Свобода начинается с иронии

— Перси! Персиваль, прием! Ты меня слышишь?! Кто-то орал парню прямо в ухо, упорно пытаясь обратить на себя его внимание. Но, допустим, этим «кто-то» был Артур и… допустим это у него слабо получалось. Еще немного встряхнув младшего брата, мужчина решил действовать радикальнее. Он взял со стола стакан с водой и безжалостно выплеснул его в лицо Перси. Игнорировать такое, даже находясь в оцепенении, было невозможно. Перси, вздрогнув всем телом и судорожно вздохнув, уперся уже более осмысленным взглядом в брата. — Наконец-то. Я уж думал, мы тебя потеряли. — Артур взял все с того же стола дезинфицирующее средство и сел рядом с Перси — Нехило тебя потрепало, да? — невесело усмехнулся он, прикладывая смоченную в дезинфекторе марлю, к большой ссадине на лбу парня. — Угу. — безрадостно отозвался тот в свою очередь — Как… как мы здесь оказались? Я не помню, чтобы мы шли в участок… — Как оказались? Ножками притопали. А с тем, что ты ни черта не помнишь, я, к сожалению, ничего не могу поделать. Это видимо от шока. — Шшш. — прошипел Перси, когда обрабатываемые раны стали жечь и щипать. — Терпи. Ты же мужчина —только и сказал Артур. — И что теперь, мне не может быть больно? — У тебя будет шанс выпустить наружу свою боль. — В каком смысле? — Ну… отыграться на тех, из-за кого это случилось. Перси все еще ничего не понимал, но переспрашивать не решился. Разберется по ходу действий. Сейчас на него разом нахлынули воспоминания этого дня. «Как странно» — думал Перси — «Как будто это было уже очень, очень давно, а на самом деле, только сегодня. Этот злополучный митинг, Антуан, расстрел, давка.» В любом случае сейчас он навряд ли сможет решить, что ему делать и принять какое-то адекватное решение. Его тело было изранено, мозг измучен, моральные силы были на исходе.

*следующий день*

Эту ночь Перси провел в доме брата, который любезно предоставил израненному брату одну из комнат. Когда Артур предложил ему переночевать у себя, Перси, мягко говоря, удивился. Никогда еще брат не проявлял к нему такого внимания и даже, возможно, заботы. Так что, дабы не спугнуть этот призрак семейной привязанности и теплых отношений, Перси решил, что согласиться на это будет наилучшим решением. Тем более он и правда был не в состоянии позаботиться о себе самостоятельно. Парень открыл глаза, проснувшись от бьющего в глаза солнечного зайчика, и в противоположном углу комнаты увидел свою племянницу. Шестилетняя Вивьен, младшая дочка Артура сидела там на стуле и держала в руках маленькое зеркальце, отражаясь от которого, солнце и образовывало зайчиков. Увидев, что Перси проснулся, девчушка разулыбалась и, с трудом спустившись со слишком высокого для нее стула, подошла к дяде. — Доблое утло. — пролепетала Вивьен, забираясь к Перси на кровать и касаясь его щек своими маленькими ручками — Как спалось? — Доброе! Ох, я так отлично выспался. А ты? — Еще бы ты не выспался, уже полдень! — в притворном шоке закричала она, после чего все так же весело улыбнулась. — Ого. Стоп! Полдень?! — парень подскочил на кровати и сразу же схватился за голову, потому что она явно не была готова к такому маневру и закружилась. Но это не помешало Перси соскочить с кровати, так проворно, как только позволяло ему нынешнее состояние — Мне ведь пора на работу? Господи, Артур меня убьет! — Да успокойся ты, Пелси! Папочка лазлешил тебе сегодня не ходить на лаботу! Ты меня слышишь или нет?! — пыталась перекричать его Вивьен. — Что? — наконец прекратив свои беспорядочные телодвижения, парень замер, не поверив своим ушам. — Сегодня у тебя выходной. Так папа сказал. Так что… — на этом ее глаза хитро прищурились — …сегодня мы весь день будем иглать! — Оу. — вот