Монохромный лес

– Попался... — Шепот, будоражащий сознание и пробирающий до самой души раздался над ухом. Тихий, но от того не менее пленительный и полный игривой уверенности голос проскользил вдоль шеи, опаляя кожу горячим дыханием. Юношеское тело слегка дёрнулось от неожиданности, но этого было катастрофически недостаточно, чтобы вырваться из цепкой хватки хищника. Да и хотел ли он вырываться - та ещё загадка.       Девушка не спешила в своих действиях, растягивала их, наслаждаясь столь искренней и живой реакцией - так истинный гурман наслаждается выдержанным вином из премиальной коллекции. Тонкие пальцы, что до этого покоились на плечах юноши, скользнули по ним ниже, исследуя теперь контуры спины. Даже через майку прекрасно ощущалось - немного напряжена. От неспешных и приятных ощущений слегка подрагивали изгибы лопаток, нежная ладошка прошлась по линии позвоночника и обратно, описывая на коже мелкие круги.       Она даже не прилагала особых усилий, лишь осторожно подтянула его ближе, левой рукой заключая в нечто похожее на объятия. Правой же рукой она невзначай провела по его шее. Мягкая, горячая, так и хотелось впиться в неё зубами, оставить неровный ряд алых следов. Встрепенулся, голова чуть ушла в плечи. Непонятно от чего его подёргивает - волнительный трепет или ему просто щекотно? Одно было ясно наверняка - девушке нравится подобная реакция, незамысловатая, честная, как пламенный призыв заставляющая идти дальше, растягивая удовольствие и смакуя каждый момент.       Очередной тихий выдох, горячий настолько, что казалось, способен был запросто ошпарить кожу, коснулся трепещущей жилки. По телу пробежал очередной рой мурашек. А уже в следующую секунду могло показаться, что парня знатно тряхануло электрическим разрядом высоковольтной вышки. Словно поддавшись на хищные инстинкты или на моментную возможность, Стася прильнула губами к столь чувствительному месту. Совсем лёгкий поцелуй сменился укусом, оставляющий после себя бледно-алеющий след. На этот раз сдержать вздох, наполненный трепетом ожидания, не смог парень. Ему нравилось - и этот факт только подогревал девичье удовольствие.       Хотелось и дальше вот так вот просто гладить его, легонько касаться и целовать, словно домашнего, маленького котёнка. Но было понятно, что инициатива очень скоро перейдёт из рук в руки. Всё же Антон был не из совсем робкого десятка. Надо - он сделает шаг. Потребуется - ко всем чертям переломится, выходя победителем. Это было лишь вопросом времени... лишь вопросом когда разбушевавшееся гормонами сознание подтолкнёт его к верному решению.       Ловко извернувшись в ее захвате, Антон поменялся с ней ролями. Теперь уже его руки, жадные до касаний, нашли своё пристанище на её торсе. Слегка сползли вниз, обвили девичью талию, как лианы обвивают вековые деревья далёких джунглей. До этого мига она была тем самым незримым кукловодом, что дёргал за ниточки свою куклу, наслаждаясь незамысловатой игрой и покорным повиновением. Но всё рано или поздно меняется. – Стася... – Лишь сдавленный полушепот вырывается из его глотки. Громче не получится, даже если захотеть. В горле комом встрял вопрос, который он так желал задать последние дни. Не было подходящего момента. Но, кажется, сейчас настало то самое время. Похоже, правы были коммунисты, говоря, что вчера было рано, а завтра будет поздно. Действовать нужно сейчас. – Ты будешь моей девушкой?       Она отвечает не сразу. Молчит, обдумывая услышанное. Сердце гулко стукнуло и было непонятно у кого: у него или у неё, а может у обоих одновременно... В комнате царит волнующая тишина, прерываемая только дыханием и игривым смешком. Школьница медленно приблизила своё лицо к его, почти касаясь губами; ладони расположились на грудине. На лице озарилась хищная, надменная улыбка. – Интересно... а если я откажусь, тогда что? – томно прошептала Станислава. Однако в тихой комнате прозвучало это как рокот далекого грома. Что-то неприятно кольнуло Антона в области груди. К отказу он был совершенно не готов, да и думать об этом... – Тогда, как и положено джентльмену, мне придётся застрелиться, – вырвалась из него шутка. Не даром говорят: с кем поведёшься, от того и наберёшься. Однако в воздухе вновь повисла тишина. По-прежнему в груди неприятно щемило. – Если у Вас такие ставки, то... – Девушка произносила каждое слово предательски медленно, словно издевалась, оттягивая момент окончательного ответа. Провела пальцами по алеющему следу, почувствовала, как бьётся сердце под кожей. –... то готовьте пулю.       