Tattooed Upon My Soul

Во время каникул накануне Рождества у кого-то из старшеклассников, приятелей Честера, возникла идея устроить вечеринку в спортивном зале школы. Беннингтон даже пообещал выступить со своей группой. Все были в восторге от этой идеи, кроме директора. Но и он сдался в конце концов, когда школьники оккупировали пространство вокруг его кабинета. Ведь немногим из них в силу возраста довелось побывать на концертах популярной в Финиксе группы Grey Daze. Молли была здесь только по этой причине. Если бы не концерт, она не стала бы лишний раз попадаться на глаза подвыпивших одноклассников. Но сейчас она была в безопасности — здесь Шон. Здесь Честер. Девушка встала в дверях большого спортивного зала, посреди которого умельцы соорудили нечто вроде подиума, который выполнял роль импровизированной сцены, где уже Шон и другие музыканты расставляли аппаратуру. Только Беннингтона среди них не было… — Мне бы войти… — Молли вздрогнула, услышав его голос за своей спиной. — А ты загородила мне путь… — Привет… — Эванс обернулась и опустила глаза, сделав шаг в сторону, чтобы парень мог попасть внутрь. Но Честер не спешил входить в зал. Он какое-то время изучал её бледное лицо, а затем спросил: — У тебя всё в порядке?.. — Да… — машинально ответила брюнетка, откинув назад свои длинные локоны. — А у тебя?.. — Шон показал мне твою фотографию, которую он хочет разместить на обложке альбома… — иронично прищурился Беннингтон, и девушка покраснела. — Ты очень мило смотришься там в моей куртке… — Да, я… — спохватилась брюнетка, — так и не вернула тебе её… — Я же сказал… — улыбнулся Беннингтон, и серебряное колечко в его нижней губе немного вильнуло в сторону, — оставь себе, тебе идёт… Молли подняла на парня глаза, но он, коротко кивнув ей, вошёл в зал и, подбежав к сцене, запрыгнул на неё, чтобы заняться приготовлениями к праздничному шоу для школьной вечеринки. В спортивном зале, где прежде Честер Беннингтон восхищал всех своей бесподобной игрой, теперь сводил всех с ума своим удивительным голосом. Брюнетка слушала, как он поёт, чувствуя на себе его взгляд. Она на него взглянуть не решалась. Потому что теперь он её видел… Оказывается, не так просто слушать его, зная, что музыкант не сводит с тебя глаз, ждёт реакции, ждёт этих слёз, которые покорно блестят в твоих преданных глазах. И это нелегко, чувствуя, что он смотрит на тебя теперь и всё видит… Поэтому Молли отвернулась от сцены, прежде чем тяжёлые капли упали на её грудь. Она спешно протиснулась к выходу, заметив, что голос Беннингтона дрогнул и оборвался, как только девушка шагнула за порог…

