C.H.Y.K.N. или Прежде Было Пять Других

1969 год. 35 лет до возрождения Стражниц. Ночью Хитерфилд похож на спящего дракона. Выжег целое поселение, свернулся кольцами и продолжил беззаботную жизнь. Жизнь, где нет войн, боли, страха, ярости и ненависти. Где утро обещает прекрасный день, а вечер — спокойную ночь. Как легко жить в неведении. Как легко жить, когда за собственное существование тебе не надо бороться. Колыбель прекрасна в своей слепоте. Точно маленький ребенок, который никогда не вырастет и не увидит ужасов этого мира. Шегон завидовал ребенку. Сам он оказался в эпицентре войны, как только появился на свет. Шегон ненавидел ребенка. Он хотел показать ему, что происходит в мире взрослом, всю правду, горькую и сладкую одновременно. Но ребенку достаточно и своей ненависти. Недаром он породил ангела зла. Эмбер всегда говорила ему, что из всех миров ему достался самый жалкий. Госпожа её поправляла, говорила, что это миру достался Шегон, не наоборот. Если он встанет на его защиту… Он разбивает зеленым огнем несколько камней и пытается успокоить свой гнев, чувствуя, как ревет Гор на той стороне Завесы. Ненависть к Колыбели всегда будила в нем демона. Боль отозвалась в каждой мышце, и он снова с криком пал на колени. Ненависть землян со всей планеты тянулась к нему одному, вытаскивая весь ад наружу. Он слышал стоны, проклятья, удары кулаков о (ещё) живую плоть, хлопки, взрывы. Все это обрушилось на него в одночасье, и он снова взревел о жгучей ненависти к самому себе за собственное существование. Замкнутый круг страданий. — Тише. Холодные длинные пальцы берут его под подбородок и пускают по венам холодную, отрезвляющую кровь, что заставляет сердце сжаться. В такие моменты ему неприятно вспоминать, что оно у него все-таки есть. Маг успокаивающе гладит его по голове, как бродячего пса, но, на удивление, ему не хочется укусить её руку или злобно зарычать. Хочется к Госпоже. Это всё, чего он может желать. Это всё, что ему может помочь. — Идём к порталу. Ночью Меридиан похож на часы. Что днем, что ночью тут работают безостановочные механизмы по разрыву Завесы на мелкие кусочки. Попытки жалкие, всегда безуспешные и вызывающие больше истерический смех или гробовой страх, чем ненависть. Здесь Шегон может дышать без опасностей. Здесь темнее, чем в Хитерфилде, но светлее, чем в его душе. — Почему мы все еще не можем пойти к Ней? — выдохнул Шегон, вставая с колен. — Немного терпения, мой друг. Скоро ты её увидишь. Нужны лишь небольшие приготовления, — спокойным голосом ответила Маг, медленно шагая подальше от города. — Но на Землю тебе больше нельзя. Слишком опасно. — Я хочу, чтобы их всех не было, — вырвалось у него против воли. Сил молчать и делать вид, что ему все нравится, надоело. — Я хочу, чтобы Земля узрела Вселенную и познала её масштаб, её ужасы. Хочу, чтобы она пала, разрушилась, сломалась, а на её месте построился новый мир. Такой, где её пороки будут другими. Где у неё будет другой я. Чародейка остановилась и медленно повернулась к своему спутнику с невеселой улыбкой. — Ты сказал мне, что не хочешь мучительной смерти и забвения, Шегон. Сказал, что готов бороться за свою жизнь, если это избавит тебя от мук. Можешь ли ты представить, что с тобой станет, когда придет её время пасть? — Все это Маг говорила с абсолютно пустым лицом, как если бы она носила маску, а не он. Этой йелизарке еще повезло. Она не теряет с каждым столетием свое зрение, память и рассудок. — Лучше мучительная смерть, да поскорее, чем смотреть на это жалкое подобие мира. Если бы Тридарт и Эмбер были живы, они бы с большей охотой помогли мне, чем ты. И смысла было бы больше, — понизил голос Шегон, вновь закипая внутри. Знакомый внутренний зверь нервно облизнулся и взревел совсем рядом. Гор. Он чувствует его. Родной и ненавистный братский запах, смешанный с кровью, слюнями и яростью. От него на инстинктивном уровне волосы вставали дыбом и в глазах горел ненавистный огонь. — Это он? — спросила сразу же Маг, теряя невозмутимость. По улицам раздался крик о помощи, но его тут же заглушил яростный рёв, влажный звук и еще один, на этот раз победный рык. Затем несколько минут чудовище, что напугало горожан, громко чавкало, капая кровью на холодную землю. Все, кто еще в своем уме, давно разбежались. Все, кто не успели, либо уже проглочены монстром, либо от страха забились в самые темные углы. Бесполезно. Гор Разрушитель, как и любой хищник, никогда не бывает сыт. Как только зверь учуял впереди демона, он тут же отбросил свою добычу в сторону и уперся в него тупым взглядом. Вся морда запачкана кровью, а в глазах будто ничего живого и нет. Одна жажда убивать. — Посмотри, как ты опустился, брат, — громко начал Шегон, давая спрятавшейся за повозкой девушке убежать вверх по улице. От перепугу она дважды чуть не упала. — Ты, верный питомец Госпожи, что питается лишь яростью, решил выпустить свой гнев так жалко и бессмысленно? А ведь тебя считали легендой! Теперь ты просто голодный бродяга и городской кошмар. Самому не противно? Гор бросился на него моментально, цепляясь за крылья своими мощными лапами. Разорвать, растоптать, уничтожить и сожрать! Это все, что им движет, ничего человеческого в этом создании уже нет. Пока Шегон лежал на земле и послушно получал рану за раной, Маг подбежала ближе и невиданной силой откинула зверя на десяток футов. Лишнее мгновение, и разорванная грудная клетка демона цела и невредима. Какая неприятная особенность бессмертного, даже мертвым не притвориться. — Вспомни себя, Гор! Это твой мир, мы не враги тебе! — повторяла из раза в раз чародейка, не давая ему даже пошевелиться. Только поднять руку в направлении Шегона и громко прорычать. — Он враг! — смотрит на него Гор, а красные бешеные глаза в темноте светятся, почти как залитые кровью клыки. — Тысячу лет не виделись, брат, а ты меня все еще убить пытаешься, — смеется Шегон, вытаскивая грязные перья