Ошибки, которые мы совершаем

Редкий солнечный день выпал именно сегодня. Гарри стоял на террасе и смотрел вниз, в основном на каменные глыбы вокруг, из-за которых этот дом был чудесным труднодоступным местом. Вниз, прямо между гор, шла тропинка из тысячи ступеней, но Гарри ни разу так ее и не осилил. Ремус говорил, что внизу есть довольно симпатичный водопад. Он должен был отправляться в Лондон и, похоже, что совершенно один. Дверь позади него слегка приоткрылась. — Думал, что ты уже ушел. — О каком предложении Регулус тебя постоянно спрашивал? — Гарри покрутил в руках сигарету, но зажигать ее не стал. Похоже, что не выйдет у него бороться со стрессом общепринятыми мерами. Он изрядно нервничал, если не сказать меньше. Почти всю свою жизнь твердой почвы под ногами он не ощущал, и теперь, когда он только привык к своему нынешнему положению, все снова рушится. — Собираюсь. Я все еще собираюсь. — Это очень давняя история, — Ремус закрыл за собой дверь, чтобы от нечаянного порыва ветра ее не сорвало с петель. Все же самая новая дверь в доме. — Разве это не странно? Он совершает кражу крестража, прячет его, затем исчезает, чтобы сейчас появиться? Я ему не доверяю, — высказал свои опасения Гарри. — Почему он не участвовал в Войне? — Потому что с Блэками ничего и никогда не шло так, как нужно. Много лет назад он первым заговорил войне, сказал, что примет в ней участие так, как посчитает нужным, а затем исчезнет. Я бы назвал это здоровым эгоизмом. — Ты считаешь его другом? Или врагом? — Гарри было очень важно услышать ответы на эти вопросы. Он шел к человеку, о котором ничего не знал, и нервное прошлое заставляло его предостеречь все возможные сюрпризы. Их он, кстати, не любил. — Он был мне как младший брат. Сириус отпихивал его от себя, а мне всегда казалось это… неправильным. И я старался сгладить грубость Сириуса как мог. Он расценивал мою помощь не так, как это виделось мне, и много лет назад мы сильно поссорились из-за этого, — Ремус посмотрел на свои часы с фазами луны. — Сейчас я ничего не знаю о нем точно так же, как и ты, и ответить на твой вопрос я не могу. Я не жду от него опасности. Но с ним всегда было и есть тяжело. — Почему тогда Сириус так себя с ним вел? Мне казалось, что он… — Гарри замялся. Был ли он добрым? Это было абстрактное понятие. — Не приписывай ему качеств, которых у него никогда не было. Он один натворил столько бед, сколько всему факультету и не снилось. По безнаказанности своей он совершал поступки, ужасные по своей сути, но почему-то даже теперь, когда ты их описываешь, ты не испытываешь ощущения неправильности. Сказал бы ты, Гарри, человеку, который тебе неприятен, где найти ответ на секрет, зная, что секрет этот смертельно опасен? Гарри попытался представить, как он сообщает Снейпу местонахождение Люпина в момент превращения, которое он видел и повторно видеть точно не хотел. Хоть это было и сложно представить в принципе, это шло вразрез с убеждениями самого Гарри о том, что правильно, а что нет. И затем подумал еще раз, обнаружив, что Ремус прав, и поступок этот говорит много больше о том, что Гарри привык думать о Сириусе. — Похоже, это не единственный такой поступок? — уточнил Гарри, понимая, что Ремус говорит правду. Но вместе с тем что-то внутри него мучительно и болезненно стягивалось в плотный шар от нежелания это слушать. — Ты имеешь право запомнить его таким, какой он был. Но не примеряй этот образ на его прошлое. Азкабан его сломал, — Ремус вышел с террасы, и Гарри остался опять вместе со всеми своими вопросами. Он постоял еще минуты три, собираясь с духом, а затем зашел за теплой мантией в дом. С временем он смог полюбить мантии больше, чем куртки. Застегивая пуговицы, Гарри обнаружил, что Ремус так же застегивает свою. — Ты все же идешь со мной? — спросил он, не скрывая радости. — Хотел бы я сказать, что нет. Гарри ощутил от него какую-то волну уверенности, какой раньше не ощутил. По каким-то ему одному понятным причинам Ремус вдруг радикально менял свое решение за короткий срок, словно он с кем-то разговаривал, кто указывал ему на более правильный путь. Может быть, это делали его странные погружения в себя. Как бы то ни было, Гарри был рад, что ему не придется одному встречаться с Регулусом и выносить этот странный взгляд. — Вот есть что-то прямо кардинально важное в Регулусе Блэке? — уточнил Гарри, когда они уже шли по пропитанному солнцем лесу. Принюхавшись, он вдруг осознал, что в воздухе уже ощущаются нотки осени. — Что нужно знать каждому, кто собирается с ним разговаривать? — Только то, что второго такого человека я в жизни никогда не встречал, и потому вряд ли кто-то вообще в этом мире знает, как с ним разговаривать, — едва заметно усмехнулся Ремус. — Но со временем привыкаешь. * * * В тот вечер Ремусу отлично удавались любые задания. Устроившись за столом в общей гостиной, он как-то быстро нашел рабочее настроение и довольно быстро закончил с парой сочинений, а затем и конспектом. Письмо вообще его успокаивало, приводило в полное душевное равновесие, оттого и почерк удавался особенно аккуратным и красивым. Все шло как нельзя лучше. Особенно если игнорировать пару просто слоновьих проблем в его жизни. Но в игнорировании проблем Ремусу просто не было равных, так что он продолжал завершать очередной предмет, когда в поле его зрения отразилось что-то ярко рыжее. — Хотела извиниться, — по лицу Лили было видно, что она пыталась говорить максимально искренне. Ремус пожал плечами. Он почти ее не знал, так что могли ее слова или ее случайное знание тайны что-то ему сделать? — Я все это очень зря. Дело вообще не в том, конечно, что ты оборотень. Хотя это все равно опасно. Ремус нехотя оторвал взгляд от конспекта. Конспекты вообще нравились Ремусу больше всего. Краткое изложение мыслей, логика повествования, логика изложения — все это дарило ему столь необходимый порядок. — Все в порядке, — сказал он более четко, глядя на нее. Лили казалась немного раздраженной. Если принять во внимание то, что Ремусу слышать не полагалось, он бы решил, что она злится просто потому, что не может ни с кем обсудить свою остро возникшую проблему. — Если ты хочешь что-то у меня спросить или попросить помощи, то лучше сразу с этого начать. Бег угроз исключения. Это совершенно точно не входит в установление дипломатических связей. — Как ты считаешь, Блэк может измениться? — говоря это, она выглядела так, словно ее это почти не интересовало. Вопрос был интересным. Ему следовало бы удивиться, но резона как-то увиливать Ремусу тоже не было. С ответом он не спешил, даже рискнул глянуть в сторону очередного собрания имени Сириуса Блэка. Кажется, он затеял какой-то спор со старшекурсником. — Честно? Нет. Ни малейшего процента сомнений. — Но