, ощущая, как сердце громко бьётся в груди. Он понимал отчаяние Эрвина и искренне сопереживал вместе с ним. Однако не мог найти какие-либо слова поддержки. Это действительно было тяжело. Потерять то, чем он так дорожил, во что вложил столько сил и времени. По сути, ведь он действительно положил всю свою жизнь на это дело и сейчас… потерял всякий смысл. Для яркого и амбициозного Смита это стало настоящим ударом, который очень сильно его подкосил.       — Эрвин… — негромко начал Леви, пытаясь хоть как-то его успокоить.       — Прости, — внезапно выдохнул Смит, и его голос наполнился ещё большей болью, а лицо исказилось в скорби. — Ты столько сделал для меня, разрушил всю свою жизнь, чтобы спасти мою, а в итоге я всё равно лишился этого. Сам себя и лишил… — он иронично рассмеялся, и от этого смеха по спине прошёл холодок. — Получается, ты напрасно сидел в тюрьме и терпел все издевательства… — в отчаянии прошептал он.       — Я не жалею ни минуты, — внезапно твёрдо произнёс Леви, поскольку эти слова задели и его, — ни дня, проведённого в тюрьме. И о своём решении тоже не жалею. Даже если бы я знал, чем это закончится, я бы всё равно сделал это. Я бы подарил тебе надежду, пусть и недолгую.       — Лучше бы ты отнял её… — тяжело прошептал Эрвин, снова запуская пальцы в волосы. — Так мне было бы легче.       — Да, теперь-то легче, — негромко пробормотал Аккерман. — Но я сделал это не только потому, что хотел сохранить твою карьеру. А сейчас… — он перевёл дыхание, — не вини себя, — понимая, что Эрвин этим и занимается, сказал он. — Вспомни о том, как всё это началось. Что ты чувствовал тогда. Ты искренне хотел спасти её, ту девушку. Которая напомнила тебе Армина, — через паузу добавил он. Похоже, эти слова возымели эффект, и Эрвин ненадолго взял себя в руки.       — Да, — признал он, вытаскивая те чувства. — Я не смог совершить ещё одну ошибку и потерять её. Возможно, это расплата за тот грех, который я до сих пор в себе несу. Бесследно для меня убийство Армина не прошло.       Бокал снова наполнился, и Эрвин полностью предался отчаянию. О чём-то вразумительном он больше не говорил, и вряд ли сейчас какие-то слова могли бы его утешить. Поэтому Леви оставил его, дав вволю отвести душу, а когда тот лишился сознания, отнёс его в кровать. Раздел его, выключил все будильники, зашторил окна и оставил в спальне одного, надеясь, что он выспится, а завтра они что-нибудь придумают.       К следующему дню Эрвин действительно успокоился. Он больше не прикладывался к бутылке, однако весь ушёл в себя и слабо реагировал на происходящее. Он был согласен со всем, что ему говорил или поручал Леви, а сам хотел посидеть или полежать в тишине. Аккерман видел, как тяжело ему принимать эту реальность, где он не может сделать что-то выдающееся, поэтому старался не давить на него и дать немного отдохнуть и прийти в себя. Однако вскоре начал понимать, что Эрвин погружается в самую настоящую депрессию.       — Он ничего не хочет, — когда ситуация стала совсем напряжённой и начала пугать Леви, тот попросил помощи у своей подруги. Они встретились вечером в его кафе, и за чашкой чая он ей всё рассказал.       — После отстранения от работы прошёл уже месяц, а он ни разу не вышел из дома, — говорил Аккерман. — Он весь день просто сидит, держа на коленях книгу, или лежит, смотря телевизор. У него абсолютно нет никакой мотивации, он ходит в одном и том же, — Леви нахмурился, внутренне проклиная его серый домашний костюм, который уже замучился стирать: Эрвин из него буквально не вылезал, — заказывает вредную еду, — жареная курочка, гамбургеры и пицца злили его не меньше, если даже не больше. При том, что холодильник был полон еды, да и из кафе он приносил каждый раз свежую. — Весь оброс и стал похож на бомжа, — выругался Аккерман. — Я буквально силой затаскиваю его в душ и заставляю мыться. Но, хуже того, я боюсь, что из-за этого он начнёт пить и совсем потеряет себя, — напряжённо пробормотал он. — В последние дни к этой еде добавились ещё и банки пива, которые он выпивает в одиночестве. Ханджи, мне нужно вытащить его из этого дерьма, — отчаянно попросил он. Криминалист, выслушав его со всей серьёзностью, нахмурилась.       — Да, он пытается убежать от этого, — проронила Зоэ. — Не представляю, как ему тяжело, — вздохнула подруга. — Лишиться дела всей своей жизни… Но ты знаешь, что лучшее средство от депрессии — это работа. Полностью погрузиться в работу и занять свои мысли. И так, чтобы у него и минуты свободной не оставалось переживать о произошедшем, — сказала она.       — Знаю, — лицо Леви, однако, стало ещё мрачнее. Он вспомнил себя и свои поиски работы после выхода из тюрьмы, но у Эрвина всё было наоборот. — Самое ужасное, что работа есть — ему постоянно звонят и куда-то приглашают. В неотложку, в стационар, в институт… У него очень большой опыт, он многое умеет и много знает и везде бы пригодился. Но он ничего не хочет! — рявкнул Леви так, что остальные посетители испуганно посмотрели на него. — У него нет этой чёртовой мотивации ни к чему. Хирургия была для него всем, а всё остальное он считает чем-то несерьёзным и не достойным его внимания. Ему нужна чёртова самореализация и признание, он находился на самой вершине сраной пирамиды, поэтому кроме этого ничего не поможет.       — Похоже, что он опустился на самые нижние ступени, — задумчиво произнесла Ханджи, — и удовлетворяет только свои физиологические потребности. Знаешь, иногда мозг так защищается от стресса.       — Да, но это слишком затянулось, — процедил Леви. — Я уже устал сражаться с ним, и мне больно видеть его таким безвольным, — угрюмо признался он. — Ведь жизнь на этом не заканчивается, он ещё очень многое может сделать. Тц, ещё и зрение начало портиться, — раздражённо добавил он. — Напоминая ему о возрасте. Похоже, у него снова кризис. Только теперь настоящий.       — Хм? Пресбиопия? — уточнила Ханджи. — Возрастная дальнозоркость?       — Да, он вблизи мелкий шрифт не видит, — кивнул Леви. — Сказал, что превращается в старика.       — Да уж, приятного мало, — снова вздохнула Ханджи. — После сорока человек начинает оценивать, чего он достиг к этому возрасту, а здесь такой удар. Бедняга, мне его так жаль, — Ханджи даже шмыгнула носом. Но не успел Леви увидеть, увлажнились её глаза или нет, как она с такой силой ударила ладонями по столу, что все чашки подпрыгнули. И Леви вместе с ними.       — Так! Идём к нему! — звонко воскликнул она, вскакивая на ноги. — Просто возьмём и встряхнём его! Вдвоём мы справимся!       Ханджи была наполнена таким энтузиазмом, что Леви поверил ей. На самом деле, и он, и Эрвин были одного поля ягоды, поэтому Леви не удавалось его расшевелить и вернуть к жизни. А вот Ханджи с её безграничным оптимизмом вполне могла это сделать. Они захватили из кафе вкусной еды и отправились к ним домой.       — Эрвин! — Ханджи радостно забежала в квартиру и застала Смита в гостиной. Тот сидел в кресле, держа в руках книгу, но вряд ли прочёл за весь день хоть одну страницу. На нём была серая растянутая футболка с длинным рукавом и такие же домашние брюки с торчащими коленями. На лице — густая щетина, на голове — нечёсаные волосы. Лицо было бледным, землистого оттенка, а глаза такими потухшими и безжизненными, что Ханджи стало больно. Она невольно сглотнула, ощущая, как сдавило горло, однако не стала показывать уныния.       — Ханджи! Привет, — Смит попытался её тепло встретить и даже улыбнуться, но было видно, что он делает это через силу.       — Мы принесли тебе вкусненького, — Зоэ выложила еду из пакетов на стол и села прямо на ковёр. Леви пристроился рядом, глядя на безэмоционального Смита. — Как у тебя дела? — поинтересовалась Зоэ, открывая банку пива. Эрвин взял её в руки, однако не притронулся.       — Полагаю, Леви тебе рассказал о случившемся, — тихо проронил он, опуская глаза.       — Да… — они с Аккерманом переглянулись. — Я понимаю, это очень тяжело, Эрвин, — сочувствующе произнесла Ханджи. — Но жизнь на этом не заканчивается. Ты немного отдохнул, верно? И пора бы уже идти дальше.       — Дальше, — едва слышно выдохнул тот. — Куда?       — Пойдём к нам! — неунывающе предложила Зоэ.       — В судебную медицину? — приподнял брови Смит.       — Да! Ты представляешь, как там будут полезны твои навыки? У нас можно не опасаться отрезать что-то лишнее, — хмыкнула она, — да и тонкие швы накладывать не нужно. Ничего, если ошибёшься или заденешь сосуд — трупу уже без разницы.       — Хах, — Эрвин нервно усмехнулся, представив эту картину. — Даже не знаю.       — К тому же ты наверняка можешь остаться в больнице? — жуя принесённую еду, продолжила Ханджи. — Может, тебе переучиться на реаниматолога? Анестезиолога? Или работать в неотложке?       — Я уже работал, — перебил её Смит, снова глядя в пустоту, — пока восстанавливал руку. Да, это неплохо, но… я ощущал сильную неудовлетворённость, когда пациентов увозили на операции, а мне туда доступ был закрыт. Это очень сильно… удручало, — признался он.       — Неудовлетворённость это плохо, — закивала головой Ханджи. — Накопленные неудовлетворённости могут вылиться во что-то нехорошее, — забормотала она, и тут уже настала очередь усмехнуться Леви. Конечно, о своих неудовлетворённостях ему пришлось просто забыть в этой ситуации.       — Тогда… — Ханджи на мгновение задумалась. — Что насчёт преподавания?       — Преподавания? — Леви показалось, что в глазах Смита что-то на мгновение зажглось, очень слабый огонёк, который тут же потух.       — Да. Знаешь, спортсмены после травмы идут в тренера и передают свой бесценный опыт. У тебя огромный багаж знаний, я думаю, ты станешь просто выдающимся профессором! — с восторгом сказала она.       — Да, я думал об этом, — глухо отозвался Эрвин. — Мой отец тоже был преподавателем. Но пока я не могу найти в себе силы.       — Тогда попробуй заняться каким-нибудь спортом, — не сдавалась Ханджи. — Когда даёшь нагрузку телу, появляются силы. Похоже, от еды и ленности у тебя упал уровень тестостерона, поэтому ты превратился в мягкого плюшевого мишку, — ухмыльнулась она.       Весь вечер Ханджи предлагала уйму вариантов, которые помогли бы вывести Эрвина из депрессии. Некоторые из них были забавными и вызывали на лице Смита слабую улыбку, другие серьёзными и интересными. Леви внимательно наблюдал за реакцией Эрвина на всё это, но кроме того единственного мимолётного раза его глаза больше не загорались.       — Похоже, это серьёзнее, чем кажется, — перед уходом Ханджи поделилась своими наблюдениями с Леви. — Помочь себе может только он сам, и если не справится, тогда лучше обратиться к специалисту. Знаешь, иногда антидепрессанты — это не так уж и плохо.       — Знаю, — мрачно проговорил Леви. — Очень хорошо знаю.       Проводив Ханджи, он вернулся в гостиную. После визита Зоэ Эрвин немного расшевелился и прибрал посуду, а также выбросил мусор. Но на большее его не хватило. Столкнувшись со взглядом Леви, он опустил глаза, словно боялся его.       — Пойду… спать пораньше, если не возражаешь, — пробормотал он и развернулся к своей спальне. Однако, сделав лишь пару шагов, вновь остановился, услышав что-то необыкновенное.       — Эрвин, я люблю тебя, — внезапно произнёс Леви, заставив его замереть на месте. Смит медленно развернулся и удивлённо посмотрел на него, опасаясь, что ослышался.       — Ты… никогда не говорил мне таких слов, — проронил он. И это действительно было так: о чувствах Леви он хорошо знал, но прямо тот никогда о них не заявлял.       — Да, — угрюмо признал Аккерман. — Не говорил. Просто я не знаю, как ещё выдернуть тебя из этого состояния, поэтому говорю сейчас. Да, я люблю тебя и не оставлю, несмотря ни на что. Даже такого тебя, — подчеркнул он. — Но мне тяжело видеть тебя таким, — продолжил Леви, вновь вызывая у Смита чувство вины. — Зная, каким ты можешь быть. Я хочу снова видеть целеустремлённого Эрвина, Эрвина, у которого горят глаза. Который увлечённо рассказывает мне о своих планах или о своих чувствах. Который идёт вперёд, несмотря на трудности. Который сияет, как солнце. Да, я снова хочу видеть такого Эрвина, — повторил он, — и любить его. Не только на словах. Но если ты вдруг решишь остаться таким, — он усмехнулся, — да, мне будет тяжело вывозить всё это дерьмо, но я всё равно останусь. Потому что когда-то я выбрал тебя и не изменю своего решения, — тихо добавил он и покрепче сжал кулак, ощущая, как золотое кольцо на безымянном пальце впивается в ладонь.       — Леви… — Эрвин, услышав его слова, покачнулся и в бессилии упал в кресло. — Прости меня, — простонал он, пряча лицо в руках. Его голос был наполнен такой болью и отчаянием, что Аккерман содрогнулся внутри. — Я не заслуживаю твоих чувств, твоего внимания, твоей заботы… Ты столько сделал и делаешь для меня, а я абсолютно бесполезен и лишь тяну тебя вниз… Наверное, тебе будет лучше оставить меня, — подавленно добавил он.       — Эй, ты что, не слышал? — Леви присел перед ним, опираясь на одно колено. — Я же сказал, что не брошу тебя ни при каких обстоятельствах. Потому что… я понимаю, как тебе тяжело. Я и сам через это прошёл, — негромко проронил он.       — Да… — прошептал Эрвин, отнимая ладони от лица и с жалостью смотря на него. — Тебе пришлось тяжелее, чем мне.       — Я не говорил тебе об этом, — продолжил Аккерман, — потому что мне и правда было больно об этом вспоминать. Но сейчас, видя тебя таким, я не могу не вспомнить, как я тоже валялся сутками в кровати и не хотел ничего делать. Но, в отличие от тебя, я не мог даже встать, поскольку не чувствовал ног. У меня тоже отняли всё — здоровье, карьеру, будущее… Я получил увечья, физические недостатки, больше не мог заниматься тем делом и ощущал себя самым никчёмным человеком. Я даже думал о том, почему я не умер, почему остался таким, — он неровно выдохнул, стараясь не погружаться слишком глубоко в свои воспоминания.       — И как же ты справился с этим? — с более сильными эмоциями спросил Эрвин.       — Не знаю, Ханджи помогла, — проговорил Леви. — Она реально ходила ко мне каждый день и капала на мозги. Раздражала меня, на чём свет стоял, поэтому однажды я не выдержал и… поднялся. Хотел как следует надавать ей, но в итоге почувствовал какое-то облегчение, — он ухмыльнулся. — Поэтому я очень ценю и дорожу ей, несмотря на то, что мы друг друга долго выносить не можем. Я просто понял, что она пыталась мне вдолбить всё это время — что жизнь на этом не закончилась, что я сам творю свою судьбу. И я действительно смог пойти дальше. Да, мне было тяжело, было трудно преодолевать себя же, но я смог. И сейчас очень этому рад, потому что потом встретил тебя, — он посмотрел на Эрвина с такой нежностью и теплотой, что этот человек не выдержал такого необъятного чувства, которое испытывал к нему Леви. Он часто заморгал, и впервые Аккерман увидел, как его глаза наполнились слезами. Однако это зрелище было удивительным: они будто очистили всю эту тусклость и вернули такую знакомую пронзительную ясность. Тот кристальный чистый цвет лазурного неба, свежий и немного прохладный, но такой знакомый и красивый.       — Да, ты прав, — торопливо вытирая их рукавами, сбивчиво пробормотал Эрвин. — Ты прав, с этим нужно заканчивать. Мне нужно идти дальше, иначе я буду недостоин тебя.       — Эй, дело не в этом, — Леви мягко обхватил его правую руку и притянул к себе, сжимая кисть своими ладонями. — Я уверен, ты будешь сиять, Эрвин, в любом деле, которое выберешь. Просто приложи немного усилий, а дальше оно само тебя затянет. И я, и Ханджи — мы готовы помочь тебе. Ты должен помнить, что тебе есть на кого опереться.       — Хорошо, хорошо, — закивал он, пытаясь улыбнуться. — Спасибо, что ты рядом, Леви. Не знаю, что бы я без тебя делал… — протянув руку, он осторожно коснулся его лица, а затем, склонившись, прижался губами к его лбу.       — Наверное, так бы и умер в собственном дерьме, — не сдержался Аккерман, всё же чувствуя некоторое облегчение на душе. Эрвин тоже как будто расслабился, его глаза стали более живыми, хотя до сих пор наполненными грустью. Он всё же ушёл спать пораньше, а Леви, оставшись один, разобрал диван в гостиной. С того самого дня, когда Эрвин потерял надежду, они больше не спали вместе.       «Интересно, удалось ли мне хоть немного достучаться до него?» — проснувшись утром, Леви некоторое время лежал с закрытыми глазами, размышляя обо всём этом. Он приложил все силы и свои чувства и очень надеялся, что дело сдвинется с мёртвой точки. Если же нет… Придётся действительно вытаскивать его антидепрессантами, а ему очень не хотелось бы этого делать, зная, какая может возникнуть зависимость.       Всё больше просыпаясь и прислушиваясь, Леви уловил шум воды, исходящий из ванной. Приоткрыв глаза, он потянулся и посмотрел время на телефоне. Было ещё рано. Обычно он сам вставал в это время, тогда как Эрвин лежал почти до обеда. Поэтому сейчас Аккерман слегка удивился и поднялся на ноги. Сначала он заглянул в спальню и тут же поморщился — конечно, там был бардак. Он постарался немного прибраться, а вскоре в комнату вернулся Эрвин с полотенцем на голове.       — Неужели ты помылся без моих напоминаний? — окинув его придирчивым взглядом, проворчал Леви. Посвежевший Эрвин слабо улыбнулся, суша свои волосы.       — Это уже прогресс, — добавил Леви, подходя ближе к нему. — И даже побрился, — на гладком подбородке он заметил пару небольших порезов — очевидно, рука несколько раз всё же дрогнула, выполняя такое осторожное действие.       — Да, надоело чувствовать себя свиньёй, как ты выражаешься, — отозвался Эрвин, подходя к шкафу и открывая его.       — Ты куда-то собираешься? — когда тот стал перебирать свою одежду, поинтересовался Леви.       — Да, хотел с тобой посоветоваться, — задумчиво протянул Смит. — Куда мне лучше пойти? Вернуться в больницу? Или начать что-то новое?       — Тц, это уже тебе решать, Эрвин, — покачал головой Леви. — Я не могу сделать за тебя выбор.       — Правда? — тот снова слабо улыбнулся. Эрвин стал чуть живее, хотя грусть так и не сходила с его лица и из глаз. Пока ему приходилось применять много усилий, чтобы выглядеть хоть немного активным и бодрым.       — Знаю, ты сам когда-то помог мне сделать этот выбор, — вздохнул Леви, согласившись, что идею с кафе предложил именно Смит, и он же основательно протолкнул её воплощение. Кажется, теперь была очередь Леви выбрать для него курс.       — Заварю чаю, — прежде чем принять такое серьёзное решение, он отправился на кухню. Эрвин вскоре присоединился к нему, надев свежую рубашку и бежевые брюки. Леви приготовил завтрак, однако аппетита у доктора не было, он лишь выпил чай.       «Да, за один день из депрессии не выбраться», — мрачно отметил Леви, понимая, что внутри у Смита всё такое же опустошение. Он изменил лишь внешнюю оболочку, и то её поддержание давалось ему с трудом.       — Вернуться в больницу… — начал Аккерман, помешивая чай. — Наверное, это было бы лучше всего, ведь там ты практически жил все двадцать лет. Тебе всё знакомо, ты всё знаешь и хочешь спасать людей. Ханджи права — ты можешь освоить смежную специальность: стать анестезиологом или врачом неотложной помощи. Они ведь тоже спасают множество людей, даже без операций, — Эрвин закивал головой, а после глотка чая Леви продолжил. — Но ты сам сказал, что при всём при этом всё равно будешь испытывать чувство неудовлетворённости, — припомнил его слова Аккерман, и Смит тяжело вздохнул, молча подтверждая это. — К тому же, имея доступ к операционным, можешь сорваться и снова попытаться провести операцию, — негромко добавил Леви, замечая, как тот сжал левой рукой правую. — Что же касается новой работы… — Леви опять сделал паузу, выпивая чай. — Возможно, она пробудит в тебе больший интерес. Ты можешь работать у меня в кафе, если хочешь, или вместе с Ханджи ковыряться в трупах. Помнишь, когда мы говорили о твоём кризисе? Тогда его явно не было, — усмехнулся Леви. — Тогда ты сказал, что хотел бы стать игроком баскетбольной лиги, фермером и попробовать преподавать. Мне кажется, из тебя получится отличный учитель, — заключил Леви, вспомнив тот неявный проблеск в его глазах. — Ты можешь организовать и повести за собой, вложить знания в умы. Тебя будут слушать и уважать. Думаю, стоит хотя бы попробовать. Если не понравится, всегда можно выбрать что-то другое, — предложил он.       — Да, я и сам об этом думал, — Эрвин ностальгически улыбнулся. — Помню своего отца, как он всегда корпел над книгами, пытаясь сделать лекцию интересной и доступной. Не знаю, получится ли у меня, — он потупил взгляд. — Всё-таки я привык сам принимать решения и быстро их исполнять. Хах, так забавно получилось, — внезапно усмехнулся он. — Сначала ты был у меня на иждивении, теперь я у тебя, — только сейчас Эрвин понял, что все покупки и счета Леви оплачивал самостоятельно, не спрашивая у него каких-либо денег.       — Благодаря тебе я стал таким, как сейчас, — негромко прокомментировал Аккерман. — Ты знаешь, дело не в деньгах. Я не против содержать тебя и дальше, хоть всю жизнь. Но я хочу видеть тебя другим, — повторил он.       — Да, я знаю.       Некоторое время они просидели в молчании, допивая чай, а затем Эрвин поднялся на ноги.       — Хорошо, тогда узнаю, смогу ли я сделать это. Кажется, на почту мне приходило приглашение из университета… — он отправился в гостиную и засел за ноутбук. Нашёл то письмо и связался с контактным лицом. Леви слушал краем уха его разговор, моя посуду. Похоже, его там действительно ждали.       — Сказали, что я могу приходить прямо сегодня, — рассеянно пробормотал Эрвин, закончив разговор.       — И хорошо, — Леви снова придирчиво осмотрел его с ног до головы, затем отправился в его спальню и подобрал костюм. Приятного мягкого коричневого оттенка и синий галстук к нему.       — Да, и часы, — пока тот переодевался, Леви нашёл в его тумбочке наручные часы. Они были старыми, Смит их почти не носил, поскольку в больнице они только мешали. Да и время всегда можно было посмотреть на телефоне.       — Дело не во времени, это для статуса, — проворчал Леви, застёгивая браслет на его запястье. Также он поправил галстук, который Смит завязал кое-как — его он тоже не привык носить.       — Вот так, — Леви снова осмотрел его и недовольно поджал губы. Нет, в деловом костюме Эрвин выглядел хорошо, гораздо эффектнее, чем в зелёной хирургической униформе и белом халате, вот только…       — Чёрт, за этот месяц ты раздался вширь, пожирая свою пиццу! — так агрессивно прорычал он, что Смит даже позеленел. — Брюки обтянули задницу, и пиджак еле застёгивается!       — П-прости, — заикнувшись выдавил тот. — Я похудею, обещаю…       — Больше никакой готовой еды, — строго произнёс Леви. — И спортзал после работы. Я куплю тебе абонемент.       — Хорошо, — Эрвин был на всё согласен, лишь бы тот на него не злился. Он собрал все необходимые документы в кожаный портфель, а Леви сложил еду для обеда в контейнер и передал ему.       — И никаких пирожков и булочек, — зловеще добавил он. Смит сдавленно кивнул и поспешил к двери. — Постой, ты забыл кое-что, — окликнул его Леви и у самой двери передал ещё одну вещицу.       — Да, точно, — на лице Эрвина появилась грустная улыбка, когда он взял из его рук футляр для очков. — Полагаю, теперь от этого мне никуда не деться.       — Ничего. Это не самое страшное, — проронил Леви. — Хуже, когда вообще без глаз.       Эрвин на мгновение застыл, глядя в его лицо. Спокойное, выразительное и немного бесстрастное. Сколько раз он видел его, но никогда не акцентировал внимания на его шрамах и незрячем правом глазу с белёсой радужкой. Он видел лишь его аккуратные правильные черты и любовался его красотой. А теперь, когда Леви сам напомнил об этом, Смит как будто впервые узрел его травмы, и по спине побежали мурашки.       — Насколько же ты сильнее меня, Леви, — поражённо прошептал он и внезапно сжал парня в крепких объятьях. Совсем ненадолго — Леви даже не успел обхватить его в ответ, как он отстранился и убежал.       — Был бы сильнее, давно бы тебя на ноги поставил, — проворчал Аккерман и закрыл дверь.