Lost in the Fire

Время на часах указывало на восемь вечера, когда Эктор вернулся на стадион, уехав из больницы, где оставил Луизу. Его не покидали мысли о ней, о ее самочувствии, и мучала совесть за то, что он не удосужился зайти к ней в палату и поинтересоваться, все ли с ней нормально. Он успокаивал себя, внушая, что поступил правильно, ибо испанец совсем не хотел того, чтобы Лу в лишний раз что-то себе надумывала. «Еще решит, что мне не все равно на нее. На кой черт мне это надо.» — примерно так рассуждал Форт, и повторял про себя как мантру, стараясь впечатать эти слова в свое подсознание и поверить в их правдивость. И все же, спросить у человека как он себя чувствует после падения с лестницы не является высшим показателем заинтересованности в нем, именно в романтическом плане, наоборот, это всего лишь нормы приличия, которые надобно соблюдать каждому, не важно как люди относятся друг к другу. Да и к тому же, это ведь именно Эктор привез ее в клинику. И теперь ему было стыдно, чертовски стыдно за свое поведение. Но на данный момент ему стоило бы переживать совсем о другом. Убежать с тренировки без спросу, так еще и под угрожающие выкрики Ханси Флика, с его-то положением, было сравнимо с очень сильно изощренным и никому ранее не известным способом самоубийства. Эктор принял решение рассказать новоиспеченному главному тренеру всю правду, не пытаясь как-то соврать или приукрасить и безоговорочно согласиться с любым его решением, даже если оно поведет за собой уход из клуба.  Я накосячил, я заслужил любое наказание. Пока Форт собирался с мыслями, в который раз проговаривая про себя то, что он хотел сказать тренеру, мужчина сам появился перед ним, отчего парень замер от эффекта неожиданности и выпрямившись, все же произнес:  — Мистер Флик, я знаю, что нарушил правило, но прошу, позвольте мне объясниться, после же, я понесу наказание за это. Любое, какое вы посчитаете нужным.  Было видно как немец задумался над тем, стоит ли вообще выслушивать оправдания молодого игрока, самым наглым и некрасивым образом сбежавшего с тренировки, но спустя несколько недолгих мгновений, седовласый мужчина кивнул, а Эктор продолжил:  — Когда мы были на тренировке, на поле прибежала наша физиотерапевт, Ребека, прося о помощи. Мы с ней довольно хорошие друзья, потому я и сразу откликнулся. Оказалось, что по дороге сюда, на лестницах упала другая работница, стажерка журналистка - Луиза Беллуа, и ее нужно было срочно отвезти в больницу. Я не мог отказать Ребеке, да и неправильно это, бросать человека в беде, вот и не раздумывая бросился к пострадавшей, поехал с ней в клинику и как только пришли ее родные, я вернулся сюда. Это было глупо и безрассудно с моей стороны, мистер Флик, и если вы все же решите меня оставить в команде, такого больше не повторится, обещаю.  Парень говорил с опущенной головой от стыда и не видел реакции, стоящего напротив немецкого специалиста, чье обычно суровое лицо тронула легкая улыбка, после чего тот, на удивление защитника, хлопнул его по плечу и указал рукой вперед, приглашая немного прогуляться по пустому футбольному полю, где никого кроме них и работников не было.  — Эктор, сынок, скажу по правде - ничего глупого и безрассудного в твоем поступке я не вижу. Ты поступил правильно, как самый настоящий мужчина, и, что самое главное, как хороший человек. Помощь тому, кто попал в беду - вот что ценится выше всего, да и к тому же девушке. И я очень горжусь тобой. Ты мог бы остаться на тренировке, но ты решил послать все к черту и помочь человеку, нуждающемуся в этом.  — Правда? — не верил своим ушам испанец, — И я не буду играть в сегунде до конца своих дней за это?  После слов футболиста, Ханси громко рассмеялся, Эктор же задумался, видел ли он его когда-то, не то что бы смеющимся, а даже улыбающимся.  — Нет, конечно. Ты - важная часть команды, раскрываешься с каждым днем все больше и больше, было бы неправильно терять такого игрока. Но завтра просидишь на скамье запасных всю игру, ну так, чисто в поучительных целях.  Форт в миг оживился, обрадовавшись тому, что все его страшные фантазии на счет меры наказания не сбылись и он отделался, как говорится, легким испугом. Не выйти на поле всего одну игру, это ведь намного лучше, чем не выйти на него больше никогда, не так ли? Парень выдохнул с облегчением и широко улыбнулся.  — Спасибо, спасибо большое! Честно, я вас не подведу!  — Уверен, что не подведешь, сынок. Лучше скажи, как там эта девушка?  Знал бы я сам, как она. Хоть на некоторое время Эктору и удалось перестать думать о Луизе, постаравшись сосредоточиться на себе и своих проблемах, но он понимал, что избавиться от ее присутствия в собственной голове было невозможным, ведь от себя не убежишь, как не старайся. Она преследовала его, даже когда находилась так далеко. Форт уже начинал бояться собственных мыслей, ибо все это начинало походить на какую-то нездоровую одержимость и очень сильно хотел стукнуть себя по голове, дабы выбросить из нее все, что было связано с Луизой Беллуа.  — Она... в порядке. Кажется. Доктор сказал, что у нее растяжение средней тяжести и скоро она оправится. Просто мы с ней не настолько близки, вот я и посчитал, что будет лишним, если я зайду к ней в палату, чтобы удостовериться в его словах. Странно, что ли? Сам не знаю, зачем. А еще он сам не знал зачем, но решил обсудить эту тему с Ханси Фликом - суровым новым главным тренером из Германии, дышать рядом с которым даже боялся до этого дня. Наверное, испанцу просто хотелось с кем-то поделиться своими рассуждениями, что происходило довольно нечасто, ввиду закрытости его натуры.  — Думаю, тебе все же стоит сходить проведать эту девушку, Эктор. Не сегодня, так завтра. И ей будет приятно знать, что у нее теперь есть верный друг, готовый помочь в любую минуту, несмотря ни на что, и ты сам убедишься в ее здравии. Тем более, видно что тебе она уже не безразлична, хоть вы, как ты сам выразился, не так близки.  Услышав сказанное Фликом, Форт хотел было возразить, начав как обычно отрицать свои истинные чувства к журналистке, которая как ему казалось была ему крайне неприятна, но частичка разума подсказала ему не делать этого и перестать уже оспаривать очевидное.  — Откуда вы знаете? Ну, про то, что она мне небезразлична? Я еще сам не до конца разобрался, если честно, — неловко почесал затылок парень.  — Опыт, сынок, опыт. Не нужно долго разбираться в себе, чтобы понять свои подлинные чувства к человеку. Достаточно лишь взглянуть на него и все сразу станет ясно. И совсем неважно как долго вы знакомы, важно то, что ты испытываешь при каждой мысли о ней. Время ведь, по сути, ничего не значит. Ты можешь за одну секунду как полюбить, так и возненавидеть человека, можешь годами хранить эти же чувства при себе. Поэтому не нагружайся этим, не переживай из-за того, что тебе кажется, что вы недостаточно долго знаете друг друга.  Что было действительно неожиданным, так это разговор по душам с главным тренером, так еще и об отношениях. Эктору, как ни странно, не было ничуть неловко говорить о таком с Фликом, он ощущал себя вполне комфортно и ему было важно услышать совет от взрослого мудрого человека.  — В любом случае, это не имеет никакого значения. Время может ничего не значить, но имеет значение ее отношение ко мне. Она меня на дух не переносит.  — Ты в этом уверен? — спросил немец, заставляя молодого человека задуматься, — Женщинам свойственно скрывать свою симпатию за маской безразличия, а порой и наигранной ненависти. Чем больше она пытается показать тебе то, как ты ее раздражаешь, чем больше обидных слов она тебе говорит, тем сильнее ее чувства к тебе. Не важно какие, главное - чувства. От ненависти до любви один шаг. Так что не раскисай и не спеши вешать нос. Попробуй завоевать ее сердце и самое главное - доверие, если она правда так важна для тебя.  Переваривая всю эту информацию в голове, защитник утвердительно кивнул. После слов тренера, он начал потихоньку осознавать природу своих чувств к Луизе и будто бы страх быть отверженным начал уступать место уверенности. Форт уже начал разрабатывать план действий, который мог бы помочь ему добиться успеха в отношениях с девушкой и показать ей, что он далеко не такой придурок, каким казался до этого дня. Теперь он был настроен решительно и все, чего он хотел - это очистить свою репутацию и стать достойным парнем в глазах понравившейся ему француженки.  — Мистер Флик, спасибо большое за совет.   — Обращайся, сынок. Есть еще что-то, чем я могу помочь?  Парень был готов с уверенность сказать, что мужчина итак помог ему более чем достаточно, но вдруг вспомнил об одном не менее важном деле, от которого теперь зависело будущее Луизы в «Барсе».  — Не подскажите, где сейчас находится начальник медиа отдела? 

