Мой господин

      Леви лениво лежал, растянувшись на диване, изредка слыша шум проезжающих машин. Он то пребывал в сознании, то проваливался в сон, кутаясь в рождественский плед, который когда-то подарила ему Ханджи. Хотя в квартире было тепло, полностью расслабиться и отключиться он смог только под ним.       «Значит, вот что за дерьмо тогда произошло», — просыпаясь и переворачиваясь на бок, он то и дело бросал взгляд на Эрвина, который сидел в кресле напротив него и работал за ноутбуком. Кажется, он писал какую-то статью для заочной медицинской конференции. По крайней мере выглядел сосредоточенным и иногда отвлекался. Смотрел в эти секунды на дремлющего Леви. Очень долгим и задумчивым взглядом. А затем снова возвращался к статье, собирая свои рассеянные мысли.       «Получается, ты решил оборвать со мной все связи, — лёжа на животе и левым глазом наблюдая за ним, Леви припомнил свой сон. — Сначала личные, прогнав меня из своей спальни, а затем и деловые, выдворив из Сэффилтона. И почему? Я ведь был нужен тебе и там, и там… Ты знал, что всё закончится плохо, и не хотел тащить за собой на эшафот? Да, ты сохранил мою жизнь и даже пытался сделать разрыв не таким болезненным, погасив чувства... Но было уже поздно. Я всё равно почувствовал, как от меня словно оторвали кусок...»       В очередной раз обводя задумчивым взглядом гостиную в поисках вдохновения, Эрвин остановил его на диване. Не сразу, но он заметил, что Леви искоса смотрит на него, хотя его зрячий глаз практически закрывала чёлка, упавшая на лицо.       — Ты проснулся? — негромко спросил доктор Смит. После завтрака он выглядел лучше. Переоделся, расчесался и полностью пришёл в себя. Голова больше не болела, хотя он оставался достаточно бледным.       — Вроде того, — Леви заворочался и перевернулся на спину. — Сколько прошло времени?       — Уже три часа дня.       — Ого, — удивился Аккерман. — Полдня проспал. И ещё хочу.       — Ты очень устал за это время, — сочувствующе проронил Эрвин. — Отдохни ещё. Приготовить тебе что-нибудь?       Леви внезапно ощутил, что в животе действительно стало пусто и хочется его наполнить.       — Нет, не будем тратить на это время, — он сел и скинул с себя плед. — Пожалуй, ты прав — я не смогу весь день ничего не делать. Давай сходим в кафе, пообедаем.       — В твоё кафе? — улыбнулся Эрвин. — Это что, предлог пойти поработать? — шутливо добавил он.       — Нет, просто поедим как обычные посетители. Заодно я проверю, что там и как. Всё-таки, это первый день, когда ребята одни.       — Хорошо, я не против, — согласился с ним Эрвин, закрывая ноутбук и откладывая его.       — Тогда переоденусь, — подытожил Леви, вставая и направляясь в ванную.              Он и правда несколько волновался за судьбу своего кафе. Нет, в ребятах он был уверен, и всё же даже в выходной хотел держать всё под контролем. Как они справляются? Успевают ли? Не возникают ли у них проблемы? Вкусными ли получаются блюда? Леви оставил им все рецепты, зная, что Марко всегда точно следует его расчётам. Но хотелось попробовать и убедиться самому, насколько схожими получаются блюда другого повара.       — Капитан! — глаза Райнера округлились, когда в кафе прошёл его хозяин в сопровождении высокого доктора Смита. — Что вы здесь делаете? У вас же выходной!       — Спокойно, — Леви слегка поморщился от его громкого голоса и махнул рукой. — Сегодня я здесь в качестве посетителя, а не работника, — он осмотрелся вокруг. Атмосфера была такой же праздничной и романтичной, как вчера — свечки на столах и полках, рождественские гирлянды и венки, музыка и пледы. Пара столиков была занята, но в основном всё было спокойно.       — Как тут у вас? Всё в порядке? — поинтересовался он.       — Да, сегодня не очень много посетителей, — рассказал Райнер. — В основном молодёжь, заказывают глинтвейн или горячий шоколад с пирожными.       — А индейка? Мы хотим индейку, — Леви переглянулся с Эрвином, и тот одобряюще закивал. — Ещё салат, чесночный хлеб, креветки, глинтвейн… в общем, весь рождественский набор.       — Вам накрыть на двоих? — поинтересовался Райнер, с любопытством поглядывая на доктора Смита. Он уже пару раз видел его в кафе и знал как «друга капитана», однако лично знаком не был.       — На троих, — кисло отозвался Леви, доставая из кармана телефон, который пиликал сообщениями. — Ханджи уже весь мозг проела вопросом, когда мы соберёмся.       И впрямь, едва они с Эрвином успели сесть за столик поближе к ёлке, как в кафе залетела Ханджи с радостными поздравлениями. Леви пришлось проявить стойкость, чтобы выдержать все её обнимания, зато потом он вздохнул облегчённо и даже радостно.       — Почему так поздно? Я думала, ты закатишь вечеринку с самого утра, — посетовала она, садясь на одну сторону рядом с ним. Эрвин же остался сидеть напротив.       — На черта это мне, — проворчал Леви, — сегодня мой первый выходной за два месяца, я спал.       — К слову, укрывшись твоим пледом, — доброжелательно отметил Эрвин. Леви скуксился, зато Ханджи просияла.       — И спал бы дальше, если бы не проголодался, — ухмыльнулся доктор Смит, наблюдая за их реакцией. Леви и Ханджи были настолько разными, настолько непохожими и противоположными, что было странно, как они вообще смогли подружиться. Ведь между ними абсолютно не было ничего общего. Размеренный и педантичный Леви и взбалмошная суетливая Ханджи… Она всё время пыталась его расшевелить, сдвинуть с места, но Аккерман этому не поддавался. Хотя, надо отдать должное, в некоторые моменты Ханджи могла быть настолько серьёзной и решительной, что дала бы фору бывшему капитану полиции.       — Капитан, с днём рождения! — Марко и Райнер принесли с кухни несколько подносов с праздничными блюдами и расставили их перед гостями.       — Выглядит неплохо, — отметил Леви, глядя на золотистую корочку индейки, которую так и хотелось скорее разрезать и попробовать.       — Мы очень старались, — взволнованно отозвался Марко. — Делали всё по вашему рецепту!       — Тогда должно получиться изумительно! — Ханджи уже держала в руках вилку и нож, готовая наброситься на индейку первая. Ребята, поклонившись, ушли за стойку, а трое друзей приступили к пиршеству.       — Мм, это и правда очень вкусно! — комментировала Ханджи, пробуя каждое блюдо. — Хрустящие креветки просто великолепны!       — Да, чесночный хлеб и копчёный лосось выше всяких похвал, — вторил Эрвин, с аппетитом поглощая закуски.       — Да, неплохо, — кивал головой Леви, в отличие от друзей пребывая в большем спокойствии. Всё было и правда вкусно, и всё же чего-то не хватало.       — Но всё-таки до тебя не достаёт, — внезапно подмигнула ему Ханджи, будто прочитав его мысли.       — Правда? — удивился Эрвин.       — Да, у Леви есть какой-то секретный способ делать еду безумно вкусной, — закивала Зоэ, держа бокал с глинтвейном в руках.       — Хм, если подумать… — доктор Смит получше распробовал кусочек индейки, затем ещё один и ещё. — И правда, немного отличается от той, что ты приносил три года назад… — согласился он.       — Удивительно, правда? — хохотнула Ханджи. — Рецепт и технологии одни, а вкус получается разным. Может, ты её как-то заколдовываешь? — прыснула она, толкнув Аккермана.       — Да, Леви как-то упоминал, что у него есть поваренная книга со старинными рецептами, — припомнил Эрвин.       — Нет, я просто… делаю по-своему, вот и всё, — проворчал парень, чтобы они не гадали. — Но пару особых ингредиентов всё же кладу, — нехотя согласился он.       — Я так и думала, — хихикнула Ханджи. — И ребятам ты о них не рассказал?       — Не рассказал, — признал именинник. — Это секрет шеф-повара, — хмыкнул он.       — Забавно, что они продолжают называть тебя капитаном, — сузила глаза Ханджи. — Эти ребята знали тебя, когда ты работал в полиции? — она скосила глаза на широкоплечего Райнера, который стоял за стойкой и принимал заказ у посетителя.       — Нет, мы познакомились в тюрьме, — с ходу выдал Леви, а Ханджи поперхнулась, делая глоток глинтвейна. — И с Марко тоже.       — Как? Они тоже… сидели? — изумилась она.       — Тебя это беспокоит? — Леви слегка приподнял брови. Эрвин молча сидел, переводя взгляд с одного на другую и ожидая реакции.       — Нет, ни сколько, — Ханджи невинно захлопала глазами. — Получается, если и ты, и Эрен, и эти двое… — она начала загибать пальцы. — Получается, что ты гангстер?! — выпалила подруга, да ещё так громко, что редкие посетители невольно посмотрели на их столик.       — Тише ты, — Леви чуть не отдавил ей ногу под столом. — Какого чёрта ты записала меня в гангстеры? — низким голосом спросил он, а Зоэ даже пригнулась.       — Ну как же, — зашептала она, — у тебя собственная группировка из зэков! Это же жуть как опасно и потрясно! — с восторгом добавила она. — Они все совершили страшные преступления, но тебе удаётся сдерживать их!       — Эй, хватит выдумывать, — цокнул языком Леви. — Не такие уж и страшные преступления они совершили. Отъявленных головорезов я бы не взял, — протянул он.       — Хах, вы такие забавные, — улыбнулся Эрвин, наблюдая за ними со стороны. — Как вы вообще подружились?       — Это долгая история, — пробормотал Леви. — Расскажу как-нибудь в другой раз.       — Тогда оставлю вас на пару минут, — Эрвин поднялся из-за стола и направился в сторону уборной. Ханджи же, проследив за ним взглядом, подалась вперёд, опираясь рукой на стол и поддерживая склонённую голову.       — Что между вами случилось? — неожиданно спросила она, глядя на непроницаемого друга. — Эрвин весь вечер странно себя ведёт.       — Правда? Я не заметил, — пожал плечами Леви.       — Да, он пытается поддерживать весёлый настрой, но видно, что его что-то беспокоит, — закивала головой Ханджи. — И ещё он старается не смотреть на тебя дольше двух секунд.       — Хах, а ты недаром четырёхглазая, — хмыкнул Леви. На самом деле, он тоже заметил, что сегодня Эрвин не так расслаблен, как обычно, хотя внешне вроде выглядит так же, но некоторое напряжение между ними всё же ощущалось, даже со стороны.       — Да, мы не смогли решить один вопрос, — медленно сказал Аккерман, покручивая бокал с глинтвейном. — И не знаю, сможем ли, — мрачно добавил он.       — Надеюсь, это не приведёт к ссоре и разрыву отношений, — посочувствовала ему Ханджи. — Хотя, по-моему, любой вопрос можно решить, поговорив об этом. Только главное, не рубить сгоряча. Знаешь, как можно испортить отношения, доведя даже самый мелкий конфликт до абсурда?       — Да, понимаю, — согласился Леви. — Но это не конфликт, скорее, непонимание. И не друг друга, а себя.       