C.H.Y.K.N. или Прежде Было Пять Других

Халинор проснулась от странного шороха и мычания. Сначала она не сразу поняла, что происходит, и коснулась наруча на руке. Нет, с ним все в порядке. Это Кэссиди. Кажется, ей снился кошмар, почти все время она повторяла: «Нет» и «Прошу». Соседка в миг подскочила и принялась её тормошить, но та словно пребывала в трансе и отмахнулась. — Нет… не надо, пожалуйста, — кое-как разобрала Халинор сквозь невразумительную речь. На глазах Чакон выступили слёзы. — Не оставляй меня… — Кэссиди, это я, проснись! — потрясла её за плечи Кларксон, но все оказалось тщетно. Тогда она вспомнила один из уроков Мага и сконцентрировалась на своих мыслях. Еще сильнее надавила и… «ПРОСНИСЬ». Чакон подорвалась, как от взрыва, и тут же села, сжимая одеяло в руках. На лбу у неё выступил холодный пот, а сама она дрожала как осиновый лист. Прикоснувшись к её лбу, Халинор пришла к неутешительному выводу. У Стражницы жар. — Тебе нужно к врачу, ты горишь, — убрала мокрые волосы с лица подруги Кларксон и принялась успокаивающе гладить её по запотевшей спине. — Я… — кое-как отдышалась Кэсс. — В норме, правда. Мне просто нужно… отдохнуть. Последние дни сильно подкосили её. Битва за битвой, опасность за опасностью, любой бы на месте Кэссиди не выдержал. Нерисса и Кадма были стойкими, Ян Лин только и жила сражениями и адреналином, а сама Халинор прошла жесткое обучение, поэтому её уже ничем не напугаешь. Как бы Кэсс ни хотела казаться неуязвимой, она все еще человек. Человек, которому самому нужна помощь. — Ты лежи, а я схожу к врачу, — встала с её кровати Халинор и, отбросив все возражения, рванула прочь из комнаты. Когда она бежала до заветного места, коридоры практически пустовали. Сейчас раннее утро, и меньше всего на свете она ожидала увидеть здесь кого-нибудь. Но вселенная как всегда не на её стороне. Хлоя подловила её на лестнице на первый этаж. — Куда ты так спешишь с утра пораньше? — улыбнулась она своей самой фальшивой улыбкой. С убранными наверх волосами, нюдовым макияжем и строгим черным костюмом она выглядела лет на десять старше своего возраста. Создалось обманчивое впечатление приличной учительницы. Мерзость. — Не думаю, что это тебя как-то касается, — скривилась её сестра и двинулась своей дорогой. Хлоя схватила её за руку и случайно задела наруч под рубашкой. Халинор застыла. — Что там у тебя? — нахмурилась Хлоя и уже хотела закатать рукав, как младшая резко одернула руку и едва ли не зашипела. — Не трогай меня! — сказала она слишком громко и чуть было не оступилась. Если бы не Кларксон-старшая, она бы точно полетела по ступенькам вниз. — Вот что бывает, когда ты не слушаешься меня, — чересчур спокойным голосом отреагировала Хлоя и помогла сестре встать ровно. — Я сегодня еду в город, встречаться с новым лаборантом, не хочешь немного развеяться? — С чего бы мне с тобой ехать куда-то? — нахмурилась Халинор и сделала пару шагов вниз. Кэссиди все еще нужен врач. — Я изо всех сил хочу наладить с тобой отношения, но ты ни в какую не хочешь идти на контакт, — псевдо-обиженным голосом поведала учительница и даже опустила взгляд. Актриса из неё никудышная, но может, так кажется только Халинор? Она почти никогда не давала ей второго шанса. Любые попытки вновь стать нормальными сестрами пресекались на корню. Не потому что их отношения были испорчены раз и навсегда, просто Хлоя была последним человеком в городе, которому Стражница могла доверять. За обычной вежливостью у неё всегда скрывается мотив, за милой улыбкой — грязные мысли. Даже сейчас она пытается подольститься к сестре не потому, что действительно этого