так поворот. — Давай быстло завтлакать и выходи на улицу, сначала поиглаем в плятки! — Так точно, мем! — как можно серьезнее ответил ей Перси. Так и прошел весь день. После нескольких часов пряток, закончившихся после того, как Перси залез в тумбочку и не смог из нее вылезти, они играли в шахматы, в карты, потом Амели, старшая дочь Артура, предложила сыграть в теннис, после чего, вечером, они все втроем ели вкусное мороженное. — Это был один из лучших дней в моей жизни! Плавда ведь, Амели? Ты тоже так думаешь? — дергала сестру за волосы Вивьен. — Да, да! Не дергай меня, а то щас я как тебя дерну. Перси, это… и правда был отличный веселый день. — Наконец у меня появилось время на моих любимых племянниц, не мог же я упустить такой возможности. — улыбнулся им Перси. Весь день он старался не думать, о том, что произошло вчера. У него это почти получалось. Почти. Против воли в голове так и всплывали кровавые сцены и непонятное оцепенение, сковавшее его мышцы вчера, так и норовило вернуться. Спасали только неугомонные девчонки. Через пару часов с работы пришел Артур. Увидев, как эта троица дружно уплетает ужин, он не мог не улыбнуться. — Всем добрый вечер. — оповестил он домочадцев о своем приходе. — Папа! — Вивьен, бросив еду, помчала к отцу, бросившись ему на шею. Амели, более спокойно, но все же радостно тоже подбежала к отцу и крепко его обняла. — А ты что же, не бросишься мне на шею? — обратился он к Перси и тот не сразу понял, что брат шутит. Жена Артура, сдержанно его поцеловав, попросила служанку накрыть стол для ее мужа и удалилась в библиотеку. — Папа, папа, а мы сегодня… — и Вивьен принялась рассказывать все, чем они сегодня занимались, не забыв конечно, момент как им пришлось вытаскивать Перси из тумбочки. — Вижу вы повеселились. — он бросил короткий, ничего конкретно не выражающий взгляд на брата. — Хех, да. — неловко ответил Перси. — Надеюсь, ты хорошо отдохнул, потому что у нас важный день. — У нас? Важный? — удивился Перси. — Да. Ты же не забыл? — посмотрел на него Артур со строгостью, или, по крайней мере, Перси так показалось. Так что он решил притвориться. — Я? Забыл? Пфф, как я мог? Конечно нет! — Вот и славно. Если никто не против, я пойду спать сразу после ужина. — Конечно, папочка. — ответила Амели. А Перси еще немного посидев с племянницами, тоже пошел в свою комнату, гадая, что же это за важный день.

*Следующий день*

На этот раз его разбудил один из слуг в доме брата, на часах было почти десять часов утра. Он доложил, что Мсьё Артур уже ждет его, чтобы отправиться на задание. Все это озадачило Персиваля еще больше. Что, черт возьми, происходит? Позавтракав вместе с братом и его женой, Перси так и не решился спросить, что происходит. Иногда он ненавидел себя за эту слабость и трусость, которая охватывает его перед братом. Так или иначе, Артур сказал, что им пора, и Перси повинуясь его властному голосу, побрел за братом на улицу, где их уже ждал фиакр. Дорога, как оказалось не заняла много времени. Буквально минут через тридцать они доехали до площади Бастилии, где уже почему-то толпилось множество людей. Боже, у Перси теперь, наверное, будет фобия мест с большим скоплением людей. А что же все-так происходит? Братья вылезли из фиакра и направились к гипсовому слону. Слону, который по планам Наполеона Бонапарта должен был быть фонтаном, сделанным из бронзы, но у судьбы, и на слона, и на императора были другие планы. Так что этот уродливый монумент, символ побед императора в Египте, уродливой громадой стоял посреди площади. Со всех сторон его окружали люди: обычные работяги, фермеры, но тут же столпились и полицейские. Подойдя ближе Перси увидел, что вдоль туловища слона ровной шеренгой