Монохромный лес

      Раннее субботнее утро. Тёмно-синее полотно небосвода цепкой хваткой держалось за спящий посёлок. Казалось, что не существовало силы, способной убрать эту покойную темноту со своего места, может, немного подвинуть или ослабить, но уж точно не заставить её исчезнуть, оставляя небосвод в гордом одиночестве. Тысячи звёзд, такие яркие, но в то же время недосягаемые, освещали крыши домов и тёмные закоулки, до которых не доходил взор фонарных столбов. Их холодный свет броско контрастировал с рыжими отблесками на ледяной глади сугробов. Но всё рано или поздно заканчивается и даже самая длинная ночь не может длиться вечно, уступая свои владения светающему небосводу.       Рассвет - лишь мимолётное явление в суете жизни, красивый, но весьма быстрый. Утро же продолжало гордо шагать по тайге, неумолимо погружая её в свет своих объятий. Лёгкий ветерок лишь добавлял свою каплю романтики, неторопливо гоня по небосводу редкие облака, что переливаются всеми оттенками, начиная с ярко-розового, заканчивая девственно-голубым. Редкое зимнее солнце лучилось через чащу, разрисовывая небо в пастельные тона. Тайга в этот миг была словно из сказки - белёсая, розоватая и серая - прекрасная в конце-концов. Сделай шаг в сторону и всё вокруг погрузится в приятную синеву или наоборот, золото лучей непременно ослепит твой взор.       Антон любовался красотой просыпающейся природы, дополняя и без того притягательную атмосферу кисловатыми нотками травяного чая. Кружка приятно обжигала пальцы, а тёплый напиток разливался по всему телу, напоминая собой тот момент, когда школьник получил ответ ко всему, что его волновало. Лишь идти судьбе навстречу, а дальше жизнь-матушка сама распорядится что к чему. И вот он здесь - в тепле и уюте, с довольной улыбкой на лице и теплом в сердце. Казалось, что для счастья не было нужно ничего сверхъестественного, лишь горячая чашка, да пара баранок. Впрочем, кое-кого всё равно не хватало...       Где-то на дереве притаились несколько мелких пташек и казалось, что если вслушаться в повисшую тишину, то можно услышать их тихие песни - предвестник скорой весны. Месяц, два или чуть больше... Рано или поздно снег пройдёт, оттает лёд с рек и можно будет настежь отворить окно, наслаждаться приятной мелодией весенней поры и дуновениями тёплого ветерка. Но и сейчас сердце трепетало от того пейзажа, что уготовила тайга. Впрочем, ледяные узоры на стекле напоминали, что сейчас всё ещё зима в самом разгаре, не смотря на яркое солнце и голубое небо. Замысловатые линии, вычерченные январским морозом, складывались в картинку. Острые ушки, пушистый мех и тёмный нос. Знакомая лисья мордочка смотрела на школьника ледяным взглядом...       А дом не торопился просыпаться после долгой и монотонной недели. Наоборот, казалось, что чем выше вставало солнце, тем крепче становился сон обитателей деревянного домишки. Словно лежали они не в своих кроватях, а очутились посреди зачарованных маковых полей волшебной страны Оз. А лёгкая прохлада, что просочилась ночью через деревянные стены, заставляла семью Петровых всё сильнее укутываться в свои одеяла, оставаясь в вожделенном тепле. Всех, за исключением одного.       Антон неспеша приоткрыл дверцу камина, пододвигая прогоревшие угли к задней стенке. В очаг тут же отправились листы бумаги и щепа, которые охотно занимались от слабого огонька поднесенной спички, а после в объятия пламени отправились и поленья. Дерево гулко затрещало, по рукам прошлось приятное тепло, а в воздухе повис лёгкий аромат жжёной хвои. Янтарный огонёк резво забесновался: вскакивал то тут, то там; взвевался ввысь и тут же пропадал, скрываясь за поленьями, что бы в следующую секунду снова вынырнуть из-за укрытия и заклокотать с новой силой. Такой бойкий и юркий, полный жизни. Совсем как Алиса. Совсем как Стася.       Воспоминания о девушке пробуждали в груди странный, но столь приятный трепет, не чувствовать который школьник попросту не мог. Как не мог не чувствовать и то, как разгонялось сердце, при воспоминании серых глаз или ехидной улыбки. Грудь приятно сводило от воспоминании девичьего лица. Казалось, что не было тех нескольких дней, которые он замечал её в коридорах или в школьной столовой. Казалось, что именно вчера со всего мира упала тёмная завеса, сошла пелена с глаз и он наконец-то увидел её - его лисичку; увидел её настоящее лицо.       