из крыльев. — Отпусти его. Все равно не успокоится, пока не разбудит весь город. В ответ на это Маг лишь сильнее подавила волю зверя к сопротивлению и, прошептав что-то на неизвестном языке, погрузила Гора в сон. Внезапная тишина на обычно людной улице удручала и почти оглушала, разве что сердце в очередной раз непривычно быстро разгоняло по холодным венам горячую кровь. Шегон снова оказался ближе к людям, чем ему бы хотелось. — Я не могу позволить кому-то вроде этого чудовища гулять по улицам моего мира и убивать мирных жителей, — холодно ответила ему Маг и провела лишний раз рукой над распластанным телом Гора Разрушителя. — Он проснется минимум через шесть часов. Помоги мне перенести его в зону Запретного Города, пока… Ей было не суждено договорить. Совсем недалеко, почти на центральной площади, из портала выскочила пара воинов. Одна из них, девушка, безусловно была Стражницей. Не только потому что она потоком ветра отбросила пятерку бравых воинов, но и из-за особой энергетики от нее. Легкой, струящейся, в ней совсем нет ненависти или гнева. Она Хранительница Сердца. Она берет его в руку и вокруг всей площади вырастает светло-розовая стена. Парень, что пришел с ней, несколько минут дрался врукопашную, пока не сжал голубой кулон на шее. В мгновение ока оба его оппонента оказались буквально в подвешенном состоянии. Взмах руки Стражницы, и вот водные щупальца превратились в ледяные, не давая врагам и шанса пошевелиться. — Иди к порталу, я их задержу и сразу за тобой! — выкрикнул парень и вызвал новую волну. Стражница уже было повернулась к порталу, однако тут в ее спину вцепилось несколько незнакомых Шегону существ, но их тут же раздавили мощные руки ее напарника. Она отскочила, вскричала от резкой боли, но все-таки собрала себя в руки и встала на ноги. — Не хотите вмешаться? — спросил Шегон, наблюдая за этой картиной. Стражницы… всегда были интересным зрелищем для демона. — Это не наша борьба. Мы работаем за кулисами, — прошептала Оракул Меридиана и все же напряглась. Стражница смотрела прямо на них. Недолго, секунду или две, затем она что есть сил прыгнула в портал, а за ней и тот человек с Орамерой Воды в руке. Портал закрылся в тот же миг. Магические стены вокруг центральной площади рухнули, и на улицах снова поселилась тишина. — Эти стычки между землянами и меридианцами никак не повлияют на падение Завесы. Бессмысленные попытки королевы хоть что-то сейчас изменить, — грустно заметила чародейка и развернулась в сторону своего убежища. Шегон с отвращением посмотрел на спящего брата. — Почему Стражница была одна? — задал он в первую очередь, переворачивая Гора на спину. Небольшое усилие, и груда меха и мышц у него на руках. Последний раз такое было, когда младшего брата избили прямо во внутреннем дворе королевского замка. Отбиваться и пускать людишкам кровь он тогда еще не научился. Славные же времена были. — Остальные либо мертвы, либо отстранены. Две из пяти Орамер переданы Стражнице Воздуха для обороны со стороны Земли. — Почему не три? — Орамера Земли сейчас у командира королевской стражи. К чему такие вопросы, Шегон? — вдруг остановилась Маг, но только чтобы проверить, что за ними никто не идёт. — Всего лишь хочу знать, почему не могу увидеть Госпожу прямо сейчас, — признался демон, чувствуя к себе омерзение за столь жалкие вопросы. Как будто к матери под юбку просится, ей богу. Но он не мог этого не сказать. Он в ней нуждался. — Кто-то наблюдает за нами, — вместо ответа прошептала Маг и подняла руку, дабы Шегон остановился. — Интуиция не подводит вас, Оракул. Из-за поворота перед ними вышел гигантских размеров змей, почти полностью черный, с серыми чешуйками на груди и боках. На морде этого существа было подобие зеленой маски на глаза, переходящей на уши, а взгляд его граничил между любопытством и презрением. Змей показал язык, а затем громко проревел, прежде чем окружить себя зеленоватым светом. Несколько долгий мгновений, и свет потух, а перед Оракулом Меридиана на одном колене стоял неизвестный демону мужчина. Перевертыш? — Неужели Её Величество позволяет королевскому советнику разгуливать в таком виде? Горожане и так достаточно напуганы за сегодня, — поприветствовала его чародейка, сложив руки перед собой. — Хотел быть готовым к встрече с демоном Земли, — еще раз показал язык королевский советник, прежде, чем встать. — Как только узнал о его нахождении под твоим попечением, не смог отказать себе в удовольствии. Мелковат. — Хочешь узнать, на что я способен, червяк? — начал заводиться Шегон, чувствуя жар в глазах. Мир вокруг вновь погрузился на мгновение в темноту. — Шегон, нет, — отрезала Маг, не сводя глаз с мужчины перед ними. — Сарон, у нас еще есть дела. Пожалуйста, уйди с дороги. От этого зависят жизни многих людей. — Королева хочет лично увидеть демона, а также узнать, почему ты так долго прятала такое сокровище. Не затягивай визит к ней, — стальным голосом ответил Сарон и медленно направился к центру. Туда, где до сих пор лежат растерзанные тела десятков горожан. — Не думай о нем, — произнесла Маг, когда советник скрылся. Шегон неожиданно для себя почувствовал в её сердце слабый огонек сдерживаемой ненависти. — Твоя встреча с Госпожой состоится и очень скоро. Ждать тебе осталось недолго. — Успокойся, осталось немного! — в очередной раз прокричал Ван Сяохай, вытаскивая из плеча Ян Лин крошечную иголку. Почти вся её спина была исцарапана или искусана неизвестными меридианскими тварями. Стражница проспала в подвале Серебряного Дракона почти сутки, прежде чем в истерике подорваться среди ночи и, ковыляя, добраться до комнаты Сяохая. — Да сколько их там? — захныкала Лин, зажмурив глаза. — Сяо, ты обещал мне, что ничего серьезного! Мы здесь уже два часа сидим, а мне все еще больно! Даже хуже, чем до… АУЧ! — Еще только назови меня Сяо, и я тебе все эти иголки обратно вставлю, — бесстрастно ответил Ван Сяохай, обработав