Ты тот, кем ты хочешь быть

      — И все же я не пойму, ты мог сделать одежду такой с самого начала, к чему…       — Будем обсуждать вкусы друг друга? О, я с радостью поделюсь своими наблюдениями касательно твоего гардероба. Та серая майка, в которой ты спишь… черная сорочка мне нравилась куда больше, почему ты не можешь снова её создать? Я не пойму ты можешь создать себе платье, к чему носишь штаны…       — Закончили, — резко оборвала его Антарес, взмахнув рукой, — надевай, что хочешь.       — Спасибо, за столь неуместное разрешение, которое мне совершенно без надобности, — вспылил Пэн, пытаясь совладать с собой и вновь погружаясь в вырезки газет.       Поиски утомили молодых людей за одни сутки.       Антарес взмахнула рукой, желая попить чай. Тяжелый вздох сорвался с её губ, когда она не ощутила тяжести кружки. Ничего ужаснее мира без магии придумать было невозможно. Они прилетели сюда на рассвете, и к вечеру девушка уже изнемогала. Взгляд невольно проскользил по парню, сидящего за столом. Одну ногу он подогнул под себя, а второй время от времени ударял об стол, будто специально.       Они переоделись еще в Нетландии, чтобы выглядеть схоже с этим миром, но не тратить деньги на тряпки, которые все равно не пригодятся больше. Вместо привычной болотного цвета рубахи с поясом на талии и кое-где выглядывающей сеткой, Пэн сделал точно такую же, но темно-серую, с ровными краями и пошивом, кожаный ремень даже выглядел дорого с посеребренной застежкой. Черные, совершенно не широкие, как раньше, штаны были заправлены в высокие кроссовки. Ему невероятно шло, и Антарес не упустила возможности сказать об этом, разве что, выбрала не те слова.       Её вид почти не изменился, она не носила одеяние пропащих, которое было похоже будто из вымоченных листьев сделано. Предпочитала использовать магию в Нетландии для создания одежды, стоило только научится этому. Те же кожаные штаны, да серая майка, разве что, сменила мантию на теплый мелкой вязки накидку, без застежек и довольно-таки короткую, до пояса.       Откладывая газеты, девушка поднялась на ноги. Разминая затекшие мышцы, пока шла на кухню. Они готовились долго. Заранее позаботились о жилье, чтобы не метаться здесь лишнее время, дешевое с облупленной краской на мебели, да с неровными обоями, но это было лучше, чем жить в переулке неизвестное количество дней.       Приходилось читать газеты, вырезки, статьи, в поиске чего-то странного, необычного для этого мира. С переменным успехом удавалось что-то выискать, но пока к поиску брата или спасительницы это не имело отношения. Времени как оказалось до рождения ребенка, было не так много, и найти точно у кого он родится следовало сейчас. Пэн не хотел ждать, он решил забрать младенца, только вот, пока с этим было глухо.       Хорошо, что не приходилось просматривать всю информацию, она уже была отфильтрована неравнодушными братьями Венди Дарлинг по приказу Пэна. Антарес не одобряла это, всячески старалась отгонять мысли, что метод был и впрямь рабочий. С ними они не встречались, те еще до этого направили по адресу всю макулатуру, насколько было известно девушке, они были в штате Огайо, именно туда последний раз указал кристалл.       Ставя чугунный чайник на плиту, девушка с осторожностью нажала кнопку, выпускающую газ. Пэн объяснял, показывал, но самой сделать это было страшно. Быстро зажав вторую кнопку, которая выпускала огонь по краям конфорки, ей удалось разжечь небольшой огонь, то, что не пришлось звать для этой задачи Питера, девушка зачла себе как личную победу.       Антарес сама напросилась с ним, даже заставила её взять с собой, опасаясь, что он может сделать. Питер не возражал, будто ждал этого решения, да и сам по прибытию загрузил бумажной волокитой, раздражаясь от каждого слова. Пока она ждала, когда вода вскипит, достала кружку, потянул ась было за второй, да передумала. Навела бы и ему, не вспыли он из-за такой мелочи как одежда. Чайный пакетик быстро опустился в кружку, мяты, как и лимона здесь не было и в помине, пришлось довольствоваться сахаром.       Постукивая пальцами по столу в ожидание, девушка лишний раз осмотрелась. Кухня была скромной и очень маленькой, стоя у столешницы, она вполне могла дотянуться рукой до стола у стены. Плита, шкафчики, да стол с одним стулом. Стены, как и пол были в бледно желтой плитке, разве что у шкафчиков плитка была голубоватой.       Дождавшись, когда вода станет горячей, девушка плеснула кипяток в кружку, тут же вынимая заварной пакетик с чаем, чтобы тот не получился слишком крепкий. Коридорчик из кухни вел в уборную и душевую находящиеся в одном помещение, дальняя дверь выход, а арка по левую сторону коридорчика вела уже в комнату, куда она и направилась.       