Тайны ордена Гусу Лань

— МинЧжу, ты спать собираешься?       Сичэнь отводит взгляд от бумаг и насмешливо смотрит на дочь, упорно пытающуюся оторвать, или сгрызть его палец. — Кровожадный детёныш, спорим, вся в отца. Он тоже наверняка… — омега сначала усмехается, потом стискивает зубы, зажмуривается и снова улыбается.       Ему сложно не вспоминать постоянно Минцзюэ, не искать в дочери его черты. Это причиняет боль, но он ничего не может с собой поделать.       Наверное, когда-нибудь станет легче, ну а пока довольно и того, что другие уверенны, будто он в порядке. Однажды так и будет. Обязательно. Просто, немного потерпеть.       А ещё хорошо, что по ночам никто не бродит возле его… их дома, а то точно бы в палатах целителей заперли. Хуань уже несколько ночей ловит себя на том, что разговаривает с Мином. Нет, он его не видит и прекрасно осознаёт, что мужа больше нет, просто… "— Минцзюэ, твоя дочь снова плачет! — Мин, смотри какая красавица. — Ну я же говорил, будет вся в тебя! — Свалил всё на меня и доволен! Почему бы самому не прийти и не успокоить? — Кошмар, седой как старик. Что скажешь, нравлюсь таким? — Знаешь, я не могу подобрать слова для А-Сана. Не представляю нашу встречу, как-то мне даже страшно… Кстати, а ты ему о дочери хоть сказал?" И т.д и т.п.       Омега понимает, это наверно не нормально, но ему так легче, поэтому он точно ничего не собирается рассказывать господину ХэнЧану. Ещё не хватало стать зависимым от каких-нибудь отваров. А целитель точно что-нибудь пропишет, особенно, если узнает, что засыпает Сичэнь исключительно в обнимку с мантией мужа. — Солнце, ты ведь уже зеваешь, давай баюшки, Линг скоро придёт. Сичэнь поднял дочь на руки:

Свежий ветер с горных вершин,

Сладких снов караван нам принёс.

Он расскажет тебе малыш,

О волшебной стране богов.

Он сыграет на цине и сяо…

      Продолжая напевать колыбельную, Сичэнь уложил дочь в подвесную люльку и укачивая дождался, пока она окончательно заснёт.       Он слышал и тихий стук и звук отодвигающейся двери, лёгкие шаги, но не обернулся.       К счастью, самообладание и контроль над органами чувств вернулись, кажется, полностью. — Такая милая, — улыбнулась подошедшая заклинательница. — Да, особенно когда спит, — усмехнулся омега. — На рынке в кои-то веке были нужные корешки, так что цвет продержится пару месяцев точно. Только, боюсь из-за них волосы могут иметь тёмно-синий отлив на солнце, там где сейчас седые пряди. Сильно бросаться в глаза не будет, но... — Ничего, — Хуань ободряюще улыбнулся. — Кому нужно к моим волосам присматриваться. Я просто хочу убрать седые пряди, чтобы каждый раз смотря в зеркало не вспоминать… Да и незачем остальным видеть такие явные свидетельства моей слабости.       Женщина поджала губы, поскольку была согласна далеко не со всем сказанным, но спорить не стала. — Идёмте на улицу, там будет удобней и МинЧжу не разбудим. Сичэнь кивнул, слабо улыбнувшись.

***

— Уверен? — спросил Ванцзи не отводя взгляда от сына.       Сычжуй сидел посреди поляны заполонённой кроликами и с помощью мелодий создавал различных животных, которые парили в воздухе мерцающими силуэтами. Племянница, для которой и разыгрывалось представление, тянула ручки в попытках поймать и смеялась, ёрзая в своей просторной корзинке, куда, то и дело пытались пролезть живые, пушистые ушастики, что ещё больше веселило малышку. — Да, — Сичэнь нежно улыбался, тоже наблюдая за этой картиной. — Кроме всех очевидных причин, почему я должен посетить Нечистую Юдоль, есть ещё повод. — Мм? — Через полтора месяца совет, где будет обсуждаться большая охота, и Хуайсан должен присутствовать на нём, в качестве нового главы. — Тебя беспокоит, что он не был объявлен таковым официально? — Угум, в том числе. — Траур. — Разумеется, — омега поджал губы и налил себе чай, — но дело не только в этом. Мне совсем не нравятся сообщения, что мы получили от наших…       Почему-то слово – шпионы, ему казалось не совсем правильным. Шпионить за Цинхэ Не, по-прежнему казалось глупо, не мыслимо, но ему нужна была информация и… — От наших людей, — всё же берёт себя в руки Хуань. — Незнайку пытаются задвинуть? — Не называй его так! — Лань Чжань только хмыкнул, не выказав и доли раскаяния.       Сичэнь вздохнул, посмотрел укоризненно и мотнув головой всё же продолжил: — Да, судя по всему, всё именно так. — МинЧжу? — Нет! Её я точно туда не повезу, да и… — Хуань прикусил губу изнутри и перевёл задумчивый взгляд на дочь. — Не стоит забывать, что для мира заклинателей, она прямая наследница не только моя, но и Минцзюэ. Пожалуй, даже в первую очередь Мина. — Женщина во главе Не? — Прабабушка Минцзюэ и Хуайсана, например. Там были свои нюансы, разумеется, тем не менее прецедент есть, — Сичэнь облизал губы и нервно переставил пиалы на столике. — Хотя в нашем случае, речь скорее пойдёт о браке. Хуайсан, не самый популярный вариант, особенно за пределами клана Не, да и родственнички их… — омега тяжело вздохнул и сжал переносицу двумя пальцами. — Я хочу, чтобы она была как можно дальше от всех этих игр за власть. Моя дочь сама решит свою судьбу, выберет путь, единственное, надеюсь он никак не будет связан с орденом Не. О её рождении не будет объявлено, а нашим адептам придётся хранить на один секрет больше. — Благо, наши правила не предполагают болтливость. И своей наследницей не объявишь? — Хм, я вроде ещё не слишком стар, чтобы заботиться о наследниках? — омега усмехнулся, но весёлость быстро сошла на нет: — Я хочу, чтобы она росла счастливым, беззаботным ребёнком. Чтобы на неё не давил груз правил и ожиданий, как было с нами. — Мгм, — альфа кивнул. — Новое поколение уже не похоже на нас, — тихо заметил Ванцзи, глядя на хохочущего сына, уклоняющегося от невесть когда подошедшего Лань Цзинъи. — Хах, это уж точно и надеюсь, они будут счастливей. Тишина. — Ты со мной? — Конечно.

