Тайны ордена Гусу Лань

— Похороны уже состоялись? Это были первые слова, услышанные Ванцзи от брата, после того, как тот окончательно пришёл в себя. — Да, две недели назад. Дядя, посетил Нечистую Юдоль.       Сичэнь склонил голову к плечу, словно вслушиваясь в отзвуки слов младшего, а потом медленно кивнул.       Альфа внимательно следил за старшим, но тот вёл себя абсолютно спокойно, разве что немного заторможено, но это скорее всего было последствием приёма успокаивающих и сонных отваров, которыми его пичкали лекари последние три дня. — Цзинши… Вопрос не был задан, но Лань Чжань и так понял о чём речь. — Слуги всё восстановили, не думай об этом, сможешь вернуться к себе, когда захочешь, — заклинатель подал омеге руку, помогая подняться и дойти до вешалки с одеждой. Хуань кивнул, безропотно принимая помощь. — Что сказали? — Было объявлено о нападении на Облачные Глубины, ты был ранен, поэтому и… — Ванцзи не стал договаривать и отвернулся в поисках носков. "Неужели слуги забыли?" Дурацкая мысль, но в голове почему-то роилось тысяча неважных мелочей, а вот слова для главной темы не находились. — Хорошо, — снова кивок и пауза. — Я должен поехать, посетить могилу и А-Сан… нужно поддержать его, — звучало скорее как вопрос. — Ты ничего не должен. Поедем, когда будешь готов. — Но… — У Хуайсана целый орден рядом и господин Цзинь, насколько я знаю, там частый гость. — А-Яо? Это хорошо. Хорошо. Сичэнь сел на табурет, позволяя брату надеть носки. — Он и сюда приходил, но его не пустили. Совет решил закрыть резиденцию от посторонних сразу после… Пока ты не решишь иначе. Старший долго не отвечал смотря куда-то вдаль, будто бы сквозь стены. Альфа уже хотел его окликнуть, когда тот мотнул головой и перевёл взгляд на брата: — Наверное, так действительно будет лучше. Пока что. Мне нужно время, нужно… — прикусил губу и зажмурился, прогоняя подступающие слёзы. — Брат, тво… Его остановила взметнувшаяся рука. — Не сейчас, пожалуйста. Не сейчас. Лань Чжань потупился. Помолчали. — Я позову лекарей и дяде нужно сказать. — Ладно… … — А-Чжань. Окрик догнал его на выходе из целительских палат. — Мм? — Посиди со мной, — тихо-тихо, почти беззвучно. Ванцзи цепляется взглядом за дрожащие руки брата, как он неосознанно комкает рукава ханьфу, и решительно задвигает уже приоткрытую дверь.

***

      Ванцзи растопил каменную печь и покосился на брата, который лежал на шкуре медведя, завёрнутый в несколько одеял. Казалось, он спит, но альфа точно знал, что это не так.       Младший сел на край шкуры, молча следя за разгорающимся пламенем. Через какое-то время послышалась возня, шорох ткани. — Откуда? — Ты приводил меня сюда. Сичэнь прикрыл глаза, вздохнул и пересел поближе. "Ванцзи еле, еле начал ходить. К нему потихоньку возвращаются эмоции, пусть даже это замечает только Сичэнь. А-Юань ушёл с остальными младшими учениками и наставниками подальше в горы практиковаться в медитациях. Дядя решил подбодрить младшего племянника своими методами и пытается завалить его делами ордена. Хуань не согласен. Брат ещё не готов. И в один прекрасный день он буквально крадёт А-Чжаня из ордена, утаскивая в их с Минцзюэ тайный уголок. Младший не особо сопротивляется, апатично принимая свою судьбу. Отсутствие давления тысячи правил, покой, красота природы, простой быт, действительно идут на пользу. Особенно, когда через неделю Хуань приводит туда Юаня и названные отец с сыном месяц живут настоящей семьёй. Скольких нервов стоило Сичэню отстоять эту идею перед дядей брат с племянником никогда не узнают, но он ни о чём не жалеет. Брат оживает, племянник счастлив, это бесценно и стоит любых усилий." — Да, точно. — Хотя, сначала я полетел в Юдоль, еле выбрался