Ты тот, кем ты хочешь быть

      Вынимая из пальмового листа ягоды ежевики и отправляя их в рот, девушка откровенно скучала. Арбалет лежал рядом с ней на земле. Мальчишки снова устроили соревнования по стрельбе из лука и арбалетов, она отстрелялась, оставалось дождаться результатов. Уже сейчас было понятно, что первое место ей не грозит, как и второе, впрочем, и до третьего было далековато. Оттого Антарес ждала результаты не так рьяно, как Алан, который аж дергался в предвкушение.       Ощутив по телу резкую слабость, будто падаешь в пропасть и пытаешься удержаться, бессмысленно хватаясь за воздух, девушка вдруг согнулась, сцепив зубы. Это происходило каждый день, порой по несколько раз, строгой периодичности у острова не было. Забирал силы, когда вздумается. После того, как девушка ощутила опустошение во время телепортации, сменив курс от испуга и угодив в середину океана, она казалась ко всему готовой, ведь пришлось без магии плыть до изнеможения. Спасибо Нетландии за отсутствие акул.       Остров продолжал поглощать силы и в эти моменты, Антарес, казалось, она чувствует каждую травинку, упавший листик с дерева и поломанную ветку.       Боль прошла так же, как и наступила — неожиданно.       Попытавшись вызвать магию, девушка потерпела поражение, все тело еще находилось в подвешенном состояние, будто скукожилось, а кожа высохла за мгновенье.       Вставая, чтобы прогуляться, она не сразу обратила внимание на вальяжно прислонившегося к дереву Питера Пэна. Поймав её взгляд он с едва заметным беспокойством дернул головой, подзывая движением пальцев.       — Нечего лицо кривить, тебя никто не заставлял, — скрывая легкую нервозность усмешкой заметил Питер.       Одновременно с ней он почувствовал слабость, но та была столь незначительной, что ни один мускул на его лице не дрогнул. На фоне своего состояния, он с неудовольствием отметил сочувствие, испытываемое к девушке. Он почти не чувствовал влияние, а Антарес не удавалось даже на ногах устоять после изъятия силы островом.       — Переоденься, скоро отправляемся в мир без магии, — бросил Пэн, уже собираясь отойти к Феликсу, предупредить и его, но девушка неожиданно дернула его за руку с немым вопросом в глазах. — Неужели тебе нужно пояснять все? — раздраженно повел плечом Пэн. — Мне необходимо в этот мир, оставшись на острове в одиночестве, поверь Нетландия к тебе благосклонна не будет. Иссушит до последней капли, а мне в твоём лице еще нужна подпитка. Скверно, если ты умрешь. Поэтому идешь со мной, чтобы я не потерял возможность сохранять силы и в дальнейшем.       Резко выдернув руку, Питер ушёл, оставляя девушку наедине со своими эмоциями. А они почти ощутимо начали душить её. С каждым его произнесенным словом, её самолюбие громко втаптывалось в почву Нетландии. Антарес пообещала себе сдерживать порывы злости, но Пэн будто пресытился магией выливал на неё всё начиная от раздражения до ярости. Сдаться сейчас, значит перечеркнуть все победы над ним, когда удавалось уходить, пусть и оскорбленной, но с высоко поднятой головой.       Ощутимое выраженное желание быть полезной его никак не цепляло. Когда Антарес сгибало от истощения, а магия невидимыми сгустками покидала тело, Питер считал своим долгом напоминать, что решения было принято ей самостоятельно, без его просьбы и мольбы. На объяснения, что Антарес не страдала проблемами с памятью она еще ни разу не расщедрилась, молча кивала и уходила. Ему не приносили радости и ягоды, собранные девушкой невзначай, пусть это была даже голубика, до которой так просто не доберешься, сухая благодарность, больше похожая на одолжение. И всегда он говорил «спасибо» таким тоном, словно ждал, что девушка сама должна отблагодарить его лишь за слово «спасибо».       Куда проще, казалось, оставить попытки, и принять во внимание его полную незаинтересованность. Он источал холодность, ранил словами, что порой, казалось, обнаружив в его руках нож, бола стала бы слабее. И лишь одно мешало девушке смиренно задвинуть голову в песок и все свободное время играть в игры — взгляды. В зеленых, некогда ярких, глазах затесались настоящие льдинки, не выдавшие никаких эмоцией — чаще всего. Но давно прошедшим вечером, стоило ей упасть во время танцев, сетуя на свое решение, он дернулся. Мгновенье. Но она ясно успела заметить, как Питер дернулся в её сторону, беспокойство немыслимых масштабов проявилось на его лице. Музыка заиграла тогда, через долгую минуту.       