Lost in the Fire

Стоя перед зеркалом в хорошо освещенной, светлой ванной комнате, Луиза глядела на свое отражение и тяжело дышала. Ее лицо было покрасневшим, то ли от гнева, то ли от стыда, то ли от чего-то еще. Девушка несколько раз брызнула холодной водой на щеки и лоб, стараясь хотя бы таким образом скрыть их ярко розовый оттенок. В голове вновь и вновь прокручивались те жалкие секунды, пережитые совсем недавно, те секунды, в которых сильные руки, с четко выступающими венами на них, крепко обхватили ее за талию, не дав француженке встретиться лицом с полом и разбить себе нос, или того хуже - заработать перелом одной из конечностей. Она не могла перестать думать о том, каким взглядом на нее смотрел Эктор в этот момент, как блистали в загадочной полутьме, словно звезды в ночном небе, его глаза цвета мокрого песка. Этот взгляд нельзя было причислить к ряду тех, которые бывают направлены на человека, кого на дух не переносишь.  Но больше реакции Эктора, Луизу беспокоила ее собственная. Она должна была оттолкнуть его в ту же секунду, без лишних раздумий, но предпочла, хоть и на мгновение ока, убрать подальше логику и здравый смысл и задержаться в объятиях защитника, безо всякого чувства стыда разглядывая его наверняка мягкие на ощупь вьющиеся волосы, его правильные черты лица, его острую линию челюсти, прямой нос, небольшую морщинку меж густыми темными бровями, немного припухлые, поджатые в напряжении губы.  Черт, черт, черт, что это со мной такое происходит? С каких пор я думаю о губах пришибленного футболиста с которым знакома всего ничего? Я же выпила всего один бокал шампанского, почему меня так занесло? От этого надо избавиться, надо срочно проветриться, прийти в себя и вернуться к остальным, как будто бы ничего не было. Ничего ведь и не было, не так ли? Прислушавшись к внутреннему голосу, который к слову, очень редко советовал что-то дельное, Луиза покинула пределы ванной комнаты и вышла на просторный открытый балкон, смотрящий во двор с цветущим садом, вдыхая прохладный вечерний воздух легкими и расслабленно прикрывая веки. Простояв в таком положении около пятнадцати недолгих минут, русоволосая все же сумела отогнать от себя глупые навязчивые мысли и поторопилась спуститься вниз. Там, к своему удивлению, она нигде не обнаружила высокого и худощавого силуэта Эктора (не то, что бы она его целенаправленно и тщательно искала, просто на глаза не попался). Облегченно выдохнув, девушка вернулась к своим друзьям, радуясь, что не придется встречаться с Фортом еще раз, особенно после этого позорного для нее момента. Но в глубине души, она все же не могла избавиться от гнетущего любопытства, куда же мог деться защитник, пока Беллуа проводила время наедине с собой и являлась ли она виноватой в его резкой пропаже?  — Все нормально? — первым поинтересовался Кубарси, заметив появление Луизы, — Я видел, как Эктор тебе что-то говорил, хотел подойти узнать не мучает ли он тебя, но вы оба убежали в разные стороны.  — Он просто ушел, ничего не сказав? — проигнорировав все остальные слова брюнета, спросила журналистка.  — Да, мы даже не успели моргнуть, как он взял и исчез, никому ничего не объяснив, — кивнул испанец, пока зеленоглазая обдумывала эту информацию, — Принести воды? Ты выглядишь немного обеспокоенной.  Но Луиза не была обеспокоена. По крайней мере, так считала она сама, поскольку не было никаких весомых причин для беспокойства. Для злости - да, притом не мало, ибо поведение Форта уже не лезло ни в какие рамки. Какое он имел право поступать как полный придурок, нарушая ее покой, уже в который раз за последнее время оскорбляя, и лезть в ее личную жизнь, пытаясь запретить журналистке общаться с другим парнем? По сути, Эктор был для нее абсолютно никем: знали они друг друга всего несколько дней, да и при этом не то чтобы у них сложились нормальные человеческие отношения. Их нельзя было назвать хорошими приятелями, и уж тем более друзьями, ибо каждая их встреча оканчивалась словесной перепалкой. Потому и поведение его было крайне странным. С чего вдруг он так остро среагировал на ее общение с Кубарси и что могло заставить его глупый и никчемный мозг допустить мысль о том, что  можно вот так легко и просто подойти к девушке, с которой его ничего не связывает, и осмелиться ей что-то запретить? Одному лишь Эктору это было известно.  