***

      Хуайсан почти не помнил первые дни после смерти брата. Он был в прострации, плохо понимая, что происходит вокруг. Благо, ВанКо взял на себя всю организацию прощания и временное управление орденом. В памяти беты отпечаталось лишь пару моментов, зато очень прочно. Холодное тело брата, его лицо, которое почему-то показалось совершенно не знакомым, задвигающаяся, тяжёлая крышка гроба, Бася рвущаяся из цепей.       Позже, пришли чувства. Холод одиночества, разрывающая ненависть не имеющая выхода и конкретного направления, а ещё, предательства. Последнее, пожалуй самое гадкое и сильное. Ему казалось, что его предали все. Брат, который его бросил, пропавший невесть куда Сичэнь, друзья, что не в состоянии подобрать нужные слова и адепты, которым будто бы всё равно.       Единственный человек, который действительно его поддерживал – Гуанъяо, но и он не мог задерживаться на долго, дела ордена Цзинь не могли ждать.       После похорон и отбытия гостей из других орденов, заклинатель разнёс свою комнату, отказывался от еды, а потом… В какой-то момент пришёл странный покой. Воспоминания о том страшном вечере будто стали перед глазами картинами, минута за минутой, а затем… Хуайсан сидел у открытой клетки своей любимицы и наблюдал за старой птицей. — У него болела голова, но ничего не предвещало… Хотя, да, он резко решил лететь в Гусу, но почему? Брат хотел мне о чём-то рассказать. О чём? Мелодия. Ему не помогла мелодия, но заколка. Его привело в себя заклинание, которое было на заколке. Магия Ланей, но почему же тогда…       А-Сан облизнул губы и постукивая пальцами по столу, непроизвольно начал напевать песнь очищения и Юнру быстро её подхватила, ведь часто слышала игру Гуанъяо, ей нравилась музыка, к тому же, в последние пол года она сильно сдала, так что предпочитала не покидать дворец, благодаря чему не пропустила практически ни одного визита Цзиня к главе Не.       Хуайсан откинулся назад, опираясь на руки и прикрывая глаза. Как раз таки он почти никогда не присутствовал при этом, к тому моменту их отношения с братом, мягко говоря, стали сильно уж натянутыми и он использовал визиты Мэн Яо, как повод смотаться. Но бета не редко слышал игру Сичэня, так что неплохо знал мелодию, по крайней мере на слух.       Через несколько минут Не резко распахнул глаза и уставился на птицу. — Юнру, дорогая, повтори ещё раз. Умная птица замолчала, склонила голову на бок, что-то прощебетала и запела заново.       Заклинатель слушает очень внимательно, хмурится. Подскочив, подстёгнутый неожиданным воспоминанием, Хуайсан бросается к стеллажу, шарит на верхней полке и наконец находит сложенный пополам лист, оборванный с одного конца.       Судорожно пробегает глазами ноты, написанный аккуратным, с детства прекрасно знакомым почерком. Потом ещё раз и ещё. — Это… Хуайсан побледнел до синевы, часто, часто задышал и буквально рухнул обратно на софу.       Бета с трудом выровнял дыхание и снова обернулся к клетке: — Милая, споёшь ещё раз, только подожди секунду, я возьму бумагу и тушь. Священная майна закрыла глаза и как показалось Хуайсану тяжело вздохнула. — Прости дорогая, потерпи ещё немного и сможешь поспать, — А-Сан улыбнулся, нежно поглаживая чёрные перья.       С трудом отыскав чистую бумагу, кисть и тушь, в устроенном им беспорядке, бета приготовился записывать мелодию.       Два листа с нотами лежали рядом на столе. Хуайсан скрючился в кресле, вцепившись в волосы руками. — Не может быть. Этого не может быть, — шепчет словно безумный, качаясь назад, вперёд. — ВанКо ко мне! — рявкнул Хуайсан выглянув из комнаты и тут же захлопнул дверь.       Слуги дежурившие неподалёку с едой, переглянулись, удивлённые внешним видом молодого господина, но всё же поспешили выполнить приказ. — Глава, — войдя без стука, склонился старший заклинатель. — Не называй меня так!       Всклокоченные волосы, красные глаза, буквально горящие пламенем безумия. — Хуайсан? — на миг ВанКо испугался, что и младшего Не настигло искажение, но быстро понял – к счастью дело не в этом. — Молодой господин, вы звали? Бета выдохнул, сморгнул, пытаясь вернуть себе спокойствие: — Прости. Джия вернулась? — Нет, но она прислала сообщение – Облачные Глубины закрыты, никого не пускают, адепты на воротах подтверждают историю с вторжением тёмной твари и ранением главы. — Думаешь, правда? — Не знаю, — выдохнул старый наставник и поджал губы, обдумывая дальнейшие слова и рассматривая мальчишку напротив. — Вам нужно поесть. — Не сейчас! Хмм, прости, после нашего разговора я обязательно поем, обещаю. Альфа кивнул и вернулся к теме: — Возможно и правда, но… Лань Сичэнь и Минцзюэ были истинными, ты ведь знаешь. Я никогда такого не переживал, но говорят, разрыв связи истинных это очень болезненный и даже опасный процесс, так что… Собственно, думаю поэтому Джия так резко и сорвалась, в конце концов, она своего истинного омегу потеряла, хоть и до установления связи. Бета кусает губы и согласно кивает: — Думаешь, братец Сичэнь может… — голос срывается.       Хуайсан не может закончить своё страшное предположение. Да, он злится на Ланя за то, что того не было рядом, когда он был так нужен брату, за то, что доверил исполнение мелодий этому змею, за то, что поверил ему! Но… Но несмотря ни на что он любит Сичэня, дорожит им и не хочет даже представлять мир, где потеряет и его. — Меня смущает, что и на совете был лишь один из старейшин Ланей, даже не учитель Цижэнь, так что видимо у них и до того было всё не слава богам. Собственно поэтому, версию с нападением исключить всё-таки нельзя. Ну в любом случае, думаю будь всё совсем плохо, Лани не стали бы скрывать. Отрицать гибель главы… — Не смей! Не смей так говорить. Он жив и скоро придёт, должен прийти. — Конечно, — поклон. — Господин, я хотел поговорить с вами о… — Потом! — махнул рукой, требуя молчания и жестом пригласил к столу. — Смотри, — указал на два листа нот. — Хм, я ничего не понимаю в этих закорючках, ты же знаешь. — Ну ведь одни от других, ты отличить в состоянии, смотри внимательно. Мужчина вздохнул и склонился над столом. — Они отличаются, немного, но… Вот здесь и тут, вроде лишние ноты, — альфа хмурится и неуверенно посматривает на младшего в ожидании пояснений. — Точно! А говорите не разбираетесь, — не весело усмехнулся Хуайсан. В его глазах плещется ярость, помешанная с отчаянием. — Простите, но я не понимаю, — тихо и растеряно. — Это ноты песни очищения, о ней то ты знаешь? — Конечно. — Это, — указал на лист оборванный снизу, — ноты записанные Сичэнем. А это, — второй лист, — мелодия, которую играл Гуанъяо брату. — Эм… — ВанКо хмурится, отчасти он догадывается к чему, ведёт молодой господин, но не до конца может уложить картину в голове. — А откуда? — указывает на целый лист. — Юнру часто слушала и запомнила. — У, эм, а вы уверены? — Уверен! Майны запоминают звуки и воспроизводят их с абсолютной точностью. Они не могут сочинять, или ошибаться. Тем более, она несколько раз пропела одну и ту же мелодию, так что здесь не может быть ошибки. — То есть, если правильная мелодия успокаивает Ци, то испорченная… — Провоцирует искажение. — Уверены? — Да.       Хуайсан хмурится и отводит глаза. Он не собирается рассказывать об этом ВанКо, но он очень хорошо помнит свой разговор с Ланем, когда тот предлагал научить его исполнять песнь. Умолял научиться, а он… Он сам помог этой твари, он… Только боги знают, сколько раз он уже проклял себя за тот отказ, за свою трусость! "Но почему братец не настоял?! Почему не объяснил, отчего он больше не может играть?!" "Почему, Почему так?!"       Тогда Сичэнь объяснял ему, как и почему очень важно не допускать ошибок. Не искажать мелодию и именно это его испугало. Именно в попытках избежать страшной ошибки, ужасной ответственности, он сам сказал, что Гуанъяо справится лучше. Что уж он не ошибётся. "Будь он проклят, проклят, проклят!"       Хуайсан сжал кулаки и глухо рыкнул, отворачиваясь и отходя на пару шагов от учителя брата, в попытках успокоиться. — Вы думаете, он… Он специально? — альфа не стал спрашивать и комментировать поведение младшего. — Уверен, — бета старается успокоиться, но в голосе всё ещё слышны рычащие нотки. — Я несколько раз слышал, как он играет и это были идеально правильные мелодии, точь-в-точь, как та, что исполнял Сичэнь. Он не мог случайно ошибиться. Мэн Яо… Хм, только не он. — Я убью эту тварь! — Стой! Альфа замер, на секунду ему показалось, что он слышит голос воспитанника. — Не горячитесь, господин ВанКо. Нам нельзя действовать поспешно. Нельзя. Месть, блюдо которое подают холодным и нам нужно хорошенько подумать, как подать нашу.       Холодная улыбка, опасный блеск глаз, твёрдый голос, он никогда не видел такого Хуайсана, но именно сейчас, альфа видел человека, за которым готов пойти. — Скажи, ты знаешь, почему братец Сичэнь перестал играть брату? — Нет. Вы думаете? Младший нахмурился, задумался, но тут же мотнул головой: — Нет! Это не возможно, братец на такое не способен, он бы никогда не навредил брату. ХХхх, давай пока оставим это, что в ордене? — А вот об этом я, хотел с вами поговорить…

