dictum est factum.

🩸

      —Кстати, ты знал, что Чимин обратно собирается? Об этом везде уже статьи выставили,— как там говорит Хосок? Долбаёб стопроцентный.       —Нет. И знать не очень хотелось,— после минутного молчания выдаёт Хосок.        —То есть тебе всё равно?— Чонгук давит на больное. Нет не всё равно. Кому может быть всё равно на первую любовь, которого застукал в общей спальне с другим? Естественно, не всё равно.        —Прекрати. Ты всё сам прекрасно знаешь. Оставь меня в покое,— не всё равно. От этого хуже.       —Я сегодня переночую здесь,— он просто уходит в какую-то комнату и готовится спать. В доме Хосока много пустых и ненужных комнат. В них иногда ночует Чонгук, иногда его лучший друг и всё. Огромное количество комнат пустует всё остальное время. Теперь уже не будут. Одна комната наполнилось и больше пустовать не будет.        Хосок уходит спать следом за Чонгуком. Комната, в которой спал Юнги, находится рядом с его комнатой. Он заходит в комнату омеги и на корточках, боясь разбудить спящий комок его счастья, медленно двигается к нему. Юнги крепко спит. Альфа садится на край кровати и начинает рассматривать лицо напротив. Вместе со сном на него опустилось спокойствие. Наконец-то он может вблизи видеть это лицо, и совсем с не недовольным выражением. Он осторожно тянет  руки к мятным волосам и убирает их с глаз младшего. Хосок улыбается. Он счастлив иметь его рядом, но ведь он не принадлежит ему (?) Если даже сейчас живёт с ним, когда-нибудь этому придёт конец (?)       Когда-нибудь всему приходит конец.        Когда-то на этом свете жил человек. Он разрывал последние листы красивых историй, чтобы у них никогда не было конца. Сейчас Хосоку хочется сделать то же самое. Хочется жить жизнь с Юнги, а потом разорвать последние пару страниц, чтобы их истории не пришёл конец. А будет ли эта история «их»? Он для этого сделает всё. Всё. Всё возможное и невозможное. Он будет бороться. В его жалкой жизни, длиною двадцать пять лет, ещё не было ни одной недостигнутой цели. Сейчас это не просто цель. Это прямая путь к счастью. Путь к человеку, который может дать ему всё, при этом не делая для этого абсолютно ничего. Хосоку хватит просто его присутствие в его жизни. От этого всё наполнится красками в его чёрно-белой жизни, которую слишком уж долго терпит альфа. Его никчёмная жизнь, этот постоянный бой, эти постоянные падения и взлёты, наконец обрели смысл. Этот ребёнок буквально наполняет собою его жизнь и давно пустующее сердце.        Хосок его не отпустит.        И нет, это не эгоизм. Когда ты делаешь что-то для себя и собственного счастья, это не эгоизм. Когда ты пытаешься выбраться из того дерьма, что называется твоя жизнь, это не эгоизм. Когда ты хочешь любить, и быть любимым в ответ, это не эгоизм.        Хосок не эгоист.        Он просто несчастный человек, который нашёл надежду. Надежду быть счастливым. Да, будет не легко. Да, это сложно. Но никто и никогда не обещал Хосоку, что хоть что-то будет легко в этой грёбаной жизни. Никто и никогда не обещал в любом случае поддерживать и быть рядом. Он привык, что для всего желанного надо побороться. И делал он всегда это один. И делал он всегда это превосходно. В жизни честным путём добивался всего, что хотел. Наплевал на огромные деньги отца и на его желания. Пошёл наперекор всем и, начиная всё с нуля, дошёл до нереальных высот. Но на этом не остановился. Жизнь такая сука, расслабишься, и сразу удар в спине ощутишь. Хосок это знает хорошо. Усвоил как самый жестокий, но одновременно самый лучший урок. Он никогда не расслаблялся и не собирается этого делать. После каждой достигнутой цели идёт другая. И так по кругу. Поставили цель, сделали, поставили новую цель, и давай трудись. Так было всегда, и так останется. Он не оставит свои цели. Он пойдёт к ним с высоко поднятой головой и почувствует облегчение с новой покоряемой высотой. Ему нужны эти высоты, чтобы просто жить. С самого детства он привык жить именно так и ничто не заставит его пересмотреть свои приоритеты. По крайней мере ему сейчас так кажется.        