Монохромный лес

      Таёжная долина словно холст, а гуляющий меж гор ветер - кисть художника. Он то рисует серый день с облаками, с которых сыпется снег, то ночное небо, усеянное звёздами. Солнце в спешном закате сменяется луной и наоборот - рассвет возвещает начало чего-то нового. День сменяет прошедший. Жизнь кажется размеренным потоком. – О чём задумался? – сквозь гам детских криков раздался голос Стаси. Антон не сразу понял причину её вопроса, чем вызвал своей озадаченностью лёгкую улыбку. – Ты уже пару мину сидишь и смотришь в стенку, – тонко намекнула девушка. – А, да не, ничего, просто задумался ни о чём, пустые мысли и всё такое... – Юноша лишь отмахнулся, покрепче сжимая карандаш в пальцах и представляя его к бумаге. На листе тетради уже были выведены какие-никакие очертания двух сосен. Одна стремилась ввысь, распахивая свои ветви навстречу бесконечному небосводу, а вторая смиренно лежала на земле, будучи ровно спиленной дровосеком. Станислава лишь чуть хмыкнула, вновь уставившись в учебник по истории. "Не было бы счастья да несчастье привалило" – как выразилась сама школьница. Казалось бы, пятница, последние уроки, а преподаватель так успешно припрятал в закромах очень важную контрольную работу. Тема и не сложная вовсе, сиди и отдыхай между занятиями, но гиперответственность Тихоновой-младшей просто не позволяли не воспользоваться последней возможностью повторить всё перед важной работой. – У тебя сейчас ведь последний урок будет? – вновь подала голос девушка, разрывая условную тишину. Сосредоточиться на тексте книги не получалось - взгляд то и дело наровился зацепиться за образ сидящего рядом школьника. Было рядом с Тошей как-то по особенному уютно и спокойно, даже умиротворённо. Девичья грудь непременно наполнялась приятной лёгкостью, стоило мимолётом поймать его взгляд в коридоре, а сейчас, сидя рядом с ним и вовсе забывалось, что вокруг школа и шумная перемена. Она наслаждалась этим, даже если было отведено каких-то пять минут. – Да, к сожалению или счастью... – Как-то многозначительно протянул Антон. Во взгляде школьницы теперь явно читалось недоумение. Опять парень её удивил. – Знаешь, Тоша, ты всё таки странный. – Прозвучало это совершенно беззлобно, как мимолётная шутка. – Впервые я слышу, что бы кто-то не особо радовался последнему уроку на неделе. – Ты права, признаю, звучат странно. – Грифель карандаша отстранился от бумаги, закончив выводить последние штрихи травы. Теперь два дерева стояли не среди пустоты, а возвеличивались средь лесной поляны. На лице юноши блеснула грустная улыбка. – Просто нет особого желания идти домой. Родители снова ссориться начали.       Девушка не сразу подала голос, видимо осмысляя сказанное, а вместе с ним и весь масштаб проблемы. Молчание повисло в воздухе, словно густой туман, постепенно впитывающий в себя вес сказанного. Она смотрела на него, на эту грустную улыбку, и сердце будто сжалось от невидимых тисков. – Прости, – тихо произнесла Стася. Её рука чуть дрогнула, как будто собираясь дотронуться до его ладони. Антон лишь слегка пожал плечами, словно говоря, что в этом нет ничего необычного, и снова опустил взгляд на свой рисунок. Два дерева на его листе, одиноко возвышавшиеся посреди лесной поляны, теперь казались ей олицетворением той оторванности и одиночества, которые он, вероятно, чувствовал. – Да ладно тебе, ты же не виновата, – наконец, произнёс Петров, не поднимая глаз. – Просто… иногда кажется, что я у себя дома как эти деревья в лесу. Вроде бы рядом с другими, а присмотришься - на деле всё равно одинокий.       Она слушала его, и в её груди что-то зашевелилось, какое-то неясное, но очень сильное чувство, которое нельзя было выразить словами. Девушка хотелось сказать что-то, что могло бы его утешить, найти такие слова, которые могли бы согреть его так, как его присутствие согревало её. Но эти слова никак не находились, и потому она просто оставалась рядом, позволяя своей тишине говорить за неё. – Знаешь, – тихо начала Стася после паузы, стараясь говорить мягко, чтобы не спугнуть поток мыслей, – деревья сами по себе действительно одиноки, но в лесу ведь всё меняется. Наверное, что бы осознать это нужно лишь... – Школьница лишь чуть повертела ладонью в воздухе, – побольше света?       Антон медленно поднял на неё глаза, в которых, казалось, мелькнула тень удивления, и в этом взгляде Тихонова-младшая увидела отблеск тепла, словно её слова нашли отклик. – Спасибо, – ответил он, и его улыбка стала немного светлее, хотя грусть всё ещё не покидала его. – Ты права, иногда просто нужно немного света. – Ещё несколько мгновений они сидели молча. Прозвенел звонок. Перемена заканчивалась, но им обоим не хотелось двигаться. Немногочисленные школьники повалились в кабинеты занимать свои места. Антон же, чуть оглядев коридор и убедившись, что никто за ними особо не смотрит, слегка поцеловал девушку в щёку. – Ещё раз спасибо.       И подобно мелькающим школьникам, он ушёл в кабинет, оставив Стасю одну дожидаться преподавателя, чуть поодаль от её класса. И поцелуй - это было так неожиданно, но в то же время так естественно, будто между ними давно витало что-то неясное, что сейчас вдруг обрело форму. Она смутилась, но только на мгновение. Внутри всё переполнилось странной радостью, как будто в её собственном сердце тоже зажгли тот самый свет, о котором она говорила.

