Выбор

— Ты решила меня игнорировать, Гермиона? — это первое, что он говорит после нашей последней встречи в его машине. Конечно, всё могло быть и хуже, но обычную любезность никто не отменял. — Что ты здесь делаешь? — я невольно отступаю назад, как будто тело само чувствует исходящую от него угрозу. Не то чтобы он направлял на меня палочку. Нет, от него и без какого-либо оружия исходило опасность. Видя мою реакцию, Малфой размеренно приближается ко мне. — Мне казалось, я ясно объяснил, чего хочу от тебя, — произносит он, пристально глядя мне в глаза. Я молча смотрю на него, потом разворачиваюсь и направляюсь в гостиную, надеясь найти опору, чтобы не упасть. Собраться. Освободиться от его властного, всепоглощающего присутствия, которое так и стремится захватить меня. Без опоры выдержать его пронзительный взгляд почти невозможно. Дойдя до ближайшего кресла, я хватаюсь за него, удерживая себя. Главное — сохранять невозмутимость, словно встречаю гостей с непристойными предложениями каждый вечер. Но каждый раз, когда я смотрю на него, мое тело и разум предают меня. Я не могу его разгадать. Зачем ему я? Он красив, успешен, и наверняка его окружает толпа женщин. Ему стоит только указать пальцем — они подлетят сами, как птички на корм. У меня голова идет кругом от мыслительного процесса разворачивающегося в мозгу. Он останавливается, оставляя между нами приличное расстояние, достаточно для моего комфорта, и он это знает, даже заботливо его соблюдает. Внешне он такой же, как и в нашу последнюю встречу, разве что костюм другого цвета, а на плечи наброшено угольно-чёрное пальто. Руки убраны в карманы, на лице безмятежное выражение, а взгляд не отрывается от меня. — Тебе нравится мысль, что с тобой трахаются по принуждению? — не думая, выпаливаю я. — Мне плевать, по принуждению это или еще по каким-то причинам, — не отводя от меня взгляда, он слегка улыбается уголками губ. — Если я захочу, я получаю. Я сильнее сжимаю спинку кресла. — Я не понимаю, — качаю головой, негодуя. — Ты можешь заполучить любую, не напрягаясь и не усложняя себе жизнь. Его улыбка становится шире, почти маниакальной. Будто он ждал этих слов от жертвы, только что угодившей в капкан. — А тебя я захотеть значит не могу? Ты как золотой запас всего мира, к которому есть доступ только избранным? — с издевкой поднимает бровь. Терплю, крепче сжимаю кресло. — Ты что, психопат? Извращенец? — слова сами льются из меня. — Ничто из того, что может тебе не понравиться, Гермиона. Он подходит ближе. Еще ближе. Между нами почти не остается пространства, и я ощущаю его дыхание. Так близко, что мне сложно пошевелиться, даже сделать шаг. Малфой очень высок и крепко сложен, и мне приходится запрокидывать голову, чтобы встретиться с его взглядом. Он оценивающе сканирует меня с головы до ног. Медленно, со вкусом. Не касаясь. Но даже так, одним лишь взглядом, полным желания, он переворачивает во мне всё. Он источает сочетание грубости и классической красоты с оттенком властности, а с кашемировом пальто, небрежно накинутым на плечи , от него веяло роскошью. И он смотрит прямо на меня. Позже он скажет, что не любит притрагиваться к тому, что ему не принадлежит.  — Мне нравится, — тихо произносит он, не нарушая интимную обстановку между нами. — Твои глаза, губы, волосы. Идеально, — его глаза встречаются с моими. — Я едва сдерживаю себя, Гермиона. От его жадного взгляда у меня по коже пробегает дрожь. Если раньше в его глазах я видела лишь холод и пустоту, то сейчас в них горит огонь, в котором отражается мое ошеломленное выражение. — Мне нет, — хрипло говорю я. Это могло бы быть правдой, но даже голос предательски дрожит перед ним. Он усмехается, и его дыхание опаляет мои губы, а манящий запах кружит мне голову. Он достает из кармана знакомую визитку с именем и номером телефона, поднимает ее перед моими глазами, заслоняя собой весь обзор. — Ты должна запомнить эти цифры. Напишешь ли в заметке, набьешь ли татуировку — мне всё равно. Но в следующий раз, когда я позвоню, ты ответишь на звонок, — он осторожно, почти заботливо кладет визитку в карман моего халата. — Ты понимаешь меня? Мне