Питер не двинулся с места, восседая за столом, за его спиной было большое окно с видом на оживленную улицу города. Диван стоял в центре комнаты, смекнув, что изучать придется долго, Антарес не без труда поняла, что он раскладывается в двуспальную кровать. У стены с розоватыми обоями двустворчатый шкаф из светлого дерева, судя по скрипу, который он издавал, простоит тот недолго, Антарес лишний раз к нему не притрагивалась. Уместив кружку на единственную тумбочку, девушка отодвинула газеты, повалившись на разложенный диван.       Антарес отвыкла от таких условий. Лес, готовая еда, природа, крики и вопли были её важной частью жизни. Сидя в четырех стенах, она чувствовала будто из неё высасывают силы, тишина давила на барабанные перепонки, шум повозок без лошадей за окном неимоверно раздражал. Ни пения птиц, ни шума прибоя, прислушаться, так можно было услышать собственное дыхание.       — Я голодна, — произнесла девушка, держа кружку двумя руками.       Недовольно посмотрев на неё, Пэн с легким раздражением тряхнул вырезкой статьи.       — Если мы будем тратить время на твои потребности, мы пробудем тут долго.       — Я не виновата, что тебя раздражают мои потребности, — выпалила Антарес.       — Меня раздражаешь ты, — коротко бросил Пэн, отворачиваясь.       Волшебная пыльца явно ошиблась, с выбором её любви. Антарес с каждым днем была все больше уверена, что это невозможно. Питер Пэн не нравится ей, напротив, безумно раздражает и злит. Она не была похожа на умалишенную, которая смогла бы его вытерпеть. Никто в здравом уме не пошел бы на такое, не зря его возраст клонился к трехсотлетию, а он все был одинок, не считая вынужденного фиктивного брака.       Взяв первую попавшуюся статью, Антарес вчиталась, округляя глаза по мере прочтения.       — Эй, смотри, — крикнула она, — девочку с родимым пятном в виде полумесяца нашли в лесу, ни родителей никого рядом не было.       Послышался скрип стула, Пэн быстро подошел к ней, опускаясь на кровать, чтобы самому прочитать написанное.       — Нет, — через время произнес он, — даты не сходятся. Спасительница родилась позже, но это тоже интересно, — он вырвал страницу из газеты, складывая ту пополам.       Антарес, сделав глоток, ощутила на зубах сахар. Поморщившись, девушка отпустила кружку, намереваясь её испарить.       Короткий вскрик и громкий удар разбитого стекла мгновенно врезался в слух. Питер в очередной раз тяжело выдохнул, ощущая как капли, попавшие на штаны жгут кожу, краем глаза замечая, как девушка подрывается на ноги и держит ткань футболки, оттянутой от тела. Антарес всегда пила огненный чай, такой, что порой он обжигал себе язык взяв её кружку. Сейчас горячий чай хоть был оправдан, в квартире не было отопления, а погода за окном совсем не радовала с резкими промозглыми порывами ветра.       — Магия не работает, — уже не первый раз повторил Пэн. — Кружки не испаряются, одежда не снимается и чай не создается из воздуха. Казалось бы, это не сложно запомнить, правда?       — Запомнить ничуть, а привыкнуть невозможно, — ощетинилась Антарес, морщась. — Я ненавижу этот мир.       Все еще оттягивая ткань от тела, девушка поспешила к раковине в уборной. Закрыв дверь, Антарес стянула с плеч накидку, которая благо не пострадала, снимая следом футболку и оставаясь в одном мягком бюстгальтере, Эбби оказалась права, они были куда удобнее топов, которые предпочитала девушка и выгодно подчеркивали грудь в декольте платьев. Этакий своеобразный короткий корсет.       Застирав с мылом под холодной водой майку, Антарес повесила её сушиться. Надевать мокрую не хотелось, в помещение было холодно, да и сохнуть на ней она будет куда медленнее. Ждать, так долго она не могла, нацепила накидку запахивая её и держа двумя руками.       — Убрать не забудь, — оповестил Пэн.       Он снова переместился за стол, взглядом указал на разбитую кружку. И тут Антарес замялась, опустившись на колени, девушка придерживала одной рукой края накидки, чтобы те расходились, а другой собирала осколки.       — Помочь не входит в твои планы? — возмущенно проскрипела девушка, раня указательный палец.       Антарес прислонила его к губам, чувствуя металлический, соленый привкус крови. Питер поднялся, медленно сел на корточки возле неё, помогая собрать осколки. Его взгляд блуждал отнюдь не по полу, зеленые глаза невольно цепляли оголенные участки кожи, которые девушка то и дело неосторожно открывала его взору. Он не испытывал смущения, ведь она сама попросила его помочь.       Видя, явное возмущение, когда он вручил ей осколки, Пэн не сдержал ухмылки, глядя как девушка сильно прижимает к груди запястье, не давая накидке распахнуться и медленно идет на кухню.       