Если не говорить о том, что юноша был ошарашен подобным ответом, то не сказать ничего. В груди стало тесно. Казалось, весь мир только что ушёл из под ног, отправляя того в не самое приятное падение. В горле встало комом желание переспросить, но завидев лукавую улыбку и дьявольский огонёк в её глазах всё встало на свои места. Шутка на шутку... – Только если ты будешь моим... – Комната была недостаточно освещена, вокруг таилась серость, но в этой серости более отчётливо виднелось, как в её глазах блуждали искры. Такие же, как от разворошенного костра. Антон не стал ничего говорить, это было лишнее. Ладони, сместившиеся с тонкой талии, сперва упали на девичьи щёки, а после и сам парень подался вперёд, что бы наконец поцеловать её. Мягкая и до опьянения сладкая. Хочется целовать её вечно.       А вскоре и этого показалось недостаточным. Поцелуй был юношей предательски разорван, но лишь для того, что бы в следующий миг продолжить его вереницей лёгких прикосновений до одного местечка. Задумка была ясна, однако успеха не гарантировала. Но даже если и так, то ничего страшного - этот момент лишь эксперимент в его жизни. Добравшись до её уха, парень провёл кончиком языка по самому краю, спустился вниз и прикусил мочку. Тихий стон вперемешку со смешком вырвался в тишину.       Тяжёлое дыхание будоражило сознание, а лёгкие прикосновения, тонизировали как ничто другое. Особенное упоение бестия получала от ощущения даже малейшего движения школьника и того трепета, что исходил от него. Было жарко, было приятно, было волнующе.       На этот раз поцелуй прервала она. Нужно было отдышаться и, по возможности, хоть немного усмирить бешеный ритм сердца, что лишь больше разгонялось от возбуждающего дурмана. Казалось, ещё немного и бурлящая кровь заполнит собой абсолютно всё, не позволяя более ни видеть, ни слышать, ни чувствовать... Тонкая струна слюны протянулась между полуоткрытых губ. Несколько глубоких выдохов, резкий толчок...       Антон не сразу понял, что произошло. Вот он стоял, почувствовал лёгкий нажим на плечи, а после ноги встретились с краем кровати, заплелись и, на этот раз парень отправился в полёт по-настоящему. Благо длился он не более секунды, да и мягкий матрас принял его по-хозяйски заботливо.       Глаза робко приоткрылись, наблюдая картину, которая если и могла всплыть, разве что только в самой глубине его фантазий. Стася сделала тот единственный шаг, что разделял её и загнанную в капкан добычу; сперва присела рядом на кровать, а после перебросила ногу, аккуратно усаживаясь на его бёдрах, как на троне. Пыл лидерства был успешно изъят. – Вот и всё, – прошептала она с лёгкой насмешкой. – Теперь знай, кто здесь главный. – Посмотрим, – выдавил из себя Антон, осторожно кладя руки на её бёдра. Пальцы слегка сжались, вырывая из девушки заветный полустон. Впрочем, плутовка не намерена была отставать. Позволив себе слегка наклониться вперёд, она погладила его шею, затем провела пальцем по его подбородку, слегка коснулась его губ. Дыхание вновь участилось. А после Тихонова-младшая сама подалась навстречу, устремляясь в очередной поцелуй. На этот раз более напористый, требовательный и наглый. И настолько же наглым был ответ: его руки шаловливо скользили по бёдрам, сдавливали нежную кожу, а после слегка гладили покрасневшие участки, точно извиняясь. А после и вовсе пристроились на талии, всяко игнорируя и обходя светло-розовую майку.       В воздухе вновь ощущался столь приятный, но чуть не позабытый аромат Нового года: кислинка мандаринов, терпкость петард и бенгальских огней, свежесть хвои и сладость шоколада. В серых глазах, в которых сияли простые искры, теперь горело пламя. Не то, что обычно видел школьник в своём камине, нет... Огромные языки пожары полыхали в самой душе девушки. Казалось, стоит лишь задержать взгляд на пепельных омутах - сгоришь без остатка; протянешь руку - болезненно обожжёшься. И ведь что-то всё ещё гложило парня. Некое непонимание, которое хотелось скорее развеять. – Слушай, – тихий ненавязчивый призыв. Стася удивилась, глядя ему в глаза. Пусть свет в комнате и был слегка приглушен, но даже так она прекрасно видела, насколько были расширены его зрачки. – Я всё думаю, не могу не думать... – И вновь ком. Словно некая внешняя сила просто не хочет, что бы он задавал ненужные в данный момент вопросы. – Это место ведь необычное. Я про лес и посёлок: Хозяин, зверята, ведьмы, церкви и прочее... – Ладони скользнули вниз, обратно к бёдрам, но после вернулись на прежнее место. – И ты, так часто