Огонь и Лёд "Когда Пламя станет Льдом" часть третья

"Он поджег мир вокруг себя, но никогда не позволял пламени коснуться ее..." Аид и Персефона

Перед тем, как Присцилла удалилась в библиотеку, желая освежить в памяти заклинание задабривающее предков, мы еще битых полчаса решали, кто из нас пойдет на это рискованное предприятие. Конечно, это больше походило на ссору, потому что осознавая риски, все понимали, что стоит на кону, и права на ошибку у нас не было. Поэтому каждый гнул свою линию, козыряя «весомыми аргументами». Присцилла желала идти только со мной, потому что я была объектом ритуала и обязана была внести свой вклад в его процесс. Джаспер же считал, что я еще чересчур импульсивна и плохо поддаюсь контролю, когда вопрос касается угрозы или голода. Он считал, что не имеет права отпустить нас двоих без его сопровождения и защиты. — А что вы будете делать, если в самый неподходящий момент, Амелия нападет на вас или других ведьм, которые попытаются причинить вам вред? Вы не сможете остановить ее, это закончится трагедией и развяжет войну. — Джаспер, я понимаю твое беспокойство по поводу Амелии и ее чистой совести, но через несколько дней вы покинете Новый Орлеан, и ей все равно придется учиться жить самостоятельно, набивая свои синяки и шишки. К тому же, она неотъемлемая часть ритуала, поэтому должна приложить не меньше усилий для его осуществления, чем я. Поверь, ты зря переживаешь. Стоит довериться ей, ведь ты в свое время поборол свои инстинкты и сохранил мне жизнь. — Я был в разы старше Амелии. — Но не держал свою сущность в узде, убивая всех, кто попадался на твоем пути, забыв о морали и жалости. Но ты примкнул к семье, которая не питается человеческой кровью, ты стал на путь милосердия и сострадания. Понимая, что прошлое изменить нельзя и загубленных жизней не вернуть, ты с фанатичным рвением принялся защищать нового члена семьи от подобных ошибок, как бы пытаясь искупить свою вину и уберечь Амелию от подобных ошибок. Одержимый своей идеей и придуманным долгом, ты маниакально следил за каждым шагом Амелии и ее детей, подавляя любые, даже самые незначительные эмоции гнева или агрессии, лишая возможности самостоятельно искать выход и принимать решения в сложных ситуациях. Джаспер хотел что-то возразить, но его перебила Элис, мягко положив свою ладонь поверх его руки. — Джас, Присцилла права. Амелия слишком долго жила искусственными, внушенными тобою эмоциями. Настало время учиться быть вампиром и подавлять свои инстинкты самостоятельно. Она должна прочувствовать на себе, всю силу истинной, не приглушенной жажды, и научиться в одиночку противостоять ей. Пусть идет. Не препятствуй тому, что возможно должно случиться. Джаспер умоляюще взглянул на жену, ища в ее лице поддержки, но Элис поняв его взгляд, отрицательно покачала головой. Парень сник. Решив, что разговор окончен, я молча встала и заторопилась на второй этаж в спальню детей. Как и ожидалось, они не спали, а возбужденно обсуждали свое первое путешествие в мир людей и новый дом, который впечатлил их не только своим величием, но и мрачностью. Дети были восхищены не только его мощной магической аурой, которую источал, буквально, каждый предмет, но и удивительной историей, которая творилась в его стенах. Возможно, они едва ли понимали, всю силу трагедии и горя пережитых здесь, но отнеслись с огромным уважением ко всему, что услышали о Мэйфейрских ведьмах во время долгих часов перелета. Едва я переступила порог, как на меня обрушился шквал вопросов и впечатлений, который, казалось, не закончится никогда! «Мама, а нам можно будет посмотреть другие комнаты?» «Мамочка, дом