Тайны ордена Гусу Лань

— Фух! Устал, так ты точно не пойдёшь? — Ло уселся прямо на траву, откладывая меч в сторону. — Стареешь, — усмехнулся Сичэнь, пряча Шуоюэ в ножны и протягивая другу платок. — Ну а смысл? В этот раз, это не соревнование орденов, скорее просто тренировка для молодняка, с небольшим поощрением для большего азарта. — Глава Цзян, насколько я знаю, будет.       Бета вытер лицо и оперевшись на руки, откинулся назад, запрокидывая голову и щурясь от солнца, смотрел на омегу. — Цзян Ваньинь идёт туда ради Цзинь Лина, а не из-за своих учеников, так что не считается, — улыбнулся Хуань, становясь так, чтобы солнце не светило в лицо старшему. — Ну, Сычжуй с А-Йи там тоже будут. — Хах! Тебе не кажется, что наши детки, уже достаточно взрослые? К тому же, там Ванцзи, если что случится, он доберётся до них за пару минут. — Да знаю я, просто это их первое, полностью самостоятельное задание. — Линг накрутила? — приподняв бровь, усмехнулся Лань. — Ну а кто ещё! — возмущённо-смущённо фыркнул Чонган. — Мне кажется, чем мальчишки старше, тем больше она беспокоится о них. Хорошо, что малой ещё на охоты не ходит. — Это естественно, — заклинатель запнулся на секунду, глядя в сторону деревьев, — вот например – МинЧжу! — Сичэнь буквально почувствовал на себе чей-то взгляд и правда, из-за ствола гинкго выглядывала маленькая девочка. — А? — Ло проследил за взглядом главы. — Маленькая госпожа соскучилась по своему оме.       Бета широко улыбнулся и встал, медленно направляясь за Хуанем. — А-Чжу, как ты здесь оказалась? Где няня? — мужчина подхватил надувшуюся дочь на руки. — Глава! — к ним спешно приближалась запыхавшаяся женщина. — Вот и няня, — прокомментировал подошедший Чонган. — Маленькая госпожа, вы снова сбежали? — Да! — гордо вздёрнула носик малышка. — Вы очень талантливы, — улыбнулся ей мужчина, срывая лист в виде веера и протягивая его ребёнку. — Ло! Бета изобразил крайнюю степень раскаяния, при этом не забыв подмигнуть девочке, чем вызвал у неё смех. — Простите глава, мы буквально на секунду её из виду потеряли, — поклонилась женщина, одарив Чонгана осуждающим взглядом. Тот невинно пожал плечами. — Ну и? Почему ты сбежала? — Соскучилась! — Жемчужинка, — Лань Хуань развернулся, сажая девочку на дерево, между раздвоенных ветвей. Двое взрослых заклинателей завели беседу и деликатно отошли подальше. — Мы ведь уже говорили с тобой об этом. — Я наю! Мне нужно учиться, а тебе лаботать, но почему меня не можешь учить ты, а твои дева одать дедушке! — МинЧжу довольно неплохо говорила для своего возраста, но когда нервничала, или торопилась, иногда, глотала, или путала буквы. — МинЧжу, — Хуань осторожно поправил её ленту, и погладил большими пальцами щёчки, — у дедушки много своих дел и обязанностей. Нельзя перекладывать свою работу на других, это неправильно, не хорошо так делать. —Дядя Сан, часто отдаёт свою лаботу тебе, потому что ему лень и он ласдавбай! Так дедушка говолит. — Во-первых, раздолбай – плохое слово, не надо его произносить. А, во-вторых, твоему дедушке, стоит чаше вспоминать правила и следить за словами, — проворчал Сичэнь. — Хуайсан не перекладывает свои дела на меня, он просто иногда просит помощи, чтобы справиться с тем, что ему не даётся. Я тоже нередко прошу помощи у Ванцзи, дяди, адептов. — Тогда поплоси помощи сейчас и пойдём иглать! — Тебе нужно учиться. Ты освоила мелодию? — Нет, но с тобой я быстлее выучу! — девочка широко улыбнулась и потянувшись, вставила листок, подаренный Чонганом, Сичэню в волосы.       Маленький, ярко-жёлтый веер хорошо вписался в причёску, наконец добавляя цвета в скучные одежды и МинЧжу счастливо рассмеялась. — Так лучше! Ну омее, я хочу с тобой!       Лань Хуань прикрыл глаза, тяжело вздыхая. В кабинете его ждала гора писем и документов. Он и так вырвался на эту тренировку только потому, что после полудня работы с бумагами уже начал пропускать слова и путаться в цифрах. Перерыв омеге был просто необходим, да и с мечом он давно не упражнялся, но теперь пора возвращаться к работе. Сичэнь должен закончить до завтра, по крайней мере с письмами, но…       Огромные, тёмно-карие с искорками золота глаза, надутые губки, ещё чуть-чуть и в ход пойдёт самое безотказное средство – слёзы. — Ну хорошо, я… — Ура! — прыгнула ему в объятья дочь, точно зная, что её поймают. Разве может быть иначе? "Вот и "р" получилась." Мелькнула отстранённо-гордая мысль. — Госпожа Мо, спасибо за заботу и простите за неудобства доставленные А-Чжу, дальше я сам за ней пригляжу. Строгий взгляд на дочь и та извернувшись в его руках, отвесила поклон женщине: — Пло, п-ростите, няня Мо, — запнувшись, старательно произнесла девочка. — Конечно глава и это я должна принести извинения за недогляд. Впредь такого не повторится.       