Искусство утопления

      Денки уже более пяти лет выступает против всевозможных лестниц, но шаткие металлические ступеньки, лязгающие при каждом шаге, всегда были в его списке дерьмовых вещей. Добавьте яму с водой, в комплекте с осторожным существом, способным контролировать разум, Денки точно уверен, что здесь однозначно есть риск серьезных нарушений здоровья и безопасности.       Его скобы на ногах могут показаться легкими, но он все еще делает каждый шаг через силу, тяжело опираясь на сомнительные перила напротив резервуара. Он находит некоторое утешение в присутствии Айзавы, стоящего всего в нескольких шагах позади него, достаточно близко, чтобы не дать ему упасть на пол. Или в сам резервуар, если сирена что-нибудь выкинет. Тем не менее, они вкладывают слишком много веры в спасательный жилет, который он надел, думает Денки.       Денки бросает взгляд в воду, на противоположной стороне находится длинная фиолетовая капля. Глаза русала, кажется, светятся, прорезая зелено-коричневую морскую воду. Наблюдает.       Глубоко вздохнув, Денки бросает подушку, которую дал ему Ямада, и осторожно опускается на нее, перекинув одну ногу через верхнюю ступеньку, а другую неуклюже согнув в сторону резервуара. Так тут достаточно места для Айзавы, чтобы наклониться над ним и бросить сумку с другой стороны.       Затем мужчина покидает его и возвращается к Ямаде, сидящему у стола, чтобы наблюдать за всем происходящим. (— Тебе удалось завоевать немного его доверия, — сказал исследователь, когда Денки впервые запротестовал против дополнительных обязанностей в роли няни. — Если я поднимусь наверх, он в мгновение ока опрокинет меня в резервуар! — А как же мистер Айзава? — он должен был быть первым в ряду возможных «нянек», по мнению Денки, с его необъяснимым сопротивлением песни сирены. Широкая улыбка Ямады почти незаметно сменилась гримасой. — Если он упадёт в воду, ему будет гораздо хуже, чем нам! Он ужасно реагирует на соль, даже в малых дозах. Денки посмотрел на Айзаву, который, должно быть, услышал, и раздраженно вздохнул. Рука, которую он погружал в воду, чтобы удержать челюсть сирены, теперь была покрыта бинтами от пальцев до локтя. Вот дерьмо. — Ладно, — сказал Денки, сглотнув. — Ладно, я сделаю это. — Молодчина, Каминари!)       Теперь он качает головой и тянется к молнии темно-синей сумки, страшась ее содержимого. Он чувствовал себя героем фильма ужасов, когда медленно расстегивал сумку с…       Морскими водорослями.       — Вы видели его зубы, верно? — пробормотал Денки достаточно громко, чтобы сидящие внизу мужчины, услышали. Но он заговорил слишком рано, рядом обнаружился пластиковый контейнер, наполненный кусками мяса длиной около тридцати сантиметров, а рядом целый краб в мягком панцире. — Это действительно то, что они едят?       — Ну… не совсем, — усмехнулся Ямада. — Но мы не в том положении, чтобы добывать глубоководных угрей и ракообразных. Так что придется обойтись местными заменителями! Это не причинит ему никакого вреда. Честно говоря, он, вероятно, мог бы даже без проблем переварить много продуктов с поверхности, но я осмелюсь сказать, что он не настолько нам доверяет.       Денки вытащил несколько нитевидных водорослей и огляделся в поисках чистого места, куда их можно положить. И не нашёл.       Нахмурившись, он крикнул:       — Чувак, я не могу просто бросить это в резервуар. Это чертовски грубо. Есть ли что-нибудь, что я могу использовать как тарелку?       Пока Ямада рылся в беспорядке кладовой, Денки снова вгляделся в воду. С уходом Айзавы сирена медленно приближалась, но оставалась в безопасности под поверхностью. Его пронзительные глаза с любопытством следили за пучком водорослей.       — Если бы они были сушеными, я бы и сам их съел, дружок, — сказал Денки со смехом. — Немного риса, немного отборного лосося с икрой и соусом… ммм. Но не думаю, что мой желудок переварит это. У меня низкая переносимость пищи с консистенцией мокрой резины.       — А! — восклицает Ямада. — А это подойдет? — он размахивает оспительно-желтой пенопластовой доской.       — Лучше, чем ничего, — соглашается Денки, ловя ее, когда Ямада бросает. Он протирает ее рукавом и кладет на колени, затем кладет в сторону комок водорослей, снова чувствуя на себе пристальный взгляд сирены. — Приготовься к тому, что тебя поразит мое непревзойденное мастерство сервировки, — шутит он, делая вид, что раскладывает водоросли спиралями. Потом он лезет в сумку за крабом.       На полпути к доске, он разом расставляет клешни, и Денки с визгом швыряет все еще чертовски живого гребаного краба.       Он с тихим шлепком падает в воду, а затем происходит резкое движение и удар по стеклу внизу, от которого дрожит лестница. Денки заглядывает в воду и сначала видит только пурпурные пятна, пока не замечает две сильные руки, держащие — давящие — дергающегося краба у стенки резервуара.       Сирена поднимает лицо наверх и встречает пристальный взгляд, и Денки быстро втягивает воздух, потому что, черт возьми, он так близко, на расстоянии вытянутой руки, такой живой, дикий и… опасный. Все, что сирене нужно сделать, это протянуть руку вверх, и…       — Отойди, парень, — кричит Айзава, вероятно, думая о том же.       Денки отшатывается в сторону, снова садится, пытаясь унять бешеное биение пульса. Он выставил доску между ними, как будто она как-то сможет защитить.       — В-вы могли бы предупредить меня, что он живой, — выдыхает он, а потом поправляет, — был. Был живой.       — Насколько я понимаю, это движение должно было быть достаточным предупреждением, — протянул Айзава. — Если бы ты не отвлекся, пытаясь произвести впечатление на своего подопечного, то, возможно, ты бы это заметил.       Уши Денки загорелись от стыда, когда Ямада засмеялся как гиена, и он повернулся к мужчинам спиной, пытаясь спасти свою гордость одновременно с перекошенным рисунком водорослей на доске.       Он дергается, когда кончики рогов пробивают поверхность в нескольких метрах от него, за ними следует верхняя половина лица сирены, лоб облеплен влажными баклажановыми прядями. Из-за черных склер казалось, что его лавандово-розовые радужки плавают в чернилах.       — П-прости, эээ, — сказал Денки, восстанавливая равновесие импровизированной тарелки. Он посмотрел на болтающееся тело краба в руках сирены. — Не беспокойся о том, чтобы вернуть это, не уверен, что он не будет тут лишним.       Куски мяса угря длиной в тридцать сантиметров, к его удивлению, приготовлены почти также, какими он привык их видеть в собственных обедах. Он на самом деле был не уверен, как угри выглядят в сыром виде, особенно глубоководные, и русал, похоже, слегка опасался мяса. Денки все равно положил на доску две палочки.       Затем, очень осторожно, он наклонился ровно настолько, чтобы поместить плавающую «тарелку» на поверхность воды и мягко толкает ее в направлении сирены.       — Приятного аппетита, приятель, — пробормотал он с нервной улыбкой.       Тот снова ныряет под воду.       Денки на мгновение думает, что несмотря на все свои усилия, он по-королевски облажался и обидел парня. В конце концов, он практически швырнул половину еды в голову своего подопечного с криком Баньши, и он даже представить не мог, как русал истолковал это. Он уже был готов извиниться, но когтистая перепончатая рука заскользила по противоположной стороне доски и утащила с собой часть водорослей.       Он откинулся назад со вздохом облегчения. Сделано и сделано. Его собственный желудок слабо булькнул, но, по крайней мере, ему не придется нести ответственность за голодание прекрасного, таинственного мифического существа.       — То что принесла Урарака все еще там, или мне тоже следует смириться с его диетой?       Айзава принес ему человеческую еду, и следующие полчаса в комнате было на удивление тихо. Денки позволил своим мыслям дрейфовать под тихое жужжание фильтра резервуара и обрывки приглушенного разговора внизу. Когда из воды донеслись тихие щелчки и хруст, он решительной отвел взгляд и с гримасой отложил свою тарелку.       Приготовленный угорь, однако, остался нетронутым. В следующий раз, когда Денки видит серо-фиолетовую руку, ощупывающую доску в поисках водорослей, он ухмыляется. Водоросли еще были, но только в сумке, и когда голова сирены, наконец, высунулась из-под воды, Денки держался изо всех сил, чтобы не хихикать над тем, как русал свирепо смотрит на оскорбительное мясо.       — Да ладно, дай ему шанс! Может, он не такой скользкий и живой, как ты привык, но он действительно хорош, обещаю, — заверяет его Денки. Когда сирена не реагирует на это — потому что на самом деле, зачем ему это? Денки изображает, как берет его и откусывает, а потом театрально улыбается.       Сирена косится на него и грубо толкает доску обратно к лестнице. Морская вода плещется по мясу.       Денки вздыхает и расстегивает сумку…       возьми — откуси —       Он чувствует вкус соли и дыма, желая подавиться неожиданной пищей на языке, но не в состоянии…       жуй — глотай       Он осознает, что его зубы измельчают мясо угря, которым сирена кормила его собственными руками Денки, и как бы не был затуманен его мозг, каждая мысль пробивалась словно бы сквозь туман. Он благодарен, что русал принял во внимание зубы своей няньки.       Денки чувствует, как сглатывает, и его разум проясняется.       — Уурк, — стонет он, вытирая тыльной стороной ладони соленую воду и соки с подбородка. — Нет, приятель, нет. Это было не очень круто.       Прикосновение к плечу дало знать, что рядом с ним стоит Айзава, выглядящий в равной степени раздраженным и обеспокоенным.       — Ты в порядке, малыш?       Денки шлепает кусочек угря обратно на доску.       — Просто супер. С рисом было бы лучше. Или если бы оно не промокло, — ворчит он. Денки швыряет импровизированную тарелку обратно в резервуар, свирепо глядя на наполовину вынырнувшего русала, который совсем не выглядел виноватым.       Однако пока он смотрит, его рука медленно берет откушенный кусок и тянет его вниз. Когда еда заканчивается, сирена снова появляется, по-видимому желая послушать болтовню Денки. И Денки действительно говорит, объясняет цель экспедиции и какие обязанности у него есть, рассказывает о том, как он впервые управлял ровером и как умопомрачительно и нервно обнаружил огромный открытый мир под волнами.       Он болтает о своих коллегах и стажерах, с которыми он ладит, о том, как Бакуго угрожал выбросить его за борт ежечасно первую неделю, пока они не узнали границы друг друга, и Денки понимает, что дать Бакуго более масштабную инженерную работу было легче для них обоих. Он смеется над тем, что Урарака медленно претендует на часть механического отсека как место, где можно расслабиться и поговорить о том, какой Бакуго мудак. Они оба практически соревнуются в этом.       Денки тоже познакомился с несколькими другими стажерами в столовой и сейчас перечисляет имена, которые помнит, загибая пальцы. Яойорозу, работающая над своей докторской диссертацией по теории магии, Кода и Токоями — по зоологии, Иида — по истории. Затем он вспоминает одного из стажеров, которого помнит чисто по неприязни. Громкий студент прикладной магии, который всегда хвастается и ругает магически-неумелого Денки, каким-то образом умудрявшегося до сих пор избегать насмешек.       Он не следит за временем и не замечает, как становится поздно. Его спина и бедра начинают болеть от холодного, жесткого металла позади и под ним, и он, поморщившись, поправляет свое положение. Он не делает своим и без того хрупким нижним суставам никаких одолжений, сидя здесь, когда есть нормальные стулья рядом с Ямадой и Айзавой.       Его левое колено сводит судорогой, когда он выпрямляет его поперек лестницы, это намекает ему на то, что пора бы спускаться.       — Доберемся до уровня земли и продолжим наш фантастический диалог, хорошо? — говорит он, расслабляя обе ноги.       Сирена подплыл ближе, все еще погруженный в воду ниже носа, и медленно загнул пальцы одной широкой руки над краем резервуара. Его темные когти стучали по стеклу, и от этого звука по спине Денки пробежала дрожь.       — Эм, мистер Айзава? Могу я опустить руку, пожалуйста? — дело не в том, что он боялся сирену как такового, он вообще в принципе уверен, что большой фиолетовый рыбочеловек не желает ему зла, но все в нем кричит «хищник», и какой-то примитивный инстинкт напоминает ему, что есть причина, по которой так много старых сказок заканчиваются тем, что моряки становятся игрушками.       Когда Айзава вздыхает и встает, Денки мягко опускает ноги еще на одну ступеньку вниз и с трудом встает.       