И Антарес, действительно стала замечать, чего не видела. Она ловила его взгляды, возмущенные, скрытые слишком часто, чтобы принять мнение об отторжение открыто с чистым сердцем. Догадка снизошла до неё очень скоро — незапланированная игра с закрытыми правилами только для одного. Питер Пэн играл на её чувствах. И по началу это задевало, но решение проблемы крылось не в злости, истериках и капризах, без толку доказывать лгуну, что он лгун или позволить себе расплакаться перед своим же мучителем. Обойти подлеца показалось куда слаще, заставить проиграть и вкушать это чувство, пока он не объявит о своей немедленной капитуляции. Мнимая уверенность, которую она сама себе вверяла потухала все больше из-за каждого нового выпада.       Шахматная доска давно перевешивала в его сторону и Антарес понимала, что этот раунд сможет выиграть — по прежнему только с одной фигуркой короля — если только наклонит доску и его стратегия, планы, все упадет с неё, вынуждая занять прежние — изначальные позиции.       Долго думать не пришлось, в голове возник прежний образ, в который она была одета, за который девушка зацепилась. Магия поддалась не с первого и далеко не со второго раза, вынуждая в который раз вспомнить наглеца и все его сухие благодарности.       Тень уже ждала её у высокой акации.       Появившись в мире без магии первой, девушка выдохнула, горячий пар отделился от её губ, растворяясь, в отличие от холода сковавшего тела, который совсем не желал уходить. Вязанная накидка подвела, через неё продувало будто не только кожу, но и все органы, которые казалось сжались от такой низкой температуры.       Осмотреться в тесном проулке, казавшегося даже днем темным не дало появление шатена. Антарес скрипнула зубами, не понимая, почему нельзя было её предупредить. Питер изменил своей традиционной одежде. На нём темные брюки, зауженные к низу с высокими кроссовками, были явно теплее её кожаных штанов, ноги казались под слоями льда в них. Белая водолазка хоть и была с вырезом и открывала его шею, но он это компенсировал черным пиджаком. Такая обычная, даже несколько официальная одежда ему невероятно шла. Заметив на себе прожигающий заинтересованный взгляд, Питер самодовольно усмехнулся.       Антарес плелась за ним следом, обнимая себя руками. Зубы отстукивали явно какой-то ритм, до того безудержно клацали друг по другу. Она подняла голову, лишь когда заметила, что парень остановился напротив высокого здания. Антарес не смогла расслабиться даже когда пока они по ступенькам поднимались, ноги отказывались слушаться, она не чувствовала ступни в летних легких ботиночках. Спрашивать излишне, очевидно их ждала очередная квартира.       Первая мысль, когда они вошли — тут было теплее, чем на улице, но отопления явно не хватало. Удивление стало проступать на её лице, стоило окинуть квартиру взглядом.       — Кто тут живет? — спросила девушка, принявшись разуваться.       Мягкий ковер не дал ей прости в обуви. Коридор был небольшой, светлые обои визуально расширяли помещение. Справа от двери стояла невысокая обувная полка, заставленная мужскими ботинками.       — Грэг, — быстро скинув обувь, бросил Пэн, скрываясь за дверью. — Он сюда больше никогда не вернется, поэтому можешь делать что хочешь, с одним правилом, — он резко высунулся из дверного проема, смерив её раздраженным взглядом, — не мешай мне.       Дверь одной из комнат резко с громким стуком закрылась. Все еще дрожа от холода, девушка была рада, что мозг будто тоже замерз, сдержать льющийся наружу яд было сложно.       Пройдя по коридору направо, девушка не сдержалась чтобы не закатить глаза, проходя мимо двери, за которой скрылся Питер. Вторая раскрытая дверь привлекла её внимание. Антарес решила сразу осмотреться. Большая комната с мягким синим диваном, между двух книжных шкафов большая черная прямоугольная картина, впрочем, можно было сказать, что это блеклое зеркало.       Из комнаты девушка устремилась налево по коридору. Закрытая дверь оказалась уборной совмещенной с душевой, а вот прямо была большая кухня. Сходу выискивая чайник, девушка тщательно выискала в своей памяти как орудовать с плитой. Пока она ждала, решила посмотреть, что находится в тумбах и верхних шкафчиках. Находки не поразили, приправы, да бытовая утварь. Белый гудящий шкаф привлек её внимание, распахнув дверцу, Антарес тут же её захлопнула, но погодя несколько секунд снова открыла уже готовая, что на неё повеет холод.       Верно, такая установка, поддерживающая холод, не давала еде испортиться. Антарес с интересом рассматривала многообразие незнакомых предметов, которых не было в первой квартире, где они жили.       Ей удалось найти заварник и в этом же шкафчике она отыскала пакетики с заранее заваренным чаем. Находясь в изумление от вкусов, которые предлагали на упаковках, Антарес остановилась на ягодном, а в другую кружку опустила пакетик из коробки с нарисованной мятой. Если чай не был предлогом, чтобы прервать его невероятно важное занятие, девушка совсем не представляла, с какой просьбой сможет побеспокоить его и не нарваться на грубость. А вопросов накопилась уйма.       