Мрамор

      Я загляделся во включённый компьютерный экран, отвлёкшись на плавающие идиотские мысли в голове. 3 ночи 25 августа. С прошлого дня в моём желудке не бывало препарата, от которого я вынужден был отдохнуть во всех планах. Меня всё ещё мутило, а дрожь в конечностях не оставляла в покое. Голову до сих пор окутывало туманом. Глаза дёргались слишком сильно, и моё лицо будто вибрировало от этого. До ушей долетел звук, окутывая мою кожу одеялом из мурашек, от очередного уведомления, выдёргивая меня из залипания. В этот раз я словно предчувствовал что-то особенное. Или подумал об этом уже потом, чтобы развеселить себя таким фактом.       Сообщение от Майки Уэя: "Фрэнк? Может тебе станет легче, если ты разделишь с кем-то переживания... Я знаю, ты любишь его. Я догадывался ещё в начале, но не знал, как к этому относиться. Тебе нужна помощь, ты убиваешь себя. Мой брат очень сложный человек, пожалуйста, забудь его. Ты никогда не сможешь быть с ним, хотя бы потому что у него есть Линз, а ты... ты вообще здесь, в Белливлле. Но у тебя есть я, я всегда готов помочь тебе!"       Я, навалившись головой на кисть руки, пару минут сидел и пялился в экран, пока до меня доходил смысл содержимого сообщения. Затем мои глаза внезапно округлились, а в горле пересохло — закашлялся. Первой реакцией в голове пролетело желание послать друга нахуй — "Какая разница, что он думает? Где он был раньше?". Но потом, в порыве сопротивления его словам, меня осенила мысль, долго сидевшая под замком запрета, но вдруг оказавшаяся в самом деле доступной. "Действительно ли я такой?" Я поднялся с места и начал ходить по комнате, нервно поглаживая правой рукой по скуле. Это ведь был вызов, даже если Майки не осознавал этого и находился в неведении всего, что могло ударить мне в голову за период нашего необщения. И, игнорируя это вызывающее сообщение ещё некоторое время, я решался испытать свою психику, вмешиваясь в пугающий разговор. "Я собираюсь перебраться в Лос-Анджелес и поступить в тот самый Лос-артс в следующем году." — сразу с ноги зашёл я в диалог с младшим Уэем, практически сочиняя на ходу, хоть и ранее размышлял о поездке.       Ответ не заставил себя долго ждать — раздался звонок, который, наконец, означал, что Майки в полной мере столкнулся с моим безумием, остававшимся до этого момента в тени без его внимания. Я поглядывал то на звонящий мобильник, который валялся в углу комнаты, то на открытую страничку соцсети, взволнованно постукивая пяткой по паркету. Я снова перечитывал висевшее выше "я знаю, что ты любишь его", и это теперь смущало меня донельзя, мои щёки пылали огнём, мне хотелось стереть эти дурацкие буквы, подтверждающие осведомлённость моего друга в моих чувствах, с лица виртуального мира. Ещё несколько секунд помедлив, я, прокатившись на своём кресле на колёсиках пару метров по комнате, поднял телефон с пола и нажал на зелёную кнопочку с трубкой. — Айеро, давай встретимся. И мы всё спокойно обсудим. — неуверенно доносился искажённый голос из сотового.

