Ты тот, кем ты хочешь быть

      Лихорадка — быстро поняла девушка, морщась от головной боли. Она водила пальцами по вискам, лбом прислоняясь к прохладным стеллажам, стоя в одном халатике, который удалось найти на полу. Магия отказывалась подчиняться при такой несобранности.       — Давай же, глупое тело, — раздраженно вспыхнула Антарес, а следом с губ сорвалось хныканье.       На этот день у неё уже были составлены планы. И один из них скорейшее перемещение в ДанБрох. Антарес планировала заиметь должок у ведьмы, но выпытать правду.       Изнеможденное состояние настигло её, стоило проснуться с невероятно тяжелой головой и саднящим горлом. Купание в прохладном озере, в ледяном океане в шторм и дождь, но нет, организм поразил именно ветер, так беспорядочно обдувавший её во время полета. Или раньше? Антарес так часто купалась, что не могла и проследить временную ветвь событий. Конечно, вероятно раньше. Отклонившись всего на несколько дюймов, девушка снова припала к стеллажу лбом, ударяясь. Голова не прошла от незамысловатого действа, напротив разболелась куда сильнее, будто коря за вспышку злости.       Столько планов тонули на дне океана прямо сейчас и все что могла сделать Антарес, это биться головой об стеллаж и то, без толку.       — Вернулась-таки, — издевательский голос настиг её, вынуждая поморщиться от резкости произнесенных слов.       Она даже не смогла почувствовать его появление. Смерив шатена раздраженным взглядом, Антарес села на кровать. Так многое хотелось сказать, о многом хотелось спросить, но девушка не могла быть уверенной, что сможет правильно выразить мысли.       — Я знаю, что ты рыскал здесь, — прищурилась Антарес.       Питер на это самодовольно вскинул брови.       — Я и не пытался сделать это незаметно.       Взгляд сменился, когда девушка равнодушно поджала губы. Он преодолел расстояние, разделяющее их. Питер приложил тыльную сторону ладони к её лбу, понимая, что не ошибся.       — Легкое недомогание, — не дала и слова сказать Антарес, перекидывая волосы за спину. — У меня это проходит через сутки. Мне нужно поговорить с тобой, — на выдохе проговорила она.       Подцепив край одеяла, девушка закуталась в него, отодвигаясь к стене, чтобы на неё опереться. Питер вопросительно поднял бровь, слегка наклоняя голову. Болезни он не лечил, Антарес прекрасно справлялась раньше без него, отлеживалась и избегала мальчишек. Её нынешнее состояние не должно было стать его заботой, он это понимал, и надеялся она тоже понимает, что между ними ничего не изменилось в этом плане. Деланное равнодушие сквозило в зеленых глазах, будто специально, напоказ.       — Нетландия, — заговорила Антарес, как тут же подавилась воздухом, закашлявшись. — Нетландия существовала до тебя?       Меньше всего он ожидал услышать подобный вопрос. Сложив руки на груди, Пэн оперся бедрами о край стола, прослеживая, как девушка не может совладать с одеялом. Уголки его губ дернулись, её явно заботил ответ, но стоит ли откладывать его вопросы в этом случае?       — Давай все же я начну этот разговор, — растягивая гласные, нарочито медленно протянул Питер. Возмущение отразилось на бледном лице, он предвещал уже следующий вопрос. — Где ты была?       Очевидно, но ответ у неё уже был, однако его наглость несколько озадачила её.       — Скучал или думал не вернусь?       Знала бы Антарес насколько попала в цель издевкой, не улыбалась бы так сильно. Пусть все задумывалось как проверка, но стоило ей оказаться за пределами Нетландии, он перестал чувствовать эту буйную волну чужой магии, сносящая его все это время, дышать стало легче. Такое очевидное решение многие проблем — отпустить девчонку. Всё. Его планы не будут нарушены, все сомнения, что кто-то помешает, предаст отметутся сами собой. Она не стоила того беспокойства, что приносила.       