Ты тот, кем ты хочешь быть

      Честно пытаясь уснуть, она проворочалась в гамаке, по ощущениям, несколько часов. Глаза не то что не слипались, а словно требовали, чтобы она открыла их и не занималась ерундой. Прогуливаясь по джунглям, Антарес разламывала густую тишину звуками своих неровных шагов, девушка попутно ела ягоды, которые удалось найти на пути.       Ворох мыслей, недостаточная усталость в течение дня, Антарес уж не знала, что винить в отсутствие сна. В своей голове девушка давно начала представлять нити, являющиеся собственной памятью, каждая нить — отдельное воспоминание с обязательным цветом определенной эмоции. Бардак сознания, пожалуй, являлся её единственной проблемой, и невольно она вновь поддалась размышлениям.       Друзья скрашивали пребывание на острове. Она исполняла мечту многих, ежедневно играя со своими друзьями, когда никто не смел прерывать начатую игру, проводя почти каждую свободную секунду времени с ними. А здесь и было только свободное время. Эллиот, несомненно, выел в её душе местечко под себя. Громкий, невероятно весёлый парень раздражал по началу, когда пытался тащить её везде за ними, сейчас Антарес была ему благодарна за неравнодушие к ней в первые дни. Дилан был его близким другом, в лагере нередко шутили: «хочешь найти одного, найди другого», и это было на самом деле так. Отчего-то Дилан напоминал ей брата, пусть они и не были похожи. Дилан был язвителен в какой-то мере, мягкий, как пуховое одеяло, но, когда необходимо, превращался в твердый камень, стоя на своём до последнего. Нельзя сказать, что она общалась только с ними, но с другими так много времени не проводила.       Нетландия оказалась волшебной. Антарес удивлялась, как могла на корабле подниматься ранним утром, делать мелкие работы на палубе, пока её закидывали разными поручениями, ведь там всегда была работа, и вечером еще успевать сидеть с матросами в камбузе до самой ночи. Здесь ответственности не было, она просыпалась во сколько хотела, никто не будил её без надобности, делала лишь то, что хотела. Даже если желание было пролежать весь день на пляже и купаться. Антарес была предоставлена самой себе, в случае скуки всегда можно было присоединиться играть с мальчишками или затеять собственную игру.       Проблема, которую она ставила превыше всего на острове, неожиданно перестала быть проблемой. С Питером Пэном они почти и не сталкивались, короткие взгляды — всё, чем ограничивалось общение. Чтобы не попасть в клетку, оказалось нужно просто не общаться с ним, чтобы избежать открытых провокаций. Чем меньше они пересекались, тем явнее Антарес отпускала жестокое бессмысленное насилие в угоду его веселью на корабле.       Питер имел личные счёты с Киллианом, а Антарес не сердилась поперек слова Пэна на пирата. Он отдал её подобно дешевой портовой девице Пэну, чтобы сберечь корабль, было верно разменяться одной жизнью, нежели всеми ради неё. Антарес он знал два года, а экипаж долгие десятки лет — она понимала, старалась понимать Джонса, но порой обида больно колола её. Понимала бы она его также, сказав Питер Пэн правду на корабле, осталась бы в ней хоть доля привязанности к Крюку, сделай он ровно так, как самодовольно восклицал? Девушка боялась представить, но точно знала, насколько бы сильно возненавидела не только его, пожалуй, весь мир, но Киллиан Джонс был бы в фаворитах.       Она старалась лишний раз не вспоминать об этом, мысленно стараясь унять шторм на полнейший сознательный штиль. В Нетландии хорошо, остров благоволил ей. Не вырисовывал морщинки на лице, не менял стройность фигуры, магия здесь давалась куда проще, чем в зачарованном лесу. Пару дней назад, а может, куда больше, Антарес поняла, что не сбежала бы, представься ей такая возможность.       В отдалении от семьи, все еще тихонько презирая отца за смерть матери, она скучала только по брату, но его здорово заменяли мальчишки, как бы она не ловила себя на лицемерности при таких мыслях.       А что до корабля, она не скучала по пиратскому прошлому. Когда жизнь перестает висеть на волоске каждую неделю, привыкаешь к размеренности, к стабильности бытия, и это уже не злит, а дает уверенность, что, когда завтра взойдет солнце, не окажешься под водой. Она провела не так много времени на корабле, чтобы устать от такой жизни, словно вовремя ушла, пока не приелось.       Все постепенно укладывалось на нужные полочки в мыслях, не допуская лишний раз нарушения или пошатывания стеллажей.       Раздвигая перед лицом густые заросли, девушка нырнула за них, когда точно убедилась, что колючки не принадлежат мор шиповнику. Планов на свое дальнейшее существование у неё не было, но смерть определенно явно была бы там лишней.       Темные, почти черные волны океана то подползали, то, напротив, уплывали от каменистого берега. Островок воды вполне можно было бы принять за обычное озеро, растительность густо цвела полукругом, закрывая широкую линию горизонта, высокие водоросли возвышались вместе с растительностью и были усыпаны по дну. Вдруг стало интересно, насколько далеко она ушла. Это место было скрыто довольно высокой флорой. Специально найти его было сложновато, а вот от безделья любой клад отыщешь.       Спускаясь к руслу, Антарес села на корточки, дотрагиваясь до воды. Соленая и холодная. Можно взять это место на заметку, да вот девушка сомневалась, что сыщет его в следующий раз. Тут было спокойно и невероятно тихо, даже пения птиц не удавалось услышать, только колебания воды и редкий шум ветра вдали не давали этому месту погрузиться в безмятежную, полную тишину, по которой, признаться, девушка соскучилась.       Ветер словно завывал на тонкой ноте, позволяя размышлениям хлынуть в небытие и погрузиться в эту незаурядную, завораживающую трель. Сперва казалось, листья деревьев так звучно шелестят, сливаясь с шумом воды, но затем девушка стала слышать странную песнь, будто ветер нашептывает прямо в ухо. Всё громче, чарующе оплетая рассудок мягким шелком, но не стягивал, а успокаивающе запирал мысли, ласково отнимая добрую волю.       Плеск воды остался незамеченным для девушки. Антарес понимала, вода омоет её мысли, так хотелось девушке затянуть потуже шелковую ленту, все беды оставляли на берегу, когда она сделала шаг в воду, ступая по мху ботинками.       Плеск стал громче, когда на поверхности воды всплыло что-то мерцающее, чешуйчатое, до блеска неземного прекрасное.       — Саргасса, не вздумай!       Не страшась показать свой лик, выскальзывая из темных вод, показалось человеческое лицо внеземной красоты девушки. Длинные темные волосы, словно водоросли, колыхались в такт движению волн. Ныряя, снова послышался плеск, и отблеск чешуйчатого золотого хвоста ударил по воде, она в мгновение ока оказалась ближе к заходящей в воду девушке. Пухлые губы существа, состоящего из лика человеческого лишь наполовину, раскрылись, напевая мелодию, другая половина от пучин морских обитателей оставалась под водой, удерживая её на воде — в родной стихии.       Вода заколыхалась, когда похожая русалка вынырнула с тревогой смотря на себе подобную. Темень волос одной, словно сплеталась с белыми прядями другой на воде.       — Пропадём, — пыталась вразумить поющую русалку, существо взмахивая от нетерпения длинным голубым хвостом.       Саргасса, чьё имя было названо, неодобрительно бросила взгляд золотых глаз на зовущую её.       — Уста мягки, а волос долог, — почти пропела она, — узри сестру, Селена, не награжденную даром веления, наш долг явить ей глубины, показать чего была лишена она плутая на палках по землям, — Саргасса тепло улыбнулась, — даже если это окажется её последним видением.       Вода плавно растеклась по лицу третьей, что вынырнула, лукаво поведя взглядом.       — Мальчишек не топить, но это не мальчишка, — протянула она нараспев бархатистым голосом, который воедино слился с напеванием Саграссы, довольно наблюдая как черноволосая девушка заходила в воду, оказываясь почти по пояс, с каждым шагом её одежда темнела, поддаваясь воде. — Неназванная дева должна пойти на дно, как благодарность нам за терпение многих лет.       — Ундина, нет, — тонко попросила Селена, лежа на воде, так что её подбородок был в ней, она еще раз ударила своим голубым хвостом по воде, пуская рябь. — Больно будет, он не говорил о подарке, нельзя.       Саргасса не обращала внимания на неё, прикрыв глаза, напевала, не открывая рта, а Ундина всё тянула длинную ноту, едва приоткрыв пухлые губы. Они придвигались всё ближе, по мере того как девушка неспеша продвигалась на глубину. На цыпочках стоять уже было неудобно, находясь по шею в водах, черноволосая оттолкнулась от дна, подплывая к существам, что завлекали, не оставляя и шанса на лишнюю мысль, кроме восхищения и полнейшего блаженства.       — Селена, она будет украшением дна еще много дней, посмотри, как она красива, — Ундина оказалась на спиной девушки, что расфокусированным взглядом смотрела на них, русалка опустила руки на её плечи мягко поглаживая.       Звонко засмеявшись, Саргасса оказалась от неё по правую руку, пропуская мокрые черные волосы сквозь белые длинные пальцы. Селена приблизилась, всматриваясь в девушку. И её лицо было неподвижно, как отполированная до зеркального блеска озерная гладь. Никаких эмоций, словно маска, скрывающая все чувства и мысли. Взгляд голубых глаз был отрешённым и пустым, будто бы смотрящий сквозь неё в неведомую даль. Ни тени улыбки, ни морщинки на гладкой, словно высеченной из мрамора коже — лишь абсолютное отсутствие какого-либо внутреннего диалога.       — Да, — сглотнула Селена, вытаскивая руку из воды, легко проводя по линии подбородка девушке. — Мы должны принять её в свои объятия и побыстрее… — уголки губ русалки поднялись, а грудь стала чаще вздыматься от накатывающего смеха.       Селена схватила сначала одну руку, потом другую, с особым трепетом сцепляя их воедино и укрывая своими маленькими ладонями. И в этот момент пение вдруг резко прекратилось. Ничего забавного в том, чтобы топить несопротивляющуюся жертву, не было. Хватка на чужих человеческих руках стала крепче, когда Антарес забарахталась ногами, не в силах вспомнить, почему оказалась в воде.       Взглянув на русалок, вопль сорвался с её дрожащих губ.       — Нет! — закричала девушка, чувствуя, как на плечи давят сильнее.       Антарес с нечеловеческой яростью, магией, оттолкнула русалку, что держала её руки, оборачиваясь и сталкиваясь нос к носу с темноволосой, что ласково провела по её голове.       — Отпустите и вы не пострадаете, — прошипела Антарес, стараясь уйти от прикосновений двух пар рук. — Иначе в лагере завтра будут лакомиться супом из русалочьих хвостов!       Довелось встречать русалок в зачарованном лесу, редко, за два года не больше трех раз она видела их воочию. Да и видела чаще на скалах, их корабль они без провокаций не трогали, русалкам по душе были королевские судна.       Ундина засмеялась, рыжие локоны русалки были похожи на выкрашенные водоросли, так же виделись в воде. Антарес предприняла попытку оттолкнуть их левитацией, но лишь сама отдалилась от берега, зло уходя в сторону. Уплывать от русалок было донельзя глупо, но она старалась будто выиграть время, раздумывая над планом.       — Тебе понравится, — прозвучал сзади звучный голосок.       Антарес смогла увидеть только как темные волосы закружили в воде перед ней, будто оплетая, а сзади на плечи уже куда более настойчивее надавили руки, опуская под воду.       Три хвоста, мерцанием едва виднелись в воде, невозможно различить цвета. Кто-то до сих пор игрался с её волосами, легко оттягивая, но не причиняя боли. Руки на плечах продолжали удерживать тело в воде, погружая все дальше на дно. Тогда как еще пара рук схватила её за талию, утягивая с большей силой, быстрее, не давая никаких возможностей выбраться.       Кислород стремительно покинул лёгкие, когда, использовав последние силы на борьбу, рука Антарес, пытающаяся снять хватку на плечах, замерла, плавно двигаясь вверх по велению воды. Ощутив боль в районе ног, девушка будто почувствовала, как сознание плавно заволакивает дымка, болью расходясь в черепе, а легкие, полные воды, нестерпимо жгут. Когда ботинки коснулись дна, Антарес уже не пыталась бороться, принимая окончание судьбы, к которому так долго и упорно шла, — умереть в воде, как бывшему пирату, хоть не так обидно. Не раз прощалась с жизнью и с уверенностью могла сказать, что была готова.       Стоило воде вытеснить боль утопления, как резко та, словно не желая принимать в свои успокаивающие объятия девушку стала исторгать её. Руки пропали, рывок немыслимой силы поднял её на поверхность.       — За её смертью последует ваша.       Голоса слышались в отдалении, когда кто-то мягко обхватил её за талию, держа на воде. Воздух болью проступил в легкие, откашливаясь, девушка опустила голову. Слёзы покатились по лицу, так больно, невозможно терпеть внутри это жжение. Но соленая вода упорно выливалась изо рта, словно по велению, которое совсем не задумывалось, что причиняет этим нестерпимую боль.       Пульсация в черепной коробке становилась меньше. Останавливая кашель, дерущий легкие, Антарес мутным взглядом видела на берегу подсвеченный луной неподвижный силуэт.       Руки толкали её к берегу. Стоя уже на коленях по грудь в воде, девушка и не пыталась встать, ощущая слабость в мышцах, она завалилась обратно в воду, только лишь руки отпустили её.       Питер Пэн без удовольствия, раздраженно смотрел на неё, краем глаза разгневанно следя за замершими русалками, тесно жавшихся друг к другу. Сделав шаг в воду, он было поднял девушку за руку, но она и двинуться сама не могла. Зайдя глубже, он в воде нащупал её живот просовывая руку под спину, другой рукой придерживая за бедра поднял её. Его одежда моментально пропиталась водой.       — Мы подумали, не мальчик же, — с беспокойством просипела Серена, но, когда Пэн взглянул на неё, испуганно спрятала половину лица в воде.       Девушка на руках слабо шевелилась. Пэн удобнее положив руку под её бедрами, разомкнул пальцы, резко смыкая их на коже девушки. За незаметным жестом они жадно проследили, но не успели и обдумать его, как сдавленное шипение разрезало полянку.       Шеи, словно перехвачены колючей проволокой сжимались, запрещая дышать. Саргасса схватилась руками за шею, умоляющее смотря на юношу. Тогда как Серена, и Ундина даже не пытались воззвать к помилованию. Боль прошла через долгую минуту, оставляя чувство жжения на их бледных, фарфоровых кожах.       Тихий зловещий смех напугал их. Пэн все еще раздраженно, вглядывался в русалок.       — А ведь, верно, — оскалившись улыбался он, — приказ вы не нарушили, она же не мальчишка, — лицо его помрачнело за долю секунды, он понизил голос. — Но вольность наказуема, здесь только я решаю кому жить, а кому нет. Без моего на то дозволения, вы не имели права даже на собственные мысли. Зачем подвергли мое доверие сомнению?       Серена услужливо, будто пыталась сама утонуть, то погружая лицо в воду, то снова поднимая. К берегу выплыла Саргасса, нерешительно опускаясь грудью на дно и поднимая голову, вперившись золотом глаз в юношу.       — Мало кораблей заходят в берега, — начала она, пуская рябь хвостом по воде, словно заигрывая поднимая его на обозрение. — Мальчишек не трогаем, а дно скучает без тел людских, она бы долго радовала нас в глубинах своей красотой.       Питер, невольно взглянув на девушку, на её лице все стекали капли воды, смешиваясь со слезами. Она была в сознание, мутный взгляд обращен куда-то вперед, но сама она недвижима, вероятно слушала, ведь уголки губ время от времени слабо дергались. Где русалки разглядели здесь красоту — загадка, впрочем, у них свои представления о красоте.       Столько времени потратить на девчонку, приносящей немерено веселья и позволить, чтобы кто-то другой сломал его игрушку — непозволительно. Но русалки служат ему верой и правдой, их ошибку простить было можно, ведь они лишь следовали приказу про мальчишек.       Он сделал шаг, вода ласково мазнула по коленям. Питер Пэн опустился на уровень Саргассы, которая придвинулась ближе, он продолжал удерживать девушку на руках, наполовину погруженную в воду.       Не успел он отпустить Антарес, как Ундина мгновенно оказалось рядом с ними, принимая девушку на руки, отчего та слабо задергалась.       — Вы почти убили её, — медленно, растягивая гласные протянул Питер, уже без злости, с хладнокровным равнодушием. — Клетки её мозга и без того работали крайне плохо, а сейчас они отмерли из-за утопления.       Саргасса на руках придвигалась по мелкому дну, останавливаясь, когда достигла юноши, смотря на него снизу вверх, пытаясь максимально выпрямиться.       — Я могу это исправить, — улыбнулась русалка, лукаво наклоняя голову и поднимая её.       Питер усмехнулся, опустившись в воду по грудь и стоя на коленях на дне. На кончиках пальцев заискрилась магия оранжевым блеском, когда он невесомо коснулся щеки морского существа. Саргасса, словно этого и ждала. Их губы соприкоснулись с тем же оранжевым всполохом, который будто перетекал, замирая в золотых приоткрытых глазах. Уже собираясь отстраниться, Пэн вдруг ощутил ледяной язык, мягко очертивший его нижнюю губу, прося о большем. Приоткрыв рот, он врезался в её губы грубее, чувствуя неимоверный холод от руки, которой она почти держала его за щеку.       — Тебе хватит, — чувствуя собственное превосходство, заметил юноша, отстраняясь от довольной русалки.       Саргасса спорить не стала, быстро преодолевая расстояние до Ундины, убрала с лица девушки мокрые волосы. Отнюдь не невинные губы прекрасной русалки столкнулись с губами Антарес, судорожно расширяющей глаза, впиваясь взглядом в золотистые отблески, с каждой секундой все больше тратившие оранжевые застывшие в них всполохи.       Саргасса любила саму мысль о красоте. Морские раковины, закрывавшие её грудь, отполированы до блеска, золотистый хвост всегда мелькал на поверхности, она знала как сама прекрасна и ее влекла гармония и изящество человеческого облика. Стоит заметить не всякого, она изящно отбирала кого топить.       Поцелуи с морским существом были интересны, они завораживали, балансируя на холоде и трепете. Питер поднялся на ноги, его взгляд не мог сместиться от происходящего на воде. Саргасса снова увлеклась, а Пэн задышал чаще, невольно прикусывая зубами кожу на внутренней щеке. Губы, рот русалки верно хранили по прежнему не только его магию и тепло, но и слюну, русалка будто читая его мысли перевела на него взгляд, едва отрываясь от губ девчонки и вновь вгрызаясь глубоко в её рот, будто стараясь передать всё, что взяла от него.       Это разжигало странный внутренний огонь любопытства, являя искреннюю заинтересованность в его неотрывном взгляде. Воображение сильнейшая черта, которой он обладал, играла с ним вполне однозначную игру, энтузиазм распалял.       