***

— Больше месяца прошло, вы должны собрать совет и заявить свои права на пост, — Джия стоит у окна, спиной к остальным и рассматривает учеников тренирующихся во дворе. — Нет смысла больше тянуть.       С тех пор как она вернулась из Гусу Лань, женщина, казалось, постоянно была в мрачном настроении и, почему-то, старательно избегала Не, вечно находя очень срочные дела. Желательно, подальше от Юдоли. — Что там с вассальными кланами? — Примерно половина на половину, — альфа резко выдохнула и обернулась, подошла к столу, на этот раз сосредоточившись на карте. — Половина, — указкой очертила линию, — за вас. Эти, — она обвела довольно приличную территорию, — склоняются на сторону Токсури, остальные колеблются, но будем честны, скорее не в вашу пользу. И их сомнения подогревают слухи о том, что другие великие ордена вас не особо жалуют. Господин Цзинь после похорон сюда носу не кажет, с Ланями понятно, но для других это выглядит как игнор, а Цзян… Ну, он всегда в стороне. — Отлично, — хмыкнул Хуайсан, недовольно поглядывая на женщину.       Ему казалось, что подруга Минцзюэ от него что-то скрывает, но выпытать секрет не удавалось. Единственное, он догадывался – дело связано с Сичэнем, но вот не задача, Облачные Глубины до сих пор закрыты и что там происходит, узнать не получается. — Что у нас со старейшинами? — перевёл взгляд на ВанКо. — Они по большей части, вроде за вас, но у Токсури язык подвешен хорошо, так что побороться придётся. К счастью, Дзин на нашей стороне. А ещё, так наверно не правильно говорить, но хорошо, что у главы с Ланем детей не было, — на этих словах ВанКо, Джия закрыла глаза и резко отвернулась. — Грубо, — покаялся заклинатель заметив реакцию альфы и неправильно её истолковав, — но это так. У второй ветви не мало детей, для брака на любой возраст и пол. Под эту песню такая свистопляска бы началась, что дай боги орден не развалили б.       Хуайсан закусил губу, прикрывая лицо веером. — Ладно, — захлопнув веер, бета вскинул подбородок и улыбнулся: — Созываем совет на завтра, Джия права, тянуть смысла нет.       Вернувшись в комнату, Хуайсан облокотился о дверь и сполз на пол. — Какого демона, — простонал заклинатель, накрывая голову руками и утыкаясь в колени.       Он не готов! Он не хочет быть главой, не хочет бороться за власть!       Не хочет быть один. Вокруг много людей, но почти нет друзей, а те, что есть, не могут помочь, да и полностью понять, тоже, не могут.       Всем от него что-то нужно, а он должен быть сильным, но как же он устал. Ещё спектакль, что предстоит разыгрывать не один год. Конкретного плана ещё нет, но то, что быстро это не будет понятно и так. Он на всё готов, чтобы отомстить за брата, но… Это тяжело.       Ему нужна власть, он должен стать главой, отомстить. Удержать власть. Но как же сложно… Ещё и… Из головы всё не шёл Лань Сичэнь. Что они с братом скрывали? Почему он перестал играть для Минцзюэ? Действительно ли он не знал о планах змея? Что с ним сейчас? Почему до сих пор не пришёл? Почему бросил?! — ХХхх, где правда?! Что мне делать? Хм, что мне делать, Минцзюэ?       Он запрокинул голову, позволяя слезам свободно течь по щекам.