Сичэнь кивнул, хотя они оба знали, что повторится и не раз. МинЧжу росла слишком непоседливой, любопытной и хитрой. Девочка точно знала – чтобы не говорили другие, на свете нет ничего, чего бы не простил ей оме. По настоящему, она слушалась и даже немного опасалась только Ванцзи, хотя знала подход и к нему. — Я принимаю ваши извинения, маленькая госпожа, — продолжила нянька. — Но вы должны понимать, что сбегать не хорошо. Вы заставили многих людей волноваться и кроме того, вы дочь главы и должны быть примером для других детей. А какой пример вы им подаёте? Девочка скуксилась, отвернулась и ещё раз буркнула – простите.       Пожилая женщина вздохнула, поклонилась главе и поспешила вернуться к делам. Хуань огляделся, ища друга, но тот видимо уже ушёл. — Хорошо, для начала, выучим мелодию. — Я хочу к клоликам! — Сначала мелодия, потом кролики. — Ну и ладно, — надулась малышка, но быстро что-то вспомнила и улыбнулась, хитро сверкнув глазами. — Оме! А знаешь, чему я научилась? — Чему? — улыбнулся Сичэнь. МинЧжу взмахнула рукой, материализуя небольшую, белую, поперечную флейту с голубым узором облаков. — Только у меня получается! — гордо возвестила малышка, демонстрируя инструмент. — Ты моя умница, — улыбнулся Хуань, целуя дочь в щёчку. — Наша самая талантливая девочка, но убегать от нянек, всё равно нельзя. — Но оме! — МинЧжу, я понимаю…

***

      Сичэнь не знал, зачем Яо понадобилось так срочно встретиться. Написал, что нужно обсудить совет, но это довольно рядовое событие, а судя по сообщению Ванцзи он обнаружил нечто очень важное и омеге стоило бы остаться, дождаться брата, но…       Последний год их отношения с Гуанъяо стали несколько натянутыми. После смерти Рю Сона бета с головой погрузился в свой проект по строительству сторожевых башен, а Хуань был занят делами ордена, дочерью и к тому же, первые месяцы он всё не мог выбросить из головы своё страшное предположение, отчего вместо того, чтобы поддержать, когда это было нужнее всего, отдалился. Ну а потом всё покатилось, закрутилось. Лань чувствовал себя виноватым из-за этого, поэтому не мог отказать А-Яо, даже если сейчас было не лучшее время.       Он уже подходил к выходу из Облачных Глубин, когда услышал какие-то дикие вопли. — Боги, что там происходит и… это осёл? — вскинул брови Сичэнь, оборачиваясь к Юнксу с Ю. Адепты дружно пожали плечами. — Мы тоже слышим крики осла, кроме прочего, если это, вас волнует, — усмехнулся Ю. — Хангуан-цзюнь должен вернуться, — заметил Юнксу. — Да, но для него это какое-то слишком уж громкое появление, да и животное, — нахмурился Лань Хуань. — Ладно, давайте быстрее, мне уже интересно. — Хах, действительно, — хохотнул Чжан, прибавляя шагу. Синь устало повёл плечами и тоже поторопился к воротам. Почему в их ордене, который считается самым тихим и спокойным, столько шума и беготни последнее время?! — Брат, с возвращением, — поприветствовал Сичэнь младшего и кивнул ученикам. — Глава, — поклонились Ванцзи и остальные, насколько смогли. С ними действительно был осёл, которого держали пятеро, а верхом сидел молодой человек, которого в свою очередь, пытались сдержать ещё двое. Сычжуй и Цзинъи правда старались, но человек лягался почище животного. Мо Сюаньюй?! Серьёзно?       Длинные, чёрные, явно давно не мытые волосы убраны в небрежный хвост. На лице толстый слой белил и ярко-розовые румяна вокруг глаз и частично на щеках. Сильно застиранная, некогда чёрная одежда.       Лань хорошо его помнил, правда в то время он не носил макияж и в целом лучше за собой следил.       Внешность парня была не особо примечательна. Симпатичное лицо, глаза цвета бронзы, средний рост и приятный, но не яркий аромат – жасмина. Тем не менее паренёк умудрился запомниться.       