хочет. Потому что этого хотят их родители. Что же, цель благая. Если это успокоит маму… — Хорошо. Но сначала мне нужно в лазарет, — отвернулась от неё Халинор и пошла своей дорогой. — Что-то случилось? — долетело до неё, но она уже не слушала. Все оказалось серьезнее, чем Кларксон могла себе представить. Кэсс лихорадило. С каждым часом, что она провела под осмотром врача, ей становилось хуже, а температура росла. Все Стражницы, даже вернувшаяся с Замбаллы Кадма, стояли возле комнаты девушек и ждали окончательного вердикта. Он оказался неутешительным. — У девочки серьезная лихорадка, боюсь, как бы это не было воспалением легких, — снял круглые очки доктор и протер краем халата. Они сильно запотели из-за медицинской маски. — Нам придется вести её в город, в больницу, для постановки точного диагноза. — А в академии её нельзя оставить? Вызвать кого-нибудь сюда? — начала беспокоиться Нерисса. Вид у неё был крайне озабоченный, никто ещё не видел её настолько перепуганной. — Меня беспокоит её состояние и то, что это заболевание может быть вызвано вирусом. Я не могу подвергать учеников такой опасности, — врач внимательно посмотрел на Кроссник. — Не волнуйтесь так. В больнице она получит более качественное лечение, чем здесь, да и на поправку пойдет быстрее. Нерисса быстро закивала. — Хорошо, тогда… мы можем отвести её сами? На машине отца, так ведь будет быстрее? — снова посмотрела на него девушка. Ян Лин, Халинор и Кадма боялись хоть слово вставить, зная, что ничем это не поможет. — Можете, конечно, но лучше бы ей соблюдать постельный режим, всё-таки до Хитерфилда не меньше двух часов езды, — поправил очки доктор. — Смотрите по состоянию девочки. Если она сможет ехать с вами, то тогда лучше и правда везти её самим. В противном случае я вызову скорую, но это займет много времени. Я пока оповещу директора, а вы собирайте её вещи. Нерисса пулей залетела в комнату и подскочила к кровати подруги. Кэсс выглядела не лучшим образом, вся красная, тяжело дышала, но находилась в сознании. Увидев Кроссник, она тут же заулыбалась и хотела встать, но тяжесть в теле и сильные руки лидера толкнули её обратно. Халинор и Ян Лин принялись за упаковку предметов первой необходимости, пока Кадма проверяла её состояние. Для этого ей телекинезом пришлось отодвинуть прикроватную тумбочку. — Ты идти сможешь? — убрала волосы с её лица Старлайтер. — Нерисса с директором хотят везти тебя в больницу, но не уверены, что ты выдержишь поездку. Может, лучше вызвать скорую? — Я могу, — подняла на неё блестящие глаза Кэссиди. — Правда, я чувствую себя уже лучше, не надо скорой. — Ты точно уверена? Не хочется спать? — наклонилась к ней Кроссник. Чакон помолчала несколько секунд, улыбнулась и скрепя сердце ответила. — Уверена. Я поеду с тобой. «С нами. Она поедет с нами», — мысленно исправила её Нерисса. Она даже сама не успела заметить, как взяла горячую ладонь подруги в свою, поэтому тут же её отпустила. Уголки губ рыжей дрогнули, но счастливого выражения лица она не потеряла. Может, у неё уже бред начался, кто знает. — Кэсси, а тебе очень нужна эта юбочка? — подняла предмет одежды Ян Лин, роясь в шкафу. — Просто в больнице ты вряд ли в ней походишь, а я хочу произвести впечатление на одного знакомого, ты не против? Чакон слабо рассмеялась. Все-таки Ян Лин остается Ян Лин. — Бери что хочешь, — кинула ей больная и с помощью подруг встала с постели. Ей еще нужно одеться, прежде чем отправляться в город. Уже через тридцать минут машина Кроссника была на подъездной дорожке, а сам директор на водительском сидении. Как бы его супруга не протестовала против больной