Громкий плеск воды, девичий визг и глухое шипение вернули его в реальность.       — Я вырву твою глотку, думай куда суешь свой скользкий язык нечисть, — закричала Антарес, сведя брови и грозным взглядом следя как Саргасса морщиться от боли прокушенного до крови языка, вытаскивая его и пытаясь пальцами нащупать повреждения, остающаяся на подушечках кровь, вполне очевидно показывала какие у девчонки острые зубы.       Девушка продолжала морщиться, вытирая тыльной стороной ладони губы.       — Они тебя спасли вообще-то, — насмешливо напомнил Пэн, привлекая внимание.       Антарес, казалось, даже зарычала от яркого возмущения. Её губы сжались в тонкую полоску. Струйки воды стекали по напряженным плечам. Каждый шаг давался ей с трудом, словно она с усилием преодолевала невидимое сопротивление. Гневно сверкая глазами, она быстрым шагом направилась к берегу.       Выйдя из воды, она замерла, странно взглянув на него. Воспоминания, пока она овощем лежала, кочуя из одних рук в других мощным водопадом упали на прояснившуюся голову. Брезгливый вздох сорвался с губ, кривя лицо девчонки.       — Ты с ней, а она со мной… — смято протянула Антарес, морщась так, словно вот-вот расплачется и неясно, толи от гнева, переполняющего её, толи от брезгливости тошнотой накатившей.       Он понял, что она имела ввиду и не удержавшись, рассмеялся.       — Да, фактически ты целовала меня через неё.       Антарес оцепенела, дрожа от прохлады ночи, медленно она повернулась к нему спиной, оступаясь на небольшом камне, остановилась у зарослей, который привели её сюда.       — Лучше бы я утонула, и лучше бы на корабле, когда упала за борт, чем дожить до этого… — она задохнулась от переполняющих её чувств, отнюдь не радостных, — … до этого беспредельного, отвратительного момента, — девушка бросила гневный взгляд на русалок, которые с интересом следили за развернувшейся сценой, даже Саргасса позабыла о прокушенном языке. — Решили утопить — так топите нормально, чертова нечисть!       Когда Антарес скрылась за зарослями, Пэн и не пытался скрыть своего смеха, оборачиваясь к замершим русалкам.       — Сколько мальчишек наведывается сюда и с какой периодичностью? — отсмеявшись, все еще растягивая губы в улыбке спросил Пэн.       Они задумчиво переглянулись.       — Человека два в…       — Месяц, наверное, — закончила за Селену Ундина.       — Вы знаете Феликса и Эллиота, — он не спрашивал, утверждал, они все равно кивнули головами. — Их не трогать ни при каких обстоятельствах, как и эту, — он махнул рукой туда, где скрылась девчонка, — бестолочь, — нашел он нужное слово. — Младших тоже запрещаю, но они сюда и не ходят. Джеймс, Хьюго, Лью, — на всякий случай перечислил Питер, делая неспешные шаги назад. — С остальными можете развлекаться, как и с кораблями, заплывшими на наши берега, к побережью по-прежнему не приближаться и никого там не трогать, доступно объясняю?       Саргасса радостно хлопнула в ладоши, а Ундина весело закружилась, нарезая круги возле неё. Воодушевленно подняла голову из воды Селена восторженно смотрела на Саргассу, ведь именно она предложила утопить девчонку, после которой они наконец оказались услышанными.       Продвигаясь в это время по джунглям, Антарес отыскав ветку, била ей по высоким кустам, находившимся на её пути. Так делал Алан, когда злился и это действительно в какой-то степени успокаивало. Ей было донельзя противно, губы будто до сих пор сводило ледяным холодом, а мокрая одежда не давала ни на секунду забыть о произошедшем.       Джунгли кончились, пред ней, когда она рассекла воздух, опуская палку на куст, расстелился берег океана. Слыша шум позади, девушка обернулась, выставляя вперед палку как оружие. Пэн насмешливо смотрел на неё.       — Не приближайся, — она дернула палкой в угрожающей манере, спиной отодвигаясь к дереву.       Юноша поднял обе руки в воздух вперед ладонями, вскидывая брови в издевательском манере. Говоря своим лицом мол: «мне так страшно, сдаюсь», и даже в невероятной мимике прослеживался неподъемный груз сарказма и иронии.       Яростно откидывая ветку, девушка развернулась. Она опустилась у дерева лицом к побережью прикрывая глаза и глубоко дыша полной грудью.       — Я рассчитывал, как минимум на благодарность от спасения твоей никчёмной жизни, — прогремел позади Питер Пэн, Антарес и не обернулась на него.       — Я правда не знаю, что хуже, утонуть или быть тебе обязанной? — негромко процедила Антарес, её напряженные плечи дернулись. — Полагаю, сейчас, зная, как именно ты собирался бы меня спасать и выслушивая капризы о невысказанной благодарности — понимаю, утонуть было бы приятнее.       Неожиданно Антарес всплеснула руками, напуская на лицо суровость. Сердце гулко билось в груди, грозясь переломить грудную клетку от поглощающей ярости. Он обошел дерево, вставая сбоку от неё, чтобы видеть и хотя бы примерно предугадать следующее движение.       — Мой мозг перестал функционировать, — поморщилась Антарес, оборачиваясь на него. — Ты знаешь, как страшно чувствовать своё тело, понимать происходящее, но не иметь возможности ничего сделать? А мысли они кружили все около меня, словно совсем не попадая в голову! Не помню, что бы мне было так страшно, когда я… — она сглотнула, позволяя одинокой слезинке стечь по лицу. — Когда ты вытащил меня, я никогда в жизни так сильно не хотела умереть! А потом эта нечисть… мой первый поцелуй был со скользкой нечистью, которая почти забрала мою жизнь!       Тяжело вздохнув от её тирады, Питер опустился напротив неё, как тогда, когда они вернулись с корабля в последний раз. Хмуря брови, он внимательно следил за её взглядом, судорожно бегающим по нему, по округе, не в силах остановиться.       — Меня ты в чем обвиняешь в спасение или в последующей спасение? — сдерживая раздражение от истерик девчонки, ровно спросил Питер, выгибая дугой бровь.       Антарес вновь хотела разразиться тирадой, но остановилась, пряча лицо в подтянутых к груди коленях. Она определенно точно злилась всё это время, но от его вопроса поняла, насколько ей было страшно и испуг до сих пор не отпускал дрожащее мокрое тело.       — Если тебя волнуют такие глупости, как первый поцелуй, то можешь расслабиться, — хмыкнул он. — Русалки могут топить, но и помогать тем, кто тонет, иронично. По моему приказу они избавили твои лёгкие от воды, но ты была там слишком долго. Их магия ограничена. Когда я целовал Саргассу, я передал ей часть своей магии, с помощью которой она исцелила тебя изнутри, применяя дюжинную силу своих способностей, которые сплелись с моими. В детальном смысле я отдал ей полное энергии дыхание, которое она смешала с твоим. Целовать русалку — то же самое, что облизывать сухой лёд, который никогда не растает, — Антарес наконец подняла голову, непонимающе смотря на него. — Верно, ты ощущала совершенно другое. Тепло от её губ, дыхание и влажность в её рту и на языке были моими, поэтому, если тебе будет легче, твой первый поцелуй был не с ней, а со мной, она выступала прямым проводником.       — Не легче, — тут же отозвалась девушка, упирая подбородок в колени.       Однако вопреки сказанному, она невольно втянула в рот нижнюю губу, выпуская и быстро облизывая их, взгляд упал на алые, слегка потрескавшиеся губы Питера Пэна, и она поспешно отвела глаза, смущаясь, что он это заметил. Морщинка на лбу разгладилась, пока девушка заметно успокаивалась. Не так сильно на самом деле её поразил поцелуй, впрочем, глупо отрицать — еще как поразил.       — Это все глупости, про первый поцелуй, — почти ласково протянул Пэн, — в книжках и рассказах это бытует, ведь добавляет поэтичности. Ты хотела, чтобы это был Дилан или Эллиот, — он скривил губы, — Феликс? Относись проще к этому, ты не девица не выданье, так к чему забивать себе голову различной чепухой? Можешь даже воспылать гордостью, ведь твой первый поцелуй был со мной, королем Нетландии, единственным правителем этого огромного острова, — добавил Пэн, он не любил называть себя королём, крайне редко от него можно было услышать подобное. Все сами сложили легенду о короле острова, напуская мифичность на рассказы, он к этому причастен не был, говоря первым путникам еще, что на острове королей нет.       — Я просто испугалась… правда, — глухо проговорила девушка, сдаваясь.       За такое короткое время, эмоций было слишком много, они так бушевали по началу в душе, что сейчас словно достигли определенной завершающей черты, переполняя грудь и отпуская её, оставляя на своем месте зияющую пустоту. Антарес было неважно с кем она говорила, не пытаясь натянуть напускную уверенность или казаться смелее, чем она есть, девушка грустно усмехнулась, позволяя слезам размеренно катиться по щекам.       — Тонула я не впервой, но топили, пожалуй, меня впервые, — говорить, говорить не замолкая, чтобы не дать пустоте разверзнуться до небывалых размером. Тишина подобно ударом только била по вискам, заставляя переживать вновь и вновь свой страх. — Не так задевает меня этот поцелуй, как осознание, что я в который раз обошла смерть, пусть и таким странным образом. И всегда она обходит меня, когда я к ней готова, боюсь настигнет напролом, неожиданно, что я даже жизнь не вспомню, ту самую, что проносится перед глазами, пока видишь белый свет, — она замолчала всего на несколько секунд, выравнивая дыхание. Пэн слушал, не пытаясь перебивать. — Но благодарить тебя, я не стану. Столько зла ты причинил мне, что даже спасение жизни меркнет пред ним, — Антарес снова затихла, отстраненно посмотрев в сторону, — или нет… — тихо добавила она.       