Последняя роза лета

      Вот уже который час пребывали опричники у боярина Морозова. Тот был так увлечен поцелуйным обрядом, внимательно следя за тем, в кого же на самом деле была влюблена супруга его, что совсем не заметил готовящегося заговора.       Опричники, которые уже некоторое время сидели совсем одни, обсуждали понятный всем план. Вяземский уже и усидеть на месте не мог, желая как можно скорее получить Елену, отчего буквально каждые пару минут говорил о необходимости действовать, хоть и в глубине души понимал, что пока ещё рано.       Басманов, закинувший ногу на ногу, безотрывно смотрел в одну точку. Над его ухом в очередной раз показалась голова Афанасия, который чуть понизил голос. — Когда эти глупцы уже знак подадут? — вспылил он. — Сколько ждать можно?       Фёдор, будто не услышав этого, продолжал сидеть совершенно спокойно, на что Вяземский лишь легонько толкнул его в плечо. — Чего молчишь ты? — спросил он. — Ты помогать приехал или нет? — Почему мне это всё? — ответил опричник, резко развернувшись к другу. — И боярыня твоя почем мне? Таких тринадцать на дюжину. Нашел б себе бабу свободную да жил бы спокойно. — Тебе ль указывать, что мне делать? — Вяземский сжал кулаки. — Сам девку на место поставить не можешь. Нос задрала, а ты и подойти не смеешь к ней и сидишь теперь вечно с миной кислой. Взял б ты её и!.. — Молчи! — сквозь зубы произнес Басманов. — Лучше молчи, Афоня!       Вяземский развел руками: — Вот видишь. И мне ещё указываешь. Самого любовь злодейка изжигает.       Покачав головой, Басманов направился к двери. — Куда собрался? — сразу поинтересовался Афанасий. — Проветрюсь. Скоро вернусь.       Понимал Фёдор, что если хоть секунду рядом с опричником пробудет, то драки не избежать. Друг ему Вяземский был, близкий друг, но чувства к Елене просто свели молодого боярина с ума. Басманов уже и не мог смотреть на то, во что (даже не в кого) превратился тот небывалый воин.       Но беспокоило кравчего не только это. Был у него определенный план. Чтобы хоть как-то приблизиться к прощению одной, он должен был предать другого.       Не знал он толком, куда нужно было идти. Полагаясь лишь на удачу, Басманов надеялся, что наткнется на нужного ему несчастного князя, которого пытался найти. Времени было совершенно немного.       И какого было облегчение, когда Басманов наконец заметил идущего впереди Серебряного. Тот, видимо, уже собирался обратно в Кремль. Заметив приближение Фёдора, Никита остановился и изогнул бровь. Князь прекрасно был осведомлен о том, что между опричником и его сестрой что-то произошло, но самой причины он не знал. А Катерина, которая в последнее время совершенно не была скупа в ярких высказываниях касательно кравчего, о корне их ссоры ничего не говорила. — Бери боярыню свою да уезжай. — немедля произнес опричник, отчего князь просто опешил. О чувствах Елены и Никиты знал Басманов от Насти, которая послушала то, как Катерина рассказывала это по секрету Милославе. Хоть чем-то девка полезна оказалась. К слову говоря, крестьянка действительно исчезла из слободы. А искать её за ненадобностью даже никто и не собирался. Понимали служилые, что скорее всего сама служанка на беду нарвалась: недуг её был для них не секретом. — Думаешь, Вяземский сюда просто так приехал? Волю государя передать? Серебряный, ты же не так глуп.       Где-то в глубине души понимал Никита, что Фёдор правду говорил. Не мог он возлюбленной своей рисковать. Но как посмел бы женщину замужнюю из дома её вывезти? Расскажет Морозову, а тот и не поверит; думать боярин будет, что Вяземский просто пьян и опасности нет. Так что Елену действительно нужно было спасать… А что до самой девушки? Ей-то так тяжело будет! Итак, девонька корит себя, что не мужа любит. Как сможет с другим уехать, хоть это и спасением её будет? — Уверен ты? — спросил князь, на что опричник лишь фыркнул. Точно правду говорит. — Что с Катериной у вас произошло? — Она говорила что-то?       