И все же, как бы Луиза не пыталась переубедить себя в обратном, ее заботило не то, как он поступил по отношению к ней, как потянул за руку, уводя дальше от людей, видящих эту картину, как сильно сжимал ее запястья, как пытался указывать ей что делать и лез не в свое дело. Ее заботил тот короткий, но столь запоминающийся и отпечатавшийся в подсознании француженки, миг, который она провела в кольце крепких, но в то же время, нежных рук футболиста. Ее заботил цепкий и изучающий взгляд его карих глаз, которым он одарил журналистку. Ее заботило то, что ей понравилось находиться к нему так близко, ощущать этот взгляд на себе и чувствовать тепло рук, сквозь тонкую ткань платья, удерживающих ее от падения. — Нет, Пау, спасибо тебе большое. Со мной все хорошо, просто голова немного закружилась, вот я и задержалась наверху, — мягко улыбнулась русоволосая, кладя руку на плечо милому футболисту, — Потанцуем?  Вместо ответа, парень протянул ей ладонь с милейшей улыбкой на устах и утянул за собой. На самом деле, Луиза далеко не собиралась просто танцевать. Луиза собиралась напиться. 

***

Говорят - понедельник день тяжелый, ведь это начало рабочей недели, знаменующее о том, что требуется встать рано утром, после хорошо проведенных выходных. Но никто не говорит о тяжести субботнего дня, в который надо проснувшись в семь утра также ехать на работу. Для Луизы это было двойным кошмаром, если не тройным. С первым звоном будильника, девушка почувствовала, как каждый малейший звук, доносящийся из казалось бы всех уголков дома, бил ей прямо в голову, словно стук молотка, или включенной дрели. Разлепив заспанные глаза, она поняла, что распивать алкоголь вчера вечером было не лучшей идеей. Самым большим минусом ее организма было то, что несмотря на благословение свыше в виде быстрого метаболизма способности не пьянеть очень долгое время, на следующее утро, в независимости от количества принятого спиртного, самочувствие ее становилось хуже чем у кита прибитого на берег и пролежавшего там несколько часов. Взорваться ее голова была готова, также как и вышесказанный кит через какое-то время со своей трагической кончины.  После дня рождения кузины, Луиза осталась в загородном доме, как впрочем и сама Карла со своим мужем, который находился далековато от Сиутат Эспортива, и это говорило о том, что ехать молодым людям придется не меньше часа, уж точно. Потому француженка, все же поборов жуткую головную боль и слабость во всем теле, покинула пределы уютного постельного царства и отправилась в ванную приводить себя в порядок. Луиза слабо помнила события вчерашней ночи, но она могла точно сказать, что не вытворила чего-то позорного, ведь выкинь она очередную глупость, то Карла давным-давно стояла бы над ее кроватью с ведром холодной воды, а не распевала песни Бэд Банни внизу на кухне, которые можно было услышать, как казалось русоволосой, с самих Канарских островов.  — Доброе утро, как спалось? — уж слишком бодро и громко раздалось из уст художницы, когда Беллуа спустилась завтракать.  — Так, что хочется умереть, — пробурчала младшая, — Можешь пожалуйста убавить свой звук немного. И почему ты такая счастливая с утра пораньше? Бесит.  — Потому что я излучаю позитивную энергию. А еще только что папа согласился дать мне выходные и через три дня я полечу в Монако, на матч «Барсы».  Монако. Конечно, как я могла забыть.  — Спешу тебя обрадовать, не ты одна. Долг службы заставляет меня тоже лететь туда и снимать сторисы в режиме онлайн для официальной странички «Барсы», комментируя все происходящее. Только не через три дня, а четыре.  