Отогреваясь, у огня конфорок, пока вода не закипела, Антарес все не переставала рассматривать светлую кухню. Фотография на одной из полок привлекла её внимание. Вероятно, это и был Грэг. Мужчина средних лет с добродушным взглядом, стало даже жаль его на мгновенье, но её смятения должны были храниться глубоко внутри, оттого девушка поспешно отвела взгляд.       Подхватив две кружки, Антарес пошла к той самой белоснежной двери, за которой скрылся Питер. Стучать было попросту нечем, поэтому девушка локтем надавила на ручку, входя внутрь. Комната, поменьше той напротив, с преобладанием светлого дерева, очень напоминала спальню, и двуспальная заправленная тонким бежевым пледом кровать только подтверждала её догадки. Шкафы были расположены во всю стену, вместо двери на одном было зеркало в полный рост. Напротив, большое окно с бежевыми шторами, освещающее всю комнату естественным светом. Босые ноги утонули в мягкости белого ковра, когда девушка прошла вглубь комнаты.       Питер полулежал на кровати, согнутая нога закинута на другую в расслабленной позе. В руке напротив лица телефон.       — Всего одно правило Антарес. Одно. И ты и его умудрилась нарушить, — раздраженно отозвался он.       Рядом с ним стоял небольшой столик, куда девушка и поставила кружки, невозмутимо забираясь на кровать, подгибая ноги.       — Я принесла чай, — легко отозвалась она.       — То есть пока я его не выпью, ты будешь сидеть здесь? — вскинул брови Питер, не отрывая свой взгляд от маленького экранчика. — Лучше я сделаю его сам, зато буду уверен, что никакая противная девчонка не идет в комплекте.       Антарес скрипнула зубами, но с места не двинулась.       — Зачем потребовалось идти в мир без магии? — стараясь скрыть в голосе едкое раздражение, спросила она, взяв кружку в руки.       — Не помню, чтобы я обязал себя делиться с тобой всем, что происходит, — тут же отреагировал Питер, исподлобья окинув её презрительным взглядом. — Твоё счастье, что ты еще нужна мне… даже не так. Ты нужна острову, чтобы тот тобой питался. В другом случае я бы оставил тебя там. Вся квартира в твоем распоряжение, кроме этой комнаты. Делай, что хочешь, но прямо сейчас уйди и в течение двух дней, — он демонстративно поднял руку с выставленными двумя пальцами, пытаясь показать, насколько это мало, — всего двух дней, не заговаривай со мной.       Это уже были не придирки. Клокочущая обида разрасталась в груди с каждым новым произнесенным словом. Дышать стало в разы труднее, когда он вновь отвлекся от телефона, невозмутимо ожидая, пока она покинет комнату.       В нём преобладало только одно желание — заставить её уйти, пусть в слезах, пусть с яростью или весельем без разницы. Видеть, как блеск в глазах гаснет, а плечи беспомощно опустились, становилось все труднее. Он испытывал почти ощутимый дискомфорт, когда её все еще блеклые от холода губы начинали подрагивать.       — Ты свободна Антарес, — глухо протянул он, до боли сжав телефон в руке, этот жест остался незамеченным. — Оставь меня, черт возьми, и научись слышать с первого раза, — выплюнул он, кривясь от отвращения к самому себе, когда Антарес действительно покинула комнату, осторожно закрывая дверь с другой стороны.       Подавлять желание догнать становилось почти физически невозможно. Утыкаясь в телефон, он подцепил кружку, быстро делая глоток, надеясь, что чай горячий и выжжет его язык и гортань, из которой доносились все эти ужасные слова. Но нет, она не поленилась его разбавить. Вкус мяты обжег куда сильнее.       А телефон завибрировал, являя новое сообщение от Грэга.       Пусть она лучше будет его ненавидеть, чем он нарушит собственные убеждения. Питер обладал по истине железной выдержкой и только она спасала его от бездумных поступков, которые так просило совершить сердце, опоясанное тьмой.       Сколько прошло времени, как он не слышал ни единого звука, Пэн не знал. Шея затекла, намекая, что довольно-таки долго. Грэг с Тамарой уже не писали. Он встал с кровати, когда комната совсем погрузилась во мрак. Останавливаясь у окна, в первом желание прикрыть шторы, он невольно всмотрелся. Яркие фонари освещали улицу, по дорогам спешно передвигались люди, закрывая головы от тяжелых капель дождя, неуклонно мочивших их одежду. Нервы шалили куда сильнее, чем он предполагал, когда вместо того, чтобы задернуть, он случайно сорвал половину шторы, раздраженно запахивая их настолько, насколько теперь представлялось возможным.       Сейчас, когда почти все решено, судьба будто специально бросила на дорогу огромный валун. Он выдыхался, долбя его киркой, осознавая, что, если продолжит сил на дальнейший путь просто не останется. И даже прекрасно понимая это, Питер продолжал их тратить, думая, что дорога должна быть кристально чиста. Скрытая тревожность проявляла себя в дрожащих пальцах, в срывающимся голосе и в открытой злости, перетекающей по венам, вместо крови. Вымещая её, вроде должно оставаться меньше, а та, напротив, куда сильнее начинала бить пульсацией в черепной коробке, вынуждая испытывать жалкую вину. Презрение оборачивалось вокруг легких, сдавливало их, вынуждая испытывать ненависть только к себе.       