***

      Урок закончился необычайно стремительно. Казалось, Антон даже не понял, что за предмет только что был. Он машинально записывал что-то с доски в тетрадь, но мысли витали далеко за пределами класса. Строки на странице учебника и тетради казались сплошными каракулями, не имеющими смысла. Одно было ясно наверняка - со звонком подошёл конец учебной неделе.       Одноклассники оживлённой толпой помчали к гардеробу, обсуждая какие-то свои новости и смеясь. Учителя выходили из классов, запирая те на ключ. Класс Стаси, по всей видимости, уже успел сместиться на другой этаж, в ожидании последнего занятия. Казалось, лишь Петрову не дадут уйти домой наравне с остальными. – Антон, Антон, подожди. – Парень остановился, не сразу осознавая, что его окликнули. Он медленно обернулся и увидел Катю, которая поспешно шла к нему, перебирая в руках стопку тетрадей. Её лицо выражало усталость, смешанную с привычной сосредоточенностью, которую она всегда держала в конце учебного дня. – Что-то случилось? – спросил Антон, стараясь сфокусироваться на её словах, но мысли всё ещё возвращались к произошедшему перед уроком. – Да, у меня небольшая проблема, – начала она, подойдя ближе и развернув перед ним пару страниц, исписанных аккуратным почерком. – Мне нужно маме отнести тетради, которые наши любимые одноклассники забыли в прошлый раз. К слову, ты и свою не сдал, – она немного смутилась, как будто сама была виновата в этом.       Антон кивнул, понимая, что снова придётся задержаться в школе. Появилось ощущение, как остатки напряжения, накопившегося за день, начинают возвращаться. – Я так понимаю, что сегодня я в роли грузчика? – сказал он, стараясь говорить бодрее. – Это все? – взгляд направился на ровную стопку. В ответ был утвердительный кивок в стороны. Не долго думая, Петров перехватил ношу из девичьих рук и направился обратно в кабинет. – Какой ты галантный...       Класс встретил школьников пустой и прерываемым коридорным гамом спокойствием. На учительском столе и впрямь лежала такая же небольшая стопка тетрадей, в аккурат возле классного журнала и учебника по русскому языку. Подойдя ближе, Антон взял их и, задумавшись, на мгновение взглянул в окно. Оттуда открывался вид на школьный двор, где уже начинала собираться небольшая группа учеников, наверняка обсуждающих планы на выходные. Петров аккуратно сложил оставшиеся тетради на общую стопку, ещё раз взглянув на них, словно в надежде найти что-то важное, ускользающее от его взгляда. Внутри разлилось странное беспокойство, которое он не мог объяснить. А вслед за появившимся чувством, надсадно скрипнула дверь. – Ой, мальчики, а вот и вы... – Голос Кати заметно прибавил в звонкости, потерял былой оттенок скромности и невинности, заражаясь привычным ехидством. – А то я уже беспокоиться стала.       В класс зашло двое. Те, кого Антон если и ожидал увидеть, то меньше всего. Рома и Бяша вернулись с такой же вальяжной походкой пофигистов, с которыми неспешно возвращались на урок после каждой перемены. В груди неприятно гукнуло, а взгляд вновь упал на учительский стол, моментально находя лежащую совсем рядом ручку. Если опять драться - лишним уж явно не будет. – Катя, что здесь происходит? – протянул Антон, неожиданно для себя издав нервный смешок. – А на что это похоже? – на лице девушки сияла всё та жа лёгкая улыбочка, лишь в глазах горел странный огонёк. – Давай, Ромочка, приступай...       Шатен усмехнулся, глядя на Антона, как хищник, заметивший свою добычу. Он сделал шаг вперёд, не спеша, словно смакуя момент. Бяша остался на месте, лениво опершись о косяк двери, в его взгляде явно читалось что-то далёкое от самодовольной уверенности. – Давай, Ромочка, приступай... – Уже с нажимом повторила Катя, на этот раз с явным удовольствием, словно она уже знала, что произойдёт дальше, и наслаждалась предстоящим зрелищем. Стоило Пятифану остановиться и взглянуть на девушку, как та удостоила его тяжёлым взглядом с укоризной. – Короче, Тохич, тут такое дело... – Роман неожиданно замялся, поджимая губы и заламывая свой взгляд куда-то в сторону. – Ну мы неправы были, немного... – Пятифанов, давай по-нормальному, как договаривались. – Гопник бросил на Смирнову быстрый, почти виноватый взгляд, прежде чем вновь перевести глаза на Антона. Его уверенность пошатнулась. Заломанные пальцы, и его голос, обычно твёрдый и насмешливый, теперь звучал неуверенно. Прежняя наглость словно испарилась, оставив после себя лишь неопределённость. – Короче, Тохич, – начал он, но затем