такой большой и мрачный, а здесь есть приведения?» «А сколько лет вон тем часам и кто тот некрасивый дядя, на самом дальнем портрете у лестницы?», и так, до бесконечности. — Так, ну всё! Хватит вопросов! — прихлопнула в ладоши я. — Быстро по кроватям и спать! — Мамочка, но у нас столько вопросов. — обиженно надув губки, пробубнила Аврора, шлепая босыми ногами по пыльному ковру к дальней кровати. — Я знаю, милая. Но вопросы могут подождать до завтра. К тому же, думаю, Присцилла знает на них ответы лучше, чем я. — Мне она понравилась. — накрывшись чуть ли не с головой одеялом, сказал Арман. — И мне. — вторила брату Аврора. — Да, она очень милая женщина. — улыбнувшись, сказала я, подойдя к шкафу с игрушками, где на верхней полке стояли несколько книг со сказками. — Хотите, я почитаю вам сказку? — А ничего посущественней нет? — скривившись, спросил Арман. — Например, Достоевского, Гете, Гоголя, Набокова или Дюма отца и сына? — Сынок, это детская комната, и книги здесь тоже детские. К тому же, не думаю, что Набоков и некоторое из репертуара Дюма подойдет для твоего возраста. — Я прочитал практически все произведения Дюма и Набоковскую «Лолиту» почти закончил. Моя рука так и замерла, не успев коснуться пыльного корешка книги. — Дорогой, а возрастные ограничения тебя не смущают? — чувствуя, что испытываю определенную неловкость от этого разговора, спросила я. — Эти книги для более взрослой категории, чем трехлетний ребенок. Арман закатил глаза. — Мама, я выгляжу на десять, и я уже почти взрослый. — Я знаю, вы взрослеете очень быстро, но все же, не стоит слишком торопиться. — Но это всего лишь книга, и никакого вреда она не несет. Реальный мир таит в себе гораздо больше опасности. Не зная, что ответить, я сдалась. — Читай, что считаешь нужным, но прошу тебя, не распространяйся об этом, и не втягивай сестру, если она этого не хочет. — устало присев на край кровати, выдохнула я, наклоняясь, чтобы поцеловать сына в лоб. Хоть я и считала, что подобная литература не совсем то, что необходимо формирующейся психике ребенка, все же, не видела смысла её запрещать. В свои три, мальчик знал гораздо больше о строении человека, нежели выпускник медицинского университета. Он мог пошагово рассказать процесс взросления, созревания клеток, и даже, формирование человеческого эмбриона от момента зачатия и до рождения. Что уж говорить о том, как происходит тот самый процесс зачатия. Так что, насыщенная эротикой книга, хоть и казалась мне аморальной, но далеко не вредоносной. Возможно, если бы дети не росли так стремительно, и будь у них в запасе еще хотя бы десяток лет, то я, непременно, запретила бы подобное чтиво. Но ведь все не так. Пройдет еще несколько лет и сын вступит в фазу переходного возраста, и подобный интерес станет вполне естественным. Так какой смысл сейчас отгораживать сына от того, что станет частью него всего через каких-то пару-тройку лет. Я - подобно Калленам — не сторонник ранних браков и близких отношений. Но от природы полувампира не убежишь. Пусть Джейкоб и Ренесми терпеливо ждали, когда ей исполнится семнадцать, чтобы вступить в законный брак, в интимную связь они вступили намного раньше этого возраста. Сейчас я прекрасно понимала то, что испытывали Белла и Эдвард, узнав об этом. Но, что они могли поделать с семилетней, но такой физически взрослой и интеллектуально развитой дочерью? Вот и я, чтобы в дальнейшем не испытывать подобный стресс, мысленно готовила себя к тому, что? возможно, уже в семилетнем возрасте, мои дети станут совсем взрослыми и захотят жить отдельно, вступить в брак, или просто испытать на себе все тонкости и сладость