ведь иногда у тебя выходит. Значит, это все же возможно? — настаивала Лили, как будто от слов Ремуса реальность могла поменяться. — Если ты хочешь попробовать, то вперед. Но там нет абсолютно ничего, за что стоило бы сражаться, — Ремус пожалел о сказанном. Не стоило бы ему так говорить об одном из лучших друзей, но он определенно чувствовал, что Лили Эванс не была тем человеком, который мог бы что-то сделать с Сириусом. Она слегка помрачнела, затем покраснела. Ремус отстраненно подумал о том, что мог бы открыть какой-нибудь кабинет психологической помощи студентам. Окружающим вечно хотелось рассказать ему какие-то неожиданные вещи, в которых Ремус почему-то должен был высказать как будто бы авторитетное мнение. — Как это сделать? — наконец выдала она, отведя взгляд в сторону. Ее нельзя было назвать такой уж красивой, скорее заметной и запоминающейся. Она не была глупа, но абсолютно не обладала тем качеством, которое, возможно, единственное что-то значило для такого человека, как Сириус Блэк. Иногда Ремус сомневался в своем наблюдении. Иногда его подтверждал. — Не быть предсказуемой и не поддаваться. Ремус поморщился, увидев, как посреди шумного сборища пытаются определить, кому пить экзотическую настойку на члене слона. — Ну это я умею, — довольная, она откинулась на стул и сложила руки на груди. — Почему из всех присутствующих в замке ты дружишь именно со Снейпом? Вопрос застал ее так неожиданно, что она побелела. Хотела уйти, не ответив. Затем явно хотела соврать. Ремус не назвал бы ее непредсказуемой, больно легко было читать все, о чем она думает. Должно быть, это был секрет вроде Волка внутри. — А почему бы мне этого не делать? — наконец ответила она довольно резко. — Я знаю его гораздо дольше, чем все, что меня здесь окружает. Достаточно веский повод. Должно быть, жили где-то рядом. Ремус удовлетворился ответом, аккуратно отпихивая от себя миллион и один вопрос, который роился в его голове уже порядка двух недель с тех пор, как Снейп ушел от его волка живым. Рано или поздно ему просто придется пойти и задать эти вопросы прямо в лицо. Желательно поздно. Или лучше вообще никогда. — Почему тебя угораздило выбрать именно Сириуса? Ты же вроде осуждаешь, — Ремус не был мастером разговоров, но это не давало ему спуститься в пучину отчаяния и неразрешенных вопросов собственной жизни. — Вероятно, по закону подлости. Так бывает, статистически наименее вероятная ситуация обязательно произойдет со мной. Я к этому привыкла. — На минутку с нее слетел воинственный вид, и Ремусу показалось, что он видит перед собой какого-то совершенно другого человека. Он бы назвал ее потерянной. Должно быть, она так же, как и он, не была готова оказаться в другом мире, который не особенно хотел принимать тех, у кого никого в роду не было волшебников. Это не звучало в воздухе, но между собой всегда обсуждали, кто есть кто, и никто не спешил общаться с теми, у кого определенно «грязная кровь». — Просто будь готова, что он всегда тащит за собой все неприятности мира, — с искренним желанием предупредить произнес Ремус чуть тише. В ней было то же самое одиночество, что много лет раздирало на части его. То же самое чувство, что жило в Регулусе и заставляло его постоянно мчаться куда-то, сломя голову. И то же самое он чувствовал в Снейпе. — Я постоянно думаю о том, что это пройдет. Как болезнь, — она слегка поерзала на стуле. — Что я просто заболела, и скоро вылечусь. Спасибо… Спасибо, что не осуждаешь. Ремус не считал себя пупом мира, который мог бы кого-то осуждать. Он скорее жалел тех, чей жизненный корабль врезался в риф имени Сириуса Блэка. Больше Эванс его не беспокоила, и он смог вернуться к своему заданию. * * * Знакомая до боли площадь. Гарри рефлекторно оглянулся, но немногочисленные прохожие сновали по своим делам, и не было похоже, что за ним кто-то следит. С острой болью он вспомнил начало пятого курса, когда впервые оказался здесь, и каким загнанным в угол казался Сириус. — Тот год, когда Сириус сидел здесь безвылазно, — Гарри постарался отстраниться от воспоминаний, которые теперь искажались каким-то сомнением в том, видел ли он правду за слепым обожанием. — Где был ты? — он обернулся на Ремуса. Тот изучал дом так, словно в нем дом не вызывал никаких воспоминаний. Однако новая способность Гарри подсказывала, что ему неприятно и больно снова здесь бывать. — Тоже здесь, — пожал плечами Ремус. — Меня хотели отправить на переговоры к оборотням, но затем…. Решили оставить здесь. Что я буду больше полезен, если буду держать Сириуса на месте. — Это были хорошие воспоминания? — уточнил Гарри. Разговоры помогали ему посмотреть на те события, что он помнил, с другой стороны. — Как сказать, — только и ответил, что Ремус, прежде чем перед ними сам по себе стал вырастать дом со своими мрачными стенами и вычурной отделкой окон. — Сириусу казалось забавным отомстить родителям именно таким образом. Орденом Феникса и мной. Гарри хотел возразить, что Сириус не был мстительным, но вовремя замолчал. Откуда ему было знать? Вряд и он провел с Сириусом столько, чтобы действительно его понять. Чем старше Гарри становился, тем сложнее ему было в восприятии тех, кого он знал. В людях словно открывалось второе дно, и оно редко было приятным. Он надеялся, что по крайней мере в Ремусе все самые неприятные сюрпризы уже закончились, и он может спокойно привязаться к нему, как раньше. Хотя кого Гарри обманывает, он уже и так сильно привязан. Он хотел постучать, но дверь сама его впустила. Ремус прикоснулся палочкой к сломанному звонку, и он издал неприятную трель. Это позволило им зайти, хотя бы заявив о себе. — Кикимер бы умер от счастья, если бы дожил, — пробормотал Гарри. Стены эти давили на него, как и раньше, и ощущение бесконечной тоски словно пропитало каждую вещь в этом доме. Он заглянул в гостиную — но она выглядела как-то лучше, чем он помнил. Свободнее, как будто часть мебели куда-то испарилась, хотя Гарри точно не мог вспомнить, какая. Он первым прошел в кухню, но и там Регулуса не оказалось. Кухня тоже изменилась, но Гарри снова не понял, в чем же изменение. Наконец они с Ремусом услышали какой-то шум с заднего двора. Гарри выбрался на свет хмурого лондонского солнца первым. Задний двор он вообще не помнил, и уж точно там никогда не было такого массивного костра. Изумленный, Гарри перевел взгляд на Ремуса, но тот был удивлен не меньше. Наконец Гарри нашарил взглядом Регулуса. Тот стоял по другую сторону огня, сложив руки на груди, и наблюдал. — Надеюсь, ты не против, что я тут слегка все поменял, — обратился Регулус к Гарри, хотя до сих пор Гарри казалось, что он их не замечает. — Лучший способ дать вещам другую жизнь — это просто их сжечь. Слишком много ненужного они запомнили, верно, Ремус? — обратился