Свобода начинается с иронии

Наконец наступила пора теплых Парижских вечеров, танцев на Монмартре и на площади Бастилии, ярмарок, романтичных прогулок под луной и поцелуев украдкой. Лето баловало парижан прекрасной погодой, грело своими яркими лучами, не забывая при этом и умерять их пыл, проливая на город прохладные капли дождя. Погода сменялась, как будто по щелчку пальцев капризного ребенка, вот светит солнце, а вот ни с того ни с сего начинает накапывать дождь, солнце блестит и искрится, отражаясь в его каплях и лужицах, не редко образовывая и радугу. Конечно, этот летний дождик никого не загонит домой. Даже наоборот, некоторые, кто плохо переносит жару, выходят и наслаждаются долгожданной прохладой. Но особенно конечно радуются дети, они бегают и резвятся, тогда как их матери, боясь, что малышня простудятся, зовут их по домам. Казалось бы ничто не может омрачить такую идиллию. Так и было почти до конца первого месяца лета, но, увы, все изменилось 26 июня. Правительство издало очередные указы, так называемые «ордонансы Полиньяка». Согласно этим варварским указам, распускалась палата представителей, ужесточалось избирательное право, ещё более ограничивалась свобода слова и восстанавливался полный объём цензуры. Было очевидно, что такого народ терпеть уже не будет. Эта новость совершенно нежданно застала Перси на работе. К нему, сломя голову, влетел явно чем-то взволнованный и растрепанный, как петух, Антуан. — Перси! — почти кричал он, после того как поведал новости — Перси, это идеальная возможность. Люди недовольны, они, черт возьми, злы, все в бешенстве, мы не можем упускать такой шанс, надо готовиться уже завтра, да, да, наверное завтра нам предстоит битва! — Но мы не готовы! У нас недостаточно людей и оружия! — кричал в ответ Перси. — Насчет людей не волнуйся, они последуют за нами, как только мы их позовем. В том то и суть, что сейчас выйдут даже те, кто не вышел бы при обычных обстоятельствах, но нам нельзя медлить. — Антуан положил руки на его плечи — Ты готов войти в историю, Перси? — Да! Все началось 27 числа. Как это обычно и бывает, в первые дни протеста выходит в основном политически активная или заинтересованная часть населения. В основном студенты и рабочие, но 27 июля 1830 года вышли, пусть и немногочисленным составом, ремесленники и мелкая буржуазия. В целом, людей, как и предполагал Антуан, собралось много, «ордонансы Полиньяка» были восприняты в обществе как грубое посягательство на Хартию 1814 года, а за попыткой провести их в жизнь последовало решительное сопротивление либералов. После собрания на площади Согласия, которое попытались разогнать жандармы, кто-то в толпе крикнул «на баррикады» и началось. Баррикады стали взращиваться в Париже как грибы. Люди, довольно организованно разбрелись в разные части города и использовали любой мало-мальски пригодный угол, и тупиковую улицу загораживая ее всем, что попадалось под руку и тем, что сбрасывали с окон неравнодушные жители, в ход шли и многострадательные камни Парижских мостовых. Не стали исключением и наши герои. Довольно внушительная толпа, около 40-50 человек с Антуаном во главе, двигалась по направлению к месту, заранее выбранному для строительства баррикады. — Боже, мне не верится, что это и правда происходит. — в каком-то волнительном предвкушении говорила Агнешка Жану. — Мне тоже. Как удачно все сложилось! Согласен, Перси? — Ага… — немного сконфуженно отвечал Перси, пытавшийся удержать в руках сразу несколько винтовок и двуствольных дробовиков. — Тебе помочь? — спросил Жан. — Нет, нет… я справлюсь. — в целом по Перси было заметно, что он очень волнуется. А кто бы на его месте не волновался, его друзья просто более умело скрывали свои чувства. Тем более, что он не ожидал такого быстрого развития событий. Но глядя на своих друзей, которые казалось совсем не бояться и свято верят в победу революции, ему становилось спокойнее. Раз они не боятся умереть сегодня, так почему он должен? Это явно лучше, чем жить той жалкой жизнью, которой он жил до этого. «Даже если меня убьют, это будет не напрасно, моя жизнь поможет остальным победить!» — думал он. Но тут же тоненький волосок сомнения, притаившийся в его сердце начинал шевелиться — «А поможет ли?». Наконец, они добрались до выбранного места, это было пересечение улиц Виньон и Тронше, временно сгрузив все оружие в помещение, бывшее каким-то питейным заведением, все дружно принялись за возведение баррикады, напевая веселые, популярные песенки. Спустя какое-то время, все