Ты тот, кем ты хочешь быть

      Тяжелые дождливые капли неизбежно разбивались о борт пиратского судна. И если в такую пору адмиральские матросы прятались по каютам, пираты, заливая в себя ром, не обращали ни малейшего внимания на разразившуюся грозу. Одного взгляда на небо было достаточно, чтобы бывалые поняли — шторм их не затронет, а значит, и игру сворачивать незачем.       Веселье, царившее на борту, не разделял один судорожно бегающий по трюму пират. Его нелепая красная шапка съезжала на лоб, а неразбериха меняла его лицо, делая его крайне серьезным. Держа подмышкой самое чистое найденное одеяльце, он, раздумав, прихватил и бутылку со спиртом, спешно пробегая вдоль кают в поисках всего одной.       — Мистер Сми! Почему так долго? — как пушечный выстрел, огрел его голос капитана, стоило лишь прикрыть дверь.       Пират всучил ему забранные вещи, с тенью беспокойства вставая у головы надрывно кричащей женщины.       Рожениц на корабле раньше не было, о повитухах тут и не слыхали, приходилось обходиться своими силами. Глотнув спирта, мистер Сми так и замер.       Капитан корабля неловко, куда суетливее, чем следовало бы, оборачивал младенца в одеяльце, и нотка брезгливости проскользнула во взгляде. Младенец вопил, кричал и пытался барахтаться, напоминая рыбу, выброшенную на берег, которая давно смирилась со своей участью и лишь слабо дергала плавниками.       — Кил… Киллиан… — слабо протянула женщина на вдохе. Она тянула руки к младенцу, и капитан без малейших раздумий передал ей его, неуклюже путаясь застежкой на манжетах в одеяльце.       Но вдруг женщина разразилась плачем, прижимая сверток к груди. Черные, влажные от пота волосы липли ей на лицо, вся красная и изнеможденная, она плакала, боясь не столько за судьбу ребенка, сколько за свою дальнейшую.       — Это девочка, — обреченно выдохнул мистер Сми, снимая дурацкую шапку и нервно принимаясь мять её в мозолистых руках. Сказанное было уже не секретом, но он будто озвучил страх всех в этой каюте. — Капитан… как же… девочка… — он знал, что хотел спросить, но слов подобрать не мог, боялся ненароком задеть осунувшегося капитана.       Спрятав лицо в руках, пират незаметно вытер наворачивающиеся слезы. Он не имел права на такую вольность, как расплакаться из-за рождения ребенка. Понимание вспышкой молнии прорезало радость. Девочка на пиратском корабле — приговор. Капитан посмотрел на женщину, что зарыдала пуще прежнего.       — Мила, мила, — пытался воззвать к ней мужчина, трепетно с неким благовением смотря на неё, — это ничего… ничего не меняет. Ты посмотри на неё, — он придвинулся ближе, чуть отгибая одеяльце, — мои глаза, нос, это мой ребенок. Наша дочь, — уверенно добавил он, любовно глядя в глаза успокаивающейся женщины.       Осознанно взглянув на неё, женщина с тяжелым вздохом прикрыла сверток, чуть покачивая на руках орущего младенца.       За первым днём пошли вторые сутки.       Пришвартованный корабль мягко покачивался на волнах бескрайнего моря. Лунный свет бросал отблеск на его борт, скользил по свертку в руках женщины, покачивающей младенца, делал черты лица пирата, обнимающего её, более резкими, грозными, но не мог заглушить этот взгляд, полный любви, направленный на неё.       — Как бы ты назвал её? — вдруг спросила женщина шепотом, получая удивленный и даже сконфуженный взгляд капитана.       — Мила, не истязай себя…       — Нет, Киллиан, — она строго оборвала его на полуслове, — я хочу знать, не чтобы украсить тоскливые воспоминания, на которые мы обрекаем себя. Я хочу называть её в мыслях именем, данным ей её настоящим отцом.       Капитан тяжело вдохнул, поднимая голову. Сплетение звезд на темном небосводе, которые казались сегодня светили куда ярче, дали ему ответ.       — Я бы хотел, чтобы её имя что-то значило, — задумавшись, прищурился Киллиан. — Она родилась под самой яркой звездой в созвездии Скорпиона — Антарес. Непокорное созвездие, трагичные легенды молвят о нём. В насмешку мифам я бросил бы вызов судьбе, чтобы моя дочь развенчала их нелепость.       