Ещё ранним утром, только встав с кровати, Антон забеспокоился. Что если всё это очередной сон, лишь иллюзия возбуждённого подсознания? И всё, что он пережил, всё, что увидел вновь - забудется через пару часов, оставаясь в задворках разума лишь сумбурным набором картинок. Но в этот раз всё было взаправду. Он помнил, как обнял её, как прижал к себе, боясь, что бестия выкинет очередной трюк и, звонко смеясь, рванёт в сторону чащи. Но отнюдь, девичьи руки лишь сильнее прижали трясущегося школьника, с особой жадностью и упоением цепляясь за его спину. –... Да, поймал, – нарушил тишину её голос. Чуть тихий, но такой же лукавый, полный энергии и задора, как и в любую другую их встречу. Хитрое, но самодовольное лицо девушки всё ещё улыбалось ему; серые омуты её глаз жадно разглядывали юношу, точно пытались понять, что же творилось на его душе; а ровный острый носик чуть дёргался от ледяного воздуха. Было слишком легко и приятно стоять вот так вот посреди улицы, смотреть друг другу в глаза и улыбаться... было в этом своё наслаждение. – Знаешь, Стася... – Антон чувствовал, как барабанило в груди живое сердце, как кровь билась в кончиках пальцев и шумела в ушах. А вместе с кровью пульсировала и душа, отзываясь победным эхом. Казалось, что в этот момент сама тайга одаривала школьника своей силой, растворяла всякие проблемы и переживания, оставляя перед ним лишь светлую, яркую жизнь, полную настоящего счастья. Руки невольно отцепились от узкой талии, поднялись и чуть замёрзшие кисти дотронулись до девичьих щек. Мягкие, горячие, покрытые лёгким румянцем. Пальцы медленно очертили скулы, а взгляд остановился на чуть приоткрытых губах. –... Я говорил о том, какая ты красивая? – Тоша, да ты оказывается не просто рыцарь, а самый настоящий льстец, – девушка по доброму усмехнулась. Ее глаза сверкнули, словно две зажженные звезды, и Антон не мог оторвать от них свой взгляд. Да чего греха таить - он и не хотел отрываться от этого зрелища, хотел наслаждаться моментом так долго, как только получится. – А ты обворожительная плутовка, – парировал школьник, ощущая, как девичьи пальцы сплелись с его. Простой, незамысловатый жест, но столь волнительный и словно наполненный сакральным смыслом. – Что уж что, но вот обворожительной плутовкой меня впервые называют, – ее голос был таким спокойным и нежным, размеренным, тянущим слова в приторной истоме. Точно она наслаждалась каждым мигом, который ей удавалось растянуть и всё больше завлечь школьника в свои надёжные сети. Но разве иного можно было ожидать от лукавой лисицы, которая каждым своим словом и кротким движением пронзала юношеское сердце пуще любого удара. Опасный и хитрый хищник - вот кто она такая, с маской или без. И раз уж Тоша забыл об этом, то стоило ему напомнить, показать, кто здесь правит балом. Но между тем... В ее сердце все больше зарождалось нечто необыкновенное, что она не могла объяснить словами. Нечто, от чего хотелось всё бросить и податься животным инстинктам, забыть об этой глупой игре и пустить всё на самотёк. – Никогда бы не думал, что мои мечты могут стать реальностью, – прошептал Петров, слегка дрожащим голосом, – и если я сейчас снова проснусь от будильника, то клянусь, я его об стенку разобью. – Девушка звонко рассмеялась. – Не бойся, Тоша, – так же тихо проговорила бестия и взглянула на него глубоким взглядом, словно провоцируя его на что-то большее, – я уверена, что это более чем реальность. – Её слова, её тембр звучали так, словно в этой девушке отразилась сама сущность тайги, что мерно подливала масло страсти и силы в и без того пылающую чашу. Антон никогда не думал, что такое возможно - быть так близко к кому-то, ощущать яркие вспышки от каждого прикосновения, от каждого слова или взгляда.       А девушка в своей обыденной манере лишь наклонила голову набок, переведя взгляд на юношеские губы - чуть приоткрытые и алые от мороза. Она не могла остановиться, не могла отвернуться. Чувствовала, что каждый миг становится все более и более завораживающим, словно волшебник использовал всё новые краски и искрящиеся огни, рождая чудо.       Лицо опалило горячее дыхание, губы подростков оказались в опасной близости. Они медленно приближались друг к другу, подгоняемые туманными мольбами изнеможённых сердец. Искра страсти, что вспыхнула в самом начале и отдалила все остальное, теперь и сама осталась позади. Теперь все эмоции напоминали ураган чувств, мыслей и потаённых желаний; напоминали вихрь, в котором исчезало само понятие страха и сомнения.       Но в этом вихре присутствовала не только страсть. Было что-то большее, что-то, что Антон не мог определить словами. Была в этом своя тайна и магия, нечто, что заставляло разум, душу и тело стремиться к плутовке, словно притягивало к ней магнитом. Точно он был всего лишь маленьким мотыльком, что летел на зов открытого огонька посреди бескрайней темноты.       