Ты тот, кем ты хочешь быть

      Поцелуи медленно спустились к шее. С первым сорвавшимся стоном, невесомые прикосновения губ сменили зубы, которые впились в пульсирующую венку, потянув нежную кожу в рот. Очередной девичий стон был прерван, как если бы её резко лишили голоса и тут же возобновлён, когда юноша, прижимающий её к себе, уже куда медленней поддался вперед бедрами. Шаткая кровать с двумя молодыми людьми, раскачивалась, явно стоя уже на одном только чуде. Когда темп стал резче и хаотичнее, глухое постанывание утонуло в шее девицы, которая вдруг неожиданно разомлела, откидываясь спиной на кровати и расцепляя руки на спине парня. Её глаза блаженно закатились, но тут же распахнулись.       Ему было мало.       Чертовски мало найти удовлетворения в этом чертовом мире.       Зажав её руки пальцами, он поднял их у неё над головой, остервенело вколачивая девушку в кровать. Стоило взгляду спуститься от распухших от поцелуев губ до оголенной груди, юноша наконец расслабленно выдохнул, почти падая на распластанное под собой тело.       Приводя дыхание в норму, он повернулся на девушку, что растирала свои запястье, на которых уже начинали образовываться красные следы от его пальцев.       — Прости, милая, — выдохнул он, мягко взяв её руки в свои и поглаживая запястья большими пальцами, — я был груб.       — Нет, ничего, тогда, после таверны ты был гораздо грубее, — убедительно произнесла девушка, позволяя ему пройтись губами по своим запястьям. — Мне нужно идти, Питер.       Он вздохнул, отпуская её руки. Девушка поднялась, надевая то, что могла найти возле прохода. Остальная одежда, верно, осталась под прилавком.       — Ты снова уходишь сразу после секса, Антарес, — сквозь зубы, уже менее мягко заметил Питер, натягивая черные штаны, которые не потрудился даже снять. — Ты приходишь только, чтобы побыть подо мной? А то других мотивов я не наблюдаю.       Антарес вернулась в каморку уже полностью одетой, смерив Пэна раздраженным взглядом.       Заполнение списка душ шло медленно из-за того, что Антарес не выходила из лавки. В очередной раз, когда Антарес нагрянула в кабинет Аида, чтобы задать повторно один и тот же вопрос, но с другими аргументами, Бог, совсем не в мягкой манере, намекнул на полупустой список.       Из лавки пришлось выбраться и посвятить время делу, ради которого она оставалась частично живой даже после мора-шиповника. И Антарес научилась совмещать работу и личное. Научилась… и все было хорошо, но бесконечный день не заканчивался, а темы для разговора истрепали себя настолько, что и говорить уже было не о чем. Выход тоже нашелся, лежать вместе было до того спокойно и чувственно, молчание, порой говорило громче слов. И это со временем стало настоящей пыткой.       Оставлять это Антарес не могла и не хотела. Она не могла винить Пэна за излишнюю грубость во время близости. Не хотела признавать, что ей самой это уже давно не приносит дискомфорта. В желание найти хоть какой-то отклик, девушка действительно стала приходить и буквально с порога стягивать одежду. Почувствовать хоть что-то было необходимой прихотью, которую получалось удовлетворить только так.       Аид говорил «нет» беспрерывно, отказываясь делать Питера меченным. Антарес сперва пыталась вести конструктивный диалог, но очень быстро нашла себя умоляющей. Когда она снизошла до рыданий, он лишь устало закатывал глаза, а когда девушка перешла на злость, то почти выделила себе место в его черном списке. Благо в тот день в кабинете сидела Лилиан, отчитываясь по душам и быстро лишила сознания распаленную девушку, безмятежно улыбаясь и вытаскивая Антарес на улицу.       — Я не сдаюсь, — качнула головой Антарес, в который раз вспоминая ради чего вообще спустилась сюда. Время от времени она терялась в пространстве, проходя день сурка с опущенной головой.       — И это разумно, — прищурился Питер, набрасывая на плечи рубашку. — Я нарочно не осторожен со словами, ссора хотя бы занимает мысли, — он поднялся с кровати, притягивая девушку за талию. — Это ведь не станет преградой для нас, верно? Мы столько прошли не ради того, чтобы всё закончить, оказавшись наконец вместе.       Антарес коротко коснулась его губ своими, чувствуя только влажное касание и ничего больше.       — Я обойду души и вернусь, как закончу, — кивнула свои мыслям Антарес.       Её медленно уничтожало собственное безразличие.       Сверка душ заняла не мало времени, но по завершению, девушка направилась не в лавку, а прямиком в таверну. Антарес кивнула новой его владелице, показывая три поднятых пальца. Слепая ведьма в пёстром платье с перьями, прекрасно осознавала свою смерть. Она была одной из осознанных душ, которой просто нравилось работать в таверне, что почти не имела отличий со Стрибруксой закусочной «У бабушки». Если с прошлой Мадам поговорить было нельзя, ведь та была больно немногословна, то ведьма оказалась вполне приятным собеседником, если избегать тему детишек и их поедания.       Уловив знакомые лица за дальним столиком, Антарес без раздумий направилась к ним.       — Цветочек покинул свою полянку? Ну ничего себе, — усмехнулся Кристофер, когда девушка села рядом с ним.       Антарес ничего не ответив, уткнулась носом ему в плечо, демонстративно хныкая. Лесли, сидящая на другой стороне от стола, сочувственно поджала губы, наклоняясь, чтобы поймать взгляд девушки.       — Я тебя предупреждал, — беззаботно протянул Крис, никак не реагируя на копошение Антарес, которая, судя по всему, возмутилась и подняла на него голову. — Вот ты Лесли, — указал парень на неё трубочкой от коктейля, что пил, — с кем ты спишь?       — С твоим братом, — пожала плечами Лесли, будто Кристофер спросил о погоде, — но, когда его нет, я выбираю Марцелла. И сейчас, когда Генрих все еще никак не смирится с потерей своей семьи, я тоже выбираю Марцелла, — Лесли мечтательно вздохнула. — Что сказать, Марцелл хорош…       Кристофер поднял руку, вынуждая её остановить поток мыслей и нахмурился, будто хотел с этим поспорить.       — Скажи, мой четырехлистный клевер, зачем ты с ним спишь? Почему бы тебе просто не найти красивую душу?       Взглянув на Лесли, которая хмыкнула, понимая куда ведет Крис, Антарес приняла ром от слепой ведьмы, вливая его в себя.       — Да, — воскликнула Антарес, хватая второй стакан и не давая ответить Лесли. — Ты сотни, тысячи раз говорил, что секс с душами — это как спать с мертвецами. Я знаю. Что они приносят удовольствия, но иссушают нас, подобно злым духам. Знаю! Знаю! Знаю!       Антарес провела руками по лицу, утыкаясь в ладони и роняя голову на стол.       — Но я же люблю его, — тихо пробубнила Антарес, не поднимая головы. — Мы вместе спустя столько лет и… кажется, я начинаю сдаваться.       Лесли шикнула на Криса, который уже закатил глаза, чтобы высказаться. Обхватив своей рукой руку Антарес в знак поддержки, девушка тяжело вздохнула.       — Ты скоро сдашься окончательно, — как можно мягче произнесла Лесли.       Кристофер подавился напитком от слов Лесли, которая почему-то посчитала, что её утешение куда лучше его. Антарес подняла голову со взглядом невероятной безнадеги уставившись на неё во все глаза.       — Мисс «простите-я-не-знаю-что-такое-сочувствие», только хотела сказать, что… — Крис замялся, во общем-то он сам не до конца понял посыл Лесли: поддержать или обидеть, однако подобрал слова через несколько секунд, — …что ваша любовь не продлится долго.       Всхлипнув уже по-настоящему, Антарес перевела невидящий взгляд на Кристофера. Парень сконфуженно поднёс напиток к лицу игнорируя трубочку, желая спрятаться в стакане.       — Ладно, раз строить из себя Амелию не получается, а до Родерика Крису, как до земли, давай поговорим без мягких слов утешений, — резко выпалила Лесли, возвращая на себя внимание Антарес, что наклонилась уже над третьим стаканом. — Любовь — это поток эмоций, причем любых. Здесь наши чувства притупляются; мы медленней пьянеем, не испытываем голода, не бегаем в уборную, да даже потребности мыться у нас не возникает, ведь мы просто ходячие оболочки. Нас отличает от душ только то, что мы знаем для чего мы тут, зачем и что нас ждет дальше. Иными словами, осознанность и постоянная работа мозга….       Лесли выждала паузу, когда ведьма по заказу Кристофера принесла им две бутылки рома и коньяка. Лишь когда её бокал наполнился, она продолжила говорить. Антарес её внимательно слушала, не пытаясь поторопить и беспрекословно выпивая всё, что наливал в опустевшие бокалы Кристофер.       — При нахождении рядом с душами долгое время, мы не только иссушаемся, но и… как бы это сказать… будто тупеем, понимаешь? Нас поглощает их рутина, поглощает безысходность, что мы не можем им помочь…       — Да, — вклинился Кристофер, перебивая Лесли, что мигом возмущенно уставилась на него. — Отсюда и возникают мои вопросы, которые я задал тебе в самом начале. Если брать пример Родерика и Амелии, они оба меченные. Чувства все же у нас несколько выше, чем у обычных душ, этого хватает, чтобы полюбить, хватает чтобы получать оргазм и возбуждение от поцелуя.       — Мы перестали разговаривать, — призналась Антарес, вновь выпив залпом напиток. — Удовольствия нет, ничего кроме… пустоты…       — Дальше хуже, — уверенно сказала Лесли. — На смену апатии придёт депрессия, которая будет рвать тебе душу, а от него ты будешь получать все больше холодности, ведь он… — девушка понизила голос, — остынет. Его съест рутина… ведь ты уже стала частью этой самой рутины. Души могут бунтовать и вытворять такое, что нам и не снилось, но это моменты, когда их вытаскивают из рутины. Появление врагов, друзей, семьи… всё это, вытаскивает их, а через продолжительное время снова погружает в неё.       Чувствуя, как тело начинает расслабляться, Антарес не желала останавливаться, осушала бокал с чистым ромом. Гортань обожгло, но едва ли это было больнее тревоги, что разрасталась все сильнее.       — Почему тогда здесь все не разбились по парам? Если рутина так угнетает, — подперев голову руками, спросила Антарес.       — Любовь не сотворить из воздуха, — пожал плечами Кристофер. — Нельзя запереть двух человек в комнате и быть уверенным, что они полюбят друг друга. Они переспят и ни раз, будут кляться в верности и любви. Но процент того, что они не разойдутся, как только покинут комнату, стремится к единому проценту, — Крис покачал головой, — как раз процент Амелии и Родерика. А мы уже давно преодолели этот рубеж, отношения не с теми людьми, споры и скандалы на пустом месте. Оно того не стоит. Секс хотя бы приносит какие-то новые чувства, он приятен, а моралистов среди нас уже не осталось.       Они говорили, но в каждом слове Антарес ярко слышала: «Ничего сделать нельзя». Каждый это проходил и знал о чем говорил, но от этого легче не становилось. Алкоголь вливался с большей настойчивостью в её горло, а рассудок никак не хотел отпускать. Острые когти здравомыслия, словно вцепились в её голову, не позволяя отступить грустным мыслям и хоть раз посмеяться над шуткой Криса.       А правы они были во всём. Иссушение чувствовалось в её теле. Антарес замечала, как надолго может впадать в безвольное состояние наблюдая за душами. Как её перестает волновать всё, кроме единого вопроса, который Аид уже устал слышать от неё.       Где-то там отдаленно в душе, в её самом потаенном уголочке билась назойливое понимание — все кончено. Напрасное путешествие, напрасная борьба, всё ради призрачного шанса… который терял всю свою актуальность.       Антарес вдруг совершенно выпала из реальности, потягивая ром через трубочку и отклонившись спиной на кресло.       Её личность менялась столько раз, что она задумалась, как бы поступила та девочка, что росла с отцом и братом и была заточена в клетке? Антарес невольно усмехнулась, принимая тот ответ, что лежал на подкорке; девочка бы плакала и искала помощи.       