Бесшумно прикрыв дверь за спиной, он прошел в соседнюю комнату. Грудь сдавило с еще большей силой, когда взгляд упал на свернувшуюся в клубок девушку, накрытую собственным свитером. Антарес лежала к нему лицом, она морщилась во сне, почти непрерывно дергала бровями, казалось, что она вовсе не спит, но рваное частое дыхание убедили в обратном. Дорожки слез на бледных щеках высохли, но видимый след, что его слова не померещились остался. Ненависть обхватила руками его со спины, насильно согнула над ней, как в насмешку напоследок оставила болящий след на затылке, пульсацией взрывавший голову.       Ничего не произойдет, если он позволит себе лишнего.       Едва дыша, Питер просунул руку под колени, другой рукой медленно убрал волосы, стараясь не задеть их и поднял девушку на руку. Ему меньше всего надо, чтобы она сейчас проснулась.       Проследовав в спальню, он ногой спустил одеяла с кровати, укладывая её на серые простыни. Помявшись, парень сдернул плед, двумя лежавшими одеялами накрыл засуетившуюся девушку, которая стала притягивать их к лицу, желая зарыться полностью в тепле.       Когда она проснется будут вопросы. Если Питер ляжет на диван в гостиной, она вряд ли осмелится задать их, но если… здравый смысл оставил его, когда Пэн стянул с плеч пиджак, вешая его на крутящийся стул. Лоза беспокойства наконец сняла свои стебли с его плеч, стоило уместится с краю кровати тяжело дыша. Отворачиваясь от неё, он сцепил зубы, чувствуя, как сосуды в собственных глазах лопаются от напряжения.       Открыв глаза, девушка сдержалась чтобы не обронить визг. Стараясь медленно выпутаться из объятий, Антарес вдруг замерла, когда парень прижимающийся к её спине, вновь закинул на неё руку, притягивая, его пальцы касались её вспыхнувших щёк.       Воспоминания твердо уверяли, что девушка уснула на диванчике, будь она даже лунатиком, чего замечено прежде не было никем, едва ли даже спящий мозг привёл бы её сюда после всех наговоренных слов. Пэн это сделал? Даже если предположить, что это так, она не могла найти в голове ни единого объяснения зачем ему это понадобилось. Она слышала собственный стук сердца, грудь вздымалась от частого дыхания, а девушка не представляла, как будет объясняться.       Скверно стало из-за мыслей. Все эти оправдания, объяснения, не возымели никакого действа. Впрочем, от чего же, стало куда хуже. Антарес не хотела больше тянуть эту линию притворства послушания, если он перенес её ночью, вероятно она была настолько жалкой, что даже сердце Пэна дало о себе знать.       Дыхание щекочущее ухо, заставляет мелко подрагивать, расслабляет, он словно нарочно лег выше. Словно? Антарес недоверчиво прислушалась, замечая, сбитое дыхание и учащенное сердцебиение, рука, притягивающая её, ближе была слишком напряженна. Он тоже не спал.       — Довольно, — резко крикнула девушка, рывком отодвигаясь.       Питер вполне осознанно посмотрел на неё, намекая, что проснулся далеко не от крика. Однако удивление на его лице не осталось незамеченным, он словно ждал, трепетно желал услышать, что же нового она ему скажет и это не на шутку разозлило Антарес.       — Дьявол был бы твоим учеником, — выплюнула девушка, выставляя вперед руку, когда он было открыл рот что бы что-то сказать. — Нет, твоя очередь слушать меня, — от ярости и насмешливого взгляда её стала колотить мелкая дрожь, уже не в силах заглушить порыв хлестающей по самолюбию злости. — «Мне тебя не за что любить Антарес», — искривив голос в его манере протянула девушка, истерично смеясь, когда до неё дошло осознание чего она хочет сказать, ей не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что ухмылка стала куда шире, куда наглее на его лице. — Любовь мне не нужна, но уважение, которое ты так требуешь к себе, мне просто необходимо. И я его заслужила. Я начала стелиться под тобой, и ты увидел возможность унижать меня еще больше? Я не собираюсь взывать к твоей совести, очевидно у тебя нет ни её, ни души, ни сердца! Но лояльное отношение я заслужила, а если ты так не считаешь… тогда… тогда я ухожу.       Сама не веря, что сказала это Антарес вылетела из комнаты. Разум заставлял вернуться и дополнить фразу, мол: «ухожу на время или…» Девушка растеряно смотрела на дверь, у которой стояла. Она даже не могла знать, услышит ли её здесь тень. Сомнения и страх мгновенно завладели ей, но решимость и такие громкие слова не давали перестать завязывать ботинки, разве что она начала делать это куда медленнее слыша шаги по паркету.       