пятьдесят седьмую царапину. — И прошло всего минут двадцать, не придумывай. Если бы Сян Бин не хлопнул их так сильно, то все не так бы плохо было. — Ну да, я бы просто потеряла сознание, а его бы растерзали, — съязвила Ян Лин и снова запищала от боли. — Ему бы не повредило, так бы перестал трещать без умолку, — снова с абсолютно серьезным лицом ответил он и наложил на несчастное плечо бинт. Пара манипуляций, и все раны Стражницы успешно обработаны. — Как вы уже надоели со своими ссорами и разборками, — вдруг начала Ян Лин, медленно укладываясь на кушетку. Устала. — Вы через столько прошли вместе, он так настрадался до того, как попал в храм, а ты даже элементарно не можешь простить детские обиды и принять его таким, какой он есть, и вообще… Саохай, кажется, что-то пытался вставить в этот бесконечный поток мыслей и осуждения, но сдался еще на упоминании слов Лу Цзинтун о гармонии и смирении. Наконец, когда она закончила и зачем-то перевернулась на другую сторону кушетки, Сяохай решил уточнить пару деталей. — Что значит «настрадался до того, как попал в храм»? Запрет на общение с беспризорниками — это теперь у нас великое страдание? — сложил руки на груди Сяохай и вновь скорчил рожицу зануды. — О чем ты? Я о его семье и том ужасе, что он пережил, когда был маленьким, — приподнялась на одном локте Лин. — Эм… школу? Честно, я не понимаю, о чем ты говоришь, — сел на ближайшую табуретку воин, пытаясь припомнить что-то тяжелое из биографии Сян Бина. — Семья у него вроде самая обычная, ну, отец много работает, а кто сейчас работает мало? А так все хорошо, вон, недавно просил открытки родителям отправить. — Что? Какой… — поднялась окончательно Стражница, уже чувствуя зуд под повязками. — Откуда у него отец? — Из Ляонина, кажется… постой-ка, что он тебе наплел про свое детство вообще? Мы сейчас о Сян Бине говорим вообще? — Конечно, о ком ещё! — подорвалась с места Ян Лин, все еще чувствуя, как подвал вертится то влево, то вправо. — Быстро, рассказывай, как он попал в клан! — Сядь на место, — выставил руки перед собой Ван Сяохай. Не получив ответной реакции, он коротко пересказал историю, как на него лет двадцать назад на рынке налетел мальчишка, его сверстник, и начал лупить кулаками, куда видел. Маленький Сяо, уже кое-чему научившийся в Диджоу Джи Син, за пару ударов уложил на лопатки сумасшедшего и уже поспешил к стоящему поодаль Лонгу, но мальчишка запрыгнул ему на спину со скоростью кошки и, под угрозами никогда с него не слезть, заставлял обучить его таким же «штучкам». Родители его в курсе, где он состоит, мама у него веселая и совсем не выглядит несчастной и голодной, каждый день рождения Сяохая присылает ему милые самодельные подарки. В прошлый раз был свитер. Про трудолюбие матери Сян Бина она уже не слушала, а медленно продумывала, как именно с ним расправиться, сразу голову открутить или в окно сначала выбросить. Решила начать с мягкого: — Ты что себе позволяешь?! Ян Лин двумя руками забарабанила в его дверь с усилием голодного хищника, знающего, что за дверью его ждёт долгожданная добыча. Скорее всего она разбудит и бабушку, но кого это волнует, когда выясняется, что этот подонок водил её за нос столько лет? — О, Янн-и, ты уже проснулась? — лениво потянул Сян Бин, открыв дверь. Взбешенные воспаленные глаза Стражницы не сразу подсказали ему, что лучше бы ему бежать как можно дальше, поэтому он застыл на пороге с немым вопросом. Стоило ей увидеть его, неловкого и заспавшегося, в смешной красной пижаме, как вся ярость куда-то делать, уступив лишь жгучему стыду и непрошенным слезам. — Зачем было меня обманывать? — опустила плечи Ян Лин и потерла правый глаз, то ли чтобы не заплакать, то ли чтобы хоть куда-то деться от всей этой неловкости. И почему Сяохай её не остановил вообще? Он же знал, куда она телепортировалась! — Ты о чем? Я хоть раз тебя… а, это… — Сян Бин вдруг тоже отчего-то покраснел и долгие несколько секунд думал, пустить ли девушку к себе в комнату или лучше разговаривать в коридоре. Куча сваленной в углу одежды не выглядела слишком гостеприимно, поэтому пришлось прикрыть за собой дверь. — Слушай, я пять лет назад и я сегодня — это два совершенно разных человека, хорошо? Обещаешь, что не будешь меня бить за все, что я сейчас расскажу? — Нет, — тут же ответила Ян Лин, теряя терпение. Она даже не знает, чего хочет сейчас больше, побить его или просто извиниться и убежать? Ну соврал и соврал, зачем разборки устраивать? Не она ли пять минут назад пересказывала речь Лу Цзинтун о важности гармонии и всего такого? — Понял, ладно, я расскажу, — развел руками в стороны Сян Бин, будто признал поражение. Оперся о дверной косяк и еще очень долго пытался собраться с мыслями и понять, как вообще разговаривать. — В общем, я тогда сильно вспылил, а когда я злой, в меня, наверное, демоны вселяются. А ты меня тогда победила, прямо растоптала и унизила, вот я и спятил совсем. Наговорил кучу лишнего. — Ты от злости соврал мне о своем детстве? — нахмурилась Лин, все еще не понимая смысла всего этого разговора. Отмахнулся бы, списал на глупую шутку, как обычно, и разошлись бы по своим комнатам, зачем весь этот спектакль? Только больше смутить её и себя? — Не совсем так, тогда я… в общем, я тогда уже остыл, но все еще чувствовал себя задетым, — почесал он затылок. — Силой я тебя впечатлить не смог, да и понимал уже тогда, что титул Магистра мне не светит. Решил тогда на ходу выдумать слезливую историю и расположить тебя к себе. Видел же, как ты уличных кошек и собак жалеешь, а чем я от них отличаюсь? Стражница смотрела на него долго, неприлично долго, почти не моргая. В какой-то момент Сян Бин решил, что она думает, куда побольнее его ударить. На всякий случай он приготовился защищать всё тело. — Что за бред ты несешь сейчас? — подняла брови Ян Лин, прервав тишину через долгие несколько минут. Она что, ему не поверила? — Да не бред это, я серьезно