Ты тот, кем ты хочешь быть

      Что с этой девицей было не так?       Антарес проводила руками по лицу, оттягивая глаза в неудовольствие. Увидев это Дилан засмеялся, продолжая идти по тропинке.       — А я говорю матушке, что она совсем выжила из ума, так та, можешь себе представить, забрала совсем всё, — деланно охнула Эбигейл, — и я так и не смогла выкупить то замечательно платье у придворной торговки. Нельзя винить девушку в желание быть лучше, чем она есть.       — Да, Эбби, — уже без энтузиазма в десятый раз повторил Эллиот, идущий рядом с ней.       Антарес обернулась через плечо, сдерживая смех. Эллиот тащил коробы с навесами и деревянными стеллажами. Пришло время менять местоположение лагеря и Антарес была как никогда счастлива, ведь мальчишки снова выбрали место с пещерами. Спать под открытым небом не плохо, но погода последние дни совсем не радовала, а доставать палатки посреди ночи многим надоедало.       — Ты водишь.       Антарес запоздало отреагировала, когда Джеймс уже пробежал мимо неё громко ударяя по запястью. Лью в стороне улыбался, потирая руки. Конечно, младшим бесполезно было что-то давать нести, они все роняли, отказывались, а как-то отстали от всех, порезали навес и зацепили его как длинные плащи. Впрочем, нести нужно было не так много всего, запряжены были только два человека: Эллиот и Чарли. Оба без особого удовольствия бросали завистливые взгляды на других.       Они шли по тропинке, почти друг за другом, но из-за того, что кто-то непременно отставал протяженность людей казалась куда больше. Джеймс ловко лавировал остальных, кривляясь, будто бросал вызов Антарес.       Спохватившись, девушка быстро уперлась в грудь Дилана руками.       — Ты водишь, — она отбежала за Джеймсом вперед.       Было видно, как напряглись Чарли и Эллиот услышав знакомые восклицания. Работа никогда не была важнее, чем игры. Дилан обогнул Айзека, касаясь пальцами Алана.       Джеймс кивнул Антарес, они отошли еще дальше, идя впереди всех спиной, но лицом к ребятам. Антарес наткнулась взглядом на Питера, который до этого шел впереди строя, замечая его усмешку. Позади него ребята уже вовсю бегали, коробки кочевали из рук в руки, крики звучали над лесом, громче пения птиц.       — Упадешь, — предупредил Пэн, замечая, как девушка оступилась.       Идти спиной была совсем не лучшая затея, но иначе она не могла проследить кто водил.       — В аду дороги выложены благими намерениями, а на них я не умею падать, — весело заявила Антарес.       В глазах Пэна вдруг загорелся интерес. Он давно уже замечал, что на смену пиратским словечкам пришли упоминания ада. Но сердце Антарес было чистым, он сам видел его в скале черепа. С таким сердцем в ад не попадают, однако её слова заставляли его задуматься.       — Берегись! — прокричал Джеймс, Антарес не успела увернуться, чувствуя, как чужая рука уверенно проскальзывает по спине.       Эллиот мгновенно скрылся за мальчишками убегая назад. Феликс идущий рядом с Пэном незаметно отошел, скрываясь за его спиной.       — Я знаю, что ты собираешься сделать, — закатил глаза Пэн.       И все же он не предпринимал никаких попыток уйти, спокойно шел, не смотря, что Антарес остановилась. Он подошел прямо к ней, не сводя взгляда с отражения неба в омутах на её радостном лице. Неожиданно, девушка ловко скользнула за его спину, цепляя пальцами не ожидавшего такого поворота Феликса.       — Теперь ты, — с улыбкой объявила Антарес.       Феликс раздраженно вздохнул, срываясь на бег и уходя к тем, кто был в задних рядах. Антарес засмотрелась на то, кого он тронул, не замечая на дороге сломанную ветку.       Не успела девушка испугаться, как ощутила чужое тепло рук, мягко придерживающих её за талию.       — Здесь не ад, а почва, милая, — усмехнулся Пэн, не сдержавшись от язвительного комментария.       Дыхание сперло, когда Антарес столкнулась с зелеными глазами, торопливо вставая твердо на ноги. Девушка не спешила разделять расстояние, напротив, совсем рядом шла с ним.       — Это, пожалуй, я не учла, — смущенно заправила Антарес белую прядь за ухо.       В этот раз это была не поляна, а часть леса. Совсем маленькое пространство, не окруженное деревьями, занимал давно разломанный костер. Антарес обходила территорию, замечая дверцу на небольших размеров скале, она тут же вошла внутрь. Конечно, это пещера была куда меньше той, где они жили с Бейлфайром, но здесь она планировала жить одна и много пространства ей было не нужно, в отличие от тех, кто выбирал пещеры сразу на троих, как Джеймс, Лью и Хьюго или четверых, как Эллиот, Дилан, Айзек и Алан.       