Он был бастардом Цзинь Гуаншаня, одним из многих, но этого заклинатель отчего-то сам притащил в башню Кои, когда тому стукнуло уже одиннадцать и сделал учеником ордена.       Лет двенадцать прошло, кажется. Ну да, это было где-то через год, после кончины Цзинь Цзысюаня, в Верховном заклинателе взыграли отцовские чувства, ну или скорее его не устраивало, что единственным наследником, не считая годовалого внука, остался Гуанъяо, который никогда не был любимчиком отца, как бы не старался тому угождать.       Альфа нашёл самого, как он посчитал, способного из нагулянных отпрысков и собрался воспитать наследника на свой вкус, только вот ничего не вышло. Из-за позднего начала обучения, мальчик сильно отставал от остальных, над ним издевались. Учителя, зная отношение мадам Цзинь к ребёнку, не усердствовали в обучении и в итоге, за семь лет в ордене, он так и не развил сильное, золотое ядро. Как заклинатель мальчишка застрял на уровне ниже среднего, но вторичный пол всё же проявился. Только вот и тут не повезло – омега, а Цзинь мечтал о сильном альфе.       Поняв, что сынка даже замуж удачно не выдашь с такой заурядной внешностью, запахом и уровнем силы, заклинатель окончательно потерял интерес к отпрыску, да и в целом идее найти достойного среди байстрюков, но из ордена его всё же не выгнал. Только мальчик и сам справился.       Гуанъяо пытался присматривать за единокровным братом, помогать ему, но это не спасло. Мо пошёл по наклонной.       Сначала, за ним стали замечать склонность к мелкому воровству, потом интерес к тёмным искусствам, ну а после становления омегой, Сюаньюй и вовсе пустился во все тяжкие. Он приставал ко всем маломальски симпатичным людям, не особо обращая внимания на их пол. На что в обычных обстоятельствах никто бы не обратил внимания. В мире заклинателей были совершенно разные пары и их не осуждали, даже если такой союз не сулил потомства ввиду пола партнёров, но тут… В столь юном возрасте и в таких количествах. Поговаривали, что парень переспал с половиной слуг дворца, домогался приглашённых учеников, адептов, а во время своих течек вёл себя совсем отвратительно и даже посещал публичные дома, где устраивал оргии. Последней каплей стало его нападение на Цинь Су, тут уж терпение лопнуло даже у Яо.       Мо Сюаньюя с позором выгнали из ордена.       Источником диких воплей, видимо, был именно он. Только вот… Сичэнь прищурился, внимательнее вглядываясь в решительно идущего на него парня. Внешность, запах, но… Что-то не так. — Ванцзи, ты не часто приводишь гостей. — Брат.       Парень хочет вмешаться, что-то сказать, видимо продолжить свой спектакль для него, но А-Чжань накладывает заклятье молчания и за шкирку оттаскивает от старшего. Омега бросив на альфу злой взгляд, разочарованно уходит обратно к ослу, но Хуаня эта пантомима не сильно волнует. Он смотрит на брата. Что-то в его глазах, как он смотрит на Мо… "Да быть не может!" Сичэнь бросает ещё один быстрый взгляд на гостя. "Хах! Надо же, вот уж действительно гость из прошлого." Он не может понять до конца, что чувствует по этому поводу, но Ванцзи...       В его глазах снова зажглась жизнь и разыгралась та буря чувств, что мог вызвать лишь один человек, а значит, ошибки нет. Он вернулся. Вернулся. На счастье, или на беду неизвестно, но А-Чжань счастлив. Пока, этого достаточно. — Я рад приветствовать вас в Облачных Глубинах, господин Мо, — Сичэнь приветливо улыбнулся парню, что с обиженной физиономией скармливал ослу яблоки, которые безмолвно протягивал ему Сычжуй. В ответ на приветствие, тот скорчил непонятную гримасу и отвернулся. — Хм. — Ты в Ланьлин? — Лань Чжань. — Да, Гуанъяо хочет обсудить совет. — Мгм. — Дядя тебя ждёт, его очень заинтересовало послание. — Хорошо, удачной дороги. — Спасибо. Ванцзи, будь с гостем помягче. — Конечно. Обменявшись прощальными поклонами, Сичэнь со спутниками стали на мечи. Когда они уже взлетели, омега услышал: — Хватит, затащите его, быстро! Протестующее мычание и рёв осла. — Хах! — Сичэнь усмехнулся и покачал головой. "Брат дорвался." — Кажется, учителя Ланя ждёт очень "приятный" сюрприз, — тихо прокомментировал Юнксу виденную ими картину. — Вовремя мы улетели, — хмыкнул Ю. — Это точно, — улыбнувшись, согласился с обоими Лань Хуань.