и резко пропадающая из виду, появляющаяся в самый неожиданный момент. Ловкая, сильная, которая знает про местную мистику, да и сама является её частью... – Скажи, кто ты: Стася или Алиса? – на мгновение школьница застопорилась, а в её голове пронеслась одна простая мысль: "какой же он дурачок, неужели так ничего и не понял". – Я та, кем кажусь... – Девушка выпрямилась, вновь принимая вертикальное положение. Спина выгнута, как у кошки, и как кошка она хитра и обворожительно прекрасна. – Я ученица 10 класса и дочь местного участкового. Я отличница, спортсменка и просто красавица... – Хохотнула она, разбавляя обстановку. – А между тем я девушка, которая хочет свободы; которая хочет видеть прекрасное в каждой мелочи, которая хочет гулять ночью и танцевать под звёздами... – Её взгляд медленно перевёлся к окну, словно там, за стеклом, была непроглядная ночь. А после вновь направился на юношу. – Однажды я была на твоём месте, хотела спрятаться от всего мира, даже если это укромное местечко было бы в глубоком сугробе, посреди самой тёмной чащи. И, в какой-то степени, эту свободу я получила... Теперь я та, кто я есть: Алиса и Стася, два в одном, как говорится. – И совсем немного обождав, добавила. – Если тебя это пугает, я пойму.. – Нет, не пугает, – тут же, словно на одном дыхании, выпалил Петров. Хотелось сказать что-то ещё, сказать какие-нибудь приятные слова, но разве они были нужны? Всё итак было понятно. Если бы он боялся, то не ступил бы дальше границ просёлочной дороги; если бы боялся, то не стал искать её среди снегов и гулять после школы; если бы боялся, то не стал бы привязываться к ней, как к яркому лучику света в своей жизни.       Могла ли она его испугать? Да, безусловно, но между тем Стася казалась воплощением той самой таинственной силы, что манила и пугала одновременно, создавая ощущение, будто бы он скользит по краю вулкана, ждущего своего извержения. И почему-то сейчас он не может сдержать улыбку, что рвётся откуда-то изнутри. Он обнимает её, прижимая к себе, а она отвечает не менее внезапным поцелуем.       Порой такая колкая и меткая на слова девушка такая мягкая и чувствительная. Рука находит руку и пальцы переплетаются в замок. Незамысловатое действие, но от которого на душе обоих становится необычайно легко. Теперь же талии касалась одна рука. Она то опускалась ниже, поглаживая девичье бедро, то вновь устремлялась ввысь, с каждым разом увеличивая дистанцию на пару сантиметров. Касания становились всё более осторожными, робкими, словно парень прикасался к редкому мотыльку, боясь ненароком задеть крылья. Казалось, стоит перейти невидимую грань, и тогда он почувствует себя сапёром, брошенным в самый центр поля, усеянного взрывчаткой. "Давай, Петров, сделай шаг в сторону, рискни..."       Однако любопытство брало вверх, пальцы обжигало от нахлынувшей смеси возбуждения и похоти, скрывать которые становилось всё сложнее. Хотелось большего, немного нарушить правила, которые установило его же сознание, и зайти чуть дальше. Ещё немного и... Пальцы скользнули вверх, задерживаясь перед выпуклостью груди. Почувствовался лёгкий трепет - её тело напряглось от лёгкого, но смелого давления. Выше ладонь не пошла.       Вопросительный взгляд упал на девичье лицо, в немом вопросе "можно?". Уж лучше попросить разрешения, прежде чем позволять себе подобную наглость - становиться сапёром совершенно не хотелось. Тут же вспомнились слова физрука и то, кем был её папа. Да, уж лучше спросить... А она смущена. Даже в потёмках видно, как её лицо слегка покраснело, как взгляд метнулся по юношескому телу; ощущалось, как тяжёлое дыхание пронзало воздух.       Кивок. Робкое движение - освободилась из хватки. Тонкие руки ухватились за край футболки, а после стянули её, отбрасывая в сторону, как что-то ненужное и инородное.       Мгновение на осознание, потом ещё один миг и третий для надёжности.       Антон закрыл глаза, тяжело выдохнул, досчитал до пяти и вновь увидел мир - на этот раз не сон. Всё взаправду. Если он только мог прогреметь салютом и распасться на миллион сверкающих кусочков - сделал бы сию минуту.       От увиденного его зрачки расширились до предела, в глазах читался голод вперемешку с безумным желанием. Оно и не удивительно. Девушка выглядела, мягко говоря, восхитительно: подтянутый животик, стройная талия, упругая грудь, что игриво подрагивала при каждом вдохе...       