Мрамор

      Через неделю, семнадцатого июня, мой лучший друг в некой тревожности позвонил мне, упрашивая меня прийти на завтрашний ужин, который на первый взгляд должен был быть семейным, но явно им не является. Он тороторил что-то о недобром Джерарде и о своей неспокойной матери, от которых я завтра обязательно точно должен буду его спасать. А ещё он упомянул, что терпеть не может любые "мероприятия" в родительском доме с тех пор, как умер его отец, и я помогу разбавить эту неприятную атмосферу своим присутствием. Аргументов, в общем, было достаточно. А, ну, и в заключение — "Моя мама передаёт, что ждёт тебя в гости на наш семейный ужин, как моего лучшего друга." — сто процентов. — "Завтра в шесть. Запомнил? В шесть."       Мне самому от приглашений стало тревожно, потому что и я не был упасён богом от великой и страшной социофобии. Мне было с детства неловко сталкиваться с родителями своих друзей, особенно все усугубилось после того, как некоторые косо поглядывали на мои неформальные прикиды или, того хуже, обвиняли в том, что это я надоумил их сына сделать себе пирсинг или научил курить сигареты. С возрастом эта неловкость никуда не ушла. Я всё ещё считал себя маленьким неприятным мальчишкой среди этих взрослых и серьезных людей, которые в той или иной мере презирают меня. Или мне так казалось из-за того, насколько они далеки по мировоззрению и замкнуты в своих традиционных цепях, а я просто привык сторониться и зажиматься в себе в их присутствие. Но, несмотря ни на что, я был заинтересован в этой встрече с Уэями, так что решил пойти не только из-за уговоров Майки.       Я вынужден был начать этот день с мысли о том, в каком виде я должен буду присутствовать в гостях и какого поведения от меня будет ожидать собравшаяся на вечер семья. Каким я должен показать себя? Я не был ровней. Нет, я не люблю всё усложнять, просто... То, что я начал понимать о Донне, матери друга, так это то, что она обременяет всех серьезными ожиданиями и акцентирует внимание на солидности и успехе. Она продолжает традиции мужа, который, по рассказам Майки, был до жути строгим, хоть и безгранично любящим. Судя по всему, это была, или должна была быть семья, чьи жизни, как и их дома, строились по строгим правилам и без случайностей. И Майки, сколько его знаю, страдал от навязывания ему этого образа мысли. Его отстранённое поведение понятно. Возможно, я буду следующим в списке и на меня прольётся ожидание соответствия её строгим стандартам.       О чём это я? Я никому ничего не должен, как бы банально и заезжено это не звучало. В конце концов, я не к матери своей девушки наведываюсь, с чего меня будет волновать отношение ко мне Донны, если я её увижу в первый и, возможно, последний раз? — отрезал я свои ненужные и "плохие " размышления, довольный тем, что вовремя заметил это за собой, — да и вообще, я привык не соответствовать стандартам состоятельных людей. Их критика должна служить мне лишь мотивацией показать свою оригинальность! — решительно заключил для себя я, делая выбор в пользу креативности.       Ближе к вечеру я переделал кучу дел: помылся, побрился, выкурил около 7 сигарет на своем уютном балконе, перекусил и повалялся в кровати, залипая в потолок и в стены спальни, облепленные постерами любимых панк-групп. Так же я дал себе волю "недолго" посидеть за компьютером и побродить по виртуальным просторам, попадая в лабиринт сайтов. Я вглядывался в экран и терял счёт времени, рискуя снова, как это бывало, опоздать.              Выпутавшись из сетей, я спешно надел черные брюки, влез в темную клетчатую рубашку (решил, что всё-таки стоит добавить в образ чуточку формальности). И, конечно же, не стал изменять своим любимым чёрным олд скулам. В коридоре, не оставляя без внимания своё любимое ретро-зеркало в деревянной оправе, которое вечно хотело меня задержать на выходе, я расчесал пальцами волосы по голове и вышел из квартиры.       