он к Люпину. — Пару лет назад я встретил человека, который отлично умел вытаскивать воспоминания из мебели. Я бы не хотел, чтобы эта мебель разговорилась. — И что, этому можно научиться? — спросил Гарри просто потому, что повисла неловкая пауза. — Всему можно научиться, — Регулус склонил голову к плечу. — Надо сказать, я многое пропустил. Особенно в этом доме. Гарри постоянно казалось, что Регулус как будто бы угрожает Ремусу или намеренно делает ему больно своими словами. Он даже спиной ощущал то, насколько Ремусу хочется сбежать. Он был эмоционально раздавлен тем, что Регулус на него обрушил. А Гарри только дивился тому, насколько хорошо у него вдруг стало получаться улавливать его эмоции. Тем больше он тренировался, тем лучше у него выходило. — И как это выглядит? — он отчаянно хотел забрать на себя атаку Регулуса, чтобы Ремус мог прийти в себя. Он понимал, что вступает в какую-то игру, где давно сложились свои правила. — Как магические следы, в основном. Не изображения, но, если потратить пару десятков лет, вероятно, и это тоже выйдет, — Регулус перевел на него свой пугающий взгляд. При всей своей серьезности постоянно казалось, что он вот-вот улыбнется некстати, и это производило пугающее впечатление. Гарри напомнил себе, что это просто первое впечатление. — Я хотел бы узнать ответ, — твердо произнес Гарри, выдерживая прямой взгляд Регулуса. По крайней мере, он отвлекает на себя все его странное внимание. — Все из нас хотят услышать какие-нибудь ответы, — изрек он задумчиво, после чего пошел в сторону дома. — Что удивительно, мое присутствие для этого и не требовалось, ведь ответы всегда были здесь. Гарри пошел за ним, обернувшись на Ремуса. Однако тот замер и явно не собирался идти, уставившись на огонь. Решив его не трогать, Гарри последовал внутрь дома, который пусть и принадлежал ему по всем бумагам, но никогда не был его домом. Совсем скоро он понял, что Регулус ведет его в комнату древа. Гарри снова и снова пытался прислушаться к Регулусу, но ничего не выходило. Он решил, что у него неплохая защита. — Должно быть, эту комнату ты тоже знаешь, — он открыл для Гарри дверь, и тот вошел, хотя идея оставить Регулуса за спиной была ему неприятна. Гарри окинул множество имен без особенного энтузиазма. Он моментально нашел выжженную дыру на месте Сириуса. Рядом с ним было и имя Регулуса. — У этой комнаты есть одно интересное свойство, — Регулус смотрел на свое имя поверх Гарри. — Она может показывать то, что на самом деле было, — палочка выехала из рукава к нему в руку, и он повел ею в сторону, рисуя какой-то одному ему известный знак. По велению его палочки имен вдруг стало значительно больше, и вся комната вплоть до пола оказалась исписана именами. — На этом древе были только те люди, что рождались в чистокровных браках. Но до брака, как известно, иногда тоже рождаются дети. Гарри непонимающе смотрел на список имен и фамилий. Какие-то фамилии были ему знакомы. Он оглядывался и не понимал, что должен увидеть. Какие-то были написаны под ногами. Затем он понял, что, вероятно, нужно искать Сириуса. После непродолжительных поисков Гарри обнаружил имя Сириуса в углу комнаты. После его имени он обнаружил еще одно, слишком знакомое. Гарри присел на корточки, понимая, что видит имя Лили Эванс. А затем обнаружил и свое, прямо под этими двумя. И одна, и вторая линии от него велась к Сириусу, словно…. Все мысли Гарри на этом моменте остановились. Ему показалось, что ему буквально нечем дышать. — Самое интересное, что никто даже не пытался испробовать на тебе самые детские чары родства, по которым детей учат родственным связям, — Гарри заторможенно, словно оглушенный, повернулся лицом к Регулусу. Тот снова повел палочкой, и если в нормальном состоянии Гарри уже стоял бы со своей на изготовке, не понимая, какие чары на него наведут, то сейчас ему было все равно, что с ним сделают. От палочки прямо к нему, извиваясь и перекручиваясь, протянулась крохотная нить, поверх которой выросла римская цифра два. Цифра сменилась словом «дядя». — Многие очевидные вещи проходят мимо тех, кто не хочет их видеть. Гарри его не слушал. В его мыслях не было ничего, кроме оглушающего биения сердца. Не то, чтобы он не догадывался. Не то, чтобы собственное отражение в зеркале каждый раз мучительно не напоминало ему Сириуса. Он не представлял, что это действительно так. Столько дней своей жизни он хотел, чтобы его отцом оказался Сириус, сколько он мечтал, будучи еще ребенком, жить с ним здесь, в том доме, как и всегда, как оказалось, должен был. — Гарри? Гарри на миг бросил взгляд на плечо. Ему показалось, что Ремус выглядит слишком бледным. Затем он осознал, что Ремус знал всегда, и вне знаний о Непреложном Обете его накрыла массивная, сильная злость, чернее которой Гарри никогда не испытываал. — А самое удивительное, что у этого древа есть еще одна сторона, — Регулуса ничуть не смущало положение обоих его гостей. Он повел палочкой в другую сторону, снова вырисовывая одному ему понятный знак. — Это все клятвы, которые когда-то были нами даны. Гарри смотрел на имена просто потому, что надо было куда-то смотреть. Они снова разъехались, вписывая между двумя последними из Блэков еще одно имя. Ремус Люпин. Гарри обернулся, но Ремуса в дверях уже не было. * * * — Ты что-нибудь знаешь о Патронусе? — Ремус уставился за окно замка и в который раз спросил себя, проклят ли он в том, что кого-то постоянно тянет с ним поговорить. Он повернулся к Лили, что делала с ним диван в библиотеке добрых полчаса. — С какой целью ты спрашиваешь? — устало спросил ее Ремус. Он начинал думать, что Хижина — не такое уж и отвратительное место. По крайней мере, там его никто не найдет и не станет заводить разговоры. — Тебе просто интересно, или ты спрашиваешь, умею ли я его посылать? — И то, и другое. Я видела, как у одного человека это получилось. Но мы не проходили Патронуса ни на одном из предметов. Я только читала, — она залезла на диван с ногами и отложила учебник истории магии в сторону. — В этом же есть что-то из психологии, да? Он просто отражение того, каким животным ты мог бы быть. — Патронус не о животном. Патронус — это о том хорошем, что вообще было в твоей жизни и насколько ты можешь использовать воспоминания в качестве своих защитных сил. Умею ли я? Я знаю. Но ни разу не смог его вызвать. Не нашел подходящего момента в жизни, — Ремусу не было сложно с ней разговаривать. Она в целом напоминала собой того же Регулуса, только чуть поспокойнее. Он прислушивался к ней еще в первый раз, и она не собиралась приближаться во имя опасности. Ей как будто бы было просто не с кем больше разговаривать. — Я знаю, что это может делать Джеймс, — наконец подошла она ближе к делу. — Но я так же