C.H.Y.K.N. или Прежде Было Пять Других

1971 год. 33 года до возрождения Стражниц. Кадма знала, что он болен. Знала, что он пережил много ужасных вещей за свою долгую жизнь, но даже не могла представить, что все будет настолько серьезно. Рикар гордый, как и она сама, поэтому почти никогда на жизнь тяжелую не жаловался. Говорил, что на Замбалле минимальный набор медикаментов, не стоит его растрачивать по пустякам. По крайней мере, когда Рикар еще был достаточно весел и бодр, чтобы называть свою усталость и боли в сердце «пустяками», Кадма не была достаточно проницательна, чтобы заметить очевидную ложь. Она не сделала ничего, чтобы помочь ему. — Ну что вы, Ваше Величество, разве можно так: носиться вокруг какого-то глупого деда и причитать о его здоровье? — смеялся Хоффер, пока сидел на кровати в своей комнате. В большое окно уже чуть ли не просовывала голову Айронвуд, просто чтобы удостовериться, что её помощь не нужна. — Ты не какой-то дед. Глупый, но не дед. Пей, — протянула она ему таблетки со стаканом воды. Чистая, родниковая. Хотя бы ради нее можно и притвориться, что пилюли глотаешь. — Я слежу за тобой, не балуйся. Все до последнего. Рикар скривился и все-таки проглотил всё, что ему сказали. Как ребенок маленький. Если в первые годы его проживания здесь она могла обращаться к нему как можно вежливее, аккуратно подбирать выражения, то теперь в этом нужда отпала. Каким-то образом он успел стать своим. И совсем не потому что он единственный человек на планете. Просто потому что он Рикар. Человек, который поселил в её сердце радость, впервые с того дня, как Завеса навсегда разлучила её с подругами. Он её увлёк, заставил погрузиться глубже в историю мироздания, уводил в дискуссии, откровенно спорил. Рассказывал тысячи историй про Меридиан, о правлении первой королевы Лерин, почившей королевы Фрины и даже первых шагах королевы Вейры. И в буквальном смысле, и в политическом. Что бы она ни сделала, в его сердце Вейра навсегда останется яркой звездочкой, пусть и чересчур взрывной. Когда он заводил тему мечты Вейры о мировом порядке, Кадма заметно расстраивалась, и Рикар всегда чувствовал, куда дальше увести диалог. Владел словом он мастерски. Жаль, что способность врать и увиливать не помогла ему спрятать свою болезнь от самой королевы Замбаллы. — Нашли на кого ресурсы тратить, — прищурился Хоффер. — Я-то уже пожил своё, а в вас Замбалла нуждается. Случись что — и ничего под рукой важного не окажется. Думать о своем будущем надо, Ваше Величество. — Уж не тебе говорить мне о будущем, — хмуро ответила ему Кадма, пока измеряла пульс. Казалось, что само сердце взбунтовалось против своего хозяина и решительно стремилось вырваться наружу. — И не пытайся от меня избавиться. Я сделаю всё, чтобы мы вместе застали открытие Завесы. Ты вернешься домой. Кажется, её уже понесло, и Рикар решил просто слушать. Конечно, мир обязательно наступит, иначе просто не может быть. Враждующие измерения между собой договорятся, нужда в Стражницах отпадет. Во Вселенную придет гармония, та самая, которую несут сквозь поколения Стражницы, и которую так яростно защищает Кандракар. Она сможет увидеть всех, по кому так сильно скучает. И Рикар Хоффер, больной и немощный Хранитель Знаний, встретит этот новый мир рядом с ней. И самой Леди Смерти придется отступить. Однако, волшебной таблетки по-прежнему не существовало. Вся обитаемая Вселенная не в состоянии остановить её, прервать, просто отменить. Пусть даже есть сила, способная возвращать к жизни, сама смерть всегда неминуема. Особенно на Земле, в Колыбели, где не существовало никакой магии или средства для максимально долгой жизни. На днях, неожиданно абсолютно для всех, Леди Смерть постучалась в дом Алессандры Руссо. Халинор всего второй раз в жизни посещала похороны. А если быть совсем честной, то первый. На прощание с Льюисом приходила не совсем она, хоть воспоминания о том дне и достаточно четкие. Всё та же церковь. Почти такие же цветы. Даже святой отец, кажется, не сильно изменился. Вот только народа значительно меньше. Проститься с легендарной блюстительницей порядка их любимой академии пришло совсем немного человек. Разбитая сестра Маргарита, давно похоронившая обоих сыновей. Мистер Кроссник, до сих пор не знающий, что случилось с его дочерью. И они двое. Мисс — снова — Кларксон и мисс — навсегда — Стокхарт. Единственные студентки академии Нортхилл, желающие проводить в последний путь саму мадам Руссо. И всё. Больше никого. Миссис Вудхаус пусть и хотела, но уже давно не способна ходить. Болезни и страдания в один миг накрыли Хитерфилд своей смеющейся тенью. — Ты знаешь, что с ней случилось? — взяла её руку в свою Стейси, пока они сидели на службе. Вопрос прозвучал шепотом, но Халинор казалось, что он эхом прошелся по всей церкви. — Злокачественная, — шепнула она в ответ, всей душой проклиная это слово. Ведь рано или поздно, самая тяжелая болезнь века заберет её с собой тоже. Это выяснилось немногим после того, как Карлос наконец перестал разрывать её телефон клятвами исправиться и начать все с чистого листа. Когда Хлоя смогла надавить на него достаточно сильно, чтобы он на сотню футов не приближался к её дому и забыл домашний номер. Наконец налаженные отношения с сестрой не уберегли её от развивающейся болезни. Когда её дар телепатии исчез, мир в мгновение ока превратился из злобного, но предсказуемого, в просто злобный. Потеря дара не помогла ей понять, что было в голове у бывшего мужа. Не помогла понять, что в голове у врача, который никак не может ей сказать диагноз. Этот новый дивный мир теперь пугал её значительно больше. — Смотрите, всё не так страшно. Иногда у людей, особенно с такой светлой кожей, как у вас, могут появляться такие небольшие пятна. Конечно, это нужно лечить. И придется лечить достаточно долго, ведь велик шанс ухудшения… иммунной системы. Но, как я говорил, все не так страшно… И такие заискивания и подбор правильных слов длиной в несколько дней. Затем все начали называть своими именами. Меланома. Все еще не так пугающе, как поездка на гигантской пантере через стены малахитового огня на далекой-далекой планете. Иногда Халинор сама боится того, насколько сильно похожа судьбой на мадам Руссо. Покинула она церковь держа Стейси под локоть, дабы собраться с силами и окончательно не рассыпаться прямо там. До сих пор не верится, что это происходит на самом деле. Даже плакать не хочется, просто кричать. Но кричать в самом центре мегаполиса не кажется такой уж замечательной идеей. Стоит дождаться, пока они вдвоем доедут до — уже — своей квартиры и как следует наораться в подушку. В последние несколько лет она часто это делает, когда Стейси уходит по своим делам. Помогает не сойти с ума. — Это нормально. Ну, бояться смерти. Мне тоже страшно, — неловко начала Стейс, пока они стояли на светофоре. Вела машину она осторожно, не отрывая взгляда от дороги. — Я не боюсь смерти, — отрезала Халинор. К подруге она тоже не поворачивалась. — Когда-то я почти каждый день была на волоске от неё. Я видела её своими глазами. — Ладно, предположим, я тебе верю. Но ты выглядишь напуганной. С той самой минуты, как мы зашли внутрь. Я думала, ты уже не веришь в Бога, — таким же неловко-равнодушным голосом сказала Стейси. В подборе утешительных слов ей определенно нет равных. — Будет иронично, если после всего, что я сделала, будучи Стражницей, небесный суд отправит меня в ад, — без веселья ответила Кларксон и отвернулась к окну. — Нет, Его я тоже не боюсь. Я боюсь забвения. — Забвения? — Как у неё. Почти никто не пришел к ней, весь мир как будто забыл о том, что была когда-то некая мадам Руссо, в молодости спасала мир, делала карьеру и каждый божий день трудилась на благо общества и школы, которой отдала лучшие годы своей жизни. Все о ней забыли, а через несколько лет её могилу даже никто не навестит. Будет ли тогда считаться, что