***

      Недовольно поправляя пояс белых, ученических одежд, Вэй Усянь распрямился и усмехнулся, глядя на свою добычу. Улыбка императора, кто бы знал, что благонравный Хангуан-цзюнь хранит у себя в закромах такое количество прекрасного вина.       К сожалению, это был единственный проблеск удачи за последние несколько дней, проведённых в самом скучном месте мира! — Ну почему я такой невезучий, — прохныкал заклинатель и приложился к кувшину. Жизнь на пару минут вернула себе краски.       Вэй Ин в сотый раз окинул взглядом покои Ванцзи, снова не нашёл ничего интересного и вышел на улицу.       Мысленно Старейшина Илина плакался о своей тяжкой судьбе, медленно бредя по дорожкам Облачных Глубин, иногда пытаясь пристать с разговором к кому-нибудь из учеников, но те шарахались от него как только видели. "Я спокойненько блуждал себе в нигде, никого не трогал и тут на тебе! Призвали! Да ещё кто?! Мстительный доходяга, вот удача то. Хорошо хоть эта рука за меня перебила его родственничков, только вот как понять, кто последний? А, парень? Не мог оставить список с именами?!" Омега бессознательно потёр предплечье, где под повязкой скрывался последний не заживший порез и поморщившись, снова отпил вина. "Разумеется я не собираюсь никого убивать, но интересно ведь. Кто и чем тебе так насолил, что ты решился расстаться с жизнью. Эхх, ты решил, а мне теперь мучайся, ещё и Лань Чжань."       Усянь помрачнел, вспомнив альфу. После того как Ванцзи привёл, точнее притащил, его в Облачные Глубины они не виделись. Тот чуть ли не сутками пропадал с дядей в попытках усмирить руку, которую принёс из поместья Мо. Хотя нет, пару раз Хангуан-цзюнь все-таки почтил его своим присутствием. Первый, чтобы помочь слугам забрать его старую одежду и запихать в бочку для мытья.       Нет, вымыться и переодеться было приятно, но Вэй Ин считал своим долгом устроить скандал и как можно больше всех достать. Только вот не задача, пробить спокойствие Ланя ему пока не под силу. А он очень старался! Второй, Лань Чжань вернулся к себе поздно ночью и наскоро раздевшись, сразу завалился спать. Усянь попытался ему помешать, поднять крик, но заклятья молчания и обездвиживания, быстро пресекли его трепыхания. Лань Чжань…       Он стал ещё красивее, чем помнилось омеге. Выше, шире в плечах, черты лица чётче, острее, а вот взгляд светло золотых, хрустально прозрачных глаз по-прежнему завораживал, пленял, как и до боли знакомый запах, сплетение сандала, лаванды и имбиря. Когда-то он так гармонично сочетался с его шалфеем и мандарином. Когда-то…       Они были предназначены друг другу, но он практически добровольно отказался от их счастья отдав своё ядро Цзян Чэну. Он не жалел! Но…       Лань Чжань сделал всё, чтобы спасти его, уберечь, подарить новый шанс. А он просрал и это. Усянь горько усмехнулся, прикрывая глаза. Ему нужно бежать, уйти подальше и не портить больше жизнь этому человеку. А в том, что он испортит, омега не сомневался. У него талант поганить всё к чему прикасается и подводить, губить дорогих людей. Пристань, дядя, мадам Юй, сестра и даже павлин! А стоило вспомнить Цзинь Лина и хотелось уже не просто дать себе пощёчину, а размозжить голову о ближайшее дерево. "Ты ведь видел меч, придурок! Неужели так сложно было догадаться, кому может принадлежать клинок Цзысюаня?!" Ещё и Вэнь Нин, ведь Цзини тогда заявили, что Призрачный генерал мёртв, как же он тогда явился на его зов? И что с ним не так? А может и Вэнь Ци… Нет. Нет, её точно сожгли, в этом сомнений нет. "А-Юань, бабуля, боги. Вас убили заклинатели пришедшие за мной, или вы погибли позже от голода и горя? А я ведь мог спасти хотя бы вас, хотя бы…" Глубокий вдох, выдох. "Забудь! Ты уже ни черта не исправишь, забудь и лучше придумай наконец, как достать этот чёртов жетон! Раз уж заставить их выгнать меня не вышло." Вэй Ин встряхнул головой, выпил вина и огляделся, пытаясь понять, куда же его занесло? "Да ладно, неужели холодные источники и… И в них кто-то есть! А раз есть, значит одежда на берегу и там мой заветный ключ к свободе. Жетончик, иди ко мне, нефритовый ты мой."       Отставив вино и сняв верхнее ханьфу, чтоб не мешалось, Усянь остался в одних нижних штанах, да рубашке, даже сапоги снял, для надёжности.       Он крался между стволов бамбука, мысленно молясь, чтоб ни одна веточка не хрустнула, ни один листок не шелохнулся. Спрятаться за камнем, потом шаг вправо и белые одежды перед ним. Главное, чтобы заклинатель не обернулся.       Омега осторожно выглянул из-за камня, чтобы удостовериться, что купающийся не смотрит в сторону берега и замер, с трудом сдержав восклицание. Услышав плеск, он быстро метнулся обратно, зажимая рот руками и прислоняясь спиной к камню, пытаясь выровнять дыхание. "Боги, что этот бедняга мог натворить?! Убил сотню детей? Как он вообще выжил после такого?!" Перед глазами стояла некогда белоснежная спина, вся исполосованная тонкими, грубыми, яркими шрамами.       Усянь знал, что могло их оставить – дисциплинарный кнут. Страшная вещь, рассекающая кожу до костей и с помощью магии усиливающее боль стократно. Такой кнут оставляет шрамы на всю жизнь, но… Два, три удара уже считались страшным наказанием, а здесь… больше тридцати точно. Что же надо было совершить?! "Интересно, кто э…" Мысль не успела сформироваться окончательно, когда он глубоко вдохнул и несмотря на воду почувствовал запах. — Лань Чжань?! — тело было быстрее головы. Омега подскочил на ноги, развернулся и подался вперёд, поскользнулся, взвизгнул и полетел в воду, рискуя при падении расшибить голову. — Вэй Ин? — заклинатель обернулся, тут же бросаясь к берегу и с трудом успевая поймать парня, притянуть к себе. — Хм, привет, — неловко усмехнулся Усянь, крепко прижатый к груди альфы. — Привет, — эхом отозвался тот.