Ехать предстояло в часть Ньюарка, расположенную неподалеку от Беллвилла. Уэевский дом стоял на улице у парка, знаменитого своими сакурами. Майки отправил вчера адрес по смс, и я подробно рассмотрел округу в картах в интернете, гадая при этом в какой школе он мог учиться в детстве. В полупустом автобусе я ехал, слушая музыку с плеера и наблюдая за заходящим за горизонт солнцем. Любовался проносящимися мимо картинками умиротворённых частей города. Я был доволен собой и атмосферой вокруг. Даже не сразу заметил, что уголки моих губ слегка приподнялись в улыбке неизвестно сколько минут назад. По схеме маршрута я без проблем добрался до нужного адреса.       Двухэтажное кирпичное здание выделялось своим широким крыльцом, за домом виднелся сад. Я недолго потупил и попереминался с ноги на ногу у входа, обдумывая необходимость стука в дверь, когда она и так уже была приоткрыта. И ступил за порог.       Я сразу почувствовал запах ладана или что-то подобное, смешанный с аппетитным запахом ужина. Меня встретило приятное тёплое освещение, как в типичных ресторанных заведениях. И рыжеволосый мужчина, который только-только закончил играть что-то на фортепиано, чего я, к сожалению, не успел застать. Это был Джерард. Я приятно удивился его связи с музыкой. Он невозмутимо и грациозно развернулся вполоборота на табурете лицом к центру комнаты и подхватил с поверхности фортепиано бокал с красным вином, изящно оттопыривая мизинец. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, он будто бы и не собирался меня приветствовать, а я за это время уже успел почувствовать себя дико смущённым, стоя у входной двери. Я в самом начале удивился утончённым и несколько женственным чертам его лица. — Фрэнк. Здравствуй, — Джерард всё же поздоровался. Он что, вспоминал моё имя? И тут я понял, что не продумал заранее, как к нему обратиться при встрече, — проходи, сейчас все спустятся, — его тёплый, но уверенный и звонкий голос заставлял ещё больше смущаться и я почувствовал, как сжимаются мои напряжённые плечи. — Здравствуйте, — волна неловкости накрыла меня. Глупый Фрэнк, теперь ты обречён общаться с этим человеком на "Вы" неизвестно сколько времени. А в целом, он же, вроде, порядком старше меня? Да и простой "привет", казалось, звучал в обращении к этому мужчине странно. Здравствуйте...       Я начал неспешно переставлять свои ноги по просторной гостиной в сторону широкого велюрового дивана кремового цвета. Даже тут я был не уверен: диван выглядел так, будто на него не садятся, а любуются им и рядами разложенными на нём подушками. По другую сторону комнаты, ближе к фортепиано, располагался внушительных размеров темно-древесный домашний бар, который, кстати, так же выделялся своей роскошью. Удивительно даже, что в зале не было камина или ещё чего-нибудь эдакого пантового. В доме Майки явно было несколько проще, хотя и тому я удивлялся в первое время. Атмосфера, хоть и далёкая от моих извращённых, бунтарских представлений о красивом, всё же завораживала меня. Я, стоя, облокотился на спинку дивана и заметил приклеенный к моей обуви взгляд брата Майки. — Хочешь вина? Или, наверное, покрепче? — спросил он, добавив немного хрипоты к своему уверенному голосу. И, не дожидаясь моего ответа, направился к бару. Джерард выглядел не то чтобы слишком ухоженным, но определённо презентабельно: в белой рубашке, с черным галстуком и с уложенными гелем крашеными волосами, которые сбивали с толку и приковывали к себе взгляд своим ярко-рыжим цветом. А его угловатые, выразительные брови усиливали впечатление, делая его мягкое лицо суровее. Мужчина выглядел необычно привлекательно, его хотелось разглядывать, как картину. Он плавно наклонился, достал бутылку, взял стакан, лицо всё действо было отстранённым и расслабленным. Я на момент почувствовал себя героем фильма, в котором этот загадочный персонаж, наливающий мне напиток, поведует мне самую невероятную историю, которую я слышал в своей жизни, а после... после окажется, что он в самом начале подсыпал мне что-то в мой алкоголь и, сообщая мне это, многозначительно подмигнёт с сумасшедшей ухмылкой на лице, оставляя меня наедине с моим страхом.       