Выбор

Всю следующую неделю Драко неотрывно проводит время со мной, словно нарочно заполняя каждый мой день своим присутствием. Вот мы в дорогом бутике мужской одежды — элегантном, с приглушенным светом и ароматом древесных нот. Две привлекательные девушки-консультанты, поправляя свои узкие юбки, с идеально отрепетированными улыбками направляются к нему. Одна демонстрирует ему рубашки, другая помогает застегнуть пуговицы, аккуратно поправляет манжеты. Он стоит перед зеркалом, но смотрит не на свое отражение, а украдкой бросает взгляды на меня. А потом мы каким-то образом оказываемся в театре, рука об руку. Мюзикл «Нотр-Дам-де-Пари». Мне было действительно интересно, атмосферно, трогательно. Но Драко не впечатлен. Он сидит рядом, его взгляд безразлично скользит по сцене, где артисты выкладываются на полную. Его пальцы лениво скользят по моему колену, то и дело притрагиваясь к коже, но так, что мое внимание сосредотачивается только на нем. Ему безразличны и декорации, и сюжет, и музыка — весь его интерес сконцентрирован на мне. На том, чтобы я чувствовала это легкое, почти невесомое касание. А однажды ночью мой сон нарушается его прикосновениями — такими нежными, но уверенными, что тело мгновенно отвечает дрожью. Будто вспыхивает искра, и она разливается по венам жарким, неконтролируемым волнением. Не открывая глаз, я вдыхаю его запах, пытаясь убедиться, что это не сон. Его дыхание ощущается у самой шеи, обжигает, а жесткий воротник рубашки слегка царапает кожу. Он мягко, но настойчиво разворачивает меня к себе, его пальцы скользят по моим плечам, а губы касаются скул, оставляя за собой горячий след. Драко осторожно сдувает прядь волос с моего лица. Одним движением сбрасывает с меня одеяло, обнажая меня перед собой. Его взгляд опускается вниз, блуждает по моему телу, проникая под кожу. Он смотрит долго, жадно, так, что внутри все сжимается и одновременно плавится. Затем его глаза встречаются с моими — в них огонь, и его голос раздается тихо, с хрипотцой, почти касаясь моих губ: — Ты всегда спишь обнаженной? Или ждала меня? Я не отвечаю ему, лишь смотрю прямо в его серые глаза с голубыми крапинками. Они сверкают, будто затягивая меня в водоворот. Медленно поднимаю руку, касаюсь пальцами воротника его рубашки, чувствуя под тканью тепло его тела. Мои движения нарочито неторопливы. Пуговица за пуговицей, я расстегиваю рубашку, позволяя себе украдкой провести пальцами по его коже. Доходя до пряжки ремня, останавливаюсь на мгновение, отмечая, как его дыхание становится чуть более тяжелым. Глаза темнеют, зрачки расширяются, черты лица становятся напряженными. Он не сводит с меня взгляда, а его губы накрывают мои. Сначала мягко, осторожно, затем с нарастающей жадностью. Поцелуи чередуются с горячими касаниями - он целует мой нос, лоб, губы, шею. И каждый раз, когда его губы находят новую точку, мое дыхание становится все прерывистее. Слегка отстранившись, он улыбается уголками губ - та самая фирменная, самодовольная улыбка, от которой внутри будто все переворачивается. Но только на мгновение, потому что он приближается, оставляя дорожку из поцелуев вниз к моему декольте. - Мне нравится. — Он прижимает губы к ключице, затем снова поднимает голову, чтобы посмотреть мне в глаза, — Я могу и привыкнуть. Драко Малфой был убийственно хорош собой. И это было невозможно игнорировать. Вновь приподнявшись, он оставил едва ощутимый, почти невесомый поцелуй. Мягко спускаясь вниз его губы коснулись моей груди, а затем он захватил сосок, лаская его языком и мягко сжимая зубами. Дразняще, мучительно сладко, как тонкая игра, где он явно не торопился дать мне облегчение. Его колено медленно скользнуло между моими бедрами, раздвигая их. Мои ноги раскрылись, как страницы книги, готовые поддаться ему. Пальцы Драко рисуют сводящие с ума кружочки на внутренней стороне моих бедер, и погружается в меня пальцами, двумя сразу. Я стону, мое лицо горит от напряжения. Горячая волна удовольствия пронзила меня, когда он начал