студентки в их машине, для него слово дочери было законом. Если она сказала, что нужно отвести подругу в больницу, значит, он отвезет. По дороге Кэссиди все-таки уснула на плече Нериссы, но она совсем не возражала. Наоборот, ей было приятно, что они все еще друзья и доверяют друг другу. После того, что произошло на Меридиане… даже вспоминать не хочется. Это был всего лишь трюк, придуманный Гипносом, старым плутом. То, что произошло, вообще ничего не значит. Влюбленность Нериссы могла действительно оттолкнуть их друг от друга, но это исключительно проблемы Кроссник. Случай со Стейси больше никогда не повторится. Потерять такого человека, как Кэссиди, она не может. — Что? — подняла голову Чакон. — Ой, прости, я опять задремала? — Все в порядке, ложись, — потянула её к своему плечу Кроссник и посильнее застегнула её курточку. — Ехать еще долго, можешь пока поспать. — Тебе точно удобно? — прикрыла она глаза. — Точно. Не думай ни о чем, спи. Всю оставшуюся дорогу Кэсс крепко прижималась к подруге, редко бубня себе что-то под нос. Нерисса пыталась разобрать, но шум двигателя, ветра и проезжающих мимо машин не давал ей сосредоточиться. В конце концов она оставила эти попытки. Ровно до тех пор, пока не услышала свое имя. *** Нинель закашлялась. Лекарь подскочил к ней и быстро дал выпить странный отвар, от которого у девочки слезились глаза. Как бы она не морщилась и не отворачивалась, ей все же приходилось пить эту гадость. Эту и еще десяток других. В комнате было не так холодно, как могло бы, но её все равно трясло, даже под тремя теплыми одеялами. Растопленный камин не помогал. Видимо, такова плата за силу. Раньше она никогда так сильно не перенапрягалась. Раньше она использовала магию не так часто. Раньше отец не брал её почти на каждый свой поход и не заставлял использовать свои силы на пределе возможностей. Но это было раньше. Нельзя быть такой самонадеянной. Если Нинель возомнит себя неуязвимой, будет ходить на балкон босиком и каждый день тратить гигантские запасы силы, то до своей коронации она точно не доживет. Еще Тридарт куда-то пропал в тот самый день, когда она заболела. Неспроста все это... Лекарь растер ей руки горячей лимонной мазью. Для холодной части Хоруина лимоны — символ солнца, которое они так редко видят. Символ недосягаемости и одновременно чего-то священного. Нет еще ни одной болезни, которую нельзя было победить лимонами. По крайней мере, о них не рассказывают. — Спи дальше, дитя, — укутал её в одеяльный кокон врачеватель и поспешил собрать свои вещи. Сидящий в углу комнаты дядя Бэйзант угрюмо помешивал угли, пока наконец не остался с племянницей наедине. — Ненавидишь меня? — первое, что пришло в голову Нинель, когда она встретилась взглядом с дядей. — Не неси ерунды, — подъехал он к ней чуть ближе и посмотрел на недоеденный суп на тумбочке. — Ты совсем не ешь. Чтобы восстановить силы нужно больше кушать! — Не могу, — опустила глаза девочка. — Смотреть на еду не могу, есть тоже. — Это после отваров Тойгеля, клянусь своей бородой, — лукаво посмотрел на неё дядя и взял миску с супом. — А ну-ка садись. Нинель заканючила, но все же послушалась и, все еще кутаясь в нижнее одеяло, открыла рот. Горячий бульон мгновенно разлился по телу, но несмотря на это, девочка скривилась и отвернулась. — А ну-ка не капризничай, если хочешь поправиться! — нахмурился Бэйзант и зачерпнул плавающий кусочек курицы. В отличие от всего остального супа, мясо было не таким противным, он знал. — Дядя знает, как сильно маленькая императрица любит курочку! — Все, хватит! — через время отвернулась Нинель от очередной порции. Мужчина не