***

— Может, всё же объяснишь, что произошло? Почему так срочно сорвалась к Ланям и с тех пор ходишь, как будто мир рухнул? — ВанКо строго глянул на женщину, идущую рядом. — Никого не касается, как я хожу и куда, зачем летаю, — огрызнулась альфа. — Единственное, что для вас должно быть важно – я, на стороне Хуайсана, остальное не имеет значение. Больше, не имеет, — уже гораздо тише добавила женщина. — И если уж мы заговорили о тайнах, не расскажешь, о чём вы там с молодым господином шепчитесь? Что за планы строите? — Ладно, оставим пока, — закрыл скользкую тему альфа. — Не нравятся мне сегодня настроения в резиденции, — перевёл тему старший. — Тоже заметила, — кивнула Джия. — Я вчера в казармах слышала, как адепты совет обсуждали. Многие уверены, что если главой станет малой, остальные кланы с нами считаться не будут. С другой стороны, они прекрасно помнят, что именно его выбрал Минцзюэ и поэтому готовы поддерживать. В общем, люди в раздрае. — Малой? — насмешливо. — Не нуди, понятно, что при других я такого не скажу, — хмыкнула заклинательница. — Хах, хорошо. Насчёт разговоров, я тоже такое слышал. А ещё вспоминают, что отношения у братьев были в последнее время… не очень тёплые и поговаривают, якобы Минцзюэ думал сменить наследника, просто не успел. — Чушь! — Чушь, но разговоры есть. — Дзин! Ты уже здесь, — поприветствовала Джия. — Чего такой мрачный? — При законном наследнике, поднимаем вопрос наследования, позорище! — процедил воин. — Не будь он моим родным братом, придушил бы собственными руками. Женщина похлопала его по плечу в знак поддержки. — О, вы здесь? — Хуайсан вышел из комнаты, сразу же натыкаясь на троицу заклинателей. — Прям конвой, думаете, сбегу? — Не смешно. — Расслабьтесь немного, я за нас всех побоюсь, — усмехнулся бета. — Господин! — слуга на секунду запнулся, не зная кому докладывать, но всё же обратился к Хуайсану: — Господин Не, глава Лань с братом прибыли. — Что?! — Стража говорит, через пару минут будут. Заклинатели переглянулись. — Неожиданно, — заметил ВанКо. — Жив, всё-таки, слава богам, — пробормотала Джия. — Интересней, что нам принесёт их визит, — тихо заметил Дзин. — Что вы замерли? Идёмте скорее! — поторопил всех, вроде как глава.       Когда Хуайсан с сопровождающими вышел во двор, Не Токсури со своими прихвостнями уже был там. — Гадёныш, — процедил сквозь зубы Не Дзин, сверля злым взглядом спину брата.       Адепты окружающие заклинателя заметили вновь прибывших. Одни, отвели глаза и незаметно отодвинулись подальше от возмутителя спокойствия, другие, наоборот демонстративно расправили плечи и взгляды их стали гораздо жёстче, в них читался вызов.       Сам претендент на пост главы тоже к ним обернулся и отвесил лёгкий, насмешливый поклон. Дзин и Джия дружно фыркнули, ВанКо проигнорировал, а вот Хуайсан приветливо кивнул в ответ, сделав вид, что не заметил реакции остальных и подойдя стал рядом с окружающими Токсури адептами, не пытаясь выйти вперёд.       Сейчас, его мало интересовали все эти подковёрные игры, его внимание было сосредоточено на приближающихся Ланях. Он хотел увидеть хоть что-то свидетельствующие о болезни Сичэня, его горе, но глава Лань выглядел, как всегда, идеально. Безупречно белое ханьфу, но отнюдь не траурное, голубая мантия, на губах вечная, лёгкая улыбка, а на голове незнакомая гуань. Хотя раньше, это практически всегда была подаренная Минцзюэ заколка, напоминающая то ли голову дракона, то ли быка. "Даже не белой лентой. Словно ему совсем всё равно!" Бета сжал зубы, прилагая титанические усилия, чтобы выражение лица оставалось спокойно-приветливым.       Тем временем Сичэнь пробежался взглядом по всем собравшимся и еле заметно изменил траекторию движения, целенаправленно направляясь к бете. — Приветствую главу Не, — поклон Хуайсану, спокойный, тихий голос, улыбка. — Здравствуйте, — неглубокий поклон ВанКо, Джия и Дзиню. Кивок остальным. — Приветствую, — Ванцзи поздоровался с Незнайкой, кивнул троице заклинателей рядом с ним, остальных будто не заметил. — Глава Лань, второй господин, — Хуайсан отвесил поклоны гостям, остальные последовали за ним.       Проигнорированная группа, тоже была вынуждена поклониться, они никак не могли себе позволить проявить неуважение к главе другого Великого ордена и его наследнику. — Бра… Хуайсан хотел что-то сказать, но его прервал Токсури, явно раздосадованный только что произошедшим: — Глава Лань, боюсь вы ошиблись, новый глава нашего ордена ещё не выбран! Молодой мужчина подошёл ближе, сверху вниз смерив взглядом Хуайсана, а затем самоуверенно посмотрел в глаза Сичэню.       Высокий, статный альфа немного уступал в мощи Минцзюэ, но он по-прежнему был чуть выше Ланя и шире в плечах. — Выборы? — подняв брови, удивлённо утончил омега. — Насколько я знаю, по правилам ордена Цинхэ Не, наследника выбирает глава. — Да, но… Сичэнь не дал ему договорить: — А если глава не успел сделать выбор и не имел детей, наследником становится ближайший родственник из главной ветви. К счастью, мой супруг выбрал наследника, задолго до своей кончины, а заодно, он является и его ближайшим родственником. Так что, ошиблись скорее вы, — милая улыбка, спокойный тон, настолько сильно контрастировали с повисшим в воздухе напряжением, что заставляли остальных чувствовать себя растерянно и неуютно.       Хуайсан краем глаза заметил, что двор наполнился адептами, от дворца к ним спешили оставшиеся старейшины и все, очень внимательно прислушивались к разговору.       Ванцзи стал ближе к брату, но так, чтобы и Хуайсан находился от него на расстоянии вытянутой руки. Бета нахмурился, не зная, что делать. Он оглянулся на ВанКо, но тот следил за Токсури, Дзин достал саблю из-за спины и воткнул её в землю перед собой, сложив руки на рукояти. Почувствовав прикосновение к плечу, младший Не резко обернулся, это была Джия, ставшая к нему вплотную. — Вы хорошо знаете НАШИ законы, — с усмешкой сказал альфа, в глазах его плескалась злость, — но это всё же дела ордена Цинхэ Не и главе ЧУЖОГО ордена, в них лезть не стоит. — Безусловно, — спокойно ответил омега, словно не замечая как накалился воздух и толпы вокруг. — Как глава другого ордена, я могу лишь выразить обеспокоенность происходящим. Попытка незаконного захвата власти в одном из Великих орденов, это серьёзная проблема для всех, в конце концов. — Как вы смеете! — Это наши дела! — Мы…       Приспешники Токсури заголосили одновременно, гул согласия и возражений покатился по толпе, Шэнь Вэнь и Му Цин подошли к другу, неразлучная троица воинов явно готовилась к бою, но Сичэнь продолжил, не обращая ни на кого внимания. — Но я могу интересоваться делами Цинхэ Не, как законный супруг вашего главы. Минцзюэ выбрал наследником своего младшего брата Не Хуайсана и никогда не менял решения, с этим хочет кто-то поспорить? Над двором повисла гулкая тишина. Упоминание Не Минцзюэ подействовало почти на всех отрезвляюще, охладив горячие головы. Главу любили и уважали, да и вся эта возня с наследованием нравилась далеко не всем. Многие опустили головы, шепча короткие молитвы за почившего главу, другие просто прятали глаза, но никто не возразил. — Вы правы и в этом, — сквозь зубы наконец процедил альфа. — Но если уж вы настаиваете на выборах и замене наследника, вопреки воле своего главы, по законам ордена, после Хуайсана первым претендентом на место являюсь я. — Вы глава Гусу Лань, Цинхэ Не никогда не склонится перед монахами! — Токсури огляделся, явно рассчитывая на более бурную поддержку, но отчего-то не получая её.       