Мрамор

      Незаметно подступила середина этого бестолкового и беззаботного июля. Мы продолжали сходить с ума от однообразия.       Есть у меня один знакомый — Том, парень, живущий на нижнем этаже нашего многоквартирного дома. Он часто заглядывал ко мне; мог среди дня подняться на мой этаж и упёрто звонить в дверь. Случалось такое и ранним утром, когда я ещё спал. Я открывал, а он молча кивал головой в сторону улицы, что значило только одно — покурим? И мы выходили на задний двор.       В наших встречах с этим странноватым типом полностью отсутствовало всякое разнообразие. Он забивал свою непонятную смесь в трубку, и мы дымили, качаясь на старых качелях, лениво хихикая над абсурдными словосочетаниями. Том строил из себя типичного хиппи и одевался соответствующе: повязка на голове, длинные растрёпанные волосы, огромная растянутая футболка и так далее, но был он смазливо симпатичным, растительность на его лице предательски не хотела расти. По-моему, единственные вещи, что я о нём знал — это то, что он наркоман, что ему всего двадцать лет и что его уже ни раз пытались выселить из квартиры за неуплату. Мы почти никогда не делились друг с другом фактами из личной жизни и никогда не бывали нигде вдвоем за пределами территории нашего дома. Я не был любителем покурить траву, но ни разу ему не отказывал в знак поддержки за его помощь: бывало, он доставал для меня разнообразные запрещённые вещества, закидывал нужный товар в мой почтовый ящичек. В этот раз как раз он помог мне достать те самые рецептурные таблетки, мысли о которых проскакивали всё чаще.       Аптекой я, как и травой, никогда особо не увлекался, да и не понимал я этих вещей. Зачем оно кому-то нужно — только печень сажать, — когда можно было всегда достать настоящих стимуляторов или другого кайфа по вкусу.       Я стоял у боковой части своего дома, потрясывая банку пива в руке с плескавшимся в ней содержимым, а в другой держал блистер с небольшими прямоугольными таблетками. "Больше одной в первый раз не глотай, запомнил?" - предупредил чудаковатый знакомый, который любил показать, что он разбирается в теме, но я всегда пренебрегал его предупреждениями. Я закинул одну безобидную на вид таблетку в рот и запил уже выветрившейся жижей из банки. Не долго думая, повторил это действие ещё дважды. Решил так, чтоб наверняка подействовало.       Я достаточно быстро ощутил невероятное спокойствие, которое и без того присутствовало, только в гораздо меньшей степени, после выпитого ещё дома алкоголя. Мысли стали растягиваться и растекаться. Или их не стало вообще. Ни о чём не волнуясь, под куполом абсолютного похуизма, я бессмысленно брёл по улице и ещё не подозревал, что будет со мной через полчаса.       Всё растворилось в моей голове. Морально я чувствовал облегчение, но эта лёгкость контрастировала с физической слабостью. Моё тело словно дрожало под тяжестью груза. Я с трудом перемещался в пространстве. Будто гнетущие проблемы покинули мой мозг, приземлившись своим стакиллограмовым весом на мои плечи. Я чувствовал себя тупым гигантским осьминогом, обволакивающим своими щупальцами все встречные препятствия в виде столбов и углов зданий, а параллельно во мне росло и расплывалось по телу чувство теплоты и безопасности.       Незаметно для меня самого, я оказался уже на ступенях к дому Майки. Как я сюда добрался, оставалось загадкой, но это сейчас и не имело никакого значения. Качнувшись, я присел, пытаясь сосредоточиться и разглядывая свои тяжёлые руки. Просидев так невесть сколько минут, я начал пытаться закурить смятую сигарету, которая всё это время пряталась за моим ухом, не напоминая о себе, но моторика оставляла желать лучшего и попытки закурить были безуспешны. Веки тоже были тяжёлыми. А взгляд затуманенным. Машины, деревья, люди. Я видел всё и одновременно ничего.       Интересно, ведь Джерард тоже тогда слопал ксанакса? — вспыхнуло внезапное воспоминание об одном случае, которое мне, походу подсунул кто-то другой, и я заулыбался от ещё больше нахлынувшей теплоты внутри меня. "Он знает, каково это, и сейчас я разделяю это чувство с ним."       