уже стояли и смотрели на свой шедевр. Баррикада получилась довольно внушительной, около 4-х метров в высоту, она полностью перекрывала улицу. Завершающим этапом, как вишенка на торте, был установлен сине-бело-красный флаг. — Не плохо. — констатировал в итоге Антуан. — Не плохо? Мы тут стараемся, тягаем эти камни, а ему «не плохо». Ты хоть иногда бываешь доволен? — поинтересовался Антонио. — Конечно бываю. Просто я читал, про баррикады по 20 метров высотой… — Бла, бла, бла, мы не в твоих книжках, и наша баррикада… она… она просто великолепна! — с придыханием закончил он. На это Антуану оставалось только улыбнуться — Как скажешь. — после этого он взобрался почти на самую верхушку строения, чтобы всем было хорошо видно его и слышно — Граждане! Сегодня нам представился шанс изменить нашу историю, мы все здесь собрались именно с этой целью. Мы не просто должны, мы обязаны отстоять свои права. В частности, право на свободу. В наших силах выбирать как жить, что печатать в газетах, избирать представителей в парламент, это наши права, которые были предоставлены нам Хартией 1814 года! У нас отобрали эти права! Но мы не послушное стадо! Мы будем биться за них. Мы пожертвуем, при необходимости всем, в том числе и своими жизнями… Я хочу, чтобы вы запомнили, друзья, даже если мы все здесь погибнем… придут другие… они последуют нашему примеру, они смогут сделать то, чего не смогли мы. Но я искренне верю в нашу победу! Надеюсь, вы тоже, вы уже сделали правильный и смелый выбор, встав сегодня рядом со мной. И запомните, у нас есть одно значительное преимущество перед солдатами короля. У нас есть вера. Мы знаем за что мы боремся и наша правда восторжествует! — закончил парень, после чего последовали радостные, воодушевленные крики. Было решено отправить кого-нибудь на разведку. Агнешка вызвалась добровольцем, заявив, что раз она женщина, то ее, если и заметят, то вряд ли арестуют и, что «вообще я меньше и проворнее, я справлюсь лучше, чем все вы вместе взятые». Так и порешали, женщина, прихватив с собой револьвер отправилась в тыл врага, дабы разузнать его планы. Потянулись долгие часы ожидания, время близилось к вечеру, враг в это время, видимо, стягивал свои силы, чтобы дать отпор, Агнешки все не было, и Антуан уже хотел послать кого-нибудь на поиски соратницы, однако, только он хотел объявить о поиске нового добровольца, как отдаленно стало слышаться ритмичное громыхание. Сначала его услышал только Антуан, парень стал прислушиваться, ему слабо верилось, что солдаты могли собраться так скоро. — Началось? — не смело поинтересовался Антонио. Антуан лишь медленно кивнул в знак согласия и вновь взобравшись на баррикаду объявил, что солдаты приближаются и стал давать последние инструкции, кому где встать и как действовать — Вы пятеро будете держать правый фланг, занимайте позиции, но стреляйте по команде, и не становитесь слишком близко к стенам, картечь будет рикошетить, тоже самое касается левого фланга, его займете вы пятеро, действуем как учились. — еще десятерым людям он наказал держать середину, по 5 человек было размещено в зданиях, чтобы они могли отстреливаться из не заколоченных окон, остальные находились внутри баррикады, перезаряжали ружья и всячески поддерживали стрелявших. Гул тем временем становился все ближе. — А где мое место? — спросил Антонио, который в общей суматохе не понял куда его назначили. — На втором этаже с левого фланга. — ответил один из рабочих. — Что?! Но… — Все вопросы к Антуану. — перебил его мужчина. Тони ничего не оставалось, как найти Антуана и все у него разузнать. Блондин нашелся внутри здания, которое заблаговременно определили под лазарет. — И как это понимать? — с порога начал итальянец. — Что именно? — спросил Антуан, даже не оборачиваясь. — Почему я стреляю из окна? Я отличный стрелок, мое место должно быть у баррикады, я больше пригожусь там! — Возможно, но в здании самое безопасное место. Если хочешь помочь, то выполняй приказ! С чего ты решил, что у меня к тебе особое отношение? — То есть, ты хочешь сказать, что то, что ты определил меня в самое безопасное место, это не «особое отношение»? — Послушай сюда… — Антуан схватив Антонио за локоть утащил его в менее оживленное место, где у их небольшой перепалки не было бы свидетелей — …я пытаюсь о тебе позаботиться, я не прощу себе, если ты пострадаешь или погибнешь, тем более мне будет спокойнее, зная, что ты в относительной безопасности. — Я могу о себе позаботиться… — Тони. — прервал его блондин — Не спорь. Я уже