двигаться ритмично, неглубокими толчками. Драко проводит большим пальцем по моему клитору, заставляя меня хныкать и извиваться под ним. Рефлекторно сжимаю его плечи, но он только усмехнулся, убирая руки. Только для того чтобы шлепнуть всей ладонью по моей влажной, жаждущей плоти. Звук был громким, непристойным, как и мои стоны, которые я уже не пыталась сдерживать. - Слышишь, как ты промокла для меня? — шепчет он низким голосом, полный удовольствия от того, что заставляет меня терять контроль. Он пощипывает мои соски, я еле проглатываю крик, по коже ползут мурашки. Его пальцы продолжили свои мучительные ласки, находя ту самую точку внутри, которую он нажимал с точностью, сводя меня с ума. Быстрее. Глубже. Сильнее. И я начала кончать. Спина выгнулась дугой, руки вцепились в простыню, а мои стоны заполнили комнату. Вся накопившаяся энергия взрывается внутри, растекаясь горячим потоком по венам. Не теряя ни секунды, Драко с легкостью подхватил меня, обвивая мои ноги вокруг своей талии. Его твердый член мгновенно касается моего влажного входа, а сердце бьется так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Он не торопился. Медленно, с дразнящей аккуратностью, провел кончиком по моим горячим складочкам, заставляя мое тело трепетать от нетерпения. Его взгляд был устремлен вниз, сосредоточенный и в то же время довольный, как будто он запоминал каждую секунду этого момента. Как головка его члена на мгновение утопает в моей киске, чтобы тут же медленно выскользнуть обратно. Эти движения были такими мучительными, что я начала двигать бедрами в ответ, жаждая большего. - Пожалуйста, Драко, - голос вырвался из меня почти на грани шепота и стона. Я чувствовала себя на грани, разрываясь между нетерпением и его изощренной медлительностью. Он поднял на меня взгляд. Его губы растянулись в знакомой улыбке. Она была настолько убийственно уверенной, что от нее мне стало еще жарче. — Ты издаешь такие милые звуки, — произнес он с ленивым удовлетворением, словно наслаждаясь каждым моментом моего желания. — Потерпи. Я едва сдерживалась, мои руки скользнули по его плечам, ногти впились в его кожу. В ответ Драко безапелляционно зафиксировал мои запястья над головой, пригвоздив меня к постели. И одним яростным движением вошел в меня, резко и глубоко, так, что из моих губ вырвался крик. Я полностью ощутила его силу, напор, как будто он пытался заполнить собой каждую клеточку моего тела. Толчки были грубыми, быстрыми, словно он сдерживался слишком долго и теперь не мог остановиться. Вторая его рука плотно сжимала мою талию, вдавливая меня в матрас. Это невозможно было остановить. Меня захлестывала волна за волной, будто я тонула в жаре и адреналине. Я тянулась к нему губами, целовала все, что могла достать: его грудь, покрытую испариной, влажную, пахнущую его телом и желанием; его шею, обостренную напряжением; его лицо, искаженное страстью и агрессией. Глаза потемнели, взгляд был диким и необузданным. Его дыхание срывалось на низкое рычание. Мои внутренние стенки обхватывали его член так плотно, что с каждым новым толчком он едва удерживал ритм. Его пальцы на моей талии напрягались все сильнее, оставляя на коже горячие следы. Запястья немеют от неудобного положения, но это уже не имело никакого значения. Я прикусила губу. Глаза закатывались от той интенсивности, с которой он проникал в меня. Я извивалась на шелковых простынях, теряя контроль, полностью отдаваясь ему. Его губы будто сжигали меня, а язык проникал так же требовательно, как и его тело. Драко отпустили мои запястья. Он одним движением запутал свой кулак в моих волосах, крепко сжимая их, в то время как мои собственные пальцы скользили по его влажной от напряжения спине. Каждое прикосновение отзывалось во мне новой волной наслаждения, заставляя тело подчиняться. Наши движения становились все более грубыми, хищными, безжалостными. В комнате раздавались лишь звуки двух тел, стоны и тяжелое дыхание. Влажные хлопки, его низкий рык, мои стоны — все это