Дверь внезапно открылась, будто за ней уже и раньше кто-то стоял, наблюдая за мной через глазок, но неизвестно сколько времени прошло на самом деле, пока я тут "незаметно" развалился. Я медленно повернул голову в сторону стоящего. Это был Майкл. Его брови сошлись в удивлённой складке. Он в непонятках развёл руками, глядя на так и не подкуренную мятую сигарету, лежащую рядом с моими ногами. — Майкл-л-л... — протянул я, почти смеясь, и заулыбался. — Чувак, ты вообще в порядке? Что происходит? — Да, да... просто решил зайти, можно ведь? — мой голос будто гремел в моих же ушах, от чего я непроизвольно защурился. — Я, вроде, говорил, что собираюсь сегодня сделать паузу и побыть один, — друг говорил приглушённо, будто боялся меня спугнуть своим замечанием. Или это так казалось, — Ты что, пиздецки пьян?       Я немного завис, пытаясь ухватиться за слова Майки, которые уносились и растворялись в воздухе. Я не поспевал за обычным течением времени. — Ладно, что с тебя взять... Заходи.       Я беспомощно подал руку другу, чтобы мне помогли поднять моё ватное тело. Он закатил глаза, но всё же оказал помощь. Хихикая, я прошёл вглубь дома, стараясь не пошатнуться, и упал на диван, позволяя моим конечностям-щупальцам распластаться по всей его поверхности. Не знаю, какие механизмы в это время происходили в моём мозгу, но я, казалось застрял между сном и реальностью; мой разум находился меж двух граней. — Ты что-то принял? — звенел издалека уже взволнованный голос.       Мне было чертовски лень что-либо произносить, но я пошевелил губами, будто это могло что-то объяснить. — Чувак, ты вообще здесь? — Майки уже наклонился прямо ко мне. Его лицо появилось совсем близко, заслоняя половину моего затуманенного мира, он пытался что-то прочитать на моём лице и найти в моих глазах ответ на заданный вопрос. Я видел его словно сквозь матовое стекло.       Моему бедному, переживающему Майки всё же удалось выпытать из меня невнятные слова о двух таблетках, но не более.       Мой рот оставался полуоткрытым, оголяя верхние зубы. Дыхание замедлялось. Я прикрыл глаза, проваливаясь. Я таял — вот, точное описание этому состоянию. — Фрэнк, не засыпай, — друг тряс меня за плечо. — Джи... Джерард... — выдохнул я, это имя само каким-то воплем слетело с моих губ. А ведь он был виновником происходящего... Того не подозревая. Где же Джерард? Мне бы стало лучше. — Причём тут Джерард? — голос звенел еще резче и обеспокоенное, будто пытаясь взволновать меня, если бы это было возможно. —Просто... — я собирался что-то сказать, но следующие буквы и слова после предыдущих становились чем-то совсем недосягаемым для меня.       Я слабо хихикнул и позволил себе ещё больше утонуть в этом диване.       Чьи-то крепкие руки вырвали меня из неведомого подсознательного мира, поднимая моё тяжёлое, кукольное тело с засасывающего в себя, словно зыбучий песок, дивана. Хоть тело и не принадлежало сейчас мне, но я почувствовал боль от этой борьбы с чужими настырными руками и застонал. Холодно. Мокро. Моё лицо и шея были мокрыми от воды, струи холодной воды лились под футболку — вот в чём дело. Мокрые пряди моих волос липли к коже лица и заслоняли передо мной всё то, что и без того было далёким.        "Майки, принеси ещё воды. Побольше, живее." Знакомый голос вырывал меня из рук совершенной пустоты, в которую я снова готов был погрузиться каждые десять секунд. Я уже мог видеть мутное рыжее пятно, хоть остальное от меня до сих пор ускользало. — Так... Фрэнк, давай, давай. Просто открой рот, — успокаивающий голос почти шептал, но приятные ощущения от него быстро сменились от насильственного засовывания стекла в мой слюнявый рот. Стекло с громом вре́залось в мои зубы, а холодная вода заполнила и без того мокрый от активного слюноотделения рот, — Майки, возьми его волосы. Аккуратней. — я подавился и закашлял, но позже сам приник к стакану с так необходимой мне водой.       Много-много воды. И что-то горькое.       На смену жидкости чужие пальцы насиловали мою глотку, вызывая рвотные позывы. Сквозь слёзы на глазах и сильное головокружение я видел рыжего мужчину перед собой в перерывах между извержениями из себя жидкости. Я ведь ещё ничего и не ел.       Грязно. Мерзко. И не было сил это терпеть.       Я не успевал понимать, что происходит, хоть по ощущениям это и длилось часами.       