Ты тот, кем ты хочешь быть

      День сменял новый день мгновенно, а ночь казалась бесконечной, будто кто-то подкрутил времена суток в Нетландии или это только так казалось.       Сидя на бревне, девушка лениво ковырялась вилкой в мясе, отделяя волокна. Полностью седые, белые волосы были завязаны в высокий хвост на макушке, она успела их возненавидеть, когда последний черный пигмент ушел, являя сухость и ломкость. Привести их в порядок магией не вызвало проблем, но окрасить их в черный, она так и не смогла, а просить об этом единственного мага на острове ни за что бы стала.       Поворачивая голову на слишком громкий девичий смех, Антарес беззлобно закатила глаза. Эбигейл и Элиот, склонившись к друг другу тихо шептались, время от времени получая подколы от Дилана сидевшего рядом с ними. Несомненно, Антарес была рада за них, но от проявления чувств её стало воротить. Они проводили почти все время вместе, гуляли за ручку под луной, купались, даже жили в одной пещере, чему не сказано обрадовался Дилан оставаясь в одиночестве, порой это было мило, но наткнувшись на парочку ночью по дороге к озеру, Антарес заклялась перемещаться, а не ходить пешком, увиденное хотелось стереть из памяти, но опять же сама она не могла, а обращаться к тому кто бы это мог сделать не стала бы.       Все оставалось таким же, как и всегда, кроме её настроения. Сожаление не отпускало, кольцо на пальце снять было невозможно, оно было заколдовано, но не Пэном. Чувства раздирали её на части каждую ночь, она не перестала жалеть о случившемся. Играла на флейте, когда Пэн отсутствовал, спал или вручал инструмент ей без слов, только ради мальчишек, а не его. Принимала новеньких, которых приносила тень, лишь из-за испуганных расширенных глаз мальчишек, желая хоть как-то помочь им освоиться, но не ради Пэна.       Связь с ним рвала её грудную клетку. Всплеск, действие, магия она невольно стала это ощущать, не понимая, почему не придавала этому значения раньше. Антарес стала слышать, когда её зовут. Впервые она появилась перед Эбби, когда та в шутку произнесла её имя, купаясь в океане, приговаривая, что вода больно теплая и странно, что Антарес еще не нарезает круги по воде. Это было странно, смирится с этим удалось не сразу. Гул в голове стоял отвратительно громкий.       Все оставалось прежним, кроме неё. И об изменениях знал только один человек, которого Антарес упорно игнорировала, перебрасываясь с ним короткими дежурными фразами и только по делу. Любое отклонение от темы, флирт, издевка она спешно прерывала диалог. Так не могло оставаться вечно, Антарес это понимала, но простить, когда человек даже не чувствовал свою вину не могла.       А Пэна, казалось, это не заботило. Он не бегал за ней, не пытался поговорить о случившемся, будто ждал пока она сама придет. Осознание этого, заставляло Антарес еще больше ненавидеть его.       — Эй, кто с нами?       Громкий вопль принудительно заставил колдунью вынырнуть из мыслей. Обернувшись через плечо, она увидела, как новенький в их лагере — Девин, собирает народ, стоя у короба с оружием.       — Что они задумали? — спросила Антарес, ни к кому конкретно не обращаясь.       — Где ты витаешь? — подозрительно прищурился Дилан. — Соревнования по стрельбе из лука, Девин все утро орет об этом. Идешь?       — Я хорошо стреляю, но не лучше всех, — усмехнулась Антарес. — Арбалет, мечи, возможно, но не лук. Да и толку вам рыпаться, Эбигейл все равно победит, убивая вашу самооценку.       Надкусив зеленое яблоко, Антарес широко улыбнулась, успевая слизать языком сок, потекший по губе. Эбби довольно ухмыльнулась, подмигивая Дилану, который невольно посмотрел на неё.       — Эллиот, скажи, чтобы она не участвовала, — возмущенно тыкнул на него пальцем Дилан.       — У тебя есть время принять поражение, — блаженно протянула Эбби, поворачиваясь к Эллиоту, — прости, но я не подамся даже тебе, любовь моя. Мне всегда нравилось, как мальчишки плачут.       Эбигейл встала из-за стола, оставляя их с вытянутыми лицами, отбивая протянутый кулачек Антарес.       — Покажи им, принцесса, — крикнула Антарес, ей в спину, наблюдая, как резво подскочили Дилан с Эллиотом вслед за ней.       Лагерь опустел, но, если прислушаться, можно было определить, где они решили устроить соревнования по крикам и воплям. Вгрызаясь в яблоко, девушка встала из-за стола, оставляя недоеденный обед и убирая магией все оставленные тарелки на столе.       Пиная по дороге в домик какой-то камень, внимательно прослеживая его путь, чтобы не потерять, Антарес не заметила как слишком сильно пнула его, что он отлетел под ноги вышедшему из леса человеку. Подняв голову, Антарес сдержалась, чтобы не закатить глаза, она остановилась, ожидая пока он пойдет дальше, переводя взгляд на камень.       — Куда все ушли? — невозмутимо задал вопрос Пэн.       — Соревнование по стрельбе из лука, — сухо ответила девушка.       Вздохнув, она поняла, что он остановился на месте и идти вроде как никуда не собирается. Попрощавшись взглядом с камнем, Антарес обогнула его проходя мимо. Вопрос касательный лагеря, ответ касательный лагеря, ни о чем больше, говорить с ним не хотелось.       Поднявшись по ступенькам, Антарес до последнего держалась, чтобы не обернуться. У неё это получилось, когда девушка захлопнула дверь. Растворив огрызок в руках, Антарес уселась на пол перед окном, создавая кружку чая.       Порой тишины не доставало, проводя весь день в лагере, голова к вечеру раскалывалась буквально на две части, и только мята помогала как-то сбросить напряжение. Антарес не отказывала себе в удовольствие побыть одной.       — У мамаши научилась, бегать от мужа?       Ненавидящим взглядом, до такой степени сжав зубы, что послышался скрип, она взглянула на него через плечо.       — Верно ты забыла, как она закончила, напомнить?       Это было слишком. Столько молчать, подсознательно ожидая извинений, и услышать это.       — Не смей называть себя моим мужем, — прошипела Антарес, едва сдерживаясь, чтобы не запустить кружку в него и стереть эту наглую самодовольную ухмылку.       — Да, — кивнул Пэн, — признаться мне тоже не нравятся эти: жена, муж. Сразу будто мне лет тридцать, и я должен забрать наших детей с прогулки. Согласись посланная судьбой или благоверная звучит куда изящнее, чем это стандартное, бесчувственное — жена.       — Отправляйся в ад, — истерично вскрикнула Антарес.       Алая дымка поглотила её, кружка с громким стуком упала на пол, разлетаясь осколками с пролитой жидкостью и сверху весь созданный беспорядок украшали листья мяты.       Антарес пришла в себя в пещере, сидящей на холодных камнях в слезах, обнимающей согнутые ноги.       Сколько дней удавалось держать себя в руках она не считала. Вытирая рукавом свитера слезы, девушка опустила голову в колени, бесшумно всхлипывая.       Понимание, что для Пэна это не имеет смысла, еще сильнее рвало изнутри. Брак, самая важная часть жизни, так всегда говорил Бейлфайр и отец, даже после предательства Милы ни с кем не женился, пираты на корабле и то, все как один выступали против женитьбы, всегда говорили, что это обвяжет по рукам и ногам вольную жизнь.       Антарес слушала и понимала, что не хочет вступать в брак, но мысленно, скрывая от всех, девушка ждала свою судьбу. Крохотная надежда на счастье жила в ней, та искра, что позволяет верить в чудо в тайне от всех, то, с чем многие засыпают и на утро качают головой, мол как им это приснилось.       Пэн не понимал, что разрушил её веру. А Антарес все больше осознавала на что он способен на самом деле. Парень не считался ни с чьими чувствами, мог извлечь свою выгоду в любом бессмысленном действие. Больше всего её злило, что он и не пытался понять, насколько больно задел её.       Романы поголовно пишут о чувствах, в деревнях играют пышные свадьбы. Он не имел право забирать то, чего она так трепетно желала, боясь и себе признаться в этом. Не имел никакого права их связывать.       Антарес не выходила до самого вечера, радуясь, что он не решил пойти за ней. Пещера наполнилась различными рисунками, но на стороне возле матраса, где когда-то жил Бейлфайр их все равно было больше.       Пешком девушка решила пройтись до лагеря, пусть тот и был далеко от этой пещеры. По дороге ей значительно стало лучше. Порывистый прохладный ветер почти не доставал до неё из-за плотно растущих деревьев, но судя по шуму листвы на кронах, он был сегодня на редкость сильным.       Закутывая руки посильнее в бежевый свитер, пробираясь через высокие кусты, девушка наконец смогла выдохнуть, дойдя до лагеря.       Как и ожидалось черноволосая девушка была счастливее меченого отправляющегося на землю, деловито выхаживала по лагерю, попивая сок. Вопросы были излишне, судя по мрачному лицу Дилана, он пренебрег советом Эбби смирится с поражением заранее.       Завидев, что Джеймс бежит прямо в её сторону, смотря себе за спину, Антарес села на корточки расставляя руки и ловя мальчишку в свои объятия.       — Куда так торопимся? — усмехнулась девушка, чувствуя, что Джеймс пытается извернуться в её руках.       Услышав знакомый голос, мальчишка перестал барахтаться, как рыба, выброшенная на берег.       — Побить Хьюго, — уверенно выпалил Джеймс, поджимая губы, но сдался, завидев вопросительный взгляд. — Я сорву самую острую ветку и буду тыкать его ей пока он не извинится.       Антарес тихо засмеялась, получая в ответ возмущенный взгляд. Джеймс снова забарахтался, девушка разжала руки.       — Ты уверен, что это лучший способ попросить извинений? — спросила она, все еще сидя перед мальчишкой.       Джеймс почесал затылок.       — А как еще если он не понимает? — развел руки мальчишка. — Я сразу сказал, что правилами запрещено прятаться на дереве, потому что они высокие, а он залез на пещеру и говорит, что про это я не говорил. Но я именно это и имел ввиду говоря про деревья. Любой бы понял. Я же сказал про высоту.       — Джеймс, — остановила его Антарес, взяв за руку, стремясь подобрать правильные слова, чтобы объяснить, но не сделать похожими слова на нотацию или урок. — Любое правило можно оспорить или найти лазейку, помнишь, когда мы играли все в прятки и выбрали тебя главным? Мы с Пэном спрятались вместе, да мы одни так поступили, но правил мы не нарушили, это не было оговорено. Не стоит таить обиду, запомни и следующий раз уточни все пункты, которым Хьюго должен следовать безукоризненно. Не хочешь, чтобы прятались на высоте, так и скажи: не прятаться на уровне трех или пяти футов от земли. И если при таких условиях, Хьюго залезет на пещеру это сразу будет считаться проигрышем, понимаешь? Так же и ты ищи лазейки и указывай на них.       Было видно, что Джеймс задумался, отстранено смотря перед собой.       — Нет, лучше я поищу острую палку, — выпалил мальчишка, огибая Антарес и скрываясь за деревьями.       Хлопнув себя по лбу, девушка удрученно выдохнула, что ж она пыталась облегчить участь Хьюго, теперь это была не её проблема. Она поспешно встала на ноги, краем глаза видя, проходящих мимо Феликса и Пэна. Антарес, не изменяя своим привычкам, торопливо отошла к Эбби.       Сегодня в лагере музыка была без надобности, Пэн играл в подряд два дня, а каждый день слышать волшебную мелодию пресыщало.       — Все в порядке? — тут же спросила Антарес, замечая, что Эбби с закрытыми глазами сидела на бревне, вся бледная, хотя пару минут назад веселилась.       Эбигейл, подняв голову кивнула, почти задыхаясь.       — Устала что-то, — неоднозначно покачала она головой, натягивая на лицо улыбку, столь неискреннюю, что Антарес невольно повернулась в сторону Эллиота.       — Поругались?       — А? — но уловив взгляд девушки, Эбби усмехнулась, стараясь крепче взяться за бревно, на котором сидела. — Нет, просто я переоценила себя сегодня. Валюсь с ног.       — Помочь дойти до пещеры? — нахмурилась Антарес, протягивая ей руку, когда она пыталась встать.       Но Эбигейл проигнорировала помощь, кое-как вставая на ноги.       — Я не немощная, брось, — с упреком усмехнулась Эбби.       Антарес проследила за ней взглядом, глядя как неровно она пробирается через кусты. Вероятно, они действительно поругались с Эллиотом, девушка невольно пожала плечами с неким укором скользнув взглядом, как Эллиот бодро разговаривает с Айзеком, она, раздумывая, уже медленно шла к ним.       В последний момент Антарес передумала, уверенно шагая к домику на дереве. Не её это дело, будь иначе Эбигейл попросила бы, как уже не единожды делала это.       Переодевшись с помощью магии, Антарес завалилась в кровать, слыша, как веселье в лагере ничуть не утихало. Сон слишком быстро настиг девушку не успели и лишние мысли завладеть сознанием.       На утро выйдя из домика, девушка на ходу едва разлепив глаза сделала себе чай магией. Мальчишки резвились на тропе, их энергии можно было позавидовать. У каждого на голове была шляпа из перьев.       — Ночь! — резко воскликнул Джеймс, поворачиваясь к мальчишкам, взгляд его уперся в Антарес проходящей мимо них. — Антарес, ночь!       Девушка непонимающе посмотрела на Джеймса, которой аж ногой топнул по земле, что она посмела сдвинуться.       — Ночь! — завопил Джеймс.       — Я только проснулась, — про ныла колдунья, пока, не желая играть в «день-ночь».       — Я сказал ночь!       Понимая, что спорить тут бесполезно, девушка замерла с недовольным видом. Джеймс внимательно прошелся по всем, вновь отворачиваясь и крича: «День». Мальчишки забегали, Антарес чуть прошла, желая побыстрее ретироваться, попивая чай.       — Ночь, — вновь повернулся Джеймс.       Ей ничего не оставалось как замереть с кружкой у рта, оставалось всего пара шагов, чтобы скрыться за кустами.       — Я видел, видел Лью, теперь ты, — весело сообщил Джеймс.       Лью грустно вздохнул, вставая на место Джеймса и прокричав: «день». Спешно девушка обогнула их поле, все еще с опаской оглядываясь назад. Поляна, где горел костер, сейчас была чиста, все кусты вырублены, а бревна убраны. В центре Дилан с Айзеком украшали цветами, ветвями и травой высокий разноцветный столб. Множество плетенных корзинок с ягодами стояли вокруг них, рядом лежали всевозможные цветы.       Подойдя ближе, девушка смогла разглядеть рисунок из ягод на столбе; клюв и глаза говорили, что это орел, столб был перекрещен доской, но та нисходила к низу, и была разукрашена в виде крыльев.       Мимо них пробежала Эбигейл, которая кинула им под ноги еще цветов, вновь убегая в чащу. Антарес поморщилась, понимая, что сегодня они решили играть в индейцев.       — Только не Пляска солнца, — выдохнула девушка.       — Именно она, — бодро сообщил Айзек, мельком оборачиваясь к ней. — Сегодня солнце в зените своей яркости, блеска и могущества.       Жестокий и драматический ритуал индейцев племен: дакотов, шайенов, манданов и арапахо. На его подготовку нужно было три дня для создания Столба Света, видно мальчишки загоревшись идеей не решились столько ждать. Солнце действительно сегодня было будто в зените, оно нещадно палило открытые участки кожи. А на четвертый день действо, которое можно назвать драматической постановкой, оказывавшей огромное психологическое и физическое воздействие как на участников, так и на зрителей. Хорошо хоть мальчишки додумались немного изменить правила ритуала, жаль, что от этого он все равно не перестал быть жестоким.       Отойдя в сторону, Айзек внимательно осмотрел падающую тень от столба, иначе говоря Тропу Солнца, которая вела прямиком в лагерь — в Дом Солнца, на сегодня.       — Неужели нашлись добровольцы? — отпивая чай, спросила Антарес, осторожно проходя мимо расставленных корзинок.       Дилан с Айзеком заговорщицки переглянулись, в один голос сообщая:       — Конечно.       — Выбраны большинством или сами?       — Нет, сегодня все на доброй воле, — пожал плечами Айзек, взглянув на солнце, он подхватил корзинку с красными и черными ягодами, — пора разрисоваться, через пару часов начинаем. Дил, скажи мелким, чтоб тоже уже готовились, а то они больно увлеклись игрой, забудут, потом опять нас винить будут, обливаясь краской.       Айзек ушел, дождавшись кивка Дилана. Из леса к ним вышли Феликс, Пэн, Эллиот и Эбби, у всех в руках по корзинке с ягодами.       — Вполне неплохо, — приставляя руку ко лбу, и все равно прищуриваясь от солнца, произнес Пэн, разглядывая Столб Света.       — Меня аж потрясывает, — взбудоражено подпрыгивал Эллиот, в одно движение стянув рубаху с себя и поворачиваясь к Эбби, — поможешь, любовь моя?       Антарес невольно обратила внимание на его родинки, кругом расположившиеся на плече. Взяв корзинку, Эбигейл села на землю под высокое дерево, дожидаясь пока Эллиот опустится лицом к ней. Разукрашивания занимали обычно много времени, но при такой жаре все равно все грозилось растечься.       Эбигейл, подхватив банку меда, добавила её в уже размолотые ягоды, перемешивая. От этого незамысловатого действия краска переставала быть такой жидкой и лучше ложилась на кожу, благо пчелы были на другом конце острова и сюда не долетали. Красная, зеленая и черная краска были природными, а остальные, такие как серая, белая и синяя созданные магией.       