говорю. От сердца, можно сказать, — посмотрел он себе под ноги. — Ты считаешь себя уличной кошкой? Дурак совсем? — Она все-таки не сдержалась и стукнула его кулаком в плечо. — Да я не про это, я про… В общем, ты мне просто очень нравилась тогда. Вот и всё, — наконец-то признался Сян Бин, в том числе и самому себе. Вслух это звучит куда нелепее, чем ему казалось. — Да хватит уже нести чушь! — С каждым словом она все сильнее его колотила, то в грудь, то в плечо. Сложно было назвать это настоящими ударами, но все равно неприятно. — Ты же опять надо мной шутишь, да? Снова издеваешься? Голос её звучал совсем не так злобно, как он ожидал. Скорее как голос очень обиженной и униженной девушки, хотя он за всю свою жизнь не сделал ничего, чтобы её обидеть или унизить. Он же всегда рядом и всегда поддержит, разве нет? — Но это правда, зачем мне врать о таком? Я же говорю, я сейчас и я тогда — это два разных человека. Да, дурак был, сейчас-то я все прекрасно понимаю и не собираюсь тебе больше всем этим докучать. Знаю, трудно поверить, но я повзрослел. И знаю, что такой старик как я тебе уж точно не нужен, поэтому… давай просто сделаем вид, что этого разговора не было, хорошо? Я все еще хочу быть твоим другом и напарником, — выговорился целиком и полностью Сян Бин, сам не ожидая от себя такой откровенности. Но вслух все эти слова звучат все еще нелепее, чем в голове. — Ты не старик, — спокойно произнесла Ян Лин и сложила руки на груди. — Ты все еще дурак. И навсегда им останешься. — Видимо так, — поджал он губы и, не желая унижаться еще больше, потянулся к ручке двери. — Спокойной ночи, Янн-и. Открыть дверь ему так и не удалось. Ян Лин, точно стремительный шторм, прижалась к нему чуть ли не всем телом, не давая и шанса выскользнуть из своих цепких рук. Сян Бину было трудно понять, что вообще чувствовать и как реагировать, поэтому просто инстинктивно погладил её по голове и обнял в ответ. А волосы у нее сильно отросли, даже не потрепать, в гнездо не превратить. Из них двоих только она здесь и выросла. Не буквально, конечно. — Ты это из жалости или решила меня так задушить? — спросил он, перебрав в голове все возможные варианты. Почувствовав, как она уткнулась носом ему в шею, а пальцы на спине сжали ткань, вопросы магическим образом испарились. — Обещай мне… — Что говоришь? — задумался о чем-то Сян Бин, не до конца вернувшись в реальность. Ян Лин от него уже отодвинулась и с опухшими от слез глазами смотрела в упор. — Обещай мне, что больше никогда мне не солжешь. Вообще никогда, — твердым, даже немного низким голосом попросила она, еще никогда в жизни не будучи такой серьезной. — Обещаю. И, конечно же, она вытянула перед собой мизинец. Разумеется, он дал ей клятву, а еще сердце и всего себя ровно до тех пор, пока ей не надоест. Ну, а куда он еще от неё денется? Ей от него точно никуда не спрятаться. Ни в душной конторе отца, ни на отдыхе с коллегами. Даже в квартиру подруги решил заявиться, как к себе домой, и вытащить её из безопасного пузыря прямо к себе в объятия. Или к себе под кулаки. — Её здесь нет, Карлос! — раздался истеричный голос Стейси и топот тяжелых сапог. Халинор прикрыла глаза и даже перестала дышать. — Уходи немедленно, или я вызываю полицию! Он ушел на второй этаж, и Халинор сильнее подтянула колени к груди, пытаясь унять дрожь. В кухонной тумбе тесно, жарко и совсем нечем дышать, но если перед ней встанет выбор: просидеть тут вечно или позволить Карлосу её найти, то она без всякого сомнения выберет первое. Так не всегда было. До свадьбы он старался быть очень обходительным, учтивым, делал комплименты по десять раз на дню и клялся в вечной любви и заботе. До самого алтаря он упорно делал вид, что Халинор наконец нашла того единственного, с кем можно создать семью и забыть об опасном и жестоком мире. Карлос напомнил ей об опасном и жестоком мире уже через две недели после конца медового месяца. То она слишком красиво наряжалась, то позорила его перед друзьями своей холодностью, то слишком много общалась со Стейси, до сих пор не замужней, распущенной и свободолюбивой вертихвосткой. Последняя их ссора закончилась выбитой дверью и двумя крупными синяками на животе и ногах. Хлоя, черт бы её побрал, во всем была права. Почему Халинор не дала ей отговорить отца? Почему не видела ничего за наивной надеждой на нормальную жизнь? Разве у Кларксонов хоть когда-то была нормальная жизнь? Разве может Халинор позволить себе хоть день без поглощающего сердце и душу страха? — Еще раз увижу тебя рядом с нашим домом — и тебе почки отобью! — снова слышно низкий голос Карлоса в прихожей. — А в тюрьме тебе отобьют кое-что пониже, ублюдок, — пробубнила себе под нос Стейси уже после того, как закрыла за ним дверь. Когда она открыла тумбу, Халинор уже не ежилась как замерзший котенок, но все равно не находила в себе сил, чтобы выйти самой. Стейси мягко улыбнулась и опустилась на корточки. — Как ты? — Хочу просидеть здесь вечность, — честно ответила она, все еще сжавшись клубком. — Он точно ушел? — Его машина отъехала, все в порядке. Останешься у меня на ночь, а завтра идём к Хлое и Эду. — Стейси помогла ей встать и привычным жестом поправила волосы. — Только не к ним… — точно мученица прошептала Халинор, уже зная, что Стейси от неё не отстанет и возражений не примет. — Связями в полиции нужно пользоваться по полной, солнышко, — хитро ухмыльнулась Стокхарт, будто уже придумала что-то гениальное. — Пора уже оттаивать, Хлоя — твоя сестра и желает тебе только самого лучшего. Ну, а Эд у нее уже столько лет под каблуком, она только пальчиком его поманит, и уголовное дело открыто. Мы не позволим ему даже посмотреть на тебя неправильно. — Но отец… — уже было открыла рот Халинор. — Да плевать я хотела и на твоего отца, и на его отца и на всю их коллегию длинных лбов в черных смокингах. Ты заслуживаешь уважения, как любая другая женщина, — перешла на строгий