Казалось, что все вокруг замерло, и не было больше никого и ничего, кроме них самих. Ни хмурящейся погоды, ни посёлка, что кипел жизнью, ни шумящего трактора, ни спешащей по домам ребятни... Само время замерло, ощутимо касаясь душ обоих. Глаза неотрывно смотрели друг на друга, смешиваясь в своей палитре: его - зелёная трава в бескрайних лугах, и её - серый утренний туман над озером. Как два созвездия на ночном небе, безупречно сливающиеся в единое целое.       Мгновение, и их губы соприкоснулись в поцелуе, наполнив весь мир бесконечной нежностью и трепетом. Мгновение, и они почувствовали, как земля под ногами содрогается вместе с ними, как ледяной воздух, охвативший пару, раскаляется до пугающих температур. Их дыхание сливалось, переплетаясь в одну необыкновенную мелодию, которую никогда не исполнить поодиночке. Точно танцуя на грани сновидений и реальности, они всё больше погружались в бездну безмятежности и страсти, сгорали в окружавшим их пламени, страшась оторвать свои губы друг от друга. Словно стоило хоть на миг остановиться, как огонь потухнет, прервётся та неповторимая связь и всё пропадёт в мгновение ока, исчезнет из их жизни раз и навсегда.       В этот миг Антон почувствовал, как его сердце было действительно украдено... Украдено этой неотразимой девушкой, полной радости, задора и жизни. Он чувствовал, как сердце в полном обмороке впало в магический транс, открывая перед ним тепло и благоговение жизни, о котором он раньше не мог даже и подумать. Казалось, сам мир теперь выглядел иначе – ярче, красочнее. Ему казалось, что каждый вздох наполняется смыслом, каждая мелочь становится частью большого и грандиозного пазла жизни.       И сейчас, сидя перед играющим пламенем, было удивительно легко и волнительно вспоминать о всех тех касаниях, словах и чувствах, точно произошло это считанные минуты назад. Впрочем, одно он знал наверняка - скоро это всё повторится, а затем снова и снова...       Игра огня умиротворяла. Было что-то загадочное и притягательное в безумной пляске и взрыве искр. Казалось, что вместе с огнём он воскресил свои силы и готов был отправиться в новые приключения, встретить новый день с уверенностью и решимостью. И было забавно наблюдать, как на контрасте с его рвением все домочадцы, размазанные в суете будней, потихоньку просыпались от вязкого сна и неспешно брели то к ванне, то на кухню. Сперва отошёл ото сна глава семейства, за ним встала мама, а через время за ними подоспела и Оля. Шаги стали звучать громче, в воздухе повисли первые короткие фразы. Неторопливые шумы кухни и запах душистого кофе создавали свою атмосферу, которая подчеркивала начало нового дня и тянула их в свои объятия.       Завтрак прошёл незаметно. И пусть тарелки давно перестали звенеть, родительские стаканы всё ещё были почти полны, будто бы они не спешили выходить с кухни, размышляя о чём-то своем. Оля убежала в свою комнату, спеша не пропустить показ утренних мультиков, а вот взрослые остались. В воздухе повисло немое напряжение, какая-то тревога, что-то тяжелое и непонятное. Глаза Бориса и Карины сузились, а на лицах застыла серьезность. Что-то необычное происходило, и Антон не мог понять, что вызвало эту смену настроения. Вроде всё было в порядке, никто не ссорился и не выяснял отношения. Да даже если и так - сегодня скандал - завтра временное перемирие, а вместе с ним и кроткие улыбки в унисон Олиным. Ведь так, по крайней мере, было всегда.       Однако молчание продолжалось, лица родителей застыли с задумчивым выражением. Что-то внутри Антона бушевало в недоверии, попыталось начать разговор дабы скрасить повисший вольтаж. Он несколько раз открывал рот, думая, что же ему сказать. Быть может, расспросить о планах на выходные? Ведь когда они были в городе, этот вопрос был первым, который звучал сразу после "доброе утро". Или может рассказать о том, что в этом сером месте он нашёл свой лучик солнца и следом попросить совета, ведь мама и папа сами проходили через это и знают, как правильно. Но его слова исчезали в воздухе, словно поглощались напряжением, которое окружило это место.       Стрелки часова неумолимо приближались к десяти часам - ещё каких-то тридцать минут и одна лисичка-сестричка будет дожидаться его у местного магазинчика, а заставлять даму ждать совсем не хотелось. Петров бросил очередной взгляд на своих родителей, поправил окуляры, а после проскользнул в коридор и начал подниматься по ступенькам на второй этаж. Дверь закрылась, оставляя парня наедине с собственными мыслями. Почему-то именно в такие моменты комната напоминала последнее пристанище, в котором ещё сохранились отголоски спокойствия и умиротворения. А вид леса, блистающего в снегах, и вовсе прогонял все тяжёлые и неприятные мысли; становилось гладко и непринуждённо, словно так и должно быть. Сейчас он пойдет на встречу со Стасей, мир вновь заиграет яркими красками, и новые горизонты встретят их двоих, как старых друзей.       