некая мадам Руссо вообще существовала? — как на духу выложила Халинор. Горло снова свело спазмом, но слезы все никак не хотели явиться на свет. — Не думаю, что ей будет какое-то дело до того, посещают её могилу или нет, она мертва, — ответила Стейси, но тут же поджала голову. — Извини, я не это имела в виду. Это действительно страшно. Но вы с Руссо совсем не похожи, не думай об этом вообще. И ты еще жива, здесь, со мной. На тот свет я тебя еще не отпускала, да и Хлоя тоже! Она, если сильно захочет, с Всевышним договорится, а если надо, то и с самим Дьяволом. — Может, потому что она и есть Дьявол? — усмехнулась Халинор впервые за день. Если к ней возвращается способность шутить, значит, все не так плохо. — Не буду спорить, — отмахнулась Стокхарт и медленно припарковалась. На сегодня у них в планах только приготовить совместный ужин, найти в доме залежи виски и выпить за упокой души Алессандры Руссо, мир её костям. Планы, к сожалению, прервал незваный гость прямо посреди гостиной. Он зачем-то рассматривал фотографии сестер Кларксон вместе со Стейси, отдельно фотографии близняшек Хлои и прочие особо памятные вещи. Гость был одет в странный белый балахон, а борода его спускалась чуть ниже пупка. Сектант или бездомный, его сюда явно не приглашали. — Какого… — Тибор? — выдохнула Халинор, останавливая Стейси от разбирательств. Он вместо приветствия внимательно посмотрел на бывшую Стражницу, на её подругу, затем снова на фотографии и наконец опустил голову. — Рад тебя видеть. Знаю, ты не ждала гостей. У Оракула есть для тебя интересное предложение. Ян Лин надеялась снова пересечься с Халинор у входа в больницу, но так её не дождалась. Вероятно, все еще не пришла в себя после новости о смерти мадам Руссо. Эта новость разбила и сердце Ян Лин, но она так и не смогла заставить себя сходить вместе с ней и Стейси. Пусть и утекло много воды, она все еще не могла терпеть присутствие этой девицы дольше пары минут. Но встретиться с Халинор нужно было. Она беспокоилась. Когда диагноз стал известен, Лин узнала его первой. Не родители, не Хлоя, не этот психопат Карлос, даже не Стейси. Первой она решилась рассказать именно ей. Если откуда и брать силы вынести всё это, то только у Стражницы. Она-то точно её понимает. Но Ян Лин и сама не знала, откуда у неё столько сил. Она уже который год не дает Завесе расползтись и пустить на Землю меридианских разведчиков. Атаки хоть и стали совсем уж редкими, Стражница и несколько членов Диджоу Джи Син изо дня в день следили за обстановкой в городе. Каждый божий день. В такие моменты ей непременно вспоминалась Кэссиди. Сильная, отважная, готовая в любой момент вытащить из ада. Ян Лин сморгнула слезу, не желая возвращаться головой в прошлое. Это, как правило, ничем хорошим не заканчивается. Но то, что Халинор сегодня не оказалось рядом, немного расстроило. Ей ведь Ян Лин тоже все рассказала первой. У нее нет никаких проблем, ни в коем случае. Наоборот, у неё отличное здоровье. Просто идеальное для того, чтобы стать будущей мамой. Пока никто не знает, только подруга-Стражница. Признаться страшно. Конечно, в этом нет ничего плохого, наоборот, новость прекрасная! Она всегда в какой-то степени хотела детей и посвятить им всю себя. Но она Стражница, Хранительница Сердца. Её долг — Землю защищать да с монстрами биться. Не может же она разделиться… а, стоп, может. Лин посмотрела на талисман и грустно вздохнула. Ну уж нет. Своей астральной капле доверить хоть что-то у неё духа не хватит. К тому же… это значит, что ей все-таки придется примерить свадебную фату. Доставить Сян Бину удовольствие от того, что он наконец-то её уговорил, звучит ничем не лучше падения Земли перед Меридианом. — Как проходят дела? — спросила она одновременно у всей кухни, вешая сумку и куртку на крючок. Веселые повара радостно о чем-то затрещали, и настроение сразу же скакнуло вверх. Приятно же наконец вернуться в рабочую среду, где всегда жизнь, всегда движение и некогда тратить время на мозговой штурм. Даже в послеобеденное время заказы продолжают литься рекой! Это хороший знак, выручка за этот месяц точно будет выше ожидаемой. — Бабушка! — подбежала к одной из плит Ян Лин, на ходу завязывая фартук. — Ну зачем опять себя заставляешь? Отдохнула бы наверху, попросила бы кого из наших обед к себе отнести! Наши ребята лучшие, почему им не доверяешь? Кухня, не отрываясь от готовки, бодро одну из владелиц поддержала. — А ты что, меня уже старой рухлядью считаешь? — нахмурилась в прежней манере Лу Цзинтун. Пусть раньше её возраст не так сильно отражался на её лице, отсутствие регулярных тренировок и быстрая утомляемость уже нанесли след. И на лице, и на морщинистых, слегка дрожащих руках. — Да куда уж тебе до старой рухляди, — улыбнулась Ян Лин, забирая у неё из рук приправы. — Я просто не хочу, чтобы ты лишний раз напрягалась. Хватит уже работать на износ, пора начать и о себе думать. — И в кого ты такая упрямица? — скосила она глаза, но все-таки сдалась. Вопрос исключительно риторический. — В ту самую, от кого унаследовала красоту, ум и невероятное обаяние, — обнял Ян Лин со спины Сян Бин, чересчур активный в это время суток. — Льстец, оставь эти нежности за пределом работы, а лучше вообще за пределом этого здания, — строго на него посмотрела Лу Цзинтун и убавила огонь на конфорке. — Ладно, я иду почитать наверх, отнесете мне обед туда. После пяти часов у нас чаепитие. — Да, бабуль, — улыбнулась ей внучка, все еще краснея в объятиях Сян Бина. Ей никогда не нравилось так ярко демонстрировать свои отношения, особенно при бабушке. — Липучка, суп испортим. Она потрепала его за ухом, как уличного кота, но тот прижался только сильнее. — Ты доделывай, а я тут постою, — уперся он подбородком ей в плечо. — Ты мне мешаешь, — закатила глаза Ян Лин. — Скажи одно простое слово, и я отстану, — начал прежнюю песню Сян Бин, как одержимый. — Пожалуйста? — продолжила всю ту же игру Ян Лин и попробовала бульон. Пресноват. — Не то, — шепнул он в самое ухо. — Ты просто должна сказать «да» и доделывай своё варево, ведьма. — Это будет самое нелепое согласие на свете, — снова закатила она глаза. И у неё потом спрашивают, в кого она такая упрямица? — На нашей церемонии можешь просто кивнуть, а сейчас скажи, что согласна, иначе я останусь здесь навсегда, — не сдавался Сян Бин. Если он еще чуть сильнее в нее вцепится, она точно задохнется. — Уверен? — хихикнула Ян Лин прежде, чем телепортироваться прямо к выходу из кухни. Оперевшись о деревянную арку, она со всем удовольствием наслаждалась своей маленькой победой. — Стражница Завесы тебе не по зубам, Сян-Сян, — рассмеялся шеф-повар, хлопая друга по плечу. — Быстрее там с супом, Лу Цзинтун заждалась! — крикнула Ян Лин напоследок, прежде чем раствориться в зале. — Ты все равно за меня замуж выйдешь, хочешь ты того или нет! — раздалось на всю кухню и работать стало еще веселее. Брак. Закрепление союза. Связывание судеб на всю оставшуюся жизнь. Те самые слова, которых Вейра боялась всю свою жизнь. Важный шаг, необходимый для поддержки внутренних сил королевства. Все во благо Меридиана. Во благо падения Завесы. Обручение с Зейденом, сыном графа Рореана, обеспечит не только лояльность лучших магов Метамира, но и расположение простого народа к юной королеве. Она верна традициям, она знает, как сделать Меридиан еще сильнее и могущественнее. Она, королева Вейра, снова подарит своему несчастному народу Свет. Свет и надежду. Он держится благородно, знает все слова и смотрит на жену с нужным обожанием. Все в нем было идеально: и свежие цветы в волосах, и обруч на голове, даже улыбка почти естественная. Вейра весь вечер изучала его внимательнее кошки перед атакой, но так и не нашла в нем уязвимых мест. Будто всю жизнь к этому дню готовился. Её взгляд упал на один из дальних столов. Рафаэль почти не прикасался к алкоголю, но явно веселился. Рассказывал какую-то