Свобода начинается с иронии

Вечер опускался на Париж. Снег все еще не переставал сыпаться, кажется, что он даже начал идти сильнее. Все было покрыто серебряным покрывалом, огни в окнах домов и свет от уличных фонарей перекликались, отражаясь на поверхности замерзшей Сены. В одном из домов свет бил особенно ярко и люди слетались на этот свет как мотыльки. Дамы в роскошных платьях, джентльмены в новых фраках, блестящие драгоценности, а главное блестящие глаза. Дом встречал своих посетителей теплым светом прихожей, светящимся сквозь открытые резные двери из цельного дерева, и окнами с замерзшим плющом, окутавшим кованные решетки. Барельефы, изображающие величайшие баталии человечества, и величественные колоны с коринфскими ордерами дополняли общую картину. Поднявшись на обделанный мрамором порог, можно было увидеть тяжелые портьеры, закрывающие помещение от посторонних взглядов, картины в стиле Барокко и диваны, обитые темно-синим бархатом. Музыка заполнила собой все помещение, затронув самые дальние его уголки, и создавала неповторимую атмосферу в доме Гроссеров. Перси и Артур со своей семьей, передав верхнюю одежду лакею, прошли в глубь зала, где и собралась большая часть гостей. — О, это вы! Как приятно видеть вас, мадам Де-Жустис, офицер Де-Жустис и юные мадмуазель! — мсье Гроссьер подошел и протянул руку для пожатия, как всегда, притворно-широко улыбаясь. — А это, наверное, ваш младший брат, мсье Персиваль? — Вы как всегда очень проницательны. — любезно ответила Мария и подала руку господину Гроссьер, который не заставил себя ждать и поцеловал даме руку. — Вам должно быть не терпится увидеться с Адриан и Матильдой? — поинтересовался Гроссьер. — Мы непременно с ними поздороваемся. — ответил ему Артур. — А вот и мы! — услышали наши герои, не успев сделать и 2-х шагов. Адриан — жена Георга Гроссьера и его дочь Матильда подошли к гостям. — Мы очень рады вас видеть! — мадам Гроссьер говорила, странно растягивая слова, и очень уж пристально разглядывая Перси, заставляя того смущаться. Мсье Персиваль — опять протянула она, широко улыбаясь — Давно хотела познакомить вас со своей дочерью. Она и сама безумно этого ждала. — мадам обернула свою дочь за руку — Правда ведь, Матильда? — Правда, мама — ответила высокая, стройная девушка, интересно, в кого она пошла? Мать ее была коренастой и не высокой, а фигура отца больше напоминала форму шара. Оба они с седеющими волосами, маленькими, не выразительными чертами лица, и сероватым оттенком лица. Ну, в общем, краше в гроб кладут. Зато их дочь была вполне не плоха собой: густые черные волосы, выразительные глаза, нос с небольшой горбинкой и поджатые в тонкую полоску губы. Несмотря на то, что Матильда ответила матери, было не похоже, чтобы она ждала встречи с Перси. Она как будто его и не замечала, ее зрачки то и дело метались в сторону входной двери, в ожидании кого-то. Наконец, когда большинство гостей собралось, все заняли свои места за большим, красиво сервированным, обеденным столом. На нем уже стояли некоторые закуски, но главное блюдо еще только готовились преподнести всему высшему свету Парижа. — Баронесса Агата Галопин-Диту и маркиз Антуан Бордо-Лебланк. — громко известил дворецкий о новоприбывших. Баронесса и маркиз вошли в зал, где гости уже рассаживались по местам. В помещении стоял шум и гам, в целом творилась какая-то неразбериха, но как только эти двое вошли все сразу стихло. Перси не сразу заметил кто там пришел, так как обзор ему загородили, но так резко изменившаяся атмосфера заставила его сердце трепетать Парень усиленно пытался разглядеть новых гостей. Первой он заметил баронессу, полную, невысокую женщину, с приятным, добродушным лицом, она была одета в яркое платье, прическу ее украшала… кажется птица… или…в прочем, не важно. Женщина приветствовала всех уже собравшихся и извинялась за опоздание: — На улице такой снег начался, вы не представляете! Mon Dieu*[1], мы кое-как до вас добрались. — ее голос был одновременно приятным и несколько