По-сути, явное согласие выразили только его друзья да родственники и то, далеко не все, поскольку большинство косилось на Дзиня, как главу их семьи и не решались так уж явно идти против него, учитывая сколь наглядно тот демонстрировал свою позицию. — Хм, видимо вы действительно не очень хорошо знакомы с собственными правилами, хотя в Юдоли их не так уж и много. Так будьте любезны сначала дослушать, а уж затем возмущаться, — тон Сичэня напоминал учителя Лань, когда тот отчитывал нерадивых учеников, отчего у Хуайсана непроизвольно пробежали мурашки по телу. — Если супруг, или супруга главы является достаточно сильным заклинателем, заклинательницей, то в случае гибели главы и отсутствии законного наследника, или при оспаривании его кандидатуры, он, или она становятся первыми претендентами на место главы. А поскольку я признаю наследником Хуайсана, как и завещал мой супруг, другой претендент должен бросить мне вызов и только после победы, он вправе выдвинуть свою кандидатуру. — Что за бред! Вы не член нашего клана и не имеете никакого права! — Имеет, — наконец подал голос ВанКо. — Лань Сичэнь прав, он являлся законным супругом Не Минцзюэ. Их брак засвидетельствовал я и ещё шестеро наших старейшин. Шестеро пожилых заклинателей сделали шаг вперёд, выражая своё согласия и подтверждая слова альфы. — Согласно нашим законам, — слово взял самый старший из советников, ЗонгХи, — на данный момент, только Лань Сичэнь может оспорить место законного наследника, но поскольку он поддерживает кандидатуру младшего господина, чтобы выставить свою, вы действительно должны для начала вызвать на бой и победить супруга почившего главы. Это очень старый закон, мы не вспоминали о нём десятилетиями, но тем не менее, он действителен. — Почему же вы раньше о нём не говорили?! — А разве мы официально рассматривали возможность смены наследника? — хитро прищурился старик. Поднялся жуткий гвалт. Все что-то кричали, спорили, доказывали.       Единственными кто сохранял спокойствие и молчание были братья Лань. Так же в общую перебранку не вступали и Хуайсан с Токсури, но они спокойными совсем не выглядели. Альфа сверлил братьев злобным взглядом, а бета кусал губы, нервно крутя в руках веер. Он всё хотел что-то сказать, спросить, но Сичэнь на него даже не смотрел, а сам Не ни находил нужных слов.       Он вообще не мог понять, что сейчас чувствует, видя этого человека перед собой. То тот пропадает на несколько месяцев, присылая лишь малосодержательные письма, где больше о самом Хуайсане, но почти нет ответов на его вопросы. Потом его не оказалось рядом, в самый нужный момент, даже на похороны брата не пришёл и больше чем за месяц ни одного письма, а теперь… Вот он, явился так точно, будто прекрасно знал, что у них здесь происходит и собирается сражаться за него, защищать, как раньше, как было всегда. А его ли? Или только последнюю волю брата? Значит ли сам Хуайсан для него хоть что-нибудь? А Минцзюэ? Он действительно его любил, или всё дело в связи истинных, в выгоде? А сейчас, что ему важно: воля умершего; Хуайсан, или всё дело в политике?       Из мыслей бету вырывает внезапная тишина и голос Сичэня: — Так что вы решили? Подчинитесь воле Минцзюэ, или всё же бой? — Бой! — задиристо кричит Токсури. — Здесь и сейчас! — Нет, — обрывает его ЗонгХи. — Наши гости только прибыли, перелёт был долгим и утомительным, проводить поединок сейчас, будет не слишком честно. Если вы оба решили скрестить клинки, то будет лучше отложить всё на вечер. — Хорошее решение, мастер Чан, — улыбнулся омега. — Отлично! — бросил Не и резко развернувшись, удалился. Немного помявшись, народ потихоньку переговариваясь начал расходиться. — Предлагаю пообедать и поговорить всем вместе, — тихо заговорил ВанКо. — Конечно, но для начала, можно мы с братом всё же пройдём в гостевые комнаты, хотелось бы умыться с дороги. — Конечно, слуги вас проводят и позовут, когда накроют стол. — Прекрасно. — Братец Сичэнь… — Прости А-Сан, давай поговорим чуть позже, — омега извиняющееся улыбнулся, прерывая младшего и поспешил за подошедшим слугой. — Какого демона?! — О чём ты? — омега вытер руки и устало опустился на табурет, снизу вверх смотря на злого брата. — Поединок! Ты знал, что так будет?! — Это было возможно, — уклончиво ответил старший. — На бой выйду я. — Так нельзя, это против правил. Ванцзи раздражённо цыкнул: — Но ты не можешь сражаться! — Ты во мне сомневаешься? — приподнял бровь Хуань, изображая крайнее изумление и обиду. — Ты нормально есть начал не так давно и чтобы долететь сюда, нам потребовалось несколько остановок, — не купился на его спектакль младший. — А-Чжань, я должен это сделать, пойми и не злись, пожалуйста, со мной всё будет хорошо, обещаю. Альфа поджал губы и скрестил руки на груди, явно не убеждённый. — Ты сомневаешься в своём старшем брате? — Хрр, нет, — всё же буркнул Лань Чжань. — Тогда хватит ворчать и иди в свою комнату умываться. — Я уже. — Хм, когда успел? — Брат. — Ванцзи, обещаю, всё будет хорошо. Веришь? — Верю. Но если он тебя ранит, я его убью. — А-Чжань! — Убью, — и вышел хлопнув дверью.       Сичэнь прикрыл глаза, покачал головой и откинулся спиной на стену, слегка стукаясь о неё затылком. "Правильно ли я поступаю? Мин, действительно ли А-Сану так будет лучше? Мы же не ошиблись?"       