Поправляя на ходу рукава свитера, школьник спустился на первый этаж. Натужно, но тихо заскрипели половицы прихожей... – Ты куда собрался? – раздался с кухни голос Карины. Прозвучал он твёрдо и недовольно. Комната, откуда до недавнего времени доносилась неразборчивая речь родителей, затихла. Лишь со второго этажа всё ещё доносился звук телевизора с забавными голосами сказочных персонажей. Петров-младший остановился на мгновение, ощущая, как в горле вновь появляется неприятный комок, а ноги каменеют. Внутренний голос не подбадривал. Произнося привычное "ну началось", он проносил перед глазами сотни всевозможных упрёков и запретов. – Погулять решил, – ответил Антон уверенно и беззаботно. – Ты забыл, что сперва дела по дому, а потом всё остальное? – голос женщины был неизменно уставшим, с лёгкой нотой раздражения. Словно была она учителем, который уже в десятый раз повторял некую теорему ученику-бестолочи. Юноша лишь изобразил разочарованный вздох и грустно покачал головой. – Да блин, меня там Стася ждёт, некрасиво же выйдет. Просто на пару часов, а потом я вернусь и всё сделаю, обещаю. – Ответа не последовало, тишина давила на уши. Внутри парень уже был готов услышать новый поток возражений, как повисшее молчание перебил голос отца. – Наш пострел везде поспел, как я погляжу. И в драке отличился, и девчонкой обзавёлся - моя школа. – Проговорил Борис с лёгкой улыбкой на лице. Быть может он вспомнил свои юношеские годы или просто был рад, что сын наконец-то ожил после переезда. – Ладно, иди погуляй, только не долго. – Голова его слегка качнулась. И казалось, что в этом незамысловатом жесте можно было увидеть гордость и радость. Лишь Карина как-то недовольно взглянула на мужа, совсем тихо спрашивая того, что же это только что было. Борис лишь усмехнулся её вопросу, а после жестом показал сыну, что бы тот поторопился, пока есть шанс. Школьник поспешил к выходу. – Не долго! – крикнула за ним мать. – Обязательно! – отозвался Антон и, с приятным предвкушением, выбежал на улицу.       Белоснежный покров лежал перед ним, а лес, будто подготовленный встречать дорогого гостя, притягивал того в свои объятия. Свежий воздух, вдыхаемый полной грудью, слегка обжигал и между тем дарил легкость в голове и словно освобождал от всех проблем и обязанностей. Вновь лесная тропинка звала юношу в путь. И чем дальше он шёл, тем больше раскрывалась перед ним зимняя сказка. Лениво падающие снежинки кружились в воздухе, словно живые танцоры устроили балетное представление в невесомости; повсюду вздымались белые елки, усыпанные сверкающим снегом; блистающие ветви деревьев отдавали клубничным цветом под солнечным взором; спящие кустарники и перепевы птиц... Незабываемое зрелище, словно из фантазии лучших художников, чьи кисти прикоснулись к этому мирозданию.       Вдалеке, за деревьями, проглядывались смуглые вершины гор. Белоснежное покрывало спускалось с их склонов и переливалось в солнечном свете, словно тысяча бриллиантов, разбросанных на просторах земли. Антон не мог отвести глаз от этого великолепия и чувствовал, как его сердце замирает от благоговейного трепета перед природой. Он замечал каждую мельчайшую деталь, каждую снежинку, каждую игру света и отражение на заснеженных дорожках. Всё вокруг подчинялось законам зимы, замирая в сказочной атмосфере, где время теряло своё значение.       Юноша видел картину той природы, что открылась ему ещё вчера - прекрасная и величественная, могущественная в своих необъятных просторах и между тем необычайно спокойная под взором простого школьника.       И вот, наконец, показался край леса. Тропа вновь перерастала в проезжую дорогу, по краям которой начали вырастать небольшие домики. Рубленный фасад и покрытые резьбой окна - они выглядели так, словно сошли со страницы сказки. Их крыши украшались завитками изо льда, подсвечиваемые солнечными лучами. Воздух, что до этого мига отдавал влажным мхом и свежестью, наполнялся запахами дров и свежей выпечки, и над каждым домом виднелась каминная труба, выпускающая клубы теплого дыма.       Поселок укутался в атмосферу тихого счастья и спокойствия. Неочищенные улицы напоминали скатерть из нежнейшего кружева, на которой дети оставляли следы своих лыж, санок или просто ботинок. Поодаль слышались звуки веселых голосов и смеха, а из приоткрытых окон доносились звоны посуды или просто смутная речь жильцов.       