Ты тот, кем ты хочешь быть

      Многоствольная флейта была зажата в её руках, девушка, не задумываясь прислоняла её к губам, слыша музыку. Черная мантия развивалась от ветра, взгляд сосредоточено проходился по мальчишкам. Феликс сидел за её спиной, они то и дело переглядывались, будто вели мысленный диалог.       Антарес доверяла ему, знала о чем он думает, её мысли были в том же направление. Мальчишки танцевали не так активно, её мелодия не требовала энергии, напротив успокаивала, что было необходимо сейчас.       Пэна не было уже долго, самые долгие дни в жизни Антарес. Оставить её, когда в лагере происходит черти что, когда мальчишки накачаны успокоительным, а сама она едва может встать с постели — было самым отвратным его решением. Любое нападение пиратов мало вероятно они смогут сдержать.       Чувствуя, как на плечо опустилась чужая рука, девушка отняла флейту от губ, позволяя мелодии рассеяться.       — Ложись спать, — бросила девушка, не оборачиваясь, — завтра весь день играем.       Антарес легко обогнула круг все еще танцующих, шагая к единственному домику на дереве. Поменять лагерь, решение, принятое в целях безопасности и что бы воспоминания меньше давили на головы, оказалось вполне разумным. Они переместились в самый дальний лагерь на юге, пещеры тут были ни к чему, все спали на открытом воздухе, порой и гамак не раскладывали, уж больно жарко. А в округе одни пальмы, сал, акация, стеркулия, да стволы деревьев перевиты лианами. Солнце даже при желание не могло преодолеть листья, чтобы достать до них. Тень была везде в лагере.       Войдя в домик, девушка закрыла дверь, скорее на автомате подойдя к окну. Мальчишки ложились спать, лениво завязывая гамаки. Почувствовав, что такое личное пространство, отказаться от этого девушка не смогла, оттого и решила занять домик Питера Пэна, его не было, как и его тени и когда тот прибудет оставалось неизвестным.       Осев на кровать, Антарес обняла себя за плечи. В ней что-то надломилось.       «Мия, что мне сделать чтобы ты не плакала?». «Не плачь, Мия».       Голос Бейлфайра раздавался в голове. Мия, которая плакала от царапины, от обиды, да даже просто чтобы привлечь внимание отца к себе или надавить на брата, завладевала Антарес.       «Хорошо, Мия, я пойду с тобой играть в салочки, только не плачь». Девушка зажала уши, но это не помогало. «Бей, сестра младше, поделись с ней». «Мия, он обязательно скоро придет, не плачь, сейчас я позову брата».       Антарес, казалось, она сошла с ума. Голоса выедали мозг маленькой ложечкой. Слезы из глаз уже не шли. Девушка начала понимать, как была слаба на самом деле; боевая магия не поддавалась, перемещениям без остановки так и не научилась, а внутреннее состояние добивало её.       От сон-травы девушка осознанно стала отказываться, слишком туманный рассудок был после неё. Мальчишки только сегодня пришли в себя, решение прекратить сыпать успокоительное, она согласовала с Феликсом, пришедшим к тому же мнению.       С завтрашнего дня все должно было быть, как всегда.       Но никаких значимых изменений Антарес на утро не увидела. Не успела она спуститься, её уже встретил Феликс.       — Порадуешь? — безжизненно усмехнулась Антарес, останавливаясь рядом с ним.       Антарес начинала понимать, почему именно Феликс был правой рукой Пэна. Блондин не задавал вопросы, отвечал по делу, порой ему ничего не нужно было говорить, он сам понимал, что делать. Феликс жил Нетландией, его сердце оплетали непроглядные черные джунгли, вместо сосудов, а душа была соткана из мелодии флейты.       Блондин довольно хмыкнул, кивая на Дилана. Тот раздраженно кидал ножички в дерево, но всякий раз мимо, они пролетал в кусты и Дилану приходилось встать, чтобы поднять их.       — Создает конфликты.       — Пусть дерется, — покачала головой Антарес, не видя в этом проблемы, — но увидишь, что перегибает, дай ему сон-травы, не угомонится — в клетку.       «Любовь — это слабость»       — Я знаю, — против воли вырвалось у неё.       