В отличие от Эллиота, другие обнажаться так же стремительно не спешили. Джеймс с Хьюго быстро увели у них несколько корзинок с красками, убегая с веселым смехом в тенек. Дилан рассматривал свое отражение в жидкой краске, обводя глаза красным цветом широкой линией.       Решив помочь Феликсу, Антарес направилась в его сторону, кивком головы вынуждая парня опустить руки, он был явно не против. Намазав на пальцы желтую краску, которую выбрал блондин, девушка вывела прямую линию, пересекающую его лоб посредине и расходящуюся по бровям до висков. Она делала это машинально, прислушиваясь к его требованиям, смазывая пальцы в краске, без смущения и какого-либо трепета. На щеках он пожелал две полосы, а также девушка провела еще линию от середины нижней губы до подбородка. Между ними никогда не возникало неловкости, как с Диланом, или ненависти как с Пэном. Феликс всегда оставался хорошим другом, чтобы развеяться или поиграть, но доверять ему она не спешила. Обнажаться Феликс не стал, срезал рукава, решив, что с руками сам закончит.       Обернувшись, Антарес усмехнулась. Эбигейл все красила торс Эллиота, спина его уже была разрисована полосами и витиеватыми узорами. Пэна она не видела, а Дилан без проблем справлялся сам, да и его виденье Антарес бы не повторила.       Зашагав к младшим, расположившимся в одной куче возле бревна. Девушка с неудовольствием заметила Питера, колдовавшего им краски. Не успела она и шага ступить, как Джеймс уже подхватил её за руку, усаживая на бревно, сам встал напротив и протянул корзинку.       — Они заняли все зеркала, — возмущенно произнес Джеймс, кивком головы указывая на мальчишек, ютившихся возле большого зеркала. — Нарисуй мне белые глаза, как у тени и точки под ними до подбородка, — он задрал голову показывая куда должны уходить точки.       — Только один цвет?       — Нет, Хьюго закончит, я возьму красный, чтобы от точек линии шли сюда, — он показал пальцем чуть ниже виска с одной стороны и другой.       Примерно представляя, что он хочет, Антарес попросила мальчишку закрыть глаза, вырисовывая вокруг них белые круги. Многие справлялись сами не доверяя никому, столь важный момент и все же младшие были детьми, кто-то покрывал все участки кожи краской, ведь товарищ испортил нарисованное, кто-то уходил глубоко в лес, чтобы точно никто не испортил боевую раскраску. Лукас, прошедший мимо них, был сам не похож на себя, он был обнажен по пояс, браслет баджу из перьев, украшал плечо. В руках у него было копье, которым он размеренно постукивал при ходьбе.       Джеймс поторопил Антарес, та уже забрала красную краску, выводя линии от точек. Радостный мальчишка побежал за ножом, чтобы откромсать куски одежды и прилепить перья. За ним побежали и остальные. Невольно девушка поймала взгляд Пэна, сидящего перед зеркалом.       Три вертикальные черные полосы тянулись по одной стороне его лица, оттеняя глаза, которые казались куда ярче.       — Ты знаешь, что палитра не случайна? — вдруг спрашивает Питер, поворачиваясь к девушке. Антарес только сейчас замечает, что они остались здесь одни, невольно она качнула головой, пока он подходил ближе, садясь перед ней на корточки. — Это лишь похоже на примитивные геометрические узоры со случайными цветами, но для индейцев кодировка, каждая линия что-то значила и цвет выбирали исходя из ситуаций.       Отталкивать его показалось Антарес сильно грубым, впрочем, она бы предпочла видеть Пэна в роли добровольца сегодня. Шумно сглотнув, колдунья сухо кивнула головой, напуская безразличие на лицо.       — Закрой глаза, — ровным голосом попросил Пэн, зачерпывая синюю краску тремя пальцами.       Антарес замахала руками.       — Я сама…       — Закрой глаза, — уже не просьба, приказ.       Девушка поджала губы, опустив веки. Она чувствовала, как его горячие пальцы стали размазывать по лицу краску, совсем невесомо прошлись по векам и бровям уходя к вискам перекрывая широкой линией.       — Пожалуй, основной красный цвет — боевой — символизировал войну, кровь, насилие и энергию, — негромко говорил шатен, делая линии более ровными, чувствуя как её дыхание обжигает костяшки пальцев, заставляя внутренности сжиматься в тугой узел. — Белый траурный, он символизирует мир и счастье, — видя как девушка порывается спросить и хмурит брови, Питер остановил её другой рукой поднимая за подбородок, — не забывай, у них отношение к смерти было иным, особое внимание уделялось жизни и гармоничному существованию с природой.       Подумав, Пэн макнул пальцы другой руки в белую краску, обводя широкую горизонтальную синюю линию маленькими точками.       — Жёлтый цвет смерти, говорит, что владелец готов биться до смерти, но и указывает на интеллект и способность быстро принимать решения. С зеленым все просто — выносливость.       — А чёрный? — нарушив собственный обет молчания спросила Антарес.       Шатен усмехнулся от её нетерпения. Его большой палец обвел нижнюю губу, закрашивая мелкие трещинки, спускаясь по подбородку. Отнимая руки и очищая их магией, видя, как девушка, быстро моргая открывая глаза боясь, что краска затечет в них.       — Агрессивный цвет силы, указывает на могущественного воина, который героически проявил себя в битве, — продолжал Пэн.       Антарес, поднявшись на ноги подошла к зеркалу, удивленно смотря на невероятно ровные линии и точки, которые ровно завершали её. Было похоже на маску, нижняя губа в белой краске сильно контрастировала с верхней, от середины губы линия шла по подбородку. Пэн подошел со спины, неотрывно наблюдая за ней через отражение.       — Синий цвет — в боевом значении символ уверенности, мудрости и интуиции, в качестве природного цвета связан с небом и водой рек. В быту это красота в первозданном воплощение.       — Ты выбрал два цвета для меня, которые единственные не характеризуют воина.       