никогда не поверю, что он этому научился сам. Так что, вероятно, это умеешь ты. Вот я и хотела попросить меня научить. Ремус по привычке взглянул на часы. Почти неделя спокойной жизни. У него хватает забот. И хотя ему нравится учить других, у Ремуса был другой повод, чтобы отказаться. — Думаю, что сейчас — не совсем подходящее время, — довольно вежливо отказался он. — Я бы не хотел, чтобы ко мне было лишнее внимание. Лили раздраженно мотнула головой. Длинные волосы скрыли ее лицо, и Ремусу показалось, что она как будто бы собирается плакать. Женские слезы для Ремуса были разновидностью чумы, от которой было желательно держаться подальше. — Вот и Северус мне так же говорит, — глухо отозвалась Лили. Она молчала почти пять минут, так что Ремусу стало слегка совестно. — Я стараюсь не отсвечивать по вполне понятным причинам, — Ремусу меньше всего на свете хотелось, чтобы вокруг него вообще что-то говорили о том, что он мог бы состоять в каких-то отношениях, особенно с каким-то приметным человеком. Особенно если на нее уже положил глаз Джеймс. — Я не смогу этого объяснить Сириусу и Джеймсу. У них другие представления об общении. — Ладно, я поняла, — она поднялась с дивана, закинув сумку на плечо. — Не буду тебя беспокоить. Пойду в наш серпентарий и найду змею подружелюбнее. Как раз послушать о журналах и готовке. Просто обожаю. Звучало так, как если бы она высказала Ремусу все, что о нем думает. Он проклинал свою доброту снова и снова. — Хорошо, ладно, ладно, — вырвалось у него. Ремус начал сожалеть об этом задолго до того, как вообще произнес. — Но лучше бы это было три человека. Трое слухов не рождают. — Северус откажется, — она закатила глаза к потолку. Ремус вообще-то меньше всего думал о том, что она решит позвать Снейпа. Он скорее думал о какой-то безликой и неопасной подружке. Выходило, что у Лили действительно никого и не было. — В принципе, я знаю вариант, — вздохнув, произнес Ремус. — Очень шумный, но все же вариант. * * * В те моменты, когда Ремусу совсем не хотелось где-то находиться, он практиковал отстранение от ситуации. Он практически точно знал, что у Лили ничего не выйдет, а Регулус достанет его до глубины души, но отказывать в помощи людям, которые ощущали себя настолько одинокими, он попросту не мог. От долгого стояния на морозе начинали мерзнуть все самые дистальные части тела, и Ремусу пришлось походить туда-обратно возле тропинки в сторону озера. В такую погоду мимо него то и дело сновали остальные студенты, разномастные, разных возрастов, шумные и не очень, и никто его благословенно не замечал. — Это было неожиданно, — Ремус вздрогнул. Он обернулся через плечо на Регулуса. Тот вырос как будто из-под земли. По ощущениям Ремуса, он сердился. — Я не думал, что ты вообще захочешь со мной общаться, если я не буду навязываться. Ремус подумал и решил, что говорить о нем как о прикрытии точно не стоит. — Не злись, — только и произнес он. — Меня попросили научить Патронусу, но я этого сделать не могу, если пойду один. — Звучит как отличное шпионское дело, — Регулус впервые изобразил что-то вроде улыбки. — Это вот твое шпионское дело? — спросил он, кивая куда-то в сторону больших дверей. Ремус перевел взгляд. Его зрение позволяло увидеть все детали, от предусмотрительно убранных волос и незнакомого пальто до сопровождающего ее лица. — Ух ты, какая компания, — заявил он почти с воодушевлением. — А кого будем убивать? — Просто разучивать Патронуса, — Ремусу все казалось максимально провальной идеей. Встречаться со Снейпом он был не готов. В компании — тем более. Вообще слово «компания» и те люди, которые в данный момент собирались в одной точке по его воле, вообще не сочетались. — Жду-не дождусь, — Регулус нарезал вокруг него нервные круги. — Как думаешь, если Сириус увидит тебя в такой компании, сколько интересных эпитетов он выдаст? Или, может, его просто разорвет на части? — с любопытством спросил он, раздражая волка нахождением у Ремуса за спиной. — Я почти все понял, но только не понял, откуда такой динамичный тандем двух факультетов? — От верблюда, — Ремус прикинул варианты для побега. Зря он вообще все это затеял. Винил во всем Лили и отчаянно хотел сбежать, как любой мало-мальски открытый интроверт. — Вот у тебя откуда? — У меня то понятно, — Регулус сузил глаза, собираясь ему что-то выдать прямо в лоб в любимом стиле, когда Лили как раз окликнула его метров с тридцати. Ремус пообещал себе, что если переживет нынешний день, то будет впредь думать головой и игнорировать любые странные просьбы со стороны. — По-моему, просто отлично, — ее, казалось, все устраивало в происходящем. Она подождала, пока Регулус представится ей, после чего представилась сама. Ремус внутри был очень занят дракой со своей неловкостью. Он ограничился кивком в обе только что пришедшие стороны. Слава богу, что Лили была достаточно болтлива, чтобы спасать неловкое молчание. Слава богу, что Регулуса вообще не заботило, где он и с кем он, и он вполне в тему ей отвечал. Ремус мог спокойно идти по замерзшей земле и гадать, когда в его жизни появилась способность попадать в такие ситуации. Хотя, если подумать, она не была неприятной, просто неловкой. В основном потому, что вслед за Ремусом топали все его нерешенные моральные проблемы размером со слона, и они порядком отвлекали его от реальности. Из-за этих огромных проблем он даже не находил в себе сил посмотреть на Снейпа, хотя был ему в целом благодарен. Ему не хотелось поднимать этот вопрос. Ему даже казалось, что стоит хоть кому-то заикнуться, и все вокруг тут же сообразят. Чертов клуб Шерлоков на выгуле. Однако чем дальше от замка они оказывались, тем легче Ремус себя чувствовал. Инстинктивно он боялся, что его застанут врасплох со всей этой компанией и заставят пояснить за отношения с каждым, хотя Ремус на деле вообще предпочитал не состоять вообще ни с кем ни в каких отношениях. Так было однозначно проще. Но именно из-за этого страха в сумке Ремуса лежала Карта Мародеров. Чтобы исключить вообще практически все нехорошие совпадения. — Ты так боишься. Ремус от неожиданности вздрогнул. Ему казалось, что благословенное молчание они решили соблюдать обоюдное. Впереди торопливо шел Регулус, как предводитель компании, за ним торопилась Лили, споря с ним о том, что никакой Войны в предстоящем будущем в магическом мире быть не может, а вот в маггловском как раз вполне вероятно. — Я не боюсь. Я просто не люблю неловкие ситуации. — По всем критериям это максимально неловкая ситуация. — Северус, ну хоть ты скажи, что Пожиратели уже есть, — Регулус внезапно вырос перед ними, притягивая в свой бесконечный и мало понятный бред. Ремус предпочитал просто игнорировать его большей частью, и ждал, что Снейп сделает также. — А что изменится