И каждое прикосновение было наполнено трепетом, каждый взгляд — вожделением. Он осторожно, но настойчиво изучал её тело, её изгибы и линии, доселе скрытые за тканью футболки. Трепетная дрожь, пробегающая по её телу, была ему ответом на эти прикосновения. Стася сжала ладони в кулачки, её глаза закрылись от удовольствия, уголки губ изогнулись в улыбке, и в этот момент её настойчивое дыхание казалось более красноречивым, чем любое слово мира.        Её грудь была небольшой, но упругой и мягкой. Ему нравилось, как она помещалась в ладони. Секунды спустя и вовсе раздался какой-то неопределённый звук, больше похожий на жалобный скулёж - Антон слегка сжал пальцами горошину соска, немного оттянул и отпустил. Вторая рука не отставала, вызывая по телу девушки приливы удовольствия, что можно было сравнить, разве что с морскими волнами в самом начале шторма.       Она припала вперёд, облокачиваясь на руки, лишь бы не упасть. Да и если упадёт - ничего страшного, Антон наверняка поймает её и заключить в объятия, крепко прижимая к себе. Спина непроизвольно выгнулась, вновь подставляя под удар чувствительное место, чем юноша просто не мог не воспользоваться. Какой смысл трясти алой тряпкой перед быком, надеясь, что он не бросится?       Рывок, и вот уже он возвышался над школьницей, наслаждаясь видом. Правое колено скользнуло ей между ног, а руки, подобно колоннам величественного Парфенона, заняли своё место возле её плеч. Их взгляды вновь слились в один, словно угасающий закат на безоблачном небе.       Если и был какой-то план, то его никто не соблюдал; если оставались хоть крупицы контроля - они безвозвратно утеряны. Тела взрывались жаром, бурными эмоциями и кипучими чувствами. Вскоре уже и майка Антона отправилась в непродолжительное путешествие на пол. Он вновь припал к девушке, одаривая грудь и шею вереницей поцелуев. Язык прошёлся по соску, губы жадно втянули кожу... И Станислава отвечала ему взаимностью и искренними стонами удовольствия. Не могла сдержать их, да и попросту не хотела.       Её рука уверенно проскользила по стройному торсу, останавливаясь у края штанов. Пальцы коснулись твёрдости, на что Антон издал хриплый рык и выдохнул ей в район ключицы. Волна экстаза прошлась от пят до кончиков ушей приятной дрожью. Глаза невольно закатились. Казалось, что стоит ей коснуться его снова, хотя бы раз, то непременно придётся менять трусы на новые. – Я могу кое-что попробовать? – хриплый голос сорвался с губ, находя препятствием её щёку. – Конечно, – вторила бестия почти моментально. Любопытство никуда не пропало, наоборот, стало лишь сильнее и всё больше подкидывало поленьев в пожар разврата.       Уже его пальцы проскользили вниз, осторожно преодолевая резинку шорт и добираясь до кромки белья. Едва ощутимо прошлись по краю... Влажно... Пальцы аккуратно надавили на ткань. Затем снова, и ещё раз. Прошлись вверх-вниз, заставляя девушку простонать с закрытым ртом, а тело встрепенуться от очередного табуна мурашек. Она попросту боялась приоткрыть губы - тогда станет слишком громкой и, что вероятнее всего, остановиться не сможет. Да и мысли об этом уже начинали захватывать разум отличницы. Трепетные касания заставляли её всё больше отдаваться ощущениям, наслаждаться трепещущим в груди сердцем, уповаться на ход своих эмоций и чувств. Ей хорошо, слишком хорошо, что бы думать трезво. Да и Антон... В сравнении с остальными - чуть ли не лучший выбор. Умный, красивый, легко идущий даже на самую простую провокацию - идеальный зайчик для лисицы. Подобный изысканному деликатесу среди бескрайнего стола, заставленного второсортными блюдами.       Её тело горело не хуже юношеского, внизу живота завязывался узел, отдавая тянущим, но приятным ощущением. Она таяла, растворялась под нежными, хоть и слегка робкими касаниями. Мысленно и физически наслаждалась моментом. Серая мышка в окружении класса; отличница на фоне безграмотных олухов; хитрая лисица, скачущая по облакам, вдали от плебейских взглядов... Главный герой своей жизни и мира, не замеченный толпой обывателей. Но сейчас... сейчас, казалось, всё изменилось. Нашёлся тот, кто видел в ней не только маску, но и старался заглянуть в сущность. Тот, из-за кого хотелось выгибаться кошкой и быть громкой; тот, с кем хотелось проводить время и отвечать взаимностью... – Поцелуй меня. – То, что должно было вырваться приказом прозвучало настолько неубедительно и сдавленно, что больше походило на неуверенную просьбу. И Антон просто не смел отказать. Накрыл её губы своими, слегка прикусывая и оттягивая нежную губу. Пусть теперь и она почувствует, какого порой было ему после подобных поцелуев вечерами, когда фантомные ощущения терзали душу мальчишки.       