Подняв голову, чтобы мельком взглянуть на небосвод, женщина снова обратила свой взор на спящего младенца.       — Значит, будет так, — тепло кивнула она, но вдруг осунулась, взглянув на деревню с борта. Яркие огни на столбах тоскливо отсвечивали, предрекая будущее ребенка. — Пора…       Не теряя времени, женщина взошла на пристань, скрываясь меж деревянными домами. Капитан проследил за ней, вдавливая руки в фальшборт, так что мышцы быстро заныли. Он отвернулся, невольно отсчитывая время.       — Вы все сделали правильно, капитан, — к мужчине, неспешно перебирая ногами, подошел матрос, тут же стянувший красную шапку и устремивший свой взор в ту же сторону, что и он. — Не будет девочке жизни с пиратами, ох… будь мальчик, так придумали бы что-то, а тут что… как оно с младенцем? Одеялки уж кончились, а чуть что в дальних плаваниях и не углядишь… — матрос качал головой, бурча себе под нос. Капитан опустил плечи, хмыкнув, что не укрылось от матроса. — Вырастет красавица, сама отыщет нас, с вашим-то нравом, небось, уродилась, — легкая улыбка тронула сжатые губы капитана, и матрос уже более уверенно положил руку ему на плечо.       — Ничего, мистер Сми, — грустно усмехнулся капитан. — Я убью её мужа, как только он взрастит мою дочь до смышлёного возраста. Заберем и её, и Бейлфайра, а трусость, которой он напитает детей, выветрим уж на корабле, как считаешь? — тихо засмеялся пират, сжимая плечо матроса. — Да, мистер Сми, все образуется в морской глади. Если мы в эпицентре бури, значит, на правильном пути.       Вдали показалась черная макушка женщины, тенью скользящей по освещенной тропе, но уже без младенца в руках.       — Отбываем, мистер Сми, — произнес капитан, помогая женщине забраться на борт. — Отбываем в свободную жизнь, — уже тише сказал он, оставляя легкий поцелуй на её губах.       Теплая улыбка женщины дала ему понять, не спрашивая, что все хорошо, наполнила его силой и решимостью. Если она была уверена, значит, и он тоже.

***

      Стоя в тяжелых высоких ботинках на краспицах в районе шпор, девушка крепко держалась рукой, облаченной в толстую перчатку, за вантовой канат. В другой руке была зажата подзорная труба, прижатая к широко раскрытому глазу. Она высматривала что-то вдалеке, в нескольких футах над палубой. Шляпа-треуголка надёжно укрывала от солнца загорелое лицо, не мешая дальности обзора.       — Право на борт! — закричала девушка.       Корабль накренился вправо, и ей пришлось сильнее зацепиться за канат обеими руками, зажав подзорную трубу, чтобы та не вылетела с корабля. Прислонив её к глазу еще раз, девушка усмехнулась, ловко спускаясь с ванты на палубу.       — Одерживай, — отдала она указание, подойдя к фальшборту рядом со штурвалом. — Ровнее! Рыскает же, — выдохнула она, чувствуя, как адреналин наполняет её.       — Да ровняю уже, — махнул рулевой, его голос был полон усталости.       Девушка провела рукой по чёрным волосам, собранным в тугой высокий хвост на макушке. Распущенные волосы доставляли много неудобств, и ей пришлось прорезать в шляпе дыру под хвост — так даже лучше, теперь она не слетала с головы и без верёвочек.       — Антарес, — окликнул её матрос.       Девушка подошла к буршприту, оценивая расстояния до небольшого адмиральского парусника.       — Что, Антарес? — хищно сверкнула глазами девушка, огрызаясь на матроса. — Рано ещё, ослеп что ли, Харви?       Матрос закатил глаза, сложив подзорную трубу.       — Вот и смотри тогда сама, — обиженно цокнул Харви.       — Выплюнь черную метку, — усмехнулась Антарес.       Харви показательно почесал затылок, по которому три дня назад прилетел флагшток по воле девушки.       — Вот же ж акулий корм, — фыркнула Антарес, замечая, как парусник начал сдвигаться в сторону.       Шумно выдохнув, Антарес протянула руку, прикрывая глаза. Она представила, как за её рукой сменяется направление ветра, как корабль идёт прямо на них, чувствуя сопротивление. Антарес вытянула вторую руку, сжав губы до посинения. Поднявшийся ветер бил по щекам, и она продолжала тянуть корабль не быстро, чтобы была возможность остановить его.       — Ровнее, — послышался грубый мужской баритон сбоку.       Антарес снова сконцентрировалась на дыхании: вдох — вода мягче, выдох — ветер сильнее. Невидимым канатом она словно тянула парусник на себя. Уже можно было разглядеть рулевого в адмиральской форме, который остервенело крутит штурвал в непонимание.       — Достаточно.       Резко вскинув вперёд запястья, Антарес уперлась ногами, будто принимая тяжесть парусника на себя. Она распахнула глаза, видя, как капитан Крюк удовлетворённо кивнул ей, похлопав по плечу.       Мостки были ловко переброшены матросами на борт грузового парусника. Девушка шла последней, внимательным взглядом изучая обстановку, слыша лязг металла при схождении мечей. Антарес достала свой кинжал, скорее для подстраховки, из пояса.       — Корабль захвачен! — громко объявил капитан Крюк, вскидывая меч, когда уложил на лопатки рулевого.       Но вопреки словам капитана лязг металла продолжался. Антарес резко опустилась на корточки, замечая тень поднятого над ней меча. Поднявшись, она отразила атаку кинжалом, глядя на идеально выбритого матроса королевской гвардии в надлежащей форме. Правильность королевских судов раздражала её — все до ниточки идеальные, готовые продать своих за горстку монет. Пираты были не такими, они стояли до последнего в бою друг с другом. За два года плаваний по зачарованному лесу Антарес смело могла назвать их семьёй — неидеальной, грубой, дурно пахнущей, но семьёй.       Вскинув кинжал, Антарес нанесла удар справа.Развернувшись, она ударила слева, понимая, что техника матроса похожа на её собственную. Девушка, недолго думая, вытащила из кармана сонный порошок и тут же сдула его на матроса. Мужчина упал на деревянную палубу, меч выскользнул из его рук.       Антарес поспешила к Адаму, которого теснили двое, грозясь вышвырнуть натиском. Поверх головы на одного обрушился тот же сонный порошок, заставляя его мгновенно уснуть. Второй потерял драгоценные секунды, отвлекшись на то, как падает его напарник. Меч был выбит из его рук, а сам он придавлен к фальшборту Адамом.       Обходя корабль, девушка сыпала порошок, когда успевала проскользнуть незамеченной между сражающимися. Завидев драку прямо у штурвала, Антарес рванула туда, огибая всех и взбираясь по маленькой лесенке. Раскрыв ладонь, она сильным ветром выдула оставшийся порошок с руки. Двое свалились. Крюк, который держал одного в захвате, изогнул бровь, указывая на того, кого свалила с ног Антарес.       Харви.       — Да что за невезение! — всплеснула руками Антарес, пока Крюк следил за исходом абордажа.       Присев на корточки перед Харви, Антарес приложила к его лбу большой палец. Он закашлялся, сгибаясь пополам и морщась.       — Спасибо, что не по затылку, — выпалил Харви, видно успевший перед падением понять, почему ноги перестали его держать, гневно смотря на девушку.       Антарес натянула извиняющуюся улыбку на лицо. Не повезло Харви оказаться под её горячей рукой. Оказываясь рядом, молодой матрос будто притягивал всё её внимание, делая себя мишенью. Харви был слишком суетлив, он был одновременно здесь и уже где-то там. А сам он пришел на корабль позже Антарес на год.       Приставив тонкое лезвие меча к шее капитана парусника, Киллиан, оставив небольшой надрез, требовал, чтобы ему принесли золото. Парусник оказался не богат: жалованье на дорогу и личные запасы матросов и старшего состава едва могли вызвать жалость. Обобрав до нитки, Джонс с улыбкой провожал парусник взглядом.       Антарес невероятно расстраивалась, когда безвинные люди умирали. Однако рьяно нападавших пиратов или тех, кто чуть не лишал её жизни, она была готова топить. Да не пристало пиратам отпускать пленных, но и больно девчонке делать не хотелось, ещё и магия её оказалась полезной. Её меч был чист, а лезвия команды, смазанные мором шиповника, убивали всех, кроме одного или двоих в назидание, когда парусники выходили за обзор. И Антарес была спокойна, и Киллиан не растерял славу капитана Крюка за эти годы.       