Антарес, оставшись одна, наконец ослабила запястья, края накидки тут же разъехались в стороны. Когда осколки были успешно отправлены в мусорное ведро, девушка прихватила тряпку на столе, возвращаясь в комнату.       Только Антарес хотела повернуть в арку, как оказалась зажата между стеной и мужским телом.       — Дай пройти, — прошипела девушка, выравнивая на груди накидку.       — Зачем?       Самодовольство слышалось не только в голосе, но и читалось по растянутым уголкам губ. Попытавшись отпихнуть его, девушка потерпела поражение, еще сильнее брыкаясь.       — Ты сам сказал убрать, — отведя глаза в сторону, проговорила она.       — С каким пор ты выполняешь все, что я говорю?       Пэн надавил рукой на плечо, заставляя её выпрямиться. Они стояли настолько близко друг к другу, что он ощущал все еще горячее от чая дыхание на своей шее. Парень наклонился, видя возмущение во взгляде. Не страх как прежде, только сквозящее возмущение, могло ли от него так биться её сердце — в этом он сомневался.       — Снова будешь угрожать мне? — с вызовом спросила девушка, запрокидывая голову. — Какой повод на этот раз? Я не оскорбляю тебя, никак не грублю, с тех пор как ты решил сбросить меня с обрыва! Что я опять сделала не так? — затараторила Антарес, быстро дыша. — Больше не буду говорить, что проголодалась, и разбивать чашки, но я хотела её испарить. Мне тяжело дается мир без магии.       Он будто не слушал, касался кончиком носа её лица, просунув руку за спиной, притягивал ближе. Пыльца, к сожалению, не ошибается. Рассудок туманился лишь от мыслей, столь провокационных, что даже он не озвучил бы их вслух.       — Питер… — на грани слышимости протянула Антарес.       Это не было похоже на тот случай в карете, он вел себя совершенно иначе. Не пытался причинить боль, его движения были мягкими, не резкими. Она чувствовала, как он гладил поясницу, едва касаясь кромки штанов, пробравшись пальцами под накидку. Упираясь ему в грудь руками, Антарес сама не понимала, что хотела больше, что бы он отстранился или чтобы продолжал. Такие прикосновения не могли напугать, разжигали адское пламя, расходящееся теплом по телу, отчего-то концентрируясь внизу живота.       Другой рукой он прочертил линию подбородка, крайне нежно, приподнимая его.       — Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? — шепотом неожиданно спросил юноша.       Она поймала его взгляд, крайне расфокусированный, останавливающийся на её губах. Невольно девушка облизала их кончиком языка, замечая, как он проследил за этим движением. Питер не шутил, это не было издевательство, и попытка унизить её. Антарес, казалось, она задохнется от переполняющих её чувств.       — Почему ты спрашиваешь? — бессознательно, девушка сама потянулась к нему навстречу, останавливаясь в дюймах от его губ.       Хотелось думать о другом, не об опаляющем губы дыхании с привкусом мяты. Подумать бы, где он взял мяту здесь, да она не могла ни одну мысль зацепить в голове. Те мгновенно растворялись, словно испытываемые эмоции заглушали разум.       — Я связал нас узами, хочу, чтобы это было твое решение, — шепотом ответил Пэн.       Выдержка то, чем он мог похвастаться. Отчаянно хотелось почувствовать эти мягкие губы на своих, он бы позволил ей все ради этого. Но затворки сознания кричали столь громко, что противиться он не мог. Выбор был за Антарес, принять их связь или…              — Нет, — опустила голову девушка, — я не думаю, что это приведет к чему-то хорошему.       Чувствуя оголенной кожей, пронзившей её холод, Антарес поправила накидку, замечая, что Питер просто ушел в комнату. Он действительно не стал спорить и делать это против её воли. Антарес изумленно смотрела в стену еще пару минут, прежде чем пойти за ним. Неловко садясь на диван, девушка то и дело бросала взгляды на шатена, который теперь неотрывно перебирал статьи.       — Ты обижен? — вырвалось у неё, Антарес хотела прикусить себе язык, но он уже услышал этот вопрос. — То есть, ты бы хотел этого… я имею ввиду по-настоящему?       Что она имела ввиду, говоря по-настоящему, он не понимал. Вероятно, это был схожий вопрос с симпатией, любовью. Захотеть поцеловать по-настоящему… да, в бреду и нечетком сознание, нет как такого желания целовать по-настоящему, это потребность, вмиг овладевшая телом.       — Я не знаю, Антарес, — Пэн смотрел сквозь неё, — и я не обижен, это твое желание, я дал его тебе не просто так, — он без эмоционально усмехнулся. — Забудь, просто давай закончим с этим как можно быстрее, мне, как и тебе не улыбается этот мир.       