А впереди уже вырисовывалось небольшое здание продуктового магазинчика - незатейливое место встречи. В отличие от жилищных собратьев он никоем не походил на те старинные здания, что можно было увидеть лишь на разворотах таких же старых книг. Здесь не было величественных деревянных столбов, что держали веранду, или резных наличников, лишь серые кирпичи, да кованные решётки на окнах, за которыми приветливо улыбались ряды банок и упаковок с продуктами.       Мимо проходили взрослые, брели в своём паломничестве домой или по делам; дети играли в снежки и разбегались по соседним участкам, сновала туда-сюда малышня. Однако, Стаси нигде не было. Впрочем, вышел Антон с запасом, а значит, стоило немного подождать пока...       Вдруг, что-то, что напоминало тёплые ладошки, прикрыло его глаза. – Угадай, кто? – тихий, но озорной голосок, раздался слишком близко к уху, от чего стремительный рой мурашек пробежал по телу юноши. А вместе со столь знакомым голоском парень ощутил столь приятный и нежный аромат праздника, что всюду следовал за своей хозяйкой. – Рискну предположить, что это точно не Снегурочка, – таким же полушепотом ответил Антон, – Ой, какой умный, – прошептала девушка, прижимаясь к его спине. – Но ты всё ещё не угадал... – Ну хорошо... – Петров чуть выдержал паузу, а после продолжил, – Тогда сделаю ставку на то, что это Стася - моя озорная лисичка. – То обворожительная плутовка, то озорная лисичка... Интересно, что же ты придумаешь в следующий раз? – девичьи руки опустились, давая ненаглядному Тоше возможность вновь взглянуть на мир. В искрах пороши и лёгких снежинок она выглядела так, словно была одной из сказочных принцесс, которыми так восхищалась маленькая Оля. – Думаю, что это будет сюрпризом для нас обоих. – Тогда непременно буду ждать, – в девичьих глазах сверкнули игривые блики, и на секунду Антону почудилось, что серые омуты стянуло золотыми нитями и на их месте вновь красовалось зеркало животной... лисьей души. А в следующую секунду наваждение прошло, бесследно исчезло, как роса после рассвета. Девушка лишь скромно улыбнулась и отошла вниз по дороге. – Ну что, мальчик по имени Антон, догоняй.       И они вновь двинулись вперёд по улице туда, куда глаза глядят, не задумываясь о конечной остановке. Сперва незатейливое шествие больше напоминало первую встречу двух совершенно чужих людей - так и не скажешь, что они были знакомы уже более чем две недели. Но с каждым поворотом, с каждым пройденным домом и фонарным столбом разговор разгорался. Словно они действительно только что встретились и спешили обсудить всё на свете, начиная от простой бытовухи, заканчивая увлечениями и мечтами. –... Поэтому да, я обязательно отправлюсь в Диснейленд. – Заключил свою мысль юноша после длинного монолога. – А о чём ты мечтаешь? – Плутовка лишь многозначительно обратила свой взор к небу, привычно заведя руки за спину. – Я мечтаю о лете... Да, наверное, звучит глупо, но у меня нет каких-то огромных устремлений. И лето, пожалуй, единственное, чего бы мне хотелось. – Голос её звучал тихо и спокойно, слегка меланхолично, но эти слова и эти мысли... Пожалуй, они были весьма схожи с тем, о чём думал и сам Антон. И в эту минуту Стася напоминала его же самого, его иную копию, с которой можно было поделиться чем-то сокровенным. Хотя серая нотка в её привычно весёлом и задорном голосе не смогла уйти незамеченной. – Ну... Скоро зима закончится, наступит весна, а там и лето не за горами. Осталось всего-ничего, – На лице парня расцвета широкая улыбка. – Да, весна... – как-то по-особенному повторила Тихонова-младшая. – Так, хватит хандрить, – Петров на ходу зачерпнул рукой снег из ближайшего сугроба и отправил в бестию небольшой снежок. – В какой момент мы с тобой местами поменялись? Вроде бы жизнь прекрасна и всё хорошо... – Да, жизнь прекрасна. – Согласилась со словами своего попутчика школьница. – Однако кое-что всё же уравнять стоит. – Сперва смысл её слов был не совсем ясен, но лишь до тех пор, пока девушка не подошла к очередной снежной куче, сметая белоснежную массу в ледяной снаряд. И увидав это, Петров ринулся наутёк, предвещая знатную расправу за своё мимолётное нахальство.       Хруст снега, жадное дыхание, смех - столь привычное однообразие для той, кто видел и проживал это не в первый раз. Деревенская жизнь с лихвой одарила тем юную девицу, однако сейчас нечто вновь разгоралось в груди, странное и приятное ощущение в самом сердце. В памяти проносились моменты того, как она и Антон проводили время вместе - тот же бег и кувырки в снегу возле замёрзшей реки или нежные прикосновения и шутки под фонарным столбом в потёмках. Так какого чёрта сейчас всё по иному, какого чёрта обычная прогулка встряхивала её мир до самого основания.       