Перерыл её домик, в надежде отыскать хоть что-то, что подтвердило бы его догадки. Заметку на изрисованной углем стене, надпись на пергаментах, любую странную вещь на стеллажах. Ничего, что подтвердило бы её уход и ничего, что намекало бы на банальную свободу, так ей необходимую.       Допустив мысль, что Антарес его предала ему стало легче. Ненавидеть куда проще, чем страстно оберегать девчонку держа на цепи.       Не ушла. Вернулась, как и было оговорено. Чувствуя вторжение на остров после рассвета, он ощутил облегчение, не ожидаемую злость, тело охватила невероятная тревожность и отпустила в момент, будто никогда и не возникала.       Но ей это знать ни к чему.       — Не заставляй меня спрашивать дважды, — прошипел он, пристально смотря на неё.       — В стране Оз, — пожала плечами девушка, от его взгляда, голова будто болела сильнее, она опустила голову, пальцем вырисовывая узоры на одеяле. — Повидалась с Крисом, с его женой, познакомилась со злой ведьмой запада, никаких проблем, дружеские посиделки за чаем.       Ответ был правильный. Его тень следовала за ней, он знал, что девчонка пошла в Оз, предполагал к кому. Неужто Антарес и впрямь нечего было скрывать?       — С чего бы ведьме запада распивать с тобой чай? — свел брови к переносице Пэн.       Усмехнувшись, Антарес уместила подбородок на колене согнутой ноги.       — Они с Крисом друзья, представляешь? — Антарес словно сама в это до сих пор не верила, покачала головой. — Это было забавно, но признаться, откровенна в этом разговоре я не была. Но мне нужно сегодня быть в ДанБрох, — уверенно произнесла девушка, откидывая одеяло. — Я решила посетить некоторые миры, в которых мы были, но теперь одна, — объяснила она.       Резко поднявшись на ноги, Антарес повело. Голова закружилась, она потеряла равновесие, пытаясь руками схватиться за воздух. Питер невольно её подхватил.       — Ты больна, — напомнил он.       Антарес все пыталась прогнать белые блики, мелькающие в глазах, удерживаясь руками за его предплечья.       — Легкое недомогание, — повторила девушка, не видя в этом никакой проблемы. — Твоя забота — это лишнее, — вырвалось у неё против воли.       После ДанБрох он сказал ей тоже самое, Антарес всего лишь вернула ему, его же фразу. Их разговор сразу всплыл в головах обоих:       — Так сильно беспокоишься обо мне, что научилась различать моё состояние, польщен, — лилейно протянул он, усмехаясь. — Но твоя забота — это лишнее.       Улыбка Антарес померкла, будто её никогда и не было, она глубоко вдохнула.       — И то верно, — мрачно протянула девушка.       Питер недовольно скривил губы усаживая её на кровать. Это разозлило за одну чертову секунду.       — И то верно, — сквозь зубы процедил Пэн, растворяясь в воздухе.       Антарес упала спиной на кровать, лишенная поддержки. Неумение держать язык за зубами, снова сыграло против неё. Поговорить с ним не получилось. Забравшись с ногами на кровать, девушка решила, что, если поспит еще немного, ничего страшного не случится. Повторная попытка сделать чай не удалась. Стоило закрыть глаза, как она уснула.       Лунный свет встал перед закрытыми веками, тьма, словно поглощала его, забирая все попытки просочиться свету на тропу леса, где стояли две девушки. Друг напротив друга, а взгляд глаза в глаза.       Волосы черного цвета у одной спадали на плечи, черные свободные штаны на широком ремне, заправленные в тяжелые ботинки, тунику почти не видно за длинным плащом, шляпа треуголка только дополняла устрашающий образ.       — Я часть тебя, — говорила она, а голос как эхо звучал в голове.       Другая, будто противоположность, с белыми, седыми волосами, одета в вязанный светлый свитер, а на ногах кожаные штаны облепляющие стройные ноги как вторая кожа.       — Я не пират, — вторила ей та, да сказать не успела, как раздался смех.       Звук шагов был ужасно громким, пока черноволосая подходила все ближе.       — А кто ты? Королева Нетландии? — она смеялась над ней. — Возлюбленная Питера Пэна? Он скажет сесть — ты сядешь, отдаст приказ — выполнишь. Я брандер, свободна и опасна, а ты каботажное судно, плавать по чьей-то воле твоя стезя. Я этого не хотела, никогда не хотела быть как ты!       Девушка отшатнулась, застыв в оцепенение. Это не её мысли… кто-то издевается, ведь она так не думает на самом деле.       — Ваша свобода мнима, заканчивается на слове капитана, — выпалила она, отвечая на нападки, — у меня есть и она и честь, которой пираты обделены. Грабите корабли, убиваете ради веселья, вас не просто так считают изгоями общества, вы грязное пятно, которое надо уничтожать.       Злость обоих читалась по одинаковым голубым глазам. Черноволосая сделала выпад, в одно движение доставая кинжал, предупреждающе наставляя. В руках другой зажегся яркий огонь, готовый слететь в любом направление, изжарить превратить в пепел обидчика.       Девочка видела их, но смотрела снизу вверх. Подол её бежевого платьица был в грязи, она невольно взгрустнула, платье ведь было нарядное. Кудряшки на её голове подпрыгивали, от каждого осторожного шага к девушкам.       — Где мой брат? — собственный голос только рассмешил их.       — Мия, сейчас расплачется и мы утонем прямо на борту, — язвительно прошипела черноволосая, играясь с рукоятка своего кинжала, крутя его между пальцев.       — О поднебесье, она уже плачет, — засмеялась другая.       Слезы проступили на детском лице слишком быстро утекая по щекам, всхлипы становились все громче от душившей обиды и страха.       — Я… я просто ищу брата, — хныкала она, сжимая длинную юбку платья.       Кинжал в руках девушки вонзился в землю.       — Вот кем я точно не хотела быть, — воскликнула та, презрительно кривя губы, — какая она жалкая.       — Прелестное создание, — протянула седовласая, огонь в её руках исчез, — непотребное до отвращение ничтожное. Просыпайся, пора плакать наяву…       — Проснись, акулий корм.       — Просыпайся, жалкое создание.       — Ничтожная, очнись.       — Антарес!       Девушка распахнула глаза, руки беспомощно продолжали сжимать одеяло, пытаясь его натянуть на лицо. Она билась в агонии, чувствуя, как что-то тяжелое прижимает её к кровати.       — Где Бэй? — закричала Антарес, выгибаясь, пытаясь вылезти. — Мне нужен брат.       Состояние девчонки не было его заботой. Он это понимал. Она это знала. Но Питер со страхом взирал на Антарес, он прижимал её к кровати, нависая сверху.       Ей домик был далеко от лагеря, но это не помешало ему услышать крик в голове. Антарес захлебывалась в слезах, рвано дышала, мечась из стороны в сторону. Горячка, догадался Пэн, руки под его пальцами были огненными, её бил жар.       — Пусть… п-пусть папа позовёт Б- Бэя, — она вопила на одной ноте, задыхаясь от каждого произнесённого слова. — Я х-хочу д-домой, отпусти, п-пусти…       Расширенные зрачки заполонили почти всю голубую радужку, её взгляд был до того безумным, бегал по всей комнатке, не останавливаясь ни на секунду. Зажав её ноги своими, Пэн перекатил девушку на бок, сам же упал на спину, обхватывая её руки поперек и прижимая к себе. Антарес продолжала нести бред, беспрерывно просила позвать брата.       Тень прилетела через окно, опустила сон траву на подушку и улетела, дождавшись мысленного приказа парня. Питер спешно отделил листья от стебля. Перевернув Антарес, он сел на её ноги, и продолжал удерживать девушку, чувствуя неслабые удары коленями. Откуда в таком маленьком существе столько силы ему было невдомёк Отпустив одну руку, он быстро протолкнул в глотку листья, закрывая её рот ладонью, чтобы не выплюнула. Сон трава была не лучшим средством, но сейчас он не представлял, что делать. Антарес начала давиться, хрипя. Чувствуя, как скулу обожгло, Питер с неудовольствием высунул кончик языка. Привкус металла разозлил. Девчонка разбила ему губу. Шатен встряхнул её, но девушка уже начала расслабляться.       