Хранители. Берегись себя

Тогда

      Антон вдавил кнопку звонка в пластмассовую коробку и сделал шаг назад. Голова кружилась от выпитого вчера алкоголя, и Шастун нехотя признавал, что переборщил. Всё-таки он давным-давно не подросток, и ссора с любимой девушкой не должна быть поводом, чтобы напиваться в хлам, пусть и на дне рождения у Ирки Кузнецовой. Парень нервно содрогнул воздух своим невнятным бормотанием и взъерошил свою густую чёлку, на секунду задумавшись, что он, собственно говоря, тут делал. Всю дорогу сюда Шаст сомневался, стоило ли ему приходить в эту квартиру. Он мысленно передразнил фальшиво дружелюбный взгляд, который вчера не раз замечал на себе. Если честно, Антон вообще не пришёл бы сюда, если бы не внезапная тревога за Ирку, связавшуюся с двумя тёмными хранителями. Не просто хранителями, а, мать её, солитёрами — теми, кто виновен в чужой смерти.       Отчего-то Шастун чувствовал какую-то глупую ответственность за свою одноклассницу, словно вместе с зелёной аурой, окружавшей его силуэт, ему вручили плащ героя, который обязан оберегать покой города. Их маленького города, который с трудом можно отыскать на карте, но в который по нелепой случайности с завидным постоянством стягивались всякие манерные персонажи из северной столицы.       Антон оттянул карманы своих спортивных штанов, перекатился с пятки на носок своей обуви и пожал плечами. Он, по крайней мере, попытался. Парень развернул корпус к лестнице, когда ключи в замочной скважине лязгнули. Шастун разочарованно вздохнул и состроил недовольную мину, но в следующее мгновение на его плечах повисла Кузнецова. Губы парня тронула невольная улыбка, и он театрально поморщился от сладкого аромата, исходившего от подруги. Спохватившись, он обнял одноклассницу в ответ.       — Я знала, что ты придёшь, — самоуверенно произнесла Ирка, отстранившись от парня.       Она толкнула его в плечо и, не дав ему опомниться, затолкала в широкий коридор квартиры.       Шастун споткнулся о порог, но вовремя сгруппировался и удержал равновесие, запоздало усмехнувшись. Только посмотрите на неё. Она знала. Главное: он сомневался, а умная Ирка Кузнецова, оказывается, была уверена, что он придёт.       Не подозревавшая о мыслях своего друга, Ирина в красках рассказывала ему, как весело она вчера добиралась до квартиры из ресторана, где отмечала свой день рождения. Оказывается, спутники веселили её всю дорогу. Лучший друг её парня Серёжи, тот самый залётный персонаж из Санкт-Петербурга, громко сокрушался, что не стоило назначать встречу с Антоном на сегодня, и Кузнецова весьма правдоподобно передразнивала его.       Шастун хмыкнул, но не стал вслух признаваться, что он не расстроился бы. Напротив, был бы только рад, но выказал своё разочарование в отношении питерского гостя к таким вопросам и весь такой оскорблённый отказался бы впредь встречаться с ним.       Антон понял, что слишком ярко вжился в роль, когда поймал на себе недовольный взгляд Иры. Та сложила руки на груди и выжидающе смотрела на него, грозно постукивая при этом одной ногой по линолеуму. Парень виновато втянул голову в плечи, и Кузнецова указала куда-то на пол, после скрывшись в дверном проёме. Шастун проводил её взглядом и облегчённо выдохнул. Опустив голову, он увидел стоявшие перед ним маленькие домашние тапочки.       Антон наклонился, схватил один тапок и повертел его в руках. В тусклом свете люстры он разглядел потёртую «тридцать девять» на стельке и кинул тапок обратно на пол. Решив не обижать Кузнецову, Шаст залез в предложенную обувь, насколько это представлялось возможным, и поторопился за подругой.       Ирина уже хлопотала на кухне. Её голубая аура светлого хранителя еле поспевала за хозяйкой, которая быстро двигалась. Шаст заметно расслабился, когда понял, что они с Кузнецовой на кухне вдвоём, и без приглашения приземлился за красивый резной столик. Одноклассница моментально поставила перед ним кружку ароматного чёрного чая, на поверхности которого плавал лимонный ломтик.       Антон потеплел, оценив внимательность подруги к его предпочтениям, и подвинул к себе сахарницу, которую поставила перед ним Ирка.       