интимной близости. Это будет сложно, но мой долг, как матери, принять их выбор. — У меня, конечно, нет с собой томика «Лолиты», — улыбнувшись, сказала я. — Но я могу вам почитать сказки Андерсена. — Ты самая лучшая! — обняв меня за шею и укладывая рядом с собой, сказал Арман. — Полежи со мной. — А как же я? — вскочив на кровати так стремительно, что медные кудри взвились вверх, с обидой спросила Аврора. — Иди к нам, милая. — поманив рукой дочь, виновато сказала я. — Прости. — Не нужно извинений, мамочка! — улыбнулась Аврора. — Ты ведь у нас одна. Дочь вскочила на ноги и оттолкнувшись, одним мощным прыжком перепрыгнула к нам. Изящно приземлившись на массивную спинку кровати, она несколько мгновений балансировала на узкой плоскости, но, не удержавшись, рухнула на матрас, в аккурат рядом с братом. Мы весело засмеялись. Я пыталась выглядеть беззаботной и показать детям, что все трудности позади, но на самом деле, меня пугала предстоящая вылазка и ответственность, которую возлагали на мои плечи. Мысли об этом, не покидали меня ни на секунду, ни когда я читала вслух, ни когда, перебирала пальцами шелковые пряди волос, крепко спящих детей. За десять минут до полуночи, я тихо встала, и аккуратно переложив Аврору на ее кровать, бесшумно вышла, притворив за собой дверь. Спустившись в холл, я застала Элис, Джаспера и Присциллу сидящих в мягких креслах и составляющих длинный список. Вот только, что они там планировали, мне было неизвестно. Надеюсь, это не список необходимых ингредиентов к заклинанию, ведь если это так, то собирать мы его будем целую вечность. — Ты готова? — увидев меня, спросила Элис. — Да. — уверенно ответила я, стараясь скрыть охватившее меня волнение. — Что пишете? — Список необходимых вещей. — деловито ответила Элис. — Вы практически ничего с собой не взяли, оставив вещи в Форксе, поэтому завтра, пока вы будете заняты заклинанием, мы с Джаспером займемся покупками вещей первой необходимости. — И что, в твоем понимании «вещи первой необходимости»? — почуяв трату глобальных масштабов, осторожно спросила я. — Дай-ка посмотреть! Я выхватила длинный листок, исписанный мелким, как бисер, почерком Элис и, отведя ее руку, которой она пыталась вернуть бумажку себе, я принялась читать:

Шампуни Косметика Бытовая химия (всё) Белье (глобально)…

Тут был и пылесос, и ноутбук с двумя планшетами, судя по всему, для Армана и Авроры, и даже приставка! — Бог, мой! Микроволновка? — воскликнула я. — Я еще согласна с тем, что можно скупить все моющие, чистящие и стирающие средства, потому что дом, в самом деле, требует глобальной уборки. Но, Элис, микроволновка, зачем, скажи мне на милость, она нужна? — Как зачем? — недовольно переспросила провидица. — А если дети захотят чего-нибудь съесть? — В таком случае, я воспользуюсь плитой. — развела руками я. — Мне нравится этот прибор на кухне! — топнула ногой она. — Пусть будет! — Ладно, будь по-твоему. — отмахнулась я, снова продолжив чтение бесконечного списка. Элис была явно не из тех, кто зацикливается на пользе вещей, и сейчас, она подтверждала свой негласный диагноз — шопоголичка, покупая все подряд без разбора. — Автомобиль? — удивленно спросила я, когда мой взгляд споткнулся об это слово. — Ну да! — пожав плечами, ответила Элис. — Вы же должны как-то передвигаться по городу. В гараже стоит несколько машин, но эта раритетная рухлядь никуда не годится. Джаспер подлатал одну, чтобы вы сегодня смогли добраться до кладбища. Так что, покупки новой машины не избежать. — улыбнулась девушка, невинно хлопая длинными ресницами. — Есть пожелания по поводу марки машины? — Да, пусть это будет какой-нибудь