незамеченным. — Хах! Помолчали. — Это место хранит слишком много счастья и покоя, самое то, чтобы приползать для зализывания ран, — омега усмехнулся и положил голову брату на плечо, наблюдая за огненным танцем. Лань Чжань почувствовал, как его одежда промокает, ведь волосы омеги ещё не высохли, но ничего не сказал, лишь хмыкнул и прижался щекой к тёмной макушке. — Мин говорил, что я стану лучшим оме на планете, а на деле… — Тебе нужно было время. — Я слишком слабый, да? Да. Прости меня, А-Чжань. Я доставил тебе, дяде, ордену столько проблем, беспокойств. Прости. — Брат говорит какие-то глупости. Хуань слабо улыбнулся, смаргивая слёзы. — Она похожа… — На тебя. — Не знаю, радоваться, или нет. — Для девочки так лучше. — Хах! Мин тоже так говорил. — Мы так и не придумали имя. Может, в честь его мамы? — Нет. — Мм? Хотя, наверное ты прав. Имя должно быть счастливым… — Я ей понравлюсь? — Разумеется. 《Хуань чувствовал себя... Потерянным? Да, наверное именно так. Он не знал что делать, куда идти, как себя успокоить. Как вернуться к себе прежнему, настоящему?Точнее, омега знал что он должен делать, куда идти и как себя вести, но… У него не было сил, мысли путались. Он то собирался лететь в Нечистую Юдоль, то запирался у себя не пуская никого. Сичэнь часто бродил недалеко от дома семьи Пэн, иногда ему даже казалось, будто он слышит плачь младенца, бросался вперёд, но ноги отчего-то подкашивались и сделав пару шагов он падал на землю, не находя больше сил подняться и дойти, увидеть, взять на руки, назвать… Он обещал, что они назовут ребёнка вместе. Он клялся, что…       Омега даже не мог больше плакать. Глаза жгло, но он не проронил ни одной слезинки с тех пор, как вышел от лекарей.       Дядя несколько раз пытался с ним поговорить, но Хуань убегал, прятался от него боясь тех слов, что грозились слететь с его губ. Он знал, что Цижэнь поступил правильно, тогда не было другого выбора. Он спас его и ребёнка, но… "Возможно…" "А если бы…" "Может быть я бы смог удержать, выправить и тогда Минцзюэ…" Эти мысли крутились в голове, не давали покоя и разжигали злость, ненависть.       Хуань понимал: не заблокируй дядя его духовные силы, погиб бы и он и малыш. Он не смог бы вытянуть Минцзюэ. Не хватило бы сил. Ни в том состоянии, ни на таком расстоянии. Только одно дело знать, а другое принять.       И всё же Сичэнь не настолько потерял себя, чтобы забыть, как глубоко могут ранить слова, а он не хотел причинять ещё больше боли родному человеку. Поэтому молчал, поэтому скрывался.       В конце концов, он начал избегать всех, даже Чонгана, ведь тот пытался поговорить с ним о дочери. Хотя, именно от него заклинатель наконец узнал, что у них… у него, девочка. Раньше, стоило хоть кому заикнуться и он мгновенно затыкал им рты. Бета единственный оказался не достаточно послушен его воли и быстрее заклинания, правда с тех пор, они больше не виделись.       Омега просто не мог заставить себя увидеть ребёнка, или хотя бы разузнать о нём, потому что это ИХ малыш, это ОНИ должны, это ОН… Но ОН не придёт, нет больше их, теперь только он. Навсегда. Только. Он.       Единственный к кому Хуань шёл добровольно – А-Чжань. Время от времени одиночество становилось невыносимо и он буквально приползал к брату. Тот ничего не говорил. Не задавал вопросов, не предлагал утешения. Просто, был рядом.       С того страшного дня прошёл месяц, две недели с тех пор, как Сичэнь очнулся и осознал случившееся, одиннадцать дней, как он покинул лекарские палаты, после трёх дней целебного сна. Месяц, как их дочь появилась на свет. Двадцать семь дней, как над Минцзюэ задвинули погребальную плиту и он нашёл последний покой в родовой гробнице. Месяц, как его сердце разбили на части, да, так и не собрали.       