Как раз таки для этого, Луизе и придется ехать на работу в такую рань. Опытные коллеги пообещали проконсультировать стажерку и детально объяснить девушке, что ей конкретно придется делать девятнадцатого сентября на матче блауграны в первом туре «Лиги Чемпионов». Еще месяц назад все эти слова показались бы набором букв для француженки, но так уж сложилась ее судьба, что теперь она разбиралась практически во всем, что касалось футбола, Барселоны, да и Испании в целом,  и это не могло не вселять ей чувство гордости. — Получается, ты полетишь со всем составом в одном самолете? Это ведь круто, еще одна возможность сблизиться с ребятами, — попыталась ободрить младшую Гарсия, накладывая ей в тарелку ароматную овсянку, — Но скажи ты мне это вчера, полетели бы вместе на день раньше, успели бы прогуляться по городу, провести весело время.  Фраза «со всем составом в одном самолете» больше вселяла ледяного и тихого ужаса, нежели уверенности, в частности, после вчерашних событий. Если она будет находится в самолете со всеми игрокам, это говорит о том, что ей придется также терпеть присутствие одного чрезмерно агрессивного идиота, не умеющего контролировать свои действия и слова. Луиза мысленно ударила себя по лбу, жалея, что не сказала Карле про поездку вовремя, ведь так она могла бы избежать лишней встречи с Эктором.  — Вот блин, — случайно вырвалось из уст француженки.  — Да брось ты. У тебя отлично все получается, ребята в восторге от тебя. В частности малыш Кубарси. Я видела, как он на тебя смотрел весь вечер.  — Боже мой, Карла, мы познакомились буквально вчера и он младше меня на два года, — сморщила нос Беллуа.  — Ну и что? Вспомни нас с Педри, мы тоже были мало знакомы, когда пошли на первое свидание. И я тоже младше него, — пожала плечами Карла, — Кстати, что у вас там с Эктором?  Кашель Луизы отразился эхом от стен, когда девушка подавилась своей овсянкой, услышав вопрос художницы. Неужели она заметила тот самый короткий момент, в который молодые люди стояли вплотную друг к другу, а их лица разделяло лишь несколько жалких миллиметров? Как теперь ей объяснить сестре, что это все глупое стечение обстоятельств, выглядящее словно сцена из клишированной мелодрамы про подростковые отношения, и ее ничего не связывает с тщеславным футболистом?  — А что у нас с Эктором? — округлив и без того большие глаза, задала встречный вопрос журналистка.  — Пау сказал, что ты его как-то разозлила. Колись, что ты натворила?  Фух, пронесло. Ну почти.  — Почему это сразу я натворила? Между прочим он сам влетел в меня, угробил мои любимые наушники, еще и ненормальной назвал. Правда, я первая сказала, что он слепой. А потом… ну повздорили еще раз, — Лу замялась, вспоминая все их встречи с Фортом и на какой ноте они постоянно завершались, — Несколько раз.  — Молодцы, вы, конечно. Нет бы по-человечески поговорить, извиниться. Обязательно грызться?  И вправду, что мешало им обоим с самого начала не оскорблять друг друга, а просто взять и извиниться вместо этого, как поступили бы любые другие нормальные люди, будь они на их месте? Быть может, вспыльчивость и грубоватая манера общения с незнакомцами, да и не только с незнакомцами, Луизы, что заставила девушку без лишних раздумий в миг пустить когти на парня, который просто проходил мимо? Быть может, испорченное еще с начала дня настроение Эктора, послужившее причиной его резкому вылету из кабинета начальника, да такому резкому, что он даже не видел происходящего вокруг себя и не заметив русоволосую, столкнулся с ней? Можно было придумать десятки таких «что если?», но итог был бы всегда одним и неотвратимым - произошедшее уже произошло, двое молодых людей с взрывными характерами встретились не в то время, не в том месте и теперь, их связывала тонкая нить взаимной неприязни.  — Ты права, Карла. Просто… так вышло, что ли? — пожала плечами журналистка и решила перевести тему, бросив короткий взгляд на часы, — Почему твой муж все еще досматривает свои сны? Я тоже спать хочу, но нам через полчаса выходить.  — Я этого ленивца три раза будила, а он ни в какую. Не встанет с четвертого - мы с тобой поедем с водителем, а он просидит на скамье запасных с новой системой штрафов от их тренера.  Да уж, похоже интервью с ребятами придется проводить после тренировки, ибо за один час меня точно не успеют проконсультировать.