Получается ничего не изменилось?       Джонс не постеснялся бы выкинуть её за борт, реви она на корабле.       А когда Антарес искала помощи в Нетландии, доказывая свою беспомощность нелепыми выходками оказывалась в клетке.       Прошлое не напоминало, а Антарес стала забывать.              Встав с лавочки, девушка осушила бокал громко поставив его на стол. Кристофер и Лесли замолчали, переводя на неё взгляды.       — Адом гори этот мир, если моя прерогатива жаловаться на жизнь, — прошипела Антарес, поспешно выходя из таверны.       Стойкая уверенность сопровождала каждый её шаг по дороге в ратушу. Перемещаясь прямо перед дверью, Антарес не тратя время чтобы постучать влетела внутрь.       Аид сидел на своем месте, недовольно взглянул на девушку, что, неровно ступая, закрыла дверь.       — Нет, — в сотый раз выплюнул он, вновь отводя от неё взгляд, даже не выслушав зачем та явилась.       Антарес проглотила ком в горле. Ответ «нет» вместо приветствия, она слышала уже не в первый раз. Собираясь с мыслями, девушка прошла вглубь кабинета. В прошлый раз услышав «нет», Антарес сразу вышла, так и не находя слов.       — Мой отец темный маг, — ледяной голос девушки, вынудил Аида оторвать взгляд от пергаментов, она уже давно не говорила ничего нового. — Пусть он мне и не родной, но меня вырастил темный маг. Мой второй отец, который уже родной, — закатила глаза Антарес, надобность в формулировках раздражала, но не сбивала пыл, — самый известный пират в океанских водах. Подлый, бесчестный пират на тот момент, который тоже посвятил два года моему воспитанию.       Подойдя ближе, Антарес оперлась руками на стол. Мужчина не сводил с неё заинтересованного взгляда. Эти факты ему были известны, однако то, как девушка их преподносит и ради чего, вызывало скрытое восхищение такой правдоподобной… едва ли угрозе.       — В лучших традициях своего родного отца я требую исполнения своей просьбы, — Антарес продолжала говорить резко и уверенно, душа в зародыше все сомнения внутри. — Но в лучших традициях своего другого отца я все же спрошу: как насчёт сделки, дорогуша?       Губы Аида искривились в подобие усмешки.       — Смелость Джонса в тебе играет куда сильнее трусости Румпельштильцхена, — мужчина встал с кресла, нарочито медленно обойдя его и положив руку на его изголовье. — И что же ты можешь мне предложить?       Антарес сцепила зубы, чертов алкоголь никак не желал усваиваться в организме, хотя смелости должно быть прибавил именно он, нетерпение так точно его действие.       — Сделка дело обоюдное, — подняла бровь Антарес, выпрямляясь. — Я хочу, чтобы ты сделал Питера Пэна меченным. Моё условие выполнимо и никак не затрагивает ни твою суть, ни принципы. Вопрос, в том, что хочешь ты? Раз мои требования для тебя выполнимы, то твои тоже должны быть… осуществимы для меня. Я предлагаю прямую сделку.       Наступила звенящая тишина.       Антарес сцепила руки за спиной, не торопя и ожидая решения Аида. Тот, в свою очередь, оценивающим взглядом проходился по девушке, скользил по кабинету и не произносил ни звука.       И наконец Аид усмехнулся, обошел стол и встал сбоку от Антарес.       — А ты любишь притворяется безвинной овечкой, а потом показывать характер, не правда ли? — он сложил руки на груди, слегка вздернув подбородок. — Проблемы начались с твоим появлением и закончились с твоим уходом. Сейчас история повторяется, но я хочу обезопасить свои интересы. Я выполню твою просьбу… но свою я пока не озвучу, — он повернулся спиной к девушке, растягивая губы в зловещей улыбке. — Клянусь она прозвучит, но сколько придется её ждать, мне пока-что неведомо. Во время ожидания ты, разумеется, должна находится здесь в подземном мире.       Сглотнув образовавшийся ком в горле и смочив кончиком языка пересохшие губы, Антарес сильнее сцепила руки за спиной, впиваясь ногтями в кожу запястья другой руки.       — Просьба… — повторила девушка, прочистив горло. — Сделка не может быть осуществлена, пока не выдвинуты четкие требования…       — Это и есть четкое требование — сидеть и ждать приказа, — вновь повернулся к ней Аид, его движение походили на те, когда хищник выслеживает добычу, уж так нарочито медленно он всё делал. — Что до приказа, ты выполнишь его с той же легкостью, как и я выполню твой. Не рискуя жизнью, особ не напрягаясь, никого не убивая, и не расшатывая свои принципы.       Мысленно цепляясь за формулировки, Антарес дословно старалась их запомнить. Скрытность приказа страшила, но Антарес сама предложила сделку. Отказаться она не могла, когда просьба была вроде как не такой уж и серьёзной Девушка вытянула руку вперед; оказавшийся свиток в её руке с шелестом раскрылся, оказываясь примерно ей до пояса. Аид удивленно присвистнул — не ожидал такой организованности от девчонки.       Свитки, что хранились в комнате отца всегда представляли интерес и для Антарес и для Бейлфайра. Вчитываясь в содержимое без труда, удалось запомнить, как они составляются, ведь в то время они вызывали такой ужас, что забыть его было невозможно. Скажи в том возрасте ей кто-то, что через двести лет девушка сама протянет похожий контракт на подпись, верно, она бы во весь голос рассмеялась и посчитала бы человека, кто это сказал умалишенным и совершенно её не знающим.       В руках у Аида возникла ручка, но прежде, чем использовать чернила, Бог подземного мира нагнулся, внимательно вчитываясь в контракт. Антарес терпеливо держала раскрытый свиток в руках, пока Аид усмехнувшись не оставил свою подпись рядом с уже поставленной подписью девушки. Свиток слабо засветился, сообщая о нерушимости контракта, прежде чем она его свернула и испарила, несколько нервно двигая руками.       Аид развеялся, стоило Антарес открыть рот чтобы что-то спросить. Озираясь по сторонам, девушка вдруг замерла, исчезая в алой дымке.       Её теория не была лишена оснований и оказалась полностью достоверной. В лавке древних темных артефактов и предметов, имеющих различное значение для каждого из живущих или умерших, потирая затылочную часть шеи стоял Питер Пэн, принимая протянутые ему Аидом пергаменты. Прищуренный, настороженный взгляд Аида и нарочито невинная усмешка Пэна, наконец дали девушке выдохнуть.       — Шестой участок разделишь с Лилиан, — услышала Антарес, стоило ей приблизиться к ним, облокачиваясь на прилавок. Аид вдруг посмотрел на девушку. — Моё милосердие сегодня не знает границ, — с этими словами он щелкнул пальцами, оставляя после себя легкий ветер, что поднял частицы пыли на полу.       Питер перевел взгляд на Антарес, закусив нижнюю губу он подлетел к ней, судорожно сжимая в объятиях девушку, что наконец прижалась к нему полной грудью. Антарес ощущала тепло от его тела, а не промозглый холод, отдающий в грудной клетке.       — Столько времени… — прошептал Пэн, начиная покрывать её лицо поцелуями, но вдруг добравшись до губ остановился, взглянув в голубизну, разглядывая в них то, что так давно не замечал. — Почему сейчас? Как тебе удалось?       Антарес сильнее сжала пальцы в его волосах, притягивая для поцелуя. Когда их языки сплелись, давно незнакомое чувство охватило девушку, что вдруг часто задышала, пока разум обволакивала пелена беспросветного наслаждения. Их губы перестали касаться друг друга, но горячее дыхание опаляло лица. Натыкаясь на выжидающий взгляд, девушка набрала в легкие побольше кислорода.       — Сделка.       Пальцы юноши сильнее сжались на её боках под футболкой, вынуждая девушку слабо охнуть. Пэн отвел взгляд, делая шаг назад.       — Ты совершила сделку с Богом подземного мира? — с расстановкой переспросил Питер, прислоняя руки к лицу и медленно их опуская. Затем снова резко подошел к девушке, дергая её за плечо. — Что он попросил?       В смятение от его выпада, Антарес покачала головой, пытаясь убедить его, что беспокоиться не о чем.       — Всего лишь ждать приказа, — Антарес дернула плечом, желая высвободиться из его хватки, ведь пальцы нешуточно сдавливали кожу. — Пустяковая просьба, как он обещал, которая не будет сложной и будет мне по силам. Сделка на равных условиях, а все пункты отражены в контракте.       Питер обессиленно опустил руку с её плеча, весь его вид выражал удивление, когда девушка сказала еще и про составленный контракт.       — Я не хотел, чтобы ты заключала контракт, — голос выдавал волнения, но был твёрдым. — Аид же… я и так ему нужен. У меня сердце истинно верующего, а магии несчетное количество. Он бы и так сделал меня одним из вас.       — Но он не сделал, — возразила Антарес. — Я ходила, спрашивала, да что я только не делала, чтобы убедить его… — внезапно она замолчала, слегка прищуриваясь. — Я думала… подожди, — Антарес выдвинула руку вперед, скосив взгляд на пол. — Я не говорила, что ходила к нему… думала, ты будешь не в восторге и… — она подняла снова на него взгляд, замечая, что Питер заметно напрягся. — Ты с самого начала этого хотел? Ты хотел стать меченным?       Антарес могла чётко различить в наступившей гнетущей тишине приглушённые голоса с улицы. Могла, но все её внимание было направленно на Пэна. Виноватый взгляд зелёных глаз приобрёл нотки решимости, а вместе с тем уголки его губ дернулись, словно хотел усмехнуться, но удержался.       Очень часто он убеждал её, что они справятся, пройдут это вместе. Но Антарес и предположить не могла, что конкретно он имел ввиду. У неё был план, но он не был высказан. Его фразы стали медленно складываться во вполне однозначную картину в её голове. Ведь пока она совершала самую опасную сделку в своей жизни, она всего лишь следовала плану того, ради кого она пошла на это.       — Покажи сердце, — глухо попросила Антарес. Питер сделал еще несколько шагов назад, изгибая бровь, словно она попросила что-то совсем из ряда вон выходящего. — Покажи мне его!       Антарес уверенно преодолела расстояние между ними, загоняя его в каморку за шторкой. Оглянувшись, юноша понимал, что дальше он не сбежит. Остановился, опираясь бедрами на тумбу, где лежали всякие побрякушки, еще не выставленные на продажу. Вслед за нервной усмешкой, он засунул руку в грудь. Антарес затаила дыхание, стоя на расстояние трёх футов от него. В длинных пальцах он вытащил сердце, которое не подавало никаких признаков жизни. От красного сердца с редкими прорезями черноты струился едва заметный свет. Однако половинки красного и черного теперь не были разделены, как и у любого сердца цвета были смешаны.       — Довольна? — выгнул он бровь в издевательской манере.       Оправдываться Питер не считал нужным. Но подправить наблюдения Антарес был готов, в случае если она неправильно сейчас ставит в единую линию свои заключения.       — Жертва, — медленно протянула девушка. — Ты пожертвовал своей жизнью не для того, чтобы я не умерла… — она подняла голову, в упор смотря на него. — Ты хотел очистить сердце от тьмы.       — Что может быть добросердечнее, чем жертва во имя любви? — не стал отпираться парень, вдавливая сердце обратно в свою грудь.       — Ты знал, что я приду за тобой, знал, что я буду просить Аида сделать тебя меченным, — с той же хрипотцой заметила Антарес. — Это всё был твой план с самого начала, когда отец начал нападать? Цель: долгожданное бессмертие, не так ли?       — Не совсем, — ровно произнес Пэн. — Я понял, что не сдержу напор сыночка и вместо того, чтобы убегать… в общем-то да, я решил обрести бессмертие.       Всплеснув руками от негодования, девушка развернулась в желание покинуть лавку, но Пэн резко перехватил её за запястье. Антарес не шуточно дергалась, пыталась оттолкнуть, но он сильнее притянул её ближе, хватая и другое запястье рукой, прижимая их к её груди и не отпуская.       — Ты злишься, что я не умер ради тебя? — уже не сдерживаясь в эмоциях воскликнул Питер. — На что ты сейчас злишься, черт возьми? Мы оба тут, у нас впереди целая вечность! Ты не этого хотела? Не этого добивалась?       — Ты должен был сказать! Должен был посвятить меня в свою новую игру! — в тон ему закричала Антарес, не переставая дергать руками. — Как же устала от твоих игр! — и эти игры с новой силой врезались в голову Антарес. — Первая… какая же из них была первая? Клетка. Но игра не удалась, ведь я сбежала, но и тут находчивый Питер Пэн затеял новое приключения отпуская меня с острова вместе с пиратами. Выждал пару лет и выкупил, как безделушку. Следом заставил поверить, что мои друзья мертвы, а я отныне твоя личная игрушка. Брата ты привёл на остров далеко не ради меня, так? — Антарес наклонила голову, выискивая ответ. — Так?       — Мне нужна была коллекция из детей темного мага, — закатил глаза Питер. Правда, что он упорно маскировал, выливалась наружу и раз Антарес хотела знать всё, он не хотел врать в этот раз. Ему был интересен результат их диалога. — Каждое мое действие было лишь способом подобраться к тебе. Уроки магии, подвеска… ты полюбила остров, потому что я заставил тебя его полюбить. Я и взял тебя с собой в зачарованный лес лишь для того, чтобы иметь козырь, чтобы в случае неудачи у меня был запасной план. Но всё пошло не так…       Антарес не перебивала, перестала вырываться, внимательно его слушая.       — Ты не хотел, чтобы наша магия стала единой? — все же спросила девушка, когда Пэн замолчал, уставившись на их сплетенные руки, что до сих пор не давали ей уйти.       — Не хотел, — покачал он головой снижая голос. — Искал после ДанБрох твоей неприязни, чтобы закончить то, что уже начиналось. Но… я испугался быть с кем-то так близко, я боялся предательства… Отсюда и брак, так тебе ненавистный по началу. Я должен был быть рад, что наконец сыскал твою ненависть, но не был. А потом… потом ты начала заставлять меня полюбить тебя… какая чушь, — выдохнул Питер, изгибая брови. — Я уже любил, но признаться в этом даже самому себе не мог. А твои выходки заставляли меня чувствовать себя полным идиотом и прослыть жалостью.       — Но ты отпускал меня тогда в квартире, когда я собиралась уйти навсегда, — непонимающе нахмурилась Антарес.       — Отпускал? — снова усмехнулся Пэн, с некой горечью во взгляде. — Я уже был готов сорваться за тобой, когда ты вошла в комнату. Я не помнил себя в тот день, но ты стала моей по собственному желанию, Антарес.       Девушка опустила глаза. Будь шанс всё изменить, изменила бы она тот день? Последствия… теперь могут ей обойтись вечным заключением в подземном мире, ведь сроков озвучивания своей просьбы Аид не дал. Душу будто вырывали у неё из груди, так больно было понимание, что она ради него пошла на такое, а он всё делал только для себя. Использовал её чтобы отбелить сердце, чтобы стать меченным… когда их путь давно должен был уже сойтись, но тот все еще находился на разных стороны дороги.       — План с Генри имел несколько ветвлений, уже тогда я задумывался о твоей жизни и твоём бессмертии. Но ты создала другое ветвление и мне пришлось переигрывать. Я пытался, моя милая, старался держать баланс, которым ты меня наградила.       — Как же пытался, — фыркнула Антарес. — Почему ты хотел, чтобы я уехала из Сторибрука, Питер?       Этот вопрос давно волновал Антарес, но списывая всё на его страх, она не понимала, как многое упускала.       — Потому что встал на сторону Зелины, — тут же ответил Пэн, видя, как расширяются глаза у Антарес и предвидя её попытки вырваться, сильнее сжал руки. — Ты меняла мою суть. Я не тот, кем хочу быть, а тот, кто есть. А я злодей, Антарес. Всегда был и буду. Мной не руководит месть, как подобревшей Королевой, мной не завладевает могущество, как в случае с моим сыночком, я не от чего не зависим. Я хочу жить вечно, так, как я сам этого хочу.       — Тогда зачем тебе нужна была я? — Антарес попыталась оттолкнуться. — Зачем ты даже сейчас меня держишь? Ты получил, что хотел, так отпусти…       — Куда легче было не вспоминать, что я готов на многое пойти ради тебя… я осознанно хотел избавить себя от этих чувств, убеждал себя, проводил параллели. В один момент даже поверил, что всё это напускное, ну куда уж… в зачарованном лесу я делал всё, чтобы вернуться к тебе. Я ладил с героями, искал способы вместе с ними. Я боялся, что не смогу вырвать сердце Генри в нужный момент из-за тебя. Сейчас у меня был шанс всё вернуть в Сторибруке, но я этого не сделал. Мне нужно бессмертие, Нетландия и ты.       — Я последняя в твоём списке, — грустно хмыкнула Антарес, как бы ей не хотелось поверить в его слова — она больше не верила. — Правила твоих игр выдаются мне в самом конце, Питер. Да, они больше не направлены на жестокость, но ты до сих пор играешь со мной. Я хотела не так, а вместе, — не находя и крупицы понимания во взгляде, она фыркнула. — Вместе. Ты, я и Нетландия. Я готова была поддержать тебя в любой игре, но ты не даешь мне правил. Всегда будет существовать Нетландия, твоё бессмертие, а я отдельно.       Антарес понимала, что синяков не избежать, когда он уже короткими ногтями стал впиваться в её кожу, почти до хруста сжимая пальцы. Слезы скопились в уголках глаз и девушка изо всех сил старалась не моргать, выдавая свою беспомощность перед ним.       — Что значит «была готова»? — сквозь зубы прошипел Питер. — А сейчас? Сейчас, когда мы достигли всего, о чем хотели…       — Ты достиг того, о чем так долго хотел, — оборвала его Антарес. — Твоя игра привела тебя к результату, всё как обычно, Питер. Ты можешь делать меня Королевой всех островов и заставлять верить, что мои желания правда для тебя что-то значат. Но это не так и никогда таким не было.       Хватка стала ослабевать и воспользовавшись его замешательством Антарес медленно вытащила руки, делая шаги к выходу из каморки.       — А чего ты желаешь? — вслед за ней вышел Пэн.       Антарес остановилась у прилавка, оборачиваясь на него.       — Я хотела, желала только тебя, — Антарес пальцем указала на него, чувствуя, как первая соленная слеза упала на щеку. — Но я уже видела вот этот сюжет под зельем становления, — она обвела пальцем вокруг него, беспомощно опуская руку. — В том видение мы стояли напротив друг друга, но меня тянула от тебя семья, а тебя боль в сердце. Я сделала шаг, понимая, что если сделаю еще один — последний, то просто потеряю всех ради тебя. Сейчас я понимаю, что тебя тормозило не боль, а сердце… собственные убеждения, с которыми ты не можешь расстаться, — Антарес всплеснула руками, возвышая голос. — Очнись, Пэн! Я ушла от семьи, от всех, кто был мне дорог ради тебя, но здесь меня встречает только очередная игра, в которую мы играли порознь. Свой шаг я сделала, а ты… именно сейчас ты дал понять, что никаких шагов ты не собираешь делать.       Всхлипнув, Антарес отвела взгляд. Медленно, пока Питер стоял на месте, девушка взялась рукой за кольцо, так же медленно его стягивая.       — Надоело быть безвинной овечкой. Я дочь пирата, а растил меня темный маг. Помыкать мной — довольно! Если за это время ты не смог меня поставить с собой на одну линию, то не сможешь и во век, а в побочной линии, мне уже не хватает места, наравне с твоими жертвами, — с ненавистью в голосе процедила она, громко положив кольцо на прилавок, под нечитаемый взгляд. — Я выхожу из игры.       Смазав губы кончиком языка и чувствуя соленость, девушка развернулась, твердыми шагами пересекая расстояние до двери в лавку.       — Я люблю тебя, — срывающийся голос, заставил её замереть на мгновенье.       Первый раз она слышала его голос таким надломленным, разочарованным и одновременно жалким. Забыть, простить… всё это уже было и ни раз. Питер никогда не говорил этих слов и только это душило Антарес еще сильнее от сдерживаемых слёз. Антарес хмыкнула, быстро вытирая слезы с глаз, продолжая стоять к нему спиной.       — Прости, я не знаю правил этой игры, да и играть что-то больше не хочется.       Колокольчик звякнул над дверью, оповещая, что в лавке он остался один.