Хуань стоял недалеко от цзинши семьи Пэн и смотрел на окно в котором то и дело мелькал силуэт мужчины, качающего на руках ребёнка. "Интересно, это Юшенг, или Тао?" "А на руках у него ЯнЯн, или…" "Ещё так рано, почти ночь, почему же они не спят? Что тревожит?" Омеге так хотелось пойти туда, открыть дверь и наконец… Наконец… Но он не мог себя заставить. Сичэнь знал, что малышка нуждается в нём, ждёт, но… Он буквально чувствовал как его окутывает, сжимает в своих холодных объятьях тьма сплетённая из тоски, боли, гнева. Он не хотел, чтобы эта грязь касалась его дочери. Не мог допустить, чтобы его тьма тянула к ней свои мерзкие щупальца. Поэтому он тихо наблюдал издалека, практически растворившись в темноте утра, чтобы проститься прежде чем, как он надеялся, сможет вернуться.       Лань Хуань покинул Облачные Глубины ранним утром, никем не замеченный.       Широкая река, озёра, зелёные поляны усеянные яркими цветами, отдалённый, успокаивающий рокот водопада и пение птиц. Хуань втянул холодный воздух, резко выдохнул и прикрыв глаза откинулся спиной на ствол дерева. Он уже час гипнотизировал сторожку взглядом, не решаясь сделать пару шагов и всё-таки зайти. Вдох. Выдох.       Сичэнь прикусил губу, сжал кулаки и всё же зашёл. Много пыли, паутина, слабый запах сырости. Омега выдохнул, сбросил плащ на лавку и открыл сундуки, собираясь вынести шкуры просушиться. Потом ведро, тряпка. Убраться, проветрить, растопить печь.       Когда он закончил уже стемнело. Хуань поставил воду греться и уселся на шкуру перед печью обняв колени и уставившись в огонь. От усталости слипались глаза и впервые за долгое время хотелось спать. Заклинатель снял котелок с огня и свернувшись клубком закрыл глаза. "— Хуань… Луучик, спишь? — Мин? — А ты кого ждал? — альфа усмехнулся, наклоняясь и чмокая мужа в нос. — Минцзюэ, это правда ты? Солнечные лучи пробиваются через окна, пахнет деревом, немного дымом. Супруг сидит рядом в одних нижних штанах и с накинутым на плечи халатом. — Конечно я, Хуань, что с тобой? — Не смотрит обеспокоено, обнимает его лицо ладонями. — Всё… всё хорошо. Очень, очень хорошо! — Сичэнь подаётся вперёд, обнимает за шею. — Минцзюэ, Мин, как я скучал. Я люблю тебя, так сильно, родной, любимый, — осыпает лицо поцелуями, обнимает, — не пропадай, прошу. Прошу. Ты ведь всегда будешь со мной, правда? Всегда, всегда? Вдруг повеяло холодом, Минцзюэ застыл. Хуань непонимающе отстранился: — Ааа! — отшатнулся в ужасе. Кожа альфы была непривычно бледной, синие губы, запавшие, абсолютно чёрные глаза. — Мин, нет. Мин! Омега бросается вперёд, тянет руки, но почему-то не может дотянуться. — Меня нет. Я мёртв, Сичэнь. — Нет! — но альфа рассыпается пеплом, Хуаня обступает тьма. — Меня больше нет, — грохочет эхо со всех сторон. И оглушающая тишина. — Неет!!! Он кричит, но не слышит своего голоса."       Омега подскакивает, тянет руку вперёд. В комнату проникают первые лучи солнца, угли в печи слабо тлеют, а за окном поют первые птицы. — Мин, Мин, — Сичэнь шепчет, проводя ладонью по лицу, словно пытаясь стереть остатки сна. Он встаёт, слегка пошатываясь. "Нужно поесть." Отстранённо мелькает мысль, но от одной этой идеи тошнит.       Хуань призывает Лебин, крутит сяо в руках и откладывает в сторону. Он столько раз играл призыв, расспрос, но в ответ лишь тишина. Заклинатель не выдержит ещё одной неудачи.       Сичэнь идёт к реке, доходит до водопада, замирает на пару минут, о чём-то раздумывает и скинув верхний халат, перепрыгивает на камень посередине реки. Вдох. Выдох. Прыжок.       Ледяная вода смыкается над головой, мышцы сводит, у него нет сил шевелиться и почему-то так спокойно. Наконец, покой.