снова замолчал, словно не знал, как продолжить. – Ну что ты мямлишь, Пятифанов? – Катя снова взяла ситуацию под контроль. Её голос прозвучал жестче, чем обычно, и Антон заметил, как вздрогнул не только Пятифан, но и стоящий поодаль бурят. – Говори уже, как есть. – Мы перегнули, – наконец выдавил Рома. – Ты это... Ты, короче, прости нас... – Звучало фальшиво и натянуто. Петров глянул на Бяшу, который по-прежнему стоял у двери, избегая его взгляда. Никаких насмешек, никаких угроз, лишь смущение и какая-то внутренняя борьба. – Вы что-то затеяли, да? – выдавил Антон, не веря своим ушам. – Думаете, я поверю? – Если честно, то да, – подал голос Бяша. – Ромыч особо не умеет, поэтому я за двоих скажу, на.       Бурят, все это время молчавший и стоявший в тени, вдруг оторвался от дверного косяка и сделал шаг вперёд, словно решив, что больше тянуть нельзя. Он по-прежнему держался вяло, но его обычно расслабленное выражение лица сменилось серьёзностью, от которой у Антона по спине пробежал холодок. Редко когда Бяша говорил столь прямо и без дурацких вставок, в его голосе появилась какая-то твердость и от этого его слова приобрели особую тяжесть, которая насторожила Антона. – Дело такое, Тох, – продолжил он, не торопясь, будто каждое слово давалось ему с усилием. – Мы конкретно проебались, основательно так... – Бяша нервно переминался с ноги на ногу, явно не зная, что делать с собой в этот момент. Весь его вид говорил о том, что он чувствует себя не в своей тарелке. – Короче, – перебил натянутую тираду своего товарища шатен, – я прекрасно понимаю, что прощения в этой ситуации просить бессмысленно, но знай, что нам за произошедшее жаль. – Раскаиваемся, ебать.       Юноша был растерян. Он не знал, верить им или нет. Что-то в их поведении действительно казалось искренним, но слишком уж странной и абсурдной была эта сцена. Всё выглядело так, словно эти двое репетировали данный разговор, но забывали слова на ходу. Может, за этой "извиняющейся" маской скрывается очередная уловка? Или они действительно были искренни? – Ладно, — наконец произнёс Петров, – я вас понял. – Катя чуть заметно улыбнулась, Ромка облегчённо выдохнул, а бурят всё ещё выглядел потерянным. Протянутые гопниками руки были неуверенно пожаты.       Антон не сразу вышел из класса. Ровная стопка тетрадей так и осталась на столе, а в груди ужом изворачивалось странное чувство, будто бы сейчас каждый из школьников был лишь участником какого-то спектакля, роли в котором были тщательно прописаны, но не до конца понятны ни одному из них. – Это ты заставила их извиниться? – подал голос Антон, слыша за собой тихий топот женских туфель. Катя остановилась в коридоре, прищурившись, словно оценивая ситуацию и решая, стоит ли ей отвечать на вопрос одноклассника прямо. Она задумчиво провела рукой по волосам, прежде чем заговорить, и в её голосе прозвучала странная смесь лукавства и лёгкой усталости. – Не совсем, – ответила она наконец, облокотившись на стену и скрестив руки на груди. – Они сами дошли до этого... с моей небольшой помощью. Они же ведь не извинились перед тобой за содеянное - надо было исправить несправедливость. – Спасибо, – сказал он наконец. Катя кивнула, как будто ожидала такой ответ, и чуть улыбнулась. – А тетради? – девушка лишь отмахнулась. Антон же неспешно направился к выходу, его шаги эхом раздавались по уже пустынному коридору. Мысли всё ещё путались в голове, словно он пытался собрать пазл из кусочков, которых попросту не было. Ощущение тревоги не отпускало его, но и окончательного решения он так и не принял.       Как только он вышел из здания школы, прохладный ветер коснулся его лица. Петров вдохнул глубже, надеясь, что свежий воздух поможет ему собраться с мыслями, но туман в голове только сгущался. Екатерина лишь молча проследовала обратно в кабинет. – Ну всё, мальчики, благодарю за службу, выглядело фальшиво, но в вашем исполнении - в самый раз. – Тем временем беседующие меж собой гопники лишь неохотно развернулись на звук. С их лиц пропала та нерешительность и нервность, которые вовсю проявлялись в разговоре с Петровым. Теперь они были расслаблены, почти самодовольны, как два актёра, удачно сыгравшие свои роли. – Да ладно тебе, Катюх, – протянул Рома, оскалившись в кривой усмешке. – Всё прошло, как по маслу. Зуб даю, он повёлся, как миленький. – Ага, на, теперь пусть думает, что мы реально раскаялись. – Бяша, уже вернувшийся к своему привычному состоянию ленивой апатии, хмыкнул, проводя рукой по коротким волосам затылка.       