Свобода начинается с иронии

… Перси уносило все дальше от трибуны, где истекал кровью Антуан. Толпа бешеным потоком несла саму себя, не давая ни малейшего шанса выбраться. Парень как мог сопротивлялся, но сила давления сотен человек оказалась сильнее. Словно в Римской когорте задние ряды толкали передние, не давая им прекратить движение. Двигайся или будешь раздавлен, тут выбор не велик. Вот и Перси приходилось двигаться. Или вернее автоматически перебирать ногами, ведь все мысли были так далеко от этого ужасного места, что парень едва понимал где находится. Антуан, чуть ли не единственный, кто был ему по-настоящему духовно близок, к кому он буквально успел «прирасти» за последние несколько месяцев, оказался по другую сторону баррикад, оказался врагом, пошел против короля, против закона. И все ради чего?! Почему он не сказал об этом раньше? Потому ли что это было просто не выгодно или потому что не доверят Перси в достаточной мере? В голове юного жандарма плавно, будто бы не торопясь, всплывали вопросы: почему все эти люди пришли сюда, на что они надеялись, почему им не живётся как раньше, что толкнуло на это его друзей? И ни на один вопрос, он так и не нашел ответа. Все происходило будто бы в замедленно съемке: люди, жандармы, королевские офицеры, еще люди. Вот один из полицейских бросился на мужчину, не далеко от Перси, и проткнул его штыковым ружьем в область сердца. Мужчина упал почти сразу. Перси хотел было рвануться в его сторону, чтобы помочь, но конечно ему не дали этого сделать. Парня протащило еще немного, по инерции. Споткнувшись об выпирающий кусок брусчатки, он упал под ноги таких же людей как он сам, под ноги своих соратников, которые не побрезговали пройтись по нему. Но Перси не осуждал их за это, сейчас все человеческое пришлось отложить в дальний угол. Иначе было бы просто не выжить. Иначе ты рисковал повторить участь этого несчастного. Но долго оставаться в таком положении было еще опаснее. Выждав нужный момент, парень, прилагая большие усилия, все поднялся на ноги. Но тут же был подхвачен толпой. В какой-то момент Перси оказался на перекрестке, где люди разбегались в разные стороны, образовывая тем самым небольшое пространство, где никто не толпился. Здесь Перси удалось вырваться из потока обезумевшей толпы. Гул в ушах стал тише и теперь парень мог услышать, как бешено стучит в ушах кровь. Облокотившись об стену ближайшего дома, Персиваль устремил свой взгляд на происходящий перед ним хаос. Почему жандармы открыли огонь по безоружным революционерам? Все ведь было вполне мирно. Никто не лез в драку, никто не принес с собой оружие. Кто посмел дать такой варварский приказ? Вот испуганная стрельбой лошадь встала на дыбы против воли своего ездока. Молодой жандарм, едва ли старше самого Перси, не удержался и упал. Стоит ли говорить, что он упал прямо под ноги своей же лошади, чье копыто с ужасающим звуком опустилось прямо на его лицо. Перси определенно никогда не забудет этого звука. Уже позднее, сидя в полицейском участке возле Артура, который сам вызвался обработать ему гематомы и раны, Перси будет вспоминать его и без остановки прокручивать в своей голове. А какие все-так смелые эти люди. Сколько им потребовалось мужества, чтобы прийти на площадь Согласия в этот день. Наверняка они предполагали, что этим все и закончится. Они вышли и заявили о себе. Как смел Антуан… Опять мысли молодого жандарма вернулись к произошедшему на площади и к зачинщику этой трагедии. Интересно, он еще жив или можно будет ждать приглашения на похороны? Когда Перси возвращался к своему отряду, то неосознанно посмотрел в сторону трибуны вдалеке и, к своему удивлению, вообще никого на ней не разглядел. Может Антуану кто-то помог или он сам сумел уйти? А почему вообще он там стоял? Почему вещал на всю эту толпу, очевидно республиканские идеалы? Свои собственные идеалы. Чтобы изменить мир? Предпочел не свет, а тьму? Или наоборот? Перси уже перестал понимать, что хорошо, что плохо, что правильно, а что нет. Перестал осознавать себя в пространстве и времени, он просто не знал в какую сторону ему теперь идти. Антуан, Антуан… где-то неподалеку страшно и пронзительно кричала странная птица. Парень никогда не слышал, чтобы птицы так кричали. Стоит ли теперь разыскать Антуана? Зачем это делать? Просто справиться о здоровье и потом снова продолжать ненавидеть? А как подло поступил сам Персиваль. Бросил товарища на поле боя, позволил толпе унести себя. В общем, тот еще подонок, обижаться есть причины. Оба хороши, пожалуй, самым верным способом будет найти его и поговорить. Если с ним еще можно будет поговорить… Возле фонтана он увидел своего старого знакомого — Мсьё Де-Ламруж. Мужчина примерно тридцати лет, добрый, веселый, душа любой компании. Он схватил свое ружье и два раза выстрелил в спину майора Ришара. Мсьё Ришар как раз в это время занес руку с зажатой в ней саблей для того, чтобы ударить беспомощно упавшую в воду девушку. Он ударил своего коллегу? Или у Перси уже галлюцинации? И тут он стал видеть это по всюду. Люди в форме стреляли и резали своих. Они встали на сторону революционеров? Почему? Может не так плоха сама идея революционного пути? В конце концов, есть ли у них иной выбор, кроме как жертвовать собой, чтобы новые поколения могли дышать свободнее? А может ли Перси оставаться в стороне? Имеет ли он право игнорировать нищету, лишения, беззаконие, взяточничество