писклявым, но, в целом, она вызывала приятные чувства, только вот… почему такой ажиотаж? Впрочем, это Перси понял уже в следующее мгновение, когда вдалеке, этим холодным, снежным вечером, замаячило яркое, летнее солнце. Конечно, это был молодой маркиз как-его-там. Это было не важно, потому что в какое-то мгновение Перси подумал, что слишком сильно сегодня ударился головой и теперь перед ним во плоти стоит герой античных повестей. Нет, Перси не влюбился, просто этот юноша так действовал на всех, кто видел его в первый раз, такая уж у него была внешность — яркие голубые глаза, горящие каким-то странным, озорным огоньком, светлые волосы, прямой нос и, в целом, идеальные черты лица. Он был высоким и стройным, все взгляды девушек, девочек и женщин, и некоторых мужчин, были прикованы к этому красиво улыбающемуся парню. Особенно рада была Матильда, она сразу перестала выглядеть отстраненной, а лицо, до этого выражающее только скуку и умственную ограниченность, вдруг стало кокетливым и даже почти милым. Это его она ждала весь вечер? Все были в сборе, гости таки заняли свои места, и, оказалось, что маркиз сидит напротив Персиваля. Когда слуги наконец вынесли шедевры гастрономического искусства и поставили их перед каждым гостем, Антуан вдруг заговорил. — Я не помню, чтобы видел тебя когда-нибудь. — Перси какое-то время тупо смотрел по сторонам, пытаясь осмыслить происходящее, и, когда его взгляд остановился на Антуане, Перси стал припоминать, что, кажется, тот его о чем-то спросил. — Прости, ты не мог бы повторить? — Перси внезапно занервничал, его движения стали неловкими и в, попытке отпить вина из бокала, парень опрокинул его на белую скатерть. На это тут же обратил внимание его брат, Перси уже было приготовился к надвигающейся буре, но тут… — Ох, извините, господа, я случайно испортил вам скатерть. — Антуан зачем-то, зачем Перси не знал, взял на себя вину. — Ничего, ничего, маркиз, это мелочи, все сейчас вытрут. — В следующие пару минут слуги и правда убрали весь беспорядок, который якобы натворил Антуан. — Спасибо. — только и мог неуверенно сказать Перси. — Не благодари. — улыбнулся парень, показывая белоснежную улыбку. Увидев, что собеседник, настроен добродушно, Перси тоже улыбался, сдерживая смех. Да уж, абсурдная получилась ситуация, аж смешно. — Я Персиваль Де-Жустис, можешь звать меня Перси. — Антуан. Просто Антуан. — парни продолжили есть свои блюда, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами о погоде и собравшихся людях. После ужина народ разошелся кто куда, кто-то пошел танцевать, кто-то отправился посмотреть новые картины в коллекции хозяев, а кто-то вышел в сад, подышать свежим, морозным воздухом. В числе последних, Перси и Антуан. — Так значит, ты в полиции работаешь? — Антуан кажется был немного раздосадован выбором профессии своего приятеля. — Почему именно жандарм? — Это моя мечта. С детства. Наверное, это связано с моим старшим братом. Но тем не менее, мне кажется, это отличная профессия, я помогаю делать этот мир лучше. — без запинки, как будто выученным текстом ответил Жустис. — Ну и чем конкретно ты сейчас занимаешься? — поинтересовался Антуан. — Занимаюсь разоблачением революционных группировок. — ответил Перси, смотря при этом на заснеженные крыши, а зря, ведь если бы он смотрел в это время на Антуана, то увидел бы как странно заблестели его глаза. — Разоблачением революционеров значит. Не поддерживаешь революцию или просто выполняешь приказ? — И то, и другое, наверное. — ответил Перси после некоторой паузы, которую он взял на раздумья — А что? — Да ничего, просто мне кажется, это очень интересно. И как продвигается расследование? Удалось обезвредить этих поганцев? — спросил маркиз с хитро прищуренными глазами и не менее хитрой улыбкой. Стоит заметить, выглядел он в тот момент премило. — К сожалению, пока мне никого не удалось усадить за решетку. Только вот руку сломал. — грустно пожаловался Перси. — В погоне за грабителями? Или может в погоне за революционерами? — Хех, типа того. Да, за грабителями. — Что-то пошло не так? — Да, на моем пути внезапно появился лед. — Лед зимой, вот так неожиданность. — Антуана это опять развеселило. Перси это тоже показалось забавным, и в следующую секунду они дружно хохотали. — А эта женщина твоя мама? — настала очередь Перси задавать вопросы. — Нет, это моя тетя. — от веселости Антуана не осталось и следа — Мои родители….