Кузнецова продолжила что-то рассказывать. Шаст насыпал третью ложку сахара в свой бокал, когда в коридоре раздалось шарканье ног. Антон вопросительно вздёрнул подбородок, столкнувшись взглядом с замыленными голубыми глазами. Парень удивлённо сдвинул брови, стараясь сохранить серьёзный вид при виде высокого мужчины с взъерошенными чёрными волосами. Шастун мысленно хмыкнул, заметив, что по утрам вчерашний солитёр из Питера, с которым Ирина его познакомила, похож на обычного человека, хотя вчера Антону казалось, что этот потомок королевских кровей просыпается идеальным.       Желая потешиться над сонным мужчиной, который не спешил заговорить, Антон придирчиво осмотрел его, словно пытаясь припомнить того, кто стоял перед ним. Он поджал губы. Все данные сходились. Высокий. Брюнет. С самодовольной физиономией. Точно дружок парня Кузнецовой.       — О, ангел, ты уже здесь! — запоздало удивился мужчина, оценив мимику Антона.       Ирка прыснула, оценив шутку, но сразу отвернулась к раковине, заметив обиженный взгляд Шастуна. Брюнет широко зевнул и плюхнулся напротив Антона. Шастун брезгливо осмотрел синюю ауру и отодвинул от себя чай. Продолжать чайную церемонию расхотелось.       — Какой ты наблюдательный, Арсений! — Шастун не пытался скрыть своего презрения. — У меня мало времени. Выкладывай, что хотел, — Антон постарался сразу обозначить своё место.       — Подождём, пока Серёга проснётся, — не поддался на эту уловку Арсений-кажется-Попов и медленно поднялся из-за стола. — Ир, сделаешь мне кофе? — обратился он к девушке, проигнорировав возмущённый кашель Шаста. Кузнецова с явным негодованием посмотрела на мужчину. — Пожалуйста! — сладко растянул Попов, и Ирка сдалась. — Как же Армяну с тобой повезло! — восхищённо продолжил Арсений. Антон закатил глаза, наблюдая, как смущалась Кузнецова. — А я с вашего позволения умоюсь и приму душ, — мужчина отвесил поклон в сторону Шастуна и плавной походкой побрёл в коридор.       — Угу, не помешало бы, — не упустил случая уколоть Шастун.       — Он классный, — спокойно заметила Кузнецова, поставив кофейную турку на плиту. — Тебе просто нужно познакомиться с ним поближе.       — Ты же не считаешь так, потому что он оплатил тебе банкет на день рождения? — брякнул Шастун и прикусил язык.       Антон никогда не старался сделать это нарочно. Оно всегда выходило у него случайно. Съязвить, ляпнуть что-то невпопад. Но у Ирки был иммунитет.       — Нет, у него помимо этого есть масса положительных качеств.       — Например? — осведомился ангел-хранитель.       — Например, он наследник питерской ювелирной сети и отличный писатель.       Шастун вздрогнул и вытянулся по струнке, когда на кухне нарисовался парень Кузнецовой, Серёжа Матвиенко. При своей внешности и невысоком росте мужчина выглядел грозно. Антон знал такую породу мужчин, про таких, как он, Шастун ещё в детстве говорил: «Маленький, а говнистый!». Был у Шаста один такой знакомый, только очки на переносице ещё таскал.       Сергея совсем не смущало присутствие Антона. Нет, не так, Сергей великодушно позволял Шастуну присутствовать здесь, что показывал всем своим видом. Он сложил руки на обнажённой груди и с напускной угрозой посмотрел на одноклассника своей девушки.       Антон запоздало перевел взгляд от синей ауры Матвиенко и с вызовом взглянул в его тёмные глаза, выразительно кашлянув, напомнив таким образом, что он, Шастун, одет, в отличие от мужчины, который стоял в одних трусах. Сергей задумчиво почесал небритый подбородок, отыскав в немом укоре долю правды. Он обернулся, поколотил кулаками в дверь ванной, подогнав неторопливого Попова, и побрел в комнату одеваться.       Спустя два часа четыре хранителя сидели в огромном зале квартиры Матвиенко. Закончивший свою пламенную речь, Арсений Попов всё с тем же самодовольным видом, который не сходил с его физиономии всё это время, опустился в мягкое кресло и посмотрел на Шастуна, стараясь понять, произвёл ли он впечатление на парня.       