А следующие минуты и вовсе ознаменовали начало экзекуции. Сладостной и до чёртиков приятной пытки. Пальцы всё так же осторожно, но уже более уверенно прошлись по незамысловатой преграде, коснулись точки из-за которой клубок жажды прикосновений сжался донельзя.       Приятно. До ужаса приятно. Его губы мягкие, нежные, но с жадностью и страстью, которые заставляют её сердце биться еще быстрее. Хотелось забыться обо всем, кроме его прикосновений, его касаний, его улыбки. Думать ни о чём другом не получается. Впрочем, как и думать в принципе.       Очередное широкое движение и тихий полустон срывается ему в ключицу. Нежные ладошки мигом находят своё место на крепких плечах. Ноготки слегка впиваются в кожу. Слишком слабо, что бы оставить следы, но на разгоряченном теле они ощущаются раскалённым металлом. В потёмках разума, на самой его периферии мелькает простая мысль: "может стоит без грубостей?", но возбуждённое подсознание диктовало свои условия игры. Да и не сказать, что бы Петрову это не нравилось.       А когда вообще она так расплавлялась в собственной кровати? Наверное... раз так никогда. Лишь редкими вечерами, гонимая необъяснимыми позывами, она могла прикоснуться к себе, фантазируя о чём-то абстрактном и недосягаемым. Было приятно... лишь пару минут, но сейчас... Сколько вообще прошло времени? Мысль не нашла своего законного продолжения. В очередном движении, толи по желанию случая, толи в слепой случайности, большой палец задел клитор, заставляя школьницу издать нечленораздельный мат вперемешку с полустоном. Слишком пленительная реакция для того, кто желая повторить мимолётный успех, сделал несколько круговых движений в том же месте.       Глаза бестии закатились; голова, которая пару секунд назад приподнялась в надежде получить очередной поцелуй, либо впиться в наглого юнца зубами, припала на подушку, а пальцы сжали простынь. Ни одной ночью она ещё испытывала того удовольствия, которое сейчас испытывало её тело. Чёртова сладкая агония.       Очередной нажим и резкое касание. Ощущение не сильно, но изменилось. Кончики пальцев прошлись по коже, по весьма влажной, горячей коже... На несколько секунд движения прекратились, словно что-то коротнуло в голове юноши. И всё же разбушевавшееся сознание, словно на автопилоте, продолжило так подло остановленное действо. Пожалуй, только сейчас Антон был готов простить свой эгоизм, который под священным девизом "ХОЧУ" попросту не позволил оборвать столь трепетный для обоих момент.       Пальцы скользнули чуть дальше... Влажно, тесно и до приятного горячо. Немного дёрнувшись, Тихонова-младшая прогнулась в пояснице. Влажный звук дополнил устоявшуюся симфонию всевозможных откликов страсти. Сомкнутые губы уже не смогут остановить ни один стон, отмахнуться не выйдет - конечности наполнились ватой.       Если только можно было возбудиться сильнее... Её глаза полузакрыты, румянец расплылся по щекам, а разум начинал уходить куда-то совсем далеко, погружаясь в белёсую пелену дурмана. Совсем необычная, противоречащая всем законам природы и логики ситуация, что больше напоминала сюрреалистичный рассказ - ловкая, изворотливая и хитрая хищница, что до этого ощущала себя загадочной принцессой тайги, сейчас окончательно отдавалась на растерзание Антону и страсти.       Пальцы слегка усилили напор, с небольшим нажимом прошлись по внутренней стенке. Вышли, вытягивая за собой несколько тонких паутинок влаги, а после вновь вошли, вызывая хлюпающий звук и томный всхлип удовольствия. Мягкие ладошки опустились юноше на грудь, корябая кожу ноготками. Одна рука безвольно опала на кровать, в то время как вторая вновь устремилась по гладкой коже ввысь, зарываясь в копну белоснежных волос - ну точно зайчик. – Тоша... пожалуйста...        Удовольствие волной за волной, как прибой, накрывало её, предзнаменуя неотвратимое. Всё сливалось в единое целое - дыхание, прикосновения, поцелуи. И вот, когда казалось, что предел уже достигнут, наступил миг, когда время и пространство растворились, оставив лишь чистую, ослепительную вспышку. Её тело дрогнуло, изогнулось дугой; вздёрнулась вверх аккуратная грудь, бёдра сжались тисками, а юношеские пальцы опалило жаром и давлением. Прозвучал сладкий стон, который очень быстро перерос в тяжёлый выдох. После яркой вспышки и короткого напряжения, тело Стаси обмякло.       