Хитрая, изворотливая... Способная понять каждую эмоцию и мысль, скрывающуюся за человеческим лицом. Разум и мимолётные сплетни всегда подсказывали, что о ней думали одноклассники или ребята с параллели. Она знала, что о ней думают учителя. И уж тем более, она прекрасно понимала, что творится в голове у её Тоши. Он слишком простая цель - все эмоции написаны на его лице и просчитать их легче лёгкого. Так почему она не может понять, что творится внутри неё самой...       Так их путь простилался до извилистой тропинки, уходящей вдоль белоснежного поля. Посёлок вновь оставался позади, а перед подростками вырисовывалась небольшая поляна, укрытая редкими елками, да поникшими к земле берёзами. Здешний ветерок слегка гнал снежную пыль, качал ветви и разносил весёлые крики по всей округе. Лес остался в стороне - такой близкий и в тот же момент такой далёкий. Всевозможные деревья, покрытые белыми пеленами, словно стражи сказочного государства, неотрывно смотрели на нарушителей их покоя; общались, шептались между собой о пришлых, пытаясь понять, что за странные существа они и что они здесь делают. Лишь редкие синицы, ничуть не смущенные присутствием людей, продолжали свои звонкие песни, всё торопясь отпеть зиму и наконец поприветствовать приход долгожданной тёплой поры.       Пробежав ещё немного, Антон остановился. Спорт - это хорошо, но отдых после продолжительного забега - ещё лучше. Тем более, что дыхание начинало сводило, а под рёбрами ощутимо жгло. Вот только Стася, по всей видимости, была иного мнения. Хруст за спиной не прекратился, наоборот, стал более частым и звонким. "Не мудрено, что у неё такая фигурка" – подметил внутренний голос в минуту отдыха.       Однако стоило юноше развернуться, как в следующий же миг он отправился в непродолжительное падение на белоснежный наст. Совсем небольно - снег смягчил удар не хуже спортивного мата. Лишь в районе живота чувствовалась лёгкая тяжесть. Глаза раскрылись, а губы застыли в безмолвии, слова застряли в горле... – Как?.. – Только и смог выдавить Петров, глядя на то, как на нём вальяжно расположилась девушка в знакомой маске лисы и коричневой шубке. Пару мгновений назад он готов был поклясться, что девушка была в тёмной куртке, её ладони были свободны от привычных кожаных перчаток, а капюшон покоился сзади, а не прикрывал рыжие ушки. – А вот так, – прошептала Стася. На сей раз звериная личина никоем не скрывала свою хозяйку и казалось, что Антон видел её насквозь. Серые глаза мерцали азартом, губы наверняка округлились в улыбке. – Ты серьёзно? – А что такое? Или тебе не по нраву лисичка? – прозвучал насмешливый тон бестии. – Нет, это не то, что я имел в виду... Я просто... в шоке, – пробормотал Антон, все ещё не в силах полностью осознать происходящее. Конечно, он уже понял, что здешний лес не так прост, как могло показаться на первый взгляд и было в том нечто прекрасное. Но вот подобные перемены в его попутчице - это ещё с трудом укладывалось в голове. Всё же за пару дней он попривык к её простому виду без маски или шубки. За пару дней он и забыл, что она сама была загадкой, как и всё, что его окружало. – Это заметно, – и вновь звонкий хохот наполнил окружившее их пространство. Петров ничего не ответил, лишь продолжал так же неотрывно смотреть на свою пассию, приподнимая руки и обхватывая её талию. Губа чуть дрогнула, глаза сощурились, а пальцы вонзились в рыжеющую шубку. В последний миг хитрейшая из хитрейших явно поняла, что её ожидает, но было уже слишком поздно. В моменте Антон повалил её и сам оказался сверху. – Ах ты... Негодник, – гогоча и возмущаясь одновременно, она всё наигранно сопротивлялась и старалась вырваться из цепкой хватки. Однако отблеск наслаждения, который сиял в ее глазах, говорил об обратном. Антон лишь крепче сжимал её запястья, нависая над тельцем школьницы подобно стервятнику, не собираясь так просто отпускать свою пленницу. – Да, негодник... – Вторил он её словам, склоняясь над самой маской. – Негодник и эгоист. – Замёрзшие пальцы отстали от девичьей руки и в мгновение ока оказались на картоне. Такой же холодный и такой лишний. Без всяких раздумай юноша приподнял бездушную личину, срывая её со столь живого лица и отбрасывая в сторону. А после замер, наслаждаясь открывшемуся виду и словно не решаясь двинуться дальше, лишь девичья рука схватила его воротник и притянула незадачливого школьника к себе.       