Согнув ноги и руками обхватив их, Питер расслабленно скользил по ней взглядом, цепляя заминку, уже наперед продумывая диалог в голове.       — Вы же с братом были затворниками, — он прищурился, когда девушка никак не выразила свое удивление, что ему известно, она словно принимала его за голос из вне, которому было позволительно знать всё. — Будь иначе, флейту вы бы и не услышали. Я не злое чудовище, забирающее чад из семей, вы были не нужны отцу, и я пришёл к вам на помощь, как и многим другим. Посмотри, Антарес — это место прекрасно. С него начались твои приключения, ты не сидишь у костра, горюя по родным, твои истории завораживают, даже ребят, проживших очень долго. Память полна моментами азарта, веселья, грусти, но она не пуста, ведь видела не только четыре стены дома. Нетландия тебе не безразлична, потому что ты понимаешь, что обрела здесь новый дом. Тебе весело и интересно, но ты не можешь примириться с собой, тебе кажется, что ты поступаешь эгоистично, оставляя семью, пиратов, и ты винишь меня в этом, чтобы хоть немного избавиться от вины. Всегда легче ненавидеть другого, а не себя, верно?       — Я бросила брата с отцом, — не возражая, дополняя, протянула девушка, принимая каждое слово за чистую монету. — Мы вместе хотели уйти, а я и не вспомнила о нём на корабле, Киллиан сказал: «Забудь, твоя семья — мы», и я забыла. Ты говоришь: «Забудь, твой дом здесь», и я не знаю, чему верить. Мне нужен Бэй, чертовски нужен прямо сейчас! Ни корабль, ни Нетландия — мне нужен только мой брат. Довольно, я забывала о нём, привыкая к пиратству, успокаивала себя, что ему это никогда не нравилось, но сейчас… Ему нужно быть со мной, здесь. Игры, друзья, то, чего мы были лишены, я виню себя, что позволяю забыть о нём, — девушка сжала губы в тонкую линию, вытирая рукой слёзы с лица. — И так долго виня себя, я не могу перестать винить тебя, что ты нас разлучил. Да, корабль, пиратство — это было невероятно весело, наверное, мне было это нужно, может, я вообще пошла в маму и страстно желала свободы всю жизнь, — выпалила Антарес. — Ты прав, я вижу свободу в Нетландии, похожую, но совершенно другую, ту, которой мне и не доставало все годы заточения дома.       — А теперь ответь, — он придвинулся ближе, наклоняясь к её лицу, — в чем я виноват перед тобой? Ты обрела дом, друзей, веселье, а братца я бы забрал, не останови его твой отец.       Антарес задышала чаще.       — Не знаю, — воскликнула она, сжимая руки в кулаки. — Впрочем, не строй из себя благородного, — сверкнула глазами Антарес, с долей негодования смотря на него. — Ты держал меня в клетке, выкупил как вещь у капитана, убил дорогих мне людей…       Пэн придвинулся еще ближе, шипя прямо в лицо:       — Клетка — вынужденная мера, я собирался выпустить тебя через пару дней. Не в угоду я держал тебя там, а занимаясь тем, что тебя совершенно не касается, но прочно влияет на жизнь острова. Не пытайся свалить на меня грехи Джонса. Многие сделки я совершаю из-за праздного любопытства, так и отказ приемлю на словах. Он тебя продал, он пытался проявить честь, от которой ничего уже не осталось, — и вдруг Питер ухмыльнулся, нарушая всевозможное расстояние между ними, положив руку ей на колени, преисполненный интригой. — А хочешь секрет поведаю?       Он говорил невероятно уверенным голосом, и она прониклась. Антарес тут же кивнула ни секунды не раздумывая. За собственным любопытством, она не смущалась столь близкого контакта, все же брешь страха рухнула перед ним. Сейчас, или куда раньше, она не понимала. Но в этот момент и не задумывалась над этим, чувствовав себя как ребенок, у которого перед глазами вертят конфетой, а не дают её вкусить. Питер поднял бровь, будто она недостаточно изъявила желание узреть столь важную тайну.       — Какой? — не выдержала Антарес.       Самодовольная улыбка украсила его губы. Пэн резко поднялся на ноги, протягивая руку девчонке, которая без сомнения схватилась за неё, принимая неожиданную помощь и вставая вслед за ним.       — Очередное путешествие, — пожал плечами Пэн.       Сразу за его спиной заскользили очертания темного силуэта с белыми прорезями вместо глаз. Когда тень протянула свое тонкое подобие руки, он вложил туда ладонь Антарес, отходя в бок.       — Не бойся, — Питер подтолкнул её к силуэту, когда она, расширив глаза попятилась, — запомни, если я захочу тебя убить, или поиздеваться, я сделаю это куда быстрее и изящнее. Для этого я не стану спасать тебя от русалок и вести полемику. У тебя нет ни малейшей причины не доверять свою жизнь мне. Давай, не оправдывай свою бестолковость, а докажи, что её становится меньше.       Решительно перехватив руку тени, девушка взмыла в воздух, глухой вопль всё же сорвался с её губ, когда, ускорившись тень понесла её над океаном. Запястье окутывала приятная прохлада и Антарес не без усилий смогла распахнуть глаза, задыхаясь от увиденного.       Рассвет, оказывается, уже виднелся за горизонтом, медленно настигая тьму оранжевым светом. Облака сгущались, выписывая разнообразные оттенки фиолетового в своих пуховых одеяниях. С высоты океан казался тише глади скалистых обрывов вдалеке. Антарес обернулась, но берег разглядеть уже не могла, её взгляд восторженно скользил по кронам деревьев. Остров не был ровным, рельефы уходили то вглубь, то поднимались. Слева она разглядела высоченную гору с обрывом, с которой наверняка можно было увидеть весь остров еще раз. Небольшой остров, он казался таким уединенным, обмываемый со всех берегов океаном, как райское место для особенно важных гостей, что отдыхали бы здесь, забывая о бытовых проблемах.       Неожиданно они будто ударились о мягкую стену. Не останавливаясь, тень чуть медленнее влетела за границу острова, взлетая еще выше. Теперь под ней были только облака, такие же влажные и холодные, как и одежда, висевшая на теле девушки. Вытянув вторую руку в сторону, Антарес прежде убедилась, что тень держит её довольно крепко, удивительно, что безболезненно. Девушка ладонью проходила по облакам, словно стараясь оставить себе их кусочек. А темный силуэт, будто читая мысли, вновь замедлился и влетел прямо в большое облако. Антарес заливисто рассмеялась, морщась. Глаза слезились, и она не понимала, вроде от ветра, а в груди её переполняла первобытная, детская радость, с которой даже справляться не хотелось.       Вопль, уже не случайный, нарочный, сорвался с губ, когда они влетели в очередное облако. Тень ускорилась, летя по диагонали она спускалась к земле. Антарес схватилась второй рукой за её продолговатую конечность. Сердце, казалось, сейчас вылетит. Но эти быстрые гонки с ветром, переполняли воспаленный мозг, заставляя испытывать такой адреналин, что вытеснял за собой другие эмоции.       Они замерли в футе от земли, когда тень уже в своей обычной скорости, казавшейся сейчас невероятно медленной, мягко плыла вниз. Антарес не сразу почувствовала, как ноги оказались на твердой поверхности, она с трудом устояла. Когда силуэт отпустил её, девушка пошатнулась, теряя равновесие, но чужие руки, куда теплее её собственных подхватили её не позволяя упасть. Взор врезался в зеленые глаза, в которых застыло изумление, а брови на этом отточенном лице были привычно вздернуты.       — Ты что вытворяла? — усмехнулся Питер, ожидая пока она найдет равновесие.       Ему нужно было только преодолеть границу миров с другой тенью и телепортироваться в воздухе в нужное место. Пока он терпеливо ждал, смотря в небо за дерганьем тени, несущей девчонку, которая совсем не щадила её, будто стараясь по меньшей мере убить остановкой сердца, он по началу испугался, но страх сошёл, когда её смех озарил ночь зачарованного леса, как луч первого солнца, рассекая тьму.       — Так это же не я, тень, — со смешинками во взгляде, девушка кивнула в сторону, где стоял силуэт. Но тот уже успешно скрылся за деревьями, не привлекая к себе лишнего внимания. Она крепко держалась за его предплечье, собственные ноги будто были сотканы из ваты.       — Это моя тень, она следует приказу, который я дал ей очень давно. Забирая детишек, она остро реагирует на их потребности, большинство боится, остальная часть опасается, тень учитывает их желания, чтобы ненароком никого не потерять, замедляется или если совсем невыносимо ускоряется, дабы быстрее доставить….       — Да, — возбужденно перебила она, — это было здорово, я хотела потрогать облака, а потом мы летали прямо сквозь них, неслись быстрее ветра. Я никогда не… — она потерялась в собственных словах, наконец, твердо вставая на ноги, но не отрывая от него пальцев, и вдруг посмотрела так открыто, ничуть не стесняясь своих эмоций, — … ничего подобного я никогда не ощущала.       Это было сказано с такой искренностью, что Питер Пэн растеряно криво улыбнулся, опуская руки, за которые она держалась. Антарес все еще с придыханием вертела головой в разные стороны, когда взгляд наткнулся на покосившееся здание, девушка приоткрыла рот, будто выпуская из себя всю радость, сведя брови к переносице.       