от того, что я это скажу? — все они вдруг зачем-то остановились. Ремус переводил взгляд с одного на другого, не особенно понимая о чем речь. — Что такое Пожиратели? — Лили замкнула своеобразный круг. Снейп выглядел так, словно это максимально неудобная тема. Для Регулуса таких понятий вообще не существовало. — Это последователи одного опасного волшебника, которые исповедуют чистоту крови, — наконец нехотя ответил Северус. — И тебе стоило бы держаться от них подальше, я тебе уже это говорил. Регулус проигнорировал сказанное, с торжеством повторяя свои аксиомы о войне благодарному слушателю в лице Лили. — То есть он не бредит? — несколько растерянно уточнил Ремус. Он поежился от пугающих слов, которые уже олицетворяли какое-то зло рядом. — Он никогда не бредит, — коротко отозвался Снейп. — И тебе все же придется ко мне зайти. Титровать по крови, к сожалению, обязательно каждый раз. * * * Не по-летнему холодный воздух обжигал и без того горящее лицо Гарри. Все, в чем он был когда-то уверен, эти крохи знаний о себе, разлетелись на множество осколков. Не особенно понимая, что делает, он поднялся в бывшую спальню Сириуса, где все осталось как есть. В ней почти не было его личных вещей, которые зачем-то выбросил Кикимер сразу после его смерти, но было само ощущение, что он все еще здесь и скоро появиться. Гарри бессильно опустился на пыльную постель, не представляя, что ему теперь делать и как жить. Он не знал о себе ничего в ту секунду, кроме того, что его любовь к Сириусу была полностью оправданна. День за днем его воспоминания возвращались, каждая встреча, в которой, как Гарри теперь казалось, он и сам что-то чувствовал внутри. Должно быть, Сириус не знал. Он всегда обращался с ним так, словно виноватый перед Джеймсом и Лили и никогда даже слова не произнес о возможном родстве. Однако Гарри знал его уже пострадавшим от Азкабана. Мог ли он знать, но точно так же потерять эти воспоминания окончательно? Затем Гарри попытался подумать о матери. Она была всего лишь девушкой, которая дожила примерно до его лет. Она заставила Ремуса дать Обет, из-за которого всю жизнь он вынужден был молчать, и даже тогда, когда эта информация могла бы подарить Гарри отца хотя бы на несколько лет. Гнев на Ремуса сменился сожалением. Он бы никогда не смог держать такое в себе и, вероятно, проговорился бы, поставив себя под угрозу. Гарри снова и снова возрождал в памяти образ Сириуса — отца — и ощущал, как больно принимать эту новость. Он воспоминал все свои ощущения, все свои догадки, все, что когда-то рождались в нем под влиянием Сириуса. Гарри помнил только бесконечную любовь, которую ощущал к нему и с его стороны. Пусть они оба не знали, вряд ли что-то сильно изменилось бы от этой новости. Гарри ни о чем не сожалел. К тому моменту часть его сознания уже была готова отпустить Сириуса, и лишь воспоминание об Арке снова и снова уничтожало его изнутри. Гарри лег на кровать, ощущая только боль и пустоту. Он не был Поттером. Он был Блэком по рождению. Сидеть в одиночестве было просто невозможно. Гарри вышел из комнаты, закрыв на собой дверь, чтобы снова вернуться в комнату Древа. Он обнаружил там Ремуса одного, что не смотрел на свое имя, а куда-то за окно. Сделав несколько шагов, Гарри нашел его со следами слез. Он слегка покашлял, надеясь, что не нагрянет неожиданно тогда, когда его не просили. — Я думал, ты зол на меня. — Я не представляю, сколько раз тебе хотелось это сказать. Ты ведь и пытался. — Каждый раз, когда видел, как ты на него смотришь. Но убив себя подобным признанием, я бы никому не помог. Я думал…. Я правда думал, что Сириус мог предать всех и выдать расположение твоей семьи. Я считал, что он каким-то образом узнал и так хотел отомстить. Я думал, что он хочет добраться до тебя, чтобы сказать тебе правду. А потом оказалось, что все это время предателем был Питер. И, получается, что я тоже его предал. Он меня простил, — Ремус снова опустил взгляд на свое имя. — Последние два года я постоянно с ним был. Практически каждый день. Он говорил о тебе с таким восторгом, который вряд ли поменялся бы, узнав о тебе. Говорил, что у него был шанс, и он все испортил. Твоя мать считала друзьями всего двух человек, меня и Северуса. Мы ей помогли, — он закрыл лицо руками. Он хотел рассказать больше, но у него не выходило. — Мы оба дали ей этот Обет. Гарри молча посмотрел на собственное имя на полу. Ему вдруг стало намного спокойнее, чем раньше. Часть тайн его жизни наконец-то была раскрыта, и от этого Гарри было легче. Он протянул руку и положил ее на плечо Ремуса, желая сообщить ему, что никакой вины за ним не считает. Он изучал линии клятв. Линии, шедшие от обоих братьев Блэк, шли к Ремусу и были разного цвета. Гарри решил, что для этой тайны еще не время. Он смотрел на дом другими глазами. Внутри него самого что-то до конца менялось, как внезапно вернувшееся зрение, как неожиданно кудрявые отросшие волосы, как новые способности, которые Гарри еще не успел исследовать до конца. И от этих изменений ему иррационально было лучше. — Надо сказать, я этого не знал до тех пор, пока сюда не вернулся. Вернулся за тобой, а обнаружил племянника, — Регулус прервал их молчание. Гарри не смог бы никогда так быстро признать его родственником. Трезво оценивая свою внешность, Гарри понимал, что они похожи, разве что ростом Гарри был пониже. Он почему-то решил, что будет относиться к Регулусу так же, как и Сириус. — Не нужно уничтожать меня взглядом, ты же не василиск, — отозвался Регулус в ответ на его прямой взгляд. Гарри обнаружил, что Ремус отчаянно хочет домой. Это ощущение шло откуда-то изнутри, хотя Гарри даже не пытался прислушиваться. Он решил вывести Ремуса из этого дома и заодно как-то пережить нового себя. — Ремус, — окликнул его Регулус, когда они выходили из комнаты мимо него. И Ремус остановился, чтобы впервые за все то время на него посмотреть. — Это ничего не меняет. Я все равно догадывался. Сейчас это не имеет никакого значения. Ремус не ответил ему ни слова. * * * Ремус ходил по тонкой грани душевного равновесия. В тот вечер он признал сам для себя, что вылазка была довольно приятной, и хоть из всех присутствующих Патронус вышел только у Лили в виде слабого серебристого сияния, все отчего-то возвращались в замок чуть добрее, чем обычно. Естественно, Ремус трижды проверил Карту Мародеров, прежде чем возвращаться в составе такой компании. Но, черт возьми, ему понравилось. Все эти люди были способны действительно поддерживать разговор, да еще и длинными, сложно составленными предложениями, тогда как обычно он слышал обрывочные фразы и бестолковые популярные выражения, с которыми приходилось мириться. Вся активность Регулуса нивелировалась не менее активной Лили, и хотя они