Катя, вместо ответа, лишь посмотрела на них с выражением, в котором не было и намёка на удовлетворение от проделанной работы. Она медленно подошла к окну и бросила взгляд на школьный двор, где Антон уже уходил прочь, будто отрываясь от этой сцены и стремясь скрыться в зимней серости. В её лице появилось что-то холодное и отстранённое, как будто все произошедшее лишь утомляло её, не принося настоящего удовлетворения. Она смотрела на уходящего Петрова, как на фигуру из другого мира, далекую и чуждую, но всё же не безразличную. – Знаете, ребята, – наконец произнесла староста, слегка приподняв одну бровь и переводя взгляд на парней. В её голосе появилась легкая насмешка, но за ней скрывалась какая-то непонятная тревога, от которой на мгновение в воздухе повисла тишина. – У нас всё ещё есть одна проблема. – Катя обернулась к школьному столу, на котором оставалась стопка тетрадей, и её лицо приобрело выражение, будто ей предстоит решить очередную, совершенно ненужную задачу. Взгляд Ромки и Бяши последовал за её движением, и на их лицах промелькнуло понимание, что их короткий отдых подошел к концу. Взгляд гадюки и хорька упал на сидящего в пол оборота бурята. – Чё? – протянул Бяша, стараясь смахнуть за дурачка. – Хуй через плечо, – парировал его товарищ, – давай, братан, не тяни кота за яйца. Кабанчиком туда-обратно, зато лишнюю сигаретку получишь. – Шатен сделала паузу, позволяя весу слов осесть в воздухе.        Под напором двух тяжёлых взглядов и понимания, что отвертеться не выйдет, Бяша нехотя кивнул и, не говоря больше ни слова, вышел из кабинета, прихватив злосчастную стопку макулатуры. Его шаги постепенно затихали в коридоре, оставляя за собой ощущение пустоты. Рома и Катя остались в кабинете наедине, и, когда тишина снова воцарилась, парень прервал её, спрашивая с явным раздражением в голосе: – Ну и к чему нужен был весь этот цирк? Что теперь? – Катя, в отличие от него, оставалась спокойной. Она лишь слегка усмехнулась, склонив голову набок и поправляя неровную челку Романа. Её движения были плавными, почти ласковыми. – Теперь... будем держаться плана, Ромочка.       Они молча переглянулись и, не сговариваясь, направились к выходу. За окном ветер завывал всё громче, закручивая в вихри мелкие снежинки, и в его буйстве чувствовалось приближение перемен, неуловимых, но неизбежных, как предчувствие чего-то большего, чем просто школьной интриги.

***

      Шумный день в школе завершился, и теперь коридоры, где только что было так многолюдно, были совершенно пусты. Улица, по которой неспешно шагал Антон, погружалась в обыденную серость. Солнце укрылось за тучами, что сплошной стеной отрезали светило и синеву неба от всего мира. Неторопливо проплывали мимо деревенские домики. Звуки посёлка и жизни, которые ещё недавно наполняли пространство, исчезли, оставив только еле уловимый скрип снега под ногами и отдалённое журчание замерзшей ручушки, которая пробивалась сквозь лёд.       Проходя по столь знакомому мостку и через проложенную сквозь лес тропинку, Антону казалось, что в этом мире все было просто замороженным, застывшим в вечном ожидании чего-то, что так и не наступит. Взгляд юноши скользил по неуклюжим силуэтам кустов и деревьев, превращенных в бесконечные цепи колючих ветвей. Вся округа выглядела так, будто зимний пейзаж был просто декорацией, за которой скрывалась настоящая жизнь, неотъемлемая и недоступная, как сказка.       Но эта далёкая сказка таилась лишь в заметённых снегом полях, в спящем непробудным сном лесу. В одиноком домишке, что встречал школьника теплом, покоилось нечто иное. Внутри было тихо, только изредка до него доносились приглушённые звуки из соседней комнаты: потрескивание дров в камине и неясные отголоски радиопередачи, которая играла на фоне.       Антон подошёл к окну, и, глядя на мир за стеклом, почувствовал, как холодный зимний воздух проникает в самые глубины его размышлений. Тишина в доме казалась спокойной и умиротворяющей, но мысли Антона, несмотря на это, были далёки от покоя. Они скользили между недавними событиями в школе и окружающей его зимней тайной, как будто вся эта ситуация была частью какой-то бесконечной истории, где каждый день казался новым началом, но в то же время не имел конца. Внешний мир, весь покрытый снежным покрывалом, казался теперь даже более далёким, недостижимым и загадочным.       