И как она проглядела, что шахматная доска давно была перевернута за её спиной. Сглотнув и принявшись за второй ботинок, Антарес ускорилась. Довольно. Все время пока она говорила, он улыбался. Он просто свёл её с ума своими играми. Уйти захотелось по-настоящему. Плевать, пусть это его никак не тронет морально, но физически остров заберет с него все.       — Я отпустил тени, — протянул Питер, опираясь плечом на дверной косяк, уже полностью одетый. Он выражал собой полную расслабленность, будто она не накричала, а спросила какой чай он будет на завтрак. — Напомню, магии тут нет, позвать её не сможешь.       Антарес остановилась, стоя лицом к двери. Остаться одной страшно. Внезапная догадка осветила голову, придав уверенности взяться за дверную ручку. Она теперь не одна. Аид, забрав контракт себе, подарил Антарес семью. Девушка ни в одном из миров теперь не была одна.       — Ты добился своего, — ровно, без эмоций произнесла она, поворачиваясь к нему через плечо, — я признаю свое поражение если тебе так угодно. Какую бы игру ты не вел, я сдаюсь. Не могу и не желаю принимать в ней участие. Я отзову свою тень, когда окажусь в сказочной стране, — она хмыкнула, открывая дверь, — прощай.       Грохот, с которым закрылась дверь был не таким громким, но Питер ощутимо дернулся. Валун на его пути оказался чертовым алмазом, не сдвинуть не переехать, ни отколоть который было невозможно.       Боясь передумать, Антарес сбегала по ступенькам вниз, окрыленная своей решимостью, от которой становилось так легко на душе. Она чувствовала словно сняла давящие оковы и пусть кровь стекала с них, она не о чем не жалела. Пройти столь огромный путь, чтобы оказаться мелкой вошкой, которую и в расчет никто не берет она страшилась. Сны под зельем становление, становились с каждым днём реальностью. Разговором ничего не складывалось, а если демон столь самоуверен есть ли смысл пытаться переубедить? Пример как легко отказываться от любви у неё был, спасибо злой ведьме запада. Повторить её успех, а через пару лет, жаловаться Кристоферу в таверне на Питера Пэна — новая цель оказалась куда слаще предыдущей, для неё не нужно было носиться по мирам сломя голову, а лишь ждать.       Антарес потерялась в пространстве, когда дверь подъезда перед её лицом с шумом захлопнулась, а она оказалась прижата к грязной стене. Питер тяжело дышал, неужели бежал за ней, Антарес сцепила зубы. Это ничего не меняло. В попытке оттолкнуть его, она уже собиралась завизжать, но предвидя её реакцию, Питер мгновенно положил ладонь поверх её рта. Наклонился, оказываясь в считанных дюймах от лица.       — Это не была игра, — сквозь зубы процедил он, касаясь губами своей тыльной стороны руки, зажимавшую её рот. — Жалкая попытка держать тебя на расстояние, когда ты стала занимать всю голову, — девушка что-то невразумительно промычала, уже не пытаясь вырваться. — Ты мне мешаешь, совсем не выходишь из мыслей, а на кону бессмертие, Антарес. Я шел к этому всю жизнь, — почти жалобно протянул он, будто она могла сейчас чем-то помочь. Взгляд сменился на твердый, уверенный через мгновенье. — Но и тебя я не отпущу.       Дернув девушку за предплечье, Питер подтолкнул её в сторону ступеней. Антарес с трудом поспевала за ним перебирая ноги, он крепко держал её, доказывая свои намерения, силком волок за собой.       Когда они вошли в квартиру, Антарес тут же бросилась к двери, понимая, что та заперта на ключ.       — Зачем ты держишь меня? — закричала девушка, оборачиваясь, как раз, когда он убирал ключ в карман. — Я буду кричать, придут соседи и я обвиню тебя в похищение. У меня есть тень и магия, я сбегу стоит нам оказаться в Нетландии, — срывающимся голосом продолжала она гнуть свою линию. — Тебе меня не запереть, наша магия едина, я смогу выбраться из всех клеток из всего, что ты зачаруешь.       В её словах сомневаться не приходилось. Надломленность проскочила вспышкой в зеленых глазах, заставив замолчать девушку.       — Просто перестань это делать, — хрипло попросил он, без тени намека на приказ.       — Делать что?       — Заставлять меня любить себя, — безжизненно протянул Питер, прикрывая глаза, впервые в жизни признавая свое поражение, — я не смогу сильнее…       Задушено выдохнув, девушка отвела глаза в сторону.       — Ты… не смей вести со мной игру, не смей говорить такое лишь для того, чтобы я осталась. Даже для тебя это гнусно, — решимость пропала из голоса, стоило мельком взглянуть на него. Он словно сам не верил, что произнес это, бессильно сжимал кулаки, глубоко дыша. — Ты лжешь, пытаешься обмануть…       Извлекая из кармана ключи, Питер бросил их девушке, которая машинально поймала связку. Ни сказав ни слова он зашел в спальню, прикрыв дверь. Руки тряслись, но в этот раз не от презрения. Страх завладел телом, вынуждая спиной припасть к стене, в надежде выровнять дыхание. Мерзкий проигрыш чувствовался на языке, когда слух уловил как ключ проворачивается в замке. Раскрыл карты не только ей, но и самому себе. Единственная слабая точка нашлась и нестерпимо жгла его словами. Обвинять Антарес бессмысленно, он лишь надеялся, что она тихо останется в Нетландии ожидая развязки. Нет. Для девушки оказалось слишком много… безропотное подчинение куда сильнее давило на неё, чем он мог предположить. Конечно, заметь он до этого, как она вела себя с ним все встало бы на свои места куда раньше.       Железная дверь закрылась, когда Питер открыл глаза в неверие обернувшись к дверному проему. Секунды стали звучать в его голове в такт учащенному сердцебиению. Осталась, так зашла бы. Нет, к чему она вообще её открывала. Уже собираясь рвануть, остановить, заточить её в самой изощренной выдуманной магией клетке, он остановился, прищурено с недоверием глядя как дверь комнаты медленно раскрывается.       Антарес зашла, кидая ему ключи, которые со стуком приземлились на пол, без единой попытки быть пойманными.       В раз все беспокойства хлынули с напряженного тела. Не дожидаясь, пока она откроет рот, он преодолел расстояние, разделяющее их одним шагом. Впиться в давно манящие губы, оказалось на деле куда желаннее, чем он мог себе представлять. Сминая их в жадном, голодном поцелуе, он подхватив девушку под бедра, вынуждая обхватить его талию ногами. Мягко придерживая за спину, Питер уложил её на кровать, не отрываясь от неё ни на мгновенье. То, как она неумело отвечала, как цеплялась за его плечи, распаляло и одновременно снимало тревожность.       Доверилась, решая, что это точно в последний раз, поражая саму себя бестолковостью. Но как уйти после сказанного не представляла. Это уже не была та свобода, с которой она спускалась по ступенькам. Теперь это походило на мучения, разрывающие грудную клетку, сомнения, которые непременно стали бы преследовать её: а вдруг он впервые сказал правду и именно в неё она не поверила. Крис был прав, мешают убеждения и откинув свои, Антарес привстала, помогая стянуть с себя вязанную накидку, отдаваясь в головокружительном поцелуе без остатка, понимая, что он первый в её отнюдь не короткой жизни.       Оказалось его выдержка не столь превосходна, раз дала трещину стоило их языкам соприкоснуться, прошибло тело, сгорая в адском пламени. Антарес пугающе быстро училась, вторив его неспешным движениям. Открытое противостояние переросло в жаркий бой за лидерство, когда языки переплелись в немыслимом танце. Изогнутый уголок девичьих губ, принудил его действовать куда настойчивей. Губы пульсировали от дикого напора, с которым Питер ворвался внутрь, покусывая, а следом трепетно посасывая её язык, нежностью вырывая сладостный стон. С превосходством открывая глаза всего на мгновенье цепляясь за расфокусированный взор голубых омутов, он понимал, что все равно проиграл, но поражение было столь сладостно, что хотелось насытиться им в полной мере.       Спустившись по линии подбородка короткими поцелуями, Питер покусывал ключицы, заставляя её мелко дрожать, невольно вскидывая бедра. Когда и этого стало не хватать, он потянул за низ футболки, недвусмысленно намекая о своих намерениях. Антарес привстала, позволяя остаться себе лишь в мягком бюстгальтере. Язык прочертил себе путь прямо к нему, пока пальцы одним движением расстегнули застежку.       Оголенная грудь, очертания которой он видел раньше, дорисовывал в мыслях в реальности оказалась куда притягательней. Рот сомкнулся на соске, вырывая из самых недр глубокий стон. Пальцами она зарывалась в его мягкие волосы, то оттягивала, то напротив пыталась вдавить.       Когда рука пробралась к её штанам, Питер вдруг остановил необузданный напор, томительно медленно оглаживая внутреннюю сторону бедер. Вседозволенность лишала рассудка не хуже наполовину оголенного тела, но пока он мог связать в голове хоть что-то поднял голову.       — Если ты меня оттолкнешь, я не стану относится к тебе хуже или лучше, — хрипло простонал он, целуя в уголок припухших губ. Он засомневался, что она его слышит, когда девушка сама потянулась за поцелуем, не мог противиться. — Я держу свое слово и обещаю дальше поцелуев и ласк мы не зайдем, но…       — Я доверяю тебе, — простонала Антарес, припадая к его губам всего на несколько секунд, — пожалуйста не останавливайся, Питер… — хныканье, больше походящее на мольбу, сорвалось с губ и обязательно смутило бы, не будь она столь распалена.       