Прощупав мой стабильный пульс, меня, наконец, отпустили и уложили, давая моему дрожащему, обессиленному телу упасть и расслабиться. Под головой сама собой образовалась мягкая подушка. Я наконец-то выбрался из этого кошмара и впал в глубокий сон.       Заново зарождающаяся жизнь мыслей была сумбурным эхом, блуждающим по голове. Ощущение чего-то влажного на моём лице прояснило сознание — кто-то протирал мокрым полотенцем моё грязное лицо. Волна стыда накатила на меня раньше, чем сильная головная боль и ужасный холод. Наверное, прошло много часов с момента, как я уснул. Я открыл глаза и увидел над собой Джерарда, который, столкнувшись со мной своим взглядом, моментально сменившимся с жалостливого на недобрый, поспешил присесть на столик напротив дивана, закидывая ногу на ногу.       Мужчина выглядел не то, чтобы тревожно, но точно напряжённо. Но он нарочно изображал своим внешним видом осуждение. Его широко раскрытые пугающие глаза резко перемещались из угла в угол, а пальцы театрально постукивали им в такт по деревянной поверхности стола. Он в размышлениях втянул губы внутрь на некоторое время и затем открыл рот, собираясь что-то сказать, но слова застряли еще где-то на вдохе. Я закрыл лицо руками и громко выдохнул в них. После действия таблеток было страшно снова что-то чувствовать. И это было отвратительное чувство вины.       Когда я снова повернулся к нему, мужчина демонстративно повертел в своей руке блистер моих таблеток, который ранее находился в кармане моих джинсов. Всё сопровождалось гнетущим молчанием. Я чувствовал себя как проблемный сын, пойманный строгим отцом, и ждал наказания. — Откуда у тебя это? А главное — для чего? Зачем? — Джерард проговорил чётко каждое слово, а на последнем его голос надрывно подлетел вверх, выражая всё его удивление от произошедшего.       Мне действительно хотелось бы сказать ему правду. Про то, как я застал его за приёмом таблеток, про то, что у меня и раньше были подозрения на этот счёт. И что я видел, что это был за препарат. И, конечно же, что мною двигало желание повторить за ним, чтобы почувствовать то же, что чувствует он. Но я бы выставил себя просто в наиглупейшем образе. Это было бы не подвластно его пониманию. Он мог посмеяться, принять меня за тупорылого влюблённого ребёнка и оторвать меня от себя. Поэтому из меня выскочило не многим лучшее, что удивило меня тем, как нагло оно прозвучало: — А тебе это зачем?       Из Джерарда вырвался гневный смешок и он отвернулся в сторону, будто в попытке взять себя в руки и не реагировать открыто на это недоразумение. Когда он снова взглянул в мою сторону, его лицо выражало разочарование. Он промолчал. Возможно, сдерживая ярость или просто-напросто считая меня не заслуживающим ответа, недостойным узнать о его жизни больше, чем ему удобно. Как и всегда. Я захотел стать невидимым, скрыться. — Не делай так больше, — сказал он наконец. Его голос теперь стал низким и строгим, как у того, кто уже пережил много подобных моментов и не намеревался терпеть это снова. — Это чертовски опасно. Не сказать, что тебе повезло, но ты мог впасть в кому или... — Где Майки? — прервал его я, пытаясь сохранять невозмутимость. — В аптеке. Ты ведь с алкоголем смешал, да? — Да, — не зная как мог оправдаться, я ответил еле слышно и отвернулся, запуская глаза в потолок, чтобы не сталкиваться с ещё большим разочарованием в его взгляде.       Я задумался о том, что мог, возможно, сам не осознавать истинных побуждений. Ведь я прекрасно знал, и без всяких предупреждений, что это было действительно опасно, но зарыл мысли об этом подальше, поступая слишком импульсивно.       Возмущённый Джерард сделал ещё пару замечаний моему безответственному поведению, но он больше не хотел углубляться в движимые мной мотивы и не задавал вопросов "почему?", избегая обсуждения чувств, как будто он выдохся и постепенно возвращался к своему отчуждению.       Между банальной смесью вины и стыда я откопал странное противоречивое чувство: мне доставляло определённое удовольствие то, что он мог меня вот так вот отчитывать. Это было неуместно и нездорово, но я даже поймал себя на мысли, что поступил бы так ещё раз и специально попался бы ему снова. Ведь это бы снова обратило особое внимание на себя. Только есть у этого свои болезненные последствия.       