не уходи — останься со мной — вернись — иди сюда —       Туман в его голове на этот раз кратковременный, потому что он прерывается… Болью.       Он кричит, даже когда выходит из транса, уткнувшись в металлическую решетку лестницы. Его голени пульсируют и горят, и кажется, что их снова раздробили вдребезги, даже когда он бросает взгляд через плечо и видит, что они только ударились о ступеньки под ужасно неудачным углом, где скобы не смогли их защитить.       Он наклоняется туда, где одна ступенька впивается ему в бедро, пытаясь снизить давление. Он должен был просто ждать помощи, черт, а они так хорошо справлялись. Айзава чертыхается, неловко протягивая руки, словно не зная, куда их девать.       — Что я могу сделать, малыш?       Денки задыхается и моргает, чтобы очистить глаза от непролитых слез. Надеется, мужчины не будут думать о нем хуже из-за этого; это чертовски больно. Он изо всех сил старается перевернуться, чтобы, по крайней мере, оказаться спиной к лестнице. Все кажется сломанным, но он почти уверен, что это просто его нервные окончания подают такие ощущения. Это не первый раз, когда подобное происходит, но это один из самых болезненных на его памяти.       Видя, что Айзава все еще смотрит на него в ожидании ответа, Денки краснеет. Он знает, какая помощь ему нужна, но, черт возьми, никогда не бывает легко попросить почти незнакомых людей буквально поднять его.       Мужчина, кажется, понимает это без слов и кивает, прежде чем положить руку под спину и бедра Денки. Для кого-то столь невпечатляющего, у этого человека больше мускулов, чем Денки думал. Айзавы пыхтит и едва заметно вспотевает, когда спускает их на пол.       Длинный фиолетовый хвост скользит в поле зрения, сирена дрейфует к другой стороне стекла, прижав уши с выражением, которое удивительно похоже на сожаление.       Денки не может справиться с ободряющей улыбкой, которую пытается изобразить. В конце концов, он не совсем уверен, что намеревалась сделать рыба-переросток, он не помнит, чтобы испытывал какой-то особый импульс прыгнуть в воду, просто вынужденное желание развернуться и сесть у края, где сирена была всего в нескольких метрах от него. Это было совершенно другое чувство по сравнению с командой утопления в то утро.       Черные когти осторожно царапают стекло изнутри. Грудь сирены сжимается, и что-то похожее на чириканье мягко разносится по комнате, сопровождаемое несколькими звуками, которые вырываются из острозубого рта, как ручеек.       Денки моргает.       — А?       — Он извиняется, — бормочет Айзава.       — Ох, — затем, — погодите, откуда вы…       Его осторожно посадили на один из стульев, хотя по выражению лица Айзавы было ясно, что мужчина скорее бросит его.       — С выражением лица как у висельника, это не могло ничем иным.       Ладно, справедливое замечание. Он подавляет вспышку гнева, отводя взгляд от сирены. Он получает достаточно жалостливых взглядов от людей на регулярной основе, от людей, которые на самом деле понимают, какие неудобства он может принести. Он не хочет иметь дело с подобным и здесь.       — Хизаши пошел за льдом. Тебе нужно к судовому врачу?       Денки смотрит на свои ноги и осторожно ощупывает их до лодыжки, они сильно повреждены, но большая часть повреждений — старые шрамы и новые шишки. Синяки появятся позже, и они будут ужасными, но ничего не сломано.       — Не, — бормочет он. — Со мной все будет в порядке. Я могу ходить.       — Точно?       Чтобы доказать свои слова, Денки хватает свою трость и тяжело опирается на нее, шатаясь. Невидимые ножи впиваются ему в лодыжки и чуть ниже колен, но бывало и хуже.       — Ладно, — уступает черноволосый, хотя все еще не выглядит убежденным. — Но когда Хизаши вернется, думаю, будет лучше, если ты позволишь ему помочь тебе добраться до твоей комнаты.       Денки отрывисто кивает и замечает свою тетрадь на полу рядом с резервуаром, куда она упала, кажется, так давно. Он гримасничает, но не из-за ее расположения, а скорее из-за тени, отбрасываемой на нее обеспокоенным русалом. Очевидно, игнорирование его в течение минуты или около того было недостаточно, чтобы заставить его потерять интерес. Он вздыхает и подходит.       