стал возражать. Пару минут они сидели в тишине, нарушаемой разве что треском поленьев. За окном медленно падали снежные хлопья. Еще несколько недель, и метели снова примутся за свое. Лето оказалось предательски коротким. А ведь раньше все было иначе. В детстве, когда мать Бэйзанта, Эвиуса и Леоры еще была действующей императрицей, зимы были куда мягче, и можно было даже выходить гулять на целый день. Бэйзант тогда не мог полноценно играть с остальными ребятами, но зато был судьей во многих играх. Тут ему равных не было. Леора оставалась негласным чемпионом везде, где только могла. До неё никто и никогда не мог дотянуться. В буквальном смысле. Она всегда была выше императора едва ли не на полголовы. За все нужно благодарить материнские гены. Ему не хотелось думать о том, что стало с Леорой после их разлуки. По правде говоря, её вообще вспоминать не хотелось. — Почитаешь мне? — подала слабый голос племянница. Бэйзант проснулся от нахлынувших воспоминаний и тут же подъехал к книжному шкафу. — Что ты хочешь? Тут есть «Альто и его друзья», «Бесконечное дерево», «Наследный при…» — Хочу о драконах, — прервала его Нинель и повторила это чуть увереннее. — Драконы. Ты читал что-то о драконах, когда я к тебе заходила. Можешь рассказать что-нибудь о них? — Ох, свою книгу я оставил у себя… Но ладно, постараюсь по памяти, — протер лоб дядя и вернулся к кровати. — В одном древнем государстве, далеко-далеко от Хоруина, был свой император. Он был стар, мудр, но жесток. Служили ему четыре прекрасных дракона. Каждый из них обладал невероятной силой, а также одной из четырех стихий. — Я догадываюсь какими, — посмотрела на него исподлобья Нинель. — Тц! Так вот. Однажды в империю пришли невиданные ранее засуха и голод. Урожай гиб, реки истончались, людям было совсем нечего есть. Драконы прониклись к ним жалостью и помогли вызвать дождь. Успокоили землю. В полях начали появляться цветы. — Цветы? — округлились глаза Нинель. Она никогда раньше не видела настоящих, живых цветов. — Да! Тысячи, самых разных видов. На юге их довольно много. Эх, жалко, что нельзя их тебе показать, — опустил голову Бэйзант, а затем вернулся к рассказу. — Так вот. Засуха окончилась и… Нинель вспомнила о своих друзьях. О деревне и голодающих семьях. Там была, конечно, не засуха, наоборот, дикие холода, но их ситуации схожи. И те, и другие не получили помощи от своих правителей. — И император пришел в ярость. За непослушание все четыре дракона были заперты в горах. — Дядя сложил руки на коленях и попытался припомнить, чем же эта легенда закончилась. — Ах да! Тогда дочь императора, Шин Джинг, отказалась от данной ей власти и постаралась освободить ни в чем неповинных существ. Она отдала всю свою силу на это, а затем сказала отцу, что уходит к драконам. — Как это? — нахмурилась принцесса, чувствуя приближающуюся дрёму. — Она стала одной из них. Отрастила крылья, хвост, чешую и воспарила над империей как пятый дракон, — заканчивал историю Бэйзант. — Напоследок она оставила талисман. Лишь капля её силы, но способная защитить империю от зла. На этом история обрывается. — А что было дальше? Неужели драконы улетели навсегда? — Никто не знает, — отвернулся к окну мужчина. — Сейчас твой отец хочет найти хотя бы одного. Самого свирепого, воздушного. Говорят, он маленький, но быстрый и проворный. Крылья его размахом с небольшой домик, а серебряная чешуя позволяет ему скрыться где угодно. Поговаривают, он где-то на Хоруине. — Быстрый… проворный… серебряный дракон… — тихо пробормотала Нинель, а затем окончательно провалилась в мир сновидений. Дядя потрепал её по голове, поправил одеяло