Мой господин

      — Леви, — его окликнул знакомый низкий голос, и Аккерман открыл глаза, зная, что зовёт его Эрвин. Он хотел подняться на ноги, чтобы тот не видел его в таком неподобающем виде, однако, как оказалось, он уже стоял на ногах. Сердце снова замерло в груди, а сонливость как рукой сняло. Он не просто стоял на ногах, он стоял посреди роскошной большой комнаты, украшенной к Рождеству. Здесь были высокие потолки, большая пышная ель со свечами, мягкие кресла с тёплыми пледами и… камин. Настоящий камин с живым огнём, который уютно потрескивал и освещал развешанные над ним рождественские носки. Это была гостиная Сэффилтонского особняка, и человек, сидящий в кресле возле камина, был никем иным, как лордом Эрвином.       — Я ценю твою веру в меня. Но пока… мне кажется это нереальным, — проронил он, глядя на Аккермана.       «Давно я здесь не был», — Леви ощущал, как сердце взволнованно бьётся в груди, но не только от его пребывания здесь. С самого начала он почувствовал, что с этим телом что-то не так. Ему было жарко, было неспокойно, кровь внутри бурлила и хотелось что-то сделать. Да, он был пьян. Леви припомнил тот рождественский вечер. Должно быть, поцелуй Эрвина пробрал не только его тело, но и все воспоминания, вернув его в тот день, когда господин рассказывал ему весёлые легенды про омелу и чуть не поцеловал под ней. В тот вечер он пил этот изумительный глинтвейн, вкуса которого так и не смог достичь в своей реальности, и он здорово ударял в голову и пьянил его. И в тот день он осмелел настолько, что буквально приказал лорду Эрвину стать королём. Кажется, об этом сейчас и шла речь.       — Если я стану королём, тебе придётся жить в холодном сыром замке с затхлым запахом и отсутствием уборных. Ты готов к этому? — весело спросил его граф Сэффилтонский. Леви почувствовал, как его лицо меняет своё выражение, отчего Эрвин не сдержался и рассмеялся. Его смех был таким лёгким и пробирающим, что Аккерман ощутил знакомые мурашки по всему телу и… не менее знакомое влечение, наполняющее живот. Ему стало ужасно стыдно, что он испытывает подобные позывы в такой светлый праздник.       — Ладно, чёрт с тобой, — пытаясь заглушить их, он подошёл к столу и допил остатки глинтвейна прямо из кувшина, а потом закусил пирогом. — Оставайся графом Сэффилтонским, лорд Эрвин. И… предавайся страстям, — брякнул он о том, что у самого было на уме.       — Страстям… — вслед за ним проронил господин Смит, замечая, что его преданный слуга сейчас ведёт себя несколько странно. Леви поймал его прямой взгляд, но долго смотреть не стал, предпочитая отвести свой в сторону. Лорд Эрвин поднялся на ноги и медленно приблизился к нему, а затем, тронув за плечо, развернул к себе. Лицо Аккермана достаточно покраснело от выпитого глинтвейна, однако совсем пьяным он не выглядел. Скорее, чуточку более раскрепощённым, чем обычно.       — Ты же знаешь, что я не могу себе этого позволить, — проронил господин Смит, внимательно вглядываясь в его лицо. — Страсть вскружит голову и лишит ясного рассудка, и ты потеряешь самого себя в погоне за ней, — прошептал он, а его глаза, вопреки здравым словам, горели почти безумным огнём.       — Да, ты сейчас сказал, что боишься страсти, — пробормотал Леви, понимая, что внутри господина идёт ужасная борьба разума и желания. — Боишься сорваться в пропасть. И что этот страх появился не на пустом месте. Но ты уже несколько раз срывался и потакал своим желаниям, — напомнил Аккерман, прокручивая в голове все их близкие встречи. — И вроде бы ничего страшного не произошло. Твой разум по-прежнему ясен, и к цели ты идёшь, не останавливаясь.       — Да, — признал лорд Эрвин и на мгновение прикрыл глаза, пытаясь справиться с собой. Леви, затаив дыхание, внутренне восхищался его самообладанием, хотя сорваться сейчас, в пустом доме с горячей после глинтвейна кровью, было невероятно просто. — Я поддался этой слабости. Несколько раз, с тобой. Позволил себе это сделать, потому что считал, что это лишь минутная слабость, а не та поглощающая страсть, о которой я говорил. Физическая слабость мимолётна и не терзает душу. Как только тело насыщается удовольствием, она проходит. Но теперь я понимаю, что это оказалось сильнее, чем должно было быть, — нахмурился он. — Ты говоришь, что ничего страшного не произошло, что я такой же, как прежде, но это не так. Страшно то, что в эти моменты я не мог полностью контролировать себя и понимал, что желания оказались сильнее моей воли. И они не проходят так, как прежде. И сейчас… — он перевёл дыхание, а его взгляд на мгновение скользнул по губам Леви. — Я тоже едва не поддался, — чуть тише признал он.       — Ты ведь сейчас хотел… — протянул Аккерман и невольно коснулся своих губ. — Поцеловать меня? Под омелой у камина, как в какой-то сказке, — невольно ухмыльнулся он.       Лорд Эрвин, судорожно вздохнув, отошёл на шаг и отвернулся. Он коснулся своей шеи, будто его что-то душило, и снова глубоко выдохнул. Огонь в камине продолжал потрескивать, в гостиной было тепло, а от того, что они находились в этом огромном доме практически одни, мысли и чувства будто стали более яркими и откровенными.       — Прости, разум и правда затуманился алкоголем. Глинтвейн был слишком вкусным, — словно оправдываясь, произнёс господин Смит. — И я снова захотел того, чего не могу себе позволить.       — Почему же? — Леви шагнул к нему и встал за спиной. Его тело согревал не только камин и алкоголь. Ему хотелось любого физического контакта с господином, а тот будто нарочно отдалялся от него и отворачивался. — Прежде ты мог себе это позволить, — Леви поднял руку и провёл по его спине, чувствуя, как тот несильно вздрогнул.       — Не этого, — одними губами прошептал Смит. — Я захотел нечто большего…       В гостиной Сэффилтонского особняка вновь разлилась тишина, нарушаемая лишь треском огня в камине и завыванием ветра за окнами. Леви ещё слышал собственное сердце, которое стучало и в груди, и в ногах, и в ушах. Эта привычка лорда Эрвина отворачиваться была хорошо ему знакома — словно опасаясь собственных мыслей и желаний, он пытался спрятаться, поскольку ему, как аристократу, нельзя было признаваться кому-либо в чём-то личном. Но с Леви он говорил, говорил постоянно, пусть и таким образом, скрывая от него половину.       Свою мысль лорд Эрвин продолжать не стал и не шелохнулся, и Аккерман, буравя взглядом его затылок, опустил глаза. Подошёл ещё ближе и обхватил его руками, прижимаясь к спине, а ладони сцепляя на его животе. Господин Смит снова негромко выдохнул, чувствуя, как Леви сжимает его в объятьях всё сильнее.       — Леви, что ты делаешь? — спросил его лорд Эрвин, так и не оборачиваясь.       — Разве не ясно? — хрипловато ответил тот, утыкаясь лбом между его лопаток. — Хочу прикасаться к тебе. Ты всегда хватал и тащил меня в кровать, очень быстро, — изогнул губы он. — А потом раздевал и прикасался, где тебе вздумается. И знаешь, мне это было приятно. И я подумал, что тоже хотел бы это сделать для тебя. Раздеть и… коснуться там, где захочу. Руками или губами…       Его тихий голос снова прервал неровный выдох Смита, а поскольку Леви тесно прижался к нему, то ощутил, как тот содрогнулся.       — Это ещё одно искушение? — проговорил лорд Эрвин, чуть запрокидывая голову. — Где мне найти силы, чтобы противостоять ему?       — Искушение или нет, — пробормотал Аккерман, дыша ему в спину и ощущая его запах. — Какая разница, если мы оба хотим этого.       — Нет, Леви, это… излишне, — проронил лорд Эрвин, а его голова склонилась чуть ниже, словно он признал поражение.       — Почему же? — неярко спросил Аккерман. — Ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался? Хочешь только владеть мной и подчинять?       — Леви, ты… — неуверенно начал лорд Эрвин, всё так же смотря прямо перед собой. — Начал испытывать ко мне какие-то чувства?       — Хах, и как тебе удалось до этого додуматься? — с сарказмом спросил Аккерман. — После того, что ты сделал для меня, после того, что между нами было, что я, по-твоему, должен чувствовать?       — Прости, — проговорил господин Смит и, осторожно сжав его руки, расцепил их и опустил. — Я позволил этому зайти слишком далеко и поселил в тебе обманчивые чувства. Больше между нами ничего не будет.       — Вот как, — выдохнул Леви, тут же нахмурившись. Весь жар и похоть, что наполняли его тело, схлынули вмиг, будто его окатили холодной водой, а в ушах появился странный шум. — И почему же? Ты что, наигрался? — иронично усмехнулся он, пытаясь скрыть свои настоящие эмоции.       — Скорее осознал то, как я ошибся, — ответил ему лорд Эрвин, а сердце Леви болезненно сжалось.       — А раньше ты не мог это осознать? — почти прорычал он, сжимая опущенные руки в кулаки. — Обязательно всё надо было доводить до такого? Когда я уже… — он судорожно выдохнул, ощущая, как сердце снова неприятно сжалось в груди.       — Рано или поздно это всё равно бы закончилось, — негромко проронил господин Смит. — И, скорее всего, без моего участия.       — И почему же сейчас? — Леви с трудом удавалось сохранить ровный тон голоса и удержаться, чтобы не развернуть его и не заехать по лицу кулаком. — Жениться собрался или что? — предположил он.       — Лучше оборвать нашу связь, пока ещё не поздно, — хладнокровно ответил ему лорд Эрвин и наконец развернулся. — Это стало слишком далеко заходить, — повторил он. Леви посмотрел ему в глаза, видя в них стальную непреклонность. Такие резкие слова лорда Эрвина стали для него неожиданностью, ведь он сам был готов практически открыть ему своё сердце, признаться в своих чувствах и желаниях и вдруг получил такой удар. Несколько секунд они смотрели друг на друга, пока Аккерман не нашёлся со словами.       — Ты считаешь, что ещё не поздно? — пространно спросил он, глядя на него и в то же время сквозь него.       — Я понимаю, что виноват перед тобой, — потупив взгляд, признал лорд Эрвин. — Я… всё это время я боролся с собой и своими желаниями. Также, как и ты, я считал это чем-то низким и недостойным, отвратительным. Мне было тяжело, но я справлялся, посвятив себя своей цели. Однако когда появился ты, когда ты признал во мне господина, когда ты беспрекословно выполнял все мои поручения, я вообразил себе, что и это желание ты тоже исполнишь. Кажется, в тебе я увидел избавителя от всех своих бед, — виновато улыбнулся он. — Было ошибкой то, что я признался тебе в этих низменных желаниях. Впрочем, я рассчитывал, что это лишь отдалит тебя от меня. Но когда ты пришёл сам и дал мне своё согласие… — он прикрыл глаза и покачал головой. — В тот момент я был так рад, что не думал о последствиях. Я безумно хотел окунуться в эти чувства и позволил себе… воспользоваться тобой. Я пообещал себе, что это единственный раз, когда я буду использовать тебя в личных целях. Но, как видишь, я снова не сдержал слова и не смог устоять, когда ты не отталкивал. И сейчас мне тоже пришлось сражаться с собой. Но пора остановиться. Потому что не только ты, но и я начал чувствовать что-то помимо влечения. И захотел чего-то большего. А это может быть опасным, очень опасным.       — Да, я знал, что это дерьмо вот так закончится, — продолжал негромко говорить Леви, который смог унять свои эмоции и оставался абсолютно спокоен. — Что ты, наигравшись, просто выбросишь меня, — горько добавил он, именно так себя и ощущая. Использованным и брошенным.       — Нет, это не так, — покачал головой господин Смит, тоже слыша горечь в его словах. — То есть, конечно, можешь считать меня последним мерзавцем, — поспешил добавить он. — Но я вынужден разорвать нашу связь, пока она не стала ещё одной проблемой.       — Почему же проблемой? Ты неплохо совмещал дела и развлечения со мной, — усмехнулся Леви.       — Потому что это больше не развлечение, — глухо проговорил господин Смит. — Это будет тяготить меня, если продолжится. И тебя тоже, — через паузу добавил он. — Особенно тебя.       — Тц, если ты так хочешь, — бросил Леви, глядя в сторону с мрачным выражением лица. — Хоть один плюс от этого будет — наконец-то перестанешь растягивать мою задницу. А то вдруг дерьмо перестанет держаться, — иронично добавил он. Эрвин от его самоиронии слабо улыбнулся.       — Ты не злишься на меня? — виновато спросил он.       — Да, злюсь, — угрюмо признал Леви. — Так, что руки чешутся начистить твоё виноватое лицо. Но не из-за того, что ты сказал сейчас, а из-за того, что мы оба виноваты в этом дерьме. Ты предложил, а я согласился. А лучше бы это вообще не начиналось. К чему было всё это?       — Из-за того, что я оказался слаб, — признался лорд Эрвин, — из-за того, что на мгновение подумал, что у меня могла бы быть другая жизнь. А теперь я понял, что не могу тебе дать большего. Я не могу ни жениться на тебе, ни дать какой-либо официальный статус, ни отдать самого себя. И делать всё так, тайком, обманывая тебя и себя, тоже не могу. Если честно, я уже и сам жалею, что начал всё это, связав нас таким образом, — совсем тихо произнёс он, а Леви ощутил какой-то мороз по всей коже, от которого вздрогнул.       — А мне и не нужно большего, — хрипловато проговорил Аккерман. — Хочу ещё раз напомнить тебе, Эрвин, что я с тобой не из-за постели и золота, из-за которого всё это и началось. Мне плевать, спим мы или не спим — я не добиваюсь от тебя покровительства или какого-то титула, статуса. Да, я беру у тебя эти деньги, как шлюха, потому что они мне действительно нужны, — хмуро сказал он. — Потому что я не хочу у тебя воровать, а так я вроде как честно отрабатываю их своим задом, — скривился Леви. — Но, наверное, ты сам уже понял, что дело не в золоте, — приглушённо добавил он.       — Да, понял, — подтвердил Эрвин, пронизывая его взглядом. — Ещё до того, как ты лёг в мою постель. Но прикрываться деньгами было удобно, правда? — снисходительно улыбнулся он. — Сколько тебе нужно золота, чтобы ты перестал нуждаться в деньгах? Я дам столько, сколько необходимо, чтобы ты решил все свои проблемы. И безо всяких отработок.       — Нисколько. Ты уже достаточно заплатил мне, — бесстрастно отозвался Леви. — И я решил свои трудности. В любом случае, — чуть громче продолжил он, — я с тобой не из-за денег. Хоть ты и бываешь ублюдком, как сейчас, — Леви окинул его презрительным взглядом, — но продолжаешь оставаться моим господином. Я пообещал служить тебе, пока не доведу твоё дело до конца. И своё слово я не нарушу.       — Это дорого стоит, — проронил лорд Эрвин, удивлённый тем, что Леви и дальше готов поддерживать и помогать ему. — Чтобы заплатить за твою преданность, пожалуй, даже моего состояния не хватит, — поразился он.       — И я отдаю тебе это бесплатно, — выдохнул Леви. — У меня, в отличие от тебя, ничего нет, чем бы я смог отплатить за всё то, что ты сделал для меня. И угораздило же меня связаться с таким ублюдком, как ты, — посетовал он и вздохнул, направляясь к двери.       — Тц. А мне только всё это дерьмо начало нравиться, — раздосадованно добавил Леви, покидая гостиную.       С кухни шёл вкусный запах какой-то выпечки. Проснувшись, Эрвин ощутил сильную жажду, сухость во рту и лёгкое головокружение. Симптомы похмелья были ему знакомы — в последнее время с появлением Леви они как-то зачастили. Добравшись до ванной, он почистил зубы и умылся прохладной водой, тут же чувствуя облегчение. Опасаясь, что от него может неприятно пахнуть, забрался ещё и под душ и взял побольше геля, зная, насколько Леви строг к чистоте. И только после этого, приведя себя в порядок, добрался до кухни.       Леви сидел за столом-стойкой и пил чай. Перед ним стояла целая тарелка со свежеиспечёнными сырниками, от которых шёл изумительный аромат. Рядом пристроилась баночка с цитрусовым джемом. Сам парень пребывал в привычно бесстрастном расположении духа и скосил глаза, когда Эрвин тяжело опустился рядом с ним на соседний табурет, ощущая в теле усталость.       — Доброе утро, — только и смог сказать доктор Смит, желая сейчас прояснить свою голову, в которой стоял туман.       — Угу, доброе, — отозвался Леви. — Дерьмово выглядишь, — отметил он, а Эрвин слабо усмехнулся. Как он ни старался приободриться, ничего у него не вышло.       — Кажется, я снова перебрал, — Эрвин попытался вспомнить, сколько вчера выпил, пока Леви не поднял из-под стола бутылку виски, которая была почти пустой.       — Хорошо, что напиваться ты решаешь исключительно под выходной, — прокомментировал Аккерман, возвращая её обратно.       — Выходной… — рассеянно протянул Эрвин, стараясь припомнить события вчерашнего дня. В голове по-прежнему стоял туман, мешающий ему ясно мыслить, а воспоминания будто стёрли ластиком. И всё же…       — Точно, у тебя же день рождения! — опомнился он и ударил себя по лбу. — Как я мог забыть об этом?       — Похоже, ты забыл не только об этом, — вздохнул Леви и соскользнул с табурета. — Сделаю тебе кофе, чай, похоже, тут бессилен.       Пока Аккерман варил ему кофе, Эрвин попытался восстановить все события вчерашнего дня. На работе как обычно была напряжёнка: к ним поступило несколько сложных пациентов после аварии на стройке, многим требовались срочные операции. Поэтому он задержался допоздна и предупредил Леви, что, возможно, не успеет на ужин. А потом…       «Я всё-таки пошёл туда», — взгляд доктора Смита остановился на темноволосом затылке Леви. Да, он пошёл в кафе, однако увидел там что-то, что его сильно расстроило. Почувствовав себя лишним и ненужным, он вернулся домой и отыскал бутылку виски. После бокала стало легче, а после второго он смог расслабиться. А после третьего, кажется, пришёл Леви.       — Ну как, вспомнил? — Аккерман поставил перед ним чашку с кофе и снова сел рядом, возвращаясь к своему чаю. Несколько секунд Эрвин сидел с отсутствующим выражением, а затем ошарашенно посмотрел на своего собеседника.       — Кажется, я совершил нечто ужасное… — едва слышно выдохнул он, а его лицо посерело.       — Да, это и впрямь было ужасно, — пробормотал Леви, глядя в пространство и думая о своём.       — Я ведь обещал, что не стану нападать на тебя и делать что-то подобное, а сам сделал, — сражённо прошептал Эрвин и медленно запустил пальцы в волосы, сжимая голову и опираясь локтями в стол. — Кто я после этого?       — Не думаю, что стоит убиваться настолько сильно, — скосив на него глаза, прокомментировал Леви. — Ты же не изнасиловал меня.       — А ты выглядишь чересчур спокойным, — глухо произнёс Эрвин, держа свою голову руками.       — Да, пожалуй, подсознательно я знал, что когда-нибудь это может случиться, — мрачно признал парень. — Хотя надеялся, что в этой жизни обойдётся без этого, — добавил Леви. До последнего момента Аккерман и правда был уверен, что они останутся хорошими товарищами, близкими друзьями, и доктор Смит не будет проявлять к нему подобный интерес. Сам он тоже был готов скрывать и подавлять свои потребности до последнего. Это было не так уж и сложно, если никто не намекал на это, и если ему не снились эти дурацкие сны. Эрвин и правда хорошо, очень хорошо держался. Но лишь один инцидент заставил его потерять голову.       — Ты был пьян и разозлён на меня, — попытался объяснить его поведение Леви. — Хотя странно, что ты полез с этим, а не ударил меня или выгнал из квартиры, — сказал он и сделал глоток чаю.       — Ты можешь уйти, если тебе неприятно после этого оставаться со мной, — опустошённо прошелестел Эрвин.       — Дело не в этом, — возразил Леви, сохраняя полнейшее спокойствие в противовес разбитому доктору Смиту. — А в том, сделал ты это осмысленно или на эмоциях. В том, что ты хотел мне этим сказать, и хочешь ли ты этого снова.       