***

— Поиски тела, да? Любопытно, — пробормотал Хуань, сворачивая послание от брата.       Он стоял на балконе отведённых покоев и любовался пустым садом. Омега был рад увидеться с Яо, ему нравилось их общение, прогулки, но он не понимал – зачем друг его пригласил.       Сичэнь всё пытался подобрать предлог уйти, только вот его обычное красноречие явно изменило мужчине. У него были десятки предлогов, но все они казались какими-то фальшивыми, не убедительными. Самые очевидные причины – дочь и дела ордена. Но спешить к дочери от человека который год назад потерял сына, казалось чём-то неправильным, подлым? Наверное это глупо. Это было глупо и всё же… Дела ордена – безусловно, но ведь Гуанъяо позвал его именно затем, чтобы он помог ЕМУ с делами. Бета так редко просил о помощи, Лань не мог ему отказать, пусть даже вопросы с которыми обращался друг не казались чём-то сложным и важным. — Второй брат? Сичэнь слышал шаги, но всё равно вздрогнул. — А-Яо, — он быстро взял себя в руки и обернулся к названному брату с нежной улыбкой. — Выглядишь совсем уставшим, ты ел? — Спасибо за заботу, я в порядке, — ответил на улыбку бета и опустился на подушку. — Сообщение из ордена? — Да, простой отчёт, ничего серьёзного, — всё с той же улыбкой Хуань спрятал письмо, которое до сих пор мял в руках и то же сел, разлил по пиалам сбор, который заварил специально для Гуанъяо. Тот плохо спал и это становилось слишком уж заметно. — Хорошо, это хорошо. Ты наверное задаёшься вопросом – зачем я тебя вызвал? — спросил Яо, отчего-то сильно заинтересовавшись столешницей. — Ты знаешь, я всегда рад помочь, поддержать, но действительно не очень понимаю, зачем я здесь? — Да, прости, я понимаю, — усмехнулся А-Яо, поднимая на него какой-то больной взгляд. — Но на самом деле, мне действительно нужна твоя помощь. — Я слушаю, — отставив напиток, Сичэнь сосредоточился на друге. — Давай завтра, ладно, — как-то непривычно просительно, ломко. — Конечно, — омега улыбнулся. — Сыграй мне что-нибудь, — вдруг попросил Гуанъяо, укладываясь на пол и подкладывая под голову подушку. — Хорошо. Сичэнь призвал сяо, подумал пару секунд и заиграл мелодию песни, что пела мама, когда плела им с А-Чжанем венки из горечавки. — Кто-то саботирует строительство башен от границ наших орденов и дальше, в нейтральных землях. Яо остановился у пионовых кустов, заложив руки за спину. — Пожары, подрывы, убийства рабочих. — Неужели никаких подозрений? — Сичэнь сел на скамейку, еле заметно морщась. Течка только через неделю, но первый дискомфорт уже проявляется. — В том-то и проблема, подозреваемых слишком много, — хмыкнул бета, садясь рядом. — Что ж, завтра должны вернуться Ю с Юнксу, они как раз летали к башне на нашей границе. Может, что выяснили, — омега прикрыл глаза и откинулся на большую вазу позади. — Подожди, а что они там делают?! — Гуанъяо удивлённо уставился на Ланя. — Башня на нашей границе, разумеется мне сообщили, правда только перед моим отбытием к тебе, так что мы с Чжаном и Синем вылетели вместе, — открыл глаза и покосился на младшего: — Прости, я не знал, что это не единичный случай и к тому же ещё нет никаких новостей. — Да ничего, я просто не ожидал, что ты уже как-то в этом замешан, — улыбнулся Цзинь, будто бы расслабляясь. — Хм, нн-да, интересно получилось. Ну ладно, пока ждём новостей, расскажи мне всё, что известно на данный момент. — Ты со мной? — почему-то спросил Яо. — Разумеется. Ты сомневался? — приподнял бровь и глянул добро-насмешливо. — Нет. Конечно нет, в тебе никогда, — искренняя улыбка и вздох облегчения.