Серебряный выдержал секундную паузу: — Сказала, что если на охоту отправимся, то стоит случайно промазать и попасть далеко не в утку.       Басманов отвел взгляд. Каждое подобное упоминание слов княжны было для него самым сильным ядом, разъедающим всю душу изнутри. Не думал никогда опричник, что приятнее ему будет царю лукавить, чем речи подобные слушать да рассерженный взгляд Катерины вспоминать. — Чем обидел ты её? — хоть Серебряный и понимал, что опричник по не совсем понятным причинам желает ему помочь, он должен был выяснить, в чем же было дело, и отстоять свою сестрицу. Пусть хоть в ещё большую немилость князь падет, но не позволит Катю обижать. — Не время сейчас. — ответил опричник. — Чем дольше стоишь ты здесь, тем меньше времени, чтобы Елену увести. Морозова скорее всего убьют, так что ничего боярин не сделает. А если не сегодня от руки Вяземского падет он, так Иван Васильевич сам прикажет голову ему срубить.       Понимал Басманов, что если план его сработает, то Никита расскажет обо всем Катерине. Может тогда, зная, какую огромную услугу оказал кравчий её брату, она хоть немного задумается в том, чтобы его простить?       Когда понял Вяземский, что Елены у Дружины Андреевича в опочивальне нет, ярость лютая его одолела. Рассержен был, что план его провалился, но это не помешало вступить ему в драку с Морозовым да получить серьёзное ранение в грудь из пистоли. Рассказали Афанасию опричники, что видали, как из выехали из владений Морозова два человека: оба на одной лошади, с капюшонами, прячущими лица. Не разобрали в темноте они, кто был это, поэтому поначалу подумали о ком-то из слуг боярина. Но после того, как оказалось, что Елена исчезла, стало понятно, что была это она да Серебряный.       Вяземский сразу бросился им вдогонку. Поначалу рана совершенно не мешала. Опричник наоборот ехал настолько быстро, что ещё немного и мог бы их догнать. Но судьба была определенно против. Хлынула кровь алая пуще прежнего, голова закружилась. Так и повалился Афонька прямо на землю с лошади своей. Не знали опричники, доживет ли мужчина вообще до Кремля. Ему бы врача сейчас, а то явно князь недотянет. Так и вспомнил Витька Самойлов, старший брат Саши, о старом мельнике, колдуне, который любые напасти да невзгоды отводит.       Пока наблюдал Басманов, как перепуганный от появления опричников старик читает какую-то молитву, он уже был и сам готов к Господу обратиться, лишь бы друг его, дурак этакий, живим остался.       И кровь действительно начала останавливаться. Колдун, радый, что люди государевы его на тот свет не отправят от гнева своего, начал потихоньку подплясывать, бубня под нос различные заклинания. А ведь и правда… Если Вяземского он излечить смог, то, может, и на другое способен?       Когда опричники уже были готовы вернуться к своим лошадям, Басманов подошел к старику. Грязной, заметивший это действо, лишь нахмурил брови. Догадывался он, что это Басманов Серебряного предупредил. Но слышать сейчас мог Василий лишь обрывки фраз.       Колдун, слегка опешив, почесал свою бороду и выжидающе взглянул на Фёдора. — Если ли зелья у тебя? — спросил тот. — На удачу. — На удачу? — он задумался, будто бы совершенно позабыл о том, что именно у него имеется. Как бы случайно посматривая на перстни кравчего, он многозначительно кашлянул. Басманов закатил глаза и протянул ему кольцо. — Колдун проклятый… — Поискать надо, всемилостивый… Сейчас из избы вынесу. Может, ещё чего? — хотелось старику чуть больше золота заполучить; только и бросались ему камни яркие на руках кравчего.       Басманов на секунду призадумался. — С девицей мне одной помощь можешь? — Есть зелье у меня для дел любовных! — он быстро закивал. — Сразу… — Да я не об этом. — остановил его опричник. — Для примирения мне нужно… Может, есть что-то, чтобы простила она меня? Тут ведь удачей одной не обойдешься. — Милок, милок… — произнес тот. — В делах таких ни одно зелье не поможет. Нет, я, конечно, приворот сделать могу да привязать девицу к тебе. Ни на шаг отойти не сможет! — Не нужно. — не задумываясь, ответил Фёдор.       