***

Каждый день рождественских и новогодних каникул она провела с Шоном. Они часто просто гуляли по улицам города, взявшись за руки. Шли молча. Иногда Дауэлл напевал что-то себе под нос. Иногда Молли подхватывала его, если песня была ей знакома. А потом они дружно смеялись, сами не зная над чем… В один из таких тихих зимних вечеров они встретились в скверике, недалеко от дома музыканта. Он был в хорошем настроении и приветствовал свою девушку с букетом чайных роз, нежные лепестки которых были покрыты чистыми каплями росы, которые минуту назад были мокрыми снежинками. — Шон!.. — Молли обняла его и долго не отпускала, словно от этого зависело, будет ли время идти дальше. Но оно неумолимо неслось, не обращая внимание на печальное лицо красивой девочки, которое оно обращало в серый, бесформенный прах. В нём нельзя было угадать эти милые черты… Безжалостное время!.. На протяжении стольких веков искусство борется против тебя. В мраморе, на холсте, на тлеющем листочке бумаги, в звуках знакомой мелодии оставляя дорогие сердцу образы, защищая их от тебя. Равнодушное время!.. — Ты плохо выглядишь… — нахмурился парень, заглянув в глаза брюнетки. — Ты не простудилась, Молли?.. — Нет, я… — улыбнулась девушка, — просто не накрасилась… Дауэлл рассмеялся: — Ты меня не проведёшь, мелкая!.. Скажи мне… — Я… — нерешительно начала Эванс, — беспокоюсь о тебе… «…и о Честере…» Парень нахмурился сильнее. — Я знаю, что ты связан с криминальными бандами (меня не проведёшь, здоровяк!), — серьёзным тоном произнесла Молли. — И куда пропала моя Кори?.. При упоминании Кори Хантер, Шон заметно напрягся, но предпочёл промолчать. Брюнетка сразу поняла, что он знает все ответы, но делиться всё равно не станет, как занудный отличник на экзамене. — Не беспокойся, Молли… — мягко произнёс он, глядя себе под ноги. — «Связан с криминальными бандами» — это слишком сильно сказано… Тебя это не коснётся, я обещаю… — Говорю же тебе, лоб!.. — девушка легонько стукнула ладошкой Шона по лбу. — Я не за себя переживаю… Она остановилась. Дауэллу тоже пришлось встать и посмотреть на Эванс, глаза которой выдавали тревогу и далеко не праздное любопытство. Он обречённо пожал плечами: — Я не всегда был успешным музыкантом и студентом колледжа, Молли… — вздохнул он. — Были времена, когда лёгкие деньги уж очень заманчиво обещали лёгкую жизнь… Возможность покупать оборудование и арендовать студию звукозаписи… Мы не всегда были интересны музыкальным издательствам… Я покончу с этим дерьмом, как только смогу, правда!.. Ради тебя я стану, кем хочешь… Брюнетка закусила губу: — Будь собой… — попросила она. — Просто береги себя, ладно?.. — Сейчас мои связи очень нужны Честеру… — признался Дауэлл, которого юной школьнице удалось так ловко разговорить. Девушка лишь вскинула брови, боясь выдать свою заинтересованность. — Он хочет помочь Ариэль Уивер, — продолжал Шон. — А для этого связи нужны везде: и среди копов, и среди уголовников… Дело сложное… И оно связано с тем, над чем его отец, детектив Беннингтон, работает уже несколько лет… Да, не стану скрывать, Честер подвергает себя опасности ради этой девчонки… Но я его друг… — Ты прав… — закивала Молли, стараясь не позволять панике завладеть её пальцами, чтобы не выдать своё состояние через эту дрожь. — Будь с ним рядом… Но Дауэлл не был наивным. — Так вот о ком ты беспокоишься… — усмехнулся он, доставая сигареты. — Не бойся… Если надо будет, я жизнь за него отдам… — Я не прошу этого… — напряжённым, дрожащим голосом ответила девушка, наблюдая, как парень поджигает сигарету. — А мне и не надо, чтобы ты просила… — Шон равнодушно выдохнул дым. — Это само собой разумеется…

***

Вернувшись в школу после каникул, Молли пришлось наблюдать уже не за тем, как Честер неразлучен с Лорой, а за тем, как он не отходит ни на шаг от Ариэль. Эванс стала свидетельницей сцены, разбивающей сердце… На первом этаже возле ячеек, куда ученики складывали свои книги и тетради, она увидела Беннингтона, который доставал из рюкзака лишние учебники, чтобы оставить их в шкафчике. Его шкафчик был рядом с её шкафчиком, поэтому они часто виделись именно здесь. Молли хотела заговорить с Честером или хотя бы поздороваться, но застыла, заметив на его руке татуировку. Вернее, на пальце. Это была татуировка обручального кольца… «В память о Лоре?..», — мелькнула светлая мысль. Но в эту секунду к нему сзади подскочила Уивер и прикрыла его глаза своими ладонями. На её пальце была абсолютно такая же тату. Эванс замерла, не в силах оторвать взгляда от парочки. Они выглядели такими счастливыми и гармоничными. Как в кино. Вот именно, не по-настоящему… Беннингтон нежно улыбнулся, почувствовав на своём лице ладони Ариэль, накрыл её руки своими, затем осторожно отнял их от лица и повернулся к девушке. Молли видела, каким влюблённым и жадным взглядом он исследует лицо этой загадочной фарфоровой куклы. А это по-настоящему… Мимо идёт, словно призрак из совсем недавнего прошлого, Лора. Честер не замечает её, застряв в ослепительном фарфоре. Зато её видит Ариэль, хватая парня за руку у неё на глазах. Блондинка отводит пустой взгляд и проходит дальше, коротко взглянув на Молли, которая, будто изваяние из камня стоит неподвижная и холодная…