Пурпурно-серые ладони упираются в стекло, когда Денки наклоняется, снова почти теряя равновесие. Он слабо улыбается и смотрит в сторону…       — Ден-ки.       Тихое, приглушенное водой и стеклом, но безошибочно узнаваемое. Застигнутый врасплох, Денки моргает и поднимает взгляд на лицо сирены.       Из темных губ вырывается тоже самое чириканье-шушуканье, что и несколько минут назад. Коготь рисует u-образную форму от внутреннего уголка глаза вниз по щеке к верхней части скулы. Смысл жеста неясен, но сейчас это не главное.       Денки сглатывает, более искренняя улыбка растягивается на его лице без его согласия, когда он изо всех сил пытается подавить визг: он обращал внимание, он знает мое имя!       Но сирена все еще выглядит неуверенно, как будто ждет.       — Все… все в порядке, приятель. Ты прощен. Просто… больше не пытайся заставить меня использовать конечности, которых у тебя самого нет, а? Если мы проводим черту между тем, что нас не устраивает, то это хорошее место для начала.       Он надеется, что сможет повторить это так, чтобы его поняли до того, как случится что-то плохое. Сейчас его новый друг выглядит настолько виноватым, что Денки сомневается, что это будет проблемой в ближайшее время.       Сирена подплывает ближе, снова на уровне глаз. На короткое мгновение его взгляд скользит через плечо Денки, туда, где Айзава суетится у стола со своим телефоном, затем он наклоняется и постукивает подушечками двух пальцев по стеклу рядом с грудью Денки.       — Ден-ки, — повторяет он, прежде чем положить руку на основание своей шеи, чуть выше ключицы. То, что он произносит, звучит как череда тихих шорохов и щелчков, как прилив на песке. Оно длинное, по крайней мере, пять слогов, если Денки правильно его разбирает, но каким-то образом он точно уверен, что это имя. Сирена повторяет это еще раз с решительным выражением лица.       У Денки перехватывает дыхание.       — Ши… Шин-сохи… эээ. Тоши? — он не может правильно уловить шелковистые изгибы звука, интонацию чужого имени на языке. Это почти неловко и комично, как те видео с американцами, спотыкающимися о японцев, но уголки губ сирены изгибаются вверх, а его глаза ободряюще горят фиолетовым.       — Шин-сохи—тоши. Это ты, вау. Так тебя зовут? — он прижимает пальцы к стеклу, повторяя предыдущий жест сирены.       Ярко-фиолетовые ушные плавники мягко расплавляются и трепещут, а улыбка на лице собеседника становится чуть шире.       Голова кружится, Денки сияет.       Он задается вопросом, различают ли русалы имена и фамилии, потому что тут достаточно слогов, чтобы их так разделить. Может, он даже не разбивает звуки правильно, если они вообще должны быть разбиты.       — Могу я… могу я называть тебя Тош… э, Тоши? — жар поднялся к его щекам, что глупо, но кажется, он просит использовать данное имя, и, возможно, это неправильно с его стороны надеяться или притворяться, что они достаточно близки для подобного. Или будут.       Сирена наклоняет голову, обдумывая, прежде чем ответить с незначительной поправкой. Боже, все звучит намного лучше, когда он говорит.       — Хитоши? — уши сирены снова затрепетали. Денки полагает, что это означает одобрение, и мысленно отмечает это. — О-отлично! Хитоши. Вау.       Дверь комнаты со скрипом открывается, это Ямада вернулся с пакетом льда и… знакомой инвалидной коляской. Светловолосый мужчина улыбался.       — Я встретил Бакуго по дороге и спросил, что может помочь тебе. Он сказал, что ты оставил это в своем рабочем кабинете на случай, если дела пойдут совсем плохо, — улыбка исчезает. — Я… переборщил?       Денки отталкивается от резервуара, ощущая стреляющую боль в икрах.       — Нет, это… наверное, хорошая идея. Спасибо, Профессор Ямада.       Он хромает на полпути к креслу, прежде чем обернуться.       Хитоши дрейфует рядом с дальней стороной резервуара. Его внимание возвращается к Денки в тот момент, когда он поднимает руку, но выражение лица сирены снова становится нейтральным и непроницаемым.       — Я вернусь завтра, — обещает Денки, хотя от его слов мало толку. — И послезавтра, и послепослезавтра. Я знаю, что сейчас ты меня не понимаешь, но мы сделаем это.       Он не видит ни понимающего подмигивания, которое Ямада посылает Айзаве, ни сокрушенного покачивания головой в ответ.