в общем, это не важно. Давай о чем-нибудь другом поговорим. — Ладно, извини, если это для тебя больная тема. Ээм, тогда, чем ты по жизни занимаешься? — Перси чувствовал себя немного неловко из-за вопроса о родителях, который он задал. — Учусь в университете, на 3 курсе. –Антуан опять стал выглядеть уверенно и расслабленно. Он вообще очень располагал к себе. — На кого учишься? — На дипломата. — Ого, это же шикарная профессия. — Ну… да, неплохая. Перси хотел задать парню еще сотню вопросов, все-таки собеседник он интересный, да и вообще, они почти что ровесники, всегда приятно поговорить с кем-то своего возраста. Но идиллию прервал звук гитары и звонкий мужской голос, поющий… нет, орущий песню на итальянском. — Что за черт? — Антуану, кажется, не понравилось, что кто-то нарушает ночную тишину слишком веселыми для него аккордами. Да и вообще, он недолюбливает гитару. Парни, как и еще дюжина гостей, пошли проверить кто же это там шумит. Только большинству гостей веселая итальянская песенка показалась весьма занятной и достойной, не то что внимания, а даже танца. Большинству, но не Антуану. — Мсьё. — кто-то позвал маркиза тоненьким женским голоском — Не хотите ли потанцевать? — то была Матильда, робко сжимающая в руках платочек и опустив вниз глаза. — Матильда, извини, я сегодня не могу танцевать, я…я… — Он повредил ногу, когда катался на лошади. — решил помочь другу Перси. — Да, верно. Извини, Мати. — от робости во взгляде и действиях Матильды не осталось и следа. Она грозно глянула на парней и пошла в дом, какой-то нервозной походкой — У меня мурашки от этой девки. — проговорил Антуан, и парни опять рассмеялись. А тишину тем временем разрывала музыка: Largo al factotum della citta. Largo! La la la la la la la LA! Presto a bottega che l'alba e gia. Presto! La la la la la la la LA! Ah, che bel vivere, che bel piacere per un barbiere di qualita! Ah, bravo Figaro! Bravo, bravissimo! Bravo! La la la la la la la LA! Fortunatissimo per verita! Bravo! La la la la la la la LA! Fortunatissimo per verita! Fortunatissimo per verita! La la la la, la la la la, la la la la la la la LA! *[2] Когда уличный музыкант закончил петь, толпа разразилась бурными аплодисментами. А музыкант, по виду чистый итальянец, кланялся во все стороны. А потом, среди толпы радующихся и танцующих людей, он увидел хмурого Антуана. — Мсьё, разве вам не по нраву моя музыка? — поинтересовался гитарист. — Нет. — коротко и без обиняков ответил Антуан — В чем же дело, о, прекраснейший из прекраснейших? — с самодовольной улыбкой спросил итальянец, даже не пытаясь скрыть сарказм в голосе. Сложно сказать, что конкретно взбесило Антуана, самоуверенность, сарказм или это дурацкое обращение, но его было уже не остановить. — Что ты о себе вообразил, а?! Ты вообще в курсе, который сейчас час? Может кто-то уже лег спать или уложил детей, а ты тут со своей музыкой! Может, в конце концов, кто-то просто хотел тишины и спокойствия, почитать книгу у камина. Кто вообще разрешил тебе здесь играть? Отвечай! — тут можно было легко возразить, но, когда Антуан злился все предпочитали молчать. В тихом омуте, как говорится, черти водятся, и когда чертям что-нибудь не нравится, берегись, Париж! Вот и музыкант, поняв, насколько тяжел пациент, только присвистнул, да еще и так похабно, что у Антуана свело челюсть. Стремительно развернувшись на пятках, Антуан удалился в помещение и уже в спину себе услышал: — Меня, кстати, Антонио зовут! Еще увидимся, красавчик! _____________________________________________________________________ [1] Mon Dieu — Мой Бог [2] Gioachino Rossini — Largo Al Factotum