И казалось так всегда.        Он тяжело вздыхает и выходит из комнаты так же тихо, как и вошёл. В дверном проёме торчит, будто не может оторваться, и смотрит на крепко спящего Юнги. Представить только, когда-то не сможет даже так глазеть на него, а может когда-то откроет глаза и увидит его сладко спящего на его груди. К обоим случаям надо будет быть готовым. Наконец он может отцепить себя от комнаты, которая уже успела наполнится нереальным ароматом мяты и цитруса, и идёт в свою собственную. Там всё тихо. Нет того самого запаха, и хочется возвращаться. Хочется разбудить Юнги и разговаривать с ним всю ночь. Они так и не поговорили. Ноги автоматически идут обратно. Снова он стоит в дверном проёме и наблюдает за этим чудом. Подойти и обнять вместо миллион слов? Просто спать так и понимать, что в этом человеке столько лет хранилось твоё счастье? Вроде не знаешь его, а уже чувствуешь, что вас связывают тонкие и невидимые нитки. Хочется пробраться ближе. И пробирается. Смотрит пару секунд, а рука уже тянется, чтобы аккуратно дотронуться до плеча и легонько тряснуть, чтобы спящий открыл глаза. И открывает.        —Ммм… уже утро?— тихо мычит Юнги. Альфа умиляется с этой картинки. Прямо сейчас он похож на маленького котёнка, который только-только проснулся,— я хочу ещё поспать. Оставь меня в покое.        Хосок улыбается, смотря как омега укрывается с головой. Дальше будить не стал, сможет протянуть ночь без разговоров. Да, им предстоит многое обсуждать, но и спать тоже надо. Он тихо смотрит на мирно спящего Юнги. В этот миг ему хотелось просто проживать этот момент всю оставшуюся жизнь.        Так он и просидел всю ночь, представляя их будущую семью, первый поцелуй, детей, ссоры, новый дом, знакомство с родителями и, наконец, предстоящий разговор. Ночь любимое время дня Хосока. Когда весь мир наполняется темнотой, просыпаются самые скрытие мысли и мечты. Ему нравится и тишина, которую приносит ночь, и темнота. От одной мысли, что на улице ночь, сердцу даже легче становится. Он не боится быть откровенным тогда. И, наверное, по этому и хотел сейчас разговаривать с Юнги. В своих самых смелых и наглых мечтах он витал всю ночь. Так и просидел бы и дальше, но первые лучи солнца поднялись за горизонт. Постепенно город окунулся в свет, и Хосоку пришлось вылезть из своих фантазий и идти в комнату Чонгука. Им обоим нужно быть в офисе через час. Один из них сидит фантазирует, а второй спит и видит самые прекрасные сны на свете.        Но всё хорошое имеет свойство заканчиваться.        И не только хорошое. 

🩸

      Тёплые лучи солнца греют только души. К сожалению на улице не настолько тепло, чтобы уже одевать такую красивую летнюю одежду. Люди ходят в разном: кто-то всё ещё ходит в пальто, а кто-то разгуливает в тонкой футболке. В этом вся прелесть весны. Каждый чувствует его по-своему. Тэхён вот сегодня надел свой самый прекрасный бежевый лук. Бежевые классические брюки, тонкая футболка того же оттенка и чуть темнее цветом вязаный кардиган. На ногах коричневые лоферы, которые идеально подходят под цвет берета на блондинистых волосах. Этот парень буквально каждого встречного заставляет улыбаться в ответ. Смотрит своими глубокими карими глазами на людей и без слов дарит надежду на хороший день. Он весь сияет и заставляет сиять. В такого омегу сложно не влюбиться.        