***

      Тао резко задвигает дверь и прислоняется к ней спиной. — Достали! — тихий крик и обеспокоенный взгляд вглубь комнаты, где стоят две колыбели. Вроде спят. "Слава богам."       На губах омеги сама собой расцветает слабая улыбка и он буквально на цыпочках крадётся к детям. Оба спят и выглядят вполне довольными жизнью, даже девочка вроде чему-то улыбается в стране сновидений. "Девочка. Хм!" Тао морщится и осторожно поправив одеяльца, выходит на улицу. — Ушли? — Ушли, — кивает Чонган, но выглядит он как-то странно нервно. — И чего они от меня хотят? Ещё Юшенг на ночной охоте, — вздыхает старший, тем не менее внимательно наблюдая за Ло. Стоит спросить, или это что-то личное? — Учитель Цижэнь на встречи с главами вассальных орденов, а младший господин… Его сейчас тоже нет. Тао кивает. Теперь понятно почему старейшины нагрянули с утра пораньше, да ещё и к ним домой. В присутствии Ланей, совет старейшин вёл себя потише, хотя кто-нибудь из них нет, нет, да вылавливал Тао, или Юшенга. Тогда хватало послать их со всеми вопросами к учителю Лань, или господину Ванцзи, а сегодня отчего-то не сработало, теперь понятно почему. Благо Чонган как раз зашёл проведать и взял старейшин на себя. Они уже давно твердят, что малышке пора провести церемонию наречения, что ребёнку нужно имя, чтобы охранить его от злых духов. Омега думал, что девочку одна её фамилия способна оградить от всего зла на свете, тем более на территории Облачных Глубин. Хотя, в целом он был согласен со старейшинами, малышке месяц, а у неё имени нет, это не правильно, так не должно быть, но он то, что мог с этим сделать?! И не спавший из-за капризов девочки всю ночь Тао, был явно не способен под конец дня отбиваться от напора совета, чуть ли не в полном составе, особенно, сохраняя вежливость. — Спасибо, что спровадил, честно говоря, у меня не хватило бы на это сил. — Да не за что, — с улыбкой отмахивается бета. — Кстати, не обижайся, но ты действительно плохо выглядишь. Может няню позвать, она за детьми присмотрит, а ты выспишься нормально. — Хм, спасибо, но не стоит. Они сейчас спят, да и думаю эту ночь они предпочтут отдыхать, после почти суток активности. — Хорошо. Ну, я пойду. — А чего приходил? — Просто, проведать. — Ум, Чонган, что случилось? — Ничего, с чего ты взял? Всё отлично, не накручивай, — Ло улыбается как можно беззаботней и уже хочет уйти, но… — Чонган, куда улетел второй господин? — голос твёрдый, холодный. Бета замирает на миг, словно во времена ученичества вернулся, а затем маска весёлости бьётся и омега видит чуть ли ни панику в глазах младшего. — Что-то с главой? — вопрос тихий, а ответ к сожалению и так очевиден. — Он пропал. Скорее всего ушёл ещё ночью. — Но раз господин Ванцзи улетел один, он знает куда пошёл брат? — Он думает, что да. — Значит, всё в порядке. — Я… — Ты боишься, что он… Они оба не могут закончить свои мысли. Даже думать о таком страшно, а уж произнести в слух. — Он… Сичэнь этого не сделает. Он не может. Только не он. И столько надежды в глазах. "Он потерял истинного, это ужасно, невыносимо больно." "Он всё это время был на грани и мы все это знаем." Но ничего из этого омега не говорит. — Конечно не может, — слова звучат твёрдо, уверенно. — Глава один из самых сильных людей которых я знаю и ты, его знаешь. Он из чего угодно выберется сам и ещё сотню человек за собой вытянет, чтобы ни случилось. К тому же, его здесь ждут, — кивает на закрытую дверь. — Он никогда так с ней не поступит. Просто… Вероятно, ему просто нужно проветрить голову. Они скоро вернутся и думаю, что-то наконец изменится к лучшему. — Хах, да, ты прав. Конечно же ты прав.