Тем временем Шастун крутил кольца на своих пальцах, гадая, какого хера ещё одного питерского солитёра занесло к ним в город. Им что, здесь мёдом всем намазано? С Матвиенко-то понятно. Того определённо выперли из северной столицы, так как он не соответствовал её культурным стандартам и больше походил на выходца с Кавказа. А этот-то зачем сюда приехал? Он же наверняка и сигарету через мундштук курит, если вообще курит. Хотя нет, курит. Антон же вчера с ним в курилке и пересёкся, сигарету стрельнул, пока не увидел, какого цвета его аура.       — В чём наёб?       — Что прости? — растерялся Попов.       Шастун победоносно хмыкнул, отметив, что графским нежным ушам не нравятся звуки мата.       — Ты предлагаешь нам, хранителям, держаться вместе, — подытожил парень. — Не вижу в этом никакой выгоды для тебя, — развёл он руками. — Для себя, конечно, тоже, но это же твоя затея, — фамильярно ткнул Антон, потянувшись.       — Ангел, ты не понимаешь, — покачал головой Арсений и поднялся с кресла. У Антона от этого дурацкого прозвища ко второму часу беседы скрипело на зубах, но он терпел, успокаивая себя мыслью, что видел этого солитёра последний раз. — У нас в Питере есть ассоциация хранителей, где мы могли обмениваться опытом и помогать друг другу.       — Но мы не в Питере, — оборвал его Шастун. — Мы в маленьком городе, где хранителей можно по пальцам пересчитать.       — Ты уверен в этом? — напомнил о себе Матвиенко. — Заметь, на моих пятидесяти квадратных метрах сейчас как минимум четверо хранителей.       — Как минимум? — удивлённо усмехнулся Попов, который всё больше казался Антону каким-то фальшивым.       — В перспективе один серенький хранитель, — беззаботно пожал плечами Сергей и сгрёб в свои объятия Кузнецову, нежно поцеловав её в макушку. Девушка смутилась. — А что? — захлопал густыми ресницами Матвиенко. — Мы не всегда предохраняемся.       Шастун сделал вид, что его тошнило. Серёжа показал ему средний палец. Антон закатил глаза и покачал головой. Да, ауры Кузнецовой и Матвиенко были из одной цветовой гаммы, но они же светлый и тёмный хранители.       — Я не понимаю, какой резон нам, светлым, держаться с вами, тёмными? — парень сложил руки на груди и прислонился позвонком к дверному косяку, повернувшись на Попова.       На губах Арсения появилась едва заметная усмешка, которую Антону сразу же захотелось стереть.       — Хотя бы для того, чтобы мы не стали твоими врагами, — отметил Матвиенко, которому не понравилось, что Шастун перетягивал на свою сторону его девушку.       — Ты знаешь кого-нибудь из местных хранителей? — Попов воспринял продолжительное молчание Антона за согласие.       — Нет, — быстро выпалил Шастун, решив умолчать про купидона Стаса, с которым был знаком ещё со школы.       — Ты вообще знаком с другими хранителями? С кем-то ещё, кроме светлых и тёмных? — с детским восторгом и предвкушением поинтересовался Арсений.       — Нет.       Ирка бросила быстрый взгляд из-под ресниц на Антона с плохо скрываемым осуждением, но выдавать друга не стала.       — Я могу познакомить тебя с ищейкой, — торжественно объявил Попов.       Шастун удивлённо сдвинул брови, а Серёжа хмыкнул:       — Как хорошо, что тебя Воля не слышит! Он тебе глотку перегрызет, если ты его ищейкой назовёшь. А вот ты можешь назвать, — гоготнул Матвиенко, обратившись к Антону. — Мне тебя не жалко будет.       Антон мастерски сделал вид, что замечание Сергея его не задело. Он искренне не понимал, какого хрена здесь делал, почему продолжал стоять, слушал наполеоновские планы Арсения Попова и сносил колкие замечания Матвиенко. Антон думал, что делал это ради Ирки, которая умоляюще на него смотрела. Антон не хотел признаваться, что сам нуждался в другом обществе, обществе таких же, как и он, с кем можно было бы поделиться, как сложно быть ангелом-хранителем человека, который…       — Ладно, я подумаю, — вслух сдался Шастун, тем самым перебив собственные мысли.       — Отлично, — обрадовался Попов. — Собрания по четвергам. Нет? — театрально охнул он, заметив недовольный взгляд Антона. — По пятницам? По средам? Вторник в девять вечера подойдёт?       Шастун отлип от дверного косяка, закатил глаза и покачал головой, догадавшись, что этот питерский заноза издевался над ним. Антон догадывался, что Арсений знатно попьёт его крови.       