тон Стейси. Иногда Халинор забывает, как легко её вывести на эмоции, когда дело касается несправедливости. — Его не за что сажать, он чист, как белый лист, — без всякой надежды ответила Халинор, присаживаясь на диван в гостиной. Плед сам собой появился на плечах, как и уже остывший чай. — Нагрей его, — вдруг попросила Стейс, присаживаясь рядом. — Что, прости? — Чай. Нагрей его. Ты же умеешь, как я помню, — будничным голосом заметила она. Умеет. Тысячу лет силой не пользуется, но умеет. Халинор поставила чашку на столик и, немного увеличив температуру ладоней, поднесла их к остывшему напитку. Не прошло и пары секунд, как от него уже валил пар. Ну надо же, даже ничего не подожгла. — А теперь скажи мне, как простой пожарный может устоять перед самой горячей штучкой во всем Хитерфилде? — прошептала ей в самое ухо Стейси, убрав волосы за плечо. — Самая горячая штучка Хитерфилда — это Ян Лин, — в первый раз за, кажется, месяц улыбнулась Халинор, чувствуя себя наконец в безопасной зоне. — Вот именно, у тебя подруга — самая сильная ведьма города! Если вдруг Шульман не сможет с ним ничего сделать, то уж эта маленькая пташка его точно сможет его отправить в далекое путешествие! — Стейси рассмеялась и сама решила пригубить её чай. Скривившись, она отнесла чашку на кухню и вернулась с початой бутылкой виски и двумя стаканами. — Извини, сегодня такой день. — Тебя годы вообще не меняют, — со слабой улыбкой приняла она стакан и задумчиво на него посмотрела. — Я уже не та, что была в школе. Огонь во мне давно уже потух. — Не говори ерунды, — отпила она виски и тряхнула короткими кудряшками. — Даже если сейчас ты не устраиваешь пожары на десяток квадратных миль, это не значит, что в тебе ничего не осталось. Ты молода, умна, у тебя самые опасные женщины города в лучших подругах, а одна из них даже твоя сестра. У тебя есть всё, о чем ты только мечтаешь. Осталось перестать всего на свете бояться. Ты против стольких монстров боролась, а одного хиленького мальчика обидеть боишься? — Я думала, что люблю его, — призналась Халинор и все-таки отпила немного жгучей жидкости. Никогда не любила крепкий алкоголь. Стейси на это ничего не ответила, лишь поджала губы, забрала стаканы и удалилась на кухню. Спустя долгие десять минут она вернулась, сказала, что постелет ей в гостевой спальне, и поспешно удалилась. Халинор снова осталась наедине со своими мыслями. Нет у нее сил с кем-то бороться. Только закутаться посильнее в плед и уткнуться в колени, не зная, что таит за собой завтрашний день. Без Кадмы тяжело. Когда она была рядом, то было как-то проще выживать в этом опасном и жестоком мире, зная, что тебе всегда прикроют спину. Конечно, у нее есть Стейси, которую она успела глубоко и сильно полюбить за эти годы, но… она же не Кадма Старлайтер. Не подруга детства, не Стражница и соратница, не королева Замбаллы и не самый стойкий человек во всех Бесконечных Измерениях. — Иногда я думаю, что я самый слабый человек во всех обитаемых измерениях, — бубнил Рикар, взбираясь по бесконечной лестнице во дворец королевы. Возраст да и годы безвылазной работы в библиотеке дали свои плоды в виде адовой боли в пояснице, коленях и суставах. — Кто тут еще упрямец, Рикар, — засмеялась королева Кадма, терпеливо шагая рядом с ученым, когда могла бы взлететь без всяких проблем. Она милосердная, она понимающая и добрая королева и всегда держится на равных со своими подданными. Даже если это всего лишь один человек. С тех пор, как Рикар застрял здесь, прошло целых два года. Первая встреча у них как-то сразу не задалась, но тому виной сплошное недопонимание их обоих. После пары… синяков и успешного примирения они достаточно быстро нашли общий язык. Природа Замбаллы удивительным образом сближает людей. Может, в этом её тайная сила? — Шестьдесят лет взбирался по лестницам сам и еще столько же буду! Ну… по возможности, — хохотнул Рикар и еще бодрее зашагал по лестнице. Рафаэль тоже так когда-то рисовался в свои семнадцать лет, но он и то сдался, а этот… Все-таки меридианцы — странный народ. — Я устала, Рикар, не хотите посидеть со мной? — улыбнулась Кадма, в тайне беспокоясь за здоровье своего спутника. Сколько бы он не бахвалился, ей-то виднее, что сердце у него далеко не как у подростка. — Ваше Величество, в ваши юные годы такие расстояния за пять минут пролетают! Ну ладно, если уж так хотите, — цокнул Хоффер и неловко приземлился на ступеньки. Королева осторожно присела рядом. От полуденного солнца камни нагрелись и уже неприятно обжигали кожу, но жаловаться не приходилось. За последние дождливые дни им редко удавалось насладиться теплыми лучами. Нужно пользоваться шансом прогуляться, пока не начался новый сезон дождей. По расчетам Айронвуд, он придет со дня на день. — По утру шагай скорей, к нам приходит новый день, — ни с того, ни с сего начал Рикар какую-то незатейливую песенку и смущенно почесал щеку, забыв, как было дальше. На немой вопрос королевы он ответил: — Старую песенку вспомнил. Еще почившей королеве Фрине её пел, когда та маленькой была. Хорошие деньки были, добрые. — Никогда её раньше от вас не слышала, — задумалась Кадма, вспоминая Меридиан. Королеву Фрину на троне, старательно прикрывавшую живот. Её юных дочерей Вейру и Примроуз. Шумный рынок и синие ягодки, так старательно украденные Кэссиди. То яркое звездное небо над головами и полная тишина. Тогда все было хорошо и спокойно. Не в каждой точке Вселенной, конечно, но в маленьком мире Кадмы Старлайтер так точно. Она уже с трудом вспоминает дни, когда была просто девочкой. Не Хранительницей Сердца Замбаллы, а просто… Кадмой. — Это всё тоска. Сколько бы я ни привыкал к новым мирам, домой все равно тянет. Вся моя жизнь там завязана. Может, кто-то по ту сторону и скучает, хотя я сомневаюсь. Не всем так свезло, как мне. Война воистину бессердечная, — стал печальным Рикар и наспех утер слезы. Спрашивать его о том, кого война