Девушка активно закивала головой, взяв в руки несколько страниц газет. Его ответ вполне устроил, она сама не знала, хотела этого или нет. Удивило, что он не стал смеяться, девушка позволила себе допустить, что он, возможно не так плох. Нежность не ввязалась с образом Питера Пэна, но она до сих пор ощущала призрачные касания по спине, сожалея, что они так скоро прекратились.       Большинство статей приходилось откидывать, отчего волокита убавлялась. Удобно уместившись на подушки, девушка не замечала, как буквы перед глазами стали расплываться, а рука со статьей неумолимо оседала на кровать.       — Штат Мэн, — вдруг сказал парень, заставляя Антарес распахнуть глаза, словно она и не засыпала. — Семилетний мальчик нашел младенца в лесу… дата, когда грянуло темное проклятие, новость следующего дня, можно сказать, что этот мальчик сообщил о ребенке почти сразу.       — Обычный мальчик? — прикрывая рот ладошкой и зевая, спросила Антарес.       — Вероятно нет. Откуда семилетнему мальчику взяться в лесу без родителей, а он был один. Иначе написали бы семья нашла девочку… нет, мальчик пришел с младенцем из зачарованного леса…       Антарес спешно стала рыскать по заметкам. Она группировала их в три стопки: ненужные, возможно нужные и важные. Последняя стопка так и красовалась пустая, но место под неё было выделено. В «возможно нужных» удалось отыскать еще одну статью.       — Найденного в лесу младенца удочерили, мальчик, нашедший её, до сих пор числится пропавшим. Его судьба неизвестна… смотри тут рисунок есть, — Антарес подорвавшись на ноги положила статью на стол. — Август, сбежал из приюта в Бостоне…       Питер, читая, залез рукой в карман, выуживая черную небольшую коробку. Антарес заинтересованно заглянула ему через плечо, он уже объяснял, что это телефон и посредством его он общается с братьями Венди и все же диковинная штуковина представляла собой интерес.       — Наши друзья навестят этот приют, — сказал он, туша экран устройства.       Майкл и Джон Дарлинг делали «все что угодно», ради спасения сестры. Порываясь задать вопрос Пэну, неужели он действительно её отпустит, она понимала, что ответ не хотела слышать. Еще никого он не отпустил с острова по доброй воли. Квартиру сняли тоже они, и были на связи каждую минуту, судя по быстрым ответам.       — Им ехать больше шестисот миль, минимум двенадцать часов, — выдохнул Пэн, отрывая взгляд он карты, — толку ждать, пока не проследят её местоположение, но и летать туда-сюда из Нетландии в этот мир на тени смысла не имеет. В Нетландии время здесь пройдет слишком быстро…       — А если она сменила несколько приютов? Тогда им ехать в каждый?       — Шанс, что это она очень высокий, — поймав вопрос в её взгляде, он развернул девушке рисунок в газете. — Одеяльце с именем Эмма, в замке зачарованного леса в детской, было именно это имя. Найдена в лесу в день проклятия. Меня только смущает, почему её отправили с каким-то мальчиком, почему не Белоснежка… нет.       Взяв около десяти листов в руки, Пэн разложил их перед собой, снова доставая телефон и набирая на нём текст. Не прошло и минуты, послышался звонок. Питер его проигнорировал, вновь набирая текст.       — Это тот сумасшедший? — нахмурилась Антарес, рассматривая газеты.       — Оуэн, да, — подтвердил Пэн, не отрываясь от телефона. — Хотел приберечь на потом, но, желание помочь ему взыграло во мне с невероятной силой.       Оуэн Флинн, человек, утверждавший о существование магии. Он давал интервью в разные годы жизни, что видел магию и потерял отца из-за неё, и все бы смахивало на бред, но город Сторибрук в его рассказах бросался в глаза. На объявлениях о пропаже отца он всегда оставлял один и тот же набор цифр. Город так и не нашли, а его посчитали сумасшедшим.       Пэн издевательски засмеялся, его телефон то и дело вибрировал и издавал короткие звуки.       — Какое доверие с первых минут, — протянул шатен, закидывая ноги на стол и продолжая вести переписку. — «Мы организация по уничтожению магии, мы давно искали вас», — медленно говорил Питер набирая текст. Антарес удивленно посмотрела на него, а он продолжал, говорить вслух, что пишет. — «Полагаю, вы столкнулись с магией, которую мы в скорейшей времени уничтожим, если обретем союзника в вашем лице. Нам известно, как происходит контроль человека через сердце, вы правильно делаете, что пытаетесь это всем донести. Ваш отец все еще в Сторибруке. Я вышлю вам информацию о жителях города, чтобы вы смогли удостоверится в наших чистых помыслах».       — И он поверил?       Раздался очередной короткий звон.       — У него нет выбора, — довольно улыбался Пэн, строча текст, — приоткрою ему завесу в мир сказок, расскажу, как и почему возникает магия. Если он её видел, а он видел, он сам проведет параллели.       