Несмотря на напускное недовольство с этого дня Шастун исправно каждый вторник навещал квартиру Матвиенко, оправдываясь перед Ниной, которую недавно посвятил в тайну хранителей, что у него важное собрание. Но собранием это было сложно назвать. Каждый вечер вторника Арсений Попов мнил себя великим преподавателем и с умным, как ему казалось, видом делился своими знаниями, полученными в питерской ассоциации хранителей. На Шаста же солитёр больше наводил скуку, и парень каждое такое собрание бросал взгляды на часы на запястье. Антон даже из вежливости не стал притворяться, что ему интересно, поскольку всё, о чём болтал Арсений, Шаст знал от Стаса.       Но больше всего Антона раздражали попытки Попова разговорить участников своей секты.       — Как ты обратился? — спросил у него Арсений то ли на третьем, то ли на пятом собрании.       — Что? — возмутился ангел-хранитель. — Какая разница? — взбрыкнул он, догадавшись, что и Ирке любопытно, как это случилось.       Антон мог бы в деталях пересказать, как произошла авария, в которую попала Ирка и Матвиенко. Он помнил героическую эвакуацию школьников в исполнении Кузнецовой. Про пожар в доме Поповых Шастун узнал от одноклассницы, когда в один из вторников увидел пьяного вдребезги Арсения, с которым пытался сладить Матвиенко. Про своё же обращение Шастун предпочитал не распространяться.       — Арс, да ты посмотри на него! — знакомо гоготнул Матвиенко, влезая в разговор, куда его не приглашали. — Наверняка что-нибудь банальное, — прыснул мужчина. — Под машину небось попал, внимательный ты наш?       — Ну пусть будет так, — снисходительно пожал плечами Антон, впервые не испытав желания придушить Сергея.       Удивительно, но Матвиенко и Попов не стали настаивать на продолжении разговора, и Шастун первый раз испытал что-то смутно напоминавшее благодарность по отношению к этим двум, чьи силуэты по-прежнему окружало синее свечение, не внушавшее Антону доверие.       Антону одновременно нравились и не нравились эти собрания. Да, он мог общаться с такими же, как он сам, хранителями, правда, тёмные ауры Арсения и Серёжи его по-прежнему смущали. У него находился повод сбежать от Нины, в искренности чувств которой он давно начал сомневаться. Но его раздражал энтузиазм Попова, желавшего объединить всех хранителей города. Его вымораживало от одного вида Арсения, нацепившего очки на переносицу, увлечённо рисовавшего странные схемы иерархии хранителей на доске, которую они с Матвиенко выцепили на распродаже. Ангел-хранитель не старался разыгрывать удивление. Он сам мог потягаться знаниями с питерским солитёром. Ну, например, рассказать ему о генетике хранителей, объяснить, почему у этого придурка из Клуба Комедии, с которым Арсений уговорил Антона познакомиться, аура цвета унылого Питера, откуда в их город занесло Попова, а у друга Антона, Стаса, красивая, приятная глазу, жемчужная аура.       Но Шастун Арсению ничего не рассказывал, поскольку для рассказа о генетике следовало рассказать про Стаса, который посвятил Антона в секреты этой генетики. А Шасту не хотелось рассказывать Попову про купидона. Если быть до конца честным, Антону вообще не хотелось ни о чём рассказать Арсению, он и на банальный вопрос о делах и настроении отвечал невнятным мычанием, что Попова только забавляло.       Однако одна лекция Арсения Попова Антону всё-таки запомнилась. В этот вечер вторника Арсений торжественно объявил новую тему собрания: «Ангелы-хранители» и не забыл обозначить Шаста в качестве учебного пособия. Парень снисходительно фыркнул, давая Попову понять, что был осведомлён о спектре своих способностей. Арс, как его называл Матвиенко, на сарказм парня внимания не обратил, он с упоением рассказывал, что ангелы — самые живые хранители, поскольку по их жилам текла эссенция.       — Не завидуй, — усмехнулся Антон, в очередной раз услышав эпитет «живой».       Шастун не вникал в подробности этой особой субстанции, ограничившись поверхностной информацией от Стаса.       — Чему тут завидовать? — пожал плечами Попов, выведя своим идеальным почерком на доске слово «эссенция».       Он отвернулся от хранителей и продолжил что-то писать. Антон тихо пробормотал, что рад, что Арсений заткнулся. Солитёр дописал и отошёл в сторону. Шаст бросил быстрый взгляд на доску, ожидая увидеть там очередную карикатуру, которыми обычно их радовал Попов — была у солитёра привычка изображать хранителей. Антон настроился критиковать несуразный шарж с крыльями и нимбом, но вместо него на доске красовалась странная схема:

Ангел — эссенция — солитер

      — И как это понимать? — напрягся Шастун и потёр затёкшую шею.       — А что тут понимать? — удивился Попов. — Солитёры могут отнять эссенцию ангела-хранителя, и он без неё умрёт, — Антон недоверчиво сдвинул брови. — Так что не советую меня раздражать, — с невинным видом добавил Арсений. Шастун внезапно нервно сглотнул. — Ангел, я пошутил! — расхохотался мужчина, заметив побледневшее лицо парня. — Правда, только в той части, где говорил про себя, — виновато уточнил Попов. — А так, да, ты должен знать, что солитёры могут причинять вред ангелам, — посерьёзнев, добавил мужчина.       Антон не мог точно сказать, что в тот вечер раздражило его больше: это дурацкое «Ангел, я пошутил», которое стало фразой вечера, или новость о том, что оба дружка Кузнецовой легко могли причинить ему вред. Осознание, что два самых неприятных для него человека хранителя в комнате легко могли прочитать его, как открытую книгу, выводило из себя. Нет, от Матвиенко он не чувствовал угрозы, Шастун хотел верить, что Ирина не позволит своему парню причинить ему, Антону, вред, а вот Попова нельзя было назвать послушным мальчиком.       Шастуну Попов не нравился. Антона раздражало, что Арсений чувствовал, что он ему не нравился, но всё равно продолжал вести себя с ним дружелюбно. Антон в какой-то мере возможно боялся Попова, поэтому продолжал посещать эти собрания хранителей. Антон считал, что потенциальных врагов стоило держать на близком расстоянии.       Скрепя сердце, Шастун признал, что спустя время ему удалось подружиться с Арсением. Антон прекратил скрипеть зубами при встрече с Поповым. По крайней мере, не так громко. Они стали встречаться не только на собраниях, Шастун вместе с Ниной принял приглашение Кузнецовой встретить Новый год одной большой компанией. Антон давно заметил, что у Попова девушки не задерживались, вот и в тот вечер с Арсением была симпатичная блондинка. Её звали то ли Лада, то ли Влада. Правда, в ту новогоднюю ночь Шаст видел её первый и последний раз, хоть Князева и пыталась подружиться с пассией Попова. На смену блондинке на двадцать третье февраля пришла рыженькая, восьмое марта Попов отмечал со жгучей брюнеткой, а с днём рождения солитёра поздравляла смуглая шатенка. А потом Антон перестал следить за личной жизнью Арсения, потому что расстался с Ниной.       Шастун долго отказывался выходить на связь со всеми, в чёрном списке оказался и Стас Шеминов, чья жена с завидным постоянством норовила столкнуть лицом к лицу Нину и Антона. Ангел-хранитель знал, что у Дарины был дар убеждения, поэтому прекратил отвечать на звонки Шеминова. Стас никогда не одобрял общения Антона с Иркиными приятелями. Шастун же по-крупному завис в подростковом периоде, поэтому нарочно, назло купидону, спустя год возобновил общение с Иркой и солитёрами.       Кузнецова сама позвонила Шастуну, неожиданно предложив работу. Антон сильно удивился, узнав, что Матвиенко и Попов открыли ювелирный салон, потому что предпринимательской жилки в этих двух не видел. Ирина предложила встретиться и рассказала, что Попов перегорел к идее сплотить всех хранителей, слетал в Санкт-Петербург и решился пойти по стопам отца, открыв небольшой ювелирный островок «Popoff». Бизнес постепенно разрастался, и теперь Арсений открывал полноценный ювелирный отдел в местном торговом центре, куда требовались сотрудники.       Шастун, ожидавший, что Ирка беспокоила его по другому вопросу, поначалу отказался. Он в своих мечтах фантазировал, как погибнет в бою, спасая человечество от обезумевших тёмных хранителей. Ну нравилось Антону страдать. Страдать от связи с Ниной, которая больше не была его девушкой и, разумеется, встречалась с другими парнями, а он, Антон, всё чувствовал. Конечно, на утро в телефоне появлялись сообщения с извинениями от Князевой, но Шасту от них легче не становилось. Он глушил всё алкоголем и сигаретами в компании Макарова и его друзей.       