джип. Без разницы, BMW, Dodge или Lexus, на свой вкус, главное, чтобы машина была удобна и вместительна. — Окей! — Так… — снова опустив взгляд на бесконечный перечень «первой необходимости», пробормотала я, не подозревая, что для начала новой жизни необходимо так много. — А что это за «приятный сюрприз для Амелии»? — удивленно спросила я. — Это мой подарок! — улыбнулась Элис, но ее взгляд беспокойно забегал, выдавая провидицу. — И что это за сюрприз? — заподозрив неладное, потребовала я. — Будь терпелива, тебе он обязательно понравится. — Ладно, — отмахнулась я. Время поджимало, а вытягивать бредовые идеи из Элис — занятие долгое и неблагодарное. — Покупай то, что считаешь нужным. Завтра с утра, я дам тебе кредитную карту. — Уииии! — в предвкушении глобального шопинга, затопала ножками вампирша. — Но у меня будет одна просьба. — прервала шквал эмоций я. — Всего одна? — настороженно спросила Элис. — И что же, это за просьба? — Возьмите детей с собой, пусть привыкают к миру людей. Им скоро придется выдавать себя за них, так пусть начинают учиться этому нелегкому искусству уже сейчас. — Тебе тоже не помешает научиться этому, и поверь, тебе это обучение дастся гораздо сложней, чем детям. — Знаю, поэтому мой первый урок начнется… — я бросила беглый взгляд на маятниковые часы, стоящие возле лестницы, стрелки которых показывали ровно полночь. — Прямо сейчас! Присцилла, вы готовы? Сглотнув образовавшийся ком, женщина сухо кивнула, взяв со стола небольшую спортивную сумку, которую подозрительно оттягивал какой-то тяжелый, длинный предмет, и, встав, быстрым шагом направилась к двери. Бесшумно, словно тень, я последовала за ведьмой, и уже собиралась переступить порог, но шустрая, как кошка, Элис, возникла возле меня, преграждая путь. Я немного опешила застигнутая врасплох. Будь это не девушка-эльф, я бы приняла оборонительную позу, готовая защищаться, ибо подобное, бесцеремонное вторжение в личное пространство, не сулит ничего хорошего. Но это ведь Элис! Разве можно ждать от миниатюрной жизнерадостной вампирши зла? — Элис, — решив все же предупредить провидицу, чтобы впредь она больше не выкидывала подобных фокусов. — Прошу тебя, больше никогда так не делай, мои инстинкты могут сыграть с тобой злую шутку. — Знаю, знаю! — закатывая глаза, будто я сморозила глупость, Элис постучала указательным пальцем в области виска. — Но я-то вижу! Забыла? — Опрометчиво так слепо доверять видениям — они могут обмануть! — Ну чего ты завелась? — обиженно мяукнула девушка. — Просто не хочу причинить тебе вред. — Ну, ну! — обнимая меня, сказала она. — Не волнуйся, я тебе верю. И… желаю удачи! — положив руки на мои плечи, она заглянула в мои глаза. — Ты справишься! — Это говорит провидица, или просто Элис? — скептически поджав губы, спросила я. — Это говорит Элис. — мягко улыбнулась девушка, сжимая тонкие, но сильные пальчики на моих плечах. — Я верю в тебя…

***

Мы не спеша ехали на стареньком, еще конца девяностых годов «Мерседесе», который оглушительно ревел, испуская черные клубы дыма, дергался и глох в самое неподходящее время. — Останови вот здесь. — после моего очередного ругательства, пальцем указывая в темный проулок, сказала Присцилла. — Кладбище находится в двух кварталах отсюда. Пройдемся пешком — так мы меньше привлечем к себе внимания. — Да уж, с таким мотором, мы даже мертвых перебудим… — проворчала я, заворачивая за угол, и паркуясь ближе к кирпичной стене. Мы вышли из салона на щипучий январский мороз. Несмотря на плачевное состояние двигателя, печка в этой колымаге грела отменно, да так, что даже я ощутила контрастный перепад