С каждым днем в повзрослевшей семнадцатилетней девчонке, чьи черты лица заострились, светлые брови потемнели, а бесцветные губы заалели, он видел черты некогда любимой девушки. Манеры в поведении, характер, тон голоса — одновременно приказной, но теплый. Антарес была будто соткана только из его качеств и качеств Милы. Так оно и было, конечно, но Киллиан не переставал удивляться, глядя на морского черта, бегающего по кораблю с точностью, как он в юности. Джонс никогда не считал Милу бесчестной, что та ушла от мужа; Румпельштильцхен преподнес будто из семьи. Но Мила никогда не забывала о Бейлфайре. Не убей Темный его любимую, они бы стали семьей. Киллиану было тяжело представить себя отцом сразу двух детей, но он представлял себя рядом с Милой, и все переживания испарялись по волшебству.       Ребенок, ставший молодой девушкой, требовал его внимания. Киллиан не ощущал себя по-настоящему отцом; он играл роль покровителя, не более. Порой даже мистер Сми, испуганно озираясь, пытался лишний раз направить его в нужное русло за очередную ссору с Антарес.       Все не могло оставаться гладко. Терпением пират никогда не отличался, и глупые детские вопросы стали его раздражать уже через неделю; он считал, что этого времени Антарес будет предостаточно чтобы освоиться. В глубине души он понимал, что сказывается недостаток отцовского опыта. Киллиан грозился отвезти её в Нетландию всякий раз, когда она не следовала его приказам, когда ошибалась и не слушалась. Получить в руки сразу тринадцатилетку, которая не выходила дальше двора и умела разве что реветь, оказалось тяжело. Он жалел, что позволил ей остаться, всякий раз, когда она плакала.       Джонс действовал по принципу: хочешь научиться плавать — так я скину тебя в озеро. Он рубил на корню девичьи капризы, ненавидел бессмысленные споры с ней, когда она жаловалась.       И сейчас, наблюдая, как девчонка смеется с молодыми матросами, он знал, что, пригрозив Нетландией, она не расплачется, а с вызовом ухмыльнется. Методы воспитания его, хоть и были грубы, но действовали безотказно.       — Вечером кости? — внезапно спросила Антарес, опираясь локтем на плечо Харланда. — Золотишко теперь у вас имеется, выкинете белый флаг или примете вызов? — нахально улыбнулась девушка, перебрасывая хвост на спину движением головы.       Харланд лихорадочно пытался придумать ответ, пока Томас активно кивал головой. Тяжело вздохнув, Харланд поднял руки, понимая, что друг решил все за него. Они вместе пришли на корабль, ушли из родных домов, лелея мечту о пиратстве. Разочарование постигло их слишком быстро, чтобы они успели насладиться мечтой, когда капитан Крюк принял их на корабль. Книжки врут: пиратство — не что-то внеземное, где веселишься; скорее, это похоже на бой с самим собой. Отдаться акулам куда проще. Харланд знал, что его друг был безнадежно влюблен в Антарес — девчонку на корабле, которую бережно хранили пираты старших возрастов. Она казалась недосягаемой, призрачной. Томас не пытал своего счастья, наблюдая издалека. Дочь капитана, как её почему-то называли в близком кругу, часто была погружена в работу или в очередную ссору с капитаном.       Антарес довольно улыбнулась, глядя, как приближается земля за бортом. Ей нравилось гулять по разным городкам и деревушкам, пока большая часть матросов отдыхала в низкосортных трактирах. На корабле не было свободы, и всё же Антарес наслаждалась временем, когда отец не командовал ей, когда трупы не ложились у ног. Пираты в этом плане были куда лучше темного мага.       — Помутим шторм в трюме сегодня, а?       Харланд плечом толкнул Томаса, заставив Антарес закатить глаза, поняв, что игра на сегодня откладывается. Отдых на суше значил беспробудное пьянство. Радовало, что пираты сидели в трактире до рассвета, порой там и засыпали со своими новыми дамами, и корабль не сносило запахом перегара. Трактир Антарес наотрез не понравился в первый раз; всё время она держалась за плащ Киллиана, морщась от запахов. Девчонка выбежала оттуда уже через час, решив погулять по селению, и в последующие разы даже не пыталась зайти. Мистер Сми был изначально против, чтобы она туда шла.       