***

      Переезд в мировой центр искусств — в место возможностей и вдохновения. Но, конечно же, я не мог переехать туда без видимых на то причин. Мне нужен был реальный стимул — поступление в институт. — подбадривал себя я, возможно даже злодейским внутренним голосом, лёжа на кровати и глядя в потолок бегающими глазами. Возможно, я совсем сходил с ума, ночные мысли бывают такими дерзкими, опасными и абсурдными, но, чаще всего, растворяются уже к рассвету. А эта вышла за пределы ночи и преследовала меня ещё двое суток, пытаясь завладеть моим разумом, пока я не сдался и принял её, соглашаясь с ней полностью. После переписки с Майки я, в порыве энтузиазма, берущего меня с пят до головы, начал продумывать детали её воплощения, хотя у меня и было миллион минут на размышления об этом в течение будущих месяцев. Это становилось моей жизненной миссией.       Когда окончательно отошёл от побочных действий ксанакса, которые преследовали меня отвратительной вялостью в теле, я впервые за длительное время почувствовал себя наполненным энергией. Чувствовал, как адреналин гоняет мою кровь по телу, которое больше не являлось бестолковым моллюском. Особенно стало лучше после полноценного обеда, который я себе заказал на дом, будучи всё же слишком обессиленным для возни на кухне.       Я сбрил с себя следы унылого трёхнедельного затворничества. Приятной для тела прохладной водой смыл остатки хандры и быстро, словно боялся исчезновения прилива сил, упаковал своё почти свежее тело в первую попавшуюся одежду из шкафа.       Вновь оказаться на улице оказалось намного труднее, чем казалось, — десятки и сотни глаз обращали внимание словно только на меня, а свои собственные было тяжело держать открытыми из-за чересчур светлого неба — верхние веки то и дело сопротивлялись и падали вниз; глова кружилась от непривычно широкой картины мира, а посторонние звуки со всех сторон — автомобили, разговоры, шаги, хлопающие двери, птицы — заставляли нервно оборачиваться по сторонам. Мы договорились о встрече в парке. Ко всему прочему, впервые мне было настолько неловко видеться с лучшим другом. Из приятного был только освежающий воздух, приятно входящий в мои ноздри и ласково проникающий ветерком под мою футболку, которая стала заметно просторней на моём похудевшем за последние недели теле. — Меня порядком потрясывает от неловкости этого разговора. Но давай по порядку: как ты понял? — спросил я и присел на скамейку рядом с ожидающим, который намеренно не смотрел в мою сторону, когда я ещё подходил. Майки выглядел слегка помятым с немытыми волосами, которые он пытался скрыть под шапкой. Собрав кисти рук в замок, я облокотился локтями в ноги и опустил взгляд в асфальт, находясь в ожидании чего-то невероятно смущающего. — Банально: взгляды, внимание к мелочам, постоянные вопросы о нём, — бубнил Майки немного в нос, по чему было понятно, что он так же стеснён. В секундной паузе он прочистил горло и продолжил. — ты похож на влюблённого подростка. И это так странно, он мой брат, и... Видеть тебя таким... — Стоп, не надо, слишком это всё глупо слушать за пределами моей головы и тем более уж от тебя. — расцепив замок из пальцев и вздёрнув ими перед своим лицом, прервал я Майки, который уже загорался какой-то странной энергией, которую мне хотелось скорее остановить.       Это тема, которую я бы в самом деле хотел скрыть изначально, но теперь она была неизбежна в сложившихся обстоятельствах. Я развернулся вполоборота к собеседнику, закинул ногу на ногу, придавая этим жестом себе уверенности, и начал рассказывать, будто долгое время тренировался перед зеркалом, чтобы выступить (это было почти так): — Ладно, я серьёзно намерен увидеться с Джерардом. Хочу находиться рядом с ним. Хотя, не так, на самом деле, он подтолкнул меня к чему-то важному. Он стал для меня импульсом, которого не хватало в моей жизни, он вдохновил меня на нечто большее! Я, блять, наконец-то готов сделать шаг навстречу успеху. — я говорил уверенно, но немного оступился и замолк, когда, столкнувшись со взглядом друга, в момент осознал, как были схожи их глаза. И брови... Ресницы? Ведь я уже мог замечать это, но забыл. Я сразу отбросил эту нелепую мысль, встряхивая головой в своём воображении. — Боже, Фрэнк. Ты же осознаешь, что эта временная мания пройдет и ты вернёшься к себе? Тебе ведь уже не восемнадцать, ты должен понимать. — сказал он, глядя на меня почти с жалостью в лице, что отличало его от его обычно безучастного брата. — В том-то и дело, что уже не восемнадцать. Я сделаю это ради себя и своего будущего роста. — упрямо отвечал я, но был на грани. — Во мне есть потенциал и мне нужно большее, чем просто развлечение. Дело не только в... Джерарде.       