все решил, не время выяснять отношения. — Но… — и опять ему не дали договорить, заткнув на этот раз поцелуем. — Пожалуйста. — тихо сказал Антуан, оторвавшись от любимого. — Ладно… умеешь ты уговаривать. — криво усмехнулся Тони и, поцеловав блондина, на последок, пошел на свое место. Шаги стало слышно уже совсем отчетливо и близко. — Все на позиции! — закричал Антуан — Перси, ты со мной в середине. — Так точно, мсьё. — ответил Персиваль. С тех пор как началась вся суматоха ему было очень тревожно, но как только он занял свое место рядом с Антуаном вся тревога испарилась. Осталась только смелость, присущая лишь безумцам. — Готовы, парни? — спросил Жан, который должен был уже занять место с левого фланга. — Что ты тут делаешь? — нервно спросил Антуан. — Просто хотел пожелать удачи. И… — он сел рядом с Антуаном — …хотел спросить у тебя, что мы будем делать с Агнешкой? Как ее искать? — Я не… — парень тяжело вздохнул — … я что-нибудь придумаю. Потом, ладно? — Как скажешь. — сказав это, Жан пошел на свое место. В отличии от Перси его тревога с каждой минутой все больше нарастала. Но отнюдь не за свою шкуру боялся Жан, а за Агнешку. Она уже давным-давно должна была вернуться. Он уже устал успокаивать себя, думая, что мол «дороги всюду перегородили, ей нужно найти нормальную дорогу, плюс патруль ходит, надо им не попасться. Наверное, ей пришлось идти каким-то обходным путем, все в порядке». Это перестало работать уже как час назад, теперь паника медленно, но верно подползала в его сердце, смешиваясь с адреналином, от предстоящей битвы. Вот из-за угла словно выплыла колонна солдат, ровным шагом марширующая по мостовой. Они уже держали наготове винтовки, но пока не стреляли. — Бойцы на баррикаде! — звучно начал вещать, по всей видимости, командир гвардейцев — Внимайте моим словам! У вас еще есть шанс остаться в живых! Бросайте оружие и выходите из-за баррикады, с поднятыми руками! Наступило мгновение тяжелого молчания. Каждый боец по обе стороны баррикады понимал, что сейчас все решится: или никто не пострадает, или будет много смертей. Впрочем, молчание длилось не долго, возвышаясь над всеми прочими, и схватившись одной рукой за флаг, Антуан гордо и прямо встал во весь рост, все в нем говорило о непоколебимой уверенности, его осанка, поза, в которой он застыл, наклон головы и взгляд. Он стоял на высшей точке баррикады, словно на высшей точки всего мира, словно только что спустившись с олимпа, он взирал на всех собравшихся и в этом взгляде было заключено столько силы, что ни у кого не возникало и мысли о том, чтобы сдаться. А потом от заговорил. Стоит сказать, что его голос не был низким или глубоким, даже напротив иногда он отдавал некоторой женственностью, не теряя впрочем от этого своей силы и звучности, громкости — Мы не сдадимся! Мы не для того пришли сюда, чтобы бежать как крысы! Я предлагаю вам, гвардейцы, присоединиться к нам, пока не поздно. Мы все граждане одной страны, мы должны биться вместе, а не порознь! У вас нет ни шанса одержать победу, а когда все закончится победой революции, вы будете наказаны как враги народа. Советую хорошо подумать, прежде, чем заряжать ружья. Но увы, даже такая речь, не покоробила решимости гвардейцев стрелять по восставшим, это стало ясно после первого приказа: — Огонь! — крикнул командир и пули засвистели над мостовой. Чудом ни одна из них даже не задела Антуана, который как стоял, так и продолжал стоять над баррикадой во весь рост, выпущенные пули пролетели мимо него лишь немного задели флаг. — Ты что с ума сошел?! — закричал на него Перси, опомнившийся после первого залпа и за руку потянул друга вниз, чтобы он оказался в укрытии. — Огонь! — послышалась вторая череда выстрелов, доносившаяся все так же со стороны гвардейцев. — Почему мы не отвечаем им? — спросил один из студентов, пришедших за Антуаном. — Они могут сколько угодно стрелять по баррикаде, мы все равно находимся в укрытии, так им нас не достать, наши запасы сильно ограничены, поэтому мы будем отвечать только когда они пойдут на штурм. — Понял. — ответил студент. После этого зазвучал третий залп, но на этот раз стреляли картечью и несколько восставших были ей задеты, даже стоя на расстоянии от стен, картечь рикошетила и попадала в восставших. После этого движение началось на обоих фронтах, за баррикадой восставшие относили раненых и убитых в лазарет и морг, соответственно, а гвардейцы похоже не решили затягивать с штурмом и ровными рядами, ни на сантиметр не размыкая строй двинулись к баррикаде. Они