Не успели швартовый канат закрепить вокруг кнехта, как матросы уже спешно покидали палубу. Антарес вышла в числе последних, останавливаясь, чтобы осмотреть очередную деревушку.       — Эй, — Антарес обернулась, предполагая, что капитан окликнул именно её. — Куда корвет направляешь? Опять не с нами?       Крюк поравнялся с ней. Девушка лишь покачала головой.       — Промочишь горло, потрясешь костями, чего тебе не хватает? — засмеялся капитан.       — Свежего воздуха, трезвых собеседников, — перечисляла Антарес. — Откажусь. Побренчу золотишком и вернусь на корабль.       — Заделалась корабельной крысой? Кто тебя обидит, когда мы рядом?       — Бочки с ромом точно в обиду не дадут, — хмыкнула Антарес. — Я пас.       — Сарказма да поменьше б, — протянул Киллиан, нежно потрепав девушку по голове.       Антарес недовольно пригладила волосы, глядя на удаляющуюся спину Джонса. Завидев вдалеке лавки, она направилась в ту сторону, отделяясь от пиратов.       Торговка, полная женщина, презрительно осмотрела Антарес с головы до ног, внимательно следя, чтобы девчонка, поди чего не утащила. Хоть шляпу Антарес и оставила на корабле, а воротник плаща опустила, одежда выдавала в ней пирата. Свободные темно-синие штаны висели на широком кожаном ремне, штанины были заправлены в высокие сапоги, чуть ниже колен. Под черным плащом некогда белая, выцветшая на солнце, плотная туника свисала на одно плечо, что было не видно, так как Антарес заправляла её в штаны, чтобы от ветра она не так трепыхалась.       — Сколько? — спросила девушка, указывая на пару мужских сапог самого маленького размера.       — Два серебряника, — глухо сообщила торговка, прищурив глаза.       Антарес скинула сапоги на прилавок, заметив у угла украшения, она вгляделась.       — И серьги, те с синим камнем, — махнула рукой в ту сторону девушка.       — Пятнадцать серебряников, — оповестила торговка.       Антарес кивнула, но заметив, что женщина не торопится доставать серьги, залезла в карман, отсчитывая монеты и будто напоказ кладя золото из ладони в карман. Это произвело ожидаемый эффект: глаза торговки заблестели, а улыбка вдруг озарила её морщинистое смуглое лицо.       — Не желаете взглянуть на новую партию рубах? Подберем по размеру, — уверила торговка, не дожидаясь ответа, достала из-под прилавка коробку и поставила её на пол. Вытянув из короба красную рубаху, женщина положила её прямо на прилавок поверх сапог.       — Шерсть не годится, — покачала головой Антарес, проведя по рубахе рукой.       Торговка тут же достала другую, черную. Антарес с большим интересом рассматривала её.       — Льняная ткань, хорошо пропускает воздух и впитывает влагу, — широко улыбнулась торговка, — и ей грош цена, каких-то десять серебряников.       — Сколько? — девушка отшатнулась, — дам за все восемнадцать.       Торговка поколебалась минуту, осматривая покупки, лицо её было явно растерянное, будто та находилась в глубокой задумчивости.       — Забирай, — она тут же вытянула руку, куда упали восемнадцать серебряников.       Схватив с прилавка приобретенное, девушка посмотрела вперед, но не нашла в других лавках ничего примечательного. Она развернулась, намереваясь отнести вещи на корабль, а после и послоняться без дела по суше.       Столб с объявлениями привлёк её внимание. Выцветшие пергаменты были приклеены к деревянной доске. Но лишь одно объявление не дало ей пройти дальше. По буквам девушка смогла прочитать, что разыскивали ребёнка. Питер Эскер. Шатен, ровный нос и тонкие губы, даже на рисунке углём он не улыбался, взгляд был лишен блеска, но Антарес помнила его. Помнила и никогда не забывала. Сорвав объявление, девушка шумно сглотнула, смяв его в руках и пихая в карман, сама не зная для чего.       