стоят люди, связанные по ногам и рукам. Не прошло и пары секунд, как Перси успел их разглядеть, как раздался приказ — «Огонь» — послышались залпы выстрелов и люди, в шеренге ничком попадали вниз, пропитывая землю своей кровью. Ужас, который охватил парня нельзя было не заметить, на него вновь напало тупое оцепенение, его всего жутко затрясло, колени стали подгибаться. Он бы и упал, если бы Артур, стоявший рядом, не подхватил его. — Что это с тобой? Не ожидал такого? Перси только отрицательно помотал головой. — Это революционеры, вернее те, кого удалось поймать за последние дни. Понятно, что это не все, но в качестве наглядного урока и этих хватит. Ну знаешь, что б не повадно было. — Но… они ведь ничего не сделали…? — Ничего не сделали?! Да, сейчас возможно, пришли покричать на площадь, но через пару месяцев их будет еще больше, и они не будут просто кричать, они возьмут грабли и факелы, вилы и ружья, и пойдут на Версаль. Ты этого хочешь?! — последние слова Артур прокричал в лицо парня, пугая его еще больше и заставляя съежиться под настойчивым взглядом. — Зачем мы сюда приехали? — А сам не догадываешься? — Н-нет… — пропищал Перси, хотя на самом деле уже начал догадываться. — Ты поучаствуешь в расстреле. Зная своего брата, Перси отлично понимал, что отпираться и ерничать все равно бесполезно. Боже, он ведь не знает этих людей, никогда их не видел, не говоря уже о том, что они предатели и преступники. Может и правда стоит обезвредить их пока они не убили короля? Может так и правда будет лучше? Но, с другой стороны, почему бы просто не посадить их всех в тюрьму? Неужели гнить до конца жизни где-нибудь в подземелье недостаточно, неужели необходимо их убивать? Хотя, в каком-то смысле, это даже милосердно. Попадая на каторгу, ты все равно умираешь, рано или поздно. Это просто смерть с отсрочкой. Так не лучше ли убить их сразу? Пока Перси рассуждал о нравственной стороне расстрела революционеров, кто-то из младших офицеров подошел к нему и вручил в руки винтовку. Парень словно во сне посмотрел на тяжелый предмет, внезапно оказавшийся в его руках. — Проходи, парень, становись между этими двумя. Твоя очередь стрелять — сказал все тот же, не знакомый Перси, младший офицер. Повинуясь его голосу и настойчивым толчкам, явно намекающим, что «пора бы поторопиться», Перси встал куда ему велели. Незадолго до этого, какие-то люди в грязных робах убрали трупы, еще недавно бывших живыми людей, а солдаты из королевской гвардии повели на место убитых новых заключенных. Некоторые плакали, стонали, умоляли отпустить их, клялись принести присягу королю, звали маму или свою возлюбленную. Кто-то просто дрожал от страха, не в силах произнести ни слова, или тихо молился себе под нос. А кто-то с невероятным чувством собственного достоинства шел на смерть молча, с высоко поднятой головой. Так или иначе, лица этих людей были избитые, искалечены, измучены, одежда порвана чуть ли не в клочья, волосы растрепаны, глаза полны презрения и отчаяния. Вот революционеры, как и десятки людей до них, выстроились шеренгой вдоль слона и приготовились умирать. Жандармы возвели ружья и спустили курки. Перси, превозмогая себя, поднял глаза на человека, которого ему предстояло лишить жизни. Это был мужчина лет 25-27, рослый, симпатичный, у него были темные, слегка раскосые глаза и копна коричневых волос с проседью. Хм, в свои двадцать с лишним лет этот человек уже седой. Хотя, не удивительно. По его огрубевшим рукам было понятно, что он из рабочих, лицо «украшали» свежие шрамы и россыпь синюшных гематом. И все равно, он был прекрасен. Прекрасен не потому что красив, а потому как он смотрел на самого Перси. С такой наглой, самодовольной полуулыбкой, с