И словно вишенкой на торте стало незамысловатое действо, которое походило на финальный аккорд какой-нибудь лирической песни, что пробирала до глубины души. Причём настолько, что девушка уже была вольна расплакаться от переизбытка самых разнообразных эмоций. Антон прилёг рядом, приобнимая свою пассию и прижимая к себе. Робко, осторожно и нежно. Она ответила взаимностью, зарываясь носом в шейную ямку. Хотелось утонуть в объятиях настолько, насколько это было возможно. Укутаться в них понадёжнее, словно тёплым пледом в разгар истерической непогоды.       Тем не менее, для парня и в этой бочке мёда, похоти и высоких чувств была своя ложка дёгтя в виде ремня, плотной ткани штанов и собственной физической неудовлетворенности. Член до сих пор стоял по стойке смирно, подобно караульному солдату, настойчиво просясь наружу. Однако Петров был непреклонен. Ничего же страшного, перетерпит. Может это и произойдёт, но не сейчас. Не когда Стася так прижимается к нему, когда ласково целует в уголок губ и играет с волосами... – Я люблю тебя. – Тихий, ровный голос. И никаких сомнений в собственных словах. А иначе как назвать то, что чувствовал Антон по отношению к этой плутовке? Как объяснить то, что снится ему водоворот серых омутов и звонкий смех? Как объяснить ускоренный пульс, стоит девушке появиться рядом...       Через мгновение ощутилось лёгкое давление на лопатки. А после совсем неожиданно: Тихонова-младшая совсем легонько укусила того за кончик носа и одарила юношу самой ласковой улыбкой, на которую была способна. – Я тоже люблю тебя. – И без того крепкие объятия стали ещё крепче.

***

      Ночь. Штиль. Полная луна. От той непогоды, что гуляла по окрестностям накануне не осталось и следа. Лишь мороз всё ещё буйствовал за стеклянной преградой, так и норовя преодолеть её, заполонить небольшую комнатку, расширяя свои владения.       Небольшой стол возле окна - словно старый друг - с ним было о чём поговорить и о чём помолчать. Было так легко и непринуждённо сидеть за ним, под покровом ночи, вспоминая былое и грезя будущим. Одинокая настольная лампа упорно наполняла светом этот маленький пятачок посреди бескрайней тайги. На деревянных стенах играли красновато-оранжевые блики.       На столе вновь разложены карандаши и толстый альбом. Спроси Антона откуда тот появился - точного ответа не последует. Парень и сам стал забывать на какую красную дату ему вручили этот незамысловатый атрибут художника. А может и вовсе подарили за просто так. Однако то, что альбом пробыл со своим хозяином порядка года - это уж точно. И то, что доставал школьник его лишь в минуты истинного вдохновения, тоже правда.       Очередной листок начал покрываться замысловатыми узорами. Несколько картинок было зарисовано на скорую руку резкими, немного грубоватыми линиями. После края бумаги приняли на себя нечто, что своими очертаниями походило на змею. Но время шло, линии становились более плавными, аккуратными. Появлялись детали. То, что смахивало на хладнокровную обитательницу болот, стало пушистой ветвью ели, украшенной гирляндой. Корявые, пожухлые травинки - величественными деревьями. За их кроной, над самыми верхушками расположилась луна. А на небольшом закутке поляны стояла та, чей образ так трепетно хранил разум Петрова дни и ночи... Немного доработать образы, сгладить неровности и этот шедевр можно смело вешать на стену, как дань светлым воспоминаниям.       Пора бы ложиться спать - время позднее. Лампа выключилась, погружая комнату в темень. Однако спать совершенно не хотелось. Наоборот, что-то лёгкое рвалось из груди наружу. Антон медленно подошёл к окну, наблюдая за спящим лесом. Чёрные кроны сосен глянули в ответ. И совсем не страшно. Чего же он так боялся раньше? Наверное, просто глупым был. Да и в голове промелькнула до смешного странная мысль - а что если отправиться туда? Что если раскрыть окно и устремиться к неизвестности? "Устал, надо просто поспать", – заключил для себя юноша, отгоняя странное наваждение. Ладно днём, но что он там забыл ночью... И всё же на этот глас разума находились свои доводы. Ему ведь нравилось шагать до школы в потёмках, когда фонари освещали дорогу оранжевым; нравилось, как сверкает белоснежной палитрой зимний ковёр, как морозец слегка обжигает кожу и лёгкие. Нравилась легкость и та красота природы, что была попросту скрыта от людского взора днём... Новые мысли кувалдой ударяли то по одной стороне "за", то по обратной стороне "против". Решение было принято. Ему стоит выспаться.       