Просить дважды было не нужно, даже одного раза показалось слишком много. Его футболка оказалась отброшена, девушка проводила руками по рельефному торсу, удивляясь твердости мышц ниже живота, видя, как он вдохнул сквозь зубы, она стала чаще проводить там пальцами, ненароком задевая запястьем вздыбленную ширинку. Безудержное доверие несомненно, казалось, даже в мыслях слишком наигранным, но каждое его действие оплетало то стальными стенами, пробивая голову уверенностью. Он не навредит. Нежность губ лишала рассудка, а тело призывно сдавалось ему на каждое прикосновение. Неистовое желание стать единым целым, взывало куда сильнее мыслей о каком-то там вранье.       Стягивая с её ног остатки одежды, попутно оставляя поцелуи на открывшихся участках, он не сводил глаз с неё, мысленно радуясь такому яркому дневному свету, позволяющим рассмотреть все в мельчайших подробностях. Распаленная, ведомая только инстинктами. Сильнее было невозможно, но он смог и еще, и еще раз встречаясь с мутным взглядом, пока расстегивал ремень, спешно избавляясь от одежды.       Антарес сама притянула его, легкий едва ощутимый страх промелькнул на подкорке, когда разгоряченная плоть приникла к её оголенной коже. Прохладные, по сравнению с разгоряченной кожей, пальцы, медленно закружившие по лону, сорвали с губ приглушенный стон, утонувший в поцелуе. Щеки вспыхнули, когда она ощутила, как он раздвигает мягкие складки, проталкивая палец. Питер выцеловывал каждым дюйм на её лице, внимательно следя за реакцией на его действия.       Слезы в уголках прикрытых глаз стали неистово скапливаться, когда второй палец встретив сопротивление прошел внутрь.       — Я никогда тебя не отпущу, — едва слышно протянул он, трепетно поймав её взгляд, — ничто больше не изменит мое к тебе отношение. Ты моя, Антарес, никто и пальцем тебя не тронет без моего ведома.       Улыбка тронула сомкнутые губы. Боли почти не осталось, когда большой палец начал дразнить промежность, кружа, меняя ритм и делая проникновение особо чувствительным. Чувствуя, как её коснулось нечто куда горячее и больше пальцев, девушка распахнула глаза, но тут же откинула голову, ощущая, как внутри расходятся стенки влагалища, пропуская по обильной смазке твердую плоть.       — Расслабься, — шептал Питер, медленно продвигаясь внутри, пока его язык мягко изучал приоткрытый рот.       Пальцы руки сжали чувствительную грудь, дразнящее играясь с горошинами сосков, он явственно ощущал как девушка стала задыхаться от накативших чувств. Войдя до упора, слуха коснулся совмещенный стон. Медленные движения, становились быстрее. Антарес не заметила, как плавно боль перешла в чистое, неприкрытое никакими сомнениями удовольствие. Закинув ноги ему на спину, она чуть опустилась, её прошибло от чувства заполненности. Нежность, с которой он мягко продолжал водить по мягким складкам, огибая клитор, доводила до исступления. Вскрикнув при особо глубоком толчке, девушка хаотично водила по его спине, до куда могла дотянуться, теряясь в ощущениях. Рука сжимающая грудь, резко поднялась приподнимая подбородок, для более глубокого, мокрого поцелуя. Его хриплые стоны смешивались с её, пока они иступлено, сталкивались языками, зубами, ритм стал совсем безудержный.       Застонав в полный голос, девушка обвила его шею руками, жмурясь от ярких всполохов перед глазами. Находясь словно совсем не здесь. Стенки влагалища ощутимо сжимались, пульсация довела его до сладостной истомы, когда, войдя до упора он придержал её за спину, сжимая тело и притягивая к себе не оставляя ни дюйма между ними.       Мягко опустив её на кровать, Питер прикрыл глаза, еще чувствуя, как волны оргазма проходят по телу. Он не мог вспомнить, когда так сильно был возбужден, и когда последний раз вообще достигал оргазма, кончить в его понимание было приятно, но как таковой оргазм случался крайне редко.       Антарес вдруг испуганно села на кровати, смущенно накрываясь краем одеяла.       — Я же теперь могу…       — Не можешь, — оборвал её Пэн, понимая, к чему та клонит. Скинув одеяло, он с удовольствием наблюдал как густо она краснеет, пока его семенная жидкость пропитывает постель, вытекая из её промежности. — То есть, конечно, сейчас, вероятно, это и произошло, но я имею скромные запасы зелий, предотвращающих нежелательные последствия нашей связи. Если ты и забеременела, за день ничего в животе не вырастет, а завтра мы уже будет в Нетландии. Твоему организму это никак не повредит, — замечая как девушка неуверенно отодвинулась, он придвинулся к ней. — Эй, ты же не хочешь… — он расценил её молчание по-своему.       — Нет, — тут же ответила Антарес, — конечно нет, — замахала она головой в подтверждение своих слов. — И я не жалею, — добавила она на всякий случай, по новой краснея, — это было… очень… очень…       Питер усмехнулся, помог ей с формулировкой припадая к припухшим алеющим губам, не встречая сопротивления, целуя более развязно, игриво скользя по оголенному телу пальцами.       — Да, очень, — насмешливо, но не издеваясь кивнул Пэн выгибая брови.       