Новый день и новый поцелуй. Такой же яркий и полный жажды. Стася мёртвой хваткой цеплялась за его ворот, забывая об окруживших их мире, о том, что лежала на снегу или о том, что мёрзлый ветер заползал ей за шиворот. Она забывала о том, погружаясь в безмятежность момента. Привычная серость пропадала, а в жилах вновь закипала кровь, словно из неказистой кучки пепла рождался пылающий феникс. "Нет, Петров, не ты один эгоист" – изнывало её нутро от ядрёной смеси столь порочных мыслей и ощущения счастья. Незаметно была пройдена черта, где влюбленность смешивалась с безумием; прошла секунда, когда долго задерживающееся дыхание неизбежно превратилось в необузданный взрыв эмоций. Она отрывалась на мгновения, но лишь для того, что бы вдохнуть свежего воздуха, а после вновь припасть в сладостные ощущения, где лёгкая боль от покусываний сменялась наслаждением. Зачем ей лето, когда она ощущала тепло здесь и сейчас... – Мой зайка, – рваный выдох, лишь отголосок того, что сдерживалось за плотиной самообладания. – Моя лисичка, – такой же хриплый и неровный голос ей в унисон.       Казалось, момент мог длиться вечно, но стоило юноше чуть наклонить голову и спуститься по скулам девушки к её ушам, как та неожиданно для себя издала лёгкий смешок и дёрнулась в сторону. – Блин, щекотно, – раздался приглушенный мелодичный смех. – Ну извините, уж лучше так, чем раздевать тебя на морозе, – в порыве овладевших Петровым эмоций, наружу начинали вываливаться все те мысли, что хранились в задворках разума. Станислава лишь удивлённо вскинула брови. – Просто помнится, в уговоре фигурировала не только маска... Слушай... Забудь. Зря я это сказал. – Да-а, Петров, наглости тебе не занимать. – На удивление, интонация её была всё такой же ехидной, без единого проблеска гнева или раздражения. – Но Условимся на том, что если бы не я, то ты бы так и ходил по коридорам, ища призрака. Поэтому сегодня будем довольствоваться лишь маской. – Плутовка положила свою ладонь парню на грудь, давая себе и ему передышку. Прошло ещё немного времени, как их яростный поток чувств чуть устаканился и некогда бурлящая река вновь текла в размеренном темпе.       Двое неспешно шли по протоптанной дорожке, разглядывая малых птах, что уселись под самыми кронами ветвистых деревьев. Неизменно хрустел снег, тёмные деревья по-прежнему тихо шептались между собой, а над головами простилался девственно-голубой небосвод. Зима всё ещё была в самом разгаре. Но не смотря на это, двое неспешно гуляли, держались за руки и дарили друг другу искренние улыбки, словно два мерцающих огонька на фоне серой действительности.

***

      День был в самом разгаре, а солнце стояло в зените. Мороз бил по щекам, обжигая кожу, но всё же был милостив и не так суров, как в минуты снежных истерик природы. Казалось бы - идеальная погода для прогулок, но всему хорошему свойственно заканчиваться. Так и незамысловатый путь двух подростков подходил к концу, с каждым шагом приближая их к дому местного участкового. Свернув с общей дороги налево, путь их простилался по небольшой тропинке вдоль дощатых заборов. Совсем скоро Антон увидел относительно небольшой домик, что застрял в глубине такого же небольшого участка. Пара деревьев вдоль деревянной преграды, очищенная дорожка от калитки и до входной двери - вот и всё, что скрашивало белоснежную пустоту, обрамляющую скромное жилище наверняка такого же скромного милиционера. – Ну вот мы и пришли, – констатировала Тихонова-младшая, глядя то на своего попутчика, то на свой домик. Возможно, погуляли они не очень то долго, но ведь у них ещё будет время вдоволь нагуляться и узнать друг-друга гораздо лучше, так зачем спешить. – Тогда, пока? – как-то тихо проговорил Антон, чуть раздвигая руки в стороны. Лишних слов не потребовалось. Стася прильнула к нему, наслаждаясь объятиями - тёплыми и нежными. А после, словно невзначай, поцеловала мальчишку в щёку и мигом отскочила в сторону с широкой улыбкой. Антону лишь оставалось смотреть, как подлая лисичка-сестричка мигом вскакивает на порожек дома, как проворачивается ключ в замочной скважине, как дверь отворяется и девушка, помахав ему ладошкой и крикнув "пока", пропадает за стенками прихожей.       Дальнейший путь вновь простилался в одиночестве. Выходить сперва на общую дорогу, а после вновь мотать круги по посёлку не особо-то и хотелось. Можно же было сократить, если идти по небольшой тропинке вдоль домишек. Считай, такой же путь, только быстрее и без лишних людей.       Мимо проплывали фонарные столбы с линией ЛЭП, Небольшие деревца - наверняка всевозможные сорта яблонь, груш и вишень - сверкали под солнечными лучами. Заледенелые кустарники шиповника укутались в белоснежные плащи. Будь Антону столько же лет, сколько и его сестре, возможно, сейчас бы он с лёгким смехом бежал по дорожке, задевая руками заросли шиповника и любуясь тем, как искрящиеся кристаллы снега разлетались во все стороны.       