и выехал из комнаты. Ему ещё предстоит тяжелый разговор с братом. *** Поездка в город была плохой идеей с самого начала. Все, от глупых разговоров Хлои про макияж и школьных друзей, до той самой встречи с новым лаборантом. Все же вовремя Халинор отошла в уборную, пока сестра встречалась с ним в кафе. Потому что даже его затылок она могла узнать из тысячи. Черт возьми. Каждый раз, когда она видит его, у неё только одно желание. Бежать как можно дальше, и плевать, что Хлоя будет её искать, плевать, что у сестры её сумка, деньги и личные вещи. Сейчас главное скрыться от этого мерзавца. — Думаешь, если я выпустился из академии, то все, избавитесь от меня? Ошибаешься, маленькая тупица, — эхом прозвучало в её голове. Ну почему именно сейчас? Почему, когда у них начались проблемы, жизнь подкинула им еще десять? Почему именно Нортон?! Уловила свое имя в устах сестры. К черту её. И Нортона к черту. Она должна навестить Кэссиди, а вместо этого бегала по улицам города неизвестно от чего. Халинор прекрасно понимала, что в этом нет смысла и ей в любом случае придется вернуться в академию, но ничего не могла с собой поделать. Инстинкт самосохранения велел ей бежать. На повороте она чуть не врезалась в пожилую пару. Еще поворот, и она окажется недалеко от парка. Еще немного, еще совсем чуть-чуть… «Почему ты вечно бежишь, Халинор?» — услышала она у себя в голове и резко остановилась. Её чуть не сбил с ног пятилетний ребенок на самокате. Кларксон его даже не заметила. Она слишком поздно узнала это чувство. Тогда, в уборной, она не успела понять, что с ней стало, но теперь, когда Сердце Базилиады снова тянет к ней свои щупальца, Стражница уже ни с чем его не перепутает. Сопротивляется. «Этот парень не ответил за оскорбления Ян Лин», — шептал талисман. Девушку грубо попросили отойти. — Он не должен, — сбивчиво ответила она голосу в голове. Наруч начал нагреваться. Она же просто лжет! «Мы знаем, что ты хочешь мести. Ты еще не отпустила его. Пусть виновник получит по заслугам. За все, что он сделал». В голове пронеслось давно забытое видение. Как чужая сильная рука сжимала её шею сзади, держала за руки. Как её резко оттолкнули, и она увидела перед собой лицо Стейси Стокхарт. Кто это? Мозг не давал вспомнить. Только подбрасывал все больше напоминаний о том, как сильно она ненавидит Элиота Нортона. «Убей его, Халинор». Кларксон схватила за руку первого попавшегося прохожего. Попросила помощи. Тот отшатнулся от неё и пошел своей дорогой. Она осмотрелась. Ничего, что могло бы хоть как-то остановить растущую в её сердце тьму. Даже уроки Мага по самоконтролю оказались бесполезны. Она полностью во власти адской ярости. — Халинор, господи, мы тебя обыскались! — раздается где-то позади. Хлоя. Её она тоже терпеть не могла, но сейчас не она цель Сердца. Нет, сейчас его цель шла рядом с ней. Шла и улыбалась. — Ты куда убежала? Мы ведь даже поздороваться не успели. — Улыбка-оскал скривила его до неузнаваемости, Кларксон даже не помнит, когда вообще видела что-то подобное у Нортона на лице. Если он хотел изобразить доброжелательность, то явно плохо старался. — Подышать свежим воздухом. Устала, — соврала она. Учительница и лаборант обменялись недоуменными взглядами. — Эли… мистер Нортон говорил, вы хорошие друзья. — Хлоя взяла её за руку без наруча и повела в сторону парка, до которого студентка так и не добежала. — Вы ведь оба учились в Нортхилле, да? — Да, Халинор встречалась с моим братом до того, как… ну, вы знаете, — изобразил он сочувствие в голосе, да так неправдоподобно, что преподавательница… сразу ему поверила. Сама целиком состоит из лжи, а