Расфокусированные глаза смотрели сквозь него, веки закрывались, но Антарес боролась с ускользающим сознанием.       Питер вытер с губ кровавые подтёки, закусывая мелкую ранку.       — Легкое недомогание? — темная бровь изогнулась.       Антарес закрыла глаза, не в силах больше выносить борьбу с сон травой. Питер продолжал сидеть на ней, распределяя собственный вес на ноги. Его руки все еще беспокойно дрожали от нагрузки, беспомощность перед болезнями раньше не приносила неудобств.       Мальчишки на острове болели сплошь и рядом. Отлеживались, кому было совсем плохо, а остальные играли чуть менее активно, чем другие. Трагедий никто не делал из-за банальной простуды. Болезни обходили Питера Пэна, недомогание, ухудшение самочувствие, вследствие холодных температур или контакта с больными, не было как у всех. Могущество острова, словно не позволяло королю предстать перед своим королевством изнеможденным. Меньшее было бы не позволительно, остров и так здорово подпитывался его силой.       Просидеть с Антарес весь день в ожидание, когда та проснется он не мог, да и не хотел. И все же пока девушка спала, сел рядом на краешек кровати опуская голову, пытался просчитать сколько удалось запихнуть в неё сон травы.       Не его забота. Но укол жалости простреливал грудь при едином взгляде, в ушах твердо закрепились её безумные крики. Её бессилие не отвращало, будто напротив притягивало.       Антарес заметалась по постели, приглушенные стонущие звуки стали срываться с покусанных губ.       Круговорот цветов мелькал за закрытыми веками, складывался в одну лишь ей видимую картинку.       — Мне страшно… где мой брат?       Как будто голос из вне сложил воедино цветастые пятна, мягкость теней стала куда резче и уже было можно рассмотреть таверну поделенную на три части. Темная сторона справа — пираты, они сидели за столом, то и дело вскрикивая. Издалека были видны карты, стремительно меняющие друг друга на столе. Кто-то смахнул рюмку, её громкий звон при ударе отразился шумом в голове, но никто не обратил на это внимание.       — «Яхта», — громко воскликнула темноволосая девушка, вскакивая и вытянув руку опустила треуголку сидящего напротив парня прямо ему на глаза.       Завывания послышались с того конца помещения, хлопки, а порой и заунывное улюлюкание.       Девочка, смотревшая за этим, подошла ближе. Темноволосая моментально поймала её взгляд, усмехаясь, но больше никто не обратил на неё внимание.       — Где моя семья? — детский испуганный голосок, прозвучал куда громче криков пиратов.       Схватив колоду, девушка профессионально разложила карты, неотрывно смотря на ребенка.       — На корабле, — ответила она, принимая из рук матроса сигару, но не спешила тянуть её в рот, вместо этого указала ей на девчонку. — Предательство как связующая семьи — неизбежна. Наслаждайся моментом, пока не сбросили на корм рыбам, — и засмеялась.       Маленькие шажочки, из-за которых так скрипела половица раздавались все дальше. Девочка пятилась, пока темноволосая медленно теряла к ней интерес по мере отдаление. Наткнувшись на другой столик, девочка с ужасом взирала на сидящих людей. Спокойных в отличие от пиратов, но до безумия одурманенных.       — До чего достала мелкая душонка, — сказала девушка, сидящая рядом с парнем за одним диванчиком, но обращалась она к ней, — может скинуть тебя в реку потерянных душ? Моя мечта порастёт адским пламенем сделай я это, да так хочется заглушить твое нытье.       Она тряхнула черными с проседью волосами, засмеявшись и облокачиваясь на красивого брюнета, с задоринкой в глазах.       — Я должна… найти…       — Брата? Папашу? — вопрошала она, хватая один из бокалов с подноса. — Или мамашу, которой любовь дороже детей? — девушку вдруг охватила волна злости, она дернула губой. — Утопила бы их всех. Всех! Названная семья, связанная по долгу крепче, общая кровь узы не укрепляет.       