Трепетный покой продлился так же недолго, как недолго Антон и Оля провели время возле приставки, погруженные в увлекательные приключения. В начале их уютного уединения, комната наполнялась лишь тихим свистом зимнего ветра за окном, лёгким смехом и шумом работающего телевизора. Но вскоре в эту идиллию вторглись посторонние голоса которые словно стремились пробиться сквозь стены и докричаться до спрятавшихся в комнате детей. И чем больше проходило времени, чем больше Антон делал вид, словно ничего не происходит, тем более отчетливее слышались угрозы, обвинения и крики. Звуки, полные тревожного напряжения, проникали в душу, вызывая по спине рой мурашек. Казалось, ещё чуть-чуть и послышится звон разбитой посуды.       Антон напрягся, прислушиваясь к неугасимым крикам, пробивающимся сквозь стены. В комнате повисла мертвая тишина, но за её пределами, словно в параллельной реальности, разыгрывалась сцена, которая могла дать фору излюбленному мамой бразильскому сериалу. Свет от телевизора мерцал на стенах, создавая причудливые тени, которые напоминали далекие искаженные образы. Повисла гнетущая атмосфера.       Оля сжалась в углу дивана, её маленькие ручки крепко держали подушку, а глаза были полны страха. Она всхлипывала, её хрупкие плечи дрожали от каждого нового всплеска ярости, слышного из-за стены. Её лицо казалось бледным, и даже свет от телевизора, раньше наполнявший комнату уютом, теперь казался холодным и чуждым. Звуки ссоры за стенами становились всё громче и надрывней, подобно приближающимся громовым раскатам, угрожающим разрушить всё на своём пути. – Да ты ничего не делаешь, – прозвучал голос Карины, словно удар молота по наковальне, – лишь пропадаешь днями. Мало тебе было? Решил ещё раз всё испортить? – Испортить? – такой же рявкающий возглас уже принадлежал Борису. – А сама лучше? Нет город сменить, так надо было сюда ехать, и я ещё виноват? – Виноват! Из-за кого всё это произошло?... – А кто хотел в шубе ходить, да икру на завтрак есть?...       Ор не стихал. По щекам сестрёнки начинали скатываться первые слёзы, её взгляд был полон беспомощного отчаянья. Она прильнула к Антону, и тот обнял её, стараясь найти слова утешения, хотя сам не знал, что делать. Он чувствовал, как её тело дрожит от каждого крика, от каждого звука, доносящегося уже отовсюду. Время от времени он поглаживал её по голове, пытаясь вызвать хоть малейший след успокоения. – Не волнуйся, всё будет хорошо, – говорил юноша, хотя вера в свои слова вновь начинала потихоньку угасать. Ссора родителей, их ярость и недовольство пронизывали каждый уголок их дома, превращая его в место, от которого просто хотелось убежать подальше. – Ты всегда всё портишь! – Ты думаешь только о себе!       Время шло. Звуки ссоры постепенно становились все менее различимыми. Тишина, тяжёлая, как свинец, наконец, начала заполнять комнату. Крики и ссоры, казалось, не просто испарились, а растворились в бесконечности, оставив после себя лишь эхом в пустоте. Антон, всё ещё обняв сестру, посмотрел на дверь, за которой недавно разыгрывалась драма. Теперь там царила мёртвая тишина, почти такая же удушающая, как и звуки, что были до этого. Юноша взглянул на Олю - её глаза всё ещё были полны слёз, а маленькое сердечко, казалось, билось с такой силой, что его можно было услышать даже в тишине. Парень вдруг понял, что этот глухой, угнетающий покой был не лучше, чем шум скандала, а, возможно, даже хуже. – Может, продолжим игру? – предложил брат, стараясь скрыть собственное волнение. Он встал с дивана и потянулся к приставке, которая всё ещё светилась недавними приключениями, и, словно по волшебству, его голос стал чуть увереннее. Оля слегка кивнула, но её взгляд оставался пустым, как будто она находилась где-то далеко, в другом мире.       Так прошло ещё некоторое время. Маленькая девочка, что до этого момента прижималась к Антону, уже не могла сдерживать усталость. Её маленькая головка постепенно опускалась, пока её дыхание не стало ровным и мерным. Антон осторожно наблюдал за этим переходом, с тихим облегчением отмечая, как напряжение на её лице постепенно исчезло. Тихое сопение сменилось спокойным, глубоким сном. Брат, стараясь избежать лишнего шума, вышел из комнаты.       