Майки замолчал и отвернулся, заставляя меня сомневаться в том, что я искренне додумался до всего, что летело с моего языка в ту минуту. Но что мне было терять? Я ещё слишком молод, чтобы бояться перемен, но чтобы дальше тянуть — слишком взрослый. А если рискну, то хотя бы узнаю, что из этого выйдет. Впрочем, меня привлекал и сам риск, неопределённость. Может всё казалось сейчас таким лёгким лишь потому, что было пока далеко. Важным было и то, что моя мать будет по-настоящему счастлива тому, что я вновь помышлял об образовании. Она бы помогла мне, но лишь в начале пути — так я решил, ведь я бы устроился на работу, чтобы, наконец, научиться самостоятельно содержать себя в другом городе. Убить двух зайцев одним выстрелом: это не только шанс быть ближе к моему вдохновителю, но и начало пути к чему-то важному в моей взрослой жизни. Я буду двигаться вперёд и докажу себе, чего стою. Эта страшная, но разжигающая меня мысль: начать с нуля. Может, эта перезагрузка всколыхнёт и моё самоуважение? — продолжал размышлять я, глядя куда-то мимо Майки и не моргая, а он всё ещё находился в ступоре и закурил уже вторую сигарету. — Хорошо, Фрэнк. Но... какой институт, ты вообще о чём? — вышел друг из замешательства, — Какая-либо программа подготовки начнётся для тебя максимум с весеннего семестра. Учитывая твои сегодняшние перемены, за полгода ты уже снова станешь другим человеком и даже не вспомнишь об этом, как и о Джерарде. — Майки затих на минуту и, по-моему, уголки его губ двинулись в улыбке. Меня уже совсем не устраивал его надменный тон. — И чем именно ты думаешь заняться?       Я качнулся, окидывая взглядом деревья, словно это помогало сосредоточиться. Я был слишком уверен в своих чувствах, чтобы воспринимать его слова, и в том, что не мог избрать любое другое учебное заведение, не связанное с любимым художником, чьё участие в моей жизни было важным, как вода. Я не решал, какие курсы, но я точно знал, что это необходимо для будущего поступления, ведь я столько лет потратил в никуда и был далёк от всего, что связано с обучением — я просто-напросто нуждался в приспособлении к дальнейшему ритму с помощью любой подготовительной программы.       Во время бесконечно тянущихся дней, в моменты изучения своей идеи, я понял для себя, что достойным выбором будет поступить на факультет мультимедийного искусства. Во времена, с которых я так мало запомнил, в институте, из которого я сбежал спустя три месяца первого семестра по причине романтизации саморазрушающего образа жизни и противостояния этой обывательской системе, я уже успел столкнуться с графическим дизайном и фотографией, избрав тогда для себя творческие дисциплины. Некоторые аспекты будут мне уже знакомы. Как минимум названиями. Но я готов освоить что-то на более глубоком уровне, что будет перекликаться с моими увлечениями, например, я помышлял о создании музыкальных видеоклипов, что кажется естественным продолжением моего творческого мира и всегда очень вдохновляло меня. — Фотография. Работа с видео. Медиа искусство. — неловко буркнул я, проигнорировав остальные замечания. Майки поднял очки и принялся массировать закрытые глазные яблоки, его лицо растягивалось в широченной улыбке, и всё это сопровождалось идиотским посмеиванием. Это начинало меня реально злить, я встал со скамьи и с хорошо выраженным раздражением отвернулся, засовывая руки в карманы джинсов. — Прости. — сказал он, возвращая серьезный тон голосу после смеха, который был скорее истерическим. — И всё же, Лос-артс, Джерард... — глупая идея. Забудь о нём и обо всём, что ты придумал, это иллюзия! Давай всё будет как раньше, давай снова вместе играть, развивать группу — ты же всегда хотел этого...       Резко, словно сова, повернув голову в сторону голоса, я окинул яростным взором Уэя, в котором теперь всё сложнее было развидеть его родственные, хоть и искажённые переживаниями, черты с братом. С полминуты я стоял, сам не знаю чего ожидая, и в какой-то момент принял решение драматично удалиться. Я двинулся в сторону, откуда совсем недавно пришёл, оставляя позади замерший в сожалеющем виде образ, который позже ещё возникал в моей памяти. Спектакль окончен. Или это было только начало? Между нами росло расстояние — не только физическое.       