Пройдя ещё пару улиц, юноша свернул на последнюю. Пройти её и завернуть на выходящую дорогу, а там уже край леса и путь домой. Осталось не так уж и много. Хорошо было Стасе - живёт не так далеко от школы, чего не скажешь про него самого. Тут уж топать, так топать... А если ветер или, чего хуже, метель - хоть стреляйся. За этими мыслями он даже и не заметил, как прошёл половину улицы, дойдя до её середины.       Очередной участок встречал его обветшалым, местами поваленным забором из самого простого деревянного штакетника. Воздух наполнился сыростью и гнилью. Захолустное, заброшенное место приветствовало юношу сухими стеблями пожухлой травы и сорняков, всевозможными колосками с зонтиками-метёлками и колючками, что отовсюду торчали из-под снега, точно были они запертыми призраками прошлого, которые с трудом пробивались сквозь оковы зимы... Нетронутый снег пуховым одеялом укрывал эти безжизненные поросли, сохраняя их до лучших времён. И дом, который расположился на этом участке, прекрасно объяснял, почему же здесь никто не жил. Впрочем, как дом... То, что от него осталось.       У старой избы, сгоревшей до основания, стены казались какими-то жалкими останками былого величия. Глубокие трещины пробегали по поверхности жжёного дерева, словно шрамы на теле животного, повстречавшего браконьера. Обугленные брёвна покосило, от чего казалось, что один край некогда жилого домишки был на порядок выше противоположного. Поваленный скат крыши с кусками шифера лежал в сбившейся куче погорелого мусора. И если от нижней части дома ещё оставались какие-то напоминания, то второй этаж, казалось, остался существовать лишь в памяти здешних жителей. От него не осталось почти ничего, только пара балок, вздымающихся вверх, и единственная стенка, в которой осталась переломанная оконная рама.       Сквозь дыры в стенах и выбитые окна виднелись обугленные стропила, что запали во внутрь жилища и чудом не обвалили то, что и так еле держалось. Белоснежный снег прилипал к покрытым сажей балкам, словно пытаясь накрыть их своим чистым покровом и оживить этот измученный уголок. Лишь одинокая берёза устремлялась ввысь, напоминая своими раскидистыми ветвями паучью сеть.       Нечто нехорошее исходило от этого места, вгрызалось в подкорку сознания, от чего становилось не по себе. Неприкрытый животный страх облеплял так же, как и снег облепил здешнее пепелище. Сердце забилось в тревоге, а всё нутро истошно умоляло скорее уносить ноги.       Стоило школьнику сделать несколько шагов в сторону и вновь устремить взгляд на дорогу, как на периферии он заметил силуэт. Разум молил не оборачиваться, но интерес брал своё. На том же участке, вблизи сгоревшего дома, стояла старуха. Её полное лицо обрамлялось морщинами, складками и рубцами. Из под чёрного платка выбилось несколько седых прядей, что дополняли безжизненные глаза женщины. Неестественный холод исходил от них, словно зеркала души, погасшие и запутавшиеся в недрах горящего ада. Обвисшие щёки были усеяны ожогами.       Не смотря на мороз, одета старуха была по-простому: типичный синий халат, в котором обычно ходили рабочие на заводах и всевозможных предприятиях, да непонятной формы башмаки. Двигалась она медленно и немного покачиваясь, словно живая мумия, вышедшая из своего могильника. Её походка была неестественной, будто невидимая сила, чья-то злая воля подталкивала её вперед, несмотря на слабость и одряхлевшие конечности.       И с каждым шагом в сердце Антона всё больше наполнялось склизким сгустком страха и отвращения. Он пытался справиться с гнетущими эмоциями, сузить своё сознание до точки фокуса, но старуха проникала в его разум, захлестнув его волнами мрачных мыслей и темных предчувствий. И главной ошибкой было продолжать смотреть ей в глаза. В них не было ни единой искры жизни, лишь бесконечные пропасти, поглощающие все светлое и живое. Запах гниющего мяса смешался с вонью гари и спирта, от чего Антону становилось всё хуже и хуже; в животе закрутилось, будто тысячи насекомых стучали внутри, пытаясь выбраться наружу.       Неуверенный шаг в сторону, затем ещё один и ещё... И вот Петров уже несётся по улочке, прочь от злосчастного пепелища. Привычные и яркие пейзажи мелькали перед глазами, но теперь все они казались ему одинаковыми, безрадостными и холодными. Стеклянные глаза старухи все еще горели в его памяти, а запах гнильцы и плесени всё ещё стоял в носу.       Мимо проплыла старая церквушка, деревенские домики остались за спиной, оставляя юношу одного на мёрзлой дороге, деревянный мосток окончательно оставил позади ту мрачную бездну, из которой пришёл кошмар...