распознать её не может. — Мы можем поговорить наедине? — отрезала Стражница прежде, чем Хлоя успела вставить хоть слово. Халинор беспристрастно взяла Элиота за плечо и повела в сторону. Туда, где как можно меньше людей. — Руки свои убери, ты как с мужчиной ведешь себя? — грубо вырвал он руку из хватки девушки и вернул себе истинное лицо. Вот, теперь это настоящий Элиот Нортон. Мерзкий, высокомерный… — Ну, что ты. Мы же лучшие друзья, — сказала Халинор не своим голосом. В самом центре её зрачков плавало ядовитое зеленое пламя. Голубые глаза Элиота, в этот раз без дымки от кайфа, наполнились испугом. Легким, подавленным. Он не думал, что она способна на него напасть в таком людном месте. — Тебе бы… лучше быть осторожнее со словами, — промямлил он и сглотнул. — Да… тебе тоже. Он не кричал. Пока огонь жег его лицо, Сердце подавливало любой его выкрик. Люди там, в глубине парка, скорее подумали, что ему просто стало не хорошо, а появляющиеся на его лице ожоги видела только Халинор. Холодная, равнодушная Халинор. Элиот склонился к земле. Хлоя отвернулась и не видела всего, что происходило буквально у неё под носом. — Больно? — спросила Кларксон у онемевшего «друга». Он едва ли не задыхался. Не только от нехватки кислорода и адской боли. Его злило то, что эта дрянь посмела так открыто действовать. — Этот огонь не убьёт тебя. Только слегка помучает, а затем не оставит и следа. Ты даже заикнуться об этом не сможешь. Никто тебе не поверит. А когда ты будешь совсем один, я завершу начатое. Поверь, лицом ты не отделаешься. — Это ты называешь силой добра? — услышала она за своей спиной и почувствовала длинные пальцы Нериссы на своих плечах. Не успела Халинор отреагировать, как вся злоба и тьма мгновенно испарились. Убежали, как кошка от воды. Воздух вокруг Элиота был выжжен, и он потерял сознание. Все следы преступления медленно растворились у него на лице, как будто их и не было. Хлоя наконец увидела, что её лаборант лежит на земле, и стремглав примчалась на помощь. Нерисса в это время развернула подругу к себе и заглянула прямо в глаза. — Ты чем думала?! — зашептала она одними губами. Халинор молча посмотрела на свою левую руку, и все вопросы отпали сами собой. Кроссник крикнула мисс Кларксон, что сама отвезет её в школу, а затем потянула в сторону припаркованного автомобиля. На водительском месте сидел уже порядком уставший директор. Как потом объяснила лидер, они уже ехали на пути в Нортхилл, когда Нерисса увидела Халинор и Элиота. Сложив два и два, было легко понять, чем это может закончится. Только чудом удалось остановить Стражницу Огня от непоправимого. Но одно, конечно, они исправить не смогут. Нортон теперь ни за что не оставит их в покое. *** Тридарт вернулся только через несколько дней после посещения Базилиады. Казалось, он подсел на жесткую диету, когда оказался там, но стоило ему найти способ вернуться домой, как тысячи безмолвных криков отчаяния наполнили его сердце до краев. Эвиус ударил его по лицу. Ангел стоял перед ним на коленях и вытирал неуместную, голубоватую кровь. Все его мысли занимала Эмбер. Она оставила после себя трезубец и лавовые следы на голой земле. Тридарт только чудом смог попасть к месту погребения Хранительницы. Рядом с ней-то он и увидел знакомый символ. Почти сразу же на него напали. Дальше он мало что помнил, кажется, он смог открыть расщелину трезубцем сестры, когда вытащил его из земли. Ну, а потом… — Чтобы больше и на десяток метров к ней не подходил, ты понял? — еще раз замахнулся Эвиус. Если бы у ангела были волосы, он бы обязательно его за них схватил. — Я лишь хотел убедиться… — Мне