историю, наверняка смешную, изредка ударял Первого Советника по плечу, даже умудрялся вызвать на лице Сарона подобие улыбки. Их взгляды с королевой пересеклись, и Раф поднял бокал в её честь. Или в честь их прочного союза. Трудно сказать что-то по этим смеющимся, но холодным глазам. — Ваше Величество, как велит традиция, нам стоит подарить дворцу наш с нами первый танец, — галантно начал Зейден, и, все еще не вставая со своего места, скромно протянул королеве руку. — Стоит, но немного позже, — даже не повернулась к нему Вейра. — Пока наш союз не закреплен танцем, я имею право станцевать с любым членом своего двора, каким мне захочется. Поэтому… — Ваше Величество, личные симпатии, тем более к простолюдинам и чужакам, стоит оставить за пределами этого зала, — неожиданно начал Зейден, когда она уже встала. — А еще лучше забыть о них. Ваша судьба с этого дня связана не с ним. Вы давали клятву перед принцем Хлорианом, вашим отцом. А вот и истинное лицо показалось. Как, оказывается, легко расколоть скорлупу дворцовой элиты. Вейра встала, медленно повернула голову к новоиспеченному принцу и ядовито напомнила: — Ты разговариваешь с королевой. Не забывай это, иначе мне придется тебе напомнить. Зейден добродушно улыбнулся и пожелал хорошего отдыха, а затем пригубил вина. Это уже который бокал за вечер, пятый? Поэтому начала маска сползать? Впрочем, супруг быстро выветрился из головы королевы, когда она подошла к дальнему столу и снова пересеклась взглядом с командиром королевской стражи. — Перед первым танцем супругов хочу потанцевать с тобой, Рафаэль. Ты мне служил верную службу до этого дня. Я хочу тебя отблагодарить, — улыбнулась Вейра и тут же почувствовала легкую руку сестры на своей спине. — Может, лучше подаришь последний танец отцу? Он весь вечер ждет, пока ты позволишь ему, — из ниоткуда вылезла Примроуз. Она прошлась взглядом по растерянному Рафаэлю за одно мгновение, но в этих оленьих глазках буквально искрилось презрение. Как странно. Еще недавно они прекрасно ладили. — Это я уже сама решу, дорогая сестра, — любезно ответила Вейра, едва сдерживая накопившуюся злость. Почему все этим вечером пытаются испортить ей настроение? — Принцу Хлориану придется немного подождать. Под напряженные взгляды собравшихся Рафаэль неловко встал, подал руку королеве и прошел за ней в центр зала. Музыка сменилась на более спокойную. Вокруг по мановению волшебной палочки начали образовываться пары. — Я не силен в танцах, Ваше Величество, — скромно признался Раф, когда танец начался. Он внимательно следил за своими ногами. — Просто подстройся, ничего сложного, — ответила ему Вейра, чувствуя разливающееся тепло в груди. Особенно от холодных взглядов Зейдена, отца и Примроуз. — Не люблю привлекать к себе лишнее внимание важных персон, — начал Рафаэль на тон ниже. Значит, не она одна заметила. — Их мнение не должно меня волновать, — ободряюще улыбнулась она, помогая с ритмом. — На месте вашего мужа я бы точно ревновал. Хотя да, я же землянин, мне ваших порядков не понять, — продолжил он. В сторону Зейдена он все еще поглядывал, но довольно неохотно. — Ты уже давно один из нас, глупо отрицать. Ну и… супругам совсем не обязательно друг друга любить. Их сердца в праве принадлежать… кому-то другому, — аккуратно завела она тему, снижая голос до полушепота. Раф замолчал, и надолго. Он со всей осторожностью следовал каждой невербальной подсказке госпожи, но все еще не решался продолжить диалог. Наконец, танец подошел к своему завершению, и Рафаэль поднял на королеву глаза. — Полагаю, без разницы, кому принадлежат их сердца. Главное, чтобы союз был прочным, а наследница здоровой. Правильно, Ваше Величество? — не сдержал он ехидной улыбки и, не дождавшись ответа, поцеловал её в обе руки. Вейра даже не осознала услышанного, как отвлеклась на шум стражи во внутреннем дворе. Рафаэль, будучи Первым Мечом, сорвался туда быстрее всех, чуть ли не расталкивая высокопоставленных лиц. Сарон без раздумий кинулся за ним. — Рейтор! — громко вскрикнул Рафаэль, завидев юношескую драку. Тринадцатилетний пацан уже во всю лез драться с каждым своим сверстником, поэтому такие стычки и выступления не были чем-то удивительным. Пожалуй, его воспитанник похож на него больше, чем Рафу хотелось. — Седрик! — рявкнул Сарон. Единственный сын советника, однако, ни разу никому не переходил дорогу, не говоря уже о драках. Мальчиком он был сдержанным, начитанным, немного даже одиноким. Очевидно же, кто на кого напал. — Он первый начал! — не очень правдоподобно оправдывался Рейтор. Он отвлекся, и это позволило красному от злобы Седрику пройтись звериными когтями прямо по его лицу. Мальчик громко закричал от боли. Рафаэль подлетел к воспитаннику и закрыл его собой. Из раны на щеке без остановки лилась кровь. — Успокойся, просто царапина, — погладил он Рейтора по голове и приложил к ране длинный рукав. — Седрик, я с кем разговариваю?! — схватил Сарон сына за запястье. Когти на тонкой юношеской руке медленно втянулись обратно, скрывая свою звериную природу. Взглянув на отца, Седрик сглотнул ком в горле и шумно, с обидой, выдохнул. У обычно спокойного и безэмоционального мальчика была рассечена бровь, губа и подбит глаз. — Он говорил о чести нашей семьи, Первый Советник, — сквозь зубы прошипел Седрик, едва уловимо растягивая букву «с». — Этот беспризорник рылся в военных докладах и приказах. Лжет, что ты предал Её Величество, королеву Фрину. Не слушайте его! — Но это правда! — вновь взорвался Рейтор. Если бы не крепкие руки опекуна, не избежать было и второй серии ударов. Несмотря на то, что он явно был крупнее сына Первого Советника, на лице Рейтора, помимо раны на щеке, отметились два кровоподтека на лбу и виске. На шее виднелись следы от двух мощных рук. — Немедленно разойтись по своим комнатам, — сказал Сарон. — Что было в документах? — одновременно с ним спросил Рафаэль. Командир стражи и советник пересеклись взглядами. Последний заметно напрягся. Как интересно. — Не стоит верить выдумкам сына землянина, — вмешался в разговор принц Зейден, минуя встревоженную толпу. Слова его были спокойными, размеренными, со следами легкого хмеля. — Это уже мне решать, — вышла из-за его спины королева Вейра. Все почетно перед ней разошлись. Рейтор и Седрик, пристыженные своим видом, склонили головы. Сарон крепче сжал руку сына в своей. — Говори, Рейтор. Твой отец дал тебе слово, я хочу тебя выслушать. — Там… — начал он неуверенно, смущенный от повышенного внимания. Седрик продолжал сверлить его взглядом, как и Первый Советник. Рафаэль в это время все пытался стереть с разбитого лица кровь и без остановки гладил сына по голове. — Там была переписка с Гипносом. Тем самым, что убил вашу матушку, Ваше Величество. Королеву Фрину. — Что за переписка? — тут же невозмутимо спросила Вейра. Если сказанное её и удивило, то она не подала виду. — Она была частично зашифрована, но я знаю… я знаю некоторые слова и сверил их с другими докладами. Одной из целью нападения на замок было назначить новую королеву Меридиана, потому что… Эсканоров невозможно контролировать. Так там было написано, Ваше Величество, это не мои слова, — затараторил под конец Рейтор. Он чувствовал, что ему могут не поверить. — Хочешь сказать, Гипнос действовал в интересах Хоруина для военного переворота? По приказу моего советника? — подняла бровь королева. Она не давила, не смеялась над ним, просто спрашивала. Все собравшиеся, в том числе лорд Сарон, затаили дыхание. — Не для переворота, — поправил её Рейтор. — Для того, чтобы короновать Вас, наследницу… пока вы юны и вами легче управлять. Гипнос не давал присягу Хоруину. Он дал её… Тени Равновесия и лорду Сарону. Все одновременно посмотрели на советника, на котором и лица не было. Он не спорил, не возражал, просто молча слушал всё, что говорит этот мальчик. Мальчик, которому он однажды спас жизнь. — Что за «Тень