Феликс нахмурился, но девушка не спешила объяснять. Румпельштильцхен, называвшийся темный магом, не отцом, стал преследовать наравне с братом. Тот безумный маг, отдавший ей свечу.       Слабостей у себя Антарес насчитала достаточно. Каждый из мальчишек был по-своему дорог, но она не должна была так привязываться к ним. Любящая мать оберегает дитя, не из корыстного интереса, ею движет любовь и забота. Антарес не была им матерью, сестрой. Пэн не дул на ранки, не зашивал отрубленные во время игры пальцы, и только недавно до Антарес снизошло понимание.       Мальчишки уходили и приходили, они не нуждались тут в заботе, а хотели все как один веселья, да зрелищ. Питер назвал её ответственной за остров, а не за них. Антарес держалась, пыталась соответствовать ему: приказы, игры, разговоры. Никаких сближений.       Было ли место, где свобода ценилась бы больше, чем в Нетландии. Вечность, юность, любой меченный мечтал бы об этом. В памяти все чаще возникал Кристофер.       « — А ты что хочешь делать до смерти?       — Ну как же, — развязно ухмыльнулся Крис, — удовлетворять свои потребности, которых долго был лишен, чувствовать жизнь и пропитываться эмоциями. Я каждый день живу как последний, не знаю куда меня занесет в конечном итоге, но уверен, это будет весело и по окончанию жалеть я не стану».       Антарес уже проигрывала. Довелось бы упасть, пораниться мор шиповником, она жалела бы даже сейчас. Единственный человек, от которого зависела её магия, судьба, медленно умирал. Лишь холодный расчет мог спасти её от очередной порции боли. Остров не умрет, но Нетландия изменится, если она позволит этому случится, её дом, мир зависел от Питера Пэна.       Рассуждения натолкнули в одну из ночей вывести собственные мысли, как делал Пэн, на пергамент. Это помогало, структурировало мысли, исключая совсем абсурдные. Ей не хватало только одного элемента — собственной тени, чтобы иметь возможность уйти с острова для проверки теорий.       Мальчишки лазали на канаты, переброшенные через толстые ветви большого дерева. Смеялись, когда кто-то падал, порой совсем не безобидно с высоты фута. Стайка пропащих у дерева играла в ножички, время от времени кому-то обязательно попадало по ноге, распарывая ботинок.       Нетландия состояла из жестокости, добровольно пролитой крови и смеха.       — Эй, братцы, — громко крикнула девушка, выходя вперед, — отложите дела, сегодня, как и было обещано, играем по командам.       Послышались радостные крики мальчишек. Поманив к себе ягоды от дальних кустов, Антарес сложила их в созданный пальмовый лист, предварительно закрытый, и чуть погодя потрясла его перемешивая их. Пропащие встали полукругом, заинтересовано поглядывая на девушку.       — Адмиралы и пираты, — воскликнула она, передавая лист с ягодами Феликсу. — Делимся на команды, кто вытянет красную ягоду — пираты, кто синюю — адмиралы.       Феликс прошел к мальчишкам, поочередно протягивая каждому лист. Многие давно просили совместную игру, собрать всех было сложно им, а когда это делал Пэн, происходил чуть ли не бой, кто будет играть, если мест было ограничено. Антарес взяла на себя и этот момент, уже третий раз выдумывая игру, конечно, не без помощи Феликса. Воображение, которым обладал Пэн, к сожалению, через магию не передавалось, только он мог так виртуозно придумывать что-то новое.       — Адмиралы ловят пиратов, но, — девушка выждала паузу, когда все поднимут голову на неё, — пиратам в начале игры дается фора, они убегают, прячутся, рисуя стрелки, которые могут напрямую указывать их местоположение, а могут, наоборот, запутать. Радиус игры две мили от этой точки, — Антарес ботинком прочертила линию, наглядно показывая. — Пойманных пиратов, адмиралы ведут к… — она огляделась, пробегая взглядом по лагерю.       Антарес взмахнула рукой, прямо на небольшом месте окружённого деревьями, воздвиглась огромная клетка, вмещающая в себя минимум десятерых. Из неровных деревянных палок, грозящая развалиться, очевидно, Пэн сделал бы лучше, но выбирать не приходилось.       — Ведут к темнице, — продолжила она, указывая рукой на клетку. — Цель изловить всех пиратов или пытками заставить одного из пиратов сказать зашифрованное слово, тогда победа за адмиралами, но, если до вечера ничего не выйдет — пираты, отпразднуют свою победу вкуснейшим пиром, назло адмиралам. Феликс, капитан, остановит игру если будет произнесено тайное слово. Пытайте как угодно, одно правило: без смертей от потери крови, и без убийств. И так, по командам.       Джеймс, держа красную ягоду, подбежал к Антарес.       — Ты играешь?       — Ну разумеется, — снисходительно улыбнулась Антарес.       Феликс, услышав приблизился к ней протягивая листок. Антарес не смогла сдержать смеха вытаскивая красную смородину. Джеймс радостно вскрикнул.       — Давайте сюда, — закричал Джеймс, поднимая вверх красную ягоду.       Лукас, Джоэл, Чарли, Энди, Айзек, Джеймс, Лью, Ларри… Антарес насчитала десять человек в своей команде. Адмиралов было девять, конечно, было бы неплохо иметь ровное количество, но в конце концов у тех был Алан и Дилан, что уже давало несоизмеримое количество очков в их пользу.       Пока они придумывали слово, Феликс раздавал адмиралам синие повязки на плечо. Много вариантов было перебрано от оскорбительных, чтобы если кто проболтался, это звучало обидно для адмиралов, до житейских вроде: тарелка, листва, дерево.       — Знаю, — резко сказал Айзек, наклоняясь и понижая голос, — тифон. Они никогда не догадаются.       — Что это? — хмурился Джеймс.       — Это такое воздушное явление, — попыталась объяснить Антарес, пока Айзек подбирал слова, — оно состоит из водяного столба, который, подобно вихрю, поднимается с чрезвычайною силой к небу.       Было договорено выбрать это слово. Ларри быстро шепнул его на ухо Феликсу, который попросил дважды повторить, чтобы запомнить.       — Начинаем.       Феликс провернул песочные часы в руке, прослеживая как добрая половина лагеря сорвалась в лес. Будто в насмешку Джеймс оставаясь еще у всех на виду, нарисовал на земле стрелку, указывающую в лагерь. Усмехнувшись, он сорвался на бег, убегая за остальными в совершенно другую сторону от направления стрелки.       Все побежали в разнобой. Антарес, остановившись у дерева, нарисовала на земле стрелку в ту же сторону, что и побежала. Еще одну, которая указывала маршрут, по которому она шла дальше. Пришлось уйти направо, когда совсем рядом промчались мальчишки с красными повязками. Она все шла и шла, запутывая стрелки, пока взгляд не наткнулся на скалу, прямо у белой линии, которая означала ограничение в две мили от точки лагеря.       Часы наверняка уже были перевернуты.       Сев у камня Антарес, заметила, что даже не запыхалась. Раньше ноги уставали от танцев, а сейчас, казалось, она обогнет всю Нетландию и едва появится отдышка, как и любой из мальчишек. Странное наблюдение заставило её усмехнуться.       Шорох листьев, будто кто-то пробирался к ней, вынудил девушку на корточках обойти камень. Антарес выглянула, на глаза сперва попалась синяя повязка и лишь потом она смогла узнать Дилана. Это было плохо. Он остановился, девушка затаила дыхание.       В эти моменты мозг забывает обо всем, кроме одного. Желание победить так ясно вырисовывается в мыслях, что дышать приходится в два раза чаще.       Дилан прищурился, направляясь в её сторону. Все еще стараясь остаться незамеченной, Антарес проскользнула в высокие кусты, стараясь бесшумно передвигаться в них. Сильный порывистый ветер только помогал ей остаться необнаруженной.       Жаль не долго.       Замечая, как средь кустов зеленой растительности промелькнула черная шевелюра, парень побежал.       — Попалась, — радостно крикнул он.       Прятки кончились, начались настоящие догонялки. Огибая деревья, с опущенными ветвями к низу, убирая руками пальмовые листья, растущие чуть выше головы, она пробиралась через джунгли. Позади звуки быстрого бега оглушали, не давали даже подумать куда бежать. Антарес повернула направо. На глаза бросился притаившийся Джеймс, она, ни сказав ни слова рванула вперед, надеясь, что Дилан отвлечется на него.       