***

— Дядя, я могу спокойно пообщаться с дочерью перед отъездом? — устало поинтересовался Сичэнь. — Нет, малыш, не нажимай так сильно, — он перехватил руку девочки, в которой она сжимала кисть и поправил движение. — Воот так, поняла? — Ага! — Умничка, — улыбнулся Хуань, целуя дочь в макушку и снова оборачиваясь к Лань Цижэню. — Отзови Ванцзи! Мне не нравится этот Мо, ты не слышал его игру! У меня чуть отклонение не случилось. — Дядя, плохое владение инструментом, не делает его злодеем. К тому же, они ушли две недели назад, поздно что-то менять. — Он один раз уже связался… — Дядя! — оборвал альфу младший. — Мы не будем снова обсуждать дела давно минувших дней. — Хорошо, давай поговорим о сегодняшнем. Вчера мне пришли…       Голос Цижэня сливался в один монотонный шум. Сичэнь хмурится, мотает головой, пытаясь вернуться в реальность.       Голова гудит, его подташнивает и тело ломит. Течка закончилась вчера, он провёл её в пещерах ордена, в глубокой медитации, но… Со смерти Минцзюэ, ещё не одна не прошла легко, без последствий. Омеге нужен альфа. Его альфа. Не секс, сущность жаждет снова почувствовать связь. Всё в нём тянется, ищет, но на другом конце пусто и это убивает. Завтра он должен встретиться с Яо и они пойдут в город Доуло, рядом с которым расположился одноимённый орден, именно к ним сейчас ведут все ниточки по подрыву строительства башен. Нужно осмотреться на месте.       Сегодня же он планировал тихий день с дочерью. Кроме того, что Хуань дико соскучился, эти две недели они виделись редко и урывками, рядом с малышкой ему как-то легче.       А вот дядя в планы не входил. При всём уважении и любви к альфе, Сичэнь очень хотел, чтобы тот сейчас оказался где подальше, тем более, что никаких срочных и важных дел в ордене нет, он точно это знает. И письма на которые так упирает старейшина, всего лишь пустышки. Сичэнь знал, что они придут. Нужно рассказать. Заставить его… — Хахааа! Деда орранзевый! Гул в голове обрывает детский смех и звонкий голосок. Омега моргает, не понимая, что случилось. Одежды Лань Цижэня от пояса и ниже окрашены в яркий, оранжевый цвет. "Ну хоть не волосы и не синий." Мелькает отстранённая мысль, а в слух он говорит: — МинЧжу, правильно говорить – оранжевый. — Ор-ранжевый, — послушно повторяет ребёнок. — Хорошо, — рассеяно гладит дочь по голове, под возмущённые крики дяди. — И это наследница Гусу! Хулиганка! — Дедуля, тебе не нравится, — широко распахнутые глаза, набежавшие слёзы, дрожащие губки. — Я, я хотела как лучше!       И альфа замолкает на полу слове, теряется. Он не выносит её слёз. Не знает, что делать, как вести себя.       У учителя Ланя, грозы не одного поколения учеников, язык не поворачивается ругать внучку, стоит ей посмотреть на него такими грустными глазами. — Я… — Малыш, видишь ли, этот порошок, что ты высыпала на дедушку не отстирывается от ткани. Я думаю он просто расстроен, что ему придётся выбросить всю одежду, что на нём. — Да? — Угу. — Прости, дедуля! — теперь девочка расстроена по настоящему, она любит деда и не хочет ему вредить.       Просто, малышка видит – папе плохо и началось это с приходом деда, а значит нужно, чтобы он ушёл! Ей показалось, что испачкать его одежды хорошая идея, но теперь… МинЧжу бросается к альфе, обнимает его за ноги, благодаря чему сама пачкается с ног до головы. Лань Хуань прикрывает глаза ладонью, качает головой, но улыбается.       Голова больше не раскалывается от боли, да и в целом легче. Как же ему не хватало таких простых, забавных, нелепых семейных моментов.       Тем временем Лань Цижэнь не выдерживает напора, аккуратно отстраняет внучку, вытирает бегущие по щекам слёзы и бормочет что-то о прощении, правилах… — Ты не злишься? — Что ты. А-Чжу, ну что ты, я не злюсь. Конечно нет. Я пойду. Пойду переоденусь. И спешно ретируется, неловко погладив девочку по голове. — Деда обиделся? — Нет, он не может на тебя обижаться. — А тебе, больше не больно? Стоило двери закрыться, как слёзы высохли, а внимательные глазёнки уставились на омегу. — Не больно. — Пл-равта, правта? — Правда, правда. Омега разводит руки и крепко, крепко обнимает бросившуюся к нему дочь. — Ты наше сокровище, — тихо-тихо и поцелуй в висок. "Ты бы ей гордился. Мин у нас такая чудесная малышка. Я так хочу, чтобы ты её увидел." Одинокая слезинка скользит по щеке и бесследно исчезает в тёмных, мягких волосах, пахнущих домом, покоем. — Дракон!       