Равновесия»? — не разделяла всеобщего волнения королева. Казалось, что она превратилась в ледяную статую и просто молча пыталась докопаться до истины. — Это всё ещё звучит как детская выдумка, Ваше… — попытался вставить слово Зейден. — Молчать, — не посмотрела даже в его сторону супруга. — Слушаю. — Это какая-то организация. Лорд Сарон писал, что он и Тень стоят выше самого Кандракара. И что именно они творят историю и ведут Вселенную в нужном направлении. Так я запомнил, — закончил Рейтор и посмотрел на Рафаэля снизу вверх. Ростом он едва доставал ему до груди. Тот едва заметно кивнул, давая понять, что сын поступил правильно. Пусть он и никогда не называл его сыном, он им почему-то гордился. Но если это правда… всё, до единого слова, то человек, которого он уже начал считать своим другом, сильно его разочарует. С другой стороны, если оно так, то просьба несколько лет назад приютить у себя хоруинского мальчишку не выглядит такой уж странной. Раз уж он преступник. Но теперь Рафаэль боялся. Что, если предатель раскроет все карты, и Рейтора будет решено казнить? — Сарон, — посмотрел на него Раф. Нет, этого не может быть. Такой, как Сарон не может позволить себе играть человеческими жизнями. Этот человек неоднократно доказал, что ради спасения слабых готов всего себя отдать, даже пойти на преступление. Он когда-то спас бедную Миранду. Такое просто невозможно. С другой стороны, раз он способен на преступление, то почему он не способен на убийство королевы? Советник держался стойко, выслушивая обвинения. Ни единый мускул на его дряблом лице не дрогнул. Только в серых прозрачных глазках мелькнуло что-то похожее на сожаление. Он посмотрел на друга, на ждущего ответа Седрика, который до последнего защищал его честь, а затем отважно посмотрел в глаза своей королеве и ровным, едва слышным голосом произнес: — Этот мальчик говорит правду. Я виновен в смерти вашей матери. Он прав в каждом своем слове. Услышанное сломало маску Вейры, и из холодных глаз все-таки полились слёзы. Она не упала в истерике, не дрожала в ужасе от предательства. Только позволила боли вылезти наружу и обнажить её душу. День, который должен был принести Меридиану великую радость, оказался для неё трагедией. — Праздник окончен, — вымученно улыбнулась Вейра всем присутствующим, а затем повернулась к ошеломленному Рафаэлю. — Брось его в темницу. Раф, как в тумане, дал страже знак, и крепкие руки оторвали Сарона от сына. Первый Советник покорно шел с ними, пока разъяренный Седрик смотрел им вслед. Затем он уставился на притихшего Рейтора и, оскалившись, показал ему тонкий змеиный язык. — Отведите обоих к лекарю, но рядом не сажайте, — шепнул Рафаэль своим подручным и наклонился к сыну. — Ты поступил правильно, Рейтор. Но больше без моего ведома такими вещами не занимайся, хорошо? Если хочешь что-то узнать или почитать, то говори мне, а не жди удобного случая, когда все уйдут. — Думал, что смогу стать разведчиком, — ухмыльнулся Рейтор и оглядел свои залитые кровью руки. Оно определенно того не стоило. — Ладно. Буду тебе всё говорить. — Отдыхай, разведчик, завтра еще на завтраке поговорим, — похлопал он его по плечу и проследил, как внутренний двор медленно опустел. Слишком много смешанных эмоций сегодня все получили. Но в этой шокирующей новости как будто что-то было не так. Что это за Тень Равновесия такая, как она может быть выше Кандракара? Почему было принято решение убить Фрину? Насколько ему было известно, в эру правления Фрины не было ни одной войны, она мирная правительница, не безумный император Эвиус. Почему кому-то была выгодна её смерть? Он обязательно расспросит об этом Сарона. Ему он, возможно, расскажет даже больше, чем королеве. А пока он об этом хорошо подумает. Поразмышляет, разгадает новую загадку, но сначала… Устранит шпиона. Почувствовав на себе чужой взгляд, Рафаэль отреагировал молниеносно. Тот, что прятался за колонной, мгновенно оказался скован крепкими лианами. Не сделал он и пары шагов, как ветви и растущая вокруг трава тут же загорелись. Плохо дело. Только пожара в день свадьбы всем не хватало. Шпион, искусно управляющий стихией огня, создал в левой руке лиловую сферу и тут же бросил вперед. Раф пригнулся. Было уже такое. На заднем дворе Нортхилла его как-то не придушила сама Элизабет Дженкинс. Рафаэль вытянул руку ладонью вверх. Гигантская каменная ладонь сжала врага в кулак. Не убежит теперь. Камень не горит. Раф слегка ослабил хватку, заметив, что шпион задыхается. — С Земли? — спросил он больше у самого себя, нежели у него. Тот с вызовом посмотрел на него снизу в нелепой попытке выбраться. На шее у незнакомца блеснул знакомый кулон, почти как у него самого. Разве что Орамера внутри горела стихией Огня. — Тебя Ян Лин прислала? — Откуда… — в замешательстве посмотрел на него шпион и прекратил ёрзать. Вгляделся. Нет, они определенно незнакомы. — Ты знаешь её? Кто ты такой? — Я учился с ней в одной школе. Очень-очень давно, — ответил Раф. С места он так и не сдвинулся, продолжая держать ладонь сжатой. — Моё имя Рафаэль Крейн. Может, она говорила обо мне? Мы были неплохими друзьями в те времена. — Я Ван Сяохай, — представился незнакомец. В голосе сквозил сильный китайский акцент. — Теперь я понял, как Орамера Земли попала на Меридиан. Я обязан вернуть её Стражнице Завесы. Это моя задача как Хранителя Орамеры. — Неужели? — холодно спросил Рафаэль и немного сильнее сжал кулак. Схваченный подавил вскрик, но по красному лицу заметно, каких усилий ему это стоит. Кажется, переборщил. Взглянув на Орамеру еще раз, он задумался. — Почему Халинор отделили от Орамеры? — Я не обязан раскрывать решения Совета, — огрызнулся Ван Сяохай, будто не он находился в проигрышном положении. — Трусливые сосунки твой Совет, вот они кто, — с желчью произнес Крейн. — Ты бы на их мнение не равнялся, а то в следующий раз разменной монетой станешь ты сам. Значит так. Я не отдам тебе Орамеру, но отпущу тебя. Я хочу встретиться с Ян Лин сам. Уверен, мы сможем договориться о будущем Завесы. — Нико… — уже хотел было выкрикнуть Сяохай, но каменный кулак уже отпустил его, тут же равняясь с землей. Дышать стало в разы легче. Шпион выпрямился и упрямо уставился на врага. — Никогда! Я давал клятву оберегать её и не позволю такому, как ты, навредить ей! Даже если это будет стоить моей жизни. — Я не собираюсь убивать тебя или как-то вредить твоей Стражнице, — устало ответил Рафаэль, уже собираясь обратно в замок. — Только разговор с глазу на глаз. У нас вряд ли с ней получится продуктивный диалог, если я верну ей тебя по частям. Поторопись. Любой сейчас может поднять замок на уши и доставить тебя королеве. Уходи сейчас, пока я даю тебе шанс. Пока Ван Сяохай пересказывал Ян Лин и Сян Бину весь их разговор с Рафаэлем, оба сидели не шелохнувшись. Втягивать Лу Цзинтун в дела Диджоу Джи Син уже никто не собирался, но Ян Лин чувствовала острую необходимость все с ней обсудить. Поделиться накопившимся. Рассказать о походе в больницу. И просто признаться, что ей страшно. Это Рафаэль, её друг Рафаэль, примкнул к захватчикам. Это он предал Стражниц. Он предал Кадму. — Я встречусь с ним, — ответила наконец Лин, не подавая виду, как эта новость её разбила. Призраки прошлого никогда не оставят её в покое. — Только не думай, что мы тебя отпустим, — тут же вмешался Сян Бин. — Этот человек опасен, он Сяо за одну минуту одолел. Не просто так именно его решила забрать себе королева. Необходим план. Какие у твоего друга слабые точки? — Кадма и низкие дверные проходы, — пожала плечами Ян Лин. Они последний раз виделись семь лет назад, за эти годы он мог стать совсем другим человеком. Семь лет. Со смерти Кэссиди, окончания войны и предательства Рафаэля прошло целых семь лет. Кадма пробыла Стражницей меньше, но уже мастерски владела элементом под конец войны. Она обучала Рафаэля лично, а уж в изоляции на Меридиане, где магией владеет