***

После уроков, выходя из школы, брюнетка увидела перед собой Дженнифер. Она шла одна, без других одноклассниц. Опустив свою рыжую голову, она смотрела на свои кеды. Молли чувствовала на себе её взгляд во время уроков, но не решалась посмотреть в ответ. Сейчас или никогда. Эванс ускоряет шаг и, поравнявшись с Дженнифер, берёт её за руку… — Привет!.. — улыбается она, когда подруга поднимает на неё удивлённый взгляд. Ладонь девушки холодная, но она сжимает пальцы Молли в ответ. — Привет… — Дженнифер хочет улыбнуться, но слишком напряжена. Она не выпускает руку брюнетки, и Эванс чувствует это болезненное напряжение, подпитываемое чувством вины. — Ты нужна мне… — тихо проговорила Молли после неловкой паузы. — Давай уже перестанем делать вид, что мы чужие друг другу… В первом классе мы поклялись, что будем прощать друг другу всё… Ты помнишь?.. — Да… — улыбнулась наконец Дженнифер. — Но тогда речь шла о том, что ты взяла мои наушники и потеряла их… Брюнетка рассмеялась: — Я их не потеряла!.. — весело хохотала она на весь школьный двор. — Я просто не хотела их возвращать… Они до сих пор валяются у меня на чердаке… Они же розовые и со звёздочками!.. Дженнифер изобразила возмущение, но тоже не смогла сдержать расслабленного смеха. Напряжение исчезло. Это была всё та же весёлая, смуглая девчонка с чёрными кудряшками, которая восемь лет назад защитила её от мальчишек, дразнившихся из-за обилия веснушек на лице рыженькой девчушки. Так началась их дружба… — Чёрт, автобус уехал… — взмахнула рукой Дженнифер. — Я подвезу тебя!.. — радостно воскликнула Молли. — А вообще, знаешь… Поехали ко мне!.. Оставайся сегодня у меня!.. Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!.. — Пижамная вечеринка?.. — прищурилась рыженькая. — Да!.. Но только для VIP-персон — это ты и я!.. — широкая белозубая улыбка Молли затмила всё чёрное отчаяние, что переживала последнее время Дженнифер. Так же и солнечный цвет густых волос подруги ненадолго затмил безлунную ночь в глазах брюнетки.

***

Весна 1994 года была, с одной стороны, пробуждением и оживлением для исстрадавшейся души Молли Эванс — вслед за Дженнифер, она вернула всех своих подруг. Кроме Кори. О ней девушка так ничего и не выяснила. С другой стороны, это было тяжёлое время фарфоровой романтики между Честером и Ариэль. Брюнетка невольно становилась свидетельницей любовных и чувственных сцен, что нежно царапали её сердце, как холодные осколки тончайшего фарфора. А в начале апреля новости из Сиэтла вновь вскрыли на её сердце глубокие, кровоточащие раны… — Экспертиза показала… — вещала симпатичная дикторша по телевизору, — что Кобейн был мёртв уже несколько дней… Молли не стала слушать дальше. Она буквально взбежала, вскарабкалась по лестнице в свою комнату, как испуганная кошка. Закрыла дверь. Но телевизор работал слишком громко. Или у дикторши был слишком высокий голос. Обрывки фраз доносились до ушей девушки, которая прижалась спиной к двери, не в силах пошевелиться…