Но стоило юноше прилёчь в кровать, укутаться одеялом и ощутить приятную прохладу, как тишину прорезал глухой стук - что-то ударилось о стекло. Причём ударилось снаружи. Не прошло и нескольких секунд, как стук повторился, такой же глухой, но бьющий уже не столько по стеклянной преграде, сколько по нарастающему волнению. Мысль о том, что это зазевавшаяся птичка ненароком угодила в преграду мигом улетучились.       Антон вновь устремился к окну, попутно надевая очки. На стекле покоился белый след - последствия брошенного снежка. Взгляд переместился на улицу. Фонарь был на своём месте. От глубины леса, словно чернильными кляксами, тянулась вереница следов, что проходила через заборный прогал и вела во двор. А там, на стыке света и ночи, стояла Стася. Вернее, Алиса - маска лисицы ехидно улыбалась, глядя на мальчишку. Шубка с меховым подолом, тёмные сапожки и такие же чёрные перчатки... И горящие золотом глаза.       Петров соскучился по этому образу.       Сперва хотелось открыть окно, спросить, что она делает здесь в такую темень, но вопрос снова пропал в горле, так и не найдя выхода. Сердце гукнуло, началось биться сильнее. Это же Алиса, проблем не будет... И раз пришла, значит есть причина.       Спуск на первый этаж был удивительным образом сложен. Все вокруг спали, в воздухе повисла гробовая тишина и в той тишине каждый шаг, каждый малейший скрип половиц отдавался громким эхом. Лестница и вовсе оказалась почти непреодолимым препятствием, которые не позволит выйти Антону из этой клетки, не подняв на уши весь дом. Однако никто так и не проснулся, входная дверь была в паре шагов. Оделся юноша столь же быстро. Какие армейские сорок пять секунд - они стоят в сторон - ему хватило и двадцати.       Под подошвой заскрипела ледяная корка, мороз приятно защипал кожу. Свежий воздух наполнился ароматами ягод, сосны и шоколада. Петров сделал глубокий вдох, стараясь насладиться всеми оттенками аромата. Так бывалые узники вдыхают воздух, выходя на свободу после долгой отсидки. Алиса тут же подбежала, уткнувшись холодным носом маски в шею. – Долго же ты, – чуть хохотнув произнесла девушка, отходя от парня поближе к калитке. – А ты попробуй через весь дом пройти, никого не разбудив. – Так я и прошла. – Плутовка скрестила руки на груди, в привычной манере наклоняя голову вбок. – Или ты хотел, что бы я к тебе на огонёк заглянула? Припоминается, ты меня приглашал... – Боюсь, будет трудно объяснить родителям, что же лисичка-сестричка забыла в моей кровати посреди ночи. – Даже так... Уже в кровать затаскиваешь? – Алиса вновь хохотнула, сметая несколько снежинок с плеча куртки подошедшего юноши. – Ну не позволю же я тебе на полу сидеть до самого утра... – Антон положил свою ладонь на её, медленно переплетая их в пресловутый замочек, который раскачивали гуляющие по улицам парочки. Казалось бы, на улице мороз, но пальцы обжигало, словно он коснулся наполненной горячим чаем чашки. – Какой ты заботливый, зайчик мой... – Проурчала плутовка, подходя ближе. – А я к тебе с маленьким сюрпризом. Но сперва встань на колени, закрой глаза и открой рот. – Брови юноши поползли вверх. Конечно, он уже слышал подобные "шутки" раньше, прекрансо догадываясь о потаённом значении произнесённых слов, но слышать подобное от девушки...       А после вновь перезвоном серебряных колокольчиков зазвучал заразительный смешок. Да, сомнений не осталось - это Алиса во всей своей красе. Всё те же шутки и смех. – Ладно, – вновь начала она привычную шарманку, – просто закрой глаза и не подглядывай. И руки вытяни. – Антон не стал задавать лишних вопросов. Всё же в голосе девушки слышалось нетерпение и лёгкое волнение от чего-то, что она заготовила. Да и у самого юноши интерес начинал брать вверх. Но если это очередная шалость - спасения бестия не сыщет даже под ночным покровом или за мантией Хозяина. Не ясно что школьник готов был с ней сделать, но то, что возмездие было обязательно - это уж точно.       Рук коснулось что-то тёплое, местами немного мягкое, местами шершавое. Открыв глаза, Петров увидел в своих ладонях заячью маску. Простое папье-маше серого цвета, с наклеенным на него мехом, незамысловатой резинкой и потёртостями на импровизированной мордочке. Не знал бы он Алисы - прошёл бы мимо картонки не оборачиваясь. Однако сейчас всё было иначе, и принесённая "реликвия" наверняка была не из самых простых. Лисья морда, казалось, лишь больше улыбнулась, заприметив удивленный взгляд мальчишки. Луна окрашивала вещицу в серебряный слиток. – Это тебе от Хозяина. Ну же, надень её. – От маски исходило не меньшее тепло, чем от самой лисицы. Заячья личина льнула к лицу, кожа приятно защипала. Стало легко, словно юноша съел добрую порцию горячей каши с ягодами и маслицем, отоспался, а после бодрый встал посреди поляны. Вдалеке заиграла слабая мелодия. Сперва чудилось, что ветер усилился, завывая где-то вдалеке, за верхушками сосен, но минутами спустя стало понятно - флейта играет свою чарующую песню, паря высоко-высоко, меж тёмных крон. Снежинки, до этого часа опадавшие на землю, начинали свой путь обратно к облакам, закручиваясь сперва спиралью, а после и вовсе устремляясь в танец.       