Коридор был погружён в темноту. Протяжно заскрипели ступеньки. Дверь в родительскую комнату была закрыта, и лишь со стороны кухни доносилось слабое свечение. Там, за столом, в своей неизменности сидел глава семейства. Совсем рядом стояла чашка горячего кофе и сложенная газета. Отец выглядел уставшим, его взгляд был полон сложных эмоций, а в глазах отражалась тяжесть произошедшего. – Привет, – сказал Антон. Голос его прозвучал глухо, как эхо в пустом помещении. Борис лишь медленно повернул голову, и в его взгляде промелькнуло удивление, которое сразу сменилось тревогой. Он помедлил, затем кивнул, как будто ещё не совсем очнувшись от глубоких раздумий. – Привет, – ответил он, потягивая кофе. Повисла неловкая пауза. – Как день прошёл? Нормально? – спросил мужчина, словно стремясь перевести разговор на нейтральные темы. Он посмотрел на сына, пытаясь скрыть напряжение за вежливым интересом. – Вроде бы, да, – ответил Антон, не скрывая усталости в голосе. – Мы с Олей играли, но потом… – …потом началась вся эта… буря, – продолжил Борис, глядя в чашку с кофе, словно надеясь, что её тепло сможет поглотить и его собственное беспокойство. Ночь была тёмной, и только редкие огоньки на улице напоминали о жизни за пределами их дома. – Прости меня, – спустя непродолжительное молчание подал голос отец. Антон сел за стол, напротив папы. Легкий запах кофе, еле уловимый треск камина и тишина создавали почти обманчиво спокойную атмосферу. – Знаешь, Тоша, ты у нас стал уже таким большим... – Борис вдруг замолчал, и в его взгляде вновь появилась та же неподвижность, что и час назад. Словно сам себе задавая вопрос, он продолжал смотреть в чашу, будто бы надеясь, что ответы сами появятся из горячего напитка. – Почему вы поссорились? – банальный и по-детски наивный вопрос. Казалось бы, ответ на него был очевиден, но в его простоте таился глубокий подтекст, который заставил главу семейства на мгновение задуматься. Он поднял глаза на сына, стараясь найти слова, чтобы объяснить то, что не укладывалось в картине привычной спокойной семейной жизни. – Понимаешь, сынок... вся эта ситуация будет похожа на... – Борис на мгновение задумался, словно пытаясь подобрать наилучший пример. – Представь, что у тебя завтра важная контрольная работа, а ты к ней не готов. И вот сидишь ты с чистым листом, написать ничего не можешь. Ты же будешь минимум расстроен, а возможно и будешь злиться на кого. Вот и мы с мамой сейчас в подобной ситуации. Столкнулись с проблемой, которую решить пока не можем, вот и злимся на ровном месте. – Антон кивнул, стараясь понять и принять эту метафору. Но простые объяснения порой оказываются недостаточными, когда дело касается человеческих эмоций. Он чувствовал, что под поверхностью слов кроется что-то более глубокое, невидимое на первый взгляд. – Всё ведь будет хорошо? –  юноша произнёс эти слова, словно пытаясь отыскать в них утешение. Борис посмотрел на сына, и в его глазах отразилась целая палитра эмоций: страх, печаль и даже небольшая искорка надежды. Он медленно опустил чашку кофе на стол и вздохнул. – Конечно, – озвучил мужчина своё мнение, не отрывая взгляда от тёмной поверхности напитка. – Мы все делаем ошибки, и иногда их последствия могут быть тяжелыми. Но важно помнить, что всё всегда заканчивается хорошо и эта ситуация не исключение. – А что, если не получится всё исправить? – в голосе Антона прозвучала искренняя беспомощность, подпитываемая всеми теми воспоминаниями, что покоились в памяти. Ссоры, недопонимания и крики, всё то, что на время затаилось, что бы сейчас всплыть очередной миной. – Если всё будет только хуже? – Борис поднял взгляд и встретился с глазами сына. – Всё будет хорошо, даже не думай иначе. Просто в жизни иногда нужно время, чтобы понять, как двигаться дальше. Возможно, сейчас нам трудно видеть верный путь, но его обязательно будет видно, если мы будем стараться. – Вновь наступила тишина. Казалось, в голове Антона роились сотни мыслей и вопросов, хотелось спросить и про маму, про Олю, услышать что-то второстепенное или рассказать про воскресенье, но слова попросту застревали в горле тугим комом. В эту минуту он просто походил на рыбу, выброшенную на берег, которая только и могла, что открывать и закрывать рот в отчаянном беззвучии. – Хорошо, – тихо произнёс юноша, вставая из-за стола и идя к лестнице. – Я, пожалуй, спать пойду... – Спокойной ночи, – так же тихо ответил Борис и его голос утонул в тишине. – Антон же поднялся по лестнице и направился в свою комнату. А там за окном, за стеной непроглядного мрака, стоял лес - такой же тёмный. В далеке от ненужных тревог и людских проблем. Ветер легонько завывал в мёрзлых ставнях, а единственный фонарь во дворе чуть моргал, точно подмигивал школьнику.       Погас свет, заскрипела кровать, но сон всё никак не приходил. В ушах всё ещё звучали отдельные слова, а в голове крутилось множество вопросов, на которые пока не было ответа.