Антарес надеялась никогда больше не увидеть этого мальчика, который стал королем пропащих детей, и благодаря которому она просидела полгода в клетке. Питер Эскер, ничуть не изменился, разве что стал Питером Пэном. Девушка еще раз скользнула по нарисованному углем портрету парня, дрожь охватила её. Да, именно это лицо снилось ей в кошмарах.       Закинув в каюту покупки, Антарес сунула пергамент в первую попавшуюся книгу. Чтение до сих пор давалось ей тяжело, книги только пылились в каюте. Дома Бейлфайр изучил с ней алфавит, но дальше они так и не продвинулись. Антарес пыталась сама, спрашивала помощи у пиратов, но они отмахивались, говоря, что в жизни это все равно не пригодится. Мистер Сми научил её писать лишь пару фраз, а читала девушка до сих пор медленно и по буквам.       — Ты же ушла.       Девушка вздрогнула, обернувшись на капитана, который стоял в проходе; видно услышал шум из её каюты.       — С грузом гулять неудобно, — пожала плечами Антарес, — а ты? Ни одна разносчица напитков не понравилась?       Киллиан даже не улыбнулся на её ехидный комментарий; он просто кивнул, призывая девушку следовать за ним.       — Я хотел поговорить.       — Промочил горло, да на задушевные разговоры потянуло? — попыталась подшутить Антарес, но вновь не получила никакой реакции.       Капитан Крюк поднялся на борт, краем глаза замечая, что девушка идет за ним. Антарес облокотилась на фальшборт, подставляя лицо солоноватому ветру. Сумерки медленно опускались на деревню, и между деревьями вдалеке уже ничего нельзя было разглядеть. Небо же явило восхитительные оттенки оранжевого; утренний шторм всегда делал закат поистине завораживающим.       Киллиан молча встал рядом и потянулся в карман плаща.       — Увидел в лавке, — неожиданно произнес он. Антарес повернула голову к капитану. — Подумал, у тебя такой нет.       Джонс вытянул серебристую карманную флягу из стали, объемом не больше двенадцати унций. На её корпусе были выгравированы рисунки и надпись черным цветом внизу.       — Фляжка? — удивленно взяла её в руки Антарес, покрутив. — Что здесь написано?       — Сражайся за себя в бою, — с напускной серьёзностью ответил Киллиан.       Антарес усмехнулась, проводя кончиками пальцев по выгравированным буквам. Подарок был неожиданным, и всё же девушка приняла его, благодарно кивнув и убирая фляжку во внутренний карман плаща.       — Девиз пиратов?       Киллиан выпустил смешок, зарываясь рукой в густые смольные волосы, в то время как рука с крюком оставалась на фальшборте.       — Скорее тех, кто хочет выжить, — пожал он плечами. — Слепая вера когда-то привела многих, кого я знал, к смерти. Держись за себя, Антарес, не позволяй вере закрыть тебе глаза.       — А я не согласна, — выпалила девушка, заставив Крюка обернуться к ней. — Я бы боролась за друзей, а не за себя. За мистера Сми, Адама, Эзру, Харлана, Томаса… и, конечно, за тебя. Ты не сдал меня, защитил. Я многим обязана тебе, Киллиан, поверь, я не забуду твоей доброты, — улыбка расцвела на лице Антарес. — Но и не забуду, как ты нагло обманул меня, когда корабль затягивал волшебный боб.       Смех сорвался с губ капитана, он прислонил руку ко рту.       — Это было два года назад, — помотал Киллиан головой. Она напоминала ему о том случае слишком часто, узнав правду. — Согласись, ты действительно верила, что жизни всех зависят от тебя…       — Да! — воскликнула Антарес, тихо посмеиваясь над своей детской наивностью. — Я ведь правда думала, ты доверил мне штурвал, и только я вытащила нас тогда из водоворота! Диаметральная плоскость, тоже мне, — фыркнула она, комично пародируя Джонса в тот вечер.       — Пусть на самом деле, успех и не зависел от тебя…       — Абсолютно не зависел, штурвал вообще не надо было держать, — беззлобно перебила его Антарес.       — Но ты до последнего держала его своими маленькими ручонками, — продолжил Киллиан. — Я удостоверился — ты пират. Команда для тебя тогда стала важнее жизни и собственных мучений. Это нерушимое правило: враги везде за бортом, но на корабле мы — семья.       