Куда уж там. Джеймс так и остался незамеченным, гаденько потирал руки друг об друга, слыша их погоню уже в отдаление от себя.       Решив, что она оббежит Нетландию за один мах, Антарес явно преувеличивала. Дилан упрямо следовал за ней, будто на ней была особая мишень.       — Ты первый выдохнешься, — предупредила Антарес.       Они перешли на шаг у огромного камня, стоя по разные стороны, внимательно следя друг за другом.       — Правда? — задыхаясь спросил Дилан, держась рукой за правый бок. — Я все равно поймаю тебя.       Отдышавшись, девушка нырнула в чащу, тут же скрываясь за высокой растительностью. Она выбрала самую неудобную местность, и с радостью заметила отсутствие шагов. Дилан, верно, потерял её из виду. Антарес не останавливалась торопливо шла, пригибаясь под ветвями, листьями, дабы не выдать себя, если кто-то еще был поблизости.       Они бегали слишком долго. Вероятно многих поймали, но вечер неуклонно настигал остров, а если Феликс не обрывал игру, значит и слова они не добились. Айзек не просто так решил взять слово из лексикона моряка, нет, вероятно многие его просто не запомнили, коверкали при пытках, а Феликс не засчитывал. Хороший ход, пиратский.       Свист, за ним еще один и еще смешались в один звук, оповещающий о конце игры. Антарес радостно обернулась, видя за спиной Дилана, который устало крался к ней, но остановился прислушиваясь.       — Ты меня почти поймал, — засмеялась она.       Дилан веселья не разделил, скорчил лицо, да поплелся следом за девушкой в лагерь.       — Тебе не надоело делать вид, что все в порядке? — вдруг огрызнулся Дилан.       Не замедляя шаг, Антарес тяжело выдохнула. Оказалось все скрытые мысли, разложенные строго по полочкам по ночам, скрытые замком в голове, оставались закрытыми до первого провокационного вопроса.       — О чем ты? — натянутая улыбка показалась даже ей фальшивой.       И Дилан не мог не заметить. Подхватил палку с земли, со всей силы ударяя ей по кустам, чтобы пройти.       — Ты ушла, Пэн привел девчонку, ушли еще двое из нас, и вы все делаете вид, что ничего не случилось. Это неправильно, — раздраженно скрипнул зубами Дилан. — Нельзя так забывать людей.       Казалось, Дилан даже имя друга боялся произнести, столь осторожно говорил об этом, размахиваясь и ударяя по кустам. И еще раз. И еще.       — Вам настолько наплевать на человеческую жизнь? — закричал Дилан, выкидывая палку со следующим ударом. Он приблизился к отшатнувшейся девушке. — Почему ты ведешь себя, как ни в чем не бывало?       Сжав в кармане мантии мешочек с сонным порошком, Антарес до боли сцепила зубы. Глаза Дилана застилала боль, не злость, как он пытался показать. Колдунья опустила руку.       — Ты веришь мне?       Удивленно, неспешно, но Дилан кивнул.       — Чем дольше и сильнее мы будем бередить рану, тем крупнее окажется шрам. Никто не забывал, но все пытаются не трогать рану, понимаешь? Мы справимся с этим вместе. И будем справляться в случае новой смерти, и так по кругу. Ты сам когда-то говорил: судьба у всех разная. Прими чужую судьбу и отпусти, Дилан.       Антарес была уверена, что ей удалось унять дрожание в голосе. Дилан совсем поник, опустил голову, стоял без движений, пока девушка не положила руку ему на плечо.       — Это был его выбор, ты не должен винить себя, отпусти, Дилан.       — Ты отпустила? — вдруг поднял взгляд на девушку брюнет.       «Да» — грозило сорваться с губ, но Антарес замешкалась. Между отпустить и разозлиться на себя, была разница. Но вместо того, чтобы самой воспользоваться советом, девушка винила себя в том, что вообще испытывала эту поглощающую скорбь и сожаление. Казалось, раз она меченная, не должно быть такое отношение к смерти, если она дочь темного мага, если… и множество если. Хотелось относится к этому как Питер Пэн или как Кристофер. Антарес чувствовала себя невероятно слабой в моменты, когда плакала.       — Я стараюсь, — выдохнула девушка, резко двинувшись вперед.       Молчание напряженно давило пока они шли до лагеря.       