Девушка снова легла на кровать, принявшись разбирать газеты. Пэн уже этим не занимался, коробочка в его руках ежеминутно звенела, и он от неё не отрывался. Успев за это время разобрать оставшееся, Антарес сложила кипу газетенок, не представлявших интереса в угол.       — Собирайся, — махнул рукой Питер не поднимая головы, — сходим в магазин. Пока ждем наших друзей, я приведу достаточно аргументов заимев еще одного сторонника.       — Я могу вернуться в Нетландию, — предложила девушка, наконец привлекая внимание, — ты останешься здесь и не придется беспокоиться за остров.       В этом мире лишняя секунда казалась пыткой. Она хотела вернуться.       — В Нетландии едва прошло несколько часов с нашего отсутствия. Не забывай про разные границы времени. Я не стану тревожить тень из-за твоих прихотей, ты сама захотела пойти со мной, напоминаю.       Шумно вздохнув, когда Пэн снова уткнулся в телефон, Антарес поплелась за майкой. Обнаружив что, та подсохла, она быстро её надела, морщась от влаги ткани. Желудок заныл от голода.       — Откуда тебе известно как устроен этот мир? — прищурилась Антарес, видя, как Пэн отсчитывает деньги, не выпуская телефон из другой руки.       — Тень часто берет отсюда мальчишек, — равнодушно протянул Питер, не обращая на неё никакого внимания пройдя к двери, — она передает мне воспоминания. По рассказам пропащих тоже достаточно можно узнать, о, ну и конечно я сам тут бываю, редко, да приходится.       Промахнувшись мимо ручки, Пэн не отрывая глаз от телефона, все же нашел её, распахивая дверь, ожидая пока девушка выйдет.       — И зачем же тебе приходится здесь бывать? — спросила Антарес, пока они спускались по ступенькам.       Ей приходилось останавливаться и ждать его, ведь парень шел крайне медленно, его внимание целиком было сосредоточено на телефоне.       Они вышли из многоквартирного дома.       — Тень действует по приказу, — все же начал отвечать Пэн, вздыхая. — Порой, родители столь берегут своих чад, что цепляют её, пытаются удержать, а на следующую ночь закрывают окна. Приходится вмешаться, особенно если ребенок ценен.       — И как ты вмешиваешься?       — Сдираю с них тени, — широко улыбнулся Питер. — Иногда это делает тень, я оцениваю масштаб событий и это происходит все как самоубийство с их стороны. Конечно, обвинить меня не в чем, но я заметаю следы по возможности.       Антарес ужаснулась, теперь она понимала, отчего его сердце было покрыто тьмой.       — Не приписывай меня к героям, моя милая, если я порой бываю к тебе добр, — усмехнулся Пэн, на секунду поднимая голову. — Меня не просто так боятся, Антарес, милосердием я не наделен.       И этой жестокости не было оправдания, он это делал ради веселья. Разве можно полюбить кого-то столь хладнокровного? Пыльца будто рассмеялась ей в лицо, указывая на Питера Пэна. У него не было сломанной судьбы, как у пропащих, он всего лишь страстно желал свободы и боялся повзрослеть. Это холодило кожу, посылая табун мурашек. Она давно не испытывала к нему страх, но сейчас это неприятное чувство снова охватило Антарес.       Порой, она забывала кем он был, впрочем, девушка ловила себя на мысли, что и вспоминать не стоит.       Антарес оглядывалась. Этот городок не был усеян деревьями, широкие улицы, да большие здания, будто везде была центральная площадь. Больше всего походило на Оз, но разница между этими мирами была колоссальной. Они прошли по проулку, пока Пэн не остановился у здания с яркой вывеской. Антарес пыталась следить за дорогой, но все было таким разным, и здания и переулки с множеством улиц, девушка была уверена, что одна она бы не дошла до квартиры. Удивительно, как Питер мог это знать. Как вообще люди здесь ориентировались.       Стоило им зайти в это здание, Антарес обомлела. Яркие, до того пестрые обертки товаров, слепили глаза, полки забиты до отказа ими. Только она хотела пройти вглубь, как Пэн придержал её за запястье, наконец убирая телефон в карман.       — Не отходи от меня, — предупредил он.       Для него это тоже было в новинку, он давненько не бывал в этом мире, а прогресс на месте не стоял. В мире без магии все менялось столь быстро, что уследить за этим было невозможно. Оно и понятно, магии нет и люди выдумывают разные объекты для упрощения жизни.       Питер набирал готовую еду, которую следовало лишь разогреть. Готовить желания не было, а доверять это девушке, которая последний раз готовила два века назад не рискнул. Снеки, шоколад, бутерброды, будто они собираются в поход. Антарес остановилась у полки с разноцветными книгами, удивление в её глазах, заставило его усмехнуться.       — Твои имя на обложке, — прищурилась Антарес.       Пэн проследил за её взглядом, замечая ряд сказок.       — Это сказки, выдумка о нас, — пожал плечами Питер.       — «Белоснежка и семь гномов», — Антарес нахмурилась, — разве гномы были такими важными, чтобы писать о них? О, поднебесье, «Румпельштильцхен», — она повернула обложку, читая заднюю сторону книги, — сказка о злом карлике способного создавать золото из соломы. Выдумка? Он же действительно мог, только… отец не карлик конечно. «Живая вода», о, я знаю где её источник в зачарованном лесу, отец рассказывал. Это реальные истории… откуда они здесь?       Питер сам задавался этим вопросом, но разгадки просто не было. Возможно, кто-то попал в зачарованный лес, да собрал информацию, либо сказочник приукрасил истории и послал их в мир без магии. Странное явление, но истории ужасно злили.       — Я могу прочитать их? — осторожно спросила Антарес.       Они пришли не за этим. Пэн хотел разозлиться, но вдруг подумал, что ничего не изменится ни при отказе, ни при позволении. Вспомнил, как сам взахлеб читал сказки, обнаружив их в этом мире. Оставалось только ждать братьев Венди, а ему вести переписку. Антарес все равно нечем было заняться, а так возможно помолчит лишние часы. Он кивнул.       Первой девушка схватила «Питер Пэн», следом «Изумрудный город страны Оз». В руки Пэна она сложила: «Красавица и Чудовище», «Робин Гуд», «Малефисента», «Гретель и Гензель», «Спящая красавица», «Мулан», «Русалочка». Взглядом Антарес отыскала полный сборник сказок, прижимая к груди многостраничную книгу, вероятно тяжелую.       — Ты понимаешь, что выбрала питаться книгами, а не едой? — усмехнулся Пэн.       — Я все унесу, — заверила его Антарес.       Но только девушка хотела взять книги из его рук, как резко согнулась от тяжести. Пэн тяжело выдохнул, забирая все книги, благо все кроме одной были совсем тонкими, кивая ей на тележку с едой.       Шатен расплатился двумя золотыми монетами, и по тому, как загорелись глаза торговки всякой всячины, он заплатил куда больше, чем полагалось. Девушка шла, неся два легких пакета в одной руке, а юноша в сотый раз проклял мир без магии.       — А я не прочитаю будущее? — уже в квартире спросила девушка, раскладывая книги на кровать. — Подожди, про тебя есть книга, про отца, а про меня?       — Вероятно твой образ сочли собирательным, — пожал плечами Пэн, отодвигая книги и ложась на кровать с телефоном в руках. — Где-то, возможно, промелькнет твое имя, будь то Антарес или Мия, а могут и исковеркать, где-то похожая, но приукрашенная всякими бабочками, да цветами история. Не воспринимай главное это всерьез.       Антарес закивала. Его не удивило, когда первой книгой, которую она взяла оказался именно «Питер Пэн». Девушка убрала остальные книги в стопку на пол и ставя подушку ровно у изголовья, чтобы полулежать, погрузилась в чтение.       Он не ошибся, так было куда спокойнее. Оуэн, называвший себя Грэгом, будто всю жизнь ждал его сообщения. Не таил, рассказывал все, что видел, словно и не нуждался в подтверждение, которое Пэн с радостью ему предоставлял для более глубокой веры. Но веру следовало укрепить у его невесты Тамары. Удивительно, как многое можно узнать, не выходя из квартиры, а лишь имея стопку газет.       Задание с мальчишкой, не должно было быть их первым. Нет. Стоило дать что-то проще, чтобы они уверились в магии сильнее, чтобы сомнений даже на подкорке не оставалось. И знания о Драконе — сбежавшим из сказочной страны в мир без магии — пришлись, кстати.       — Я дочь капитана Крюка, — резко закричала Антарес.       Пэн от неожиданности напрягся, роняя телефон на грудь и часто задышал.       — Ты только послушай: «да имел капитан Крюк дочурку, как две капли воды похожую на себя. Антарес была неказиста, своенравна, да манерами на корабле не научена. Отца та не чтила, частенько уходила на берега Нетландии веселится…», — быстро протараторила девушка. — Что значит неказиста? Вот это то, что они нарисовали даже близко на него не похоже, — фыркнула девушка, тыкая пальцем в рисунок, — Крюк куда красивее, с чего бы его дочерью быть неказистой?       Пэн засмеялся, опустив злость от её выпада. Он ожидал, что та взбесится из-за названного отца, но нет, Антарес, не изменяя своим привычкам выдергивала слова из контекста и цеплялась за них как за повод разозлиться. Он поднялся лишь для того, чтобы включить свет в комнате.       — Ты если не заметила, посмотри, как меня рисуют, — Пэн указал пальцем на обложку с мальчиком парящем в небе с забавной эльфийской шапкой и заостренными ушами. — Они представляют Питера Пэна чертовым эльфом — какая нелепица.       Антарес хотела было открыть рот, но возмущение и впрямь ушло. Она скользнула взглядом по обложке, потом по Питеру, будто пытаясь сравнить. Цвет одежды, да смазливое лицо, все в чем была схожесть.       — Это значит, что мой отец все-таки Крюк, верно? — уже куда тише спросила Антарес.       Повернувшись к ней, Пэн устало потер глаза, опуская руку с телефоном. Девушка уже без улыбки полулежала на подушке, подобрав к себе ноги, используя их как подставку для книги. Хорошая возможность поведать правду, но Питер по-прежнему не желал упускать интригу. Она сама должна её узнать без его на то участия.       — Нет, это ничего не значит, родственные связи тут тоже выдумка. В этих сказках, я не вернулся домой, потому что мои родители якобы, когда я сбежал взяли другого мальчика, увидев его на своей кровати Питер Пэн обиделся и улетел. Разумеется, они никого не брали на самом деле, им меня по гроб жизни хватило с лихвой. То есть описанный там якобы мой сводный брат, на самом деле не существует, что только доказывает мои слова.       Закивав Антарес, уже спокойнее взялась за странички, перелистывая. Вскинув брови Пэн, вновь погрузился в переписку, стараясь мягко намекнуть, где искать Дракона. Они должны были чувствовать, будто сами нашли его. Веры в собственные силы, укреплялась только так и она была ему нужна.       — Мы с тобой не ладили, — протянула Антарес, кусая нижнюю губу. — Конечно, здесь ты герой, а я злодей, который всячески старается тебе насолить. Этот образ не мой, хоть тут и указано мое имя. И Крюк так сильно не любил меня, ох, а зато я отвергаю все светлые чувства здесь, он никогда не называл меня «Рыбонька», как это вульгарно.       — Дай угадаю, он называл тебя «лишним балластом»? — не сдержался от комментария Пэн, вновь усмехнувшись.       — Нет, — закатила глаза Антарес. — Он называл меня «Дюймовочка», в насмешку из-за роста. Я ведь была ребенком на корабле по началу, да и едва подросла.       Неожиданно Питер сел. Он потянулся к сборнику сказок, ища в оглавление сказку. О ней он слышал, но не читал, ведь считал, что это сказка о феях. Развернув книгу на нужной странице, Питер придвинул её Антарес, замечая блеск интереса, который не успевал затухать.       — Вероятно, у тебя все-таки есть книга.       Антарес безумно хотела прочитать её, но пока отложила, следовало дочитать эту, а потом уже приняться за следующую. Интрига росла в душе с каждой секундой.       — Вот это у вас связь с Венди, вы будете вместе в конце? — улыбаясь, спросила Антарес.              Раздраженно поведя бровью, Пэн посмотрел на неё, одним взглядом говоря, мол: «ты серьезно, сейчас?». Чувствуя странное чувство в груди, Антарес не придала этому значению, но ответ ждала, нервно теребя уголок страницы.       — В реальности Питер Пэн предпочел дочь Крюка, тебе ли не знать об этом, моя милая потеряшка? — почти ласково произнес он, нахально выгибая свои темные брови.       Тепло разлилось по телу, не замечая, как уголки губ приподнялись, девушка вновь уткнулась в книгу. Собственная реакция пугала, на такое открытое заявление.       Вопросов накопилось много, но взяться за сборник уже не терпелось. Сказка про Дюймовочку оказалась короткой, но аналогии проследить ей удалось.       — Значит, — вдруг прочистила горло Антарес, закашлявшись от долгого молчания. — Жаба из дома меня не забирала, но Аид забрал мою душу после рождения. Верно, майский жук, выступает в роли отца, который отпустил меня, не из-за безобразности, конечно, а потому что я могла рассказать его тайну брату. Лес, где жила девочка — Нетландия, тут и гадать нечего, — выдохнула Антарес, не замечая, что Пэн взял книгу, быстро пробегая по тексту. — Но мышка-полёвка, заставляющую девочку работать и трудиться, не иначе как Аид. Ласточка — собственные убеждения, которые я нарушила, чтобы выбраться. И это привело меня…       — … к королю эльфов, который надел на тебя свою корону, сделал королевой эльфов, в которого ты влюбилась и вышла замуж, обретя свободу и крылья. Имя Майя, уж больно похоже на Мия, не правда ли?       В этом был невероятно огромный чертов смысл, который Антарес до последнего не хотела признавать.       — То есть мой счастливый финал в свадьбе с королём эльфов… который на деле король Нетландии, — медленно протянула девушка, задумавшись, пока сердце отстукивало бешенный ритм в груди. — Это какой-то заговор. Тебя вообще это никак не волнует? — вдруг вспылила Антарес.       — Моя милая королева, — устало начал Пэн, приподнимаясь на локтях, — эти сказки были написаны после того, как все произошло в нашем мире, все до единой были написаны уже после событий. Я не заколдовывал пыльцу, чтобы та указала на меня, признаюсь честно, меня это, как и тебя не радует. Я предупредил не воспринимай всерьез эти сказки, не послушала… так страдай молча.       