нагло прищуренными глазами. Весь его вид излучал презрение, он рассматривал молодого офицера после разочарованно откинул голову вверх и прикрыв глаза немного грустным смехом проговорил: «стреляй, малец, ты все равно не предотвратишь то, что предначертано. Ты можешь отобрать у меня жизнь, но не чувство собственного достоинства и не мою свободу. На наше место придут другие, и тогда вы все попляшете». Договорив его глаза внезапно сменились с презрения на убийственный взгляд, на взгляд не заключенного, не бедного человека, а на того, как будто это он собирается казнить самого Жустиса. Этот мужчина одновременно завораживал и пугал до смерти, заставляя Перси дрожать все больше. Сколько силы духа должно быть, чтобы не дрожать, как старая кляча, в последние секунды своей жизни. Главнокомандующий начал, как и подобает, отдавать соответствующие команды. «Готовсь!» — Это лицо. Его ухмылка. То, как прямо он стоит. Я не могу, не могу убить его, почему я? «Цельсь!» Он ведь тоже человек. У него, наверное, есть семья. У него есть мать. Что сказала бы моя мать, если бы меня застрелили? Чертовы офицеры, как им хватает дерзости решать, кому жить, а кому умирать?! Кто наделил их властью, данной одному лишь Богу? Уж не король ли? Уж не он ли отдает преступные приказы? Без суда и следствия! Подумать только, и этот закон он поклялся чтить у уважать? Это братоубийство, это убийство ни в чем не повинных?! На какой-то грязной площади, возле этого слона, наводненного крысами. И все из-за того, что они вышли от безысходности на улицу?! От безысходности! А кто поставил их в это безысходное положение?! Ответ напрашивается сам собой. Монарх и его прихвостни. Мрази и отбросы, которые все никак не могут нажраться в своих роскошных дворцах. Тогда как люди мрут, как мухи, в своих жалких лачугах! «Пли!» На мгновение. Лишь на мгновение Перси овладела невероятная злость, даже ярость. На самого себя, на эту гнилую, древнюю систему, полностью и бескомпромиссно развалившуюся, на Людовика XIV, на своего брата, что притащил его сюда. Дружным хором раздались ружейные залпы, люди попадали замертво на влажную от крови землю. Все, кроме того, самого мужчины, на которого была направлена винтовка Де Жустиса. Он стоял, несколько растерянный, но все такой же гордый и несокрушимый, смотрел в глаза своему палачу, который, в свою очередь, перестал дрожать и смотрел в ответ решительным, открытым взглядом. И слишком уж явно взгляд приговоренного к смерти говорил — «Ты теперь с нами. Родина этого не забудет.» А потом он упал. Пребывая в своем небывалом душеном перевороте, Перси не сразу осознал звук двух последовательных выстрелов. Кто-то застрелил мужчину за него. А потом у Перси забрали винтовку. Кажется, тот же офицер, который дал ее молодому жандарму. А сам Перси, все еще не веря, что тот человек, который еще недавно смотрел на него живыми глазами, теперь лишь один из безымянных трупов в общей могиле. — Что, черт возьми, по-твоему, это было?! — прорычал Артур ему на ухо. — Ты о чем? — переспросил Перси абсолютно бесцветным голом и такими же пустыми глазами. — Ты почему не стрелял?! — Потому что меня не учили стрелять в безоружных. — с нажимом ответил Де Жустис младший. — Я ведь тебя для этого сюда и привел. — проговорил с притворной спокойность Артур — Чтобы ты стрелял. И не по обычным безоружным, а по преступникам. — Я тебя об этом не просил. — с еще большей злостью отвечал Перси — Я не собираюсь участвовать в этих варварских убийствах! Я не буду убивать людей за их позицию. Это, черт возьми, не справедливо! — последнее Перси уже говорил довольно громко, привлекая тем самым ненужное внимание. Неловко оглянувшись, Артур схватил брата за воротник и поволок в