Выигрышная команда заслужила ужин. Антарес здорово потрудилась над стеллажами создавая еду, но сама взяла лишь овощное рагу с рисом, быстро завершая трапезу.       Сегодня она вновь взялась за флейту, чтобы сбить энергию мальчишек. После командных игр, лучше подходила музыка Питера Пэна, пропащие всю ночь веселились, а на следующий день вставали только к обеду. После её игр, они уставшие, но довольные засыпали.       В домике скидывая мантию на стул, девушка сняла рубаху, оставаясь в болотной майке, висящей на плечах на тонких бретелях. Усевшись на кровать в тонких кожаных штанах, девушка задумалась, смотря на пергамент, висевший над кроватью.       Её родословная, написанная еще почерком Питера Пэна, на удивление ровным. Последние дни она вспоминала, удалось отмести сестер и братьев у родителей, но то, что её возможный отец Киллиан Джонс, она не стала откидывать. По родственникам еще Пэн поставил у него прочерк. Антарес с каждым днем все больше склонялась к тому, что они ищут сына Бейлфайра. Как действовать в этом случае она не представляла. Убить племянника, сына брата… даже в мыслях звучало невозможно. Она всячески старалась уйти от этой темы в голове. Нет. По крови могло значить и по очень далекой крови.       Воздух стал сильно напряженным за мгновенье. Девушка дернулась, видя, как появившийся парень согнулся, падая коленями на пол.       — Питер? — сведя брови к переносице, нахмурилась девушка.       Антарес подорвалась с кровати, опускаясь рядом с ним на корточки.       — Что случилось?       Шатен поднял голову, было видно, как часто дергается его кадык. Видимых повреждений не было, как и крови, он выглядел не побитым, а смертельно уставшим.       — Приляг, — девушка кивнула на кровать, слегка потянув его.       Не сопротивляясь, он последовал за ней. Когда спина коснулась мягкой кровати, парень облегченно вздохнул. Он не спал так долго, что глаза мгновенно стали закрываться, вопросы, произнесенные тонким голосом, пролетали мимо него. Последняя телепортация была явно лишней.       Антарес с неудовольствием смотрела, как он поворачивается на бок, неосознанно ищет одеяло под рукой. Она поднялась с кровати, понимая, что её проживание в этом домике законченно. Уже готовясь переместиться, она оглянулась, укол жалости пронзил грудную клетку. Девушка подошла ближе. Едва взмахнув пальцами, тяжелые высокие ботинки шатена, стояли подле кровати, она вытащила из-под него одеяло, укрывая.       Телепортация много времени не заняла, она появилась в том же домике, который создал для неё Пэн, это было слишком давно. Это место было от лагеря далеко, но спать в одной постели с Пэном её беспокоило. Одно дело, когда это происходило случайно под сон травой, когда над телом ты уже не властен, и совершенно другое по доброй воли лечь к нему. Антарес вдруг грустно усмехнулась. Мысли об этом вызывали непонятный, необъяснимый трепет в груди, но никак не отвращение, как должны были бы.       Нельзя было позволять такую вольность с ним.       Испытывать что-то светлое, думать о том, как он обнимал бы её во сне, было странно, несвойственно. Но злость от заключения брака уже давно куда-то подевалась, оставляя шлейф бессознательной грусти.       Днем девушка чувствовала себя куда лучше, ей удалось поспать за много дней. Присутствие Пэна на острове заметно расслабляло, снимало значимую ответственность.       Умывшись в озере после долгого сна, Антарес появилась в лагере. Мальчишки играли снова в ножички, отвоевывая территории друг друга. Девушка опустилась на лежащее бревно, из воздуха создавая чай.       — Почему не осталась со мной? — насмешливый голос прямо над ухом, заставил её дернуться.       Оборачиваться не пришлось. Его обладатель перекинул ноги через бревно, усаживаясь рядом. В издевательской манере растягивая губы, он подхватил из её рук кружку, отпивая чай, и довольно вздыхая. Антарес была рада его возвращению, сама чувствовала наигранность в сквозящем возмущение на собственном лице.       — Ты жила там пока меня не было, — Питер не спрашивал, — я не выгонял тебя, — невозмутимо говорил он, мельком бросая взгляды на девушку.       — Да, но… это как-то странно, спать вместе, просыпаться… вместе, — сглотнула Антарес, легко вынимая из его рук свою кружку. — Кажется это называется несколько иначе, чем дружба.       Антарес не хотела ругаться с ним сразу в первый день, у неё были тысячи причин, почему им не стоит жить вместе, но больше половины из них были претензионными.       — Так мы и не друзья, — нагло усмехнулся Пэн, демонстративно смотря на свое кольцо, что не укрылось от взгляда Антарес.       Раздражение легкой волной накатило на девушку.       — Может создашь мне домик, как в прошлом лагере? — нетерпеливо спрашивала Антарес.       Пэн хмыкнул, вскинув брови.       — Не могу.       — Почему? — вырвалось у девушки.       — Я не хочу, — самодовольно ухмыльнулся он, — какой смысл заставлять все домиками, если ты всегда можешь жить со мной?       — А этого не хочу уже я, — прошипела Антарес сквозь зубы, теряя выдержку.       — Очень жаль, — наигранно обидчивым тоном сообщил шатен, поднимаясь на ноги, — у тебя есть время подумать, для своего же удобства, бывать вместе нам придется теперь куда чаще, какая разница засыпать будешь все равно в моей постели.       Щеки предательски вспыхнули. Удивительная способность одновременно заставить краснеть и чуть ли не дрожать от злости, уже видя, как нахально приподнимаются уголки его губ.       — Ты что-то узнал?       — Разумеется, — вскинул он брови, снова выдергивая кружку из её рук. — Все оказалось таким очевидным, — он сделал паузу, отпивая из кружки, — Белоснежка была беременна перед заклятием. Их парочка являлась самой геройской, да светлой, уж если они не породили на свет спасителя, никто бы не смог. Так, что до спасителя, — он запнулся, улыбаясь, — вернее сказать спасительницы, она не попала под заклятие. Как я и думал, она придет спасти их из своего мира.       — Что за мир?       — А это самое интересное, — засмеялся Пэн, видя в глазах неподдельный живой интерес, — всеми нами любимый мир без магии. Злая Королева искала мести, да толку отправлять жителей в такой же, похожий на зачарованный лес, мир.       — Ты нашел это селение? Сторибрук — город?       Пэн закатил глаза, прислоняясь к чашке, понимая, что он все выпил, легко испарил её, под невольный взгляд.       — Нет же, проклятие не просто так называется проклятием, вход туда закрыт, не для нас конечно, но врываться туда смысла никакого нет.       Было весело наблюдать за вопросами, еще не озвученными, но явно составленными. Юноша желал сохранить интригу, но собственное нетерпение чувствовалось куда явнее. Были слишком интересны доводы Антарес, и где-то в глубине души он не хотел сейчас уходить к мальчишкам. Эта злость, смущение, да, он скучал в зачарованном лесу по этой девчонке с бурлящими эмоциями, которые она и не пыталась скрыть.       Шатен протянул ей руку. Антарес посчитала, что он решил помочь ей встать, вложила свою ладонь, Пэн резко притянул её к себе, направляя телепортацию в посещенный еще ночью домик. Неосознанно делая глубокий вдох, чувствуя, как легкие забиваются её запахом.       Не ожидав подобного, она растерялась, сильнее вцепилась в него, пока не почувствовала под ногами пол.       Невозмутимо сделав несколько шагов к стоящему посреди домика столу, он оперся на него руками, неотрывно смотря на Антарес. По центру стола лежала карта мира без магии. Пэн взял в руки небольшую шкатулку, выуживая из неё тонкую иглу с голубым небольшим кристаллом на веревке.       — Окропи его кровью, — протянул он Антарес взятые вещи, ловя её изумленный взгляд, — хватит капли, не пугайся ты так.       — Это поисковое, верно? — прищурилась девушка.       Антарес ждала ответа, не принимая вещи. Шатен тяжело вздохнул, кладя их на карту и опуская голову. Неимоверно действовало на нервы, когда люди просто не могли сделать то, о чем он попросил без вопросов.       — Поисковое, — подтвердил Питер.       Девушка отошла в сторону, лихорадочно облизав губы.       — Так значит ты ищешь моего отца, брата или мальчишка уже родился?       Невиданная наглость узнать все, когда он и так сказал слишком многое, откровенно раздражала. Пэн не хотел выкладывать все карты, которые удалось наконец повернуть рубашкой вниз, но очевидно она будет помогать лишь если будет уверена в плане.       — Ты мне не доверяешь? — его тон был серьезен, а на лице не проступала улыбка, зато отчетливо была видна играющая обида, столь фальшивая, что девушка невольно фыркнула, что и послужило ему ответом. — Братца твоего ищем, — сдался Пэн, — если жив, вероятно спелся со спасительницей. До того иронично, что меня начинает подташнивать.       Он был уверен, что они ищут ребенка Бэя, в этом не приходилось сомневаться. Антарес все еще не подходила к столу, беспокойно теребила браслет на руке. Могла ли она предать семью, предать брата и ради кого… злодея, демона в теле ребенка. Мысли в хаотичном порядке стали перебивать друг друга, девушка не выдержала.       — Думаешь я смогу смотреть как ты убиваешь сына Бейлфайра, моего племянника?       Скрывать собственные мысли толку не было. Пэн видел, читал её как открытую книгу. И ей вдруг стало интересно, что он на это ответит, если не таить переживания.       Шатен опустил голову в ладони согнутых рук, неудовлетворительно простонав.       — А ты думаешь, что сможешь смотреть как я буду умирать? — прошипел он, отнимая руки от лица. — Какой-то неизвестный мальчишка, едва ли являющийся тебе прямым родственником, оказывается дороже меня? — Пэн обогнул стол, разворачивая её за плечо. — Я не верю, что ты так действительно думаешь. Наша связь куда ближе, чем родственная, не стоит отрицать свои истинные чувства ко мне, — он понизил голос, наклоняясь к лицу замершей девушки.       Совладав с собой, Антарес было отшатнулась, но он успел придержать её за предплечье, не желая разрывать близкий контакт.       — Нет, у меня чувств, — возмущенно выпалила колдунья.       Она была уверена, что их нет и не может быть. Но ожидая злости, она видела, как губы Пэна растянулись в улыбке, что напугало еще больше.       — Перед своим уходом в зачарованный лес, я нанёс визит нашей любимой фее, — внутри все похолодело от этого пониженного голоса. — Не вини её, выбор я ей не дал. Скажи мне, ты нашла уже свою любовь?       Как он мог узнать, подумалось Антарес, но она вспомнила как сама неосторожно повела себя с Феликсом, после дорожек пыльцы.       — Тебе Феликс сказал?       — Ему не пришлось, вы взяли последнюю пыльцу с цветка на севере, и оставили ощутимый след. Мне не впервой видеть магию фей, уж поверь, — усмехнулся Пэн, придвигаясь еще ближе. — Так, что нашла уже?       — И не искала.       Антарес попыталась отойти, но невольно всмотрелась, в то, что он делал. Пэн снял свой кожаный браслет с руки. Медленно он провернул запястье, демонстрируя глубокий, ровный шрам на тоненьких венах, белая линия огибала запястье подобно браслету, но была куда тоньше на тыльной стороне руки.       — Про это тебе фея напела? — он продолжал улыбаться, когда девушка в неверие схватила его за руку, рассматривая шрам, будто пытаясь его оттереть большим пальцем. — Какой нелегкий выбор, между своей истинной любовью и неизвестным мальчишкой, ох, не знаю, чтобы я выбрал…       — Нет…       В уголках глаз стали скапливаться слезы, девушка отошла, припадая к стене.       — Да как же нет, — наигранно удивился Пэн, в глазах плясали бесы. — Это последствия создания браслета, который забирает магию, первый образец был неудачным. Я все проверял на себе, дорогая, чтобы сохранить чистоту на редкость удачного эксперимента.       Неверующе Антарес покачала головой. Кто угодно, в каких угодно мирах, но не он. Не Питер Пэн. Сомневаться не приходилось, Динь говорила магия сработает в пределах одного мира.       — Но я не люблю тебя, — выдохнула Антарес.       — Скажу тебе это взаимно, видно двести лет слишком мало, чтобы мы воспылали любовью друг к другу, кто знает сколько потребуется, еще сотня или год… может месяц или пару дней? Все решают временные рамки, Антарес, и ключевая из них «пока-что». Ты не любишь меня пока-что, не обманывай себя. Притяжение давно есть, жаль искры пока не наблюдается, но может это и положит её началу, — лицо его вдруг стало сосредоточенным, повышая голос он добавил: — Или, черт возьми, если я не умру ближайшие двенадцать лет, тоже сойдет как начало чего-то большего, не считаешь?       Антарес до сих пор смотрела отстраненно, обнимая себя руками стоя в углу, будто наказанный ребенок. Проследив за ней взглядом, Пэн оперся руками на стол, давая девушке время обдумать это. Ему потребовалось много времени, чтобы принять, столь очевидную насмешку судьбы. В эту игру, играть не хотелось, но выбор забрал собственные интерес.       Питер не мог и представить, что фея назовет его отличительную черту. Его. Он даже смог увидеть в её памяти это всплывшее на мгновенье очертания собственный руки. Пэн только хотел узнать рычаги давления на Антарес. Разумеется, это все усложняло с одной стороны, но с другой давало повод задуматься.       Девушка любила любовь он запомнил это еще при заключение вынужденного брака. Такую обиду, злость и ненависть могло вызвать лишь сожаления… истинная любовь, первое замужество, столь банально, но не для неё. Не для того, кто свято в это верит. Он не ошибся, выдвигая тот самый аргумент, судя по реакции. Антарес не пойдет против него при таком раскладе.       А с собственными чувствами, можно было разобраться и позже. Сейчас он не мог им позволить встать на пути к цели. Куда проще воспринимать это как игру, пусть и исход стал очевиден.       — Я должна полюбить тебя? — Антарес говорила словно не с ним, безучастно смотрела в пол, с еще большей силой теребя браслет.       — Не должна, но полюбишь, — выдохнул шатен, — или уже полюбила, просто боишься себе в этом признаться. Важно то, что, если умру я, ты не сможешь себе этого простить. Теперь подойти и пролей уже кровь, Антарес.       Он говорил ровно, несколько холодно, чтобы достучаться. Пэн позволил себе взглянуть на неё по-другому, прослеживая, как она быстро моргает, чтобы не разрыдаться, он словно мог услышать эту напряженную работу её мозга, пока она думала. Антарес была красива, странно, что он не замечал этого раньше. Белизну кожи когда-то оттеняли черные волосы, делая её фарфоровой, сейчас же она казалась столь невинной, непорочной. Белый цвет олицетворял во все времена невинность и покаяние. И только от этого контраста внешности и личности можно было сойти с ума. Как что-то ценное, он хранил знания о ней, её жизнь, ведь был осведомлен куда больше кого-бы-то не было, запирал это глубоко в себе.       Пэн без удовольствия заметил, что не ошибся. Едва ли информация об этом могла так легко усвоится, как он думал. Нет. Это тепло в грудной клетке было неподвластно ему, совершенно лишнее, чужое, казалось невероятно необходимым. Невольно Питер надавил сильнее кулаками на стол, до боли сцепив зубы.       — Подойди сюда Антарес, — зло выпалил он.       Толи не решаясь затевать спор, толи ведомая доводами разума, Антарес действительно приблизилась. Проткнув иглой, она сжала подушечку пальца, кровь из него каплями падала на кристалл.       — Держи кристалл, он сам должен остановится, думай только о брате.       Помогая ей отрегулировать высоту веревки, чтобы кристалл не елозил по карте, Пэн принялся постукивать по столу, внимательно наблюдая за покачивающейся по кругу веревкой. Время от времени, он легко надавливал на руку Антарес, заставляя её водить по другому участку карты.       Кристалл, словно притянутый магнитом резко опустился.       — Портленд, штат Орегон, — без удовольствия отметил Пэн.       Бейлфайр был жив, а это могло значить, что он не ошибся с самого начала. Пэн все же надеялся в промахе и смерти этого парня. Он, несомненно, разгадал бы загадку, будь она труднее, но видя, как Антарес с долей печали выдохнула, понял, что сам был не рад, такой простоте решения. Изначальный план немного подождать и отдохнуть уже не имел смысла, раз все карты в его руках лежали лицом.