Эти мысли крутились в голове уже не один день и Сичэнь всё не мог определиться для себя с ответами. С одной стороны, он достаточно хорошо знал Хуайсана, чтобы понимать: он хочет власти, он будет хорошим главой. С другой, такова была воля Минцзюэ. С третьей, пост главы, кроме всего прочего, защитит младшего Не. Они не раз обсуждали это с мужем. В случае смерти альфы желающие на его место найдутся, да и просто те, кто захочет ослабить орден и главной целью, что одних, что других, станет Хуайсан. Причём даже если он отречётся, для них причиной убить будет сам факт его существования. А орден сможет защитить. Адепты Цинхэ Не всегда горой за своего главу, на его защиту станет целый клан. Да, сейчас этого не скажешь, но здесь скорее сыграла роль слишком неожиданная смерть Минцзюэ. Люди растерянны, они не до конца понимают – что произошло и что будет дальше, так что Токсури просто выбрал слишком удачный момент, но как только А-Сан станет главой официально всё успокоится. Всё будет, как должно. Но сторон света минимум четыре и с четвёртой – а не ошибается ли он? — Если такой закон существует, почему вы не упомянули его раньше?! — Хуайсан резко развернулся и с такой силой ткнул старого альфу в грудь, что тот от неожиданности даже пошатнулся. — Мы не знали, что с господином Ланем, сможет ли он прийти и насколько осведомлён о своих правах. А так же, какой выбор сделает. — Но ведь получается, что если бы не второй брат, Токсури должен был бросить вызов мне и всё решил бы поединок, а не совет, как мы обсуждали! — Этот закон давно не применялся, я понадеялся, что о нём никто не вспомнит. Бета сощурился. ВанКо отвёл глаза. — Молодой господин, давайте честно, вы бы не смогли победить его. — Ха! — Хуайсан всплеснул руками, несколько раз открыл и закрыл рот, а затем плюхнулся в кресло. — Хорошо, вы правы, но что теперь? — Я думаю, всё сложилось как нельзя лучше. Честно говоря, я не был уверен, что совет примет нашу сторону, слишком многие ещё не определились. К тому же, как мы увидели, о законе всё же помнили, а ЗонгХи ни на чьей стороне и что-то мне подсказывает, не заикнись о поединке господин Сичэнь, это сделал бы он на совете. Старик любит интриги. Только не будь здесь Ланя, он бы и не стал его упоминать и драться пришлось бы вам. Вы, конечно, могли бы выбрать защитника, но на руку нам бы это не сыграло, даже в случае победы. — Это выставило бы меня слабаком. — Именно. — А сейчас? — Нет, сейчас другая ситуация. Лань Сичэнь в своём праве, он первый вспомнил закон, по сути сам бросил вызов, вы его ни о чём не просили. Не бороться за пост с вами, в случае победы, опять же его право и выбор, к тому же, неплохо аргументированный. Заметили, он неоднократно упоминал, что наследником вас выбрал Минцзюэ и что он был его законным супругом. — Получается, он как супруг выполняет и защищает волю брата? — Практически, священный долг супруга.       Хуайсан прикусил кончик большого пальца, задумчиво рассматривая край картины, выглядывающий из-под ткани. — Хорошо, идите пока, встретимся за обедом. — Конечно.       Проводив старшего, бета скинул белое полотно скрывающее картину и присев на корточки, осторожно погладил её. На картине словно живые, по заснеженной аллее, украшенной красными фонарями и лентами, рука об руку шли двое мужчин в свадебных одеждах. Такие счастливые, такие молодые, красивые. Хуайсан дотронулся до щеки того, что пониже: — Что же ты скрываешь, братец Сичэнь?       Над столом весела тягостная тишина, нарушаемая лишь стуком палочек и стаканов о стол. — Господин Лань, мы безусловно благодарны вам за столь своевременный визит и вашу готовность отстоять волю главы, но ради чего вы прилетели изначально? — не выдержала Джия. — Я должен убедиться, что воля моего супруга будет исполнена, так что не стоит благодарить, а прилетел я очевидно, чтобы посетить могилу Минцзюэ, — отложив палочки, ответил Сичэнь, — но идти в родовой некрополь одному, мне показалось неуместным, поэтому я пришёл сюда, попросить А-Сана меня сопровождать. Он в упор посмотрел на младшего, ожидая ответа на не заданный вопрос. — Конечно. Конечно я пойду с тобой, завтра. — Спасибо, — тёплая улыбка. — Вас не было так долго, — начала женщина, но её оборвал Ванцзи: — Брат был ранен, вам это известно. Вы не раз приходили к нашим воротам и получали ответ. — Конечно, но… — Точно, дырявая голова, братец Сичэнь, как ты себя чувствуешь, что это были за твари, как они вообще… — Хааха, А-Сан, не нужно сразу столько вопросов, прошу, — рассмеялся омега, приподнимая руки в примеряющем, останавливающем жесте. — Я полностью здоров, спасибо, а об остальном, давай поговорим позже, хорошо. Обещаю, я отвечу на все твои вопросы. — На все? — взгляд младшего стал непривычно серьёзным и цепким. — Да, — уже без улыбки кивнул старший. — Господин Лань, — прервал их переглядки Дзин, — вы уверены, что победите моего братца. — Хм, а насколько он искусней Минцзюэ? — Смеётесь, глава был лучшим! — Значит, я выиграю, — усмехнулся Сичэнь, отпивая воды. Бой был…       Честное слово, учитывая гонор Токсури и то с каким пафосом он вышел в круг образованный адептами Цинхэ Не для их поединка, Сичэнь ожидал большего.       Хотя, возможно главной ошибкой заклинателя стало то, что он слишком сильно попытался подражать Минцзюэ и это просто выбесило омегу. Если цвета в одежде были не удивительны, для адептов одного ордена, то вот фасон, украшения, высокий хвост скреплённый чёрной заколкой, плохо скопированные интонации и даже взмах саблей перед началом боя… "Брат!" – Лань Хуань очнулся только услышав условный стук Ванцзи. Он моргнул, прогоняя морок и чуть отводя меч от горла противника.       Сичэнь прижал альфу к земле, давя ему на грудь коленом, Шуоюэ приставлен к шее побеждённого, слегка ранив кожу. Сабля Токсури валялась в нескольких метрах от него перебитая напополам.       Омега слышал одобрительный гул толпы, редкие, насмешливые выкрики в адрес побеждённого, голос ВанКо делающего какое-то заявление, как распорядитель боя, но его мало это волновало. Хотелось крови, победа далась слишком просто, чтобы он мог выплеснуть всю свою ярость. — Сейчас мы встанем, ты поклонишься Хуайсану, признавая его главой, и больше никогда не выступишь против него сам и не станешь подстрекать других, — прошипел заклинатель, наклоняясь так, чтобы волосы скрыли их лица от остальных. — А если нет? — оскалился альфа. — Я прирежу тебя, как свинью и взвизгнуть не успеешь. Их взгляды встретились и Токсури увидел в глазах омеги что-то такое, что заставило его поверить данному обещанию и поспешно согласиться.       Сичэнь отстранился, встал и с улыбкой протянул руку бывшему противнику. Тот сжал зубы, но принял помощь не желая ещё больше терять лицо. — Глава Не, — Сичэнь отвесил Хуайсану лёгкий поклон и поспешил уйти.       Он больше здесь не нужен, дальнейшие присяги, объявления, это всё дела ордена Не, омега не хочет этого видеть, слышать, знать. Внутри бурлит злость, ненависть так и не нашедшая выхода. — Глава Не. — Глава. — Не Хуайсан! — Глава Не!       Звучит за спиной на разные голоса, а Хуань хочет зажать уши и убежать. "Не тот. Не к тому. Не он. Другой, это должен быть совсем другой человек!"       Лань Чжань следует за ним безмолвной тенью, а как только они покидают полигон, ненавязчиво направляет во внутренний, тренировочный двор. Во дворце только слуги и немного охраны, никому и в голову не приходит останавливать Ланей. Они достают мечи одновременно, ни одного слова так и не было произнесено. Удар. Уклонение. Атака. Отбил. Новая атака и щёку обжигает боль, но бой не останавливается.       