Вернувшись домой совершенно разбитым и потерянным, не ожидая больше ничего стоящего от Майки, я впервые за приличное количество дней подумал о том, что мне необходима выпивка. Я сидел на холодной табуретке на кухне, краем глаза посматривая в сторону электро-гитары, так бездушно валявшейся под подоконником с тех пор, как я, в порыве ярости, швырнул её туда после неудачной попытки увлечь себя игрой. Она стала лишь молчаливым свидетелем моего недавнего отчаяния и моей жалости к себе теперь. Я тряс ногами, нервничая от очередной неопределённости. Мне хотелось осмыслить слова друга, с которым я теперь, как никогда раньше, ощущал расползающуюся трещину между нами. Я накрыл лицо ладонями от безысходности. Мне стало жаль себя за всю ту поддержку, которой я безгранично делился, когда несчастный Майки плавал в бездне ненависти к себе и страхе перед другими. Почему я не был достоин получить ответной помощи, когда тревога и боль охватывали мой разум? Почему Майки, догадываясь о моих чувствах, играл в незнание? Почему теперь, когда мы пошли навстречу друг другу, не хотел поддержать мою идею, резко отвергая мой энтузиазм? Он не был мне безразличен, но вызывал жуткое отторжение. Я наконец-то начал осознавать, что мне нужен был реальный друг, который не побоится задавать вопросов и который поймет меня. Но казалось, таких вообще не числилось в списке моих знакомых.       Неотрывно скользя ногами по полу, я прошёл в комнату, над которой уже сгущалась вечерняя темнота. Под навязчивые мысли о друзьях, я стал нервно разгребать старые неотвеченные сообщения, копящиеся с начала моего отчуждения. Я наткнулся на человека, который, как бы это отвратительно не звучало, был подходящим кандидатом. Нет, я не был склонен к банальному использованию людей в своих целях, по крайней мере раньше так казалось. Но мой мир с каждым днём всё больше отдалялся от моих же принципов, переворачивая в нём всё вверх дном.       "Хей, Джамия НЕСТОР, прости, что не отвечал тебе раньше, был сложный период в жизни (впрочем, как и когда мы познакомились xd) Я правда рад, что ты нашла меня здесь, теперь я наконец пишу тебе. Не хочешь выпить сегодня ночью?" — отправил я сообщение той самой девушке с фестивальной ночи, изучив до этого её не менее загадочный, чем она сама, профиль в MySpace. —"Ну ничего себе, кто восстал из мёртвых. Конечно!" — ответила Джамия, заставив меня улыбнуться впервые за долгое время.       С этого дня между нами завязалась странная дружба.

***

12 октября       Я сидел, уставившись в поисковую строку на экране компьютера, и злился на себя. Снова пытался найти информацию по подходящим мне курсам, но всё, что я видел, казалось, никак не имело отношения к реальной жизни. Я не знал как подступить к этому огромному институту искусств. Касаемо этого дела мои руки опускались, а перерывы между возвращением к этой сложной теме становились всё дольше. — Фрэ-э-э-энки, не переживай. — ласково протянула Джам, сидевшая на матрасе по соседству с моим компьютерным креслом, обнимая руками свои ноги, поверх которых была натянута длинная футболка. Она прекрасно видела, как я был напряжён. — Разве ты не замечаешь, что ты становишься равнодушнее к этому? Пора отпустить...       Ноги на самом деле очень слабо ощущались в тот момент, лёгкая парализованность нижней половины тела в опьянении заставляла вспоминать о том, что я слегка не в себе. Её слова, сказанные с добротой, резанули по моим сложным мыслям, но я знал, что в этом была доля правды — я был не равнодушен, но далёк. Более того, я стал больше переживать из-за будущей встречи с Джерардом, который казался всё дальше и дальше от меня, чем даже был до — всё это выглядело чертовски глупо. Меня тормозила его реакция. Я снова и снова видел в воображении отвратительную картину — как мы случайно сталкиваемся в коридоре, и он, не скрывая первичного шока, смотрит на меня с недоумением своими широко раскрытыми кукольными глазами, затем показывает мне убивающее выражение лица, искажённое стыдом за моё импульсивное появление в стенах этого серьёзного учебного заведения, куда люди идут, не один год обдумывая своё решение. "Ну ты додумался, Фрэнк. Я не это имел в виду."       Я зажмурился, будто это было сейчас сказано мне в действительности.       