каждый куст, он мог развиться до небывалого уровня. До такого, что и Ян Лин один на один может проиграть. — Отлично, с Киарой, как я помню, ты в хороших отношениях? — продолжал допрос Сян Бин и взял её за руку. Чувствовал, что тяжело. — Не надейся, — отмахнулась она. — Он и в школьные годы мог легко их отличить. К тому же, я уверена, что он знает, где сейчас настоящая Кадма. Если бы она была рядом, то, может, и получилось бы что-то. — Значит, этот план не годится, — мрачно протянул Сяохай. На его плечах все еще алели следы от драки. — Кто ещё из прошлого Рафаэля способен оказать на него влияние? Ян Лин призадумалась, хотя уже знала ответ. Судьба — великолепная шутница. Ведь кто, если не она, снова и снова сводит старых заклятых приятельниц между собой? Она тяжело выдохнула, словно смирилась, а затем посмотрела в окно. Через секунду-другую она наконец произнесла: — Стейси. Именно так она подписала ему письмо. Раф ждал вестей, ждал объявления даты и места сражения. Не письма от старой подруги, имя которой почти выветрилось из памяти. «Привет, Рафаэль. Не спрашивай, как я нашла паслинга и уговорила его отправить тебе это. Я знаю, что ты сейчас там, совсем один. Я за тебя беспокоюсь. Знаю, много воды утекло, но я хочу убедиться, что с тобой всё в порядке. Мы все-таки не чужие люди, нас многое связывает. Я хочу встретиться с тобой. Поговорить, обсудить всё, что произошло. Пожалуйста. Ради нашей дружбы. Встретимся сегодня вечером в нашем месте. В месте, где всё началось.

Стейси.

P.s. У этого существа странная одержимость туфлями из змеиной кожи». В месте, где всё началось. Ну естественно. Что, если не Нортхилл, могло связать их судьбы по рукам и ногам? Это центр, это сила, это Колыбель, совсем как та, про которую писал Рикар Хоффер в своих научных трудах. Все пути вели его туда. Когда он прибыл на место, академию едва можно было узнать. Этот мрачный монстр, холодный, забирающий душу, лишь отдаленно напоминал место его юности. Каменные стены стояли прочно, нетронутые ни пожаром, ни временем. Такие здания ставят на века. А вот крыша частями обвалилась, не выдержала. Кое-где в окнах еще стояли обугленные рамы с разбитыми стеклами. Академия полностью выгорела, забрав с собой добрую часть леса. И если раньше здесь чувствовалось что-то магическое, то теперь оно исчезло. Здесь только черные, бездушные стены с обрывками воспоминаний. Даже сложно поверить, что несколько лет назад он называл это место вторым домом. Обходя академию, он уже как будто знал, куда идти. Ну конечно. Вон она, стоит одиноко у озера, спиной к нему. Ежится немного от ветра, но уходить не собирается. Она ждала долго, он чувствовал это. Нервничала. Раф оглянулся по сторонам и прибавил шагу, на ходу поправляя кольцо. Когда-то оно ему было в пору, но с годами кожа огрубела, веса прибавилось, и теперь колечко могло болтаться разве что на мизинце. А ведь Джен когда-то носила на указательном. Стейс дёрнулась от тяжелых шагов и испуганно обернулась. Не поверила своим глазам, оглядела его всего. И на ней отразился возраст. Нет больше ехидства в глазах, детской угловатости и фальшивой улыбки. Теперь это взрослая женщина, одетая с иголочки в лучшие бренды Франции (или Италии?). Длинные темные кудряшки теперь уложены в аккуратное, немного игривое каре, а пахла она наверняка тем самым маминым парфюмом. И он. Одетый в простую изношенную рубаху, с головы до ног в шрамах, стоял перед ней как пришелец. Он явно еще сильнее вырос с годами, потому что Стейс точно не была такой маленькой в последнюю их встречу. Ну и мышцы нарастил, само собой. Вряд ли он хоть отдаленно напоминал того самого парнишку, Рафаэля Крейна. Безродный землянин на Меридиане и человек с фамилией на Земле. Каков контраст. — Ты пришел, — наконец-то прервала тишину Стейси и тепло улыбнулась. А улыбка всё та же, что и семь лет назад. Фальшивая. — Чего не сделаешь ради дружбы, верно? — усмехнулся он. С мечом он чувствовал себя гораздо увереннее, но сегодня решил оставить его дома. Все же дружеские встречи неплохо обходятся и без него. — Мы и правда как будто теперь из разных миров, — аккуратно подошла ближе Стокхарт. Запах духов стал ощутимо тяжелее. Каким-то образом он мог различить в нем тонкие нотки итальянского вина. Она обожала баловаться им за школой. — Ну да. Меридианский рыцарь и отсидевшая аристократка, — не удержался Раф. Ему очень было интересно, как давно она на свободе. Неужели все эти годы она провела за решеткой? — Когда Кэсс не стало, Нортхилл быстро закрыли, а Кроссника оштрафовали. На фоне этой истории меня отпустили намного раньше, чем планировали. Мало интересного, — рассказала Стейс. Расстояние между ними стремительно сокращалось. — И от радости спалила школу? — Он снова повернулся к академии, пытаясь в лунном свете разглядеть его очертания. — Это Халинор, — уже по-настоящему улыбнулась Стейси. Как будто гордилась, ей богу. — Не от радости за меня, конечно. — Она определенно исполнила мечту многих, — задумчиво произнес Раф. В их первую встречу Халинор тоже отличилась… вспыльчивостью. — Как много нас связывает теперь с ведьмами, скажи? — Ведьмами? — непонимающе помотала головой Стокхарт. — Не помнишь? Элиот и его охота на ведьм. На Стражниц, если точнее. — А, Элиот, — мгновенно поникла Стейс и прикусила губу. — Извини, — опустил он голову. Сам не хотел поднимать эту тему, но нужно было ему вспомнить про охоту. В любом случае, без него бы сегодня точно не обошлось. — Для тебя он был важен, а для меня… я не хотел его смерти в любом случае. — Никто не хотел. Нериссу было уже не остановить, мы все это понимаем. Он сам виноват во всём, что с ним случилось, — вдруг холодно ответила ему Стейси. Как неожиданно для неё. Последний раз такой цинизм он почувствовал, когда она дала ему превратить лицо Нортона в фарш. «Нерисса?» — с запозданием спросил себя Крейн. Так вот, кто виноват. Как, оказывается, всё в этом мире просто. Во всех их бедах виновата исключительно Нерисса. — Мне он снится иногда, — признался Рафаэль. Сам же хочет прервать эту тему, но не может остановиться. — Тянет ко мне кровавые руки и обещает, что придет и заберет с собой. Даже померев не дает покоя. — Ты не виноват в его смерти, Раф, — вдруг взяла она его за руку. В его огромной грубой руке её казалась крошечной. — К тому же, он вряд ли бы пошевелился, чтобы забрать тебя. Мир же вокруг него крутился, никто другой его не волновал. Даже мы с тобой. Они недолго помолчали, наблюдая за волнением озера. Привычных для ночного Нортхилла птиц уже не слышно, но это и к лучшему. Не хотелось погружаться в воспоминания настолько глубоко. — Почему ты остался там? — наконец задала она самый важный вопрос. Он знал, что ради него эта встреча и затевалась, поэтому заранее знал, что ответить. — Там моя жизнь имеет смысл. Там важные для меня люди, с которыми у меня одна цель. Прорвать Завесу и изменить правила игры, — отчеканил он без заминки. Скудной ностальгией его обратно уже не затянуть. — Я поняла, — спокойно кивнула Стейси и выпустила его руку из своей, вставая напротив. — Что же, я рада, что у тебя всё в порядке. Это для меня самое главное. Могу я обнять тебя на прощание? — Конечно, — тепло улыбнулся Раф и спокойно принял её объятия. Только сейчас, когда она в наиболее уязвимом положении, он позволил себе не юлить и не вести светскую беседу. Он резко схватил её за загривок и медленно прошептал прямо в ухо: — Ты приглашаешь меня на встречу после того, как я отпустил шестерку Ян Лин, и даже не потрудилась пригнать машину ко входу? Думаете, я совсем идиот? — Раф, что ты… — Я тебя отпущу, но если попробуешь выкинуть что-нибудь, то пеняй на себя. Я от тебя живого места не оставлю, если все это окажется ловушкой. — Он медленно отпустил её волосы и проследил, чтобы она не делала резких движений. Стейси, побледневшая, отступила ровно на один шаг и очень правдоподобно пыталась сделать