у него забрала, ей так и не хватило духу. — И я тоскую. Немного, конечно, но тоскую по прошлой жизни, — призналась Старлайтер, разглядывая пейзаж внизу. Прошли они не так уж и много. — Такова уж наша природа человеческая. Там, где моё, туда и тянет. Интересно, каково скучать по Колыбели, — задумался он, положив голову на колено. — Почему Землю всегда так называют? Вы считаете землян детьми, или под этим есть история? — оживилась Кадма. — О, вы не знаете? — непонимающе нахмурился Рикар и посмотрел на неё. — Как странно это всё получается. Я думал, Стражницам все рассказывают. — Как же. Мы для них боевая сила и только, наше мнение и интересы вообще не учитываются. Хотя… может, Халинор и знала что-то про это. Рикар, расскажите мне вы, раз уж мы никуда не торопимся. — Кадма коротко посмотрела наверх, прикидывая, сколько минут (часов) им понадобится на преодоление стольких лестниц, и решила, что перерыв им сейчас просто необходим. — Знаете, чем старика зацепить, Ваше Величество, — ухмыльнулся Хоффер и сел поудобнее. — На самом деле история не такая уж и длинная. — А вы расскажите её интересно, как вы любите, — улыбнулась Кадма и оперлась локтями на ступени. — Ладно, ладно. Вселенная — это невообразимо гигантское существо с мириадами планет, полных жизни. Где-то с ней можно установить контакт, где-то нет, природа воистину разнообразна. Но так было не всегда. По очень убедительной теории Измерения некогда были… пусты. — Ученый размял плечи и снова погрузился в рассказ под заинтересованный взгляд королевы. — Конечно, миры формировались одновременно и по-разному, но магии и живых существ на них не было. Нигде, кроме… — Земли, — ответила за него Кадма, не особо веря тому, что произносит вслух. — … Колыбели. Верно. Я твердо убежден, что много-много тысяч лет назад то, что породило жизнь, называлось магией. А магией называлась жизнь. И то, и другое, пусть оно одно и то же, появилось там. Никто не знает почему и как. Но неоспорим один факт: кто-то на Земле смог открыть переход в другой мир и заразил все обитаемые Измерения магией и жизнью, пусть оно одно и то же. — Но почему тогда Замбалла или та же Аридия не кишит людьми? Я не верю, что у всех нас один и тот же предок, — возмутилась она. — Внимательнее потому что слушать нужно. Магия породила жизнь, а жизнь магию. На Замбалле ничего не обрело бы сознание без вмешательства землян. Да и кто сказал, что обязательно люди? Разве до вас не было цивилизаций, способных на переход? — Насколько я знаю, нет. Мы первые, — неуверенно ответила Кадма и снова посмотрела вниз. — В любом случае, кто-то с вашей стороны вмешался и разнес магию по всей Вселенной, что мы с вами могли когда-то наблюдать. Она там родилась, выросла и обрела чудовищно гигантскую форму. Вот почему Колыбель. Все началось там, — закончил свой короткий рассказ Рикар, разглядывая голубое небо. Если присмотреться, поверх него можно узреть прозрачную лиловую дымку. — Все равно не верю этой вашей теории, — не унималась королева и села ровно. — Если все началось там, то тогда почему ничто из знаний древнего мира и магии не дошло до нас? Почему Земля ничего не знает о Кандракаре, Меридиане и других мирах? Что-то нелогично звучит ваша теория. Тогда бы именно земляне, а не Братство, стояли во главе Альянса и Измерений. Раз уж все началось там. — Что, вы так и не догадались, Ваше Величество? — лукаво посмотрел на нее ученый. — Планета, где зародилась магия, действительно бесконечно сильная. Настолько, что её не удержать никому, в том числе такой силе, как Альянс. И то, что мы веками называли сакральными знаниями, пришлось долго и кропотливо уничтожать. Ведь что может сдержать монстра сильнее, чем незнание, куда ему идти? — Это… имеет смысл, — неохотно согласилась Кадма, все еще до конца не веря всей этой истории. Ну не может так быть, что все планеты Вселенной действительно кружатся вокруг Земли? — И Стражниц выбирают же не из абы кого, а из землян. Только они… вы способны хранить такую энергию, как Квинтэссенция и природа стихий. Это то, что вы зовете жизнью, а мы магией. Пусть это и одно и то же. С этими словами Рикар слишком резко для мужчины его возраста подорвался со ступенек и зашагал дальше, подбадривая Её Величество нагонять его. Сегодня перед сном ей точно будет, о чем задуматься, кроме своей тоски. Ведь помимо семьи, девочек и приключений она скучает еще по кое-кому. Надо же. Она почти уже забывает его лицо. Как же она выглядела? Глаза он точно помнит, глубоко-синие, блестящие и почти всегда немного надменные. В последние их совместные дни они казались яркими, мягкими и спокойными. Не как в их первые дни. В последнюю встречу он запомнил их красными и опухшими, но даже тогда она была красива. И, кажется, она была чуть худее… Рафаэль перечеркнул очередной неудавшийся портрет и от эмоций ещё и разорвал его на части. Черт бы побрал и Кандракар, и Меридиан с их войнами и Завесами. Он терял память быстрее, чем ему казалось. Когда в дверь коротко стучат, он уже готов сорвать её с петель и размозжить череп каждому, кто попадётся под руку. С каждым днем томительного ожидания он все чаще терял над собой контроль. Её Величество королева Вейра не дождалась приглашения и зашла спокойно, расслабленно, как в свой родной дом. По сути, так оно и было. Каждая комната, каждый кирпич в стене, каждый подчинённый и неаккуратный вдох здесь принадлежал ей. — Не знала, что ты личность творческая, — ухмыльнулась Вейра, приглядевшись к одной из неудачных работ на полу. Он не понимал, узнала ли она на ней Стражницу, но взгляд её все же был печален. Девушка на портретах совсем на нее не похожа. — Я всегда в поиске интересных занятий. Устраивать Ян Лин веселую жизнь с каждым днем становится все скучнее, — признался Рафаэль и даже не слукавил. За все то время, что между Меридианом и Хитерфилдом растягивались дыры в Завесе, ни один из королевских отрядов не смог проникнуть