Закивав, колдун забежал в избу, откуда принёс небольшой мешочек, привязанный к нити. Точно такой же некогда дал он и Вяземскому. Вложив вещицу в руки кравчему, дед чуть понизил голос, будто бы кто-то его мог услышать: — На удачу мешочек заговорён; даже коль кто погубить решит, спасен будешь. Только ты в церковь лучше не ходи. Не ходи, милок.       Поспешно повесив амулет на шею, Басманов сделал вид, что ничего не произошло. Уже готовый вновь вернуться к своей лошади, он столкнулся с пристальным опьяненным взглядом Грязного, эмоций которого было просто не разобрать. Преградив Басманову пусть, опричник чуть не споткнулся, а затем неслышно хлопнул в свой бубен. — Чего это ты удумал? — Васька изогнул бровь. — Колдовством заняться решил? — Поди ополоснись, — Фёдор слегка оттолкнул его в сторону, но мужчина лишь засмеялся, вновь приблизившись к нему. — Совсем уже не ведаешь, что говоришь. — Про девицу ты что-то лепетал. — продолжил он, в одно мгновение озлобившись. — Катерину приворожить решил?       Басманов нахмурился. Не впервые ведь он замечал, что Грязной всегда княжну среди других девушек выделяет. — Тебе почем? — Фёдор сжал губы в тонкую полоску. — Какое дело до неё? — Такую деваху ты упустил. — Василий икнул. — Хорошая Катька, хорошая. Говорит со мной, не боясь. Пьяницей не называет. А ты осквернить её хочешь, злодей?! — А не действительно ли ты пьяница? — Басманов усмехнулся. — На ногах уже еле держишься. В походе вместе меча бутылью отбиваться будешь? — А ты мешочком своим? — ответ последовал незамедлительно. — Хе-хе-хе! Ты Катерину не трожь! Не трожь девку… Ик-к!       Нахмурившись, Басманов лишь покачал головой. Совсем уже Грязной не ведает, что говорит. А везучий какой! Сколько б не пил, ни разу с ним ничего дурного не приключалось.       Пора было возвращаться. Понимал Фёдор, что стоит только показаться Вяземскому в Кремле, как его отправят на суд. Морозов, который живим остался, точно не простит предательства этого. Да и скорее всего знал боярин, что жена его с Серебряным уехала: Вяземский её увести не мог, так как сам пытался разузнать о том, где Елена находится, а от князя и след простыл.       Но был почему-то уверен Басманов, что даже если Афоня суд божий проиграет, не казнит его государь; сам ведь предложил ему к Морозову отправиться. Вот и «пожалеет» Иван Васильевич опричника своего, простит… А боярина старого, наверное, при любом раскладе на плаху отправит. Найдет царь повод. Главное, чтобы Дружина Андреевич не начал про супругу свою дурного ничего говорить. Пусть лучше думать будет лишь о том, чтобы спасена была она, и не вспоминать, что с мужчиной другим уехала. А то так и Никите достаться может. Тогда точно Фёдору прощения Катерины не видать. Продолжал надеяться кравчий, что коль помог он братцу её, то девушка хоть немного пыл свой приостудит да выслушать его решит. Не мог больше опричник смотреть на то, как Катерина, проходя мимо, даже и не глядит в его сторону, что не слышит речей его, когда он поговорить с ней пытается, что делает вид, будто и вовсе не видит рядом никого. Уже который день он следовал за ней следом, будто тень, а она и взор в его сторону не переводит. Не слышит Фёдор голоса её, не видит очей темных…