подходили все ближе, гремя сапогами и шпагами на поясе, но восставшие не стреляли, ожидая приказа. — Может уже пора?! — кричал Жан с левого фланга. — Рано! — отвечал ему Антуан. Все ближе… — А теперь? — теперь паниковал уже Перси. Почти у подножья баррикады… — Теперь пора. Огонь! — крикнул он и тут же начали стрелять уже революционеры, выкашивая гвардейцев как мишени. Да они и были мишенями, позиция у них была не выгодная, революционеры как никак находились на возвышенности, плюс солдаты подошли совсем близко к баррикаде, так что даже мальчишка, впервые державший оружие в руках, мог попасть. После первого залпа, вторая шеренга восставших, которая стояла внутри баррикады, подала наверх уже заряженные ружья, а первая в свою очередь спустила ружья из которых только что стреляла, чтобы их тоже могли перезарядить. — Огонь! — второй залп со стороны восставших. Еще десятки солдат замертво повалились на землю. Однако же и отдельные солдаты пытались отвечать, стреляя в ответ. И они тоже нет-нет да попадали по революционерам. В итоге послышалось долгожданное «Отступаем!» от командира гвардейцев и они быстро развернувшись побежали. Вся баррикада вмиг возликовала, некоторые от радости даже подбрасывали шапки. — Как бегут, а! — сказал один революционер из числа рабочих и, наставив винтовку, выстрелил. Он попал в спину одному из гвардейцев, молодому парню, не старше его самого. — Какого черта ты творишь?! — закричал Перси, отбирая у него винтовку. — Что? Это наши враги, одним стало меньше. — вальяжно отвечал парень. — Мы не стреляем в спины отступающим! — Перси схватил его за воротник рубашки и притянул его близко к себе. — Успокойся! Ты нарываешься! — огрызался парень. — Оставь его, Густав, он прав. — сказал Антуан — Мы не стреляем в спины и не стреляем в безоружных, иначе, чем мы лучше? — Да пошли вы, оба. — сказал Густав, вырываясь из хватки Перси. — Нет, уйти придется как раз тебе. Нам не нужны такие как ты в нашем строю. Пошел вон! — крикнул на него блондин. Густав только плюнул себе под ноги и перелез через баррикаду, удаляясь восвояси. — Это был правильный поступок. — поддержал Перси друга. — Сам знаю. — тихо ответил парень и продолжил уже громче, обращаясь к остальным — Битва выиграна, но война еще впереди. Нам удалось отстоять баррикаду сегодня, но мы понесли крупные потери. Гвардейцы не станут заявляться к нам ночью, поэтому есть время отдохнуть, помочь раненым и проститься с погибшими. Но не расслабляйтесь, завтра новый день и так просто мы можем не отделаться. Жан назначит дежурных на ночь, каждый будет дежурить по 2 часа в паре по 2 человека. — закончив на этом, Антуан спустился с баррикады. Там его уже поджидал Антонио. К счастью совершенно невредимый. — Не плохо мы их, да? — весело начал Тони. — Ага… — Пойдем, тебе нужно перекусить и отдохнуть. — Я не голоден… — Эй, я послушался тебя сегодня, теперь твоя очередь. — не дождавшись ответа, Антонио взял своего парня за руки и повел в комнату, где сложили все съестные припасы. Заранее они были поделены на равные части для каждого человека, но Антуан не мог не думать о том, что будет если им придется остаться тут больше чем на 3 дня, поэтому кусок в горло ему не лез. — Ну же, солнце, кушай. — сказал Тони, пережевывая булочку. — Не разговаривай со мной как с маленьким. — Антуан нехотя откусил кусок от своей порции. — Вот так, молодец, давай кусочек за Перси, кусочек за Тони, кусочек за Жана… — Перестань! — прикрикнул на него Антуан, уже во всю улыбаясь. — Ну, а как с тобой еще разговаривать? — улыбался Антонио ему под стать. Когда с ужином было покончено, парни пошли отдохнуть в одну из верхних комнат. Ну… как пошли, Тони пришлось практически силой тащить Антуана наверх, так как тот хотел остаться внизу и все контролировать. — Перси и Жан со всем справятся, успокойся, ты и так сегодня герой дня. — смеялся Тони — В кого ты такой трудоголик? — Не знаю. — неловко отвечал блондин. Парни уселись на полу возле окна, привалившись на стену, Антуан все так же неловко положил голову на плечо Тони и прикрыл глаза — Ты же не против? Я немного посплю. — Конечно нет. — ответил Тони, приглаживая одной рукой его золотистые волосы, а затем обнимая за плечи — Спокойной ночи. — Спокойной ночи. Антуан уснул почти сразу, а Антонио еще около часа сидел и думал о том, что их ждет в завтрашнем дне, но долгие, печальные размышления были не в его характере, он предпочитал думать о лучшем, поэтому в скором времени тоже уснул, положив голову на светлую макушку любимого.