Это не было случайностью.       — Воина в тебе нет, — усмехнулся Пэн, вскинул брови. — Но раз сегодня на повестке дня индейцы, напомню ацтеки верили в богов. Я вижу в тебе Шочикецаль — богиню любви и плодородия. По одной из легенд первая женщина, пришедшая с богом Тонатиу из земного мира, богом солнца, неба и воинов. У ацтеков Шочикецаль считалась покровительницей всех жён, ткачей, бессмертно любящих, художников, распутниц и скульпторов, это вдохновение, муза в чистом виде.       Он видел в ней богиню любви, и девушка не сомневалась в очередной издевке, даже не концентрируя на этом внимание.       — Я все могу понять, — изумленно расширила она глаза, — но в чем распутницам нужно вдохновение?       Питер засмеялся, не выдерживая пронзительного взгляда, он не сомневался, что она зацепится за это.       — Это тоже особый вид творчества, — с усмешкой на губах изогнул брови шатен, — сплетение тел в незамысловатом танце, игра на оголенных чувствах, касания разжигающие пожар и томные взгляды из-под опущенных ресниц, вызывающие первобытные желания. Не такое простое занятие каким кажется на первый взгляд, не находишь?       — Откуда тебе так много известно об этом?       — О распутницах? — невинно спросил Пэн, вновь засмеявшись, видя, как голубые глаза смотрят с недовольством. — Мне уже очень давно девятнадцать лет, Антарес, я старше тебя почти на целый век. Было бы странно не знай я ничего о культуре стран, геноцидах и у-у, разумеется, о распутницах.       Не скажи он последнего, Антарес бы прониклась, но вместо этого тяжело вздохнула, закатывая глаза. Уж познания Питера в распутницах слышать она не хотела, но легкое, совсем не прикрытое любопытство всего на секунду мелькнуло в глазах. Неужели он действительно имел связи… Антарес качнула головой, даже думать об этом было мерзко.       — Помочь переодеться? — спросил Пэн, вытягивая шею, чтобы разглядеть её уходящий силуэт.       Задыхаясь от наглости, девушка, не сбавляя шаг, повернулась через плечо.       — Распутницам своим помогай.       Нахмурившись от резкого выпада, Питеру потребовалось несколько секунд, чтобы понять на что она в очередной раз разозлилась. Он имел ввиду, что мог бы помочь по стилю индейцев, но девушка расценила это по-своему.       — Не ревнуй, моя королева, — громко процедил Пэн, — в брак-то я вступил впервые.       Едва заметный шлейф магии от перемещения, заставил его рассмеяться, но улыбка быстро померкла с лица. Только она начинала идти к нему навстречу, разговаривать, он сразу все портил, того не желая. Пэн не предполагал, что это так сильно заденет её, но столько дней грохочущей обиды ставили его в замешательство и постепенно разжигали искорки злости. Он ведь старался прийти к перемирию, по-своему, как умеет, но она отвергла все попытки, заставляя, буквально вынуждая его злиться.       Стянув с рук браслеты, взгляд его невольно остановился на серебряном кольце. Магией призывая черную краску он провел ладонью до локтя, окрашивая всю предплечье от запястья в черный, так же поступил и с другой рукой. Его мысли не должны были помешать ритуалу, который так редко проходит в лагере, но всегда вызывает бурю эмоций у пропащих.       Антарес переместилась прямо к пещере Эбби, предварительно постучав по двери. Было куда проще, когда та жила одна. Послышалось копошение, и девушка открыла дверь, одобрительно оценивая раскраску на лице подруги. Её явно раскрашивал Эллиот, которому тоже были не чужды знания о цветовой палитре, ведь тот выбрал только белый цвет. Между бровей девушки были нарисованный очертания острия стрелы, указывающие вниз, на лбу тоже самое, но больше, под глазами две линии от носа до висков.       Пропуская в пещеру, Эбби прислонилась спиной на стену, сгибаясь.       — Тебе опять плохо? — обеспокоенно заметила Антарес.       — Ушиблась, — протянула Эбигейл, указывая на живот, но вдруг выпрямилась как ни в чем не бывало. — Я сама хотела искать тебя, мальчишки долго не думают, раздеваются или рвут одежду вставляя повсюду перья, а нам что, как обычно игра не предусмотрена для девушек. Не буду же я снимать майку.       Антарес закивала головой, прекрасно понимая, о чем говорит Эбби.       — Я бы создала, но не представляю, как это должно выглядеть, — всплеснула руками колдунья.       — У меня есть некоторые идеи, — заговорщицки улыбнулась Эбигейл, вытаскивая из кармана нож и садясь на корточки перед перьями.       Им потребовалось время. Антарес с особым вниманием выслушивала Эбигейл, а та пыталась объяснить, но порой переходила к активной жестикуляции, которую Антарес совсем не могла мысленно представить. На удивление они успели.       Выйдя из пещеры, девушки еще раз осмотрели друг друга.       На Антарес была кремовая майка с нисходящей от линии декольте бахромой, с открытыми плечами и по локоть рукавами, но этого все равно почти не было заметно за свисающими лоскутами кожей. Низ составляли привычные кожаные штаны, которые девушка решила не менять. В отличие от Эбигейл, ноги которой открывала средней длины бордовая юбка с такой же бахромой от пояса, а верх был куда более открытым, чем предпочла Антарес; хоть её бордовый топ и был очень короток, на плечах была накидка полностью сделанная из бахромы, которая прикрывала оголенную разрисованную кожу девушки.       Переглянувшись и взявшись за руки, они пошли к поляне, на которой возвышался Столб Света. Солнце до сих пор палило жителей Нетландии, находясь в своём зените, высоко прямо над головами.       В этот раз членами Общества Бизонов выступили Эллиот, Адам и новенькие в лагере Джейк и Ларри.       Антарес затаила дыхание, глядя как они ведут Алана, Лукаса и Джоэла. Хоть какая-то поблажка, что выступать могли только старшие, как и проводить пленение. Грубо опустив троих парней на землю, ребята дождались радостных воплей, прежде чем взять с земли веревки.       