Видимо, мои губы изобразили подобие улыбки в ответ на сюжет в моей голове, и Джерард, демонстрируя свои зубы и убирая недлинную прядку волос, свалившуюся на лоб, сказал мне: выглядишь лучше. Наверное, он связал это с предложенным алкоголем, порцию которого я сейчас получу. Этому я тоже был безусловно рад, как двадцатитрёхлетний алкоголик, а Джерард точно попал в яблочко, уверенно протягивая мне стакан с любимым мной виски, заглядывая своими болотно-карими — жабьими глазами в моё лицо и будто читая на нём, что угадал с выбором. Мои проблемы с алкоголем хоть росли как снежный ком последние годы, но как очень замедленный снежный ком — поэтому решение этой проблемы я отложил куда-нибудь на десяток лет попозже и не беспокоился о своем пристрастии. Пока ещё можно было свалить всё на мой возраст и продолжить отдаваться на полную своим отношениям со спиртными напитками.       Со стороны послышались женский смех и топот — по лестнице, которую я ранее не заметил, спускались остальные Уэи. Первым я заметил кореша и засмеялся, имея в виду нестандартность ситуации, а он в ответ улыбнулся и театрально развел руками. Впереди него, судя по всему, сегодняшняя хозяйка Донна, крашенная блондинка с облаком из волос и улыбкой на пол лица. — Джерард, мальчик, прекращай спаивать людей, — засмеялась Донна, оглядываясь в ожидании одобрительного смеха с нашей стороны, — Фрэнк, привет, наконец-то и мы с тобой увиделись! — я уже начал немного побаиваться этой улыбки, но дружелюбно поприветствовал женщину. — Экскурсия по твоей комнате... — вздохнул Майки, становясь плечом к плечу с братом, который оказался ниже его ростом, что меня почему-то позабавило, будто рост зависит от старшинства. Джерард не обратил внимание на брата, продолжая сверлить взглядом лестницу, по которой, оказывается, ещё спустились не все. Вниз по ступенькам энергично сбежала черноволосая девушка в приталенной блузке и с яркими красными губами. Она засеменила своими худощавым полуголыми ножками к Джерарду и припала к его плечу. — Джерард, ну ты и задрот! — девушка залилась искренним смехом и, в момент успокоившись, протянула мне свою аккуратную бледную ручку, — я Линдси, будем знакомы.        Кто она? Ещё одна сумасшедшая улыбка в этом доме. И ещё одни красивые глаза — две чёрные бусины. — Фрэнк. — Возможно, кто-то тут ещё не знал моего имени.       Не успев усесться за стол, мы с Майки сбежали на перекур, пока его мама ожидает ещё одну гостью, свою давнюю подругу. Мы поднялись на второй этаж дома и вышли на огромный, нереальной красоты балкон, о котором, если бы его видел, мечтал каждый курильщик. Гобеленовые кресла, куча вьющихся растений на стеллажах, столики на ножках толщиной со спичку и тяжёлые гранитные пепельницы. Кажется, скоро я переосмыслю стремление к богатству. Пока мы пускали дым, Майки поведал мне краткую историю отношений Джерарда и Линдси, которые, как оказалось, когда-то были почти женаты и даже стали родителями двухгодовалой, на сегодняшний день, девочки со странным именем Бандит. Которая, кстати, осталась в Лос-Анджелесе с бабушкой на время поездки родителей. Расставшись ещё до её рождения, несчастливые родители решили поиграть в друзей, а через год вновь сошлись, но, скорее, из чувства долга и, возможно, с капелькой надежды, что это может снова перерасти в любовь. И, вообще, чёрт их знает, какие были причины изначального расставания. Джерард был скрытен и с Майки, и с Донной, поэтому личные вещи доходили до них не самым лёгким путём. Донна же удивила меня своей приветливостью, но я уже сделал для себя вывод, что это не что иное, как наигранность, скрывающая ее реальную категоричность.       Я серьёзно обожал личность Майки, как и проводить с ним время за разговорами и за любыми различными пустяками, а старший брат с первого взгляда (назову это так, потому что действительно первого я не помню) предстал передо мной человеком не менее интересным и загадочным, так что я обрадовался мысли о том, что у нас предостаточно дней, чтобы познакомиться поближе.       За ужином я позволил себе задать пару поверхностных вопросов, хоть и испытывал привычное чувство смущения, а большую часть времени я ковырял вилкой поданную запечённую рыбу, слушая разговоры, не содержащие ничего необычного, и пил алкоголь, вежливо улыбаясь любым обсуждениям. Джерард, внимательно замечая, что мой стакан пустеет, наливал мне виски ещё и ещё. А я, не замечая, что пьянею, чувствовал, как мое лицо совсем раскраснелось, и одновременно становился всё раскрепощённее. Майки уже начал кидать на меня нахмуренные взгляды исподлобья, мол, ты должен был мне помогать, а теперь ты с ними заодно. Но мне казалось, что с ним всё абсолютно в порядке — он даже веселее обычного, будто рядом с братом он чувствовал себя более чем спокойно и защищённо.       