смешивалось, создавая непристойную, но идеальную симфонию. И когда волна оргазма накрыла меня, я закричала, выгнувшись дугой под ним. Мои ногти вонзились в его плечи, а тело охватили неконтролируемые спазмы. Его толчки продолжались, заставляя мои ноги сжиматься вокруг его талии еще сильнее, пока, наконец, он не достиг пика. Его рычание, грубое и властное, слилось с моим тяжелым дыханием. Он прильнул к моим губам, целуя меня жадно, как будто хотел сохранить этот момент навсегда. Из пелены воспоминаний о вчерашней ночи меня выдернул голос Поттера. Он сидел напротив на круглом диване с красной обивкой в гостиной дома Пэнси. Его глаза были сосредоточенными, губы шевелились, но смысл его слов скользил мимо меня. Я пыталась сосредоточиться, но мысли упорно возвращались к ночным прикосновениям, к ощущению горячего тела рядом, к дыханию, касающемуся моей кожи. Я почти машинально пожала плечами в ответ на его монолог, даже не разобрав, что он сказал. Это было проще, чем просить его повторить. Жест неопределенности - как бы «думай, как хочешь». Это универсальная тактика в подобных ситуациях. А еще лучше — вовсе выйти из разговора и отойти в сторону. Например, к барной стойке. Что я, собственно, и делаю. Поднявшись, я изобразила на лице извиняющуюся улыбку и направилась к бару. - Почему бы вам не начать встречаться? — вдруг произносит Гарри, взяв бокал с огневиски. Его слова звучат неожиданно. Поттер редко вмешивается в чью-либо личную жизнь. Он, как всегда, идеалист и демократ, верящий в абсолютное разделение добра и зла. Тот, который ненавидит полумеры и манипуляции. Тот, для которого мир всегда окрашен только в черное и белое. И мне никогда не было понятно, как он умудрился попасть под чары Пэнси. Эта женщина - воплощение дипломатической хитрости и умелой манипуляции. Она искусно вертит им, заставляя забывать о его принципах. Неужели любовь действительно способна настолько ослепить человека? Настолько, что ты перестаешь контролировать свои действия, принимаешь все безоговорочно? Даже то, что противоречит всему, во что ты верил? Сбоку от него в кресле развалился Теодор. Его ноги закинуты на пуф, а в руках бокал с бренди. Он выглядит максимально расслабленным. — Я влюблен в нее, Поттер, — заявляет Тео с видом театрального страдальца, прикладывая руку к сердцу. — Ты влюбляешься не в женщин, а в идею, — спокойно произношу я, даже не поднимая глаз. Мой взгляд прикован к этикетке на бутылке вина, которую я внимательно изучаю. — Ты слышишь это? Как она цинична ко мне! — Тео возмущенно бросает взгляд на Гарри, словно ожидая поддержки. Гарри только слегка качает головой, но не вмешивается. — Каким образом наш разговор внезапно перешел на мою личную жизнь? — наконец говорю я, с откровенной скукой в голосе. Убедившись в хорошем качестве вина, я разливаю его в бокал. — Может, у Рона все-таки есть шанс? — продолжает Гарри, приподнимая бровь. — Оставь Уизли в покое, дорогой. Он не осилит Гермиону, — произносит Пэнси, изящной походкой входя в комнату. Я мысленно благодарю Пэнси за ее умение перевести разговор в другое русло, вовремя остановив обсуждение, которое вело в совершенно нежелательную сторону. — Прислали сову из Аврората. Написано, что-то срочное, ждут тебя, — добавляет она, направляя свои слова Гарри, но бросая на меня быстрый взгляд. Поттер шумно выдыхает, поднимаясь с дивана. — Ни минуты покоя. Даже не дали допить, — ворчит он, с явным сожалением крутя в руке недопитый стакан с огневиски. В следующий момент он с шумом ставит его на стол. — Да, Поттер, в этом я тебе ни капли не завидую. А что тебя еще ждет… — издевательским тоном бросает ему вслед Тео, лениво потягивающий бренди в кресле. Пэнси поворачивается к Тео, одаривая его взглядом, который вполне мог бы убить, если бы был более чем просто взглядом. Едва сдерживая себя, она направляется к Гарри, чтобы проводить его до ближайшего камина. Когда она возвращается, то без лишних церемоний садится на место Поттера и залпом выпивает его бокал огневиски. Тео