***

       Ночь, утро, день, вечер и снова ночь... Произошедшее осталось позади, в пропавшем мраке ночи, передавая новый день лишь грядущему. По крайней мере, так казалось Антону. Родители, Оля, они вели себя так, словно вчера ничего не случилось, словно не было криков и слёз, словно всё произошедшее было лишь короткой безымянной рекламой с такими же безымянными актёрами посреди фильма. Лишь серый лес за окном, да стены одинокого домишки оставались молчаливыми свидетелями развернувшейся драмы.       Весь день казался таким же обычным, как и любой другой выходной. С утра водные процедуры, после завтрак и выполнение домашних обязанностей. На этот раз Брату с сестрой выпало ответственное партийное задание помыть посуду и вытереть пыль со столов. Точно ничего не бывало, Оля задорно рассказывала, как прошлым днём училась рисовать, что бы однажды и самой изобразить на полотне огромного динозавра.       Домашняя работа Закончила себя так же стремительно, как и важное мамино поручение. Часть задания Петров честно выполнил самостоятельно, что-то оставил на потом, а некоторые и вовсе отнёс в категорию "устно, значит не задали". И было так тихо и спокойно в этот момент. Оля смотрела мультики, звук которых доходил через закрытую дверь лишь слабым звучанием, а родители и вовсе не доставали своей серостью или разборками - уехали, как они сказали, "по делам", обещая вернуться к обеду.       Лишь вечер разнообразил собой монотонную постоянность. Отец с Олей решили немного прогуляться, отправиться за продуктами в магазин; мама осталась дома, устроившись возле комина она читала какую-то книжку. Дел для школьника особо не осталось, а сидеть за столом и дожидаться следующего дня было слишком утомительным: скучно, так к тому же время начинало течь неимоверно медленно, словно смола на морозе. Впрочем, своё спасение он нашёл всё в том же телевизоре, что был спасением и вчера. Гулко щёлкнула кнопка включения, нагрелся кинескоп и на черном экране заплясал привычный белый шум. Прошло несколько секунд, рябь улеглась и на её месте вынырнула размытая картинка.       Несколько человек шли в полумраке, освещая тропу яркими фонарями. Ведомые проводником, их сопровождал механический голос диктора: – Расположенное в тени старинного леса, хранит в себе множество тайн... – Зашипела помеха, прерывая неторопливый рассказ. – ...туманное забвение. – На долю секунд в кадре промелькнул старичок, что вёл за собой съёмочную команду по узкой тропе тёмного лабиринта. – Местные утверждают, что в этих местах оживают не только покойники, но и нечто более зловещее, что не подчиняется даже самой смерти...       Картинка тёмного леса сменилась. На её месте появились покосившиеся надгробия, поросшие мхом и лишайником. Словно страницы одной истории они возвышались то тут, то там, неся с собой память о тех, кто когда-то склонился перед бренностью жизни. – Некоторые жители деревни утверждают, что в это время ночи здесь можно встретить прислужников ведьм, – продолжает репортаж ведущий, идя вдоль старинных надгробий. – Легенды говорят, что эти существа способны на многое. В глубокой тишине ночи они якобы собираются на своих тайных собрания, чтобы вершить свои обряды. Если вы прислушаетесь, можете даже услышать их шёпот, слившийся с ветром. – Камера ненадолго застыла по направлению к небу, а после повернулась к одному из надгробий. – Вот, посмотрите на эти символы. Они напоминают древние руны, использовавшиеся в ритуалах. Многие жители утверждают, что именно здесь происходят ночные сборища, когда полнолуние освещает небо...       Вечер принёс собой нечто новое - страшную сказку, которая заполнила разум парня. Теперь его мысли были не о гопниках, не о ссоре родителей или бестии в рыжей шубке. В мыслях мелькали картинки крестов и могильных плит; речь диктора о существах, что гуляли под луной и проводили обряды на кладбище. Простой вымысел, подумал бы каждый человек, но только не Петров.       Хозяин леса, медвежутка, совушка, волчик и... Алиса.       Они ведь не были вымыслом или галлюцинацией. Может четвёрку зверят ещё можно было принять за простых детей в костюмах, но вот Хозяин явно не вписывался в общую картину. И речь о ведьмах - снова они мелькали в центре внимания. Сперва сны, пепелище, а теперь и кладбище... Как всё это взаимосвязано, кто есть кто, кто хороший и кто есть друг...       Ночь вновь опустилась на дом, забирая его обитателей в царство Морфея.