Стоило Антарес взмахнуть рукой, стараясь привести это место в комфортное жилище с помощью магии, как дверца отворилась.       Придирчивый взгляд Эбигейл скользил по каменным кладкам, сменяясь на возмущенный, когда та увидела Антарес, черная дымка которой уже рассеялась вокруг рук.       — Видишь, не все заняли, — за ней зашёл Пэн, когда его взгляд нашел Антарес, он усмехнулся, — даже не придется жить одной Эбби.       — Но здесь уже я, — возмущенно процедила Антарес.       — Ты могла бы спать на улице, — непринужденно пожала плечами Эбигейл. — Дожди негативно скажутся на состояние моих волос и кожи, тебе-то терять нечего в этом плане. А одежду всегда сможешь высушить магией, разве я не права? — Эбби повернулась к Питеру, ища в нем поддержку.       Пэн тихо засмеялся.       — Вместе не уживетесь? — он понял, что не спрашивал, а констатировал факт, когда Антарес раздраженно фыркнула, сложив руки на груди. — Эбби, я могу помочь найти и другую…       — Нет, — резко сказала девушка, вешая на заготовленные крючки свою накидку, — мне здесь нравится, спасибо, что помог… — голос неожиданно стал ласковым, — не знаю, как бы я сама искала. Ты с первого дня мне так помогаешь, относишься не так как к другим, это интригует…       Очередное фырканье в стороне, осталось незамеченным. Эбби была целиком сосредоточенна на Питере, которому будто доставляло какое-то извращенное удовольствие, сталкивать девушек. На слова Эбби, Пэн лишь кивнул, проходя зубами по нижней губе.       — Отлично, я ухожу, — вздохнула Антарес, раздраженно поджимая губы, — а то вдруг вы начнете раздевать друг друга не только глазами. Лучше буду спать под сопения Эллиота, чем наблюдать милования и слышать мерзкие стоны по ночам.       Антарес со всей силы хлопнула дверью, зло озираясь в поиске друзей. Девушка никогда не думала, что опустится до пошлых унижений. Но вспомнив, как Кристофер порой подкалывал Родерика, отчего даже тот порой смущался, она вдруг повторила за ним. С удивлением замечая внутреннее удовлетворение от изумленных, постыдных взглядов. Эбигейл никогда не оскорбляла её в открытую, завуалировано намекала, что Антарес куда хуже её, но, черт возьми, не говорила о настоящем отношение к ней ни разу. Также указывать на недостатки Антарес не умела, а оскорблять её первая не хотела, вряд ли она сможет выиграть эту битву с принцессой сарказма, которую во дворце обучали явно не чувству такта.       Пролезая через высокие кусты, Антарес вышла к домику на дереве, замечая под ним полное отсутствие палаток. Оно и понятно, ночи были холодные в этой части острова.       — И как твой мозг только додумался подумать об этом? — ехидный голос сбоку, заставил девушку повернуться.       — О, я не только подумала, но и сказала, — ядовито процедила Антарес, вдруг взмахивая руками от злости. — Какого черта? Ты знал, что я пойду в ту пещеру, знал и поселил её ко мне?       — Эбби жила там пока тебя не было, — пожал плечами Питер, — разве жить двум девчонкам вместе, не разумное решение?       — Я могу жить с кем угодно, с мальчишками, кабанами, да даже с тобой, но не с ней, — воскликнула Антарес, повернувшись и уже собираясь уходить, но обернулась. — А знаешь, может ты переберешься к ней, а мне оставишь свой домик? Думаю, вы найдете как себя развлечь.       Если в первый раз Пэн списал все на случайность, то сейчас оставлять это просто так был не намерен. Он сомневался, что Антарес сможет выдержать, если он начнет так говорить, смутить девчонку до порозовевших щёк ему в момент показалось забавным.       — К чему такие сложности? — мрачно ухмыльнулся Пэн, неожиданно грубо хватая её за запястье, чтобы резко притянуть к себе, вдыхая всей грудью запах моря. — Живи со мной и не придется думать, как развлекаются другие, уверен нам будет не скучно вдвоем.       Отпрянув Антарес расширила глаза. Взять смущению вверх она не позволила, желая дойти до конца и доказать, что её это ничуть не задевает. Она уже успела пожалеть о сказанном, мысленно проклиная Кристофера за идею. Но она и подумать не могла, что от его слов щеки будут алеть, а слух будто станет в разы чувствительнее.       — Позволь мне утопиться в озере, чтобы не слышать твоих скрытых желаний, — сложила руки на груди Антарес, пытаясь загородиться от него.       Самодовольно улыбнувшись, Пэн повел бровью. Оттесняя её к дереву, он нагнулся над самым лицом. Антарес задержала дыхание, когда опаляющий выдох парня коснулся её щеки и проскользнул к уху, его нос едва касался виска, вызывая мурашки по телу.       — Моих скрытых желаний? Не я это начал, — напомнил Питер.       Толкнув его в грудь руками, Антарес без удовольствия отметила, что тот даже не пошатнулся, наоборот вжался в её тело, заставляя прерывисто дышать.       — Горяча, — томно произнес Пэн, когда девушка снова толкнула его, он перехватил её руки, наклоняясь к губам, — даже слишком.       Возбуждение дискомфортом накатило на шатена, вынуждая дышать куда чаще. Игра начала ему нравится, странно, что он раньше не начал её. Издеваться над смущенной девчонкой, было весело, наблюдать как она старается сохранить самообладание и демонстративно показывает, что ей все равно, пусть все было понятно по расширившимся зрачкам.       Тепло прошлось по низу живота, вытесняя злость. Быстро моргая, девушка неожиданно завизжала, вынуждая Пэна ослабить хватку от удивления. Антарес обогнула дерево, но не успела уйти.       — Я бы заткнул тебя другим способом, попроси ты меня об этом, — вздохнул Пэн, делая несколько шагов к ней, чувствуя себя зверем перед добычей.       — И вновь твои скрытые желания, — протянула девушка, но стоило ей обернуться и заметить, как потемнели зеленые глаза, стремление бросать вызов ему сразу затихло на дне желудка. — Всё ты выиграл, перестань это.       Дернув бровью, Пэн лениво отпустил девчонку, быстро смочив губы кончиком языка, слыша, как собственное сердце быстро бьется, грозясь сломать грудную клетку. Не смотря, что тело реагировало совсем не так, как он представлял, Пэн уже не мог остановится. Победа приносила куда меньше удовлетворения, чем расползающееся смущение на бледном лице.       — Перестать что, потеряшка, я не играю сейчас, — усмехнулся он.       Обреченно вздохнув Антарес сделала несколько шагов назад.       — Всё, — подняла она руки, — это не смешно. Из-за твоей Эбигейл, я… я… — лицо девушки просияло, от неожиданной догадки, — я ведь могу жить у Динь, точно. Верно, я всего раз пришла к ней после смерти, — затараторила Антарес, намеренно уводя тему в другое русло.       — Стоять, — властный голос, заставил её остановиться.       Пэн повернулся лицом к своему домику, легко взмахивая рукой. Антарес задержала дыхание, видя, как бревна закружились вокруг дерева, разглаживались, наконец принимая форму домика.       — Но как?       — Практика, — усмехнулся Пэн, замечая в глазах неподдельное восхищение.       Подойдя к дереву, девушка спешно поднялась по ступеням, вставая на небольшую платформу. Правая дверь шла к его домику, а вот левая… девушка отворила её, пораженно выдыхая.       — Позвать Эбби? — ехидно добавила Антарес, оборачиваясь на парня, который поднялся вслед за ней.       — Не умеешь останавливаться, — покачал он головой.       — Не научили, — тут же парировала Антарес.       Бревна были ровно срезаны по стволу, кора оставалась снаружи, а гладкая выточенная поверхность создавала стены. Окно, куда больше, чем у Пэна, вырезано в стене открывало вид на океан сразу за густым лесом. Кровать, не матрас, не плотная ткань, а настоящая мягкая кровать стояла у стены, с подушками, одеялами и даже тонким мягким пледом. На полу ковер, позволявший ходить босиком. Если ради этого нужно было обвинить Пэна, провести с ним странный и неловкий диалог, Антарес сделала бы это куда раньше.       — О, подземный рай, — выдохнула девушка, падая на кровать.       Та оказалась куда мягче, чем если бы Антарес положила всю свою одежду на матрас в пещере. В домике не было сыро и совсем не темно, льющийся дневной свет из окна освещал всю комнатку, небольшую, куда меньше, чем пещера, но до того комфортную.       С благодарностью голубые глаза скользнули по шатену, когда Антарес скинув ботинки встала на мягкий ковер.       — Жест доброй воли? — прищурилась девушка, мельком выглядывая в окно. — Почему мне кажется, что скоро ты вспомнишь про изучение магии и про этот домик одновременно?       — Тебе остается только ждать, чтобы проверить свою теорию, — с наглой ухмылкой на губах произнес Пэн.       — В таких условиях, — девушка показательно опустилась на кровать, закидывая руки за голову, — я готова ждать очень долго.       