Совсем тонкие столбы, удерживали большую балку, к которым поочередно привязывали пленных. Руки оказывались подняты над головой, каждый был обнажен по пояс и разукрашен красным цветом. Ноги не закрепляли, чтобы видеть, когда они подкосятся.       Индейцы были жестоки в своих ритуалах, почти каждый предусматривал жертвенность. Пляска Солнца физически болезненная, требовавшая умения переносить боль церемония, которая называлась Окипа, не просто показывала те или иные эпизоды из жизни воина, но демонстрировала силу человеческого духа и стремление человеческой души вырваться на свободу из телесных пут. Она состояла из четырех актов, каждый из которых был посвящен, соответственно, пленению воина, пыткам, которым он подвергался, его пребыванию в плену и освобождению. Это была полная живых страстей и переживаний первобытная драматическая постановка эпического характера. Наблюдавшие за ней индейцы наносили себе порезы, а также колотые и рваные раны.       — Да начнется Пляска Солнца, — громко закричал Эллиот, улыбка на его лице померкла, когда он глубоко выдохнул на секунду прикрывая глаза.       В лагере до смерти никто никого, конечно, не доводил, но боль эта игра причиняла добровольцам адскую, считалось, что выдержавший и освобожденный собственными силами обретет безграничную, богоподобную силу и власть над собственной болью. Мальчишки проникались уважением моментально к победителям, еще долго не смели и слова поперек вставить. Тот, кто вызвался сам, но сдался, не смог пройти испытание, покрывался позором и унижением. В лагере те быстро становились одиночками.       Антарес эта игра лишний раз напоминала, что несмотря на вполне безобидные прятки, догонялки и еще массу игр, в которые они играют, пропащие были жестоки. Это не были дети с приятной судьбой, на долю каждого выпали боль, страдания и предательства, порой игры переходили грань, но мальчишки словно и ждали, когда грань падет. Им больше не нужна была забота, они отрешились от родителей, считая взрослых врагами, а игры стали способом уйти от реальности, что было в Нетландии сделать слишком легко.       Из пояса были вынуты перочинные ножики. Мрачно улыбаясь Эллиот, отошел в сторону, он наблюдающий, тот кто был обязан следить, чтобы ранения у всех были одинаковы не больше и не меньше. Адам выбрал свою цель, отходя к Джоэлу. Ларри встал напротив Лукаса, а Джейку достался Алан.       Пропащие стояли кругом возле них.       Не сильно давя на нож Ларри пересек им живот Алана, кровь едва выступила, но было видно, как парень стиснул зубы. Пленным нельзя было кричать, переговариваться и хоть как-то выражать мученические страдания на лицах. Это была поистине борьба с собой.       Антарес сильнее сжала руку Эбби, которая хотела отвернуться. Отворачиваться, жалеть, сочувствовать и громко вздыхать значило не уважать страдания пленных, нарушивший правило грозился выйти еще одним пленным из толпы наблюдателей, это часто случалось с новенькими.       А ради чего?       Антарес не понимала этого до последнего в первый раз, с отторжением сжимая руку Дилана, пока не ощутила адреналин, страх за чужую жизнь настолько сильно, что начинала задыхаться, голова взрывалась от переполняемой чужой боли, которую казалось можно потрогать протяни только руку. Ни с чем не сравнимые эмоции, от которых мальчишки долго отходили, наблюдая за этой игрой. Боялись, но страстно желали повторения.       Вопли, но не страха, веселья раскатисто звучали над поляной. Наблюдавшие толкали друг друга в плечо, подшучивали, мол: «а ты бы так смог, заревел бы на первой секунде». Взглядом колдунье удалось найти Питера Пэна, тот с легкой ухмылкой наблюдал за представлением с остальными, но порой всматривался в царапины, не допуская слишком глубоких порезов, чтобы все было честно. Невольно он поймал её взгляд, девушка тут же отвернулась обратно к представлению.       Навязчивые мысли лезли в голову всем, не только ей, заставляя себя спрашивать смог бы так он сам. Антарес сомневалась, что смогла бы удержать слезы, на её лице было бы все написано сразу, будь она одним из добровольцев. Эбигейл сильнее вцепилась в её руку, с неудовольствием смотря как по боку Лукаса медленно течет кровь, пачкая бежевое одеяние, похожее на юбку.       Порез за порезом, рана за раной и пленные были в крови, но лица всех пока оставались безмятежны, только стекающая кровь по подбородку, хотя губы и не резали, говорила о состояние.       Первый акт пленение, второй пытки, уже подходил к концу.       Начиналась подготовка к третьему. Эллиот кивнул Пэну, который подошел к нему. По взмаху руки, столбы удлинились, оставляя висеть пленных на руках. Под самым пеклом, истекая кровью, они все еще должны были улыбаться.       С магией было куда проще проводить эту игру, хоть и противоречило самой сути ритуала, но мальчишки были не индейцами, а падкими на эмоции детьми.       Отпустив руку Эбигейл, Антарес осталась стоять в стороне в этот раз, глядя как черноволосая идет в первые ряды. Пленных время от времени следовало опускать на землю, чтобы они имели возможность отдохнуть, но и во время этих передышек испытание продолжалось: они должны были смотреть широко открытыми глазами прямо навстречу лучам палящего солнца, недолго, но даже один взгляд был болезненным. В эти моменты только женщинам позволялось подойти к ним, чтобы вытереть кровь. Антарес отказалась, а Эбби напротив с воодушевлением желала облегчить им участь. Доставить больше мук — поэтому игра должна была проводить в жару и обязательно днем.       