неинтересно. Она моя дочь, самое драгоценное мое сокровище. Если она заболела из-за тебя, то я тут же с тебя шкуру спущу! — горел от ярости Эвиус и жестом показал Тридарту проваливать. — На Замбалле ты был не таким заботливым, — услышали они оба со стороны двери. К ним ехал рыжеволосый мужчина с длинной бородой до самых колен. На одеяле, закрывающем ноги, лежала странная древняя книжонка. — Бэйзант, — удивительно спокойным голосом встретил его император. — Не думал, что ты когда-либо поднимешься сюда, брат мой. — Я тоже, — посмотрел на него исподлобья мужчина и сильнее сжал кулаки. — Но как я вижу, стоит мне отпустить над тобой контроль, как ты сразу же ищешь неприятностей. На себя или на свою дочь. — Ты уверен, что сейчас подходящее время для всего этого? — развел руками Эвиус, явно раздраженный. — Более чем подходящее, — сжал челюсть Бэйзант и подъехал ближе. — Ты что удумал? Думаешь, что имеешь какую-то власть над созданием Хоруина? На последних словах Тридарт поднял на него взгляд как затравленный зверек. Был бы кошкой — навострил ушки. — Я император Хоруина, — едва ли не бил себя в грудь Эвиус, будто в глубине души сомневался в этом. — Каждое живое существо здесь принадлежит мне! — Поздравляю, вот только ни к чему хорошему твоя власть не приводит, а уж жажда власти и вовсе тебе разум затуманила. Бэйзант, беспомощный старик, сидящий в своей коляске, сейчас выглядел как рассвирепевший лев или пантера. Неуверенно подбирающий слова высокий и могучий император сейчас больше походил на лань, чем на мощного лидера. Как интересно… — Как ты мог так обойтись с Нинель? — с болью в голосе спросил Бэйзант, будто его дорогую племянницу на его глазах кто-то прирезал. — Она заболела из-за тебя, брат, не смей отрицать и срываться на других. — Что за бред? Я в жизни свою дочь не трону. И снова этот неуверенный тон. Тридарт втянул воздух, пытаясь понять, какой запах сейчас у императора. С улыбкой, ангел понял, что это первородный страх. Эвиус боялся своего брата, хотя был больше и шире его, к тому же ходячий, с мечом на перевес. Казалось бы, абсурд, но не все так однозначно. Попробовав потрогать запах Бэйзанта, Тридарт наткнулся на гнев, боль, даже ненависть, но только не на страх. Свирепейший из львов, почти как Хранительница Базилиады, Прародительница, пантера Ирру. Ангелу довелось узреть её смерть. Мог ли её дух вселиться в сломанного человека с Хоруина? Едва ли. — Она истощена. Магия забирает у неё слишком много сил, и ты это знал, когда брал с собой на Базилиаду и Замбаллу! — даже не скрывал свой гнев Бэйзант. Голос его разрезал смиренное молчание Илиоса. Казалось, его могли услышать даже из подземелья. — Кто тебе сказал это? — нахмурился сильнее Эвиус, давно позабыв про своего ангела. Тот медленно, как побитый пес, отполз в сторону колясочника. — Дитя с Арханты, несчастное и обманутое дитя, — уже успел успокоиться Бэйзант, но все еще источал праведный гнев. Как жаль, что тут нет Гора. — Пятая! — ухмыльнулся император. Леденящий запах страха усилился, тяжелыми клубами пара растекся по всему залу. Тридарт уже чувствовал себя немного опьяневшим. Того и гляди уйдет вслед за сестрой от перенасыщения. Мысль эта могла согреть даже его холодное сердце. Он едва улавливал, о чем там болтает властелин. — Я и забыл про своего зверька. Только не говори, что проникся жалостью к этой твари! У них нет ни сердца, ни милосердия, ни чести. Я общался с ними, поверь. Такие, как Пятая, не заслуживают твоего снисхождения, брат. — Девочка запугана, — вновь спокойным голосом начал Бэйзант. — Она такое же живое существо, как мы с тобой. Дышит, ест, ходит, хочет