В кафе они просидели до самого вечера, наевшись до отвала и завершив праздник изумительным рисовым пудингом с тыквой. Ханджи опустошила почти все запасы глинтвейна, и Марко с Райнером пришлось спешно делать новые. Эрвин старался много не пить, памятуя о том, что под алкоголем совершает странные вещи, Леви тоже знал меру, хотя опьянеть не боялся. Просто вкус отличался, а он хотел тот, из своего сна.       — Капитан, надеюсь, вам всё понравилось, — пролепетал Марко, когда Леви прощался с ними.       — Да, всё было неплохо, — закивал головой тот. — Я рад, что мы снова встретились, — он слабо улыбнулся и оставил парням чаевые. А заодно попросил все ингредиенты для глинтвейна, поскольку всё же хотел добиться того вкуса.       Весёлую и довольную Ханджи они отправили на такси, а сами решили немного прогуляться, а дальше добрались на автобусе. Во время прогулки Леви ещё сильнее почувствовал ту отчуждённость и погружённость Смита в себя, нежели это было в кафе. Хотя они о чём-то и говорили, но темы были отстранённые, поверхностные, просто чтобы заполнить тишину.       — Ты до сих пор думаешь об этом? — когда они вернулись домой, всё же решился спросить Леви. Эрвин, сняв куртку и разувшись, несколько помедлил с ответом, предпочитая сначала помыть руки.       — А не должен? — проронил он, после ванной проходя в гостиную, включая свет, всю праздничную иллюминацию и, конечно же, ёлку. — У меня тут жизнь с ног на голову перевернулась, а ты удивляешься, — усмехнулся он, стоя рядом с новогодней красавицей.       — Неужели. Для тебя это такое эпохальное событие? — с сомнениями протянул Леви с кухни. Он всё же решил сделать ещё одну порцию глинтвейна, стараясь максимально получить тот вкус, который буквально был у него на языке после сна.       — Ну, может, для тебя в порядке вещей целоваться с мужчинами, а для меня это было впервые, — ответил ему Эрвин, пройдя к кухне и прислонившись боком к тому самому стеллажу, где и сделал это.       — Эй, — Леви, подогревая вино и заваривая чай, бросил на него угрюмый взгляд через плечо. — Для меня вообще-то тоже, — в итоге сказал он вместо того, чтобы развести демагогию о том, за кого его принимает Эрвин.       — Правда? А как же все твои прошлые жизни? — ненавязчиво поинтересовался доктор Смит.       — Даже там не было, — скупо проронил Аккерман. — Я смотрю, ты оживился, — оценивающе взглянув на него, произнёс Леви. — Хочешь поговорить об этом?       — Возможно… немного, — потупив взгляд, ответил доктор Смит. Леви, доделав глинтвейн и заправив его необходимыми специями, взял два бокала и отнёс их в гостиную.       — Ладно, давай поговорим, — он сел прямо на ковёр перед журнальным столиком, скрестив ноги. Эрвин присоединился к нему, тоже проигнорировав диван. В гостиной горели только напольные светильники, ёлка и праздничные огоньки, создавая некоторую мистическую атмосферу. Как раз для душевных разговоров за согревающим напитком.       Эрвин, кажется, не знал, как начать разговор, хотя для него это было несвойственно — он всегда проявлял решительность, чего бы это ни касалось. Но сейчас сидел, опустив взгляд, и смотрел на бокал с глинтвейном, в котором плавали дольки апельсина, гвоздика, звёздчатый анис и корица.       — Так что, — Леви тоже не притрагивался к своему напитку, буравя его мрачным испытующим взглядом, — ты хочешь переспать со мной? — спросил он так резко, что доктор Смит вздрогнул.       — Зачем же так грубо? — пробормотал он, чуть сдвинув брови. — Я даже не думал о таком.       — Это я ещё смягчил, — усмехнулся Аккерман и тронул палочку корицы в глинтвейне. — Тогда о чём ты думал? Причём весь день.       