После того, как новая попытка закончить всё не увенчалась успехом, Антон сам позвонил Ирке и сказал, что согласен. Кузнецова взяла на себя все рабочие моменты, а через неделю Шастун нацепил на себя бейдж «Охрана».       Арсений вёл себя с Антоном холодно. Мужчина действительно с головой погрузился в новый бизнес. Казалось, что та часть его жизни, в которой он был солитёром, его больше не волновала. Единственное, что оставалось неизменным, его издевательское «Ангел», обращённое к Шастуну. Попов с Матвиенко часто засиживались допоздна в кабинете, и ангелу-хранителю время от времени приходилось выходить в смену за Сергея. Антона, конечно, удивило, что Армян согласился быть охранником в ювелирном салоне, совладельцем которого он являлся. Позже стало очевидно, что Матвиенко сладко устроился, скинув все юридические моменты на Арса, ловко строя при Елизавете Викторовне и Инне Васильевне недовольного работника. О дружеских отношениях питерские солитёры целесообразно промолчали.       Шастун сразу отметил, что за это время у Ирки и Серёги отношения испортились. Кузнецова всё чаще приходила на работу с тёмными кругами, могла забыть про макияж, а иногда шмыгала носом, уходя обедать. Антон никогда не умел поддерживать, предпочитал не влезать в чужие отношения, которые, по его мнению, с самого начала были обречены.       Но ругались не только Матвиенко и Кузнецова, конфликтный Серёжа часто цеплялся и с лучшим другом. Однажды Шаст случайно подслушал, как Армян с восхищением рассказывал Арсу о лучшей жизни, которую они оба заслуживали. Догадываясь, о чём могла идти речь, ангел-хранитель мысленно потёр руки, предвкушая, с каким удовольствием он заявит Ирке, что был прав в отношении этих двух. Но Арсений внезапно равнодушно произнёс:       — Серёг, ты знаешь моё мнение, — разочарованно вздохнул солитёр. — Я получил по заслугам. Ни о какой лучшей жизни речи не может быть.       — Ну и осёл ты, Попович! — в сердцах выругался Матвиенко. — Чем такие, как этот долговязый ушан, лучше нас? — Шастун непроизвольно оскорбился и ощупал свои уши. — Если нам дали шанс забирать у них эссенцию, значит мы должны забирать. Это инстинкт самосохранения, Арс!       — Без меня, Серёж, — мягко, но по-прежнему хладнокровно ответил Попов.       — Эх, Попович, — грустно протянул Сергей. — Да, и на самом деле я на тебя не надеялся.       — Серёг, не лезь в это. У тебя проблем и так выше головы. Не хватало, чтобы ты ещё эссенции красть начал, — попросил питерский солитёр.       — Заимствовать, — поправил друга Матвиенко. — Извини, Арс, у меня встреча, — виновато откашлялся Сергей, и Антон ринулся в торговый зал.       Ночью Шастуна разбудил неожиданный звонок Попова. Он презрительно цокнул, увидев определившийся номер, но вопреки своей привычке ответил на него.       — Что? — раздражённо поинтересовался он, зарывшись носом в подушку.       — Шаст, срочно сюда! — леденящим кровь голосом произнёс Арсений, и Антон понял, что случилось ужасное.       Антон долго не мог выбросить из головы воспоминание о том, как кровь застыла в его жилах, когда он увидел новую ауру Кузнецовой. Глаза парня слепила мигалка на крыше кареты скорой помощи. Шастун на ватных ногах двигался к подруге, которая покачивалась из стороны в сторону, словно находилась под гипнозом. Фельдшеры грузили Матвиенко в свой автомобиль, а стоявший неподалеку Арсений беседовал с одним из них, дав какой-то непонятный знак Шасту.       Шастун редко сам обнимал Иру, он ценил личное пространство подруги, поэтому сейчас его объятия вышли неловкими и неуклюжими. Парень ждал, что Ирка уткнётся ему в плечо и расплачется. Но Ирина внезапно замерла и повернулась на друга, одарив пустым взглядом, от которого у Антона внутри всё покрылось инеем. Он понятия не имел, что всегда солнечная Кузнецова умела так смотреть. Шаст от растерянности отстранился и опустился на холодный асфальт.       — Ты будешь его гипнотизировать? — равнодушно спросила Ирина.       