Поспорить, да язык у девчонки присох к нёбу. Она не отходила, но словно сама стала отдаляться от заполненного подростками столика.       Совсем не детская картина предстала перед глазами, стоило лишь обернуться на третью, спокойную часть таверны. Молодые люди сидели у большого окна, за которым расстилались настоящие джунгли. Шатен, прижимал к себе седоволосую девушку, бесстыдно задирая её короткое платье, их языки сплетались в огненном танце, исследуя рты друг друга, неприлично, мокро. Девушка таяла, но не позволяла своим рукам волю, сдержанно, на удивление для происходящего старалась мягко поглаживать его по плечам. А он себя не сдерживал, вырывая слабые стоны с её губ, тонувшие в откровенном поцелуе. Кольца на их руках поблескивали в желтоватом свечение ламп таверны.       Они семья, но совершенно неправильная. Девушка смотрелась с изящные венцом на голове, как украшение молодого человека, он мастерски подавлял её волю, сжимая в руках хрупкое подставляющееся навстречу тело. Она как безвольная кукла вторила его движениям. Даже не попыталась остановить его руки так уверенно открывающие нижнее белье на бедрах.       — Очнись, — вдруг прошептала та, останавливаясь в дюйме от губ парня, — от судьбы не уйдешь.       Девчонка замотала головой, но ноги приросли к полу, всё, что она могла делать это переводить взгляд на три разных столика.       Пират, довольно забирающий выигрыш со стола.       Девушка, смеющаяся на плече брюнета, и забирающая с подноса очередной бокал.       И красивая игрушка, медленно обнажающаяся под умелыми руками, отдавшаяся желанию.       Задыхаясь, чувствуя, как тело сдавило, сплющило, она в панике пыталась испустить из недр сердца хотя бы вздох. Когда напор закружившего таверну водоворота лишил всякого сопротивления, блеклость окутала глаза. Тонкий холодок прошелся по затылку, словно предупреждающее, а после настоящий пожар разгорелся по телу, каждая клеточка утопала в огне. Стремительный огненный рубеж прорезал водоворот выкидывая её в море огня без возможности выплыть.       — Да что с тобой? — бархатный голос, исказившийся в злостном всплеске, показался на редкость знакомым.       Как она оказалась на обрыве? Не успела и подумать, как нога соскользнула с камня, бездна поглотила.       Вскрик и безудержные метания по постели, не охладили пыл. Огонь все распространялся по телу, и девушка попыталась скинуть одеяло. Невозможно, тяжело… кто-то держал её руки. Она завопила. Неужели этот кто-то не понимал, что она горит? Конечно понимал, нельзя не видеть огонь, и она закричала, стараясь сбросить с себя тяжесть чужого тела. Чувствуя, как дышать стало легче, Антарес скинула одеяло, но жар только усилился.       Парень быстро извлек из кармана браслет, цепляя ей на запястье. Обожженные ладони дрожали, стоял неприятный запах гари, а девушка все продолжала выжигать кровать. Надежда, что браслет поможет мгновенно растворилась. Её кожа покрывалась волдырями, девушка шипела, срываясь на визг, она ранила саму себя не осознавая, что делает. Яркие всполохи прогорающей одежды на ней, постельного белья под ней, отметки, взлетавшие вверх по-настоящему пугали Пэна. Антарес извивалась подобно змее, продолжая гореть.       Освободив легкие глубоким выдохом, Пэн схватил девушку за плечи, невольно самолично вскрикнув от еще больше обожжённых рук. Телепортация переместила их прямо в озеро. Не дав время ей прийти в себя, парень погрузился вместе с ней в воду, уходя с головой и продолжая держать её медленно остывающую кожу. Вода бурлила над ними, будто раскаленный металл поместили в прохладу озера. Антарес беспомощно барахталась, пока её глаза не прикрылись.       Он поднял её на поверхность, жадно глотая кислород. Девушка не реагировала, продолжала висеть на его руках тряпичной куклой. Не без усилий, Пэн доплыл до берега. Он не понимал, что делать.       