МинЧжу демонстрирует угольный набросок, сидящему у столика Лань Хуаню. Омега отставляет отвар и берёт рисунок, чтобы лучше рассмотреть. Они снова вернулись к рисованию, после того как привели себя в порядок и сменили одежду, но краски всё же были отложены в сторону. — Хорошо, а что у него с мордой, — еле сдерживая смех, поинтересовался Сичэнь. — Это смеющийся дракон! — заявила девочка, уверенно тыча пальцем в рисунок: — Видишь, улыбка. — Ааа, ну да, действительно улыбка, — состроив серьёзное лицо, подтвердил Лань. — А это кто? Он указал на странного человечка, верхом на божественном звере. — Расклашенный дядя. — Эм? — Ну тот, котолого дядя привёл, кода ты ушёл. — А, понятно, но как ты то его встретила? — Мы с ЯнЯном играли, а потом кто-то начал кличать, мы выглянули, а Сыжуй с Цини тащат какого-то дядю с ялким лицом! — малышка размахивает руками, пытаясь изобразить увиденное и Сичэнь не выдержав, начал смеяться. — Вы повеселились, наблюдая? — Да! Было смешно. А потом я встретила его у клоликов, он тоже пришёл с ними иглать, только лицо уже было обычное. — Ты была одна? — Нет, мы с Сыжуем, но его позвали и я ждала. — О, понятно, вы с раскрашенным дядей общались? — Он ласказывал мне сказку о лунном кролике, у тебя лучше получается, но было смешно. — Хах, правда? — Хуань улыбнулся, заправляя дочери волосы за уши. — Да, я потом р-раскажу, а потом пришёл дядя и ласкрашеный дядя, почему-то начал меня защищать, а дядя Ванцзи на него так смотрел, так смотрел, — под конец голос девочки сошёл на шёпот, — оме, а хочешь я скажу тебе секрет? — Конечно, — с улыбкой подался к ней омега, тоже начиная говорить тише. Малышка обняла его за шею и зашептала на ухо: — По-моему, дядя Ванцзи в него любился! Резко отстранившись, МинЧжу уставилась на родителя широко распахнутыми глазами, ожидая реакции на свой секрет. — Ххх, правда? — изобразил удивление мужчина, мысленно поражаясь проницательности дочери. — Да! — Тогда и я тебе кое-что скажу. — А? — Я думаю, ты права! — рассмеялся Сичэнь, одним пальцем нажимая на кончик носа малышки. — Ну оме, ты знал?! — обида, удивление, радость, всё смешалось в голосе девочки. — Догадывался, но это секрет и его никому, никому нельзя рассказывать. Хорошо? — Никому! — торжественно пообещала МинЧжу. — Ты моё чудо, — улыбнулся омега, утягивая дочь в объятья.

***

      Лань Хуаня уже несколько дней донимали дурные предчувствия и даже вчерашняя охота с Яо, хоть и прошла удачно, не смогла их прогнать.       Они разделались с Доуло довольно быстро, удачно завершив всё до совета, но те в своих интригах против Цзиня потревожили много тёмных тварей, с которыми нужно было расправиться.       Сичэнь с Гуанъяо давно не сражались вместе и вспомнить этот опыт было приятно. Как оказалось, несмотря на прошедшие годы омега и бета по-прежнему прекрасно друг друга чувствовали и понимали с полуслова.       А вот теперь он летит на встречу с братом и господином Вэем и чем ближе к ним, тем больше хочется развернуться и вернуться к дочери. Домой.       Омега встряхивает головой и смотрит вниз, где-то здесь. Вдруг он слышит мелодию. Сначала флейта, а вот и гуцинь.       Уже смеркается, но он без труда различает на поляне группку учеников, выглядывающих из-за дерева, Вэй Усяня и Ванцзи стоящих между ними и… Безголовый мертвец? "Это случайно не то тело, которое они собирали целый месяц? Какого демона здесь происходит?!" Хуань уже почти подлетел, когда мертвец бьёт по земле и волной тёмной энергии сбивает с ног Вэй Ина, Лань Чжань устоял, но сбился и инструмент пропал.       Спрыгивая на землю, Сичэнь уже призвал Лебин, начиная играть усмирение. Стоило зазвучать первым нотам, как тело обернулось, замерло, словно прислушиваясь. Мертвец протянул руку, а омега застыл перестав играть. "Нет, нет, нет! Быть не может!" Но он не может ошибиться. Похоронные одежды сохранились обрывками и по ним сложно определить семью, или орден к которому принадлежал покойный, только вот Хуань и так его узнаёт. Как он может не.       Тем временем Ванцзи атакует замершего мертвеца, только тот ловит Бичэнь на лету за лезвие, словно простую палку, а не духовное оружие, которое способно прорезать железо и наносить порезы даже не касаясь. Усянь вскочил на ноги, снова принимаясь играть и когда Ми… мертвец замахнулся на А-Чжаня его собственным мечом, Сичэнь подавил оцепенение, снова поднося инструмент к губам. Ванцзи присоединяется и втроём им удаётся добиться успеха. Тело распадается на части.       Лань Хуань заставляет сяо исчезнуть и шагает к телу, тянет руку, но его окликает другой омега, спрашивая – знает ли он, кто это такой. Знает ли он?! Ха! Как он может не знать?!       Голоса учеников помогают взять себя в руки и стоять спокойно, пока Усянь с Ванцзи собирают части тела, снова раскладывают их по мешочкам цянькунь, накладывают новые печати и спроваживают младших, отправляя устраивать лагерь.       Он на чистых рефлексах отвечает на вежливое прощание учеников, а самому хочется провалиться сквозь землю. Удариться головой о камень, лишь бы забыть, не думать, не… — Глава Лань, вы знаете, кому принадлежит это тело? — повторяет свой вопрос Вэй Усянь, закончив со всеми делами и подходя ближе.       