***

      Снег, хрустящий и звонкий после морозных часов. Под ногами простилалась слегка заметённая дорога. Уже знакомые улицы ещё с ранних часов были покрыты вуалью думки. Осталось за спиной серое здание школы, ничем не примечательное и столь легко проигнорированное. Словно сейчас был вовсе не законный выходной, а внеплановый отдых, возникший из-за сильного мороза. Не смотря на приличные часы, солнце лишь начинало нехотя подниматься всё выше, заливая всю долину своим мягким сиянием.       В этой части посёлка Антон был всего лишь раз, но разбуди его ночью - дошёл бы сюда без промедления полусонным зомби. Что уж что, но скромный домик в окружении девственной белизны, и путь до него, память надёжно укрыла в своих застенках.       Глухой стук по промерзшей деревянной двери, отражённый в морозном воздухе, ознаменовал приход гостя. Казалось бы, за незатейливой преградой скрывалось не просто жилище, а логово самой настоящей хищницы. Ловкой, изворотливой плутовки. Дверь, испещрённая мелкими трещинами и покрытая инеем, слегка скрипнула и на пороге появилась та, к кому так стремительно направлялся юноша. Её фигура, контур которой мягко выделялся на фоне приглушенного внутреннего убранства, напоминала силуэт из сказки.  – Ну ты чего застыл? Заходи давай, – произнесла девушка, манерно поклонившись перед гостем и приглашая того во внутрь. Пусть не очень уверенно, но Антон шагнула через порог. – Премного благодарен, – ответил школьник в таком же величественном тоне, точно был он героем, впервые вступающим в зал королевского дворца. – Итак, мой верный рыцарь, не разделите с дамой чашечку чая? – спросила Стася с лёгкой игривостью в голосе. – Только если вы меня приглашаете. – Парень проследовал за девушкой по коридору. Не смотря на внешние небольшие размеры дома, изнутри помещение казалось гораздо больше. Длинный коридор персикового оттенка хранил на своих стенах несколько картин со всевозможными натюрмортами. Звёздное небо, поле подсолнечника и вид города с высоты. По бокам располагалось несколько комнат. Кухня, в аккурат напротив ванной, расположилась посередине. Ещё две двери дальше - наверняка комнаты здешних жильцов.       Кухня, в которую они вошли, была не столь просторной, как у парня дома, но вид деревянных шкафов и полочек, мелких деталей и по-простому незатейливого ремонта создавали атмосферу домашней простоты и уюта. Стульев особо не было, лишь две табуретки покоилось под столом, что был отделён от стены угловатым диваном. Не смотря на коридор, кухня была залита светом. Приятное тепло обволакивало, помимо уже столь знакомого аромата праздника в воздухе повисло что-то еле уловимое, но приятно сладкое. Лёгкая медовая нотка, смешанная с чайной терпкостью.       Стася, принявшись за чайник, аккуратно налила горячий напиток в чашки. Пар мигом поднимался в воздухе, образуя мелкие завихрения, которые растворялись в солнечных лучах. И в каждом движении девушки была заметна грация и лёгкость, словно у только что вылупившаяся из кокона бабочки расправились крылья и та готова была вот-вот вспорхнуть.       И было так легко и просто сидеть на мягком диванчике, ни о чём не думать, смотреть на искрящиеся под солнцем сугробы, пить горячий чай с сахаром и разговаривать на всевозможные темы. Оба рассказывали друг-другу забавные истории, которые приходили на ум, обсуждали любимые телепередачи или увлечения. И если бы не этот разговор, то знания того, что Тихонова-младая умеет стрелять из пистолета или находить человека лишь по следам, остались бы лишь в смутных догадках. Он рассказывал про Москву и далёкие мечты, а она - про про свою жизнь в посёлке. Что-то непонятное витало в воздухе - чувство умиротворения. Словно так оно и должно было быть: только он и Стася, никаких тревог и тяжких дум. – Хорошо у вас тут – девушка, сделав глоток и неспешно выдохнув, встала с табуретки и озарила парня лёгкой улыбкой. В её глазах вновь сверкнули задорные искорки веселья. – Это ты ещё мою комнату не видел, хочешь покажу? – Антон кивнул, поднимаясь с диванчика и следуя за девушкой по коридору. Буквально пара шагов, и слегка приоткрытая дверь отварилась, пропуская юношу.       Комната, напоминающая по своим размерам кухню, была как и коридор слегка темновата - солнечных лучей, что пробивались сквозь тёмные занавески попросту не хватало, что бы осветить помещение.       Внутреннее пространство и вовсе было оформлено с такой заботой о деталях, что казалось, будто живёт здесь вовсе не школьница, а какой-нибудь декоратор. Вдоль стены расположился небольшой письменный стол, отдалённо напоминающий тот, что стоял в комнате Петрова. Рядом возвеличивался комод, не доходящий до роста юноши на считанные сантиметры. Верхние несколько полок были заставлены рядами книг, а нижние - учебниками. Несколько фотографий, на которых были изображены школьница, старлей и женщина - по всей видимости мама Стаси - смотрели из-под стекла. Ноги утопали в ворсе белоснежного ковра, часть которого скрывалась под кроватью. Совсем небольшая комната, но так аккуратно заставленная, что собственные свободные квадраты казались абсолютно пустыми. – Добро пожаловать в мою маленькую крепость...       Парень прошёл немного вглубь, устремляя взор на рабочее место. Ничего особенного - несколько тетрадей, ручки и карандаши, рюкзак, покоящийся возле одной из ножек... Не хватало лишь рисунков, и тогда место будет точь-в-точь похожее на его.       В наступившей тишине прозвучал слабый щелчок, а после совсем лёгкий шорох - кто-то закрыл дверь. Антон даже не успел повернуть голову, как тёплые ладони упали на его плечи. – Попался...