Хмыкнув, Пэн покинул комнату, прикрывая за собой дверь, оставляя её одну. Антарес лежала, наслаждаясь мягкость постели, пока не захотела переодеться. Повесив черную мантию, еще сотворенную Амелией; ткань была куда приятнее здешних накидок, мантия доходила ей до голени, а капюшон вполне мог закрыть часть лица. Кожаные штаны на ней подходили под эти погодные условия, чего нельзя было сказать о легкой тунике, которую Антарес поменяла на серый вязанный свитер, открывающий шею, чтобы не было жарко, но и ветра никак не мешали.       С сомнением взмахнув рукой, из черной дымке на полу образовалось обычное зеркало. Девушка села на колени перед ним, рассматривая свои волосы, должно быть впервые после случившегося. Черные волнистые волосы заметно отрасли, с долей сожаления, Антарес провела рукой по побелевшим вискам, спешно скрывая их прядями, от корней шли еще несколько белый прядей. Казалось их стало куда больше. Она не предполагала, что смерть её так напугает, не сомневалась, что и последнее собрания у Аида добавило седины, зачарованный лес вероятно тоже, теперь все что ей оставалось это следить как медленно организм переживает вынужденный стресс, обесцвечивая волосы.       Собрав их в высокий хвост, Антарес вышла из домика, осматривая местность с платформы, соединяющей две двери. Взгляд сразу наткнулся на Дилана, к которому она поспешила спуститься.       Но не успела Антарес и приблизиться, как увидела счастливую Эбигейл. Хотелось стереть с её лица улыбочку самым жестоким способом.       — Какие планы до вечера? — спросила Антарес, стараясь не замечать ухмылки девушки, привалившейся к дереву совсем рядом.       Дилан улыбнулся, поворачиваясь к ней, но вдруг взгляд его сместился на дополнительный домик на дереве, он удивленно присвистнул.       — Пэн сделал еще один?       Эллиот вынырнул из кустов, держа в руках горстку долгожданной для него голубики.       — Да, — Антарес натянула рукава свитера сильнее на руки, улыбаясь, — мне негде было жить, и он расщедрился.       Стоило это сказать лишь для того, чтобы увидеть, как гаденькая ухмылка Эбигейл гаснет. Дилан переглянулся с Эллиотом, который поджал губы кивая.       — Как жаль, что я не родился красивой девчонкой, — простонал Эллиот.       — Красота тут не причем, уверяю тебя, — прошипела Эбби, фыркая.       И снова. Что с этой девицей было не так? Почему она считала своим долгом, когда кто-то говорил что-то приятное про Антарес, вставить комментарий, даже завуалированные комплименты не пропускала мимо своих маленьких ушек.       — Хворост, — спохватился Дилан, почесав затылок от напряжение возникшего между ними, — возьмем хвороста в лесу, высушишь Антарес?       Девушка кивнула. Эллиот подорвался за ними, перешагивая пенек. Эбигейл оттолкнулась от дерева, будто её кто-то принудил идти с ними, недовольно шагала за Эллиотом.       Погода ухудшалась, за кронами деревьев можно было рассмотреть тяжелые тучи, скоплявшиеся прямо над ними. Эллиот не мог затихнуть, распинаясь о преимуществах этого лагеря, пока каждый из них нагибался за подходящими ветками, разумеется, кроме Эбигейл, которая верно думала, что она тут для красоты.       — Меня смущает лишь, что под дождем очень неудобно плавать, — хмыкнула Антарес, сидя на корточках и отдавая ветви в протянутую руку Дилана.       — Если пойти направо от лагеря, там горячий источник, правда туда не протолкнуться, — повел глазами Эллиот.       — Никакой источник не стоит в сравнение с океаном, — закатила глаза Антарес.       — Ты спишь с ним? — резко прозвучал девичий голос, заставляя Эллиота проглотить несказанную фразу.       Антарес правда надеялась, что ей послышалось, но вряд ли Эбигейл могла сформулировать такой вопрос Эллиоту или Дилану. Напряжение вновь возникло в звенящей тишине, нарушаемой только звуками еще далекого грома. Медленно обернувшись, Антарес поняла, что невольно задержала дыхание. Нет, ей действительно не показалась, ведь Эбби с вызовом смотрела на неё ожидая ответа.       — Все люди спят, — ровным голосом негромко ответила Антарес.       Дилан замер в руках с ветками, переводя взгляд то на одну, то на другую девушку, впрочем, Эллиот делал тоже самое. Вмешиваться никто из них не спешил, еще в первый раз заметив напряжение между ними решая, что девушки пусть разбираются сами. Заступиться за одну, так обязательно испортить отношение со второй, а выбирать за кого вмешиваться никто не хотел. Пусть Антарес была им куда ближе, но обижать Эбби, которая хвостиком бегала за ними, и хорошо относилась, ни Эллиот, ни Дилан не хотели.       