Антон изумлённо смотрел на одноклассницу, не понимая, к чему она задавал свой вопрос. Лишь спустя мгновение парень догадался, что она спрашивала Арсения, который беззвучно подошёл к ним. Шастун медленно перевёл взгляд на Попова. Впервые парень видел, как мужчина испытывал неловкость, и Антон не завидовал ему. Его лучший друг чуть ли не погиб, а Арс остался здесь, принимая сложное решение.       — Ир, так будет лучше, — сухо ответил Попов.       — Да, — покорно согласилась Ира и коротко кивнула.       Она стряхнула со своего плеча руку Шастуна, который хотел возмутиться неподобающему поведению Арсения.       — Тебе нужно будет собрать свои вещи. Я решу вопрос с квартирой, — Попов нарочно не замечал, как с каждой секундой всё больше закипал ангел-хранитель, который поднялся с асфальта и коршуном завис над ним.       — Спасибо, — с холодной вежливостью поблагодарила девушка.       Антон понимал, что в её словах не было ни капли благодарности, только опустошённость и безразличие.       — Шаст, не сейчас, — настойчиво проговорил Попов, когда парень снова попытался открыть рот, чтобы высказаться, что он думал о ситуации. — Я тебя, наверное, разбудил, — добавил он с какой-то повседневностью в голосе. — Не стоило мне этого делать. Я просто считал, что Ире нужна будет дружеская поддержка.       Кузнецова не обращала на парней никакого внимания. Она выпрямилась и медленно побрела к скамейке, проводив всё тем же пустым взглядом отъехавшую карету скорой помощи. Антон, как и Попов, проследил за подругой и посмотрел на солитёра. Ему хотелось рассмеяться в истерике. Попов прекратил называть его «ангелом». У Антона пробежал мороз по коже, его пугала эта перемена. Он понимал, что это значило. Это значило тотальный пиздец, и состояние Ирки было тому прямым доказательством.       Шастун до конца не осознавал, насколько это страшно. Когда слышал всё это там, на лекции Попова, всё казалось глупым и наивным. Он шутливо воспринимал всё, потому что понимал, что такого никогда не случится. Кто в здравом уме отдаст свою светлую ауру, чтобы спасти чужую жизнь? Но сейчас Ирка, светлая Ирка сидела с тёмной аурой, и Антон понимал — случилось.       В ту ночь изменился не только цвет ауры Ирки, той ночью изменились все они. И Шастун прекрасно это понимал, поэтому совсем не удивился, когда спустя пару недель Попов пришёл в ювелирный салон перед самым закрытием и попросил Иру и Антона задержаться.       И Шастун, и Кузнецова равнодушно отнеслись к этой просьбе. Матвиенко должен был выйти на работу через пару дней. Антона, конечно, удивило это решение Арсения, но он был рад этому, поскольку успел изрядно вымотаться за две недели без выходных. Ирка по-прежнему апатично реагировала на всё, но парню показалось, что между ней и Поповым появилось некое напряжение.       Они разместились в кабинете Арсения, последний сел во главе стола и сцепил руки в замок. Шастун из последних сил сдерживался, чтобы не сделать замечание Попову. Макар ещё после обеда начал доставать Антона своими звонками, и он вряд ли простит, если Шастун опоздает, хоть это и было фишкой парня.       — У меня есть для вас новость, — откашлявшись, сообщил Арсений. Ира подняла безразличный взгляд от экрана своего мобильного, на котором была открыта их общая фотография с Серёжей. — Мне удалось узнать имя одного из будущих хранителей.       Кузнецова прыснула:       — Арс, ты серьёзно? У нас одного продавца в штате нет, а ты радуешься, что узнал имя будущего хранителя? Нам нужен четвёртый ювелирный консультант, — с издёвкой в голосе напомнила Ирка и поправила свой бейдж. — С этими вечными «Ир, у меня внуки приехали», «Ир, у меня ногти после обеда» у меня никогда не будет нормальных выходных, — закапризничала Кузнецова.       — Ир, я тебе обещал. Я решу этот вопрос, — отмахнулся от девушки Арсений. — В следующий понедельник девушка должна прийти на собеседование. Вы только представьте, мы знаем, кто станет следующим хранителем. У нас появится возможность обучить человека…       — И что ты планируешь сделать? — решил присоединиться к дискуссии Шастун. — Напугать незнакомого человека рассказом о мире хранителей и его перспективах?       — Зачем? — искренне удивился Попов. — Мы можем наблюдать за ней издалека.       — За ней? — усмехнулась Ирина. — Попов, ты хоть одну юбку можешь своим вниманием обделить?       — Твою же обделил, — пошутил Антон. Попов и Кузнецова одарили его сжигающим взглядом. — Неуместная шутка. Согласен, — извинился парень.       — Девушку зовут Яна Некрасова, — невозмутимо продолжил Арсений. — Мне известны только её имя и фамилия. Не спрашивайте, как мне удалось их узнать, — развёл руками мужчина.       — Мы же сгораем от любопытства, — не удержался от иронии Шастун.       — Предлагаешь искать эту таинственную Яну Некрасову? — без энтузиазма спросила Ира.       — Нет, — покачал головой Попов. — Не вижу в этом смысла.       — Тогда я вообще тебя не понимаю, — возмутился Шастун. — Какой нам толк от того, что у нас есть имя будущего хранителя?       — Просто будем иметь в виду, — пожал плечами Арсений и глупо улыбнулся, чем раздражил Антона.       — Это всё? — поинтересовался Шастун, когда на его телефон пришло новое смс от Макара. Антон еле сдерживался, чтобы не высказать Попову все претензии. — У меня важная встреча.       — Знаем мы твои встречи. С бутылкой и Ильёй Макаровым, — кивнул Попов. Антон сложил руки на груди. Ирка снова уткнулась в телефон. — Да, это всё.       Шастун и Кузнецова распрощались на пороге торгового центра. Ирка пошла в квартиру, которую ей снял Попов, а Антон побрел к Макару и его друзьям. Парень никогда не старался навязать Ирине свою компанию, девушка сразу дала понять, что ни в чьей поддержке не нуждается.       В следующий понедельник Шастун скучал на работе. За первые два часа рабочей смены парень несколько раз успел сгонять к автомату с напитками, выпил два стакана горячего шоколада, насладился ароматным чёрным чаем и обсудил с Щербаковым предстоящий выходной, который они большой компанией планировали провести в занесённом снегом парке.       Антон вернулся на рабочее место, а Ирка отошла в туалет, когда в ювелирный отдел заглянула девушка невысокого роста. Увидев её, Шастун удивился. Ему редко в городе встречались девчонки с короткой стрижкой. Посетительнице пришлось задрать голову, чтобы посмотреть Антону в глаза. Она еле слышно поздоровалась и поинтересовалась, как ей найти Попова Арсения Сергеевича.       — Сейчас позову, — выдохнул Шастун, пожалев симпатичную девчонку, которая умудрилась связаться с Поповым.       Арсений вопросительно посмотрел на Антона, когда тот сообщил ему, что к нему пришли. В торговый зал вернулась Ира, внимательно следившая за незнакомкой. Шастун хмыкнул, когда заметил, как солитёр облегчённо выдохнул, увидев девушку. Наверняка боялся, что пришла молоденькая студентка, которая кокетничала с ним пару дней назад.       Попов пригласил девушку к себе в кабинет. Шастун забрался на высокий стул и бросил взгляд из-под ресниц на Ирку. Та разбирала кучу бумаг на рабочем столе, изображая занятость. Это было её новой фишкой. Антон попытался завести с ней разговор, но Ира не отреагировала на его рассказ о проведённых выходных. Догадавшись, что конструктивного диалога с одноклассницей сегодня снова не будет, Шастун открыл ютуб на мобильном.       Прошло полчаса или больше прежде, чем дверь кабинета Арса открылась. На лице Попова сияла его дурацкая улыбка, он кормил незнакомую девушку банальными фразами, что обязательно свяжется с ней. Ирка заметно поскучнела, осознав, что нормальный рабочий график в этом месяце снова не увидит. Антон чисто из вежливости выпрямился, наблюдая, как Арсений общался с девушкой. На секунду ему показалось, что Попов нервничал.       Посетительница вежливо попрощалась со всеми и покинула ювелирный отдел. Шастун отметил, что Щербаков что-то сказал ей, и девушка смущённо улыбнулась.       — Знаете, как её зовут? — прохрипел Арсений. Ира и Антон вопросительно обернулись на солитёра, с лица которого сошла краска. — Яна Некрасова, — Попов ослабил верхнюю пуговицу на своей синей рубахе и встретился взглядом с Шастуном, который никак не отреагировал на эту новость. — Мы возьмём её. Ир, на тебе обучение. Шаст, ты будешь приглядывать за новенькой.       Антон закатил глаза и опустился обратно на стул. Его не радовала подобная перспектива.       — Расслабься, ангел, — внезапно рассмеялся Попов. — Я пошутил.