Он молчит, не в силах назвать имя, но бывшему тёмному заклинателю это и не нужно, он достаточно наблюдателен, чтобы самому сложить детали и получить ответы. Понаблюдав за братьями, Вэй Ин кивает самому себе и продолжает: — Тогда и я знаю, но как и кто это мог сделать? Цзеу-цзюнь… — Помолчи, — обрывает его альфа. — Да ты! — хочет возмутиться, но замолкает под взглядом Ванцзи, отводит глаза и отходит на пару шагов, проявляя верх деликатности на которую сейчас способен, учитывая, как ему любопытно. — Брат. — Как? А-Чжань, как такое возможно?! Его ведь похоронили! Похоронили по всем правилам! Дядя был там! Мы видели могилу! Видели… — Сичэнь вцепился в рукав младшего, судорожно бегая взглядом по его лицу в попытке найти ответы, на разрывающие голову вопросы. — А-Чжань, что… — Прости, я… Я кое-что от тебя скрыл, — опускает глаза и кончики его ушей пылают, это видно даже не смотря на то, что уже довольно темно. — Что? — Когда мы пришли на могилу господина Не… … — …. Прости, — завершает свой рассказ Лань. — Так значит… — Усянь хочет влезть, его буквально разрывает от слов и мыслей, но он обрывает сам себя, для надёжности захлопнув рот ладонью. Два Нефрита стоят рядом, неподвижно, как две прекрасные статуи. Один с опущенной головой. Другой смотрит на луну, но почему-то создаётся впечатление – тронь и рассыпется.       Вэй Ин не знает сколько длится молчание, но нарушить его он не смеет. Омега сел на землю, скрестив ноги и повернувшись к братьям спиной. Уходить он не хочет, но и смотреть кажется не правильным. Это не для него. — Ты поступил правильно, — наконец произносит Сичэнь, но на младшего не смотрит. — Тебе не за что извиняться. — Брат. Хуань прикрывает глаза, собирается и улыбнувшись, всё же смотрит Лань Чжаню в глаза: — Ты всё сделал правильно, мне просто нужно немного времени, хорошо? Поговорим утром. Он целует А-Чжаня в лоб, как делал в далёком детстве, сжимает его плечо и с улыбкой отходит. — Идите отдыхать, это был длинный день. — Брат, — Ванцзи порывается приблизиться, но останавливает сам себя. — А-Хуань… — Я приду утром и мы обо всём поговорим, обещаю. Идите спать. Достав Шуоюэ, Сичэнь становится на меч и взлетает в ночное небо, быстро растворяясь среди звёзд, словно его и вовсе не было. Альфа провожает брата взглядом поджав губы и явно не довольный, но догнать не пытается. — Лань Чжань? — неуверенный голос омеги вырывает его из мрачных мыслей. — Он вернётся утром и мы всё обсудим. — Хорошо, — кивает Вэй Ин. — Они были названными братьями и друзьями, твоему брату должно быть сейчас не легко. — Нет. — Что? — Они были супругами, — помолчал немного и добавил: — И истинными. — Что?! — Усянь не смог сдержать вопль и уставился на альфу широко распахнутыми глазами. — Но… но Цзеу-цзюнь же… А запах? В смысле истинными?! — Не кричи. — Я! Я не кричу, но… Ты сейчас серьёзно? — Мгм. — Боги. Так вот как он узнал, что в гробу... Лань Чжань, ты должен мне многое рассказать! — Пора спать. — Какой спать?! — Усянь снизил громкость, но из-за распирающих эмоций, периодически он срывался на приглушённый крик: — Ты не можешь мне такое сказать, а потом заявить, что пора спать! У меня куча вопросов. — Брат сказал спать. Поздно. — Твоего брата здесь нет, ну Лань Чжань, — омега схватил Ланя за руку в попытках остановить, но легче гору передвинуть, чем изменить намеренья альфы, когда он уже вбил себе что-то в голову. — Спать. Великого старейшину Илина забросили на плечо и уверенно понесли в сторону лагеря не слушая протестов и возмущений. А вскоре Вэй Усяню и самому пришлось замолкнуть, чтоб ученики не грели уши.       Он летел не так долго, вскоре почувствовав, что духовные силы ему изменяют и меч уже не так послушен, омега направил клинок вниз.       Не удержался до конца и буквально рухнул у самого берега какой-то речушки, больно ударяясь плечом о камни, но не обращая на это внимания. — Нет, — становится на колени, смотрит на тёмную воду. — Нет. Как, боги, как такое могло произойти?!       Воздуха не хватает, слёзы душат, а в голове сотни мыслей, вопросов и страшных ответов. Сичэнь упирается ладонями в дно, сжимает кулаки, загребая мелкую гальку: — ААА! Он бьёт кулаком по воде, разбивая ладонь о мелкие камни, но не чувствует боли.       Ему кажется, что кто-то внутри разбивает едва склеенное сердце на ещё более мелкие осколки. Они режут, колют и это невыносимо. Эта боль затмевает всё. Хуань падает на спину, стонет бьёт себя по груди и сворачивается клубком, царапая короткими ногтями одежду. Словно желая разорвать, добраться до кожи, пробит грудину и наконец вырвать это чёртово сердце. Избавиться, выкинуть, чтобы больше не болело. Чтобы не чувствовать. — Мин, боги. Минцзюэ, прости, прости, прости…