хочется сказать ему, чтобы он отвалил, что я не согласна, и что ни за что не стану подчиняться его нелепым приказам. Тем не менее, я все еще стою перед ним, и не делаю ничего чтобы отстранится от него, отступить, вернуть то безопасное расстояние, которое было между нами. Но, делает это он. Отстраняясь от меня, он окидывает взглядом комнату, ни на чем не задерживая внимание, кроме одного предмета. Подойдя к массивному камину, он присаживается и начинает что-то шептать. — Что ты делаешь? — подозрительно спрашиваю я. — Соединяю его с твоим новым домом, — отвечает он, даже не оборачиваясь. — Но мне нельзя подключаться к каминной сети, — почти срываюсь я. — Авроры появятся здесь в мгновение ока. — Об этом не беспокойся, — бросает он небрежно. Затем поднимается и внимательно смотрит на меня. — Всё, что произойдет между нами, останется никому не известным, — твердо и безапелляционно произносит Малфой. А потом, жестко и холодно, добавляет: — Я не терпеливый человек, Гермиона, и очень не люблю ждать. Если ты добровольно не переступишь, то я заставлю тебя это сделать. Не расстраивайся, если последствия тебе не понравятся. С этими словами он исчезает в камине, отправляясь туда, куда, как я понимаю, собирался забрать меня. Я всё ещё стою на месте, словно приклеенная, чувствуя его присутствие вокруг. На себе. Его запах древесно-пряный заполняет лёгкие, наполняя меня до самого дна. Карман моего халата словно пылает, маня коснуться визитки внутри. Но я игнорирую это потаённое желание, тихо шепчущее внутри: «Возьми её». Потерявшись во времени и пространстве, я даже не сразу слышу стук в дверь, становящийся всё настойчивее. Но, меня теперь ни чем не напугать, не удивить. Я только что прошла аудиенцию с самим дьяволом. Открываю дверь. На пороге стоит Теодор с коробками пиццы в руках. — Проходи, — раздражённо бросаю я, направляясь обратно на кухню, чтобы чтобы закончить то, что я вообще изначально хотела сделать. — Ты в порядке? — Теодор смотрит на меня с недоумением. Потом он смотрит на коробки с пиццей, поднимает бровь и спрашивает: — Надо было взять китайскую еду? — Нет, всё нормально. Я просто недавно проснулась, не обращай внимания, — наконец открываю бутылку вина и наливаю себе бокал. Теодор подходит к шкафу и достаёт ещё один бокал для себя. — Девяносто восьмой год, — читает он этикетку на бутылке и подмигивает мне. — А ты умеешь встречать гостей. Я равнодушно киваю, поднимаю бокал и залпом выпиваю. Теодор сузил глаза, подозрительно глядя на меня. — Что-то явно случилось, и ты мне не говоришь. Я могу обидеться, знаешь ли. — Я впустила тебя не для того, чтобы ты копался во мне. — А я думал, между нами нет секретов, — обиженно поджимает он губы. Я закатываю глаза, подыскивая что-нибудь, чтобы утолить его любопытство. — Пэнси пригласила на вечеринку. В честь своей помолвки. И собирается позвать всех, кого только возможно. Глаза Теодора расширяются от удивления, и он, кажется, понимает моё состояние, глядя на меня с сочувствием. — И ты ей отказала? — Она не дала мне такой возможности, — фыркаю я, вспоминая слова Пэнси. Отойдя от кухонного острова, он с улыбкой направляется ко мне с раскинутыми руками. Я беру бутылку и упираю её в его приближающуюся грудь, устанавливая между нами дистанцию. В другой руке держу свой уже наполненный бокал. — И снова я готов предложить свои услуги. Буду твоим личным супергероем, — гордо заявляет он, хватает бутылку, и отпивает прямо из горлышка. — Не знала, что служба охраны теперь числится в списке супергероев, — усмехаюсь, поднимаю бокал и иду к длинному дивану, чтобы наконец сесть и расслабиться. Теодор идёт за мной и садится рядом, держа бутылку между нами. — У тебя не получается шутить. Больше не пытайся, — он немного отпивает и поворачивается ко мне. — Лучше расскажи последние новости. Откинув голову на спинку дивана, я размеренно дышу, постепенно расслабляясь от выпитого вина. — С этим тебе к Пэнси. — Плохая идея, — морщит он нос. — Ничем не могу помочь. Теодор откидывается назад, почти принимая поражение, но затем снова подаётся вперёд и поворачивается ко мне. — Наверняка ты была у Кайдена. Как он