Эрвин наконец отнял руки от головы и посмотрел на Леви. Тот тоже развернулся к нему, и их взгляды столкнулись. Доктор Смит выглядел крайне сконфуженным, озадаченным и смущённым, Леви же был спокойным и бесстрастным. Но это спокойствие не казалось холодным и надменным, наоборот, во взгляде ощущалось какое-то тепло, ему можно было довериться, не страшась, что сделают больно в ответ.       — Я не знаю… — только и смог выдохнуть Эрвин и виновато опустил глаза.       «Эй, что это за невинное выражение? — мысленно заворчал Леви. — Так и хочется что-нибудь сделать с тобой. Обнять или…»       — Тогда ладно, — Леви тоже повернул голову и сел прямо, глядя на свой чай. — Не буду тебя допытывать, сам расскажешь, когда всё обдумаешь, — произнёс он и съел один сырник. Эрвин, сидя рядом, был поражён его спокойствием и отстранённостью, будто это произошло не с ним, будто не на него набросились с отчаянным поцелуем и заставили принять его. Эрвин и сам не мог объяснить своего поведения, словно это был не он, будто кто-то вселился в него и приказал это сделать. Ведь до этого момента у него не было никаких намерений так поступать с Леви. Он всегда видел в нём друга, не больше. Да, близкого, такого, перед которым можно было открыть душу и запустить в свои мысли, но всё же не пересекать черту и не примешивать физические инстинкты в их духовную связь. Да и сейчас, вот он сидит рядом, такой привычный малоэмоциональный и спокойный, тихий и надёжный, и нет никакого желания набрасываться на него и принуждать к какой-то близости…       «Что же на меня вчера нашло…» — так и не мог понять Эрвин, а уж тем более ответить на вопросы Леви.        — Сегодня у меня мой первый грёбаный выходной, — раздался негромкий голос Аккермана, прервав его размышления. Голос, который его всегда успокаивал и устранял весь кавардак в мыслях и душе. — Я уже почти забыл, каково это — сидеть, ничего не делать, никуда не бежать и не решать проблемы.       — Да, это безмерно приятно, — попытался улыбнуться Эрвин. От того, что Леви так непосредственно себя ведёт, что он не расстроен или зол, становилось легче. Смит наконец сделал глоток кофе и прикрыл глаза, ощущая, как и внутри всё постепенно успокаивается.       — И что ты планируешь сегодня делать? — спросил доктор, пробуя сырник. Затем ещё один, и ещё, незаметно поглощая половину тарелки.       — Не знаю, может, немного прибраться, — пожал плечами Леви, украдкой наблюдая за своим соседом. Раз у Эрвина появился аппетит, значит, и правда он приходит в себя.       — Сегодня же Рождество и твой день рождения. Кто убирается в такие праздники? — ухмыльнулся Смит, запивая вкусную выпечку крепким кофе, который прояснял его голову. — К тому же я на днях убирался.       — Да, я заметил, — кивнул Леви, оценив его старания. — И квартиру украсил. Смотрится здорово. Особенно, остролист с омелой, — Аккерман тоже едва заметно улыбнулся. На самом деле, не только один Эрвин ощущал себя потерянным и выбитым из колеи. Леви тоже словно завис в двух мирах, которые пересеклись в Рождество. Его господин будто закрыл перед ним дверь, оборвав их связь, а Эрвин открыл другую, создав новый путь для их отношений. Но не приведёт ли этот путь тоже к закрытой двери? Об этом думал Леви, пытаясь смириться со всем происходящим и найти верный ответ. — Тогда ничего не буду делать, — продолжил Аккерман, несмотря на свои мысли, не теряя нить беседы. — Выдержишь меня целый день?       — И тебе не хочется устроить праздник? — поинтересовался доктор Смит.       — Не особо, — протянул Леви. — У меня каждый день грёбаный праздник, хочу просто лежать и ничего не делать.       — А у тебя получится? — Эрвин тепло посмотрел на него. Несмотря на произошедший случай, ему очень не хотелось разрывать с ним отношения, ведь этот парень стал для него самым близким человеком. И он надеялся, что Леви тоже не хотел обрывать их дружбу.       — Попытаться всё же стоит, — пробормотал Аккерман, стараясь осмыслить своё прошлое и настоящее, которое, будто сделав круг, замкнулось в том же месте.