Наблюдая как сняли Джоэла, который тут же уставился на солнце, Антарес толкнул плечом стоящий рядом Энди, протягивая кинжал. С содроганием замечая, как улыбка на лице Джоэла пропадает, она машинально провела кинжалом по открытой ладони чуть морщась, когда кровь выступила. Отдала кинжала другому, начиная понимать, что Джоэл вряд ли выдержит. Ранить себя тоже была частью игры, но это не касалось Эллиота, который следил за выполнением и Эбигейл, выступавшей в роли неравнодушной женщины.       Общество еще перед третьем актом проводило ножом по своей коже, обычно оставляя порез на плече. Наблюдавшим позволялось пустить кровь как угодно, главное оставить ранение проявляя уважение.       Пэн никогда не отказывался от правил, Эллиот протянул ему нож, которым он легко провел, как и Антарес, по открытой ладони. Сжал руку, не обращая внимания как капли крови стали стекать по ней, но боль ни на мгновенье не проступила за ухмылкой.       — Не могу, — невнятно пробормотал Джоэл, потирая высушенные на солнце глаза, которые неимоверно жгли, он коротко вскрикнул, когда запеченная на пальцах кровь попала в глаза.       Это был провал, полный бесповоротный провал. Эллиот отвязал Джоэла, даже не взглянув на него, тот захромал, падая на землю выйдя из круга. Мальчишки неодобрительно завыли. Пройдя языком по сухим губам, девушка с жалостью посмотрела на Джоэла, однако сочувствие, в момент охватившее её не могло унять ужасное, скребущее беспокойство и дикое первобытное возбуждение. Опасность на грани смерти и жизни застилала глаза, Антарес понимала, что ночью будет прокручивать это в голове, рвано дыша, но не могла не смотреть.       Лукас и Алан продержались до конца третьего акта. Измученные и изнеможденные они собирали все оставшиеся силы, чтобы вырваться на свободу из веревок, который уже не так сильно держали их. Айзек подоспел к Алану, как его друг, неся лук и колчан полный стрел, к Лукасу же подошел Чарли, в руках у него был арбалет и стрелы. Оружие, которым пользовались плененные. Им оставалось только ровно взять его в руки, не дрогнув.       Напряжение достигло пика, когда они освободились, падая на траву. Наблюдавшие замерли в оцепенение. Не дрогнуть и выпустить стрелу, когда все тело содрогается от боли и мучений практически невозможно, многие не сдавались, но этот акт не проходили, проигрывая в самых последних секундах.       Лукас дрогнул, арбалет упал из его трясущихся рук. Горечь обиды и липкого отчаяния можно было прочесть по красным, иссохшим глазам в этот момент. Вопли неудовольствия мгновенно смешались, с радостными криками, когда Алан выпустил стрелу.       Вот она безоговорочная победа в этой игре. Смешанные эмоции выражали целый коктейль чувств, неопределенность, встревоженность уступили место радостью за победителя, являя глубочайшее уважение.       Крики смешались, звуки флейты разнеслись по округе, радость и почет от победы долго не могли стихнуть. Эбигейл тут же влилась в круг, цепляя за руку Антарес, они, вновь не замечая никого, танцевали на вытянутых руках, кружась и не смолкая.       Смеясь Антарес почувствовала, как хватка Эбби стала слабее. Черноволосая остановилась глубоко дыша, как после долгой пробежки, Антарес вывела её из круга.       — В порядке?       Эбигейл не реагировала, опиралась на колени руками, стоя в полусогнутом положение.       — Посиди, — предложила Антарес, мягко опуская её на землю, — эти ритуалы здорово выматывают, перенервничала?       — Да, думаю да, — всего на мгновенье уголки губ Эбби растянулись в полуулыбке.       Сидя рядом с ней, девушка видела, как Эллиот обеспокоенно вышел из круга, замечая их пропажу, найдя взглядом он подоспел к ним.       — Я тоже устал, — выдохнул Эллиот, опускаясь рядом с Эбби, прижимая ту к себе за плечи, — хорошо, хоть кровью не истекаю.       Заметно повеселев с его приходом, Эбигейл кивнула, коротко целуя парня в щеку.       Звуки флейты затихли, пока они отдыхали, на лагерь медленно опускался вечер. Со Столба Света были сняты все украшения. Трое пленных отправились смывать кровь и краску, все понимали, что сегодня пещеры они уже не покинут, отдавая предпочтения сну и отдыху.       Переместившись к костру, но пока не разжигая его, жители острова делились впечатлениями. У многих краска размазывалась по лицу. У младших вообще сползла, они все продолжали прыгать и кричать, изображая аборигенов, с палками и копьями бегали по лагерю, то и дело в кого-то врезаясь.       Вытягивая ноги сидя на бревне, Антарес посмеивалась, слушая Эллиота, который никак не мог отойти от игры, вспыльчиво рассказывая, как внимательно следил за наносимыми ранениями. Проведя рукой по глазам, девушка вдруг быстро заморгала, из-за краски они слезились.       — Как хотите, но я к озеру, — заключила Антарес, поднимаясь на ноги.       Эллиот замолчал, осматривая свои разукрашенные руки.       — Давно пора.       Не дожидаясь пока Эллиот примет решение, Эбби сама подняла его с места, мягко толкая в спину. Дилан поспешил следом.       — Завтра все идем на рыбалку, и это не обсуждается, — пригрозил пальцем Эллиот, пока они направлялись к озеру. — Такая погода редкость в этом месте.       — Я хотела поиграть в прятки, — протянула Эбби, опуская голову.       — Да, я тоже слышала, как Хьюго всех предупреждал, что завтра играем в прятки с равным количеством, тех кто водит и тех, кто прячется, — подтвердила Антарес, — это будет куда веселее рыбалки под пеклом.       Эллиот раздосадовано взмахнул руками, он так устал от резиновый еды, верил, что его идею все воспримут с энтузиазмом.       — Ну и играйте, — обиженно произнес он и демонстративно отошел к Дилану, — сами справимся, от девчонок никакого прока.       Закинув руку на плечо друга Эллиот, отвернулся от девушек, тихо посмеивающихся. Антарес то знала, Дилан уже пообещал Хьюго играть с ними, но отчего-то фермер не спешил делится с Эллиотом, неловко улыбаясь и согласно кивая на его слова.       