***

Если бы можно было что-то изменить в жизни, то Эктор безусловно отменил бы дурацкие утренние тренировки за один день до матча. Ладно, десять часов - это не такое уж и ранее утро, но в любом случае, тренировки после обеденного времени, либо вечером, были куда больше по душе парню, нежели те, на которые приходилось ехать прямиком с кровати. Так еще и проводить их до самой игры, прямо перед поездкой в другой город, было затеей так себе. Но сегодня, ему повезло чуть больше, чем остальной части команды, добрая половина которой боролась с тяжелым, судя по их не очень здоровым и осунувшимся лицам, похмельем, отчего они походили больше на живых мертвецов, чем на людей. Уцелевшими в этом зомби-апокалипсисе, помимо самого Эктора, уехавшего со дня рождения подруги раньше положенного, также являлись несовершеннолетние Кубарси и Ямаль, которым пить еще нельзя по закону, а самыми неживыми были, как казалось защитнику, Ферран на пару с Гави, еле ковыляющие по футбольному полю со страдальческими физиономиями.  Наверное, впервые за свою жизнь, Форт был рад своему преждевременному уходу с вечеринки, ведь благодаря этому, он был бодр и полон сил, если сравнивать с другими товарищами. Как бы тяжело не было признавать, здесь надо отдать должное глуповатой журналистке и их вчерашней максимально неловкой и странной ситуации, в которую молодые люди неизвестно каким образом попали. Эктор всего лишь собирался сказать Луизе, чтобы та перестала увиваться вокруг Пау (упустим факт того, что все было в точности наоборот), а после продолжить (если он, конечно, начинал, ибо все мысли его занимала одна лишь Беллуа и ее общение с Кубрси) веселиться с друзьями. Но что-то пошло совершенно не так, как планировалось и парень в очередной раз, не сумев возобладать над своими эмоциями, вместо спокойного предупреждения, пустил в ход грубость, поступая крайне некультурно и недостойно, как по отношению к Карле, так и к самой Луизе.  Он прекрасно понимал, что не имел ни единого права так обращаться с девушкой, при этом еще и пытаться повесить на нее запрет на общение со своим младшим товарищем. Это было глупо с его стороны и в лишний раз подчеркивало его эмоциональную незрелость, а также детский инфантилизм. Кто он, в конце концов, такой, чтобы решать за нее? Луиза не была его, да сохрани его Господь от такой участи, девушкой, не была сестрой, кузиной, дочерью. Она для него - никто, пустое место, ничего не значащее и ничего из себя не представляющее. Тогда почему он повел себя таким образом? Почему не смог вынести даже одной жалкой мысли того, что она стоит рядом и разговаривает с его другом? Невзначай касается его, смеется с его шуток, неприкрыто флиртует, смотрит с нежностью в ярко горящих серо-зеленых глазах и с улыбкой на красивых губах. Почему его так волновало это? Волновала она. Дальше произошло то, чего он точно не ожидал и предпочел бы вычеркнуть из памяти, ибо воспоминания эти давили на его черепную коробку, заставляя заново проживать этот момент и чувствовать стыд за самого себя и собственные действия. Но в то же время, другая, менее разумная часть его сознания, мечтала повторить эту сцену, еще раз ощущая тепло ее стройного тела, вдыхая манящий аромат кокосового парфюма, разглядывая каждую мельчайшую деталь ее прекрасного раздражающего лица.  Это не давало покоя Эктору. Весь вчерашний вечер не давал покоя Эктору. Да, он был готов признать, что убежал словно последний трус, будучи не в силах больше находиться в одном помещении с человеком, туманящим его разум, в частности после такой сцены. Что ему оставалось еще делать? Остаться в том доме, принадлежавшем сестре его мучительницы, несмотря на то, что Карла была его хорошей подругой, и продолжать вести себя как ни в чем не бывало? Хоть испанец и считал себя вполне себе неплохим актером, но его талант еще не достиг таких высот, чтобы скрывать очевидное.  — Чувак, ты чего завис? — толчок в спину пришелся от Ламина, рядом с которым находился Кубарси, — Тренировка окончена, а ты тут небо разглядываешь. Оно живописно, не поспоришь, но мы вроде как собирались вместе пообедать.  Пребывая в своих тягостных раздумьях, Эктор даже не заметил окончания сессии, длившейся целую вечность, по крайне мере, для всех остальных игроков.  — Точно, извините, задумался просто.  — Не о Луизе ли, часом? — не стал держать в себе вопроса Ямаль, получая удивленные взгляды со стороны обоих друзей, — Чего так таращитесь? Я видел как вы вчера бурно спорили и обнимались.  В следующую секунду, затылок Ламина встретился с тяжелой ладонью Форта. Сие действие вызвало смешок со стороны Пау и недовольство нападающего.  — Блин, за что?  — За то, что несешь ахинею. Каким, нахрен, образом ты там разглядел объятия, скажи мне, пожалуйста? Зрение когда в последний раз проверял, конь педальный?  — У меня глаз-алмаз, вот и замечаю абсолютно все. А у кое-кого, похоже, девушки давно не было, вот и ходит обозленный и на весь мир обиженный.  — На второй подзатыльник нарываешься, мой дорогой друг, — вскинул вверх бровь Эктор, чуть приподнимая руку, но был отвлечен звонким голосом человека, появившегося будто бы из ниоткуда.  — Пау, Ламин, я вас совсем обыскалась. Вы забыли про интервью?  Луиза. Журналистка стояла прямо перед троицей ребят, сжимая в руке блокнот с ручкой, а также телефон, и глядела на парней с немного поджатыми губами, отчего ее и без того пухлые щеки приподнялись и казались еще пухлее. На ней были самые обыкновенные белые джинсы и серая кофта, по видимому никаким образом не согревающее ее дрожащее тело. На улице была относительно нормальная погода, если не считать прохладного ветра, развивающего ее русые волосы по воздуху, распространяя приятный аромат шампуня.  — Ой, прости. Его ведь все еще можно записать? Сейчас, например, — включился режим паники у Ламина .  — Не можно, а нужно. Идем-те. И приведите с собой Пабло Торре, Пенью и Бальде. Я не горю желанием заходить в мужскую раздевалку, мне моя жизнь дорога.  У Эктора складывалось такое впечатление, будто его и нет здесь вовсе, словно он тень, невидимая для чужих глаз и совершенно нематериальная. Но окончив свою речь, Луиза, заметив пристальное разглядывание со стороны футболиста, наконец удостоила его своим вниманием, если так можно было назвать пронзительный серьезный взгляд со сведенными к переносице бровями. Форт почувствовал себя придурком, ощущая как волнение расползается по всему телу от одного такого взгляда фисташковых глаз и был готов дать себе смачную пощечину, будь на то возможность. Ему уже начинало действовать на нервы то, как он каждый раз реагировал на присутствие журналистки рядом и он не мог сделать ничего, дабы избежать такой реакции.  — Ты дрожишь вся, — заметил все это время молчавший Кубарси, накидывая на плечи девушки свою куртку.  Младший товарищ прервал игру в гляделки между защитником и журналисткой, перенимая все ее внимание на себя. Выражение лица Беллуа вмиг смягчилось и сменилось благодарным и добродушным, стоило ей только перевести взгляд с Эктора на другого парня. От вида этой картины, кулаки футболиста крепко сжались, а дыхание сделалось прерывистыми, как будто он пробежал марафон в пять километров, если не больше.  Что со мной не так? Разве я чем-то хуже Пау? Неужели она не может так же относиться и ко мне?  Не может, идиот. Ведь ты постоянно ведешь себя как неотесанный дикарь рядом с ней.  В то время, как Кубарси и Луиза уже находились на некотором расстоянии от ребят, направляясь подальше от открытого футбольного поля, где было холоднее, чем в других частях тренировочного центра, внутренний диалог испанца прервал Ямаль, тихо проговоривший, так, чтобы его никто не услышал:  — Вот об этом я и говорил, чувак. Не отрицай то, что и дураку понятно, — хлопая замершего Эктора, — И да, двигайся. Наш обед все еще в силе.