Эрвин сделал глубокий вдох и выдох, собравшись с мыслями.       — Думал, как это всё получилось. Леви, я правда… никогда не испытывал к тебе подобных намерений, — искренне признался он. — Ни до тюрьмы, ни после, ни даже тогда, когда ты рассказал… о своей прошлой жизни, — несколько неуверенно сказал он, не зная, как это назвать. — Меня никогда не привлекали мужчины, я не рассматривал тебя как партнёра. Да, нам было легко общаться друг с другом, и мы даже живём вместе, но лишь как друзья. Что произошло вчера, я и сам до конца не понимаю, — он удручённо опустил голову. — Почему-то я разозлился, увидев тебя с ним. Точнее, это была не злость, скорее обида и разочарование, а ещё страх.       — Страх? — удивился Леви.       — Да, страх, что я потеряю тебя. Да, пожалуй, это больше всего меня печалило. В то же время я понимал, что ты взрослый человек и сам решаешь, где жить и с кем заводить отношения, и я для тебя — никто. От этого стало ещё грустнее, — он печально улыбнулся, — и я решил немного выпить. Я так привык к этой жизни, что ты всегда со мной, что испугался, когда появился малейший намёк, что ты можешь уйти. Да, пожалуй, это чувство можно назвать ревностью. Я соглашусь, ведь ревнуют не только любимых, но и друзей, родственников… Ревность многогранна, как и любовь. И в её основе — страх быть покинутым. Я испугался потерять тебя, как человека, друга, пожалуй, что так, — попытался объяснить он.       — Ладно, предположим, с этим понятно, — пробормотал Леви, оценив и взвесив его слова. — Тогда на кой чёрт ты стал приплетать романтические чувства к дружеским? — хмуро спросил он. — Ведь объяснить мне всё можно было и словами. Как сейчас.       — Это сложнее, — Эрвин запустил пальцы в волосы и довольно ощутимо сжал голову, отчего лицо слегка покраснело. — Тогда времени на объяснения у меня не было, и я просто подумал… что если к тому парню ты испытываешь романтические чувства, то удержать тебя я смогу только чем-то равнозначным.       — То есть весь твой сумасбродный план был только для того, чтобы удержать меня любым способом?       — Да, пожалуй, что так. Я хорошо выпил и был готов на всё, даже на такое, — признал доктор Смит. — Сам… не ожидал от себя такого, — заикнулся он и, схватившись за бокал, сделал несколько больших глотков, чтобы смочить горло. От вчерашней решительности и правда не осталось ни следа, он выглядел смущённым, однако всё же требовалась немалая смелость, чтобы признаться в таком.       — Надеюсь, ты… ничего не почувствовал? — нехотя спросил Леви, глядя в сторону.       — Не знаю, алкоголь был крепким, у меня внутри всё кипело, — пробормотал Эрвин, тоже смотря в стол.       — На тебя он сильно действует, ты совершаешь много необдуманных поступков, — сказал Аккерман, снова глядя на его склонённую голову. — Поэтому лучше пить чай, — он взялся за бокал глинтвейна и только хотел поднести ко рту, как Эрвин неожиданно поднял голову и посмотрел на него.       — Может быть, попробуем ещё раз? — осторожно предложил он, отчего Леви уставился на него остекленевшими глазами, так и не донеся бокал до рта. — Просто чтобы убедиться, что ничего нет, и развеять сомнения, — торопливо добавил он. — На трезвую голову.       — Ты уверен, что она трезвая? — подозрительно спросил Леви, возвращая бокал на стол. — Там ведь красное вино, — он кивнул на глинтвейн. — А в кафе было ещё крепче.       — Да, но сейчас я чувствую, что рассудок не замутнён, — объяснил доктор Смит. — Конечно, если ты против, то не нужно, — снова быстро добавил он, вероятно опасаясь, что Леви сейчас перевернёт весь стол. Однако тот неподвижно сидел, испепеляя Смита хмурым взглядом.       — А если не убедишься? — негромко спросил он. — Что тогда будешь делать?       — По крайней мере буду знать ответ. Жить в неопределённости ещё хуже, — со вздохом проронил Эрвин.       Леви снова начал смотреть в сторону невидящим взглядом. В отличие от доктора Смита, терзающегося сомнениями, ему давно всё было ясно. И он с этим жил, наверное, с самого начала, просто тогда не понимал, чем именно вызвано желание находиться рядом с ним и помогать ему. Однако ему очень не хотелось возвращаться к тому, что было в прошлом. Сегодняшняя жизнь и их спокойные ровные отношения его полностью устраивали. Ему не хотелось снова всё начинать, сильно привязываться, потому что по-другому он не мог, а потом переживать разрыв и сожаления. Но сейчас Эрвин буквально толкал его к этому. К тому, чтобы снова развязать так хорошо связанный клубок из чувств, влечений и эмоций. Тогда Леви не знал, на что шёл, поэтому так бездумно согласился на интимные отношения с господином. Но теперь он точно знал, к чему это всё приведёт и насколько обнажённой и беззащитной станет его душа.       «Так вся молодость и пройдёт, а вы ничего не попробуете, — неожиданно всплыло перед глазами недовольное лицо Эрена, слова которого задели глубже, чем казалось. — Не будете ли вы сожалеть о том, что можно было сделать, а вы не сделали? Ведь жизнь у нас одна. И если есть шанс, не стоит ли за него ухватиться?»       «Сожалеть о том, что сделал, или сожалеть о том, чего не сделал? — уже самому себе внутренне усмехнулся Леви. — Но разве все эти воспоминания были даны мне не для того, чтобы снова не совершить ту же ошибку?»       — Леви?       Аккерман так глубоко задумался над своим выбором, что Эрвин, видя его окаменевшее состояние, подсел ближе и тронул за плечо. Парень вышел из этого ступора, но когда поднял голову, то столкнулся с настойчивым взглядом доктора Смита и опять застыл.       — Ты не хочешь? — он осторожно тронул его за лицо и прижал ладонь к щеке. Его легко можно было оттолкнуть — и даже этого можно было не делать, просто отвернуть голову. И тело он сейчас своё контролировал, и разум был на месте, и всё же…       — Чёрт с тобой, проверяй, только не жалей потом об этом, — процедил он и успел сглотнуть, прежде чем Эрвин прижался к его губам. Не так напористо, как вчера, сначала очень осторожно, действительно проверяя, можно ли зайти дальше. Леви тоже был осторожен, приоткрывая рот вслед за ним и обхватывая его губы. Это было приятно. Неожиданно приятно и тепло. Мягкие прикосновения дразнили и хотелось всё чаще ощущать их — дольше обхватывать губы, а лучше и вовсе сомкнуть их друг с другом. Увлечённый этими неизвестными эмоциями, Леви совсем не замечал, что чем больше проходило времени, тем больше отключался разум, а губы начали двигаться сами собой и языки тоже. Как только они соприкоснулись, Леви почувствовал большую настойчивость от Эрвина. Мало того, что губы начали сжиматься плотнее, Леви ещё и ощутил, как его пальцы с силой впились в плечи.       «Дерьмо, опять начинается…» — мелькнуло в мыслях Аккермана, когда он ощутил возрастающее возбуждение и давление в паху. Ему жутко хотелось прижаться к Смиту теснее, в идеале вообще забраться на него, но вместе с тем он опасался заходить слишком далеко, не зная, как тот отреагирует на это. Впрочем, Эрвин всё приближался и приближался к нему, невольно давил и заставлял Леви опускаться, и вскоре они упали на ковёр. Леви ощутил, как Эрвин забрался на него сверху и, опираясь предплечьями в пол, всё продолжал целовать и переплетать их языки друг с другом. Леви вцепился в его руки, чувствуя напряжение во всём теле и довольно жадно обхватывая его губы и язык в ответ. Его тело неоднозначно дрогнуло под Смитом, и тот, словно опомнившись, открыл глаза и медленно отстранился.       — Ну что? — хрипловато спросил Аккерман, глядя на него снизу. — Проверил?       Оба часто дышали и раскраснелись от вина и бурлящей крови. Взгляд у доктора Смита был противоречивым: на Леви он смотрел удивлённо, но вместе с тем решительно, с ярким блеском в глазах. Щёки и нос заметно покраснели, дыхание было шумным, а волосы растрепались. Леви, лёжа на полу, тоже ощущал, как пульс подскочил, лицо горело, а волосы рассыпались по ковру. Вместе с тем его одолела какая-то безумно приятная слабость и тяжесть, поэтому он не смог сразу сесть, а продолжал лежать, будто испытал экстаз.       — Да, проверил, — запыхавшись, кивнул головой Смит.       — И что? — веки Леви сами собой потяжелели, ему так хорошо лежалось, что не хотелось ни подниматься, ни шевелиться.       На несколько мгновений Эрвин задумался. Немного подвинулся в сторону и сел прямо, опираясь спиной на край дивана.       — Кажется, у меня появилось ещё больше вопросов, — озадаченно пробормотал он, глядя на разомлевшего Аккермана.       — Дерьмо, Эрвин, сказал же, что нужно это делать на трезвую голову, — Леви всё же заставил себя подняться, опираясь руками в пол, и тоже сел рядом.       — Да, прости, это сложно так сразу принять… — проговорил Эрвин. — Никогда не думал, что это со мной произойдёт. Что я захочу любовных отношений с парнем, — слабо улыбнулся он.       — Правда хочешь? Или просто интересно? — наученный горьким опытом, спросил его Леви.       — Вот этого не знаю и сам, — вздохнул доктор Смит. — А ты? — он внимательно взглянул на Аккермана, вид которого тоже был слегка рассеянным. — Ты всегда спрашиваешь меня, а сам хочешь этого?       Леви некоторое время смотрел на него, а его выражение лица из рассеянного становилось всё более привычным непроницаемым.       — Думаю, ты уже и сам знаешь ответ, — в итоге бесцветно отозвался он, а Эрвин затаил дыхание. — Да, я предпочёл бы оставаться тебе другом, но если ты захочешь зайти дальше, я не буду против. Но, — во взгляде появилась холодность, — я больше не намерен быть игрушкой в твоих руках, поэтому даже не думай начинать, если это только для развлечения и утоления собственного интереса, — с угрозой произнёс он и, стиснув пальцы, вжал кулак в пол. Эрвин, заметив этот жест, нервно сглотнул, а потом натянуто улыбнулся.       — Леви, с тобой шутить опасно для жизни, — напряжённо пробормотал он, но почти сразу же расслабился и улыбнулся. — К тому же мы уже не в том возрасте, чтобы только развлекаться, — проговорил он.       — Кто знает, — Леви потянулся и взял со стола бокал с глинтвейном, наконец пробуя его. — Ты всегда принимаешь такие решения, от которых меня словно в лёд окунают, — посетовал он и вдруг замер.       — Ох, возможно, иногда такое случается… — задумчиво протянул Эрвин. — Но теперь я стараюсь не действовать так жёстко. Хотя и не люблю сомнения… Леви? — замечая, что тот его совсем не слушает, позвал его доктор Смит.       — Получилось, — проронил Аккерман, глядя на свой глинтвейн. — Тот самый вкус наконец-то получился!       — Да… глинтвейн и правда вкусный, сладкий и пряный, даже лучше, чем в кафе, — согласился с ним Эрвин и улыбнулся, видя, как у парня горят глаза. Кажется, сейчас его это интересовало несколько больше, чем всё то, что произошло между ними.