«…кровь у левого уха и ружьё, лежащее поперёк тела…» «…в крови у музыканта было обнаружено значительное количество героина…» «…смерть наступила в результате проникающего огнестрельного ранения в голову…» «…причина смерти — самоубийство…» «…самоубийство…» «…самоубийство…» «…самоубийство…»

Жуткое слово эхом повторялось в голове Молли. Она рванулась к своему шкафу и дёрнула дверцу, на внутренней стороне которой всё то же иронично-насмешливое лицо голубоглазого Курта Кобейна игриво ожидало, когда же смуглая брюнетка начнёт раздеваться перед ним… — Но почему?.. — глухо поинтересовалась у него девушка. «Не спрашивай… — отвечал ей постер. — Лучше раздевайся… Для нас с тобой ведь ничего не изменилось…» — Почему?.. — настойчиво повторила Молли свой бессмысленный вопрос. — Не спрашивай!.. Брюнетка вздрогнула и обернулась. Голос звучал будто не в её воображении. Словно кто-то был сейчас здесь, рядом с ней, и ответил на вопрос. Но в комнате она была по-прежнему одна. Никого, кроме неё и светловолосого музыканта на постере… Эванс с трудом сглотнула комок, образовавшийся в горле, и закрыла дверцу гардероба. Она дрожала. Она подумала о его песнях, о его семье, о том, что он застыл во времени. Курт Кобейн навсегда застрял в апреле 1994 года. Время проходит мимо, оставляя музыканта позади. Теперь он лишь тот, кто молча наблюдает за тем, как переодевается Молли Эванс… — Плохой… плохой знак… — бормочет девочка, заливаясь слезами. Продолжительный звонок в дверь заставляет её очнуться. Она вспоминает, что родителей дома нет. Придётся спуститься и открыть чёртову дверь. Может быть, это Шон?.. Или Дженнифер?.. Она бы сейчас обняла кого-нибудь… Просто, чтобы унять эту неприятную дрожь… Но на пороге стоит Лора Уэллс. Бывшая жена Честера Беннингтона. Блондинка выглядит ужасно. Тёмные круги под глазами, спутанные волосы убраны в небрежную причёску на затылке. Искусанные губы. Кажется, она даже пьяна… — Можно к тебе?.. — робко поинтересовалась она. — Мне больше некуда пойти… а к отцу нельзя сейчас… Он убьёт меня, если увидит, в каком я состоянии… в прочем… пусть убьёт… Лора разворачивается, чтобы уйти, но Молли успевает схватить её за руку. — Ты была так добра ко мне… — вздыхает девушка, когда Эванс затаскивает её в дом. — У тебя есть что-нибудь выпить?.. — Что случилось, Лора?.. — Молли пытается заглянуть в её глаза, замутнённые слезами. — Это из-за Честера?.. Блондинка отрицательно мотает головой, затем смотрит на Эванс и замечает, что у той тоже заплаканное лицо. — Я не вовремя… — говорит она, осторожно прикасаясь ладонью к смуглой щеке. — Странно, что ты так на него похожа… — На кого?.. — хмурится Молли. Лора молчит и неровным шагом приближается к дивану. Она садится, скидывает лёгкие мокасины и падает головой на подушку, вышитую миссис Эванс. Блондинка закидывает ноги на диван и закрывает глаза. Через минуту она уже спит. Молли стоит посреди гостиной, закрыв мокрое лицо ладонями. Лора, этот падший ангел, безмятежно спящий на её диване. Курт, застывшее лицо которого продолжало мелькать на экране телевизора. И Честер, ослеплённый страстной любовью к той, что незримо вершила судьбы, как языческая богиня, собирающая дары в своём атриуме. Когда же она насытится?..