поживает? Медленно открываю глаза и бросаю на него убийственный взгляд. — Забудь о нём. Ты его не знаешь и никогда не знал. Перестань спрашивать. — Эй, вообще-то мы тут одни, — он проводит рукой по гостиной. — Мне, между прочим, приятно знать, что у нас есть свои штучки. — Зря я вообще тебе о нём рассказала, — откидываюсь на спинку дивана. — Ты не перестаёшь разбивать мне сердце, — театрально вздыхает он. — Разбивай своё сердце сам, — самодовольная улыбка касается моих губ. Наш импровизированный вечер заканчивается двумя пустыми бутылками вина, грудами коробок от пиццы на столе и поздним вечерним развлекательным шоу, которое, кажется, специально создано для тех, кто не знает, чем себя занять. Следующие дни пролетают так быстро, что я не успеваю следить за происходящим. Или, вернее, за его отсутствием. Неделя сменяет неделю. Мой телефон молчит, никаких сообщений, никаких звонков. В какой-то момент я подумала, что он передумал, что на самом деле я ему вовсе не интересна. В глубине души от этой мысль какая-то часть меня чувствует себя оскорбленной, но я быстро подавляю это чувство. Хватит уже того, что я наизусть выучила его номер. Почему я это сделала — непонятно, но визитка лежит на тумбочке возле кровати, и каждое утро я невольно смотрю на нее, держа в руках эту бархатную тисненую бумагу. От него исходил его запах. Наступил первый понедельник следующего месяца, и мне нужно было присутствовать в приюте на встрече с сотрудниками ратуши для ежегодной проверки и подтверждения лицензии. Надев легкую куртку поверх черного платья до колен, я беру сумочку и выхожу. На первом этаже первым делом подхожу к швейцару. — Уберите Теодора Нотта из списка одобренных лиц, — заявляю я, и он кивает. Тео почему-то решил, что может навещать меня в любое время суток, будто эта квартира принадлежит нам обоим. Пэнси все еще злилась, но, по крайней мере, она перестала надоедать мне. Все её внимание было сосредоточено на нем. А он при удобном случае сбегал ко мне, в мою квартиру. Без приглашения. Но теперь это закончится. Я едва сдерживаю улыбку, представляя его лицо, когда швейцар не подпустит его даже к лифту. Конечно, мы близки, но ему не помешает небольшая встряска, и лучше, чем Пэнси, этого никто не сделает. Такси останавливается у ворот приюта, я выхожу, аккуратно ступая в своих новых туфлях, которые недавно купила. Классические кожаные с ремешком через щиколотку. Это очень хорошие туфли, с мягкой стелькой и удобной колодкой. Каблуки у них такие тонкие, что стоит ускорить шаг и у тебя появится шанс сломать себе ноги. Я стучу каблуками по коридору приюта, когда кто-то резко хватает меня и затаскивает в пустую комнату. Перед глазами мелькает светлые волосы Лидии. — Снимай куртку, — она начинает хаотично расстегивать её. — Он опять пришел сюда. — Кто? — спрашиваю я в замешательстве. — Тот мерзкий тип из ратуши. — Но… — Да-да, я тоже не понимаю, зачем он здесь. Мы их ждали к обеду, а он снова пришел один, — стянув с меня куртку, Лидия быстро убирает невидимые пылинки с моего платья. — Клауд провел его в кабинет. Ты пришла как раз вовремя, они только что зашли. Я прикладываю руку к виску. Разговор с этим человеком точно не входил в мои утренние планы. Я даже кофе не успела выпить. — Ну что ж, пойду спасать твоего мужа от убийства в состоянии аффекта, — обреченно выхожу из комнаты. — Иди, моя дорогая, иди, — Лидия подбадривает меня. Подойдя к кабинету Клауда, я негромко стучу, затем открываю дверь и захожу. Надо отдать должное, Клауд явно не выглядел так, будто собирается кого-то четвертовать. По натуре он был спокойным, размеренным, педантичным — это касалось, правда, лишь его бумаг, аккуратно разложенных перед ним. А вот в общении с людьми он часто проявлял вспыльчивость, был несдержанным и мог завестись с пол-оборота. — Мистер Фортнайт, приятно вновь вас видеть. Мы ожидали вас к обеду, — произношу, усаживаясь в мягкое кресло напротив него. — Нам стоит начинать беспокоиться? Адам Фортнайт был заместителем начальника муниципального округа, и, как человек с небольшой, но уже ощутимой властью, стремился к расширению своих полномочий. Именно поэтому, при