***

      Из-за раны своей не мог выйти Вяземский на бой. Вместо него, дабы вотчины рязанские заполучить, вышел Хомяк. Стремянный, ухмыляясь, оглядывал окружающих, пытаясь запугать всех взглядом своим. Морозов, понятное дело, против наймита не вышел, зато сражаться за него встал высокий крепкий мужчина, который уже давно мечтал свести счеты с Хомяком, который в своё время обесчестил его невесту.       Басманов, который наблюдал за тем, как начался бой, понимал, что нет у Матвея ни единого шанса. Бывший крестьянин, ставший разбойником, несмотря на то что выбрал в качестве оружия обыкновенную дубину, был в разы крепче и сильнее.       Басманов, внимательно наблюдавший за боем, понимал, что суд этот сделал для выставления на показ. Ни на что это не повлияет; даже если сторона Вяземского проиграет, Афанасий будет жить. И Фёдор даже не заметил, как позади него к царю подкралась темная фигура, сунувшая тому что-то в руку.       Хомяк, который был так сильно уверен в своей победе, уже вскоре лежал мертвым. Вяземский сразу поник, опустил голову, а Басманов уже приготовился к тому, что государь всё равно объявит о его прощении. Но, обернувшись на царя, Басманов увидел мешочек, зажатый меж его пальцев. И смотрел Иван на Афанасия так же, каковым было его прозвище — грозно.       Фёдор просто опешил, совершенно не понимая, откуда вообще у царя взялась его вещь. А тот самый неизвестный опричник, который уже стоял позади всех, лишь ухмылялся, зная, на кого именно сейчас подумает Вяземский. Минус один. — Как смеешь ты? — Иван Васильевич, видевший во всем предательство после смерти любимой супруги, мог бы простить Вяземского при другом раскладе. Но теперь убежден государь был в том, что Афоня колдует, чтобы заполучить власть и свести его на тот свет. Грозный замахал мешком, чуть ли не дрожа от ярости. — Погубить меня решил колдовством своим? — Ложь всё, ложь!.. — Вяземский закачал головой. — Когда ж измена вся с Руси выведется?.. — царь опустил голову, разочарованный в своем любимце. — Убрать его!       К Афанасию подбежала стража, связывая ему руки. Басманов, опешивший от происходящего, не смел вымолвить и слова. — Иуда! — вскричал Вяземский, глядя прямо на Фёдора. — Иуда!       Опричника бросило в дрожь. Не понимал он, откуда царь этот амулет колдовской взял.       Толпа начала расходиться. Ушел и Грозный. Кравчий, отыскав глазами Грязного, хотел уж было подойти к нему, но тот лишь разочарованно покачал головой. И тот полагал, что предателем был именно Басманов.       Плюнув на землю практически перед ногами Фёдора, Васька вновь хлебнул вина из бутыли. — Иуда… — повторил он слова Вяземского и развернулся в неизвестном направлении, оставляя Басманова одного.       Слегка пошатываясь, Грязной уже перестал разбирать дорогу, по которой шел. Слишком сильно перед глазами всё плыло. Но показавшееся где-то впереди ярко-рыжее пятно, стало для Василия небольшим маяком. Направившись в сторону Катерины, что шла в неизвестном направлении, он громко икнул, тем самым напоминая о своём присутствии. Девушка резко обернулась. Хоть и пытался не показывать опричник эмоций своих, Серебряная прекрасно видела потухший огонёк в его глазах. — Нормально всё? — сразу спросила она. — Лица на тебе нет.       Грязной многозначительно промолчал и бросил короткий взгляд в сторону Басманова. Кравчий не мог слышать их разговор, но зато прекрасно всё видел. — Не связывайся ты больше в ним, Катерина! Не связывайся. — он пошатнулся. — Иуда он!       Девушка усмехнулась, скрестив руки на груди: — Я и сама это знаю. — Не знаешь. Н-не знаешь! И-ик! — продолжил тот своим пьяным голосом. — Друга своего предал, а сам то!.. Колдун! Выдал царю, что Афонька у мельника мешочек взял волшебный, а сам не лучше! Такой же себе взял. То ли удачу привлечь хочет, то ли тебя приворожить решил.       Катерина широко распахнула глаза, сжав кулаки. Грязной, усмехнувшись, осторожно похлопал княжну по плечу и пошел дальше. От слов его девушка свела губы в тонкую полоску. Покачав головой, она провела рукой по лицу: только этого ей не хватало. Если действительно Грязной правду сказал ей, что Басманов её приворожить хочет, лично кравчего на тот свет отправит. Хотя Катерина и понимала, что Василий в своем состоянии мог всё просто не так понять.       