Мыслей, чтобы оставить её уже не возникало. Но бестолковость девчонки разжигала яростные всплески. Когда стало очевидно, что это не простуда, и не легкое недомогание. Затаённая грубость норовила вылиться на любого, кроме неё, впрочем, Антарес обязательно свое получит… позже, когда перестанет жечь его кожу и обдавать неуместной жалостью душу, выворачивая ту наизнанку.       Уложив девушку на холодную землю, он позаботился, чтобы её ноги на всякий случай оставались в воде по колено. Оставаясь сидеть на корточках перед ней, Питер вытянул руку излечивая её ожоги, а заодно и свои. Вода продолжала стекать с его одежды, он не знал, есть ли смысл сушить её сейчас и все же заставил влагу выпариться. Ошметки ткани на девушке, одеждой было сложно назвать, Пэн воссоздал халат, в котором она ходила ночью. Переодел магией Антарес и сел рядом, укладывая её голову себе на колени, внимательно следя за сменяющими эмоциями на расслабленном лице, уже спящей девушки.       Обезличенная фигура проходила по деревне, взгляд скользил по домикам, пока не наткнулся на один из них. Остальные мгновенно рассеялись. Оно скользило не по земле, плыло по воздуху призраком, тенью, заглядывая в окна.       Девочка, сидящая за столом вместе с отцом и братом, кричала, возмущалась, но на членов семьи это не производило впечатления. Устраиваемые сцены, видно приелись домочадцам.       И фигура сама начала чувствовать эти эмоции, считывая их с девчонки. Резкая обида, сменилась гневом, за долю секунды рассудок помутнел. Фигура открывала рот вместе с девочкой, выдавая капризы. Детские капризы непослушного ребенка.       Брат девчонки, больше походившей на пороховую бочку сейчас, положил руку ей на плечо усаживая на стул. Во взгляде отца семейство прослеживалась любовь, тепло взирая на детей, уголки его губ невольно приподнялись.       Их взгляды затопили теневую фигуру. Удовлетворение от получения желаемого растекалась внутри. Не ребенок, искусный манипулятор, невозмутимо поедающий печенье. Уверенность лишь дополнила коктейль эмоций, мешая.       Фигура опустилась на ноги, за ней потянулось бежевое платьице, задевшее кусты неподалеку. Тряхнув кудрявыми волосами, фигура… а уже девчонка отошла от окон, довольная, ничуть не смущенная резкими выпадами.       Круговорот завертелся с немыслимой скоростью, но девчонку с ног не сбил. Она продолжала идти как ни в чем не, бывало, ступая босыми ножками по пристани одного из городков зачарованного леса. Крики моряков, спорящих у корабля, привлекли её внимание.       Мужчина с крюком вместо руки что-то упорно доказывал, а девушка не сильно старше смотрящей, резво стелила поперек. На его два слова, вставляла с десяток. Девочка погрустнела, видя дорожки слёз у неё, но на мужчину они не производили никакого впечатления. Напротив, он будто сильнее распалялся, когда она пыталась дергать нижней губой, словно вот-вот расплачется. И девочка не понимала, почему на ту продолжают возмущаться, она же плачет.       Неудача окутала девчонку, жалость к самой себе, непонимание окружающего мира. Все смешалось в единую эмоцию — неудовлетворение собой. Желание вытереть слезы и встать ровно. Как по команде, девушка распрямилась, смято протянула извинения и тряхнув черными волосами удалилась на корабль, закатывая глаза изо всех сил и стирая уже не нужные слезы с лица.       Рост девочки почти незаметно прибавился, волосы удлинились, а лицо приобрело угловатые черты. Девочка… девушка, со смешинкой в глазах, пыталась перебежать затянувший её водоворот, зная, что он не причинит боли.       Особа в лесу так безответственно лезущая на дерево ради забавы, удивила девушку. Неудовлетворение сменилось весельем, когда к ней подбежали мальчишки что-то говоря и смеясь. Любопытство взыграло, впасть в детство, забыть о взросление так не вовремя, когда личность почти установилась, грозило последствиями.       