Мальчишки первые скинув одежду, сиганули в прохладную воду в одних кальсонах до колен, пока Антарес магией создавала одежду себе и Эбби. В шортах и привычном тугом топе, Антарес тут же прыгнула за ними. Это было дальнее озеро, младшие не ходили сюда, в середине глубина достигала семь футов, и нагреваться не успевала из-за опущенных над ним ветвей деревьев.       Находясь под водой, Антарес терла лицо, на губы попадал вкус ягод. Она вынырнула, когда воздуха стало не хватать, видя, как Эллиот пытается забраться на плечи Дилана, а тот смеясь уходит под воду, не давая ему прыгнуть.       — Ты не умеешь, — воскликнула Эбби.       Одним движением руки она толкнула Эллиота, забираясь на плечи Дилана сама. Чувствуя заметную разницу в весе, Дилан придержал девушку за ноги.       — Давай, на счет три, — Эбби удержалась, когда он немного присел, — раз, два, три.       Девушка успела перевернуться в воздухе, чтобы упасть в воду ногами. Антарес, улыбаясь отвернулась, когда капли окропили её, следом за плеском воды.       — Теперь я, — завопил Эллиот, уже пытаясь залезть на Дилана, но соскользнул ногой и в итоге сел ему в прямом смысле на шею, что, впрочем, его только повеселило.       Антарес засмеялась, глядя как они оба уходят под воду, пытаясь друг с другом шуточно бороться. Она повернулась, ожидая, когда Эбигейл уже выплывет, но девушки все не было. Легкая тревожность поселилась в колдунье, когда она поплыла на глубину, опуская голову и стараясь быть готовой, если та шутит и потянет её под воду.       Эбби не умеет задерживать дыхание надолго, она даже под водой не умеет плавать. Стоило только вспомнить это, как тревога двойной волной накрыла Антарес.       — Эллиот! Эбби!       Плеск воды от их сражения затих, Антарес только услышала ругательства, прежде чем погрузиться под воду. Она гребла руками, открывая глаза, отчего те начало резать. Нащупав что-то мягкое, её сперва это напугало, но резко Антарес зацепила безвольную руку потянув наверх. Эллиот пришел на помощь мгновенно находя их, перехватил Эбби за талию помогая себе ногами.       Дилан помог вытащить Эбигейл на берег.       — Она наглоталась воды, — обеспокоенно заметил Дилан.       Антарес понимала, что нужно сделать массаж сердца, но не представляла как, мельком её взгляд скользнул по Эллиоту, его била крупная дрожь, руки жили своей жизни, он уже хотел начать делать массаж, но Дилан правильно расценив его состояние полнейшего ужаса, оттолкнул того, сам надавливая на грудь девушки.       — Питер! — закричала Антарес, подрываясь на ноги. — Питер!       — Это бесполезно Антарес, он не услышит здесь, — раздраженно повел плечом Дилан, пока Эллиот обездвиженный сидел рядом, не зная чем может помочь.       — Он должен чувствовать мой зов, — ощетинилась колдунья. — Питер!       Антарес так и замерла с приоткрытым ртом, когда шлейф магии настиг её куда раньше, чем она увидела Пэна. Ей не пришлось ничего говорить, он понял зачем та его позвала, посмотрев ей за спину.       — Отойди, — спокойно произнес шатен.       Дилан повиновался, отодвигаясь. Питер расслабленно раскрыл ладонь чуть проворачивая руку. Эбигейл тут же согнулась пополам, выплевывая воду, которой успела наглотаться, Эллиот наконец отмер, принялся ласково гладить ей по спине, что-то приговаривая. Антарес нервно перебирала пальцы, пока Эбби избавлялась от воды в легких.       Облегчение настигло Антарес, лишь когда Эбигейл доверчиво прижалась к Эллиоту, все еще трясущемуся, беспокойному.       — И что случилось? — со вздохом спросил Питер, складывая руки на груди.       Казалось, уже Эбби успокаивает Эллиота, гладя того по спине.       — Я помню, что прыгнула, но… кажется я потеряла сознание еще в воздухе, — хрипло ответила девушка.       — Спасибо, что помог, — сглотнула Антарес, поднимая голову на шатена.       — Все для тебя, моя милая, — выгнув бровь усмехнулся он, исчезая в черной дымке.       Возмущенно девушка свела брови к переносице. Последнее слова всегда оставалось за ним. Удивительно, кажется, она только сейчас начинала понимать, что, не задумываясь позвала его. Да, возможно, Дилан справился бы сам, но Антарес побоялась рисковать, у парня могло не получится, а Питер словно мог сделать все.       — Какие у вас высокие отношения, — не сдержалась от ухмылки Эбби, отстраняясь от Эллиота, замечая, что тот вроде успокоился.       «Куда выше, чем кто-либо предполагает», почти сорвалось с её губ.       — Мы сдружились, — кивнула Антарес.       Дилан покачал головой, он испугался не меньше, но постарался действовать рационально, был уверен, что справился бы сам. С какой-то стороны он был благодарен Пэну, но внутри чувствовал неприятный укол ревности, пусть и понимал, не это должно его заботить.       — Зачем врать, когда все настолько очевидно? — раздраженно процедил Дилан, вытираясь своей накидкой. Получая в ответ недоуменный взгляд Антарес, он фыркнул. — Ты королева острова, он король, по-моему, такое взаимодействие не предусматривает только дружбу.       Эта тема для разговора когда-то, да должна была всплыть. Антарес понимала недовольство Дилана, но сказать правду, которую она даже в мыслях отвергала не решилась, а магическая связь была слишком личным, чтобы делиться этим. Да, она скрывала многое, но и Дилан был не прав в своих суждениях.       — Ну, между нами предусматривает же, — пожала плечами Антарес, нервно закусив губу. Дилан был совсем не тем человеком, с которым она была готова это обсуждать.       От дальнейших оправданий её спас неутешительный стон Эбби.       — Кажется, мне лучше прилечь, — вздохнула черноволосая, падая в руки Эллиота.