Я нагловато разглядывал в подробностях сидевшую напротив необычно красивую пару. И с восхищением, и не без зависти к их красоте. Хотя Джерард и выглядел чересчур отстранённым по отношению к своей женщине, она казалась счастливой и довольной его обществом. Она, как и ее спутник, походила на загадочного персонажа фильма, а ее чёрные волосы идеально подчёркивали бледность тонкой шеи и маленького лица, которое выглядело молодо и игриво, несмотря на возраст за тридцать лет. Было в этом нечто вампирское, как и в Джерарде — её улыбке не доставало лишь торчащих острых клыков. Но с большим восторгом я изучал лицо мужчины. Раньше мне словно не приходилось встречаться со столь цепляющей внешностью. Наконец, мой взгляд зацепился за его нос с идеально острым, вздёрнутым кончиком, и я, безуспешно, попытался восстановить в памяти картинку с парнем из сна, припоминая его безупречный нос, красоту которого удалось переплюнуть реальному человеку, сидевшему напротив меня. Его возрастные морщинки под глазами отбрасывали тень, создавая эффект синяков, это делало его лицо похожим на милую мультяшную черепушку. Всегда любил обращать внимание на детали.       Из разговоров за столом, которые по большей части велись о старшем сыне, как о главной гордости семьи, что, наверняка, могло задевать Майки, если бы он не был рад тому, что с него хоть на какое-то время спадёт надоедливое материнское внимание, я узнал, что Джерард работает преподавателем в Институте искусств Лос-Анджелеса. Он известен и как талантливый художник, и как специалист в профессиональных кругах. Он даже сотрудничал с некоторыми галереями современных искусств, выставляя там свои работы. Донна сказала, что я обязательно должен не забыть перед уходом посетить его старую комнату, чтобы увидеть до сих пор хранившиеся, созданные Джерардом причудливые комиксы, с которых он начал творческий путь и на которых он в то время был помешан. Я громко засмеялся в ответ, глядя на такого серьёзного и собранного в данный момент мужчину, никак не представляя его обожателем супергеройских историй и подобной дряни. Его ответный взгляд на мой смех выразил ноль эмоций, будто он привык сталкиваться с подобной реакцией и она его давно не волновала.       Недавно подошедшая подруга семьи, Моника, странная и неприятная зрелая женщина, с самого начала кидала на меня пренебрежительные взгляды, как на забрёдшего сюда случайно чужака. Каждый раз, когда Джерард произносил хоть одно словосочетание, она с невообразимым лицемерием преувеличенно светилась, при этом не одаривая таким же вниманием Майкла. Майки просто махнул на неё рукой, когда я поинтересовался у него о том, кто она такая, будто не хотел тратить на нее ни слов, ни времени, собственно, как и она на него. Высокомерная особа.       А я всё труднее сдерживал себя, рискуя чересчур увлечься разговорами с малознакомой мне семьёй.       Джерард тоже потихоньку пьянел и погружался в рассказы: о глупых и интересных случаях со студентами, о знаменитых персонажах из мира искусств, с которыми ему время от времени приходилось взаимодействовать и, конечно, о своей обожаемой дочери, говоря о которой, он сильно менялся — до невозможности теплел и растекался, по его эмоциям можно было прочитать всю силу любви и заботы по отношению к этому маленькому человеку. И в лице Линдси читалась нежность и благодарность Джерарду за его искреннее выражение чувств.       Художник звучал как профессиональный рассказчик и актер, полностью овладевая вниманием окружающих и не теряя при этом от количества выпитого своей ауры уверенного и владеющего ситуацией человека. Он изредка показывал свою улыбку, но каждый раз она выражала многое, имела ценность. Я даже на некоторое время выпал из реальности под его гипнотический голос, пока Майки не потёр, раздражая, ладонью по моим волосам, приглашая тем самым на перекур. Мне тяжело было переключиться со старшего Уэя. Его высокий голос с эмоциональной окраской волновал меня. Он невероятно страстный. Он завораживал. Я даже задумался о его чарующих способностях — может ли это быть простой человек? Этот парень в целом вызывал много разных эмоций и невероятно располагал к себе.       