И они настигли в кромешном алом круговороте яркими красками слепя глаза.       Мимо проходили не люди, оболочки душ, безучастный взгляд одной поседевшей девицы цеплялся за них. Ответственность навалилась на плечи так неожиданно, что девушка пошатнулась. От веселья не осталось и следа, горькое разочарование, неминуемо следовали за девицей куда бы та не шла. Но это уверенность, решимость, которую не удавалось почувствовать раньше взывала заглушать эмоции, действовать холодно и кротко. Только уверенность, капризы, слезы и напускная вина не помогают разобрать список умерщвлённых.       Добиться своего в столь непростом деле, значит обречь свою решимость стальными стенами. Переживание как по волшебству оставили.       Знакомый круговорот.       Убрав с плеч довольно подросшие волосы, кое-где отливающие белым цветом, девушка сделала шаг в джунгли. Чувствуя, как разом хлынули все чувства, заглушаемые, скрытые принося боль сердцу. Собственные убеждения рассыпались. Та любовь семьи испарилась, она не могла вспомнить тепло их глаз, видя труп неизвестного, но знакомого мальчишки перед собой. Желание стать лучше, повеяло ненастоящим, слепой возможностью оправдать неудачу. Уверенность песком просыпалась сквозь пальцы, прямо на хладное тело без сердца.       Шаг, за которым ждал высокий шатен, она не спешила преодолевать. Переступить через мальчонку одновременно хотелось, но испытываемая боль не давала ступить. А парень нетерпеливо подзывал к себе, преисполненный силой он не спешил сам переступать через труп. А девушка поняла, когда оглянулась. За её спиной воспоминания, убеждения, принципы, нарабатываемые годами, веками прожитых дней. Стоит сделать шаг, она отдалиться, переступит через тело, навсегда потеряет себя.       Чертовски тянуло к парню. Он все ждал, хотел, чтобы она подошла, но девушка не сделала и шага.       — Я не могу подойти к тебе, — вдруг сорвалось с губ, неосознанно, будто всплывшая мысль, озвученная до попадания в голову на переработку. Шатен поднял бровь, смерив её непонимающим взглядом. Она нарушила негласное правило, поняла девушка, но продолжала стоять на месте. — Подойди сам.       Парень двинулся навстречу, но вдруг согнулся в приступе мучительной боли хватаясь за сердце, упал на колени, а труп лежащего мальчишки унесся по ветру, как будто его никогда здесь и не было. Девушка стала делать осторожные маленькие шажочки, чувствуя, как прошлое держит её, крепко накрепко цепляясь за плечи.       Он выпрямился, когда она подошла, все еще держался за сердце. А она ощущала призрачные касания чужих пальцев на плечах. Еще один преодоленный дюйм мог стать завершающим, тот, что отделил бы её от прошлого, но преодолевать его было без надобности.       Они стояли друг напротив друга, оба чувствуя невероятную боль, но не ступая назад.       Антарес открыла глаза, натыкаясь взглядом на яркую листву, походящую на ценные изумруды, смотрящую на неё с нескрытным изумлением.       Кораблю давали название исходя из его характеристики, предназначения или имени капитана. Название всегда сообщали гордо, но сперва капитан говорил свое имя. Родители дают имена чадам, исходя из своего характера или особого скрытого смысла при рождении. Румпельштильцхен дал имя своему ребенку: Мия. Как он разглядел во младенце непокорность и своеволие, почему ребенок вырос столь капризным, оправдывая буквы, которые сложились в имени. Загадка, не требующая решения. Но Мила, мать дитя, решила, что ребенок будет смелым, видно в назидание, она видела бойца в голубых светлых глазах так похожих на собственные.       Антарес, названная в честь самой яркой звезды в созвездие Скорпиона, приняла обе стороны монеты, не имеющей ребер, являющуюся обычным кругом, глянцевым, ярким до безобразия.       И кажется, девушка в кой-то веке, приняла себя всю, разглядывая своё отражение в чужих глазах.