Сомнения по поводу такого способа приблизиться к преподавателю стали чаще гулять по моей голове, но я не желал отступать от идеи самой встречи, хоть мне и было теперь на что отвлечься, я устроился — на работу! — в звукозаписывающую студию по наставлению моей подруги и вот-вот должен буду получить первую зарплату там. В любом случае, можно было поднакопить немного денег, чтобы в итоге продолжить путь к поставленной цели. — Фрэ-э-энки, ну иди сюда. — позвала меня девушка, вырывая из размышлений. Я бесконечно обкусывал свои и без того под корень "объеденные" ногти и это в последнее время стало частью меня. Отвлекшись от этого занятия, я закрыл вкладку полу-пустого сайта института, в очередной раз разочаровавшись в себе, но не придавая этому особого значения. Не раздумывая, упал в объятия подруги, к которой питал просто лишь тёплые чувства. Мы давали друг другу то, что было нужно каждому — мы были партнёрами, но далеко не романтическими, и это было чем-то необычным для меня, хоть я уже давно не думал о чём-то, что происходит в моей жизни, слишком серьёзно кроме пары волнующих тем.       Джам, к слову, умела проникать в мой мозг, иначе я не догадываюсь, как ещё она всегда знала о том, чего я подсознательно хотел слышать. И она всегда мастерски умела слушать меня. Может, ей нравилось играть роль психолога?       Она выслушивала любые мои терзания в попытках разобраться в чувствах к загадочному художнику. И любой другой бред, который продолжал периодами нападать на мой ум. Я часто провоцировал в себе чувства, играющие по моим артериям, как по струнам. Я ревностно представлял, как преподаватель одаривает студентов своей особой улыбкой, а кого-то из наиболее успешных — особым отношением. Также я просматривал его фотографии в поисковике. Я любовно вглядывался в его незабываемые глаза и лицо, к которому хоть раз ещё хотел прикоснуться в этой жизни — неважно при каких обстоятельствах. Теперь это давало мне в каком-то больном смысле успокоение, словно мне нужно было убеждение в том, что он лучший, что он до сих пор центр моей вселенной. Не знаю, кем я в самом деле являлся для Джамии, но она принимала все эти странности. Мне всё больше казалось, что она была некой сущностью, посланной с миссией помочь мне, но всё же изредка брала плату — моё тело. Или, может, я выдумал её от безысходности, как воображаемого друга или тульпу. Но я не противился.       И вот, всё чаще я приходил к осознанию того, что моё состояние было маниакальным. Может, Майки был прав в моей мании, но это не имело значения сейчас. Имело значение то, что я не мог остановиться и до сих пор мечтал о Джерарде с его вниманием.       Я утонул в мягком животе Джамии и закрыл глаза, расслабляясь и отпуская навязчивые размышления. Тёплые руки опустились на мою голову, покрытую неряшливыми прядями чего-то отвратительного и скользкого (сального) и начали аккуратно поглаживать по волосам. — Ты всё переживёшь, Фрэнк. Ты уже продвинулся на немалый отрезок вперёд.

***

      Загадочным образом, именно в те дни, когда я часто думал о младшем Уэе и ссоре с ним, он вдруг оказался через дорогу от здания, в котором я находился по работе. Пока я задумчиво разглядывал происходящее на улице — ничего интересного, просто от скуки — из просторного окна, он, не подозревая, просеменил по узкой пешеходной дорожке. Я бы, возможно, и не понял, что это он, если бы не его красная клетчатая рубашка, слишком холодная для сегодняшней погоды, отчего он вжал шею в воротник, и узнаваемые ноги-спички в узких джинсах.       Мысленно я давно простил его за его непонимание и даже считал его реакцию адекватной, теперь мне хотелось вернуть контакт с другом, но было страшно. Меня тревожило в последнее время, что я ничего не знал о нём и о его состоянии. Вдруг ему снова хуже? Ведь я настолько сошел с ума, что моё собственное хуёвое состояние перекрывало проблемы других, некогда близких людей. Хоть я часто утверждал окружающим, что нужно быть в меру эгоистичным, но в тот раз я впервые столкнулся лицом к лицу со своими реальными действиями, подтверждающими мои слова. И это, мягко говоря, смущало, даже если и было оправданно и разумно.       В секундной уверенности, что готов помириться, я подорвался с места и резво выскочил из здания, оставив позади болтающуюся туда-сюда дверь незакрытой из-за спешки догнать удаляющегося от места парня. Уже теряя его из виду, хоть людей вокруг было совсем не много, я всё же оказался в паре шагов от красного силуэта. Несколько запыхавшийся, но скорее от волнения перед внезапной встречей, нежели от пробежки, я коснулся плеча испугавшегося друга, который ошарашенно обернулся. Громкий смех вырвался из меня сам собой, как в старые добрые времена, когда видел издалека своего кореша и начинал заразительно смеяться. Закрыв глаза, я приложил ладони к своему лицу, потирая вместе с ним свои передние пряди волос, находясь в удивлении и приходя в себя. Неожиданно ощутив на себе тёплые объятия Майки, я обнял его в ответ, произнес еле слышно, но совершенно искренне: "Хотел сказать, но не знал как, — прости." Майки сжал меня крепче, а я потрепал его по спине.