Сложив руки на груди, Эбигейл встала над Антарес, та же не желая смотреть на неё снизу вверх тоже поднялась на ноги. Они были почти одного роста, разве что Эбби немного выше.       — Ты поняла, что я спросила, — настойчиво воскликнула Эбигейл. — Твои комментарии сегодня… это ревность? Я спрошу иначе, тебя трахает Пэн, да? Поэтому ты так незаменима для него, черт, это объясняет, пожалуй, слишком многое. Но мне непонятно одно. КАК? Ты такая неотесанная, ты легла под него угрожая ему ножом или…       Громкий хлопок прозвучал над поляной, заставляя мальчишек дернуться. Антарес тяжело дышала, все еще стоя с вытянутой рукой, которую медленно сжимала в кулак, боролась с собственными эмоциями. Голова Эбигейл повернулась от удара, она невольно приложила к щеке руку, чувствуя, как та пылает адским пламенем, но вдруг улыбка вернулась на её лицо, разозлив Антарес.       Колдунья не понимала, как это произошло, но через несколько секунд резко направила руку прямо в её грудную клетку, чувствуя кончиками пальцев как быстро бьется сердце. Она вытянула его с удовольствием, смотря как Эбигейл наконец заткнулась, опустившись на колени от боли и со страхом подняла голову.       Красное. Оно было идеально красное. Неверующе Антарес рассматривала его со всех сторон, даже чертовой червоточины не было. Эбигейл не должна иметь такое сердце, как это вообще возможно, не понимала девушка. Ответ пришел к ней совсем внезапно, когда она увидела горящие ненавистью карие глаза снизу, чуть сжав сердце с удовлетворением слыша стон боли.       — Антарес, — осторожно Дилан положил ей руку на плечо, медленно подходя ближе, — не делай то, о чем пожалеешь.       Дернув плечом, Антарес сбросила его руку, пристально смотря, как Эллиот помогает подняться Эбигейл на ноги, боявшейся уже поднимать голову. Прислонив сердце ко рту, девушка тихо заговорила:       — Раскрой причину своей ненависти ко мне.       Никто не решался прервать Антарес, понимая, что та может передавить сердце в любой момент.       — Антарес, Антарес, Антарес, — закричала Эбигейл, — Антарес. Я слышу «Антарес» с первого дня в лагере. «Ты не умеешь плавать? А Антарес любила», «Ты что ешь рыбу? О, а я помню, как Антарес воротила от неё нос, знаешь она плавала два года на корабле, ой я рассказывал уже что ли?», «Не трогай, это мне Антарес дала», «Ой, я навел чай, просто Антарес его любила», — продолжала кривить голос Эбигейл, размахивая руками. — Я ненавижу чай, кто вообще пьет чай?       Пока Эбигейл тяжело дышала, сделав паузу, Антарес впервые посмотрела на неё с сочувствием. Этот монолог, был слишком личным, а причину она могла услышать и одна. Черная дымка оплела их, унося из чащи леса прямо к большому дереву на берегу океана, оставив пораженно переглядывающихся парней в одиночестве.       Перемещение ничуть не смутили Эбигейл, та продолжала кривить губы, вновь переходя в наступление, но было заметно, как отсутствие парней поблизости расслабило её.       — И знаешь, что я делала? — плевалась ядом Эбби, тыкая себе в грудь. — Я научилась плавать, я не ела рыбу, рассказывала истории у костра, я приносила ягоды Джеймсу, который постоянно делал мне какую-то подлость, — глаза Эбби заслезились, она и не пыталась унять слезы. — Я делала все, чтобы Феликс перестал меня ненавидеть. И как-то осмелилась, чтобы зайти в домик Пэна, специально порвав кофту вот тут, — она провела рукой над грудью, — он долго пялился, пока наколдовывал мне одежду, а потом я уронила ракушку с его тумбы, случайно, просто задела рукой, да она даже не откололась. Это его безумно разозлило, он не позволил даже переодеться после этого, выгнал меня на улицу. И я поняла, что тут безусловно тоже замешана любимая всеми Антарес.       Про какую ракушку говорила Эбигейл, Антарес поняла не сразу. Это была лишь шутка, когда она училась перемещениям и нашла ракушку неподалеку от скал. Своего рода это было доказательство, что у неё получилось переместиться в указанные места. Да, Питер сунул её в карман, он слишком устал в ту ночь, чтобы даже выкинуть её. Сохранил? Впрочем, ракушка была действительно красивой.       — Эбби, — мягко протянула Антарес, желая её остановить.       