каждой проверке он особо тщательно присматривался ко всему, что касалось приюта. Фортнайт сделал вид, будто оскорбился моими словами. — Что вы, мисс Грейнджер, сущие пустяки, всего лишь формальности, — отвечает он, сложив руки на скрещенные ноги. Лидия называет его отвратительным человеком, и я бы добавила, что он искусен в скрывании своей отвратительности. На первый взгляд мало кто заметит его сущность. Он обольстителен, не лишен харизмы и, к тому же, умеет произносить льстивые, пламенные речи. Это сочетание обеспечило ему место в округе и растущее число избирателей. Однако, муниципалитет — особенно должность заместителя — его явно не удовлетворяет. Его следующая цель — городской совет, а дальше, возможно, губернаторство, конгресс и так далее. — Должен признать, у вас впечатляющее здание. Кажется, это тысячи восемьсот восемьдесят пятый год? — с притворной любезностью спрашивает он, прекрасно зная все о здании. — Верно, здание действительно внушительное, с обширной библиотекой и отлично подходит для детей, — деловым тоном отвечает Клауд, безупречно сдержанным. — Конечно, конечно. В этом никто и не сомневается. Как говорится в Библии: «Оставь сирот твоих, я поддержу жизнь их», — произносит он с сардонической улыбкой. — Однако мне стало известно кое-что весьма интересное. Я молчу, позволяя ему продолжить. — Позвольте мне заранее отметить, что я не сомневаюсь в вашей репутации, мисс Грейнджер, и в репутации этого приюта. Ваши воспитанники чрезвычайно умны, директор школы полностью подтвердит мои слова. Кстати, мы обедали на днях. Прекрасный души человек, — добавляет он, все еще улыбаясь. — А на следующий день мне на стол попали документы. Сначала я думал, что это ошибка, но факты говорят сами за себя. Он наклоняется к журнальному столику, берет оттуда папку и протягивает её мне. — В них говорится, что за последние шесть лет вы ни разу не откликнулись на запросы переполненных городских приютов на перевод детей к вам. Более того, большинство ваших подопечных из Англии и Ирландии. И, по-моему, у вас довольно разношерстная компания, поступают дети разных возрастов, и все из Европы. Это, мягко говоря, удивительно! — воскликнул он с нарочитой наигранностью. — На что вы намекаете? — не выдержал Клауд. — Я всего лишь оказываю дружескую услугу, мистер Дженкинс. Медленно вздохнув, закрываю злополучную папку, которую он мне так любезно передал. Встаю с кресла, давая понять, что наш содержательный разговор подошел к концу. — Мы высоко ценим оказанную вами заботу, мистер Фортнайт. И надеемся, что вместе мы сможем разрешить это небольшое недоразумение, — с трудом выдавливаю улыбку. — Разве не для этого я здесь, мисс Грейнджер? Чтобы помочь, — довольный, он встает и протягивает мне руку. — До скорой встречи, мистер Фортнайт, — неохотно пожимаю его влажную руку. — До скорого, мисс Грейнджер, — он поворачивается к Клауду, который смотрит на него с явным презрением, — мистер Дженкинс. Наконец, он покидает нас, оставив меня наедине с Клаудом. Он все еще злился, ему как человеку работавшему в государственной службе приходилось сталкиваться с такими типами, и он их ненавидел всей душой, потому что те мешали ему работать. — Кажется, вопрос с лицензией решен, — говорю я ему. — Но что он потребует взамен? Такие люди не знают границ, — шипит он. — Оставь его. Нам не стоит привлекать лишнее внимание со стороны местной власти, — предупреждаю я Клауда. — Я буду у себя. Он кивает, довольный тем, что наконец сможет взяться за работу в тишине и покое. Закрыв за собой дверь, я возвращаюсь к рабочему месту, где меня уже ждут бумаги, требующие моего внимания. Говоря о внимании, я невольно вспоминаю о Малфое. С одной стороны, я рада, что он исчез — меньше хлопот. Мне не нужны никакие отношения в данный период моей жизни, тем более те, которые предлагает он. Но с другой стороны, вторую часть меня это не устраивает, ей слишком понравилось его собственничество. Я всячески пытаюсь заглушить это чувство, убеждая себя, что мне это не нужно, что это опасно и неизбежно приведет к чему-то безумному. Остается надеяться, что однажды мы все-таки поймем друг друга.