Питер говорил, вчитываясь в последнее отправленное сообщение, но его смысл ускользал, он просто смотрел в текст, когда голова была переполнена ненужными мыслями. Она была в его сказке, второстепенным раздражающим персонажем, а он в её — нежным королем. Невероятный контраст действительности. Он кривил душой, надеясь, что девчонка успокоится. Питер возмущался ничуть не слабее её при первом прочтение, и сейчас, когда судьба девчонки была расписана на листах, совершенно, иными словами, он вынужденно задумался.       Пыльца, сказки, связь… это начинало здорово пугать. Полюбить столь сильно, чтобы любовь стала и впрямь истинной, как предсказала фея, до ужаса страшило его. Все было уже очевидно, он мог только радоваться, что Антарес отвергала испытываемые чувства, а она их бесспорно испытывала, столько только вспомнить как девушка таяла у стены от его прикосновений пол дня назад. А он боролся с желанием поцеловать её мягкие, наверняка податливые губы, которых он был уверен, еще никто не касался.       Меньше всего Питер ожидал в конце своего пути к решению наиважнейшей цели ненужной влюбленности. Да, когда он обрел бы бессмертие, можно было развеяться от скуки, но сейчас это грозило смертью.       Антарес резко подскочила с кровати. Пэн слышал, как отодвинулся стул на кухне, видно решила послушать совет страдать молча. Он чувствовал, как плывет рассудок, отвлекался на неё, пока вел невероятно важную переписку, не мог игнорировать девчонку.       Знать, что человек предназначен судьбой. Прямо тот самый человек, сидящий на кухне, являлся истиной любовью. Невозможно. Страшно. Несколько странно. Он отложил телефон, утыкаясь в подушку. Пэн понимал, он бы все отдал, только бы прекратить это зудящее чувство в сердце, чужое, нежеланное.       В кромешной темноте, без света, пока льющийся отблеск полумесяца скользил по белым волосам, пытаясь дать кроху надежды, Антарес плакала. Голова опущена в согнутые на столе руки, плечи дергались. Она не хотела, чтобы он слышал, зажимала рот рукой, чувствуя, как быстро та стала влажной от слёз.       «Мия, не плачь».       Это несправедливо.       У неё отняли выбор во всем, подобно Дюймовочке, все как один решали сами куда она пойдет, с кем будет и где останется.       Антарес не хотела идти в Нетландию без брата, так её усыпили. Не хотела стать пиратом, а выбора и не оставили. Продали как вещь, вручив в руки злодею, убили, ведь она имела желание помочь. Сделали меченной совсем не по её воли. Вынужденная связь возникла из-за желания помочь, а на брак она не соглашалась. Пэн все решил за неё, как и множество раз до этого. Антарес не хотела знать будущее, купилась на уговоры Эбби.       Всю жизнь ведомая кем-то за руку.       Она не хотела влюбляться в него, как глупо было отрицать, что чувств не было, когда они терзали, подобно голодному зверю внутренности.       Антарес плакала от несправедливости на кухне.       Питер Пэн, сидя на кровати с опущенной головой до боли в руке сжимал пиликающий ежесекундно телефон, даже не читая новые сообщения.       Она слышала громкий звук из комнаты, будто что-то отлетело в стену рассыпаясь, а он в звенящей тишине смог различить едва слышные всхлипы из кухни.       Скрипы половиц становились все более различимы в тишине квартиры. Антарес подняла голову, глаза привыкли к темноте за это время. Питер стоял, привалившись плечом на дверной косяк, сзади него свет в комнате уже не горел. Снисходительная едва заметная усмешка украсила губы, девушка покачала головой, но не успела опустить её. Крепкие руки подхватили, заперли в кольце, вынуждая прислонится к мужской груди лбом.       Руки мягко гладили её по спине, пальцы изучающе обводили выступающие лопатки, мягко надавливая, почти невесомо поднимаясь выше. Антарес безвольно повисла в объятиях, дыхание стало сбиваться от усилившихся слёз. Что-то сказать, да она не могла. Он уничтожал её тихим шепотом, успокаивающим, столь нежным, и она чувствовала, как падает в пропасть. Цеплялась за его плечи, двигалась на встречу, боясь поднять голову и увидеть на его лице насмешку.       Он оставил невесомый поцелуй на её виске, зарываясь в черные вихри. Тяжело принять, но отрицать подобно смерти и глупости, до безобразия бессмысленно. Он поймал её взгляд из-под полуопущенных ресниц, алмазы в ночи светили в душу, их порок — слёзы, непозволительная слабость прекрасного, неопороченного.       — Моя милая потеряшка, что так нуждается в объятиях и словах, что все будет хорошо, — на грани слышимости прошептал Питер, убирая белую прядь с её лица.       Уголки губ приподнялись, на лице все отражались дорожки горьких слез, а влага пеленой застыла в них не желая уходить. Она обвила его шею, прижимаясь всем телом, не оставляя и дюйма пространства между ними. Одурманивающая защита в руках злодея, казалось такой правильной… необходимой.