Но Эбигейл продолжала эмоционально размахивать руками, пока слёзы лились из её глаз. Тогда Антарес резко вдавила в грудь сердце. Девушка согнулась, прижимая руку к груди, хрипло простонав.       — И только все начало налаживаться, — продолжала Эбби, все не отнимая руки и разгибаясь, — Дилан сам звал меня на рыбалку, Эллиот постоянно тянул в лес играть, даже Пэн не разозлился, когда я назвала его Питером — ты вернулась, — презрительно процедила Эбби, понижая голос. — А меня забыли, будто наигравшись. Зачем им замена, когда появилась сама Антарес.       — Ради чего ты терпела это? — не выдержала девушка.       Эбигейл сложила руки на груди отворачиваясь, невидящим взглядом смотря на океан.       — А куда мне возвращаться? — глухо спросила она. — У меня пять сестер, и все старшие, престол мне не грозит. «Анита… ой, прости Эбби», — вновь процитировала Эбигейл, искривив интонацию голоса. — Здесь ничего не изменилось. Дома я притворялась примерной младшей сестрой, задыхаясь от нравоучений, ведь каждая тварь, желала мне сказать, что я что-то делаю не так, а здесь играла роль великой Антарес. Всю жизнь я как безликая чашка из сервиза.       — А собой быть не пробовала? — выдохнула колдунья.       — Собой? — растеряно спросила Эбби, поднимая голову. — А кому я нужна?       Антарес испугало, что девушка говорила это с таким равнодушием, будто ей всю жизнь внушали, что она ничего не представляет из себя.       — Выбора у тебя нет, роль Антарес уже занята самой Антарес, — девушка развернула её за плечо, заставляя раскрыть глаза, которые на удивление без страха смотрели на неё. — Ешь рыбу, избегай воды, будь собой, а не жалкой пародией меня. Поверь, Эбби, ты выбрала совсем не лучшую роль, — грустно усмехнулась Антарес. — Я ведь совсем не хотела тут жить, Пэн обманом украл меня из дома от отца и брата. Я сидела в клетке, как его зверушка, пока не попала к пиратам, которые меня продали. Ты правда думаешь, что я в восторге от своей жизни? Я вернулась из мертвых, черт возьми, меня здесь убили Эбби, понимаешь? И все что я хочу после смерти это жить.       Глядя как Эбигейл изумленно округлила глаза, Антарес опустилась на песок, обхватывая руками колени.       — Я не сплю с Питером и представить даже не могу, чтобы, между нами, что-то было, — поморщилась она, — обхаживай его сколько душе угодно. Я лишь надеюсь, что домик на дереве — уплата долга передо мной, а не за имение мной нового.       Эбигейл села рядом, спрятав лицо в коленях, одной рукой она держалась за грудь, где находилось сердце, слабо морщась, хотя боль давно уже должна была отступить.       — Ловлю себя на мысли, что понравится ему невозможно уже много лет, — негромко сказала Эбби, поворачивая голову.       — На кой черт ты тогда…       — Он главный, — пожала плечами Эбби, будто это и так понятно. — Старалась как полагается найти себе партию по статусу. Конечно, он мне нравится, а когда он смотрит на меня, я просто теряюсь от его зеленых глаз… но какой толк от невзаимной симпатии, к тому же не он один мне нравится.       — Ты полна стереотипов, — закатила глаза Антарес, неожиданно растягивая губы в улыбке. — Эллиот?       Эбби подняла голову, смущенно улыбнувшись, лишь красные глаза выдавали недавнюю истерику.       — Так очевидно? Как думаешь, я ему нравлюсь? — вдруг неожиданно спросила Эбби.       Антарес почти задохнулась от её вопроса, то, как он прозвучал было так интимно и секретно, что она невольно улыбнулась. Красное сердце, чистое, безгрешное, до краёв наполненное болью. Человек задающий вопрос так искренне, после истерики и вырванного сердца, не мог быть плохим. Видно, и в мире живых, Антарес еще не до конца научилась разбираться в людях, все оказалось на поверхности.       — Знаю точно, что я ему не нравлюсь, — усмехнулась Антарес, — тебе придется стать собой, чтобы это проверить.       — Я обожаю рыбу, — возбужденно заявила Эбигейл, — читать и я очень красиво пишу, ведь часто отправляла письма. Еще я стреляю из лука и великолепно сижу на лошади. У меня есть манеры и воспитание, я знаю все об этикете, легко отличаю фаянс от фарфора. У меня была куча нарядов из ткани тафта. Я ухаживаю за кожей с десяти лет, — задыхаясь от длинного монолога, Эбигейл совсем повеселела. — Я понравлюсь ему такой?       — Тебе не нужно выбирать качества, которые могут ему понравится, — покачала головой Антарес, — тут нет никого, перед кем ты обязана быть лучше, чем есть. Забудь про свой статус и почести.       — Уверена, никто до сих пор не заметил, что меня нет в замке, — грустно усмехнулась Эбби.       — Ну и черт с ними, — махнула рукой Антарес.       Эбигейл странно посмотрела на неё, но вдруг кивнула.       — Черт с ними.       А следом танцы, костер и вытянутые лица Эллиота и Дилана, когда они увидели Эбигейл, которая радостно смеялась, столкнувшись с Антарес во время танцев.       Уже сидя в своем домике, Антарес известняком рисовала над кроватью, желая заполнить пространство. Привычка рисовать на стенах осталась с ней от брата, который закрашивал черточками каждую пещеру, где они были. Пусть даже с черточками, но пещера выглядела более живой. Неумело рисуя по счету третью рыбку над кроватью, Антарес сильнее закуталась в плед.       Следовало задвинуть ставнями окно, но шум ветра, прохлада, пение птиц, стрекотание, если прислушаться можно было услышать даже шум волн, создавали особую атмосферу, делая это место по настоящему живым.       Отодвинувшись, Антарес смотрела на свое творчество. Семь рыбин, абсолютно разных по форме пришлось запечатать магией, чтобы они не стирались. Девушка и вправду ворочалась в постели, и боялась стереть их одеялом.       Вставая на ноги, Антарес легко спрыгнула с кровати, усаживаясь у окна.       Проблема, которую девушка старалась игнорировать, списывая на стресс, оказалась настолько прозаична, что в мозгу взорвались бомбы, когда до неё дошло — она не могла спать, как прежде. В первую ночь она ворочалась в гамаке до самого рассвета, во вторую купалась в озере, пока от холода не стало сводить зубы, встречая рассвет на обрыве, а вот в третью удалось поспать несколько часов, без снов.       Невольно потрогав метку на затылке, девушка уткнулась носом в колени, стягивая с плеч плед и усаживаясь на него. Антарес не помнила, чтобы кто-то говорил в подземном мире, что меченные не могут спать, но она и не спрашивала. В отличие от темных магов, она уставала, безумно уставала, чувствовала холод и жару, но сознание будто отказывалось её покидать ночью. Хватало нескольких часов, чтобы удовлетворить потребность сна, и Антарес не понимала, возможно организм приспосабливался до сих пор или метка была действительно проклятием.       Скользнув взглядом по босым ногам, девушка вытянула руку, взмахнув пальцами; ступни заволокла алая дымка, рассеиваясь и являя за собой теплые носки. Антарес привыкла спать в уличной одежде за время в лагере, и все же пока была возможность, с удовольствием облачила свое стройное тело, в черную плотную сорочку доходящую до колен, создавая и в цвет мягкий халат, который был до пола и с длинными рукавами.       Во время разговора с Эбигейл, её никак не покидали сомнения по поводу собственного сердца. Могло ли оно остаться красным, когда Антарес не жалея других, ради собственного благополучия умышленно срывала душам выход в лучший мир.       Неосознанно девушка прислонила руку к груди, пальцы ловко забрались в грудную клетку, действуя куда быстрее тревожности. В секунду часть органов замерла, отрывая сосуды, держащие сердце. Вытягивая его, Антарес не заметила, как с губ сорвался мучительный болезненный стон, с хрипами. Пустое место, где располагалась сердце отдавало сильной пульсацией еще несколько секунд, слеза непроизвольно скатилась по щеке.       И вот оно.       Антарес выпрямилась, опуская ноги, держа сердце прямо перед собой. Шум за спиной, не заставил её оторваться.       — Покажи, — требовательно произнес голос.       Не шелохнувшись, Антарес сокрушительно покачала головой, краем глаза видя, как парень приблизился к ней, опускаясь на корточки.       — Забавно, — хмыкнул Пэн, подняв руку, чтобы коснуться органа, оплетенного черными нитями, да столь толстыми, что еще немного и точно перевесили бы красный цвет.       Чувствуя прикосновение подушечек пальцев, девушка нахмурилась.       — Неужели я способна на такое, — прошептала Антарес.       Красный цвет переливался оранжевым при каждой пульсации органа, а черный, само проявление тьмы даже не менялся, будто сердце в этом месте умирало. Но и той пленки не было какую она лицезрела в скале череп.       