практически никак не взаимодействовали в какую-либо сомнительную сторону, Ремус определил их, как в кои-то веки наговорившихся. Это дало ему несколько спокойных и молчаливых минут по пути в замок. Признать приятность компании было намного проще, чем развернуться и встретиться лицом к лицу со своей проблемой. Так вышло, что Ремус не особенно верил в вывод всех умозаключений, которые касались Снейпа. Ему показалось проще признать, что Волк просто был слишком отравлен, чтобы кого-то есть. Он не чувствовал ничего, кроме страха быть застигнутым в подобной компании. Фактически, Ремус больше всего боялся того, что новая компания будет непостоянной, а старых друзей из-за этого он может потерять. Пару раз он поглядывал на Лили и Регулуса в надежде, что там что-то и проявится. Но ни одна из интуиций не признала их людьми, которые могли бы понравиться друг другу. Это было самое нормальное общение, до которого было бы сложно докопаться даже обычному человеческому чутью. А жаль, ведь это лишило бы Ремуса чудесной возможности выслушивать их по несколько раз на дню. И был, конечно, Снейп. По большей части, он молчал. Это было крайне замечательно, потому что если бы он вдруг указал всем на слона в комнате, Ремус сбежал бы до Северного Полюса и больше никогда не появлялся в волшебной Британии. Ремус даже не пытался представить, считает ли Снейп свой уход целым и невредимым нормальным. Может быть, он все списал на зелье. Ремус пару раз даже позволил себе прислушиваться — но ничего не улавливал. Это его тоже отчасти нервировало. Он знал, что где-то будет удар, но просто понятия не имел, с какой стороны, и, самое главное, от кого. Уничтожая третью по счету шоколадку, что ему все же заботливо притащили друзья, Ремус валялся на своей постели в спальне, перелистывая взятую в библиотеке книгу для легкого чтения. Там были какие-то приключения каких-то волшебников, читать которые было легко и запоминать было вовсе необязательно. Он слышал вопли радости и возмущения из Общей гостиной, словно там опять был какой-то спор, и гадать, где его друзья, точно бы не пришлось. Да Ремус и не рвался вниз, не для него все эти шумные дела. Поначалу Джеймс и Сириус заставляли его присоединиться, но от большого количества людей Ремус моментально уставал. Быть в центре внимания для него и вовсе было подобно самому страшному кошмару. Иногда он спускался поглазеть, мог быть судьей, но в последнее время хотелось тишины. И разобраться в себе, конечно же. — Привет. Ремус накрыл лицо книгой. Отличный же был день. — Я вот чего хотела показать, — Лили разместилась безо всякого спроса прямо на его кровати. — Это абсолютно несправедливо, что наша башня вас пускает, — пробормотал Ремус в книгу. Он услышал призыв Паронуса, а затем почувствовал шевеление воздуха. Сняв книгу с носа, Ремус обнаружил, как вокруг него ходит пушистая кошка с высокого поднятым хвостом. — Здорово, правда? — Лили светилась от счастья. — У меня не получалось, а потом Регулус сказал, что надо просто заново пережить ту ситуацию, когда ты был самым счастливым человеком на свете, и все само по себе произойдет. — Было бы что переживать, — Ремус снова вернул книгу на лицо. Так было совершенно точно спокойнее. — У него то хоть вышло? — «Где бы вы не догадались встретиться», -мысленно продолжил он сам себе. Все они ходят по краю вулкана под именем Сириус Блэк. — Конечно. Вообще-то забавно, что его Патронус это, — она вдруг резко замолчала, как будто до нее что-то дошло ровно в тот момент. — Ну? — Ремус снова вылез из-под книги. Лили выглядела крайне задумчивой. — Он тебе сам скажет, наверное, — пробормотала она и благословенно покинула кровать Ремуса, спасая его от компрометирующего положения. Однако уйти незаметно ей все же не удалось. Нос к носу она столкнулась прямо с Сириусом у выхода из спальни. Она хотела выйти. Он не пустил. — Кто пустил крысу прямо к нам в спальню? Тут уже и так хватает, — довольно зло сказал Сириус прямо в лицо Лили. Ремусу даже со своего места было видно, насколько красной она стала в тот момент. — Хочешь еще с чем-нибудь меня сдать своей любимой МакГонагалл? Думаешь, мне что, страшно? Ремусу ужасно не хотелось лезть. Но и видеть, как он издевается на заранее проигрышной для нее территории, было неприятно. Хотя, может быть, это помогло бы ей избавиться от иллюзий. — Да, наверное, это было глупо, — вдруг согласилась она. — Лучше позволить тебе просто катиться на дно. Там ты хотя бы перестанешь портить жизнь всем остальным, — и она вдруг толкнула его прямо в плечо, отчего Сириус отступил назад, и дорога освободилась. Ремус поспешил закрыть открывшийся от удивления рот и отвернуться, чтобы никто не заметил, как сильно ему смешно. Он бы в жизни не понял, что в действительности внутри нее живет какая-то симпатия. Ремус заметил, как Джеймс смотрит ей в спину, а затем с некоторым сожалением посмотрел на Сириуса. Ему, конечно, тоже хотелось бы, чтобы Сириус вел себя более спокойно и нормально, но, возможно, Хогвартс просто этого не увидит в силу того, что повзрослеет Сириус очень поздно. Годам к сорока, если в самом деле не угодит в тюрьму. — А какого хрена это вообще было? — Сириус оправился только спустя минуту или две. Он с непониманием оглядел пустую спальню и Ремуса, что крайне вовремя повторил трюк с книгой. — А что она вообще здесь делала, шпионила? — Приглашала меня на турнир по волшебным шахматам, — выдал первое, что пришло в голову, Ремус. Так себе идея. — И для этого надо ломиться в спальню? — продолжал негодовать Сириус. — Боишься, что найдет твои съедобные стринги? — Джеймса ситуация запоздало повеселила. Ремус различил стук в окно, довольно ритмичный, как обычно стучат… совы. — Или что заставит надеть? Ради этого стоит использовать Империо. — А еще у меня язык проклятый… Ремус подошел к окну и с небольшим усилием его открыл. Школьная безликая сова взглянула на него оценивающим взглядом, а затем бросила в руку крошечный сверток. Почерка он не знал, но ошибиться было сложно. «Завтра будет поздно». Да уж куда позднее. Ремус сложил бумажку обратно, прежде чем кто-то заметил происходящее. У него почти получилось, когда прямо над его плечом раздалось: — Долги за наркоту? Ремус от неожиданности подпрыгнул на месте. — Я кстати давно не видел карту Мародеров. Ты ее случаем не брал? — спросил Сириус его прямо в ухо, да так, что оно зазвенело. Он не успел похолодеть, как Сириус принялся трясти сумку. Слава богу, что Регулус попросил дать ее на время, изучить механизм. — Я не разрешал тебе брать мои вещи, Сириус. — Чего? — Сириус уставился на него так, словно у него отросла минимум еще одна голова. — Это мои вещи, и я не разрешал тебе их трогать, — спокойно повторил Ремус. Внутри него закипала злость. Или это свидетельство