Ночь в самом разгаре. Солнце давно зашло за горизонт, зато проснулась на бархатном небосводе луна и звёзды. Проснулся лес: деревья расправляли свои плечи, шептались друг с другом, глядя вдаль. А вместе с ними просыпалась от сиесты и таёжная сказка. – Спасибо, сдавленно проговорил Антон, разглядывая свои пальцы. Он то сжимал их, то разжимал, походя на пьяного, что не верил в это биологическое чудо своего организма. После стал различать всё окружающее пространство, уловил завораживающую мелодию. Взглянул на девушку, желая узнать, что происходит, но та, словно предугадав вопрос, поспешила ответить. – Хозяин решил устроить эту ночь только для нас с тобой. – Тихий шепот возле самого уха электрическим разрядом прошёлся по телу. Щёки юноши покраснели, но иди попробуй пойми от чего - смущение или мороз. Взгляд метнулся чуть в сторону от лисицы, к древесному частоколу. Была странная уверенность, что козёл стоит там, скрытый от глаз тенями, и наблюдает.       Плутовка, будто бы не замечая этого, сунула руку в карман шубки и чем-то зашуршала. К привычному сладкому аромату бестии добавились новые: како, дыня, ваниль и вишня. Броско заблестели на чёрной перчатке фантики конфет, броско контрастируя своими яркими обёртками с серо-белым покрывалом снега. – Угощайся, – проурчала Алиса, протягивая горсть сладостей. Отказываться Антон не стал, взял ту, что лежала поверх остальных. Вафельная, с карамелью и шоколадом. Вот так задумаешься, и слова щкольницы про ограбленный ларёк покажутся правдивыми... Иначе как объяснить их вечное наличие у девушки. Впрочем, пусть это будет одной из тех тайн, которая лишь добавляет загадки и очарования её образу.       Девушка тоже не стала отставать, мигом уплела шоколадный батончик, поправляя маску. Отпрыгнула от парнишки, потом ещё. В третий раз прыжок оказался длинней и выше. Точно гравитация на несколько секунд перестала действовать, позволяя лисице проскользить по воздуху. – Алиса, подожди, – крикнул Антон, уже ни капельки не заботясь, что в ночной тишине его крик разбудит родителей и Олю. Ну и пусть. Пусть встанут и увидят, как он веселится под лунным сиянием, а не угрюмо сидит за учебниками или глядит в окно. Пусть видят, как он улыбается... искренне улыбается, а не натягивает фальшивую улыбку, что бы никого не обидеть. Ноги побежали в сторону девушки, запрыгали, минуя сугробы. А после и сам парень заскользил над снегом, оттолкнувшись от земли. Прыжок, и он летит к звёздам, пропадая в вышине. Из груди вырвался восхищённый вскрик, а после грудь перехватило от вида леса. Верхушки исполинов, что до этого покоились столь высоко, теперь казались небольшими травинками.       Картинка начала меняться - после взлёта последовало и падение. Подошвы коснулись земли, раздался хруст. Первая мысль, что хрустнули его кости, не выдержав приземления с такой высоты, но то была лишь ледяная корка. Раздался хохот в стороне - Алиса не удержалась от вида паренька. Весь нахохлившийся и на волосок к земле от полёта и падения. А после засмеялся и сам Антон. От вырывающихся из груди шока, трепета, счастья и радости.       Прыгнул снова. Деревья оказались в самом низу, а перед глазами засияли звёзды. Яркие, далёкие, самых разных цветов, они мерцали, как гора драгоценных камней в сундуке пиратских сокровищ. Луна, величественная и спокойная, довольно глядела на юношу, устроившись на своём ночном троне. Редкие облака проплывали по самой дали небосвода.       После снова приземление и повторный прыжок, но уже с Алисой вместе, схватившись за руки. Рядом с ней тепло, волнующе и невероятно. Совсем другие ощущения. Расскажи кому из простых людей - ни за что не поверят. Да и куда им до ночного волшебства. Это его удел, его награда. Его и пленительной Алисы.       Ночь продолжалась. Фантики искрились под светом полной луны, гонимые слабым ветерком, словно маленькие звёздочки, упавшие на землю. Играла нежную и чарующую мелодию флейта, хрустела зимняя перина и по всей округе разносился радостный хохот. И снежинки, как сотни балерин большого тетра, взлетали ввысь, вслед за счастливой парой...