Мы поднялись на балкон вчетвером с Джерардом и Линдси, которая, с обыкновенной гордостью молодой мамы, стала показывать мне их фотографии с дочкой. Эта троица, глядящая на меня с маленького телефонного экрана, восхищала и умиляла меня, они топили мой лёд по отношению к детям. Вот, 2003 год: тридцатидвухлетний парень с ярко крашеными красными волосами, выглядящий при этом определённо младше меня, держит на руках свёрнутый кокон с маленькими ручками и, сам такой похожий на ребенка, безумно улыбается во все зубы камере так, как будто теперь весь мир — его. А вот Линдси: в вечернем чёрном платье на каком-то мероприятии, с уже подросшей малышкой на руках, вокруг куча довольных людей в строгих костюмах, а там где-о на заднем плане виднеется уже совсем потускневшая макушка Джерарда.       Позже, когда встреча подходила к концу, я случайно стал свидетелем небольшой ссоры старшего Уэя с Донной. Он расхаживал по коридору и теребил пряди волос на веске, а мать стояла с перекрещенными на груди рукам, пытаясь показать невозмутимость, но выдавая себя печально выгнутыми бровями. Я мог расслышать только высокий голос мужчины, но слова терялись в пространстве. Джерард схватил со стула большой синий пиджак и, влезая в его рукава на ходу, прошел мимо меня. Не коснувшись, но вжав меня в стену своей энергией, сотрясающей всё на пути. Когда мы вновь все собрались, лица обоих были спокойны. Похоже, ссоры между ними были не редкостью и одна из них не сильно волновала обоих, несмотря на ощутимое напряжение. — Я вызову всем такси, детишки, — предложила Донна с лёгким весельем в голосе, уже вытыкивая пальцем номер на старинном домашнем телефоне. Я обернулся к другу, не понимая, почему Джерард просто не останется здесь, в семейном доме. — Он изначально прямо сказал маме, что не вынесет и недели с ней под одной крышей. — с показной, ехидной ухмылкой громко ответил мне Майки, издевательски глядя на маму, которая тут же обернула всё в забавную ситуацию, пыдыгрывая. Мне стало ее немного жаль.       В ожидании машины уже во дворе, вдыхая аромат и свежесть крупных деревьев у дома и наблюдая вокруг красоту улиц, я понял, что невероятно хочу продолжить этот приятный вечер за дальнейшим распитием алкоголя в каком-нибудь местном баре, что я и предложил братьям. Джерард усмехнулся, засовывая руки в карманы брюк и направляя глаза в асфальт. Никакого ответа дальше не последовало, так же, как и от Майки, который знал меня с моей невозможностью вовремя остановиться и даже не считал должным хоть как-то реагировать на такие мои предложения. Я с пониманием принял игнорирование моего предложения и уже через пять минут ехал в заказанном Донной автомобиле, включив с плеера "голубой альбом" группы weezer и высовываясь с сигаретой в окно. В такие моменты, пьяным и довольным, я до невозможности проникался звучанием из наушников, музыка просто поглощала меня целиком. Я начинал тихо подпевать, не обращая никакого внимания на водителя. Хорошее настроение захлестнуло меня и я подумал, что отличным решением будет попросить остановиться у магазинчика, чтобы захватить домой пару-тройку бутылок пива и продолжить наслаждаться музыкой, вернувшись к своему компьютеру не с пустыми руками.       Ввалившись в свою тесную квартирку, встретившую меня каким-то спёртым, неприятным запахом, как казалось после покинутого недавно дома, я вспомнил, что собирался покопаться в интернете в поисках информации по Джерарду Уэю, которая безусловно должна была быть, если верить в то, что он известен миру. Оказавшись в спальне, я с случайным грохотом поставил на компьютерный стол звенящие зелёные бутылки и зажал кнопку питания на компьютере. Я уселся в протёртое чёрное кресло, уходя в размышления в ожидании долгого включения тормознутого устройства. Я снова удивился мысли о том, как многое Майки мне не рассказывал о родном брате. Вероятно, ему было неприятно произносить вслух то, что доставало постоянно слышать из уст матери, у которой была особая связь со взрослым братом и которая всегда так восторгалась именно им, не пытаясь хвалить самого Майки из-за отсутствия у него каких-либо явных талантов или важной работы. Наверное, он считал себя лишь фоном. Хоть и большинство моих мыслей — всего лишь догадки, я готов смело предположить, что в половине из них я прав.       