Она узнавала эту таверну, любимая деревушка Киллиана, уж не понятно по какой причине, но здесь они останавливались всегда, когда было затишье и хотелось просто отдохнуть. Вопрос остался не озвученным, когда девушка, сглотнув подошла ближе, разглядывая за таверной пришвартованный у пристани корабль — Веселый Роджер с поднятым кормовым флагом, приветственно махал, колыхаясь на ветру, паруса не развевались, словно виновато склонялись к палубе. Тоже самое испытывала и Антарес, смешение вины, отчаяния, и терпкую радость от встречи.       Из таверны, когда открывалась дверь, доносилась музыка и крики мужчин. В окнах покосившегося разгульного домика, виднелся весь спектр человеческих грехов, здесь и алчность, и похоть, гнев и гордыня…       В мокрые уши дул холодный ветер и девушка спешно накинула капюшон черной накидки на голову, кутаясь в неё сильнее. Отчего-то она задрожала, обманчиво уверенная, что холод был тому причиной.       Из таверны снова вывались мужчины… нет, молодые парни, на головах скосившиеся треуголки, оба прижимаются к хорошенькой светловолосой девушке, явно старше них. Когда они прошли мимо, Антарес потребовалась долгая минута, чтобы вспомнить как дышать. Харланд и… Томас? уверенно шагали на корабль, спотыкаясь и что-то не замолкая бормоча.       — Хорошая иллюзия выражается неотличимость от реальности, идеальная — в полном отсутствие мыслей об иллюзии, — Пэн незаметно оказался рядом, говорил спокойно, но голос сочился превосходством, властолюбием. — Это игра по моими правилами. Никто не выходил в ту ночь на борт, Антарес, — он наклонился к ней со спины, носом отодвигая край капюшона, чтобы говорить в ушко, понижая голос. — Там были лишь ты, я, Крюк и его верный боцман. Я убил собственные иллюзии, ничего не значащих для нашего капитана, людей.       Антарес приложила руку к губам, когда будто по её зову из таверны вышел Адам, Эзра, Алан и еще один совершенно незнакомый матрос, они до сих пор были со стеклянными стаканами. Эзра тащил в руках пару бутылок рома, нелепо поднимая голову и стараясь языком выровнять сигару во рту, которая вот-вот грозилась упасть. Адам похлопал его по спине, вынуждая-таки уронить злополучную сигару и громко хохоча.       Рассвет. Все правильно, таверны не работали сутки, закрывались на рассвете, поэтому они и выходили. Антарес вытянула шею, стараясь разглядеть за их спинами остальных. Её никто не замечал, она стояла у угла таверны в темной нише одиноко растущего дерева, куда они даже не смотрели, проходя мимо.       Показался мужчина, едва стоявший на ногах в черном плаще, он не вышел, вылетел из таверны, почти снося дверь, за ним в той же манере выскочил незнакомый для Антарес человек, ростом выше капитана, что утирал разбитую губу.       — Не смей вставать передо мной, — кричал он, одним ударом снося мужчину на землю, крюк поблескивал в рассветных лучах, когда капитан опустил тяжелый ботинок прямо на упавшее тело. — Мистер Сми, подать мне меч!       Красная шапка суетливо мелькала, привлекая куда больше внимания, чем широкий матрос в возрасте, но не для Антарес, приложивший руку ко рту, чтобы сдержать вопль. Мистер Сми, что-то зашептал пошатывающемуся капитану.       — Запомни акулий корм, я капитан Крюк! Имя моё ты будешь вспоминать, всякий раз вскакивая от кошмаров!       Полоснув лежащего испуганного здоровенного мужчину мечом по бедру, Крюк пнул его напоследок, выхватывая кружку из рук мистера Сми, опустошая её и выкидывая на землю.       — Какой страшный капитан, — усмехнулся Пэн, — я бы испугался, не будь он пропитан ромом и грязью прошлого, которое никак не отлипнет от него.       — Ты мог и сейчас сотворить иллюзии, — Антарес повернула голову на звук его голоса, близость не смущала, напротив, помогала хоть что-то считать в этих дьявольских отблесках изумрудов.       — Мог, — кивнул Пэн, пронзительно смотря на неё, кажется, даже в его понимание они сегодня слишком резко перешагнули грань общепринятой морали между лицами противоположного пола. — Но не тогда, когда весь день приходилось колдовать вдали от лагеря, а напоследок я отдал еще и часть магии русалке. В Нетландии даже после этого бы смог, но не здесь… все имеет ограничения. А иллюзорная магия требует невероятное количество сил, ты бы столько и за неделю не собрала бы, уверяю.       — Ты не убивал… — протянула девушка, коротко вздыхая, озвучивая то, что так боялась.       — Зачем мне бессмысленная кровь, она бы не принесла мне ни выгоды, ни силы. Лицо Джонса, когда, убравшись в тот же день из Нетландии, он увидел живых и целых напарников выходящими из каюты, стоило каждой затраченной крупицы колдовства, — довольно четко говорил Питер, прослеживая, как девчонка теряется, опуская взгляд всё ниже и ниже в поглотивших её раздумьях. — Это была проверка, — он вернул на себя внимание, — пират должен был отстаивать тебя еще пару секунд, когда я пригрозил смертью его верного напарника. Я хотел видеть, что он готов на всё, чтобы спасти тебя, я ведь даже переспросил его несколько раз, ты хоть раз замечала, что я переспрашиваю? — он наигранно свел брови к переносице, невозможно кривя губы. — Я стелил самые пугающие варианты, убеждал его в них, а он… не оправдал моих надежд, как и до этого смиренно склонил голову, позволяя делать всё, что я хочу. Похвально, но мне скучно.       — Но ты его отпустил, — прищурилась девушка.       — Он набирается храбрости за границами Нетландии, возвращается и становится мне интересным. Сейчас у него именно этот период, мы так давно знакомы с ним, что я могу с уверенностью сказать, когда он вернется обратно. Пойми, Антарес, всё ради игры с ним, не с тобой, ты послужила, так, — он поджал губы, подбирая слова, впрочем и так на лице читалось, что он хотел сказать, — … разменной монетой, ничего не значащим червем во время рыбалки. Я играл только с капитаном.       Обидеться бы, да настолько ошарашена была девушка, что слова вымолвить не могла. Она не понимала почему все его слова так легко укладываются в её голове, вставая на пропущенные места, будто всегда там и стояли. Антарес верила каждому слову, складывая воедино разрушенные картины в своем сознание, перерезая нити воспоминаний и наблюдая как нить, напротив становится куда длиннее, не имея на себе странных, непонятных узлов. Словно весь запутанный клубок лёг у её ног распрямленными нитями, а в центре стояла она, не зная куда податься.       Питер Пэн с удовольствием заметил, как капитан стеклянным взором остановился на них, замирая в одночасье с полусогнутыми руками. Мягко скользнув рукой по талии девушки, Питер улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, прижав её к себе. Антарес не замечала, казалось ничего в округе, бессмысленно смотрела Пэну в плечо.       Пока капитан будет бороздить моря, Питер нашел великолепную игрушку, которая непрерывно связывает его и с капитаном и дает свои плоды внося разнообразие в столь скучное бытие, одолевавшее его душу последние десятки лет.       — Сейчас игра сменилась, а ты вышла в главную роль, — не собираясь скрывать свои намерения, самодовольно процедил Пэн.       Посылая обездвиженному пирату полный веселья и озорства взгляд, молодых людей, по воли юноши, затянула черно-красная дымка унося прямиком к тени, которая в скорейшей времени доставит их домой. В тот дом, который — он был уверен — она теперь будет рада вернуться.

***

      Когда они вошли в лагерь, мальчишки уже не спали. Кто-то сонно пил чай, или ворочался в гамаке, всё еще не привыкнув спать под шум, слышался крик Джеймса уже заведено игравшего с друзьями. Антарес без сил села за стол, роняя голову на столешницу, взмахивая рукой, чтобы подозвать к себе заварочный чайник, не видя, что этот самый чайник воспарил из рук ошеломленного Феликса, замершего с по-прежнему пустой кружкой.       На острове было больше многообразие трав и ягод, любители чая, в том числе всегда находилась Антарес, еще с вечера собирали их, раскладывая на столе. А утром мальчишки только и успевали, что заваривать их, снимая воду с огня и тут же ставя по новой. На юге острова росло редкое растение «кофейная вишня», мальчишки умудрились добывать из него настоящие зерна кофе, коих в запасах теперь насчитывалось приличное количество. Благородный, бодрящий напиток Антарес впервые попробовала на острове, но заменить чай он ей не смог. Эти зерна следовало или перемалывать или варить на огне, конечно, любители были и один из них, как раз сидел у огня, не позволяя поставить воду — Эллиот. По лагерю шёл приятный запах, а Эллиот внимательно следил за варевом, уж это он делал мастерски, даже Дилан не был столь искусен в варке кофе.       Поднимая голову со стола, девушка соизволила потянуться за прозрачным заварочным чайником, левитируя кружку со стеллажа к себе. За горячей водой она тоже вставать не стала, по её воли та опустилась прямиком в кружку, в меньшем количестве, чем нужно, но этого хватило, чтобы сделать большой глоток, приятно обжигая горло горячим напитком.       Феликс опустился на противоположную сторону стола, усмехаясь. Заметив это, Антарес смерила его вопрошающим взглядом.       — Ты выглядишь, словно всю ночь сражалась с акулами, та тебя съела, а потом выплюнула и ты еще много футов летела носом по грязи, — услужливо объяснил Феликс причину своего смеха.       Пальцы коснулись носа, Антарес на всякий случай посмотрела. Нет, она была чиста, мокрая, конечно, помятая, уставшая, но чистая.       — Поверь, друг мой, чувствую я себя еще хуже, — мрачно заметила девушка.       