***

Утро для Луизы началось с чашечки вкусного кофе с круассаном, заботливо принесенными сестрой. Не успела девушка распахнуть глаза после десятичасового нахождения в царстве Морфея, рядом с ее кроватью уже сидела Карла, залипающая в телефон и терпеливо ждущая пробуждения журналистки.  — Ты - криповая. Бедный Гонсалес, как он живет с тобой, — прохрипела русоволосая, еще не до конца отошедшая ото сна.  — Пока не жаловался, но если попробует - дай мне знать. Устрою ему сладкую жизнь, — девушка отложила телефон и подвинула завтрак ближе к младшей, — Ешь давай, Лохнесское чудовище, остынет же.   — Спасибо, мамочка. Давно ты тут сталкеришь меня?  — Минут двадцать выслушиваю твой невыносимый храп. Что за режим у тебя, с ума можно сойти. Двенадцать часов дня, а ты только проснулась. Помню, раньше, ты сама меня будила по утрам, когда приезжала к нам.  — Эй, я не храплю! — возразила Луиза, прожевывая кусочек восхитительного круассана с шоколадной начинкой, прикрывая глаза от удовольствия, — Это очень вкусно. А сплю я много, потому что сны интересные снятся.  И было это чистой правдой. Журналистка могла увидеть с десяток снов за одну ночь и все они были разнообразны, порой, даже напоминали бредни сумасшедшего человека. Но она старалась запомнить их всех, записывая самые интересные из них в заметки. В этом и заключалась причина ее долгого времяпровождения в кроватке. Отчасти, хотя бы. Луиза много спала, потому что любила спать. Такова была ее правда. Но услышав это, Карла бы назвала ее ленивой скунсихой и таскала бы каждое утро на пробежку, заставляя просыпаться с первыми криками петухов на рассвете. Потому и сказать про сны было куда проще.  — И что же тебе снится такое интересное? Не Эктор Форт часом?  Ну вот, опять это триждыхитрозадое выражение лица. И опять упоминание этого индивида. — Ну вот, причем тут он? Мне что ничего другого, кроме этого парацетамола не может сниться?  — Может, конечно. Просто этот, как ты выразилась, парацетамол, вчера выручил твою задницу, привел сюда на своих руках и сидя в зале ожидания нервничал, ждал, пока выйдет врач и скажет, что с тобой все хорошо.  Она ведь не шутит? Эктор? Нервничал из-за меня? Дожидался заключения доктора? Нет, это не может быть и близко правдой. Карла шутит, она любит шутить, вот и сейчас занимается этим.  — Серьезно, ничего лучше не придумала для своих шипперских штучек? В жизни не поверю, что Эктор Форт переживал за меня, — закатила глаза младшая и услышав резкий звук отворившейся двери, перевела внимание вместе с Гарсией в ее сторону.  На пороге ее палаты показалась физиономия черта, которого только что помянули. Эктор, чей приход стал большой неожиданностью для француженки, держал в руках большой букет с пурпурными хризантемами. Луиза никогда не относила себя к числу людей, горячо обожавших букеты цветов, ибо ей просто напросто было жаль несчастные растения, гибнущие в течении нескольких дней ради удовлетворения человеческих прихотей. Но именно хризантемы, так еще и этого волшебного оттенка были ее самой большой слабостью (после турецкой пахлавы, конечно же, которую она впервые попробовала в детстве вместе с Карлой и ее родителями, когда они гуляли по улочкам красивейшего Стамбула и после того была буквально зависима от волшебного лакомства). Изредка, она даже позволяла самой себе зайти в цветочный магазин и приобрести любимых представителей семейства астровых, пренебрегая собственными принципами.  Луиза взирала на замершую в нескольких метрах от нее фигуру Эктора, который стоял на одном месте, ничего не произнося и лишь ловя ее взгляд своим. Он выглядел вполне спокойным и приветливым, не как обычно. В любое другое время, футболист выражением своего лица походил на спартанца, со сведенными к переносице темными бровями и крепко сжатыми челюстями. Сейчас же, оно не выражало привычной агрессии и напряженности. Взгляд же при этом был пронзительным и глубоким, но ни в коем случае не в плохом смысле, как это бывало во все остальные их встречи. Напротив, он смотрел на лежащую в глупой пижаме с утками, со спутавшимися волосами и наверняка бледную и опухшую после сна, Луизу, затаив дыхание от восторга.  — Мне, кажется, уже пора, — произнесла Карла, вставая с места и покидая пределы палаты, при этом не забыв подмигнуть сестре, — Удачи, Эктор.  — Спасибо, Карла, — наконец прервал зрительный контакт парень, отвлекаясь на художницу, после чего занял ее место, кладя букет на тумбу рядом с русоволосой, — Привет.  — Привет, — не понимая, что происходит, повторила за футболистом Беллуа, и указав на цветы, спросила, — Как ты догадался? — Спросил у Карлы, — последовал короткий и вполне себе ожидаемый ответ, после которого Лу мысленно пообещала себе придушить кузину, — Как ты себя чувствуешь? Прости, я... я должен был зайти еще вчера.  — Спасибо, со мной все хорошо. Завтра днем должны уже выписать, а так похожу недельку-второю с костылем и все пройдет, — слабо улыбнулась девушка, разглядывая свои ногти, будучи не в силах поднять глаза на футболиста, — Только вот не знаю, что делать с работой. Хотя, меня уже в любом случае ждет увольнение.  — Нет, не ждет, — покачал головой защитник, — Я вчера говорил с твоим начальником, объяснил всю ситуацию и он сказал, что даст тебе больничный на две недели.  Удивленный взгляд журналистки устремился в сторону удобно устроившегося на стуле парня, что загадочно улыбался краем губ.  — Знаешь, ты вовсе не был обязан говорить с ним ради меня. И приходить сегодня тоже не был обязан. Ты и без того сделал слишком много для человека, с которым тебя ничего не связывает.  Луизе не хотелось быть в долгу перед Эктором, не хотелось, чтобы парень считал себя виноватым за что-то. Не хотелось, чтобы он уделял ей много внимания, чем он на этот момент и занимался. Не хотелось, чтобы он относился к ней по-особенному. Ей это было ни к чему. Она привыкла быть одиночкой, жить без каких-либо романтических отношений, привыкла не посвящать все свои мысли одному человеку, привыкла не раскрывать свою душу и впускать в нее кого-то чужого. Так ведь было легче. Спокойнее. Вот и теперь, когда она почувствовала легкую симпатию по отношению к парню, который с самого начала их знакомства вел себя как последний козел, Луиза желала как можно скорее избавиться от этих бессмысленных чувств. И единственным способом осуществить задуманное было игнорировать футболиста, вести себя как ледышка рядом с ним. Всего-то. Она ведь и раньше справлялась с задачей «дерзить Эктору при любом удобном случае», так чего же стоило попросту перестать замечать его?  Наверное то, что тебе теперь неудобно так поступать. После всего, что он сделал тебе. Это ведь так некрасиво - быть грубой и оставаться хладнокровной по отношению к тому, кто делает тебе хорошее. Выручает тебя, спасает от увольнения, носит цветы, пока ты лежишь в больнице. Это так неправильно. — Может быть, я хочу, чтобы меня с этим человеком что-то связывало? — осторожно произнес Форт, глядя на журналистку исподлобья.  Рука русоволосой дрогнула, когда она заметила боковым зрением, как парень поменял позу на стуле и сидел теперь со скрещенными руками. Трусиха, испугалась, что он дотронется до тебя. Но боялась Луиза не только прикосновений Эктора, которые, стоило признать, что в глубине души она хотела бы чувствовать на себе постоянно. Она боялась подпускать его близко. Не физически, а душевно. Луизу бросало в дрожь от одной мысли, что она может испытывать к кому-то привязанность, увлечение и ... влюбленность. Это пугало похлеще любого фильма ужасов, которые они смотрели порой ночами напролет с Карлой. Любовь, и отношения являлись для нее в жизни ограничивающими факторами, только мешающими построить карьеру и стать полноценной личностью, со своим правом голоса, чувством абсолютной независимости. Ей не хотелось добровольно лишаться собственной свободы, полностью растворяясь в другом человеке и отдавая ему всю себя. Девушка больше всего ценила свободу и не желала того, чтобы кто-то ограничивал ее в чем-то. Да и к тому же, Луиза далеко не была тем человеком, которому нужна была вторая половина. Она ощущала себя вполне себе «целой» и одна.  — Не хоти. Поверь, тебе это не надо, — ответила журналистка и прикусила язык, чувствуя вину за такую грубость. — И вот ты опять говоришь за меня. Будто бы знаешь, что мне надо, а что нет, — на аккуратных губах защитника появилась легкая усмешка.  — Ты ненавидел меня, Форт, — она наконец набралась отваги и подняла взгляд на парня, выглядевшим очень серьезным в этот момент, — Что изменилось за последние сутки?  — Я перестал обманывать себя.  Нет, пожалуйста, не говори так. Давай просто прекратим все это. Остановимся прямо на этой точке и больше не поднимем эту дурацкую тему.  — Если бы ты действительно перестал обманывать себя, то не сидел бы рядом со мной сейчас, — скрестила руки на груди Беллуа, как будто обороняясь, — Спасибо тебе за все, что ты сделал, но это того не стоило. Я не хочу, чтобы нас с тобой что-то связывало, помимо рабочих отношений, Форт. Прошу, покинь палату. — Да ты что?  Хмыкнув, Эктор встал со своего места и приблизившись к журналистке, нависал над ней, обводя невозмутимым взглядом ее бледное лицо. В следующее мгновение, парень коснулся выбившейся пряди русых волос и чуть прокрутив между пальцами, осторожно заправил ее за ухо. Луиза застыла, вовсе позабыв как дышать и с большим интересом наблюдала за действиями футболиста, даже не смея предполагать что будет дальше. Большой палец опустился на ее подбородок и почти невесомо, словно касание мотылькового крыла, очертил нижнюю губу. С каждой секундой, проведенной в такой, казалось бы, непозволительной близости с защитником, француженка слышала стук собственного сердца все громче и громче, да так, будто оно собиралось вот-вот вырваться из грудной клетки и упасть прямо к ногам брюнета. Когда Эктор чуть пригнулся, дабы сровнять уровни их лиц и стал медленно сокращать и без того мизерное расстояние, Луиза прикрыла веки, полностью замерев на месте. Кончики носов молодых людей соприкасались друг с другом, дыхание стало единым целым и казалось, от поцелуя их разделял всего лишь один короткий миг, к которому они были близки как никогда.  Но, вопреки ожиданиям и сокровенным желаниям Луизы, ничего не произошло. Футболист наклонился к уху девушки, провел костяшкой указательного пальца дорожку от шеи к ушной раковине и почти невесомо задев ее губами, едва слышно прошептал:  — Тогда почему у тебя такая реакция, на мое присутствие рядом, amor?  И вправду, что это со мной? Почему я не могу шевельнуться, когда этот идиот находится так близко, опаляет своим горячим дыханием кожу моей шеи, отчего та покрывается мелкими мурашками? Почему не хочу, чтобы это все заканчивалось? Почему не могу просто взять и ударить его кулаком прямо в самодовольное, но такое чертовски притягательное и красивое лицо?  Не ответив на этот вопрос, Луиза силой толкнула наглого молодого человека в грудь, отчего тот чуть пошатнулся, но в то же мгновение расплылся в улыбке, обнажая ряд белоснежных зубов и еле заметную ямочку на правой щеке, которую Беллуа раньше не замечала. Раздражающая улыбка свидетельствовала о том, что он глубоко убежден в своих суждениях и отступать не собирается, как бы журналистка не противилась. Выражение лица беспричинно счастливого Эктора выбесило ее пуще прежнего. Она схватилась за подушку, служащей для ее спины все это время опорой и замахнулась, угрожающе шипя: — Пошел вон!  — Как пожелаете, миледи, — Форт поднял руки в сдающемся жесте и прежде чем покинуть палату, сказал, — Я знаю, что нравлюсь тебе,  Вместо ответа, в парня все же полетела та самая подушка, но к великому сожалению Луизы, он успел вовремя закрыть за собой дверь и не попасться под горячую руку.  Стоило француженке на несколько часов поменять свое мнение об Экторе, убедив себя в том, что возможно он не такой уж и одноклеточный и недоразвитый, коим она привыкла его считать, так он вновь доказал обратное своим поведением и абсолютным идиотизмом, еще больше убедив девушку в том, что этого человека не стоит подпускать к себе близко.  Он - игрок. Таких не интересуют чувства других. Их волнует только собственное «я», свои желания. Сегодня он может быть заинтересован мной, завтра другой девушкой, послезавтра - третьей. Так всегда бывает с такими людьми, как Эктор. Поэтому нужно держаться от него подальше.