***

"— Люблю. — Я всегда буду рядом. — Потерпи и совсем скоро мы будем все вместе. — … а если девочка, то пусть лучше будет похожа на тебя. Тихий смех, объятья, поцелуи. Тепло."       Сичэнь не хочет возвращаться из сладких иллюзий. Ему здесь хорошо, спокойно. Он счастлив. Омега погружается всё ниже, а стайки пузырьков летят вверх, стремительно покидая его лёгкие. — Хуань! — громкий, грубый, но до боли знакомый голос бьёт по ушам. Заклинатель распахивает глаза, насильно возвращённый в реальность. Тело само начинает барахтаться, пытаться всплыть, подчиняясь голому инстинкту самосохранения, но сил нет. Он слишком глубоко, а мозг жаждет вернуться обратно в мир грёз. Но вдруг, он чувствует, как кто-то хватает его за руку, тянет наверх. Сичэнь переводит взгляд на непрошеного спасителя, хочет вырвать руку, но сталкивается взглядом с тёмно-карими глазами. — Мин. Разумеется, его голоса не слышно, а имя вырывается изо рта бурным потоком пузырей, но видение подплывает ближе, целует наполняя лёгкие кислородом и тянет вверх. — Живи! Ты должен жить! — голос звучит в голове, как приказ и омега не может ему противиться. И Хуань непроизвольно подчиняется. Он выныривает, резко набирает воздух и закашливается. Заклинатель оглядывается, но разумеется супруга нигде нет, только вот его голос и последнее "Люблю", отдаётся в ушах до сих пор и это было так реально.       Сичэнь безумно устал, холод сковывает тело, а до берега так далеко, но он хороший пловец, годами закалëнный в ледяных источниках. Омега плывёт и только когда он оказывается на мелководье его накрывает ужас от собственного поступка. Какого демона он творит! Боги. Он ведь в ответе за стольких людей. У него есть брат, дядя. У него дочь! Малышка, которой он даже не удосужился дать имя. Их с Минцзюэ ребёнок, которого он и на руки ни разу не взял… — Боги, что я творю.       Сичэнь выползает на берег, падает спиной на траву и долго, долго смотрит в небо, а из глаз катятся слёзы: горя, вины, прощения и прощания. Он садится, пережидает пока голова не перестанет кружиться, затем встаёт на дрожащие ноги и создаёт огненного посланца.       Синий огонёк далеко не сразу загорается в его ладонях, но когда он всё же получается, то имеет форму маленькой ласточки. — Минцзюэ, прости меня и пожалуйста дождись. Я обязательно присоединюсь к тебе и мы проживём новую, счастливую жизнь. Просто, подожди немного, я не могу прийти сейчас, мне нужно ещё многое сделать. Позаботиться о нашей принцессе и я присмотрю за Хуайсаном, обещаю, а уж потом приду к тебе, только обязательно дождись. Люблю. И маленькая ласточка взмывает в небо, стремясь доставить его послание. Хуань провожает синий огонёк взглядом, стирает слёзы… — Брат! Омега резко оборачивается и улыбается: — Здравствуй, А-Чжань.》

***

      Дети сегодня почти не капризничали, но Тао всё равно почти не спит.       Юшенг должен был вернуться ещё вечером, но их отряд так и не пришёл, да и глава до сих пор не вернулся…       Омега долго не мог найти покоя, но под утро его всё же сморило и он задремал, неудобно скрючившись на кушетке рядом с колыбельными. — Тао, — сквозь сон прорывается тихий голос, его кто-то осторожно гладит по плечу. — Тао. Заклинатель распахивает глаза и растерянно смотрит на человека перед собой.       