защитить семью. Представь, если бы Нинель… — Довольно! — прошелся басом голос императора по залу. — Не желаю больше слушать ни про Пятую, ни про Нинель. Моя дочь скоро поправится, а банши, если она не глупа, станет нашей добровольно. А теперь пошли вон отсюда, оба! Ни брат, ни подчиненный не сдвинулись с места. Грош цена его приказам. — Если с Нинель что-то случится, — опустил голову Бэйзант так, чтобы длинные волосы закрыли его расписанное гневом лицо, — я с тебя шкуру спущу. Клянусь Бессмертным Солнцем, я не дам ей повторить судьбу Леоры. Произнесенное имя подействовало лучше любой оплеухи. Эвиус вдруг выпрямился, сглотнул и опустил глаза в пол, как нашкодивший щенок. Могучий и великий император. Смехотворно. Его страхом наполнился весь зал, но все никак не доводил Тридарта до перенасыщения. Нет, этого мало. Нужен еще один источник. Кого там упомянул брат господина… — Ваше Величество, — поднял голову Тридарт. После короткого кивка он поднялся и начал говорить. — Не сочтите за наглость, но мне все еще нужна подпитка из внешнего мира. Говорите, у вас есть запуганная девчонка… — И думать не смей, дитя Хоруина, — отрезал Бэйзант. Император на это впервые за их длинный разговор улыбнулся. — Да, есть одна. Если позволишь, Тридарт, то прими её как извинение за сегодняшнее представление. Я не должен был быть столь высокомерным, — склонил перед ним голову Эвиус. Сказанное подействовало лучше всякого огненного взрыва. Казалось, брат господина сейчас встанет, схватит того за волосы и сбросит с башни прямо вниз, на радость придворным. Но этого никогда не будет. Сломанному человеку никогда не одолеть монстра, уже накрывшего своей гигантской тенью несколько миров. — Ангел метели и снега, — посмотрел на него Бэйзант и едва ли не взмолился. — Я всегда был на твоей стороне, но прошу, не трогай эту девочку. Она совсем ребенок, измученный и изувеченный. Выбери себе кого-нибудь другого. — Измученная и изувеченная банши подойдет лучше всего, — не сдержал ехидности в голове Тридарт. Затем он расправил свои тяжелые, белые крылья, взмахнул ими и вылетел прямо через открытый балкон. Гнев Бэйзанта сменило беспокойство. — Ты это назло мне сделал, да? Посмеяться? — посмотрел он в глаза брату. — Пятая получит то, чего заслуживает. Я долго размышлял над наказанием за её предательство, и вот, судьба сама все за меня сказала. Бэйзант вдруг поник, погладил большими пальцами свою толстую книгу на коленях, а затем снял свои толстые очки и быстро смахнул подоспевшие слезы. Эвиус застыл в недоумении. — Я думал, что когда ты захватишь Арханту и успокоишь свои амбиции, то все снова станет как раньше. В те спокойные времена, помнишь? Их так хотела подарить нам мама, — начал Бэйзант, пока император его подбирал слова. — И когда это случилось, ты был коронован. Я думал, что приобрету сильного правителя. Как оказалось, всему есть цена. И в день твоей коронации я потерял брата. Эвиус хотел было его прервать, но не смог вставить и слова. — Император забрал у меня брата, сестру, надежду на счастливое будущее. Его я ненавижу всем сердцем, и никогда не прощу, если он отнимет у меня племянников. — Бэйзант снова посмотрел на Эвиуса. — Даэ не заслуживает этого. Я найду способ помешать нашему ангелу, так и знайте, Ваше Величество. И, не дожидаясь ответа, мужчина покинул зал Совета, оставляя императора один на один с его страхами. Вздохнув, он вернулся к работе. Но сначала нужно закрыть наконец этот чертов балкон. Через несколько минут Илиос оглушит душераздирающий крик банши. На Хоруине, как и на многих других измерениях, крик банши предвещает только одно. Смерть.