Антарес кивнула, попадая в объятия капитана. Девушка видела, что Крюк относится к ней иначе, чем к другим — по-отечески. Антарес видела в нём пример для себя, пусть и часто была не согласна, обижалась и ныла поначалу, но таким и должен быть пират, считала она.       Распахнув глаза, Антарес вперилась взглядом в небо. Солнце совсем зашло за горизонт, а на небе можно было увидеть яркие звезды и самую яркую из них, которая всходит первой — Сириус. Девушка отшатнулась, завидев в небе знакомый силуэт.       — Крюк, — голос дрожал, Антарес отстранилась от него, не в силах отвести испуганный взгляд от неба, — тень…       Резко подняв голову, Киллиан заметил пролетающее нечто, слишком высоко, чтобы заметить их, но достаточно, чтобы быть освещенным полумесяцем.       — Что она здесь забыла? — сжалась Антарес, обнимая себя руками.       Киллиан смотрел, пока тень не скрылась за тяжелыми облаками.       — Нечего бояться, — неуверенно произнес Джонс, — тень забирает детей в Нетландию на ночь, а на утро возвращает. Зачарованный лес не исключение. Эй, — он привлек внимание зашуганной девушке, которая жалась к фальшборту, норовя перелететь через него, — даже если она увидит тебя, не узнает, ты повзрослела и больше не ребенок. Хватит, строить из себя корабельную крысу, ты морской чёрт, ищущий сокровище, помнишь?       Антарес покачала головой, натянув на лицо улыбку.       — А ты сейчас как пьяный боцман, — усмехнулась она, стараясь унять дрожь в голосе.       — Скорее, как новая посудина с золотом в трюме, — поправил её Крюк, — невероятно красив и обаятелен.       Засмеявшись, Антарес легко толкнула его в плечо, и Крюк подхватил смех девушки.       — Спасибо, — искренне улыбнулась Антарес.       Разговоры с Крюком невероятно вдохновляли её, даже споры будто заставляли двигаться дальше. Фляга не была чем-то нужным, Антарес ром не любила, но поклялась залить туда его, зная, что, если там будет чай, Крюк посчитает это кощунством.       Киллиан Джонс проводил девушку взглядом; гулять она больше не хотела, её целью было выспаться, чтобы завтра отобрать в честной игре у молодых матросов их деньги. Корабль был пуст, все веселились в трактире, пират даже не дошел до него днём, остановившись у лавки торговца диковинок.       Зайдя в свою каюту, Крюк захлопнул дверь, доставая из внутреннего кармана фляжку с ромом, точно такую же, какую подарил Антарес. Сделав несколько больших глотков, даже не поморщившись, пират достал в деревянном рундуке золотые монеты.       Слегка шатаясь, не отрывая губ от фляжки, он вышел с корабля, интуитивно помня, где трактир. Громкая музыка захватила его; не успел он войти, как тут же поймал за талию молодую разносчицу напитков. Девушка громко засмеялась, легко отстраняясь от него, чтобы поставить заказ на столик.       Его команда уже играла в очередную азартную игру с жителями деревни; кто-то танцевал, обнимая новую пассию на вечер. В углу Крюк приметил, как Харлан и Томас, новенькие в команде, обхаживают двух молодых девушек с глубокими декольте. Киллиан и не сомневался, что они вольются в пиратские будни.       У ночи всего одно неприятное свойство — заканчиваться. Когда милые дамы, растрепанные и абсолютно счастливые, вспоминали о мужьях и детях. Молодые девушки запахивали рубахи, скрывая грудь, прежде чем покинуть трактир, боясь осуждения. Смех не стихал до рассвета; истории о штормах и нападениях звучали от каждого столика, под оханье прекрасного пола. К двери в уборную всё еще держалась очередь, танцуя, целуясь, где пары скользили руками по разгоряченным чужим телам.       Крюк, оставив мокрый поцелуй на губах незнакомки, скрашивающий его ночь, пошел к выходу, не замечая, как та поправила корсет, который совсем сполз от его жадных прикосновений. Как только он прикрыл за собой дверь, облокачиваясь о грязную стену трактира, музыка в ушах наконец стихла. Порой проветриваться было необходимо, чтобы не уснуть прямо за столиком и не пропустить самое интересное. Нашарив в карманах полупустую пачку сигар, мужчина потянул её ко рту, языком доставая сигару, замечая, как на ней остаются следы розовой помады его спутницы.       — Сладострастие и беспробудное пьянство — твои пороки, напрасно ты считаешь их достоинствами.       Пьяный взгляд не с первого раза сфокусировался на говорящем. Сигара выпала из губ; Киллиану показалось, что он в момент отрезвел, когда наглая ухмылка растянулась на лице паренька, нарушившего его покой.       — Чего тебе? — огрызнулся капитан, отталкиваясь от стены.       Парень подошел ближе, морщась от едкого запаха спиртного, исходящего волнами от капитана Веселого Роджера.       — Твои мозговые клетки, похоже, подохли от подпитки ромом? Я знаю, что она у тебя.       Будто в подтверждение слов парня, за ним проскользнула тень, готовая в любой момент вцепиться в горло любому по приказу.       — Кто?       — Не испытывай моё терпение, — гаркнул Питер Пэн, совсем рядом с ним, отчего Крюк отшатнулся, едва устояв на ногах. — Тень видела её на корабле.       Искаженное от гнева лицо вдруг осветилось, растягивая губы в ядовитой усмешке.       — Играешь в роль папаши? — засмеялся Питер, не обращая внимания на потуги Джонса поравняться с ним. — Защищаешь от ночных кошмаров, отводишь ухажеров? Не надоело еще строить образ примерного семьянина, будучи грязным, пропитым одноруким пиратом?       Сжав зубы, Джонс вновь припал к стене, напуская непринужденный вид.       — Я не понимаю, о чем ты, — покачал головой Киллиан, пряча в карман подрагивающую руку.       — Любимую сердцу не вернешь, нянчась с её дочуркой, капитан, — выплюнул Пэн последнее слово, словно это было ругательством, поджав губы. — А то гляди, сбросив груз с корабля, можно и с Темным потягаться.       В взгляде вдруг мелькнули искры заинтересованности, и Питер Пэн довольно улыбнулся, ловко выуживая из кармана пузырек.       — Чернила кальмара могут даже такого сильного мага, как Темный, обездвижить. Ненадолго, правда, но времени проткнуть его голову крюком хватит, — хмыкнул Пэн, словно гипнотизируя его пузырьком, крутя тот в руках. — Цена ему высока, чего лукавить, без магии к кальмару не подобраться. — Пэн резко выпрямился, пряча пузырек обратно в карман. — Такое сильное средство менять на девчонку даже жалко, но я готов уступить.       — Нет! — воскликнул Крюк, отталкиваясь от стены и яростно шипя парню в лицо. — Я не предам её, а ты её не получишь как трофей в свою коллекцию пропащих.       Вздернув брови, Пэн облизал нижнюю губу и, понимаяще кивнул, нахмурившись.       — К чему такое громкое заявление? Предательство? Поквитаться с тем, кто испортил твою жизнь, разрушил её и убил твою любовь… передавил её сердце, пылающее к тебе любовью, прямо на твоих глазах. Уверен, Темный заливался смехом, стряхивая пепел с ладони и отрубая тебе руку. До сих пор болит? — он имел в виду совсем не потерю руки. Пэн коснулся его воротника, ведя пальцами и опуская руку прямо к сердцу. — Я не требую ответа сейчас, предоставь мне его завтра, вместе со связанной девчонкой на борту в Нетландии, — парень выдохнул, доставая из переднего маленького кармашка волшебный боб и держа его перед лицом молчавшего, будто обездвиженного пирата. — Это поможет принять верное решение. По-моему, у меня завалялся даже еще один, прямо с пузырьком чернил.       Пэн отошел, смеясь над неподвижностью Киллиана, глаза которого выражали жгучую тоску.       — Если ты всё знаешь, что мешает забрать её прямо сейчас? — глухо спросил Джонс, не сдвинувшись ни на дюйм.       Уперев руки в бока, Питер Пэн посмотрел на него как на последнего идиота.       — Моя прерогатива — игры. Что веселого, если я сам верну её? — усмехнулся Пэн. — Из Нетландии не сбегают, все возвращаются в исходную точку тем же путём.       Тень подлетела мгновенно к Пэну, хватая его за руку и поднимая над землей. Они взлетели меньше чем за секунду, пропадая из виду Крюка. Киллиан по привычке запустил руку в карман, с удивлением вытаскивая оттуда волшебный боб, понимая, что это не единственное, что оставил ему Пэн.