лишь поднимает одну бровь, словно оценивая её выбор. Потом, с почти театральной грацией, берёт свой бокал с вином, элегантно пробует глоток и с притворной задумчивостью прищуривается. Пэнси демонстративно игнорирует его, откидывается на диван и раздражённо стучит пальцами по подлокотнику. – Тело Монтегю младшего вчера нашли недалеко от его дома. Весь в крови, связанный, будто подарок, – её голос звучит сухо, почти механически, – Легилименты работали над ним всю ночь, но бесполезно. Ни единого воспоминания. У него в голове… пустота. Я невольно задерживаю дыхание. Тео, напротив, выглядит совершенно невозмутимым. Он только усмехается, отпивает ещё вина и лениво замечает: – Ну и поделом. Никогда не переносил этого ублюдка. Пэнси резко поворачивается к нему, её глаза сверкают. — Тео, его дядя — глава Визенгамота, — зло шипит в ответ, бросая взгляд, полный раздражения. — То, что авроры не смогли найти его единственного племянника живым, ставит под удар его поддержку Гарри. Она делает паузу, глядя на бокал в своей руке, словно пытаясь найти ответы. — Он был моим главным союзником на предстоящих выборах. А теперь, вместо поддержки, он готов отсечь мне голову за его смерть. Пэнси тяжело вздыхает, вся ее фигура буквально кричит о напряжении. Она откидывается на спинку дивана, бросая раздраженный взгляд в потолок. — Все идет к чертовой матери, — произносит она с заметной усталостью. Тишина повисает ненадолго, прежде чем Теодор ее прерывает: — Тебе бы выпить Феликс Фелицис, ну, для удачи. Или хочешь, я подарю тебе ящик с купонами? Она поднимает бровь, явно не ожидая такого заявления. — Откуда у тебя, Мерлина ради, ящик с купонами? — её голос полон недоумения и раздражения. Теодор лишь невозмутимо пожимает плечами, как будто это самый естественный вопрос на свете. — Я их собираю, — небрежно отвечает он, с видом полного безразличия, но уголки его губ предательски дергаются. Пэнси на мгновение застывает, а потом переводит взгляд на меня, будто надеется найти объяснение. Я только пожимаю плечами, полностью оставляя инициативу за Тео. — Ты собираешь купоны. — она почти шепчет, будто пытаясь осмыслить услышанное, прежде чем прикрыть глаза рукой, сдерживая раздражение. Тем временем Теодор уже не может удержать улыбку. Я смотрю на него с выражением, которое можно описать как осуждение. Но, признаюсь, я поддерживаю его попытку положить конец этой беседе. Через минуту Пэнси, словно нажав невидимую кнопку, возвращается к своему привычному состоянию — холодной, сдержанной, расчетливой. Она проводит рукой по идеально уложенным волосам и заявляет: — Мы идем на квиддич. Оливер Вуд недавно возглавил Холихедских Гарпий. Он все еще отправляет приглашения на каждый свой матч, — произносит она с показной небрежностью, но многозначительно смотрит на меня. Я лишь закатываю глаза. — И, к тому же, Гарри не помешает немного публичности в свете последних событий, — добавляет она, как бы между прочим, но с тем же скрытым расчетом, который угадывается во всем, что она говорит. Мы остаемся втроем в этой комнате. Я стою у барной стойки, водя пальцем по краю бокала. Теодор развалился в кресле, закинув ноги на пуф, лениво поигрывая бокалом бренди в руке. А Пэнси, облокотилась на спинку дивана, обдумывая следующую стратегию. На миг на меня накатывает ощущение дежавю. Мы так же сидели когда-то, только не здесь, не в Паркинсон-холле. Возможно, в поместье Нотта или в Башне Астрономии. Тогда нас связывала толстая нить юношеской дружбы, смешанная с безрассудством. Но сейчас все иначе. Теперь у нас собственные, пусть и пересекающиеся, цели. Тео остался верен себе — ему все так же безразлично. А Пэнси с головой ушла в свои политические шахматы, расставляя фигуры, манипулируя людьми, будто они ее пешки. Я же просто хочу уйти в тень, спрятаться на задний план. Не вмешиваться, не быть частью игры. Но это оказывается сложнее, чем просто сказать. Особенно когда у тебя перед носом стоит Паркинсон. Но для меня это уже не выбор — это необходимость.