вид, что не понимает, о чем он говорит. Неплохая попытка. Он уже было хотел заставить её признаться, в чем заключался план, но тут его ногу сковало водяное щупальце и утянуло вверх. Какое странное чувство дежавю. Стейси же, к его удивлению, не только не застыла на месте, но и в ту же секунду смогла сорвать заветную Орамеру с его шеи и умчаться в сторону академии. Незнакомый голос, но с узнаваемым акцентом, кричал ей бежать как можно быстрее. Его обладатель стоял как раз по другую сторону озера. — Никакой оригинальности, — разочарованно произнес Раф, а затем на его руке вспыхнуло красным кольцо, и озеро, взбунтовавшись, резко подняло волну на обладателя Орамеры Воды. Щупальце разжалось. Рафаэль мгновенно скатился по стволу выросшего под ним дерева и внимательно проследил за удаляющейся фигурой Стокхарт. «Дрянь, предупреждал же». Только он сделал шаг, как перед ним выросла стена огня. А вот это уже нечестно. Два хранителя Орамеры на одного. Он надеялся на личную встречу с Ян Лин, между прочим, а не на цирк с переодеванием. — Ничему жизнь не учит, я погляжу? — осмотрелся Рафаэль, выглядывая Ван Сяохая. Талантливый парнишка, жаль, что абсолютно не умеет управляться со своей силой. — Тебя, видно, тоже. И это заметно, — неожиданно раздался женский голос откуда-то сбоку. В футах десяти от него стояла невысокая девушка с копной белоснежных волос и таким знакомым яростным взглядом. Её он ожидал увидеть здесь меньше всего. — Не переходи дорогу Стражницам, иначе мало не покажется. — Была бы ты еще Стражницей, Халинор, — вздохнул Раф. Все же он рад еще раз с ней увидеться. — Не трать жизненные силы. Она говорила, что это больно. — А еще она говорила, что устала разочаровываться в людях, — ядовито выплюнула она, будто сам Рафаэль когда-то её предал. Как странно. Он не припомнит такого в их биографии. — Сдавайся, парень. Ты окружен, — возник за его спиной Сяохай, отрезая пути отхода. Никакой честной игры. Придется выкручиваться. — Правда? — усмехнулся Рафаэль, пока вода из озера медленно выходила из берегов. Кольцо засияло ярким красным светом, и Халинор наконец обратила на него внимание. — Пора уже учиться на своих ошибках. Возникшая волна одним ударом потушила огненные барьеры и смела всех на своем пути. Всех, кроме своего повелителя. Рафаэль стоял неподвижно, защищенный со всех сторон новой стихией. В следующую секунду он отгородил Ван Сяохая и Халинор пламенными кругами на земле. Вот что значит бить врага его же оружием. — Где Ян Лин? — спросил он немедля, но никто не смог ему ответить. Сяохай смотрел на него затравленно, очевидно думая, как преодолеть барьер, а Халинор все никак не могла откашляться от воды. Кольцо вдруг начало жечь кожу, да так, что Раф не смог сдержать болезненный стон. От мизинца по ладони поползла извилистая черная линия. В ушах вдруг возник назойливый звон, а тело стало в разы тяжелее. Перед ним стоял пустой Нортхилл. Стейси бежала туда. Он должен идти. По мере приближения к академии его сознание более-менее прояснялось, давая волю подавленному гневу в груди. Стейси в его глазах перестала быть воспоминанием или приятным прошлым. Она перестала вообще восприниматься человеком, даже когда-то важным. Теперь он видел перед собой препятствие, которое надо убрать. Неважно как. Стейси присоединилась к его врагам. Стейси забрала последнее, что связывало его с той девушкой из прошлого. Резкий удар в грудь, и он едва не упал. Подножка, и он сбит с ног. Чья-то ступня уперлась ему в спину, невидимая рука заломала его и попыталась стянуть кольцо. Сжатый кулак вспыхнул пламенем, а непослушные корни деревьев искали врага. Бесполезно. Он невидим. — Как была трусихой, так ею и осталась, — засмеялся невесело Раф, резко встал и сложил губы трубочкой. Он выдохнул пламя, очерчивая круг, но не наткнулся ни на какие препятствия. Боль под кольцом становилась пульсирующей, и он закашлялся собственным дымом. Когда Ян Лин попробовала ударить его ногой по лицу, он отреагировал почти машинально, перехватывая её за лодыжку. Невидимость спала. — В какой момент догадалась? — почему-то спросил он. Ему нужно найти Стейси, сейчас, немедленно! — Когда вода взбунтовалась против хранителя Орамеры, — серьезно ответила Ян Лин и, вывернувшись в воздухе, все же ударила его по лицу второй ногой. Это даже отрезвило. — Отдай мне кольцо, оно опасно. — Ты только ради этого встречу назначила? А я думал, мы были друзьями, — нервно смеялся он и кое-как встал. — Могли же просто сходить прогуляться, поговорить за чашкой кофе, или как вы, земляне, досуг проводите… — Мы, земляне? — изумилась Ян Лин. — Это твой дом, Рафаэль. На Меридиане ты никогда не станешь своим и знаешь это. Возвращайся к нам. Вместе мы сможем снять Завесу. Она протянула ему руку, как будто искренне верила, что всё ещё можно изменить. Что эти семь лет можно просто вычеркнуть из истории, что Раф способен изобразить из себя благодетеля, силу добра и мира. Что из него можно слепить идеального Рафаэля, того самого, которого хотела сделать из него Кадма. Он не способен на это, никогда не был, даже ради человека, которого любил всем сердцем. И любит всё ещё. А уж предавать свою королеву, которой дал клятву защищать и оберегать? Предать её идеи о совершенствовании мира? Хорош Первый Меч Меридиана, раз его можно пальчиком поманить и на свою сторону переставить. — Моё место подле королевы Вейры. Только она способна сделать наш мир свободным. И вас, Стражниц, в том числе. Наш общий с тобой враг сейчас на Кандракаре, а не на троне Меридиана. Ты сама видела, что они сделали с вами, что они допустили?! — взорвался под конец Рафаэль, уже не сдерживая себя в выражениях. Яростный зверь в груди все еще просил крови. На ум почему-то пришел тот самый Зверь, рожденный из гнева меридианцев много лет назад. Он уже слишком глубоко пустил корни на той планете. — Нерисса тоже была одержима идеей изменить мир и подчинить его своей воле. Она, и только она виновата в том, что случилось. Не Кандракар, — спокойно, но уверенно ответила Ян Лин. С годами она и правда стала рассудительнее и ответственнее. Может, это Сердце на шее так прибавляет её словам веса? — Я не могу допустить, чтобы кто-либо ещё пытался нарушить гармонию между мирами. Это мой долг как Стражницы Завесы. Он хотел ответить что-то едкое, что-то бьющее в самое сердце, хотел спровоцировать и отыграться на Стражнице, заставить её страдать, но что-то внутри его остановило. Не память об их дружбе и учебе в этом самом месте, нет, что-то другое. Неуловимое чувство неправильности всего, что здесь происходит. Как будто Ян Лин нельзя причинять боль. Может, в силу своего происхождения, может из-за духовной связи с королевским родом Меридиана, но он каким-то образом нащупал то, что не позволяет никому из ныне живущих хотя бы дотронуться до Стражницы. Ну конечно. И как он не понял сразу? — Ты беременна? — поднимает он голову и видит страх в её глазах. Страх и беспомощность перед его вездесущим взглядом. Он прав. Он действительно смог дотянуться до неведомого. Его дар, его сила на Меридиане растет в невиданной для него самой прогрессии. «Не двигайся. Не двигайся. Я причиню тебе боль. Не двигайся». Рафаэль прошел мимо застывшей Ян Лин прямо в академию. Никакого сопротивления или борьбы. Она просто стояла на месте, не в силах как либо его остановить. Прямо сейчас она не сможет ему противостоять и теперь знала это. Но она обязана защитить Стейси любой ценой. Раф не остановится, пока не размажет её по стенке. В сгоревшей академии не было и намека на жизнь. Здесь темно и душно, даже на осыпавшейся штукатурке не увидеть следов беглянки. Орамера у неё, она могла применить что угодно, чтобы скрыться. Но у него не было сомнений, что она где-то совсем рядом. Словно сама Орамера хотела вернуться туда, где ей место. Не на Кандракар, а к тому, кто получил её добровольно. Кому она была вручена. Он ломал