Тэхён будущий архитектор. Всё своё детство он рисовал, и подростковые годы, и юношеские, тоже. Для него эта профессия выбор души. Он хочет радовать людей своей безупречной работой, создавать для них прекрасные дома, офисы, места для развлечения. Дарить добро людям для него приятно. Сам он от этого становится счастливее. В университете все его любят, даже обожают. И одногруппники, и все другие студенты, и преподаватели. Все. Он готов всегда помогать каждому и в ответ получить только искреннее спасибо.         —Тэ!— кричит кто-то за спиной, стоило ему подойти к университету,— я так скучал, не представляешь,— Тэхён сразу узнаёт этот голос. Не успевает повернуть голову, как его тут же обнимают с огромной силой.        —Ты не говорил, что придёшь,— выдаёт он обнимая в ответ,— я мог бы прийти встретить тебя,— в голосе можно было прочитать некую обиду.         —Я хотел сделать сюрприз,— пожимает плечами омега с пепельными волосами и отстраняется от Тэхёна,— ты не сказал, что тоже скучал.        —Безумно скучал, Мини. Как можно было не скучать по тебе, а?— Тэхён улыбается и тянет руки к щекам лучшего друга, тянет за них и умиляется с этой картинки. Он действительно очень сильно скучал.        —Я так волновался, что ты узнаешь. Почти везде писали о моём возможном возвращении. Я понятия не имею, откуда всплыла информация, но, блядь, почти все узнали. А ты, как всегда, за сплетнями не следишь, да?— пухлые губы парня расплываются в улыбке. Его друг не изменился.        —Нет, не слежу. Да и смысла нет,— Ким улыбается в ответ,— может куда-то пойдём позавтракать? Я с утра даже чашку кофе не выпил.        —Почему бы и нет, но по моему у тебя занятия. Не прогуливай из-за меня. Я могу и подождать.        —Нет, нет. Я просто всегда в универе, а занятий сейчас у меня нет. Так что можем поговорить за завтраком,— он реально проводит очень много времени в университете. Есть ли у него занятия, нет, ему не интересно. Он просто хочет дойти до своей цели, и работает не покладая рук.        —Ну и прекрасно. Мне столько всего надо рассказать тебе,— омега снова улыбается, и его нереальная красота покоряет всё и всех вокруг.              *       —Чимини, а почему решил возвращаться? Ты был серьёзно настроен на том, что больше никогда не придёшь обратно,— две омеги уже сидят за столиком в ближайшей кофейне.        —Да, был, но что-то пошло не по плану. Я не мог и представить, что за пять лет так соскучусь по Корее. Конечно, Япония— прекрасная страна. Карьера у меня, сам знаешь, только вперёд идёт. Есть деньги, жильё, дорогая одежда и любимая работа, но во всём этом идиллии не хватает родного. Честно, очень соскучился,— Пак тяжело вздыхает. С Кореей его связывают тяжёлые воспоминания , от которых не только не избавился за пять лет отсутствия, но ещё больше стал зависимым от них. От этих воспоминаний всё ещё ком в горле застревает, что-то блокирует лёгкие, и дышать становится нереально тяжело. Пять лет тому назад он совершил огромную ошибку. Но уже поздночто-то менять или даже попытаться. Надо просто отпустить ту боль, из-за которого он сбежал, и продолжить жить в своей стране.        —А по нему?       —Нет. Ну знаешь как, я честно не скучал, даже чувств никаких к нему не чувствую больше, но не на секунду не переставал жалеть о сделанном. Я очень глупо поступил, но ни тогда, не сейчас изменить хоть что-то не смогу. Хотелось бы просто поговорить в последний раз, но не думаю, что это сейчас возможно. Может оно и к лучшему,— Тэхён смотрит на друга с полным недопониманием. Он искренне думал, что тот прилетел, чтобы попытаться всё вернуть,— я не приехал, чтобы искать с ним встреч, или же возвращаться в его жизнь. Я приехал, чтобы заново научиться жить в Корее. Это для меня сейчас важнее всего.       —Я не сомневаюсь, что у тебя всё получится,— Тэ улыбается своей уникально квадратной улыбкой, а Чимин улыбается в ответ.        Получился какой-то день улыбок. 