растущей Луны. Однако он действительно был зол на то, как ведет себя Сириус. — А у тебя что, есть секреты от нас? — спросил он озадаченно, как будто эти мысли вообще никогда не приходили ему в голову. Он был похож на дитя, которое узнало, что оно в семье не единственное, и все это время родители скрывали близнеца. — Это не секреты, Сириус. Это уважение, — произнес Ремус более спокойно. — Я бы очень хотел, чтобы ты меня уважал. Всегда скорый на язык Сириус не нашелся, что ответить. Джеймс молча и рассудительно взирал то на одного, то на другого. — По-моему, нам всем надо выпить, — наконец сказал он и поправил очки на носу. — Отличная идея, — моментально обрадовался Сириус, как будто заговорили на понятном для него языке. Он даже снова подался к Ремусу, чтобы его обнять и потащить за собой. Однако у Ремуса были другие приоритеты. Он вдруг испугался, что в это полнолуние по каким-то причинам у него не будет зелья, и все вернется вновь. Боль. Тошнота. Голод. Усталость. Желание умереть. — Мне нужно идти, — произнес Ремус, и Сириус сам отдернул руку, как будто обжегся. Джеймс тоже посмотрел на него непонимающе. — Есть дела, которые я не могу отложить. — Ты дохера секретный стал, ясно тебе? — Сириус попытался ткнуть ему в нос. Ремус отвел его руку в сторону без малейшего усилия. — Бывают в жизни огорчения, — пожал плечами Ремус и аккуратно собрал в сумку все то немногое, что было бесцеремонно выкинуто на постель. — А выпить можно и завтра, — смягчился он, увидев, насколько он выбил Сириуса из колеи. От неожиданности и удивления он даже перестал выглядеть по-своему опасным. Ремусу даже показалось, что это он слишком, и Сириус ничего такого ему не сделал. Потом он вспомнил, что с Сириусом всегда так. — А можно как-то поинтересоваться, куда ты намылился в одиннадцатом часу? — бросил ему вслед Сириус. — Нельзя, — подумав, ответил Ремус и принялся спускаться к выходу. Должно быть, ждать ему теперь зелья Правды в пиво завтрашним вечером. * * * Время тянулось, словно резиновое. В мутные стекла то и дело бил дождь, в тонкие щели между досками противно завывал ветер. Гарри лежал на диване и смотрел на пламя свечи. Должно быть, все к этому и шло. Он так отчаянно сомневался в том, кто он есть, что случайно докопался до правды. Быть сыном Сириуса было приятно. Глубоко внутри Гарри грела мысль о том, что его любили, несмотря на отсутствия знания. Любил и он. Если бы существовал шанс нырнуть в эту арку и вытащить Сириуса, он бы тут же туда отправился. Даже если был бы просто шанс его там найти без возвращения, Гарри бы об этом тоже подумал. Но в то же время оставался Ремус. По возвращению в полном молчании он заперся в своей комнате и почти не выходил, во всяком случае, не попадался на глаза Гарри. Иногда он улавливал ощущение тоски, иногда сомневался, что вообще что-то улавливает. Гарри каждый день твердил себе, что он теперь совсем не Поттер. Но и признавать себя Блэком пока не получалось. У него вышло только признать себя сыном Сириуса. Интересно, изменило ли это бы его Судьбу, или все было записано именно так с самого начала? Гарри покрутил палочку в руках. Ему хотелось бы просто залезть в голову Ремусу и посмотреть на все его глазами, не заставляя его рассказывать и вытаскивать из себя неприглядные истины, причиняя ему боль. Посмотреть и узнать раз и навсегда, как он был рожден и что происходило до и после этого. Он воспоминал, говорил ли Сириус хоть что-то о его матери так, словно он мог быть с ней. Но как Гарри не старался, он не вспоминал. Выходило, что Сириус не помнил этого. Значит, это, вероятно, тоже была ошибка. Гарри бросил взгляд на письмо. Ему хотелось написать Гермионе. Он не знал, ответит ли она или отреагирует хоть как-то на эту новость. Но и написать оказалось сложно — даже вывести эти слова о Сириусе. Он брал перо и откладывал в сторону, снова брал и снова откладывал. — Я нашел. Гарри вздрогнул. Он сел на диване, потирая глаза. Думал, что уснул. Бледная тень Ремуса приблизилась к дивану. Выглядел он плохо. — Держи, — он протянул Гарри фотографию. — Я решил, что тебе она нужнее. Хотя у Гарри был фотоальбом фотографий, эту он не видел. Сириус был запечатлен не смотрящим в камеру, молодым и широко улыбающимся. Гарри обнаружил, что похож на него до последней черты, разве что цвет глаз достался от матери. Может быть, и нос тоже. — Я хотел попросить тебя… О думосборе, — Гарри сжал фотографию в руке так сильно, словно боялся ее потерять. — Может быть, если у тебя бы получилось для меня его составить. Я бы хотел знать. — Я помню меньше, чем хотелось бы, — покачал головой Ремус. Затем в лице Гарри он что-то увидел, из-за чего поспешно добавил: — Но я попробую. — Я чувствую себя лучше, чем, вероятно, мог бы при таких обстоятельствах. Я как будто обретаю землю под ногами, — признался он Ремусу. Тот сел на диван рядом с ним, на вид чертовски больной и усталый. — И все кажется логичным и правильным. — Это хорошо, — с облегчением признал Ремус. — Собственная смерть ничего для меня не значила. Я собирался нарушить Обет трижды, и все три раза меня останавливали. Я молчал лишь потому, что все время был еще зачем-то нужен. После победы я решил, что все это больше уже неважно. А затем ты нашел меня, и я снова встал перед выбором. — Что за Клятва была между тобой и Сириусом? — спросил Гарри. Они оба сидели практически в полной темноте. — Что я его никогда не оставлю. — Почему она отличалась цветом от той, что связывает тебя и Регулуса? — Потому что она взаимная. Гарри постарался увидеть выражение его лица, но в сумраке это было практически невозможно уловить. Тогда Гарри попробовал прислушаться. Услышал лишь грусть. — А ведь ты тоже эмпат, да, Гарри? — Эмпат? — Ты слышишь чужие эмоции, как слышал их Сириус. При желании он мог ими управлять, вызывать эмоции. Возможно, ты тоже уже это умеешь. Гарри сложил руки на коленях. Эмпат, так это называется. А ему казалось, что он просто ловит галлюцинации. — Если она взаимна, то что обещал Сириус? — спросил он тихо. Почему-то это вдруг стало чертовски важно — понять все, что касалось Сириуса Блэка. — Что он всегда будет рядом со мной, — спустя некоторое время ответил Ремус едва слышно. — Это все было за год до его смерти. — Это был он, тот, кого ты любил однажды? — Гарри спрашивал о том, чего не понимал, но так хотел узнать. — Я любил его практически всем своим существом. Как никогда и никого. Но Волк его не признал. Больше всего на свете я боялся, что Волк признает Сириуса, а в итоге… Не прошло и не дня, чтобы я об этом не пожалел. Волк выбрал другого человека. Я в обличье волка выбрал другого человека, — поправил себя Ремус. — И я потерял его из-за Сириуса. * * * Будучи абсолютно хорош в игнорировании всех возникших проблем, Ремус