Я взгрустнул из-за лучшего друга, но, вбив в поисковой строке "Джерард Уэй" и столкнувшись с фотографиями этого яркого и харизматичного человека, моментально позабыл о прошлой теме своих размышлений.       Джерард Артур Уэй, 34 года — Американский художник, иллюстратор, популяризатор современного искусства и заслуженный педагог в области изобразительных искусств (Институт искусств ЛА). К 27 годам он уже стал известен как мастер уникального художественного стиля, сочетающего традиционные техники с экспериментальными подходами. Уэй с каждым годом укрепляет свои позиции на арт-сцене США, участвуя в значимых выставках и арт-мероприятиях. ...Особое место в его творчестве занимают абстрактные и смелые произведения, которые поражают воображение зрителей нестандартными визуальными решениями. Джерард считает, что искусство должно вызывать сильные эмоции. ...Благодаря своему подходу, он стал не только художником, но и перформером, используя свою внешность как часть творческого самовыражения. ...Под его руководством многие ученики становились лауреатами престижных художественных премий.       Этот парень, походу, действительно достоин восхищения — решил я. Я открыл зубами крышку стеклянной бутылки пива и, сделав пару глотков не очень вкусного напитка, уложил свой подбородок на левую ладонь, принявшись рассматривать варианты работ Джерарда Уэя, в которых я ничего не смыслил, но находил нечто цепляющее: они были мрачноватые, загадочные и немного пугающие. Изображались неопределенные существа, всякие абстрактные штуки, расплытые человеческие лица, маски. Я даже подумал о том, что хотел бы видеть нечто подобное в виде татуировок, которые были моей небольшой страстью, на своем теле.       Вспомнив про существование MySpace, я быстренько обнаружил искомого мужчину в друзьях у Майки Уэя и приступил к изучению его профиля, уже допивая содержимое первой бутылки и позёвывая себе в кулак. А про музыку я уже напрочь забыл. Профиль не примечательный: несколько старых некачественных фоток и непонятные, возможно, самодельные картинки. Фото Джерарда с чёрными волосами по плечи заставило меня приостановиться, разглядывая это симпатичное лицо неизвестной давности, но выложенное относительно недавно. Лисий, несколько женственный взгляд, идеальный нос, аккуратный подбородок, пухлые щёки — было в нём нечто кукольное, неживое, вампирское. Когда я вырасту, я хочу быть, как он! — подумал бы я, если бы был подростком. Пролистывая дальше фото с того времени с совсем молодым парнем, я зависал на каждом, прикованный к его нечеловеческой красоте. Фотографий с Линдси на страничке я не обнаружил, но зато сохранил себе пару фоток с Майки, с которых было невозможно не посмеяться.       За третьей пивной бутылкой совсем уставшие глаза было всё труднее держать открытыми, не смотря на интерес к просматриваемым материалам на слепящем экране. Я начал проваливаться в предательский сон: сначала на пару секунд, потом до рассвета.       Обнаружил я себя уткнувшимся лицом в стол, с ноющей шеей, с похмельем, да в уличной одежде. Комнату одновременно наполняли свет от ламп, свет восходящего солнца и голубоватый свет экрана, с которого на меня глядело много чарующих глаз с изображений вчерашнего, очень красивого, рыжеволосого (и не только) объекта моего изучения. Я закрыл вкладки, задумавшись на секунды о том, что чересчур много времени уделял вчера размышлениям о брате лучшего друга, которого до вчерашней встречи, можно сказать, не знал. Глотнув выветрившееся в открытой бутылке пиво и поморщившись, я со стонами усталости, лениво стягивая с себя надоевшую одежду, завалился в свою полутораспальную, комфортную, мягкую кровать и отдался кайфу от опустошённой головы и погружения в сладкий сон.