🩸

      С кухни доносится вкусный запах завтрака. Юнги проснулся пол часа назад, а сейчас уже готовится есть всё, что для него приготовили. Такая жизнь ему даже нравится. Вместо того, чтобы уже два часа сидеть в школе на уроках, он только проснулся, для него приготовили завтрак, и теперь он будет есть не думая ни о чём. Хотя это ему так кажется. А как там папа? Он что-то съел? А отец? Он тоже не в самом лучшем состоянии. Куски уже в горло не лезут. Он оставляет еду остывать на столе и бежит в комнату, где оставил телефон. Беря его в руки, сразу набирает номер папы и звонит. Гудки идут, а ответа всё нет. Юнги стал переживать: вдруг что случилось. Звонит второй раз, потом и третий. И, наконец, слышит тихий и слабый голос папы.        —Алло, пап? Я сильно переживал. Ты почему трубку не берёшь?       —Прости, малыш, я спал,— голос почти не слышен. Неужели ему настолько плохо?       —Я тебя разбудил? Какой же идиот! Надо было думать. Прости, папа. Просто я так переживал, не подумал, что можешь спать. Ты как? Всё хорошо?— у вас ведь тоже бывало, когда черви внутри грызли за необдуманные действия, да?       —Как всегда. Жив ещё, как можешь понимать. Тебя там не обижают? Я так разозлился, когда твой отец всё рассказал. Не надо был…       —Надо было, пап,— перебивает омега,— я не собираюсь об этом так говорить. Увидимся, обсудим. Хотя обсуждать уже нечего.        —С тобой всё нормально?— старший переживает за сына. Тот оставил свой дом, покой ради лечения родителя. Ради того, чтобы тот жил. Конечно его мучала совесть. Его единственный сын в руках Чон Хосока. Это не то, чем можно гордиться.        —Более чем. Ты много не говори, береги силы. Тебе надо лечиться и лечиться,— Юнги улыбается. Он рад от всего сердца, что папа может жить.        —Хорошо, но если вдруг…       —Папа, ничего не случится. А если вдруг, то я себя защищать могу. Ты же знаешь.       —Да, знаю.        —Тогда всё, пока. Береги себя!       —Пока, сынок. Ты тоже.        —Хорошо,— натянуто говорит младший и бросает трубку.        Вдруг кто-то стучится в дверь его комнаты.        —Простите, господин Мин, но господин Чон хочет с вами поговорить,— слышится из обратной стороны двери. Юнги открывает дверь, и входит красивый альфа лет тридцати. Тот передаёт ему свой телефон.        —Алло?       —Доброе утро, малыш. Как спалось?       —Вообще-то уже полдень. А как мне спалось не должно тебя беспокоить,— режим стервы успешно включён.        —Эй! Полегче!— альфа реально удивляется. Ещё вчера его просили разрешения обработать раны, а сегодня вежливо нахуй посылают,— это должно меня беспокоить,— Юнги фыркает,— через час я буду дома, и мы куда-то поедем. Готовся. И надень что-то потеплее. На улице почти что мороз.        —Я с тобой никуда не пойду.        —Я не повторяю дважды. Я возьму тебя в любом случае,— голос Хосока спокойный и низкий. Его приятно слушать, но не слушаться,— отключаюсь.        И бросает трубку. Юнги стоит пару минут в недоумении, потом молча возвращает телефон хозяину, и тот уходит. Куда же они пойдут? И почему Хосока заботит, что будет на нём надета? Если даже заболеет и умрёт, не велика будет потеря. Но готовиться ему всё-таки пришлось. Выбор упал на широкие чёрные джинсы, под которых скрывались его шикарные бёдра, и на обычную чёрную футболку. Подготовил чёрную толстовку, на котором белым цветом было написано имя его любимого дуэта: «$uicideboy$». Хосок сказал одеться потеплее. Волосы, как обычно, распустил на глаза, чтобы скрывать их. Когда другие не могли видеть их, ему было комфортнее. Время протекало незаметно, и вскоре омега услышал, как кто-то открыл входную дверь. Он пришёл.        —Ты готов?       —Да, но куда пойдём?— Юнги вскакивает с места и встаёт перед альфой.        —Узнаешь,— подмигивает омеге и, беря за руку, тащит за собой.              *       Как же прекрасно ощущается воздух в лесу после дождя. Влажность в свежем воздухе словно проникает в лёгкие и мозг, заставляя отключится от этого мира. Вокруг полная тишина, только иногда ветер колышет листья и откуда-то слышны звуки бегающих белок. Юнги удивлённо смотрит вокруг. Что они могли бы забыть в лесу? Хосок у входа в лес припарковал машину, и теперь они уже полчаса идут пешком. Омеге, конечно, нравится здесь. Он ненавидит людей и их общество, их никому ненужное мнение. Здесь, в лесу, всё тихо и спокойно. Он словил себя на мысли, что жил бы здесь всю жизнь и никогда бы не пожалел.  А ведь о чём жалеть?       —Надень толстовку, холодно,— Хосок впервые за эти полчаса смотрит на омегу. Он не выглядит так, будто ему холодно, даже как-то странно реагирует на ветер: ему приятно. Старший про себя улыбается: Юнги здесь так же приятно, как ему.        —Мне нормально,— отвечает Мин спокойно, не смотря на альфу. Он делает глубокий вздох, и холодный воздух пробирается в лёгкие через маленький носик. Странно, но его ни капельки не смущает присутствие Хосока. Обычно другие люди (любые) действуют ему на нервы, даже родители. Не то, чтобы он их не любит. Да, может чуть недолюбливает отца, но папу он прям очень сильно любит. Просто ему приятно быть одному. Наверное, он так привык с детства. Оба родителя работали, он всегда оставался дома один. Друзей особо у него не было, да и нуждался он в них никогда. Жил он так свои семнадцать лет, а вскоре и ещё один годик к ним добавиться,— что это за место?— омега широко распахивает глаза видя перед собой маленький и на первый взгляд уютный домик посреди поляны, а немного подальше озеро. Как будто в какой-то сказке всё это.        —Это моё тайное логово,— альфа смеётся,— когда хочу отдохнуть от людей и, вообще, от мира, то прихожу сюда. Давай лучше войдём, холодно снаружи.        Юнги тихо кивает и идёт за старшим. Тот открывает дверь и пропускает его вперёд. Дом снаружи казался не маленьким, а внутри, оказывается, ещё больше. Красивая минималистичная мебель из дерева, красивые и, наверняка, очень дорогие картины на стенах, камин посреди гостиной. Всё внушало ещё больше спокойствия. Ему не хотелось уйти оттуда.        —Чай будешь?— омега кивает, всё ещё осматривая дом,— чёрный или зелёный?       —Зелёный,— не отрывая взгляд от картины на стене говорит Юнги. Эта картина ему известна: «Лебеди, отражающиеся в слонах» Сальвадора Дали.        —Это оригинальная картина,—Хосок встаёт рядом и тоже смотрит,— впервые я его увидел на выставке Дали в Испании, когда мне было шестнадцать. Тогда она прям в сердце попала. Потом я разбогател и купил эту картину,— альфа улыбается уголком губ,— видишь? Тут лебеди, но в их отражении в воде как будто слоны. Эта картина, как говорил Зигмунд Фрейд, является визуальным представлением трансформации и текучести бессознательного. Лебеди символизируют чистоту, а слоны— силу и память. В какой-то степени это можно рассмотреть как аллегорию преобразования сознательных мыслей в бессознательные,— Юнги удивлённо смотрит на старшего. Откуда он взялся весь такой умный?— я считаю чуть иначе. Может это из-за различия между нашими родами деятельности. По-моему эта картина показывает отличия реальности и иллюзии, игру наших чувств и восприятия. Лебеди и слоны кардинально разные существа, как и наши ожидания и реальность. Всё намного проще, чем у Фрейда,— он пожимает плечами и уходит в кухню. Омега ещё долго стоит перед картиной и размышляет над умными теориями, которые только что услышал впервые,— хватит смотреть, а то надоест. Лучше идти попей чая, а я разожгу камин. Надо было пораньше, не подумал, что можешь замёрзнуть, прости.        —Нет, всё в порядке,— тяжело отрывая взгляд от картины мямлит омега,— спасибо за чай. Но почему мы здесь?       —Я хотел с тобой поговорить кое о чём,— садясь рядом говорит он,— Юнги, я хотел объяснить тебе почему ты вообще живёшь со мной. Это не из-за того, что я отдал огромное количество денег твоему отцу. Я благие дела совершаю просто, хотя никто не узнаёт, что это я. Мне просто нужен был ты. Мне надоело, что ты даже не смотришь на меня, какое там слово про общение. Я честно не хочу, чтобы ты думал, что для меня ты просто обмен на деньги. Нет. Я мог бы не потребовать ничего в ответ, но мне нужен был ты,— омега слушает его тихо и удивлённо смотрит в глаза. В них отражается искренность, но во всём этом как-то мало смысла. Почему этому взрослому, явно хорошо образованному мужчине с отличной фигурой и ростом понадобился такой маленький мальчик, который ещё школу не закончил, какая речь об остальном. Да, Юнги понимает, что он достаточно привлекательный, у него красивая фигура, но его характер…       —Что значит нужен был?— теперь что, не нужен?— я что, вещь какая-то?       —Ты не так понял. Я имею ввиду…       —Я понял. Не имей никаких надежд. В моём сердце пусто, но нет ни для кого места. Мне хорошо и одному,— омега спокойно пьёт чай, а у Хосока внутри буря от услышанных слов.        —Ты будешь моим.        —Нет.        —Будешь.        —Сказал же— нет,— впервые за всю жизнь Юнги надеется, что человек напротив его не обманет. Ему всегда было похуй, кто там ему правду говорит, кто обманывает, но сейчас в глубине груди что-то болит от мыслей, что его обманут.        —Помни, всё, что я говорю, воплощаю в реальность,— альфа закатывает рукав на левой руке и указывает на татуировку: тонкими буквами аккуратно написано «dictum est factum». Всю жизнь его сопровождала эта фраза, которую тёмными чернилами впустил себе в кожу,— Я ещё никогда не отклонялся от своего принципа. Ты будешь моим.        —Поживём, увидим,— омега смотрит на него полным надеждой глазами.        Ему хочется, чтобы всё сказанное Хосоком действительно стало реальностью. Эти слова попали к нему в душу, поставили там корни и будут расти дальше.        —А что там написано?— делая последний глоток спрашивает омега всё так же равнодушно,— у меня с английским дела не очень,— Хосок смеётся.        —Чувствую. Начнём с того, что это не на английском вообще. Это было сказано и сделано.       —А на каком языке?— а буквы-то как в английском. Почему не английский?       —На латыни. Говорят, он очень похож на современный итальянский, но его я не знаю, не могу сказать точно,— альфа задумывается,— но могу сказать, что не мало общего имеет с испанским.        —То есть ты умеешь говорить на латыни и на испанском?— он ещё и полиглот, охуеть.        —Да. Пришлось учить латынь в университете, а испанский просто нравился,— для альфы это не сверхъестественно.        —А на кого ты учился?— естественно, он знает, что латынь изучают только в меде, но надо уточнить, а вдруг ещё где-то его изучают.        —На хирурга. Сначала в Корее учился, а потом в Оксфорде.        —Это сколько надо было учиться? Тебе сколько лет вообще?— Юнги удивлён. Оказывается, он не только художник-философ, полиглот, успешный бизнесмен, а ещё и хирург. Как он существует?       —Всё не так уж и сложно. Я школу закончил в Великобритании, когда мне было семнадцать. Два года учился в Корее, но отец посчитал Оксфорд решением получше. В девятнадцать я снова уехал в Великобританию, отучился три года и в двадцать два снова пришёл обратно. Сейчас уже двадцать пять лет прожил в этом сраном мире,— Хосок улыбается. Все, конечно, услышав где он учился, удивляются, но глаза у Юнги совсем другие.        —А почему врачом не работаешь?       —Крови боюсь.        —Издеваешься?       —С чего бы?— альфа мило улыбается. Чёрт, он и таким может быть?— я не хотел туда, пошёл только из-за желания отца. Да, хорошая профессия, но это чисто пойти границы своих мыслей расширить. Самый интересный предмет— латынь.       —Про тебя так много плохого говорят. Я думал, что ты самый последний подонок.        —Для них— да, для тебя— нет.       Для него Хосок хочет быть самым хорошим, самым прекрасным мужчиной на свете. Хочет, чтобы другие смотрели на него с завистью. Хочет обнимать и целовать, когда душе угодно. Хочет просыпаясь каждое утро видеть его спящего на своей груди, уткнуться носиком в его макушку и вздыхать успокоительный запах.  Хочет построить семью. Хочет от него детей, желательно старшего альфу, его маленькую копию, и омегу, который будет вылитый Юнги. Хочет дойти до небес, достать самые яркие звёзды для него. Хочет построить новый мир, где всё будет по его правилам. Мир, в котором никто не будет им мешать. А ещё лучше мир, где кроме них не будет больше никого.        —Я хотел спросить,— тихо говорит Юнги,— а я в школу пойду?       —Ты что, ещё школу не закончил?— 1:1, теперь очередь Юнги удивлять.        —Ммм… нет ещё. Через год уже закончу.        —Ты несовершеннолетний?— омега кивает, будто боясь произнести это вслух,— тогда как тебя в клуб пускают?       —У меня поддельные данные есть. Ещё и не выгляжу, как школьник,— да, Хосок злится. В его возрасте надо учится, а не врываться в клуб, где всякий тип может тебя лапать.        —В школу пойдёшь, но про клубы, пабы, бары, просто забудь,— сейчас лучше молча согласиться,— поздно уже, ты иди в комнату, поспишь там.        —А ты? Спать не будешь?— он спросил из-за вежливости, не подумайте о чём-то другом. Он точно не беспокоится.        —Буду. Здесь, в гостиной. Не зря покупал этот дорогущий диван,— Хосок улыбается. Кажется немного успокоился.        —Тогда,— уходя говорит младший,— спокойной ночи.        —Сладких снов.        Юнги закрывает за собой дверь комнаты и сразу забирается в постель. Сегодня он многое узнал о Хосоке. Этот мужчина ему уже не кажется зверем, которого боятся все. Это воспитанный и очень образованный человек, с которым можно болтать обо всём. Хосок же лежит в гостиной на диване, и думает, что хочет так каждый день после работы разговаривать с ним обо всём на свете. А ещё, по моему, он волновался.        Да, он волновался.