Свернув на тропинку, девушка направилась к небольшой неприметной избе. Там ещё вчера она спрятала Елену. Войдя внутрь, Катерину заметила девушку, которая, опустившись на колени, молилась перед иконой. Чуть ли не плача, Морозова перевела свой взор на Серебряную. — Не могу я так больше, Катя. — она покачала головой. — Сердце кровью обливается! Я ведь мужа своего предала, с Никитой уехала! Дружина Андреевич так добр ко мне был, а я!.. — Спасла свою жизнь. — договорила княжна, поднимая девушку за плечи. — Прекращай уже изводить себя. Чтоб было было, коль Никита о заговоре не догадался? Вяземский увез бы тебя, а, может, и силой бы взял! Ты понимаешь, о чем сейчас говоришь? Не спас бы тебя Морозов. — Так Никита… — голос Елены чуть дрогнул. — Не сам о заговоре догадался. Сообщили ему.       Катерина заинтересованно изогнула бровь. — Опричник один. — пояснила боярыня. — Фёдор Басманов. Так Никита мне сказал.       Катерина аж вздрогнула, услышав эту новость. Не могла она сейчас поверить в то, что предавший её человек неожиданно проявил подобную милость и решил помочь её брату. Но и задавать лишних вопросов Елене сейчас Катя не хотела. Смысл ей был врать? Она ведь, наверное, даже и не знала, что Басманов и Серебряная знакомы. А Никита так спешил вчера, пытаясь найти место для Морозовой, чтобы не вызвать лишних вопросов, что наверняка даже и не подумал рассказать всё сестре. Совершенно не до этого ему было вчера. — Может, в монастырь мне уйти? — Елена заплакала. — Не простит меня Дружина Андреевич! Как я ему в глаза смотреть буду? — Сама слышишь, что говоришь? — Катя склонила голову на бок. — Я знаю, как Грозный к мужу твоему относится. Если Вяземского сегодня казнить приказал, что точно боярину не простит, что тот бунт подавить смог. Всё царь сделает, чтобы повод найти голову с плеч его срубить.       Девица вздрогнула, глядя на Серебряную. — Пойми же ты, что нет тут твоей вины. По-другому бы не получилось: рано или поздно б казнили Дружину Андреевича. А ты?.. В монастырь теперь уйти хочешь? Потому что живой да нетронутой осталась? Коль молиться начала, так лучше поблагодари Бога, что Никита вывести тебя сумел!       Говорила Катерина настолько разгорячённо, что не верила Елена, что видит перед собой именно княжну. Хоть она и не встречалась с Катей после возвращения той на Родину, прекрасно помнила ту скромную девочку, которую видела много лет тому назад. А если бы и встретилась с ней, то крайне удивилась бы тому, что такая девушка, как Катя, ищет выгоду в чьей-то смерти. — Пусть покарает меня Господь за слова эти, но… — продолжила Катерина. — Но ты понимаешь, что сама судьба на вашей с Никитой стороне? Да, ты останешься вдовой. Но не будет и Вяземского, за которого тебя бы мог отдать царь в случае чего. Уйти в монастырь всё также хочешь? А ты подумай, что по законам церковным можно трижды замуж выходить, если семья распалась без вины своей! Все еще в монастырь хочешь? Дуреха, у вас с Никитой шанс быть вместе появился! Уехать можете к нам домой да свадьбу сыграть! Отец наш любит тебя, с удовольствием тебя примет. Хватайтесь за этот шанс! Или ты все ещё в монастырь хочешь? — Не хочу… — тихо ответила Елена, а затем подняла на Катю глаза — Не хочу!       Княжна довольно улыбнулась: — Знаешь чего хочу я? — на слова девушки Морозова лишь поджала плечами. — Смотреть на твою и Никитину улыбки да детей ваших нянчить. Больше ничего не надобно мне. Да и тебе тоже. Не глупи, Елена. Господь на вашей стороне. Иначе бы не сложилось всё так, что теперь вы вновь с братом моим вместе быть можете.       Пытаясь не показывать накатывающиеся на глаза слезы, Катерина подошла к двери: — Мне идти пора. А ты пока здесь сиди; выходить не смей, пока не скажу. Скоро служанка моя еды тебе принесет.       Елена лишь коротко кивнула. Княжна ушла.       Не могла до сих пор поверить Серебряная, что всё это именно благодаря Басманову. Зачем ему вообще было помогать Никите? Почему планы он друга своего выдал? И хоть Катерина понимала, что правильный ответ уже лежит у неё в голове, она пока отказывалась в это верить.