дальше обозначенного. Да и что толку? Им не нужна Земля, им нужен Кандракар. — Я заметила. Твой угасший интерес сильно отражается на наших войсках. С чем он связан, Рафаэль? Тебе нужен стимул, чтобы продолжать служить мне и нашим целям? — Королева пнула несколько лежащих на полу эскизов в его сторону. Раф крепко сжал кулаки. — Пока не будет разработан план получше, все наши действия будут бессмысленны. Только если вы сами не выступите и не покажете им, на что способны, — неаккуратно обронил он, медленно складывая рисунки в одну стопку. За такой перевод бумаги нынешний Хранитель Знаний его по голове не погладит. — Исключено, — отвернулась к окну Вейра, сдвинув брови. Смотреть на девушку с портретов ей было тошно. — Если Земля узнает, и без того хрупкое равновесие падёт. С учетом Завесы Меридиан окажется на грани полного уничтожения. Я не имею права так рисковать. — Тогда только завладеть Сердцем. Если на Земле это невозможно, то необходимо отрезать Ян Лин от её клана и запереть здесь. Но это не представляется возможным, не так ли? — закончил рассуждения Раф, как только закончил уборку. Нечего было и возвращаться к старому хобби, когда жизнь уже круто развернулась. — Иногда я задумываюсь, так ли уж не прав Сарон на твой счёт, — задумчиво протянула она. Взгляд её мгновенно смягчился, как только в глазах Рафаэля наконец появился интерес. — Мы с ним часто беседуем насчет того, действительно ли ты готов посвятить всю свою жизнь Меридиану и нашим общим целям. Все-таки ты не один из нас. — У меня было пять лет, чтобы сбежать на Землю и примкнуть к нашим врагам, — сухо ответил Раф, по прежнему чувствуя, как закипала кровь в жилах. В такие моменты он старался сосредоточиться на знакомом спокойном голосе, что говорил ему считать до десяти на каждом вдохе и выдохе. Вспоминая его сейчас он начинает еще сильнее злиться. И на себя, и на нее, и на королеву, но нельзя взрываться сейчас. Не время и не место. — Верно. А еще я знаю, насколько ты обязан мне и моей доброте за то, что я тебе дала. Я чувствую твою верность и благодарность в каждой твоей миссии. Поэтому не сомневаюсь в том, что ты со мной до победного конца, — гордо поделилась своими мыслями Вейра с теплой улыбкой. «Сама что-то выдумала, сама же в это поверила и напоследок пытается в этом убедить и меня. Воистину несгибаемая воля», — пробежало у него в голове от этих слов, но сам он лишь кивнул головой и еще раз поклялся в верности. Для профилактики. — Ты мне очень дорог, Рафаэль. Постарайся показать себя достойным своей должности и титула Первого Меча Королевы. — С этими словами она положила руку ему на плечо, будто пыталась вложить в этот жест все свои чувства. На удивление, вся его ярость и напряжение начали растворяться за считанные секунды. — Господин! Ровно до этого момента. — Г-господин! — ворвался в его покои лакей с ошалевшими глазами. Королеве хотя бы хватало такта постучать. — Прошу прощения… — Полминуты и не более, — отрезал Рафаэль, подходя к двери. Вейра, так и не двинувшись с места, заметно смутилась и опустила голову. — Ваш, эм, в-воспитанник, он привел в-в замок монстра! — проговорил лакей со скоростью хугонга в брачный период и, взмахнув руками, дернулся к лестнице. Рафаэль тяжело вздохнул и отправился следом. В голове не прекращались варианты того, что Рейтор успел натворить. Во внутреннем дворике уже столпился народ, но никто не желал и близко подходить к виновникам торжества. Рейтор, вооружившись одним лишь деревянным мечом, с трудом отбивал нападки отдаленно похожего на человека существа. Некое «оно» вообще норовило броситься на каждого здесь, но бесстрашный Рейтор всякий раз вставал на его пути. Оно ходило на двух сильно гнущихся ногах, иногда вставая на четвереньки. Руки и шею покрыла густая черная шерсть, а на кривом в буквальном смысле лице сияли четыре голубых глаза. Лишь порванная белая рубашка и лиловая юбка намекали, что когда-то это было маленькой девочкой. — Миранда? — испуганно выдохнула Вейра и поднесла руку ко рту. Как только придворные увидели Её Величество, перед ней и главнокомандующим все в миг расступились. В эту же самую секунду мимо них обоих пролетел взволнованный Сарон, даже не остановившийся для поклона перед королевой. Никто из ныне живущих никогда не видел его таким обеспокоенным. — Рейтор, отойди от неё! — рявкнул советник, закатывая рукава. — Живо к отцу! Пусть мальчик и никогда не называл так Рафаэля, ни лично, ни публично, он подлетел к нему пулей. Никому в здравом уме не хотелось перечить самому Сарону. Стоило ему оказаться рядом, Раф мгновенно спрятал его за своей высокой фигурой. Как только существо замахнулось своей лапой на советника, тот без лишних усилий перехватил её и легко приподнял существо над землей, как если бы оно ничего не весило. Миранда, как её назвала королева, задергала ногами, промычала что-то нечленораздельное и, в конце концов, сдалась в крепкой хватке Сарона. Если присмотреться, можно было заметить на его руке черные чешуйки. — Как тебя зовут? — посмотрел ей в глаза Сарон. Не получив ответа, он произнес это еще раз, медленнее и вдумчивее. — Смотри на меня. Как тебя зовут? Вспоминай. После нескольких попыток Миранда все-таки смогла произнести нечто отдаленно похожее на свое имя. Тогда Сарон медленно опустил её, встал на колени и, положив руки ей на плечи, внимательно посмотрел в глаза. — Повтори его еще раз. — Мирар… Миррр… — Миранда. Тебя зовут Миранда. — Миррран… да… — Хорошо, очень хорошо, — закивал Сарон. Никто по-прежнему не отводил от него взгляд и, затаив дыхание, следил за каждым его шагом. — Вспомни, как ты выглядишь. Две руки, две ноги, правильно? Что ты видишь, когда смотришь в зеркало? — Сссебя, — медленно возвращала себе дар речи Миранда, также не отводя от советника всех четырех глаз. — У меня… темные волосы. Голубые глаза. Я невысокого роста. — Отлично, так и есть, Миранда. Вспомни себя в деталях. У