ближайший переулок. Как парень не сопротивлялся, старший брат был намного выше и сильнее. Что, впрочем, не сбавило яростного запала парня. — Ты что такое говоришь, le crétin?! — Я сказал, что я больше не собираюсь выполнять преступные приказы. И пусть меня за это хоть самого застрелят — за эти слова Перси получил удар в губу от Артура. Не хило так отшатнувшись, парень в ответ издевательски улыбнулся брату кровавой улыбкой — Ты так надеешься меня запугать? Нет, Артур, мне надоело жить с оглядкой на тебя. Поэтому не пойти ли тебе… — И это твоя благодарность, гаденыш? За то, что я устроил тебя к себе в участок, за то, что вожусь тут с тобой. Я привез тебя, чтобы ты выпустил злобу и перестал видеть людей в тех ублюдках, а ты оказался слаб, чтобы выполнить приказ! Ты просто жалкий червяк! Из глаз Перси брызнули гневные слезы, которые до определенного момента он старался сдерживать. После чего Перси начал безудержно, надрывно смеяться. — И это все, что ты можешь сказать?! Господи. Господи! Да какой же я идиот! Я всю свою жизнь старался быть похожим на тебя. Старался за тобой угнаться. А теперь вижу, что ты не стоишь ни минуты, которые я потратил думая, как бы мне это сделать. Ты же не человек! Ты же… ты же просто… я не знаю. Это ты жалкий. Ты неудачник. Ты только и знаешь, что выполнять приказы. У тебя замечательная семья, на которую тебе плевать с высокой башни! Твоя жена. Я помню, как она смотрела на тебя в день вашей свадьбы. А что теперь?! Что ты сделал с ней, братец? Она тебя на дух не переносит. Твои дочери видят тебя пару часов в день. А ведь они любят тебя. Бедные девочки, как… как больно им будет узнать, что их отец просто… просто грязь на чьей-то подошве. У тебя ни души, ни своего мнения, ни мозгов. Безвольная машина для убийств! Я больше ни минуты не потрачу на оправдания перед тобой. Перси вытер кровь, стекающую из уголка рта, и, поправив свою одежду, пошел в сторону, обратную от места казни, где все это время, не прекращаясь, раздавались звуки выстрелов. Слезы, не переставая, текли из глаз парня. Сложно сказать, были ли это слезы злости и не справедливости, или слезы боли и обиды. Отойдя на еще какое-то расстояние он обессилено лег на холодную землю, прислоняясь к пыльной мостовой, продолжая ронять на нее горячие, крупные капли боли. Хотелось кричать, но голос как будто пропал. Перси хотел позвать на помощь, чтобы хоть кто-то помог ему притупить чувства, которые он сейчас испытывал. Но это было глупо. От этого было никуда не деться. От себя не убежишь. Избавиться от всего можно было только выстрелив в голову. Наверное, хорошо, что сегодня в спешке Перси не засунул в кобуру пистолет. Не понимая, сколько времени он так пролежал, Перси почувствовал, что на его лице как-то больно много влаги. Потом он почувствовал, что, и волосы, и вся одежда намокли, а на улице образовались лужи и шел проливной дождь. Кое как сев на том же месте, где только что лежал, Перси стал думать, что ему нужно сейчас сделать. Дождевая вода немного освежила и прояснила мысли. «Может просто скатиться в канаву и тихо умереть?» — подумал Перси сначала. «Что… Нет! О чем вообще я думаю?! Не могу я так просто сдаться, нужно много всего исправить. Сидя здесь и жалея себя, я не исправлю ничего. Dieu désolé, за мои деяния против людей и помоги мне объясниться перед моими друзьями. Bon dieu!" Парень, немного приходя в себя обдумывал, что ему необходимо делать. — Так следует в первую очередь найти Антуана и, если повезет, живого. И так наш герой поднялся, и собравшись духом отправился на поисках своего друга. Никто не знает, повезет ли ему в розыске товарища, не ударит ли он в грязь лицом! Единственное, что мы можем, это пожелать ему удачи.