Питер Пэн сел рядом с Феликсом, ставя идеально белую кружку с черным дном и ручкой на стол, из которой тут же потянуло кофейным запахом, заполняя легкие ненавязчивым ароматом. Антарес невольно вгляделась в него, если Феликс не преувеличил насчёт её внешнего вида, то Пэн выглядел вполне нормально, разве что взгляд более уставший. В левом глазу у парня появилось красное пятно, она и не замечала до этого, что у него полопались сосуды, причем довольно сильно, делая его вид более зловещим.       Поймав её взгляд Питер незаметно хмыкнул — и Антарес могла покляться — ободряющее хмыкнул, словно пытаясь поддержать её, замечая разбитый вид.       — Лагерь на тебе, — негромко произнес Пэн, мельком стреляя взглядом в Феликса. — Довершу вчерашнее и вернусь под вечер.       — Быстро они расплодились, — вздохнул Феликс, — привлеки Дилана, он хорошо идёт по следу животных.       Даже не пытаясь скрыть, что она слушает, Антарес прищурилась, громко ставя кружку на стол.       — О чём вы? — бессонная ночь или они действительно так сблизились, что она перестала бояться Пэна… девушка не знала, что ей руководило, но любопытство промолчать не позволило.       Но Питер, на удивление не посчитал это за порыв наглость, повёл бровью, спокойно отвечая:       — Дикие кабаны у северной части острова. Все зоны лагерей всегда должны быть открыты для возможного перебрасывания активного лагеря. В северной части у пещер, куда давно все просятся развелись дикие звери, отправляться всеми на охоту туда бессмысленно, ведь идти по меньшей мере пол дня, — Питер еще раз взглянул на Феликса, — разбуди Дилана, вдвоем с ним переместимся и устраним проблему.       — Почему их просто… не знаю, не убить магией? — задумчиво почесала бровь Антарес.       И снова. Недовольство даже не проскользнуло на лице от вопроса, который уж он точно считал глупым.       — Убиваю одного, другого, но маленькие особи убегают и прячутся, этих по острову выслеживать магией почти невозможно, — объяснял Пэн.       Антарес кивнула, давая понять, что поняла суть проблемы. Через некоторое время Питер ушел, а следом лагерь покинул и Дилан, оставляя Эллиота недовольно озираться по сторонам. Когда их взгляды встретились, Антарес видела в его ухмылке, что сегодня именно ей предстоит заменять Эллиоту его лучшего друга, которого без предупреждения отняли.       И не ошиблась, когда в середине дня почти силком он уволок её в джунгли, восклицая, что ему необходимы ягоды для обеда, а один он идти не желает. И не важно было Эллиоту, что девушка вымученно крутилась в гамаке к этому времени уже битый час, стараясь отрешиться от шума и уснуть. Его абсолютно не волновало, когда он подошел, что Антарес едва удалось уснуть, и она и глаза не сомкнула за эту ночь, не желая никуда идти. Развязав один конец гамака, он добился своего по итогу. Девушка плелась за ним, так и не расцепив руки, сложенные на груди в возмущенном жесте, не упуская возможности посоветовать ему закрыть глаза и идти вслепую по лесу.       — Да, что ты такая злобная сегодня? — бодро спросил Эллиот, шуточно кидая в Антарес сорванный с дерева листочек.       Она шарахнулась от него, глубоко уходя в себя за это время. Раздраженно замахав руками, она вызвала у Эллиота приступ смеха.       — Поспишь ты сегодня ночью, братец, — неслышно прошипела Антарес.       Джеймс не откажет в маленькой просьбе, а Хьюго еще не искупил перед ней вину за ядовитые цветы в волосах. Союз этих двоих мог перевернуть остров, а уж месть им была как упасть с дерева — ежедневная рутина.       — Кажется я перепутал стороны, — смотря за солнцем на небосводе, произнес Эллиот, кивая собственным мыслям, — да точно, ежевика на востоке, зря шли так долго, — непринужденно пожал он плечами.       Вымученно простонав в голос, Антарес пнула камень под ногами, который угодил в его ботинки. Она задержала взгляд на земле.       — Возьми эти грибы, пожарь, у нас оставался жир с кабанов и будет тебе дополнение к обеду и даже к ужину, смотри их как много, — девушка махнула ногой в сторону грибов, растущих под деревом, почти под каждым в округе.       — К ужину, — заметил Эллиот, — обед то мы весь прогуляли. Скоро уже вечереть начнет.       Парень опустился на корточки рассматривая грибы. Он сорвал и даже разломил один, нюхая. Не найдя ничего подозрительного, Эллиот со всех сторон разглядел его, утвердительно кивая.       — Дилан говорил это опята, — Эллиот принялся собирать их, в сорванный ранее пальмовый лист, — мы часто собирали их, но редко удается находить. Это даже лучше ежевики, — он оторвался от своего занятия, недовольно смотря, что Антарес до сих пор столбом стоит. — Особое приглашение нужно? Давай, принцесса потрудись на благо обществу.       — Придушу тебя, вот будет благо, — выплюнула Антарес, но все же опустилась рядом с ним, срывая грибы.       — Будет траур, некоронованная ты моя, — пошутил Эллиот довольно улыбаясь.       Они отошли к другому дереву, наклоняясь над ним.       — Сколько лет ты уже на острове? — вдруг спросила Антарес.       Эллиот замялся, замерев в руках с грибом.       — Слишком давно, чтобы продолжать считать, — пожал он плечами. — Мы втроём на острове были, Пэн, Феликс и я, потом он забрал Лью, а дальше и не помню.       Антарес удивленно замедлилась в сборе грибов. Расценив это по-своему, Эллиот посмотрел в пальмовый лист и пробурчав, что еще недостаточно, силком подвёл девушку к скоплению еды. Подобно надзирателю нависая над ней.       — Неужели вам было не скучно?       Одно для Антарес было явно видно. На каждый её вопрос Эллиот отвечал с заминкой, будто тщательно отбирая слова, что прежде за ним замечено не было. Она подозрительно прищурилась, ведь он и вовсе сделал вид, что не услышал.       — Эллиот, — окликнула его Антарес, — мы ведь друзья, так? Если я спрашиваю о том, что тебе неприятно, так и скажи, не молчи…       — Нет никакой тайны на деле, — резко ответил он, — но это время правда уже стирается из моей памяти, я был так скажем немного не в себе, когда появился на острове. Помню, как мы рубили деревья, летали с тенью… кажется, мы постоянно были везде втроём, и частенько ругались. Но это было действительно давно, принцесса, не годы должно быть, десятилетия.       Расспрашивать дальше она не стала. Проблема недочетов в памяти была тут не редкостью, но она мало кого волновала. Мальчишки, наоборот, хотели бы забыть происходящее в отчих домах, а не переживать это ежедневно. Антарес в свою очередь боялась забыть даже один, самый незначительный момент жизни, каждую ночь перебирала в голове события прошлого, не для грустного отклика, а чтобы помнить.       Грибов они понабрали много, когда вернулись в лагерь, Эллиот тут же подскочил к огню, намереваясь успеть пожарить их до ужина. Казан с толстым дном для жарки совсем уж не подходил, но его это мало волновало.       Опустившись у корня дерева, Антарес облокотилась спиной на ствол, не заметив, как откинула голову и прикрыла глаза. Усталость грохотала в ней, расслабляла мышцы и почти донесло её разум до бессознательного места…       — Антарес!       Дернувшись, девушка открыла глаза, столь грустно смерив взглядом Феликса. Уже даже на злость сил не оставалось.       — Эллиоту помоги, у него все сгорит сейчас, — блондин махнул и Антарес проследила за его рукой.       У костра дергано вился Эллиот. В руках у него была кружка с водой, которой он поливал огонь, если тот вспыхивал прямо в казане.       — Почему я? — нахмурилась девушка, вновь откидывая голову на ствол дерева.       — Ты девчонка, ты умеешь готовить, — гаркнул Феликс, не любивший, когда его не слышат с первого раза. Антарес не пошевелилась, приоткрыла один глаз, глухо ругнувшись.       — Нам готовил отец, чаще этим занимался брат, я же была дома своего рода принцессой, готовила редко, мой максимум крупы отварить, да мясо, уже разделанное, к ним подать. Я хочу спать Феликс, почему каждый сегодня решает, что мне не нужен сон?       Феликс не впечатлился, настойчиво продолжал стоять на своём и успокоился лишь когда Антарес недовольно встала, направляясь к Эллиоту. Всё что она сделала, это магией поставила палку, на которой висел казан выше, температура жарки теперь была нормальной, но долго они не решились их жарить. Золотистой корочкой покрылись и пойдет. Пэна и Дилана до сих пор не было, соответственно и готового ужина, зато было много грибов, которые было решено положить на общий стол. Айзек умудрился нарвать травы, а Джеймс с Хьюго вышли из леса с ягодами. Когда готового не было, мальчишки спокойно сами решали, что будут есть. Это только сегодня не повезло, что не было оставленной рыбы и туш животных. А так получился бы вполне сытный полноценный ужин.       Грибы имели сладковатый оттенок, но у них также был горьковатый привкус, мягкая текстура, хорошо жевалась, но было заметно, что еще можно было бы поддержать их на огне. Некоторые попробованные Антарес, имели слишком землистый вкус и приходилось щедро посыпать их сухими травами, отбирая особые и сжимая их в руке, чтобы те рассыпались прямо над блюдом.       Спать хотелось куда меньше после ужина, сидя у костра девушка взялась за голову. Пульсация всех объектов, на которые натыкался взгляд вызывала головокружение, но и уснуть она уже не могла, уверенная, что это последствия бессонной ночи.       — Анте, — довольно протянул севший рядом Эллиот, с невероятно широкой блаженной улыбкой. — Посмотри, — он продемонстрировал ей неровную, косую ветку, любовно огладив её. — Она такая правильная, — задумчиво протянул он, улыбка пропала, когда он судорожно повернулся к девушке, вперивший взгляд в эту ветку, — я чувствую как она дышит, — он резко заставил взять её Антарес, наклоняясь к ней, его движения были резкие. — Она живая, кажется, мы говорим с ней, все должны знать, что когда мы срываем ветки они лишаются сердец, слышишь как медленно бьётся? — Эллиот прислонил ветку точно к её уху, затаив дыхание. — Это наша вина, — раздосадовано вскричал он, сменив эмоции на глубокую печаль, — мы не ценим природу, которая говорит… слышишь? Говорит: «оставьте меня в покое». Я тоже хочу, чтобы меня оставили в покое, я понимаю её, а никто больше нет. Ты понимаешь?       Приоткрыв рот, Антарес нахмурилась. Она точно чувствовала, что ветка живая, но вот природу не слышала, Эллиот откровенно заныл, что только он один это понимает. Когда девушка поднялась на ноги, мир пошатнулся вместе с ней. Пульсация усиливалась, но больше не доставляла проблем. А ведь правда, мир жив, она жива. Как сердце, бьющееся в грудной клетке, ей показалось это невероятно правильным.       Рядом промчался Джеймс в его руках лежали листики, нарванные с деревьев, он бережно прижимал их к груди, не обращая внимание, что большая часть падает. Добежав до костра, где уже его ждал Хьюго, мальчишка высыпал все листья в огонь, тот полыхнул сильнее.       — Туши! Туши! Мы горим! — заорал Джеймс.       Хьюго спешно подорвался с места, принося ведерко с водой. Стоя рядом с костром он вылил его всё на себя, облегченно выдыхая.       — Всё не горим, — приложив руку к сердцу, объявил Хьюго.       Джеймс упал на землю, обрадованно закивав. Антарес проходящая мимо них тоже успокоилась, похлопав Хьюго по мокрому плечу, что тот потушил горение. Внимание девушки привлек камень, об который она споткнулась. Наклонившись, колдунья взяла его в руки, поднося на максимальное близкое расстояние к лицу.       — Это рыбы? — прогремел голос Феликса сзади. — Почему они не в воде?       Антарес ужаснулась резко выпрямляясь.       — Надо опустить их в воду! — крикнула она, передавая камень Феликсу, тот с трепетом держал его, как нечто очень ценное. — Вода, вода, — думала девушка. — Яма, нужно раскопать яму и создать озеро. У нас будет свое море!       Феликс закивал.       — Держи меня я магией сделаю яму, — серьёзно заявила Антарес разминая пальцы. Феликс бросил ценный камень и подошел к ней, схватив обоими руками за талию и уперевшись ногами в землю.       По её велению у деревьев образовалась большая яма, вся земля из неё лежала рядом с ней. Молодые люди оценивающе осматривали плоды магии, на лицах обоих была глубокая задумчивость.       — Ура, горка! — завопил Лью, оббегая их.       С разбегу он прыгнул в яму, которая была ему совсем немного выше головы. Мальчишка поднялся на ноги, вылез и еще раз залез.       — Не яма, — вынес вердикт Феликс.       Антарес кивнула, переводя взгляд на землю, что высыпалась с «горки». Идея, свежо отразилась на её лице, когда она села напротив кучи земли, раскапывая углубление в центре. Феликс понял, что она хочет сделать и присоединился. Получилась действительно яма с высокими краями.       Выслушав Феликса, который говорил об отсутствие воды, Антарес потянула его за руку. Они пробирались через джунгли, когда наконец вышли к озеру.       — Я положу тебе её на руки, она тяжелая, — низко проговорила девушка, поднимая из озера большое количество воды. Феликс зашел в водоём помогая удерживать руками созданный водный круг.       Когда они дошли до лагеря, Антарес все еще несла воду магией, перед собой, Феликс, уверенно не отрываясь ни на секунду держал под водой уже мокрые руки.       Когда они дошли до ямы, Лукас странно на них посмотрел, сложил руки на груди стоя в первоначально выкопанной яме. Но на него они внимания не обратили, Антарес уже хотела вылить воду, но Феликс остановил её, показав, чтобы она встала в их яму. И ведь все верно. Хлопнув себя по лбу, девушка закивала, она встала в центр, перешагнув высокие края ямы, направила воду на себя, и точно с головы до ног та скатилась, почти сразу впитываясь в сухую землю.       Где-то вдалеке Хьюго и Джеймс радостно закричали.       — Мы сделали что-то не так, — почесал бровь Феликс.       — В земле вода, — Антарес нагнулась пронзительным взглядом глядя под ноги на сырую землю. — Значит рыб нужно закапывать, но если мы их закапаем они не получат воздух…       — Знаю! — резко воскликнул Феликс. — Мы присыплем их землей, а не закапаем, тогда у них останется воздух, ведь сейчас же они дышат на сухой земле.       — Верно-верно, но если мы тронем эту землю, то заберем из неё весь воздух, он переплывет в наши тела мы же как-то им дышим, — поджала губы девушка, вновь уйдя в раздумья.       Они одновременно посмотрели на растущие толстые ветви деревьев. Сорвав по одной, под громкий ужасающий крик Эллиота, они принялись переносить землю на «рыб», стуча по ним.       — Убийцы, — плакал Эллиот, вытирая слезы рукавом отчего-то грязной накидки. — Не хочу вас больше видеть, — он убежал.       — Рыбы чувствуют больше, чем деревья, — глубокомысленно заключил Феликс.       Антарес кивнула, она ведь тоже так думала, стуча палкой по камню. Тот перестал подавать знаков жизни, пульсацией, которую она видела до этого, и девушка грустно вздохнула.       — Мы не успели, — она кинула палку, вытирая накатившие слезы пальцами.       Было решено, чтобы рыба не пропадала, сварить её. Побросав камни в казанок, они доверили это дело Айзеку, который все это время ходил кругом у костра вместе с Аланом. Когда они сталкивались, то пожимали друг другу руки при каждом новом круге.       Лукас продолжал сидеть в яме в параноидальном состояние, оглядываясь на каждый шум из леса. А Джеймс и Хьюго носили воду и обливали всех «горящих», но те только благодарили их.       Расстелив черные накидки на землю, Антарес и Феликс сели, делясь впечатлениями от спасения рыб и о ближайших планах на будущее.       — Мне кажется все таким неправильным, — протянула Антарес, ложась головой на колени Феликса, тот выпрямил ноги и уложил её голову удобнее, так и оставив руки в её волосах. — Почему птицы ходят по суше, но не ходят по небу, а летают? Было бы здорово перевернуть деревья вверх корнями… тогда был бы большой куст, в котором можно было бы спать… давай спать в дереве? — вдруг вскакивая спросила Антарес с горящими глазами.       — Если ты сядешь мне на шею, то сможешь дотянуться до веток, — рассуждал Феликс, — и сможешь спать в листве, да, все правильно.       Они поднялись, направляясь к ближайшему дереву, но не успела Антарес и залезть на парня, как они увидели на толстом суку лежащего Гейла, тот осматривал лагерь, но ничего не говорил. Раздосадовано, что их мысль уже использовали они было направились воплощать другую идею, заключавшуюся в том, чтобы повесить гамак в воде и спать на волнах, но неожиданно вставшие перед ними гости прервали недовершенный диалог.       — Дилан, — радостно вздохнула Антарес, махая ему рукой, но вдруг собственное движение пальцев привлекло её внимание. Девушка поморщилась, продолжая махать у себя перед лицом.       Дилан открыл от удивления рот, осматривая лагерь.       — Феликс? Какого чёрта твориться? — чувствуя вспыхнувшее в груди раздражение процедил Питер Пэн, также непонимающее смотря как Лью сидит на шее у плачущего Эллиота и пытается обгрызть ветку, будто это карамель.       Вопреки его ожиданию, ответа не прозвучало. Феликс будто только что увидел его, тут же бросился в объятия. Питер оттолкнул парня, но тот ничуть не обиделся, довольно серьёзно поднимая указательный палец.       — Рыбы живут в воде, значит и мы должны, — произнес он, приближая собственный палец к носу, а когда до коснулся вдруг засмеялся.       Чувствуя ощутимый толчок, а следом дикую прохладу спиной, Пэн судорожно обернулся, его лицо перекосилось от злости, когда он увидел, что Джеймс с пустым ведром стоял прямо за ними. Дилан не сдержал воплей, спрашивая, что тот делает, оттягивая мокрую ткань накидки на собственной спине.       — Спасаю от огня всех! — закричал Джеймс, явно недовольный, что его труд обесценили. — Пока горит костёр все в зоне риска!       Мальчишка убежал до того, как Пэн начал поднимать руку уже представляя, как душит эту маленькую шею.       — Питер!       Очередной крик заставил его сердце забиться чаще, он уже не знал, чего ждать. Антарес только что увидевшая его, махала рукой и ему. Он переглянулся с подошедшим Диланом, совсем ни черта не понимая. Парень поднял руку держа в ней что-то маленькое и скользкое.       — Псилоцибиновые грибы, — заключил Дилан, усмехнувшись. — Похоже они их вдоволь наелись.       — Эффект? Время воздействия? — нетерпеливо спросил Питер.       Антарес тут же умчалась к потерянным мальчишкам, потеряв нить скучного разговора.       — От четырех до восьми часов. Они видят галлюцинации, становятся ближе к природе в нашем случае, но все галлюцинации зависят от желаний. Джеймс и Хьюго к примеру «тушат всех» бегая по лагерю, будто играют в игру. Лукас боится и сидит в яме, страшась вылазить из неё. Антарес… — он проследил, как девушка столбом стоит у ямы с землей, — не могу и представить, о чем она думает. Дело в том, что это опасно, — продолжал объяснять Дилан, беспокойно покусывая нижнюю губу, — они могут здорово себе навредить. И если они съели их давно это опасность только возрастает, потому что им станет скучно просто веселиться.       — Как это прекратить? — не сдерживая эмоций, зло воскликнул Пэн.       — Не существует противоядия, — в тон ему ответил Дилан, нервы были на пределе еще с охоты.       Раздраженно поведя бровью, Пэн еще раз осмотрел лагерь.       — Сорви как можно больше сон-травы, усыпим всех. И быстро, Дилан, — добавил он в спину удаляющегося парня.       Сам же Питер остался в лагере, пока никто не переходил границы разумного, то есть, конечно, никто и не делал ничего разумного, но хоть вреда себе не причинял. Девушка привлекла его внимание, тем, что до сих пор стояла у ямы - уже у пустой. Лукас вылез и решил, что безопаснее будет на дереве. Он подошел к ней, вдруг вспоминая, что та владеет магией, значит она вырыла яму.       Первым делом Пэн надел на Антарес браслет. Магия с помутившимся рассудком была крайне опасна, он корил себя, что не сделал этого раньше.       — Что ты делаешь?       Антарес дернулась как от удара, не замечая наличия аксессуара на запястье, отшатнулась от него, держась за сердце.       — Ты меня чуть не напугал, — тяжело дыша, сообщила она. — Я звала Феликса.       Она снова замолчала, уставившись пустым взглядом в яму.       — И зачем?       Здравый смысл найти он не пытался, лишь хотел убедиться, что помыслы её безобидны. Антарес фыркнула.       — Неужели не видно? — ощетинилась она, махнув рукой на яму. — Мы сделали озеро, но сварили рыбу, теперь нужно отнести озеро обратно в водоём.       — Это не озеро.       — Конечно это не озеро, — снова фыркнула девушка, указывая рукой на кучу грязи возле ямы, — вот это озеро.       Вздыхая, Питер закатил глаза от бреда, что она говорила, он раздражался еще сильнее, краем глаза наблюдая за другими. Антарес задумалась вслух над вопросом, что такое яма. Пэн не выдержав, прервал её.       — Это больше походит на могилу, — издевательски вскинул он брови.       Не представляя, насколько глубоко в мысли ушла девушка после его фразы. Она озадаченно развернулась к нему всем корпусом, приложив руку ко рту.       — Ты умираешь? — Антарес было нахмурилась, но не успел он ничего и сказать, как она радостно хлопнула в ладоши, удивляя его еще больше. — Тогда я отдаю могилу тебе, — девушка махнула рукой на яму, — ложись, Питер.       Он уже видел как его рука смыкается на её шее, не важно, что она не в себе. В этом состояние она раздражала его куда больше, но не успел он и шага сделать, как она резко замахала руками.       — Стой, не ложись! — во все горло испуганно закричала Антарес, отталкивая его и хватая за предплечье. — Я спасу тебя, и ты не умрешь!       Питер был настолько в замешательстве, что не стал противиться, когда она повела его к столу, опускаясь на землю и начисто игнорирую сваленное бревно. Ему даже стало интересно, что может придумать её пораженный мозг дальше.       — Садись, — силой она усадила его на землю рядом с собой, но резко поднялась сама, — я принесу тебе воды.       Девушка упорхнула к стеллажам, он проследил, что она действительно взяла кружку и наполнила её чистой водой из большой бутылки. Он и правду хотел пить, лишь потому удостоил этому такое внимание. Антарес подошла с кружкой, он было подумал, что она сейчас просто её выльет, но девушка протянула ему воду, садясь рядом и кладя ему руку на колено.       — Убери, — коротко бросил Питер, принимая кружку.       Антарес закатила глаза, устраиваясь удобнее.       — Вода у меня, если я не буду тебя касаться, как ты попьешь? — тихо засмеялась она, словно он сказал что-то очень глупое.       Желая поскорее уйти от обезумевшей девчонке, которая сама не понимала, насколько её действия однозначны, он раздраженно большими глотками начал пить. Лицо перекосило, когда он почувствовал земляной вкус, резко бросая взгляд на содержимое кружки.       — Ты что-то добавила? — процедил Питер, вода как вода, но мутная сильно.       — Да нет же, это мальчишки… — она неопределенно махнула рукой, — они помололи грибы и выдавили весь их сок, здорово, да? Сладкая вода получилась.       Кружка выпала из его рук, ударяясь об землю. Пэну хотелось истерически засмеяться от собственной глупости и одновременно подхватить Антарес и сбросить её прямо в костёр, сжигая пустоголовую ведьму. Он успокаивал себя, что выпил не так много, разве что, было непонятно сколько сока грибов он разом проглотил… куда напряженнее он старался удерживать мысли в порядке.       Заметив его разбитость, Антарес нахмурилась не понимая, что сделала не так.       — Я убью тебя Антарес, помяни моё слово, убью, — выдохнул он, пряча лицо в ладонях.       Девушка неожиданно поднялась, смерив его настороженным взглядом.       — Ты хочешь забрать мою жизнь, в обмен на свою, — пролепетала она, — нет, я не позволю.       Девушка убежала, а он встал, проводя руками по лицу, оглядываясь в темень леса куда ушел Дилан, мысленно приказывая ему поторопиться. Магия всполохом электризовала кончики пальцев. Он мог бы повалить мальчишек заклинанием, но это было небезопасно, да и едва ли психоделические свойства пройдут. С сон-травой они всего лишь уснут.       Дилан будто услышал его и вышел из леса, находя Пэна взглядом. Спешно подбежал, вручая половину набранного внушительного пучка трав.       — Обойти по кругу лагерь, если не будут есть в глотку запихивай, — процедил Питер.       Дилан и спорить не стал, тут же убегая, было заметно как сильно он волновался. Пэн сложил стебель травы, подходя к костру.       — Братцы, ко мне! — громко крикнул он, привлекая внимание, радовало, что их мозги всё еще принимали приказы. Пропащие спешно прекратили заниматься своими делами, не сводя с него взгляд. — Кто съест это, — он вытянул руку, демонстрируя всем одну травинку, — на утро выиграет в самой веселой игре, откажетесь — проиграете. Есть нужно сидя на земле или в гамаках.       Верный аргумент, ведь мальчишки расталкивая друг друга принялись поочередно забирать травинки. Кто-то действительно лег в гамак, кто-то принялся жевать, садясь у дерева, это было не важно. Питер хотел отмести вариант, когда кто-то съел бы её у костра, например и повалился бы прямо в него. Процент шума постепенно снижался в лагере. Из леса волоча на себе тело Лью вышел Дилан, мальчишка крепко спал в руках у парня и тот заботливо положил его на землю, возле Джеймса.       Питер посчитал пораженных, без удовольствия замечая, как подкашиваются ноги. Не хватало лишь…       — Ты не находил Антарес? — опередил его вопросом Дилан.       Пэн огляделся, все подошли к нему кто был в лагере, но едва заметное шевеление в яме он смог уловить. Вздохнув, парень подошел ближе, убеждаясь, что девчонка сидит в ней, спрятав лицо в коленях.       — Вылезай, — тоном, не терпящим возражений, процедил Пэн.       — Ты хочешь меня убить.       Он едва смог услышать, что она сказала.       — Нет, не хочу.       Антарес недоверчиво подняла голову, путаясь пальцами в своих волосах. Врет или врал до этого? Она задумалась, отрешаясь от мира. Пэн недовольно вытянул её на поверхность схватив за плечи. Антарес посмотрела на него будто впервые увидела.       — Съешь и тебе станет лучше, — он протянул ей травинку, но девчонка недоверчиво хмыкнула, отворачиваясь.       Рассудок начинал туманиться с невероятной скорость, как бы он не удерживал его, тот уплывал. Ему следовало успеть накачать её успокоительным и самому пойти спать, ни в коем случае не позволив допустить такое же бестолковое состояние.       Развернув её за плечи, Питер был готов, что она попыталась отстраниться. Он удержал слабо сопротивляющуюся девчонку. Свернув стебель максимально сильно, Пэн старался поймать её подбородок пальцами, но те уже переставали слушаться. А Антарес с небывалой ловкостью успешно вертелась, воспринимая это как игру, судя по усмешкам.       Неожиданно она приникла к его шее лицом, подтягиваясь на носочках и пытаясь спрятаться. Питер начал её отодвигать, но девчонка сильно вцепилась пальцами в его предплечья, не позволяя себя сдвинуться ни на дюйм.       — Просто попробуй Антарес, — предпринял еще одну попытку Пэн убедить её, — разомкни рот и… — он сдержал глухой стон, когда, последовав его совету она действительно сделала это, но несколько иначе.       Мягко захватив губами мочку его уха, она выдохнула горячий воздух, опаливший его ушную раковину.       — Пэн?       Питер не слышал Дилана, не пытался отстраниться, чувствуя распространившееся по телу тепло, концентратом бушующее внизу живота. Когда Дилан позвал громче, ему удалось на подкашивающихся ногах устоять, и наконец развернуть к себе колдунью, нахально улыбающуюся ему в лицо. Не тратя времени, юноша резко надавил ей на щеки, просовывая в рот сон-траву и закрывая его ладонью, пока она сопротивлялась, кашляя. Но так даже лучше, видно и не прожевав, она её проглотила.       Отстранившись от медленно оседающей девушке, он не потрудился её придержать, в отличие от сразу возникшего рядом с ней Дилана. Дальнейшее уже не интересовало Питера, он чувствовал дикое желание пойти на обрыв, чтобы полетать и отправиться в другой мир поесть, понимая, как это сейчас неразумно, Пэн всячески старался глушить подобные мысли.       И ему удалось без последствий завершить этот чертовски невыносимый день, растянувшийся, казалось, на вечность и всё из-за проклятой девчонки.