Сначала ему кажется, что это второй господин, но стоит протереть глаза и: — Глава! — он пытается вскочить, но его удерживают на месте. — Здравствуй. Такая знакомая, добрая улыбка, тёплые, тёмно-золотые глаза, только кожа бледнее прежнего, да непривычные, серебряные пряди в тёмных волосах. — Сичэнь, слава богам ты вернулся, я так рад тебя видеть, — вздох облегчения, радость и формальности на время забыты. Старший омега подаётся вперёд и обнимает мужчину напротив. — Спасибо, что позаботился о ней, — Хуань охотно отвечает на объятья. — Не стоит, к тому же мне многие помогали, — Тао с улыбкой отстраняется и тут же переводит взгляд на колыбельные заслышав тихое, детское хныканье. Оказалось, это Лань Ванцзи, которого он до этого не заметил, вытащил из колыбельной девочку и теперь укачивает на руках, а ЯнЯн ревниво требует внимания и к себе. Омега переводит взгляд на главу, замечая, что теперь всё его внимание приковано к брату, а точнее, ребёнку на его руках. — Мы оставим вас, — он улыбается и подхватывая сына спешит к двери.       То, что сейчас произойдёт не для чужих глаз. Главное, что глава вернулся, а значит теперь у всех них всё будет хорошо. Он уже буквально чувствует, как мрачная атмосфера окутывавшая Облачные Глубины весь последний месяц рассеивается. — Тао! На пороге он чуть ли не сталкивается с Юшенгонгом. — Вернулся, — последние тиски в груди разжимаются. — Прости, мы немного задержались. Муж виновато улыбается, тут же обнимая и целуя сначала его, а затем сына. — Здравствуй, малыш, — треплет за щёчку, гладит тёмные волосёнки. Ребёнок смеётся и размахивает ручками пытаясь схватиться за отца. — А чего вы на улице? — Глава с младшим господином пришли. Альфа приподнимает брови, смотрит на дверь, а затем выдыхает и улыбается. — Ну слава богам, вернулся. — Да, вернулся, — улыбается омега.       Сичэнь подходит медленно, словно опасаясь. Малышка угукает, вертится на руках у дяди и словно чувствуя его присутствие всё пытается повернуться к оме. — Боги, — наконец подойдя вплотную и заглянув в лицо девочки, шепчет Хуань, огромным усилием воли удерживая себя на месте. Он тянет к ней руку, несколько раз одёргивает. Лань Чжань стоит молча, позволяя брату собраться. Омега вздыхает, берёт себя в руки и гладит малышку по щёчке. — Здравствуй… — он запинается, но через пару секунд продолжает: — Здравствуй, доченька. Девочка что-то радостно лапочет, машет ручкой и Сичэнь сам ловит её ладошку, позволяя сжать свой палец. — Красавица, солнышко моё. В груди что-то сжимается, на глазах наворачиваются слёзы, но улыбка не сходит с лица. — Можно? — Конечно. Ванцзи без лишних слов передаёт ребёнка брату, ненавязчиво поправляя его руки, чтобы малышке было удобней. — Боги, какая же ты красивая. Наша принцесса, прости меня. — Прости. Я обещаю, отныне я всегда буду рядом и очень, очень постараюсь стать для тебя хорошим оме. Лань Чжань улыбается, наблюдая за братом с племянницей. — Ты моя драгоценная девочка, — Хуань рассматривает дочь пару секунд: — МинЧжу. Он склоняется, целуя дочь в лоб: — Моя драгоценная жемчужина. Мой свет, моя жизнь. Я сделаю всё, чтобы ты была самой счастливой девочкой на свете. Ванцзи легонько гладит малышку по голове: — Рад знакомству – Лань МинЧжу. Добро пожаловать в семью.