Антарес прислонила сердце к груди, силясь чтобы втолкнуть, но никак не решалась, зная какую боль получит. Питер схватил её за плечо, наблюдая за заминкой, он протянул вторую руку, в которой тут же оказалось сердце. Не отсчитывая и никак не предупреждая, Пэн резко вдавил руку в грудную клетку, отпуская. Повторный стон боли сорвался с губ, когда пульсация стала причинять невыносимые муки, но через пару секунд Антарес уже дышала ровно, боль была сильной, но мгновенной.       — Покажи своё, — неожиданно попросила Антарес, сталкиваясь взглядом с изумрудными глазами, столь потемневшими в такой полутьме, что невольно залюбовалась, вспоминая как не кстати слова Эбби.       — Для чего? — морщась спросил Пэн, сгибая ноги, чтобы сесть удобнее, почти напротив неё.       Это не считалось привычной в своем понимание просьбой, показать свое сердце. Но Антарес захотелось увидеть, пусть это и было совсем не тактично.       — Я же показала своё, — привела единственный аргумент девушка, но вдруг вспомнила еще один, — и ты первый раз вырвал мое сердце силой, только ради интереса.       Она не ожидала, что Пэн действительно прикоснется рукой к груди. Рвано вдыхая, когда шатен действительно выудил сердце из грудной клетки, сжав зубы, чтобы не показать свою боль.       Пэн свел брови к переносице, вот где не нужно было рассматривать цвета, черные переливы сияли, пока сердце продолжало биться. Красный цвет горел словно изнутри, но никак не появлялся снаружи. Оно казалось замершим.       Антарес приоткрыла рот, но сдержала судорожный вздох, неверующе качая головой.       — Это разве возможно?       — Я не герой, милая, — усмехнулся Пэн.       Когда он последний раз смотрел на собственное сердце, оно являло куда больше оттенков алого, однако его это совсем не смущало. Пэн знал, что делал. Забирать детей из семей для их лучшей жизни — отговорка, чтобы населить Нетландию. На страдания, которые он приносит ему было по большей мере все равно, на пострадавших тоже. Но удивление Антарес не подавалось его пониманию, он не скрывал свою суть, все знали — не связывайся, себе дороже.       — Что ты чувствовал, когда оно потемнело?       Выдохнув полной грудью, Питер вложил сердце обратно, прерывисто делая вдох.       — Ничего, — поднял брови Пэн, поджимая губы, — совесть затихает и жить становится куда проще. А вот что ты делала, вопрос куда интереснее, что оно так почернело.       Антарес замешкалась, нервозно натягивая широкие рукава халата на руки.       — Следовала приказам, чтобы вернуться, — глухо протянула девушка, вперившись взглядом в окно.       — Тайна… — протянул Пэн, откидывая голову назад.       — Позволь унести мне её в ад, — равнодушно хмыкнула Антарес, незаметно разглядывая расслабленного парня. — Я мешаю тебе спать?       — Своими вздохами и шагами, уже не в первую ночь, — заметил Пэн, смотря на неё, из-под полуоткрытых черных ресниц.       — Хочешь поиграть? — предложила Антарес.       Питер усмехнулся.       — Я хочу спать, — лениво произнес он, не спеша поднимаясь на ноги. Антарес понимающее кивнула, не став переубеждать, отведя взгляд на окно. Шатен остановился уже у двери, оборачиваясь с наглой улыбкой. — Присоединишься?       Возмущенно повернувшись на него, девушка поджала губы.       — Я же попросила перестать, — вздохнула она.       Он не мог закончить эту игру, не мог, потому что не хотел.       — Перестать? Я имел ввиду, что тебе тоже не мешало бы поспать, — наигранно удивился Пэн, будто не понимая, о чем та говорила. — Но раз уж ты раскрываешь свои скрытые желания, я могу пойти на уступки, только для тебя, Антари.       Антарес закатила глаза, но лукавая улыбка неожиданно расцвела на лице.       — Перестань делать мне такие предложения, — опуская голову проговорила она, — а то вдруг соглашусь, — тихо добавила Антарес, незаметно наблюдая из-под волос, как Пэн удивленно вскинул бровь, ухмыляясь, прежде чем закрыть дверь за собой.       Глупая игра «кто быстрее смутится», уже не так сильно раздражала её, с каждой новой фразой щеки все меньше багровели, а желание ответить чем-то таким же перебороть было невозможно. В эти моменты сердце билось чаще, пульс учащался, Антарес чувствовала себя так, будто говорила что-то очень неприличное, запрещенное, однако не останавливалась, словно нравилось истязать саму себя. Как съесть что-то жгучее, вроде неприятно, больно, а язык перестает жечь и сразу хочется еще.       Ни над одним его произнесенным словом, всерьёз девушка не задумалась. Нет. Это была лишь шутка, игра. Как и множество других игр на этом острове.