Ни один не желает уступать. Клинки сверкают, переливаются золотым, отражая свет факелов развешанных по стенам.       Ванцзи уклоняется от очередной атаки, приседает и метит мечом в бок. Сичэнь бьёт сверху, клинок замирает в паре миллиметров от шеи брата. Оба замирают обозначив смертельные удары, но не доведя их до конца. Омега тяжело дышит, роняет меч и опускается на колени, скрючиваясь, упираясь лбом в доски. — ААА! — удар кулаком по полу и резкая боль в запястье. Лань Чжань убирает Шуоюэ и Бичэнь в ножны, прислоняет к стене и садится рядом с братом. — Полегчало? — Спасибо. — Уверен, что готов? — Я должен. Да и, может если я увижу его могилу своими глазами, станет легче. — Нет. — Хм, наверное ты прав, но я всё равно должен туда пойти. Альфа тяжело вздохнул и встал, протягивая руку старшему. — Спать? — Ты иди, а мне ещё кое-куда нужно. Ванцзи рассматривает его пару секунд, затем кивает и уходит первым.       Сичэнь без проблем добирается до знакомых окон на последнем этаже дворца, но впервые за многие годы они заперты, хотя барьерные чары призванные ограждать помещение от капризов природы и различных летающих тварей, но при этом без проблем пропускать одного человека, до сих пор на месте. Такая родная магия, странно, что заклятье не развеялось, но омега даже рад. Он дотрагивается кончиками пальцев до невидимого, но ощутимого барьера, улыбается чувствуя лёгкое покалывание льнущей к нему магии. Простенькое заклятье и окна распахнуты. Хуань замирает, не решаясь сделать последний шаг. Вдох. Выдох.       Последний рывок и он соскакивает с меча не открывая глаз. От запаха бьющего в нос хочется одновременно выйти в окно и дышать, втягивать его в лёгкие, кутаться, впитывать. Сичэнь сглатывает ком ставший в горле и открывает глаза. — Боги. Комната освещённая лунным светом выглядит так, будто Минцзюэ только что вышел и скоро вернётся.       От света свечей и светильников зажжённых с помощью огненного талисмана ничего не меняется, разве что становится уютней. Как же он скучает. Сичэнь подходит к столу, гладит спинку кресла, перебирает бумаги исписанные знакомым почерком.       Омега улыбается, вспоминая как ставил Мину руку, как тот психовал, когда у него не получалось, но потом старательно выписывал строчку за строчкой, пока не добьётся идеала.       Хуань долго бродит по комнате, перебирает вещи вспоминая бесчисленные истории их жизни. Знакомство, дружба, любовь.       Они были вместе почти двадцать четыре года. Боги, сколько же всего пережито, сколько… Счастье, горе, открытия, разочарования, ссоры, примирения.       Иногда было так плохо, но они знали, что есть друг у друга и это давало силы двигаться вперёд. Они всегда могли опереться друг на друга, а теперь… Он не умеет один, он…       Хуань стирает слёзы с щёк, смотрит в сторону кровати, скрытой за пологом, но не может решиться подойти и вместо этого идёт к зеркалу. Омега перебирает украшения, но не может найти самые важные. Браслет, лента, заколка. Ничего. "Неужели Хуайсан с ним положил? Это было бы хорошо, правильно. Надеюсь, это так." Вдох. Выдох. Сичэнь идёт к кровати, отодвигает полог, замирает. Примятая подушка, небрежно наброшенное одеяло. — Ххх, — Хуань всхлипывает, кусает губы. — Мин. Садится на кровать, гладит подушку.       На мгновение ему даже кажется, будто он чувствует тепло тела. — Родной мой. Любимый. Ххм, ну почему, почему.       Взгляд падает на прикроватный столик и цепляется за какой-то лист. Сичэнь удивлённо поднимает брови, Мин никогда не работал в постели. Там были имена. Два столбца имён, мужские и женские. Омега улыбается, пробегая глазами варианты имён. — Аю, Бию, Джи, Зэн, серьёзно? Мин прости, но фантазия у тебя, — усмехается омега, замечая некоторые из вариантов. Хуань посидел ещё какое-то время, прижимая лист к груди, потом резко встал и пошёл к столу. Развёл чернила, взял кисть и добавил ещё одно имя, записывая его крупными иероглифами и подчёркивая. — У нас девочка родной и зовут её МинЧжу. Уж прости – Лань МинЧжу.       Сичэнь грустно улыбается, поджигает лист с двух концов от свечи и подходит к окну. Бумага сгорает быстро, а лёгкий ветерок уносит пепел. — Братец Сичэнь? — доносится из-за спины.       Это был долгий, очень, слишком долгий день. Утром он готовился к жарким дебатам за место главы. Потом ни с того, ни с сего объявился человек которого он так хотел увидеть, так ждал, но в то же время боялся их встречи и уж совсем не рассчитывал на неё в ближайшее время. Внезапно всплыл какой-то древний закон. Бой. Как же ему было страшно! В один момент показалось, что вот сейчас Токсури снесёт Сичэню голову. Сердце ёкнуло и остановилось. Он думал уже не забьётся. Конечно же омега победил. Они столько раз сражались с братом, Хуайсан любил наблюдать за их дуэлями. И вот, он уже глава. Внезапно, это признали все и уже никому, ничего доказывать не надо. А ещё, оказалось, его ждало столько дел.       Хорошо хоть разборки с дальними родственничками удалось скинуть на Дзина. После проигрыша его братец вроде присмирел и Хуайсан надеялся больше о нём не вспоминать.       Бета хотел поговорить с Ланем, но оказался нужен сразу такому количеству народа, столько вопросов ожидали его решения, что когда новоявленный глава освободился, было уже очень поздно. Хуайсан решил, что гости из Гусу Лань уже отдыхают и беспокоить их не стоит. У него были вопросы и он хотел знать ответы. Надеялся, что самые страшные подозрения не подтвердятся. Он хотел в это верить. Должно же в этом мире быть хоть что-то, во что ещё можно верить. Ему нужны ответы, но он ждал и варился в сомнениях уже достаточно долго, потерпит до утра. Всё же, Сичэнь пришёл. Пришёл и защитил. Отстоял его, как делал всегда. Неожиданно и жданно. У Хуайсана было много сомнений по поводу мотивов омеги, но это было приятно, нельзя отрицать. Так приятно почувствовать, что ты кому-то нужен, что за тебя готовы сражаться, что ты под защитой. Теперь для него подобные чувства роскошь и возможно всё это обман, но так хотелось верить.       