Джерард продолжал молча сидеть передо мной, зависнув где-то в просторах своих мыслей. Нарастающая тишина прервалась звуком открывающейся входной двери. Мы переглянулись, и Джерард поднялся на ноги, задумчиво поправляя волосы. Должно быть, вернулся Майки. Вспомнив о существовании последнего, меня словно ударило кулаком, я почувствовал боль и раскаяние перед ним, он ведь переживал, без сомнений, куда больше, нежели его брат.       Огибая диван по пути к выходу из гостиной, Джерард остановился, облокотившись локтями на диванную спинку, и повис прямо надо мной. Его лицо было совсем близко, но неискренняя улыбка сбивала с толку и прокалывала меня насквозь. Промолчав с несколько секунд, он бросил взгляд в сторону слышавшихся шагов, переходящих в сторону кухни, и проговорил: — Что бы ты себе не напридумывал насчёт меня — тебе не приходилось в страхе пытаться привести в чувства моё безжизненное тело, блюющее на твою одежду и всё вокруг. — слова мужчины звучали удивительно спокойно, но были полны презрения, леденящего все вокруг, — В следующий раз не вздумай переводить стрелки. Я не позволю тебе прикрывать созданные тобой проблемы вопросами, которые даже близко не касаются сути.       Художник покрутил таблетками над моим лицом, резко сжал упаковку в кулак и, отходя в сторону задними шагами, демонстративно сунул их в карман своих брюк, не сводя с меня взгляда с лёгкой усмешкой на лице до тех пор, пока не скрылся за проёмом, оставляя во мне ощущение тяжести.

***

      Конечно же, бесчисленное количество часов я посвятил размышлениям о случившемся. Я думал о том, как я должен был поступить после произошедшего. О том, как я мог оправдаться, или как всё-таки мог быть честным. Что бы изменилось? Но я не был честным и перед самим собой, я говорил себе: "С кем не бывает? Это случайность." Но это ведь было не простым баловством из интереса, что-то крылось в тени, и я это понимал по своим противоречивым чувствам. Мне предстояло выяснить это в бесконечной рефлексии.       Чем бы Джерард не занимался в своей жизни, а возиться с неповзрослевшим полоумным парнем точно не входило в планы взрослого, состоявшегося мужчины. Однако, я был уверен, что что-то его в этой ситуации лично задело — не только страх от произошедшего, но и нечто глубокое, что он хотел скрыть. Некий внутренний конфликт за маской умеренного поверхностного беспокойства. Как минимум, иначе ему было бы неважно — общаться со мной после этого или нет.       Через двое суток, превозмогая убийственный стыд, я, наконец, решился позвонить старшему Уэю с целью извиниться. Ведь до меня в тот неприятный день далеко не сразу дошли мысли о благодарности за моё спасение, и я испытывал терзающее моё сердце чувство вины. Тогда разум был ещё затуманен, я не мог ясно разобрать всей картины. Но сейчас я осознавал, что могло произойти с моим организмом из-за страшного препарата в коктейле с алкоголем и голодом, не знай Джерард, как действовать в подобных ситуациях. Меня передёргивало от внезапно возникающих в голове частичек воспоминаний тех проблесков в сознании. "Ничего. Постарайся забыть об этом." — слышал я тихий, безэмоциональный голос в ответ по ту сторону невидимого провода. Я должен был почувствовать хоть небольшое облегчение, но чувствовал только тревожность от этого холода. Смогу ли я наладить наше общение до того, как он на очень долгое время выпадет из моей жизни в связи с окончанием отпуска и возвращением домой к своей семье? Семья. У него ведь действительно есть семья. Другой мир. А кто я такой? Случайный недавний знакомый.       Разочарование во мне стало между нами серьёзным барьером, я явно откатился на несколько шагов назад, чего постоянно боялся раньше. Последующие дни Джерард избегал встреч со мной и не оказывал мне даже того мимолётного дружелюбия, которое давно было нормой в наших взаимоотношениях. Я пытался понять, что мне стоит делать с этим расстоянием, как его снова сократить?       В мою голову постепенно закрадывались некоторые мысли, от которых я отмахивался, отказываясь даже мысленно формулировать их, словно не верил и боялся признания.