каменные стены с поразительной громкостью. Прошел мимо бывшего кабинета директора и телекинезом разрушил в нем всё, что увидел. Где-то обрушился потолок. Прошел мимо бывших классов экономики, биологии и математики, снова сломал хрупкие стены, поднимая столбы пыли. Стейси не слышно. Значит, не здесь. Она пряталась там, где, как ей кажется, он точно не станет искать. Она боялась применять силу Стражниц, да и не могла толком. Даже представить себя в бою не получалось. Стейси аккуратно посматривала из окна со второго этажа, как Рафаэль дрался с Ян Лин, а затем произнёс то, что Стражницу остановило. Стейси тоже это услышала и от ужаса, что её вот-вот настигнут, на четвереньках поползла в сторону мужских комнат. Если она правильно помнит, в одной из них должен быть выход на крышу. Даже если она частями обвалилась, есть шанс, что Ян Лин сможет её оттуда забрать. Она должна попытаться. На крышу можно было выйти из комнаты Льюиса, но где она? Среди всего этого ужаса было невозможно прочитать фамилию на двери. Не у всех комнат даже двери сохранились. Внизу слышно страшный грохот. Пол со стороны восточного крыла, где когда-то находились комнаты девушек, осыпался вниз. Еще один грохот, и ещё, и ещё … Он похоронит её здесь. Зажав от ужаса рот, Стейси заползла как можно быстрее в случайную комнату. Лицо её сильно промокло от слёз, а руки и ноги сплошь покрылись сажей и пылью. Она хотела прокашляться, но не могла. Хочет разревется, но не могла. Любой неосторожный вздох, и он здесь. Стейси лишь через минуту поняла, в чью комнату она зашла. Она была здесь один раз. Когда на первом курсе пришла проверить, как Рафаэль себя чувствует после драки с одноклассниками. «Это его комната…» — обреченно подумала она. Разворачиваться и бежать некуда. Она уже слышала, как он поднимался по лестнице. — Стейси! — кричал он так, что стены дрожали. Снова грохот, и она позволила себе всхлипнуть. Времени нет. Она залезла в обгоревший шкаф, закрыла голову руками и начала молиться о спасении. Орамера светилась ярче с каждой секундой, и пришлось спрятать её под кофтой. От неё исходил странный, едва уловимый звук, и Стейси мысленно просила её заткнуться. В какой-то момент это сработало. «Пожалуйста, умоляю тебя, пожалуйста, сделай так, чтобы меня не нашли, пожалуйста», — без остановки крутилось в её голове, как мантра, пока она беззвучно плакала и тряслась. Горло свело, сил держаться у неё уже не было. — Выходи сейчас, и я тебе ничего не сделаю! — кричал он уже гораздо ближе и вышиб одну из дверей. Кажется, он перевернул в ней всю мебель одним щелчком пальцев. — Стейси, мы же друзья, забыла? Она снова вспомнила, что стало с последним «другом» Рафаэля и её затошнило. Она сама это допустила, стояла и смотрела, как Элиот Нортон на глазах превращался в мешок костей и мяса. Он тоже был другом Рафа, лучшим другом. Тогда Элиот просто по глупости сказал что-то про Кадму, а сегодня Стейси украла единственную память о ней. Она даже представить себе не может, что он захочет с ней сделать. «Высшие силы, если вы есть… Кандракар, если ты меня слышишь, умоляю… Я не хочу умирать…» Дверь в его комнату открылась очень тихо, настолько, что Стейси даже не сразу поняла это. Раф медленно прошел внутрь. Не торопился что-то крушить или переворачивать. Только стоял долго, а затем медленно подошел к шкафу и спокойно его открыл. Стейси, все также согнувшись в три погибели, сидела перед ним не поднимая головы. Кандракар ей уже не поможет. Сначала он нежно погладил её по волосам, но через секунду схватил за них же и вытащил на свет. Она кричала, вырывалась, но Раф гораздо сильнее её, при желании он может переломать ей косточки одним ударом. Он резко толкнул её в стену, и она больно ударилась макушкой. Рука без кольца крепко сжала её тонкую шею, и больше она не смогла произнести ни звука. Как и вдохнуть. Она вжалась в его руку намертво, пытаясь освободиться, но всё тщетно. Он не реагировал ни на царапины, ни на попытки ударить его по лицу. В темноте его глаза казались красными, точно налитые самим гневом. Орамера вот она, перед самым его носом, но он только смотрит на чужое лицо, всё сильнее сжимая руку на горле. Раф убьёт её. Уже медленно убивает, и ничто не способно остановить его. В момент, когда Стейси уже внутренне сдалась, он неожиданно отпустил её, и она мешком упала на землю. С хрипом вдохнула и закашляла, пытаясь прийти в себя. Жизнь уже, кажется, пробежала перед глазами цветными огнями, но вот она снова здесь, снова в сознании и почему-то всё еще жива. — Не надо! — она закрылась от него руками, будто это могло ей помочь, и снова заплакала. Рафаэль сел напротив неё на корточки и очень долго смотрел. Затем он одним движением сорвал с неё Орамеру и ласково, как самое ценное сокровище, положил себе в нагрудный карман. — Этого всего можно было избежать, не делай ты глупостей, — спокойно сказал ей Раф, вставая. — Помни, кто заставил тебя лезть в самое пекло. Больше не вставай у меня на пути, поняла? В следующий раз я не буду так нежен. Стейси быстро закивала и поджала руки. Что-либо сказать у неё уже не получалось, да и не нужно было. Она уже не представляла для него никакой интерес. — Раф, — услышал он у выхода из комнаты знакомый голос и повернулся в сторону лестниц. Одно слово, один слог, и его сердце на секунду замерло. Она стояла там, спокойно на него смотрела, прямо как семь лет назад, но уже без прежней искры. Она смотрела на него с ненавистью, с презрением. Её взгляд чужой, но так бы Кадма на него и смотрела, если бы увидела его сейчас. То, каким он стал. Кажется, он впервые за долгие годы испытал нечто похожее на сожаление. — Возраст тебе идёт, — коротко поприветствовал её Рафаэль и впечатался взглядом в её лицо. Изменилась несильно, только прибавила красоты и аккуратности в каждом движении. А ещё не такая худая. Он обязан запомнить её лицо в деталях. Когда ему еще представится шанс увидеть её так близко? До падения Завесы еще нужно дожить. — Что с тобой сделали на Меридиане? — спросила его Киара и подошла осторожно ближе. Сражаться она не собирается, только разобраться. — Ты никогда не был таким жестоким. Я не помню тебя таким. — Всегда был. Любовь, знаешь ли, порой сильно затуманивает разум, — усмехнулся он. Почти не моргая, он внимательно и без стеснения разглядывал её с головы до ног. — Всё, что я когда-либо делал, я делал только ради любви. — Это не любовь, — мотнула она головой из стороны в сторону. — Все, что ты делаешь, не имеет с любовью ничего общего. Только с одержимостью и безумием. — А мне разве оставили выбор? — спросил он уже без улыбки и наконец посмотрел ей в глаза. Яркие, сапфировые глаза. — Ни ты, ни она, вы обе никогда не могли понять, что у меня на душе и в голове. Чего мне хочется, а чего нет, все это не имело для вас никакого значения. Почему же меня должно волновать, что важно сейчас для тебя, для неё, для Стражниц? Кандракар сделал это со всеми нами и должен за это заплатить. — И её ты тоже убьешь, если она сделает то, что тебе не нравится? — спросила в ответ Киара. В тишине можно было расслышать чужие всхлипывания. — Я весь мир готов уничтожить, даже Вейру, за всё, что мне не нравится, — честно ответил Раф. — Но её никогда. — Она тебе не позволит совершать все эти ужасы, и ты это знаешь. Как и я. — Она сделала несколько шагов в его сторону, но он только стоял и улыбался. — Увидимся, Киара, — произнёс он и с противным скрежетом растворился в воздухе. Когда он только научился? Стоило ему телепортироваться обратно во двор Нортхилла, как его обступили с четырех сторон. Стражница Воздуха, бывшая Стражница Истины и два стражницезаменителя. Не хватает только пятого элемента. — План был хорош, Ян Лин, — повернулся к ней Рафаэль. — Правда, я почти попался. Если бы у вас было пять стихий вместо четырёх, то я бы вряд ли ушёл отсюда живым. — Если ты что-то сделал со Стейси, то точно не