Хуайсан почти успел дойти до своих комнат, когда его бесцеремонно вырвали из мыслей. — Призрак! Глава, там призрак! — голосила бледная служанка. Совсем молоденькая девушка, видимо недавно наняли, он её не помнит, хотя в лицо знает всех. — Замолкни, дура! — рявкает один из стражников, что часто патрулирует коридор, где покои брата. Страж немного запыхался и бежит позади служанки, явно пытался догнать и остановить, но девушка оказалась проворней. — Что случилось? — Не хмурится, он хочет принять горячую ванну и спать. Никаких призраков! — Я убирала коридор наверху, — затараторила служанка, не дав адепту и рта раскрыть. Тот вздохнул и опустил голову, прикрыв лицо рукой. Бета хмыкнул, заметив пантомиму и перевёл взгляд на захлёбывающуюся словами девушку: — … и шаги! Я точно вам говорю, дверь не открывалась, но там кто-то ходит. — Хорошо, хорошо, я вас понял, — улыбнулся Не. — Пожалуйста, успокойтесь и идите на кухню, попросите тёплого молока и идите отдыхать. Спасибо за бдительность. — Я… Девушка хотела ещё что-то сказать, но не решилась. Поклонившись, служанка поспешила удалиться. — Что там? — В покоях главы действительно кто-то есть и он вошёл не через дверь, но учитывая, что глава Лань здесь, мы решили не заходить, ведь... — адепт пожал плечами. — Это правильно. — Простите, что не успел остановить, — кивок в направлении куда удалилась девушка. — Ничего, — вполне искренняя улыбка. — Спасибо, что доложил, свободен. Стражник поклонился и ушёл. "Не спиться? Что ж…"       Коридор к счастью пуст и никто не может видеть, как молодой глава мнётся перед дверью в покои брата не решаясь зайти. Со смерти Минцзюэ, Хуайсан так ни разу и не решился посетить его комнаты и остальным запретил. — Как глупо, это всего лишь помещение, а внутри братец Сичэнь. — Ну же, соберись! Вдох. Выдох. Не заносит руку, чтобы постучать, но одёргивает сам себя и толкает дверь. Омега стоит у распахнутого окна и что-то жжёт. "Ритуальную бумагу? Странный способ. Тогда что?" — Братец Сичэнь? Хуань чуть медлит, затем оборачивается и улыбается ему.       От идеального образа главы Лань словно бы ничего не осталось. Бледная улыбка, ханьфу без мантии подчёркивает худобу и нездоровый цвет лица, на щеке алеет порез. Откуда? После боя его точно не было. На лице блестят дорожки слёз. — А-Сан, — голос тихий, ломкий.       Что-то внутри ломается, рушится с никому не слышным грохотом и он бросается вперёд, спотыкается на ступеньках подиума, но его ловят и заключают в крепкие, надёжные, такие тёплые объятья. Хуайсан рыдает уткнувшись в грудь омеги и цепляется за белые одежды, словно он снова маленький ребёнок ищущий утешения у того, кто всегда был готов его принять, пожалеть. Защитить. — Листик, прости, — Лань Хуань гладит его по спине, целует в макушку. — Прости, что меня не было рядом. Слыша слова, точь-в-точь такие, что сказал ему брат перед смертью, своё детское прозвище, Хуайсан плачет ещё сильнее, выплёскивая всю свою боль, обиду и наконец получая так необходимое тепло и утешение. — Второй брат, почему? Хуайсан сидит на подушке, поставив локти на низкий столик. — Мин так и не сказал, — хмыкнул Сичэнь, непроизвольно обводя узоры на расписной столешнице. — Знаешь ведь, есть поверье, что когда один человек уходит, на свет рождается новый. — Конечно, но… Бета хмурится, совершенно не понимая к чему клонит старший. Такое начало разговора как-то совсем не вписывалось в его представления. Сичэнь набирает полную грудь воздуха и резко выдыхает: — Минцзюэ не стало одиннадцатого марта, в тот же день родилась наша дочь. Тишина. Хуайсан распахивает глаза, в упор смотря на омегу, ища признаки насмешки. А может ему послышалось? — Что? — наконец выдавливает он. — Ты дядя, А-Сан. — Но как?! То есть, я знаю как, но… — бета вскакивает, крутится, отходит на пару шагов, потом быстро возвращается и плюхается обратно. — Почему?! — Прости, — отводит глаза, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы это не прозвучало как обвинение, ведь на самом деле… — Помнишь, я просил тебя исполнять песнь для Мина? — Конечно. Так, это из-за беременности? — Да, мелодия забирает много сил, требует душевного спокойствия, а ребёнок… В общем, с какого-то момента я больше не мог играть. — Но почему ты не сказал?! — Я собирался, Минцзюэ узнал, что ты покинул резиденцию, именно из-за того, что мы собирались сообщить тебе новость. — Но почему… Хуайсан прервал сам себя. Всё же дураком он не был и провалами в памяти не страдал. — Я дурак. — Нет. Я должен был сказать, просто… Просто я разозлился, а потом… прости. — Нет. Нет. Младший закрыл лицо руками. "Идиот, боги, как это вообще могло произойти?!" — Мин собирался сказать, он обещал, но… — Как её зовут? — МинЧжу. — Драгоценная жемчужина, красиво, — улыбнулся А-Сан. — Это же первое имя? — Нет, Минцзюэ хотел, чтобы нашего ребёнка назвали по традиции Цинхэ. Я обещал. — Понятно. Получается, брат даже не узнал, что у него дочь. Хуань резко втянул воздух и прикусил язык сжимая губы, боясь ляпнуть какую нибудь грубость. Хуайсан заметил реакцию омеги и притих. — Брат собирался лететь в Облачные Глубины, обещал сюрприз. — МинЧжу родилась почти на месяц раньше, — зачем-то сказал Сичэнь. — Она в порядке? — Да, да с ней всё хорошо. — Минцзюэ пришёл в себя перед… — Он был в сознании? — Да. Мелодия Гуанъяо не помогала, — младший поймал взгляд Сичэня, но там не было никаких признаков понимания, он мельком отметил это и продолжил: — Брат смог немного взять себя в руки, после того, как ранил меня. — Серьёзно? — испуг, беспокойство? — Руку, уже всё зажило, — облегчение? — Потом раздался треск, прожилки на заколке, что ты дарил, засветились, она раскололась и к нему вернулось сознание. Я думал… Думал, что всё прошло, всё будет хорошо, но… — Заклинание не было достаточно сильным. Я не смог найти то, что обладало бы достаточной силой чтобы… — голос сорвался. — Он просил у вас прощения и сказал, что любит. Я ещё тогда не понял, почему брат сказал – я вас люблю, а потом вылетело из головы. Теперь понятно, он обращался к тебе и ребёнку. — Хааа-ххх, — Хуань зажал рот ладонью, словно пытаясь сдержать крик и отвернулся. Каждое слово било словно кнутом по сердцу. Хотелось выть, рыдать, не слышать, но в то же время, омега был благодарен за каждое слово, каждую деталь, последних минут жизни супруга. — Прости. — Спасибо. — Почему вы не объявили о беременности, когда все узнали о браке? — Из-за постоянных атак на кланы заклинателей было слишком не спокойно, мы боялись охоты, которая могла начаться, а потом вмешалась ещё и политика, паранойя глав. Мне были важны, нужны покой и безопасность, сохранение секрета могло их обеспечить. — Я понимаю. А теперь? — Теперь у неё будет спокойное, счастливое детство подальше от интриг и жадных глаз. — Она наследница двух великих кланов, мы сможем… — начал было бета и замолк. — Вот именно, наследница, — усмехнулся Сичэнь. — Я ведь смогу её видеть? — Разумеется, тебе всегда рады в Облачных Глубинах. — Спасибо, — Хуайсан подсел ближе и устроил голову на коленях омеги. — Братец Сичэнь, спасибо тебе. — Хм, да за что? — Просто, спасибо, — бета закрыл глаза и устроился поудобней.       Он чувствовал, как омега осторожно снимает украшения, немного ослабляет косы и гладит его по голове, напевая тихую колыбельную. Это не честно, Сичэню тоже нужно поспать, но сил разлепить веки уже нет, а внутри так спокойно, хорошо. Его не предавали, его любят, у него есть племянница. Надо же, у брата есть дочь, его продолжение. ЕГО семья. Он не один в этом мире. Не один и её он защитит. Он защитит свою кровь и подарит братцу Сичэню месть. Сладкую, прекрасную месть.