температуры. — Ну, что, прогуляемся? — спросила я, попутно хватая за руку, поскользнувшуюся на обледенелой брусчатке ведьму. — Да уж, прогуляемся… — процедила она, поправляя сбившееся немного в бок пальто. — Держитесь ближе ко мне, так будет безопасней. Присцилла скептически посмотрела на меня своими серебристо-серыми глазами, в которых читалось: «Ну-ну, расскажи это тем, кто оказался слишком близко…» — Я не нападу. — Я знаю, — улыбнулась женщина, беря меня под руку. — И я, тебя не боюсь. Тут уж настал мой черед смотреть скептически. — Сцилла, мы не ласковые домашние любимцы, мы — хищники, чудовища, и чем старше становимся, тем меньше в нас остается от человека. — Но ведь вам не чужды человеческие чувства: любовь, страх, сострадание… — Не всем. Только те, кто живет небольшими семьями, именно семьями, а не кланами, или отказались от человеческой крови — только они еще способны на какое-то проявление человеческих чувств. Хотя все, что я сейчас сказала, относится к одной и той же семье: Калленам. Они дружны, считаются друг с другом и любят так, как будто их связывают семейные узы крови. — А как же твой вампир? Он ведь полюбил тебя когда ты была еще человеком. — Да, полюбил. Но эта любовь была больше похожа на какую-то извращенную игру, войну, которую он вел с маниакальной деспотичностью и тиранией. Он не понимал и не принимал свои чувства, и чертовски злился из-за того, что не мог совладать с ними. Ему было очень сложно привыкнуть к своей привязанности, но помимо этого, он был вынужден заново учиться быть человеком, что давалось ему очень нелегко. За свою долгую жизнь, он видел и причинил столько боли, что его сердце окаменело и не было способно ни на жалость, ни на сострадание. Думаю, после всего, что он видел и совершил, очень сложно, даже практически невозможно, испытывать какие-то теплые чувства. Но он смог, и когда я смотрела на него, мне казалось, что он бесконечно жалел об этом. Понимаете, любовь делает нас уязвимыми, жалость и сострадание — слабыми. А он ненавидел эти чувства, и не хотел даже в сотой мере испытывать их. О, как же он злился! Настоящий дьявол! — Почему ты, не называешь его по имени? — осторожно спросила Присцилла. — Мне кажется, что если произнесу его имя вслух, то умру от нестерпимой боли. — Если так тоскуешь за ним, почему не воспользовалась случаем и не позволила семье воссоединиться? Думаешь, что он не способен на отцовские чувства? — Что? — изумилась я. — Нет! Вовсе нет! Напротив, он бы полюбил их, я уверенна, и был бы самым лучшим отцом. Он всегда жалел о том, что с его обращением в вампира, их род был прерван, а он не успел оставить наследника. Он обмолвился об этом всего один раз, но я знаю, что эта мысль гложила его и причиняла боль. — Тогда почему ты опять сбежала? — Дети еще слишком малы и им может угрожать опасность, ведь они, пусть уже и не младенцы, но в своей сущности, все еще дети. — Но то, как они растут, то совсем скоро станут взрослыми, к чему все эти сложности? Ведь через три-четыре года, ты можешь вернуться к нему. — Не думаю, что мы уедем от вас так скоро, Присцилла. — тяжело вздохнув, ответила я. — Почему, сколько ты собираешься скрываться как мышь в норе? — Минимум пятнадцать-двадцать лет… — С ума сойти! — воскликнула Присцилла. — Я, конечно, понимаю, что у вампиров время течет по-другому и двадцать лет - всего лишь миг, но… — Он не простит меня. — не дав закончить свой вопрос, перебила я. — Когда он узнает, что я скрывала от него его же детей, он возненавидит меня и никогда, на целую вечность, не простит. Поэтому встреться мы сейчас или через двадцать лет, никакой семьи уже не будет. Так что, не вижу смысла