уйдёшь, — подала голос Халинор. Раф усмехнулся внезапной мысли, но решил её не озвучивать. — Она жива, если тебя это интересует, — ответил вместо этого Раф и снова повернулся к Ян Лин. Та снова тяжело на него смотрела, не в силах что-либо сказать. Между ними выросла незримая стена, и теперь уже вряд ли что-то изменится. Слишком много воды утекло, и ничто уже нельзя вернуть обратно. — Уже жду приглашения на свадьбу. — Куда? — спросил Хранитель Орамеры Воды, но Раф в ту же секунду вновь испарился. Этот бой они проиграли. — Никуда, — ответила ему Ян Лин и устало опустилась на землю, сбрасывая трансформацию. Через полминуты из разрушенной академии наконец вышли Киара и Стейси. Последняя едва держалась на ногах, но все же смогла кое-как дойти до Халинор и крепко к ней прижаться. Киара села возле Ян Лин и подбадривающие провела рукой по плечу. Сян Бин и Ван Сяохай, разбитые поражением, отошли в сторону. — Тебе не нужно было вмешиваться, — грустно улыбнулась Ян Лин. — Я должна была понять, что у него в голове. Это все равно ничего не изменит, к сожалению, — вздохнула Киара и как-то странно посмотрела на её живот. Она что, уже начала полнеть? Так рано? — Как себя чувствуешь? — Тебе Халинор сказала? — повернулась она к ней. — Стейси, пока мы спускались, — опустила неловкий взгляд Киара и встала. — Сейчас ты должна о себе заботиться. Ну и о состоянии Сян Бина. Она повернулась к Сян Бину, что до сих пор сокрушался, как они вшестером могли упустить простого землянина со сверхспособностями. Ван Сяохай спокойно анализировал все их промахи и ошибки в перерывах между «да он больной на голову!» и «надо было ему кислород перекрыть, и дело с концом!». — Я вас всех подвела, — поднялась Ян Лин, обращаясь к девушкам. — Из-за меня Стейси могла погибнуть. Я обещаю, что больше не заставлю вас принимать участие в миссиях Храма. — Но ты никого не заставляла, — взяла её за руку Халинор. Стейси, все пытаясь отряхнуться от сажи, неловко стояла в стороне. — Это был наш выбор, мы считали, что у Рафаэля еще был шанс на искупление. Мы ошиблись и обожглись. Все мы. — Это не отменяет того факта, что в конфликт с Меридианом я втянула… уже не связанных с делами Стражниц людей, — опустила она голову, не зная, как подобрать слова аккуратно. Халинор слабо улыбнулась и крепче сжала её ладони в своих. — Я родилась Стражницей, ею же и умру. Мы с миром магии неразрывно связаны. Даже Стейси. Она сама хотела увидеть, что стало с Рафом, иначе бы не пришла, — заверила она подругу и заглянула ей в глаза. — А теперь ты должна пообещать нам, что будешь заботиться о себе и расскажешь Сян Бину приятные новости. — Боюсь, время не совсем подходящее, — засмеялась Лин и повернулась к опять спорящим соратникам. Сян Бин сейчас слишком увлечен доказыванием своей точки зрения, новость его просто добьёт. К тому же, видеть, как он от радости скорой свадьбы сходит с ума, ей точно в ближайшую вечность не хочется. Хочется только крепко его обнять и больше никогда от себя не отпускать. Отпускать Кадма никогда не умела. Ни земную жизнь, ни близких ей людей, даже несвойственные Замбалле привычки. Все это она когда-нибудь сможет вернуть, шанс есть, пусть и призрачный. Но людей с той стороны уже не вернуть никогда. Когда она поняла, что Рикара больше нет, её натурально взяла дрожь. Поверить в это до конца у неё не получалось. Теперь она одна, совсем одна на целой планете, больше никто и ничто её с прошлым не связывало. От этого ей хотелось только зарыться глубоко под землю, спрятаться от всего мира и дождаться, когда же этот кошмар закончится. Кадма хотела домой. В эту самую минуту больше всего на свете. Айронвуд пыталась поддержать её. Как могла, но пыталась. И всё же, никто на всей Замбалле не способен пережить то, что пережила она. Только Рикар, изгнанный из собственной библиотеки, мог разделить её боль от разлуки и утраты дома. Это был её выбор, взрослый и осознанный, но легче от этой мысли не становилось. Комната Рафаэля, в которой последние годы жил Рикар Хоффер, оказалась перевернута в мгновение ока. Вся мебель, рисунки, шахматы, книги, все было просто раскидано, разорвано или сломано. В какой-то момент королеве и этого показалось мало, поэтому всю эту часть дворца пришлось похоронить под каменными плитами. Кадма вновь сжалась в какой-то комок, пока пыталась принять и осознать всё, что произошло за день. Еще утром они разговаривали о том, как будут встречать поднятие Завесы вместе, а вечером он навсегда закрыл глаза с ехидной улыбкой на устах. Леди Смерть с самого первого дня познания стихии нервно гуляла возле неё. На Арханте, когда она убила Коа. На Замбалле, когда король отдал свою жизнь за планету. На Меридиане и Хоруине, где жар войны поглотил всех и каждого. На Земле, когда из-за своей же ошибки допустила смерть Кэссиди. Она отгородила себя от всего мира, вернее, весь мир от себя, но все равно несет своё проклятье на людей, которые ей дороги. Лучше тогда вообще никого и никогда не любить, чем так. — Наша королева, — услышала она голос Биттеррут с внешней части здания. Они чувствовали её присутствие, но не могли позволить себе подойти слишком близко. — Вашего друга мы хотим проводить в последний путь. По нашим обычаям. Люди, конечно, в них никогда не участвовали, но мы хотим, чтобы вы нам помогли. — Скоро буду, — коротко ответила Кадма и медленно подняла свое тело с земли. Если она так и будет отрицать, что смерти не существует, а Рикара больше нет, то не быть ей для Замбаллы достойной королевой. Она должна смириться с мыслью, что может больше никогда не вернуться на Землю. Что её дом, возможно, навсегда здесь. Уже нет смысла бороться с самой собой и сокрушаться. Она должна выбрать: далекая, уже полузабытая Земля или ставшая родной, близкая её сердцу Замбалла. Её фиолетовая планета, доверившая ей своё Сердце. Почему же она всё ещё не может отдать ей своё? Солнце окончательно утонуло за горизонтом, уступая место тишине и спокойствию ночи. Биттеррут отнёс её к огромному, размером с небольшой пруд, месту погребения, и встал рядом со своей женой Айронвуд. Кадма увидела маленькое тельце Рикара в центре всей этой картины и крепче впилась ногтями в посох. Пока ничего, что отличалось бы от земных традиций. — Приложите Сердце к моей коре, — подсказала ей Айронвуд, и Кадма послушалась. Дерево вытянуло свою руку до самого дна могилы и позволила нескольким ветвям оторваться. Они медленно подобрались к человеку в центре и оплели его собой. Дальше шел Биттеррут. Он проделал то же самое, но его ветви были толще и прочнее. Со временем вокруг всей ямы образовалось целое множество замбаллийцев, желающих стать частью последнего пути Рикара Хоффера. Постепенно вся могила заполнилась цветущими побегами, корнями, ветвями и плющом. Рикар, с улыбкой лежащий в центре, оказался объят и укрыт сотнями замбаллийцами одновременно. Теперь никто его не тронет, не обидит, не сделает больно. Он может спать спокойно. Когда Кадма вновь дошла до Айронвуд, она замешкалась. Она не замбаллийка, не дерево, как она может завершить обряд? Только если… Она уверенно поднесла посох к основанию хвоста, и луч энергии тотчас его отрезал. Она держала свои непомерно длинные волосы в руке, уже не сильно беспокоясь о том, как долго их отращивала. Кадма кинула их к остальным подаркам усопшему и благодарно улыбнулась. Вместе с ним она похоронила свою прошлую жизнь. Жизнь Стражницы. Айронвуд наклонилась ниже со словами поддержки, а также намекнула, что Рикар готов стать частью земли и переродиться на ней в следующей жизни. Кадма коротко кивнула, и почва медленно начала утягивать её друга за собой. Вокруг неё родные ей создания. Они теперь её семья и опора, и только им она готова служить и отдать свою жизнь. Не Кандракару, не тянущему обернуться назад прошлому. Только своим подданным, матери земле, своей планете. И может, в один день она сможет открыть ей своё сердце.