спускался в подземелье так, как будто все нормально. Отличный способ бегать от депрессии и подавленного состояния. Все нормально, ничего не происходит, он просто идет к человеку, которому нет резона ему помогать, за тем, чтобы отдать свою кровь, из которой можно натворить кучу дел, да еще и идет потому, что меньше всего на свете хочет снова страдать, так что остальные вопросы нервно курят в сторонке. Получалось, что Снейп — хозяин ситуации, как ни крути. Он вдруг вспомнил, что Регулус считает это зелье абсолютно бесполезным с точки зрения любого нормального зельевара. Так зачем, во имя каких-нибудь волшебных богов, зачем все это происходит? Ремус опустошил все мыслительные пространства и постучал в дверь с подавленным когнитивным диссонансом внутри. Еще немного, и все эти вопросы полезут у него из ушей. Он потер нос. Значит, волнение подавить не удалось. Ремус как раз раздумывал над тем, как бы свалить и попробовать пережить Полнолуние просто так, когда дверь открылась. Помедлив, Ремус аккуратно ее толкнул и предварительно оглянулся. Оглянулся, как будто он какой-то преступник на месте преступления. Во второй раз ему было проще заходить. Как только дверь закрылась, Ремусу стало намного легче. Это должно было уже заставить его подумать о том, что такое поведение в семнадцать не лезет ни в какие ворота. Он не должен так бояться Сириуса. Не должен вообще о нем думать большую часть времени. Он не управляет жизнью Ремуса. — Как тебе вообще удалось заиметь кабинет? — спросил Ремус, наблюдая за тем, как жизнерадостно пыхтит котел. Снейпа он не видел, но слышал, как тот возится на складе. — У меня еще и работа есть. Или даже две, — отозвался Снейп, хотя Ремус думал из-за паузы, что он уже и не ответит. Однако он все же вышел, на этот раз со стеклянным шприцом и какой-то емкостью. — Цитрат поможет сохранить кровь в хорошем состоянии до следующего полнолуния. — Мне не сложно приходить, — пожал плечами Ремус. Ему что, действительно не сложно? Подумал еще раз. Не сложно. — Что, и без выстраивания легенды с тройным прикрытием и Блэком-младшим на шухере? — из-за того, что Ремусу не было видно лица Снейпа, пока он искал что-то в одном из ящиков, ему сложно было понять, серьезно ли это или нет. Тон голоса оставался без изменений. — Наверное, — осторожно заметил Ремус. — Я не собственность Сириуса, если ты об этом, — подумав, слегка раздраженно ответил он через минуту. — Ты так и не сказал, откуда у тебя кабинет. — Я работаю за Слизнорта. И от его имени, пока он не знает. Открыл счет с ошибкой в одной букве, и все рады, — все необходимые запчасти для более страшного вмешательства уже методично раскладывались на столе. Вид шприца Ремусу категорически не нравился. С той иглой как-то было морально проще, что ли.. — Регулус сказал мне, что себестоимость такого зелья слишком высока. И такая титрация лишает возможности готовить его партиями. И у него все же есть какая-то стоимость, которую я должен буду заплатить? — Ремус обнаружил, что список его вопросов все время был даже шире, чем он мог представить. И они все-таки полезли без его контроля наружу. — Как много вопросов. Обычно ты молчаливее, — вместо нужных ответов получил Ремус порцию фирменного недовольства. Ремус вздохнул, закатал рукав и вернулся взглядом к любимой каменной стене. Хотел бы он, чтобы все вопросы исчезли сами по себе. Он попробовал представить ситуацию в крайне отстраненном варианте. Ну варит Снейп чего-то там, пусть варит, нравится человеку. Ну повезло Ремусу, что можно на пару месяцев в этом поучаствовать. Даже если у зелья все же будет цена, придется, очевидно, где-то достать денег, потому что оно отлично работает. Может быть, смысл этого всего и был в деньгах. И есть в деньгах. На этих рациональных мыслях Ремус ощутил жгут на руке и знакомое уже онемение ниже локтя. Если бы не пугающий шприц неприличных, на взгляд Ремуса, размеров, то он бы может и посмотрел. — Откуда ты вообще знаешь, как кровь брать? — вырвался у Ремуса сам по себе новый вопрос. Этого вообще и в мыслях то раньше не водилось. В ответ он услышал молчание. Должно быть, болтовней он отвлекал Снейпа. От этого, может быть, и вену можно проколоть. Не то, чтобы Ремуса это пугало, не с его количеством травм по жизни. Он немного поежился, когда холодные пальцы прошлись вдоль вены, и подпрыгнул на стуле, когда на том же месте радостно вонзилась игла. Жгут исчез. Ремус рискнул взглянуть на то, как его крайне темная и густая кровь заполняет шприц. — Патент тоже стоит денег. Много ли в том мире запатентовано полезных вещей? Нет. И кроме розничной торговли, есть торговля в рамках государственных квот, которые иногда открывают тендеры среди зельеваров либо предлагают держателю патента участие в государственных программах лечения, своего рода заказ, который оплачивается. Ремус поморщился, когда Снейп забрал шприц. — Твое мне ничего не стоит, потому что кладовая для занятий почти всегда полна и пополняется автоматически во славу семи курсов идиотов на четырех факультетов, — Ремус слушал, уткнувшись взглядом в бурлящий котел. Смотреть на свою кровь в шприце было крайне неприятно, хотя он и не был впечатлительным человеком. — А научиться можно всему, стоит только захотеть. Я на все вопросы ответил? Ремус кивнул. Он вдруг подумал, что, в сущности, у него нет своего мнения об этом человеке, лишь навязанное ему Сириусом. Прижав руку к себе так, чтобы не давать проколу кровить, Ремус решил посмотреть на Снейпа новыми глазами. В принципе, увидел старый, известный ему образ. Он не был так уж приятен в общении, но Ремус и не помнил, чтобы он когда-то был агрессивен или зол к кому-то кроме Сириуса. — И как происходит этот патент? — В тонне бумажного сопровождения, записью опытов, а так же твоим серийным номером, если бы ты будешь любезен мне его сообщить. — У меня нет… номера, — Ремус разглядывал свои руки. — В каком смысле нет? Ремус подавил желание потереть нос. — Я не зарегистрирован в Министерстве, — наконец сказал он, продолжая игнорировать прямой взгляд Снейпа. Должно быть, это здорово его рассердило. — А как тогда… — Вопрос был не закончен. Ремус нашел интересное сходство в том, как выглядел человек, который пытался постигнуть новую информацию, совершая несколько умозаключений в секунду. Он видел это выражение лица и у Регулуса, и у Лили. — И никто не знает сверху, что в Хогвартсе учится оборотень. — Получается, так, — Ремус встал со стула. Его слегка повело. — Извини, если это как-то сильно нарушило твои планы. Если бы я знал, что это важно, то сказал бы сразу. Он вышел в коридор, отчего-то очень спокойным. Для него все теперь встало на свои места, и больше нет никакого повода переживать за выбор, который не был сделан. Просто ошибка. Совпадение.