рисковать всем, ради «ничего». — выдохнула я, остановившись на красный свет светофора. — Но он их отец. — Я знаю. И мне больно от того, что я так подло поступила с ним, заведомо зная, что для него значит стать отцом. — Он любит тебя, а значит, простит! — сделав явно ошибочное умозаключение, уверенно ответила Присцилла. — Вы, ведьмы, всегда такие надоедливые, или только в полнолуние? — проворчала я, взглянув на идеально-круглый диск луны, который ярко освещал нам дорогу. Не будь я поглощена тревогами и болью, я бы с удовольствием остановилась и с наслаждением смотрела бы на небо, искрящееся алмазной россыпью звезд — это было непередаваемо прекрасно. Моим глазам было доступно слишком многое и это до сих пор отвлекало меня, но не сейчас. — Нет, только когда хотим понять или узнать ближе. — улыбнулась Присцилла, не обидевшись на мою реплику. — Ваше влечение друг к другу граничит с одержимостью. Поверь, я чувствую подобные вещи лучше, чем кто-либо. Он будет ненавидеть, хотеть убить тебя, но при этом, в глубине души неистово любить и желать тебя. — И это будет бесить его еще больше. — выдохнула я. — Ну, у медали всегда две стороны… — Не у нашей… У нас, слишком одинаковые характеры. Не мудрено, что нам так сложно ужиться вместе. — пожала плечами я, переступая через небольшой сугроб снега и волоча за собой Сциллу. — В относительном мире, мы жили первые несколько дней после нашей первой встречи, и то, только потому, что не общались. А дальше, война. Не припомню ни одного дня, чтобы мы с ним не поругались. Наверное, темное всегда тянется к чему-то испорченному. Очень давно, в моей жизни был один человек. Он был добрым и светлым и совсем не подходил для моего мира. Для меня он был лучиком света, когда я терялась в непроглядной тьме. Мне казалось, что более странного и противоестественного союза и быть не могло. Но он всегда был рядом, помогал подняться тогда, когда я в очередной раз падала, больно ударяясь о реалию жизни. А потом, появился… — тут я запнулась, не в состоянии произнести имя Алека. — «Он». — подсказала Присцилла. — Так будет проще. — Да, — кивнула я. — А потом появился он, и все стало на свои места. Хотя теперь он считал, что я была слишком хрупка и уязвима перед лицом его мира, но это было далеко не так! Два чудовища с разбитыми сердцами и искалеченными душами. У каждого был свой ад, и горя в его пламени, мы боялись, что он обожжет другого. — А что стало со вторым, с тем, кто был «Светом»? — Он погиб много лет назад. Вместе с его смертью, во мне будто тоже что-то умерло, оборвалось, завершив целую эпоху моей жизни. — Теперь вся твоя жизнь будет состоять из эпох. Одна будет короткой, словно миг, другая, будет тянуться столетие. Но все равно, одна эпоха сменит другую, и так до бесконечности. Наступит время, и все, что ты сейчас делаешь, больше не будет иметь смысла, а ты останешься лицом к лицу с реальностью. — Это будет позже, а сейчас, меня больше волнует, как остановить ведьм, и при этом не перегнуть палку. — честно призналась я. — Когда ведьму питает сила предков — она необычайно сильна. Так что, особого вреда ты ей не принесешь, но нервы потрепать можешь. — как-то слегка сторонясь меня, пояснила Присцилла, видимо, опасаясь, что я могу выйти из себя. — И ты, говоришь мне об этом только сейчас? — возмутилась я. — И как я должна буду ей помешать? — Просто доверься мне, и делай то, что я тебе скажу. — самоуверенно сказал женщина. — Ладно, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — обреченно вздохнула я, остановившись перед старыми воротами, за которыми начиналась необъятная и таинственная территория кладбища «Лафайет».