и тщеславие? Он ведь поклялся стоять на защите граждан Франции, так разве будет честно сейчас их расстреливать? Расстреливать просто за их позицию, за желание сделать их жизнь лучше… *Жан* Парень с ошалелыми глазами громко стучался в одну из дверей на улице Роше. Даже несмотря на довольно ранний час, улица эта была пустынна, все окна закрыты ставнями, а двери заперты. Люди, пусть и привыкли к постоянным демонстрациям и восстаниям, не особо хотели, чтобы в их жилище в очередной раз врывались жандармы, рыщущие в поисках революционеров. Но Жану отчаянно нужен был человек, который жил в одной из мебелированных комнат этого дома. Врач, который всегда помогал раненным товарищам по несчастью. Но почему же он не открывает?! — Корнель! Откройте! Нам срочно нужна ваша помощь! — орал, что есть мочи, Жан. Наконец из окна показался тот самый врач. Хотя врачом его можно было назвать с натяжкой. Студент медицинского университета, обучающийся на последнем курсе. У него не было лицензии врача, но революционеров это не волновало. Парень был более чем толковый. Однако, как и многие толковые люди, красотой не отличался. Высокий лоб, большие, торчащие зубы, прямой вытянутый нос и маленькие, проницательные глазки. Вот уж кто точно не страдал от переизбытка женского внимания. — Што шлучилошь? — спросил юный медик, своим высоким шепелявым голосом. — У нас раненный! В кафе «Андалуза». Надо торопиться, давай спускайся быстрее! Когда высокий, тонкий как тростинка врач вышел к Жану, парни направились в сторону кафе, стараясь не привлекать лишнего внимания. Особенно внимания жандармов. Смотря на будущего доктора Корнеля отпадали все вопросы относительно того, почему собственно он не пошел на митинг. Если честно, Корнель бегал-то с трудом, путаясь в своих несуразно длинных ногах, а без какой никакой физической подготовки на митингах делать нечего. Вот он и отсиживался дома, но всегда был наготове, чтобы подлатать товарищей. *Агнешка* Уже тридцать минут прошло с тех пор, как Жан убежал за врачом. Антуан все норовил закрыть глаза, что в его положении делать было нельзя, рискуя их и вовсе больше не открыть. Спасала лишь нескончаемая болтовня Антонио. Откуда вообще столько тем для разговоров? Парень аккуратно держал возлюбленного за руку, и дрожащим голосом рассказывал, как его чуть не похитили сицилийские пираты. А Агнешка всеми силами пыталась спасти друга от большей потери крови. Где же этот чертов доктор?! Нельзя передать ужас, от осознания, что вот-вот близкий тебе человек может умереть. Вот несколько часов назад он, активно жестикулируя, красивым, поставленным голосом, призывал работяг и студентов присоединиться к их движению, а через мгновение его может не стать… Сейчас он лежит, неловко и растерянно смотрит на Тони, судорожно прижимая к себе его руку, а это может быть последнее, что он сделает в жизни. А сам Тони последний, кого он увидит… Удивительное дело — смерть. Как бы силен, умен и бесстрашен ты ни был, она все равно поставит тебя вровень со всеми остальными. Так же, как и все, ты просто перестанешь существовать, уйдет сознание, уйдет все, что ты знал в этом мире, все, что имело и не имело значения. Сложно осознать это, но смерть не тоже самое, что переехать в другую страну или на другой континент, так или иначе, там будет то, что ты уже знаешь, пусть и в несколько другой вариации. Когда ты умираешь, все расстояние, мысли, желания кончаются. Тебя просто нет и уже никогда не будет, там нет законов физики, людей, природы, да и вообще ничего. Ты не вернешься в свою квартиру, не возьмешь в руки любимую книгу и не заваришь себе чай. Жизнь не обязательно состоит из великих поступков или постоянной деятельности, даже просто лежать и думать — это уже значит жить, ведь ничто не может думать, но тебя это никак волновать не будет. Все знают, что умрут, рано или поздно, но человеческий мозг устроен таким образом, что не может вообразить себе, свое собственное исчезновение. Даже если нам снится, что мы умираем, мы… просто становимся призраком… или внезапно воскресаем, или что-нибудь в этом роде. Но на практике это так не работает. Однако, даже осознание того, что все мы смертны, не вгоняет нас в панику или депрессию, мозг не позволяет нам об этом думать постоянно. Мы прячем страх и в жизни остаемся разными, интересными, стараемся что-то изменить, и крайне редко задумываемся о смерти, особенно как о чем-то неизбежном, но… может это и к лучшему? — Мы здесь! — послышался голос Жана прямо за дверью, за секунду до того, как она с шумом открылась, чуть не слетев с петель. — Наконец-то! — не удержавшись, вскликнула Агнешка — Проходи, проходи! Чего вы так долго?! — Ижвините! — прошепелявил доктор, ставя на столик свой чемодан с медикаментами и инструментами, надевая на себя фартук, чтобы не испачкаться. — Ну вот, Антуан, доктор пришел. — натянуто улыбнулся ему Тони. — Антонио… — слабо проговорил Антуан, смотря в глаза итальянца. — Ничего не бойся. Ты чего? — все также натянуто улыбался ему Антонио, слабо скрывая страх. Но он должен быть сильным. Ради Антуана. — Но… я не хочу умирать. Не так… Ты ведь не уйдешь? — с мольбой в глазах и голосе спросил парень. — Не уйду. Я с тобой, слышишь? Но Антуан уже не слышал. Потеря крови брала свое, действовать надо было быстро, пока, вместе с сознанием, Антуана не покинула и жизнь. — Скальпель… — сказал Корнель, и приступил к работе.