тебя, кажется, веснушки? — Веснушки, — закивала девочка. Шерсть на шее медленно уступала место гладкой коже. — И когда улыбаюсь. Мне говорят, что есть ямочка. Вот здесь. Она показала на свою щеку, и Сарон, как бы пугающе это ни звучало, широко улыбнулся, давая понять, что он её друг и вреда не причинит. Рафаэль видел его только боком, но все равно впал в некое смятение. Обычно непроницаемая маска советника крепко впилась в мозг и любая другая эмоция казалась очень реалистичной галлюцинаций. — Да, это правда, Миранда. У тебя очень красивая улыбка. Ты помнишь про это? Вспомни свою улыбку. Искореженное лицо уже практически приняло привычную форму, а конечности девочки наконец вернули себе человеческий вид, и Миранда смогла со всей совестью упасть на колени и разрыдаться на плече у советника. Сарон с чуткостью погладил её по голове, приговаривая, что все позади и она будет в порядке. Вейра, не сдержав эмоций и слёз, захлопала в ладоши. Разумеется, её подхватили и все остальные, ведь такое мастерство не может не восхищать. Миранда оглянулась, вытерла влажные щеки и неуверенно встала на ноги. Аплодисменты еще продолжались, когда вперед вышел главнокомандующий, не выпуская руки своего названного сына. — Кто совершил с тобой такое? Миранда внимательно посмотрела на него, сглотнула и с остервенением прошептала: — Нерисса. Своё имя ей не в новинку слышать в каждом дуновении ветра, в каждой упавшей капле с потолка или в очередной раз эхом в своей голове. Свое имя она слышала часто, даже слишком. Чаще голосами девочек, реже мамы. Иногда она переставала узнавать голоса, и тогда они начинали принадлежать чертям, к которым она совсем скоро присоединится. Без капли сомнения, её душа полетит прямо в ад. — Нерисса, открой глаза. Ни за что. Она снова очнется в пустой камере с гудящими стенами, одинокая и напуганная. Ей снова померещатся чьи-то шаги, скрежет или крики. Она уже проходила через это. Не надо больше. Пожалуйста, не надо. — Тебе больше нечего бояться, я пришла помочь. Я освобожу тебя. — Хватит, хватит, хватит, хватит… — шептала себе под нос Нерисса без остановки, пока не услышала всплеск энергии и неожиданную… Тишину? На то, чтобы медленно подняться из гроба, у неё ушли тысячелетия неподъемного труда и сверхъестественная сила воли. А еще слабый, едва живой свет надежды. Ведь больше она не видела голубоватого света, что падал отчаянием на стены. Она вообще не видела ничего, похожего на решетку. Снова проделки Кэссиди? Она любит посылать ей что-то подобное во сне. Любит над ней глумиться. Но сейчас все выглядело так по-настоящему, что не оставалось никаких сомнений. За ней пришли. Её путь на ту сторону наконец закончился. Когда Нерисса видит Маг, она немного теряется. Разве она должна проводить её в мир иной? Но Нерисса с Земли. Как может меридианка или кто она там, взять на себя такую ответственность? Она ожидала как минимум тетушку Мирабель. И совсем точно она не хотела больше видеть и слышать Кэссиди. — Ты помнишь меня ещё? — спросила у неё Маг, когда Нерисса тупо уставилась на её лицо. — Да, — прохрипела она не своим голосом и сразу же зашлась кашлем. — Идём. Тебе больше незачем здесь находиться, — поманила её за собой Маг, и вдруг за её спиной появилось что-то круглое и… и синее. На миг Нерисса вновь испугалась гула решетки и решительно отошла назад. Руки вновь наткнулись на каменный гроб. На холодный и пустой гроб. Из которого её чуть ли не силком вытаскивают. Пройти в портал страшно. Что там ждёт её? Явно не пушистые облака Кандракара и вечное блаженство. Раскаленные котлы царства грешников? Или её ждёт объятое ядовитым огнем чистилище? Она все примет, все выдержит, ведь кто, как не она, всего этого заслуживает? Сейчас или никогда. Тысячелетия пустоты и одиночества привели её к финальной черте, и она должна перешагнуть её не задумываясь. Перебежав через портал, Нерисса не получает ожидаемого ада. Наоборот. Здесь хорошо. Вдаль, куда не посмотри, простираются поля с высокой зеленой травой, еще мокрой после дождя. Солнце, уже полностью скрывшееся за горизонтом, напоследок окрасило тяжелые пурпурно-синие облака бледным светом. Слышался стрекот насекомых. Легкий теплый ветер. А главное, Нерисса с трепетом смогла вздохнуть прохладный свежий воздух полной грудью. Нет, это не сон. Это не галлюцинация. Все взаправду, все слишком хорошо, чтобы быть очередной проделкой! Если это так, то Маг… настоящая? — Все будет хорошо. Теперь ты свободна, — сказала она ей, как только Нерисса с вопросом к ней повернулась. Свободна. Она свободна. Она может прямо сейчас пойти куда угодно, сделать что угодно! Никакого жесткого камня и ледяной темницы, только мягкая, щекочущая стопы трава. Нерисса хочет почувствовать, что значит «свободна». Она срывается с места и бежит. Просто бежит, просто вперед. Она кричит так громко, как может, и все дальше убегает. Слабые ноги подкашивают её очень быстро, а затем внезапно трансформация спадает. Нерисса не дольше трех секунд смотрит на свои тоненькие руки, а затем встает и снова бежит, куда глаза глядят. Она плачет, она смеется, она совершенно точно сходит с ума, но она свободна с этого дня и до скончания веков. Она слаба, она истощена и измучена, но теперь вокруг больше нет давящей и уничтожающей все естество клетки, а еще она свободна. Когда она снова падает, щека утыкается во влажную траву, а рука зарывается в неё как можно глубже. Такая мягкая, такая чистая! Слезы льются уже градом, их не остановить. Как и Нериссу теперь. Мир снова принял её в свои объятия. Не значит ли это, что она заслужила второй шанс? Нерисса медленно садится на колени и видит перед собой высокого незнакомого ей человека. Она его точно не встречала нигде раньше. Черные крылья за спиной, золотая маска и темная аура. Он стоит сплошной стеной и вводит в некий ступор. Но затем он медленно садится на одно колено и протягивает свою огромную руку. — Госпожа.