Антарес смущенно отвела взгляд, промямлив, что ей нужно в душ, не поленилась прикрыться пледом, и схватить свою одежду проскользнув в дверной проем.       Он мог бороться с кем угодно, но с ней потерпел самое большое крушение и это на удивление совсем его не злило, в низу живота сладко тянуло при воспоминание о поражение. Подняв свои вещи, он резко бросил их на кровать.       Дверь в ванную комнату оказалась не заперта.       Через несколько минут прислоняя девчонку к стенке душевой, с напором изучая её рот и касаясь отзывчивого тела, он понял, что как прежде уже не будет. Мысль укрепилась, вставая на свое изначальное место, когда она покорно повернулась спиной, доверчиво открывая шею. Невероятная и до и ужаса необходимая.

***

      Выискивая в холодильной камере, что-то съестное, Антарес забирала все сладости в дверях перемещая их на стол.       — Не молчи, тебя это беспокоит? — волнующе спросил Питер, разглядывая что именно она доставала.       Антарес, поболтав в руках темную бутылку, открыла её понадеявшись, что там лимонад. Едкий запах спиртного заполз в ноздри, она поморщилась, ставя её на место.       — Ты ожидал, что я так легко восприму новости, которых ты лишал меня столько времени? — удивленно подняв бровь раздраженно произнесла девушка, усаживаясь за стол. Чайная ложка в её руках громко била по стенкам кружки, пока она размешивала чай. — Бэй почти женился на этой… этой женщине необременённой моралью, — выпалила Антарес проведя ложкой в воздухе, отчего пара капель упали на стол, но её это мало волновало, больше интересовало, как брат не распознал ложь в лице Тамары. — Может ты еще о чем-то забыл поделиться?       Пэн хищно улыбнулся, упирая подбородок в согнутые руки.       — А я все гадал, как погасить твою вспыльчивость, — невозмутимо протянул он, — знать бы раньше, что пока твои ноги подрагивают от секса, а голос сорвался пока ты стонала подо мной, ты не злишься как раньше. Это временное помутнение или ты обрекаешь себя на вечное повторение практики?       Антарес вспыхнула, чуть не выронив ложку.       — Знаешь, что…       — Твои намеки очень красноречивы, — он перебил её вскинул брови, заставляя краснеть куда сильнее, и все так же продолжая улыбаться, — можешь не утруждаться, дай мне отдохнуть, и мы продолжим, — телефон в кармане завибрировал, лицо его померкло, — пожалуй, потребуется даже больше времени. Кто же знал, что спасительница так прозорлива… план готовится к своей финальной части.       Пока он печатал, Антарес встала, заглянув ему через плечо, чтобы знать в этот раз из первых уст. Питер в общих чертах объяснил ей план. Все заданные ему вопросы не остались без ответа. Антарес наконец понимала, что происходит. Питер Пэн следил за Сторибруком с помощью Грэга, попавшего там в вымышленную аварию. А Тамара разбирала на части вверенное ей доверие Бейлфайра. Острое возмущение вызвал брат, все это время он подвергался обману от женщины, в которую без памяти влюбился по совместительству она еще являлась до сих пор невестой Грэга.       В сообщение Питер указал чтобы они действовали по обстоятельствам и при разоблачение делали всё, но вернули мальчишку — Генри — в Нетландию.       — Пора отправляться, — Питер отложил телефон, воодушевленно с задумчивостью все еще смотря на него. — Приготовления к появлению гостей начинаем незамедлительно.       Неизбежная игра должна была вот-вот начаться, это неумолимо холодило её кровь. Страх за брата не оставлял, усиливался с каждым промедлением. Питер неспеша поднялся на ноги, вплотную оказываясь к Антарес, внимательный взгляд проскользил по её лицу, останавливаясь на многозначительном взгляде.       — Ты можешь мне верить, — сглотнув заметила девушка, боясь, что он до сих пор думает о её предательстве.       — Я верю, — выпалил Питер, убирая белую прядь с лица и поднимая её подбородок пальцами.       Касание губ в этот раз было мягким, почти невесомым. Пэн не спешил, изучал каждую трещинку на губах, зализывал собственные укусы, удерживая зрительный контакт. Когда Антарес приоткрыла рот, впуская его, он воспользовался, настойчиво углубляя поцелуй, но не пытаясь выказать страсть. Его руки уместились на пояснице, заставляя её придвинуться.       Целовать злодея оказалось крайне приятно, нежность, граничащая с болью, сводила с ума всякий раз стоило их губам соприкоснуться. Между ног тянуло в предвкушение и болело от потери невинности, но даже усадив он её на стол и сорвав одежду прямо сейчас, она была уверена, что не сможет отказать. Опыт одного, и неопытность другой в равной степени распаляли обоих. Антарес оторвалась, когда кислорода стало совсем не хватать, утыкаясь носом в его шею.       Пора было отправляться, но Питер не мог насытиться её губами, притягивая для повторного поцелуя, куда более настойчивого.