Монохромный лес

      Сколько спал Антон - ответить было сложно. Почти сразу он провалился в глубокий сон, и выходить из него не собирался. Тело приятно покалывало, заволакивало чувство лёгкости и полёта... Но время шло. Сон постепенно отходил, освобождая разум из своих оков. С каждым новым вздохом, с каждым уловимым шумом школьник всё больше возвращался в реальность, ощущая, как тяжесть существования снова обрушивается на него. Глаза медленно приоткрылись, а картина, представшая его взору, усваивалась с крайним трудом.  Описать происходящее было весьма затруднительно, если не сказать хуже.       Вся действительность, что окружила Антона, была раскрашена в белоснежные тона. Сперва пришла мысль о том, что он умер во сне, а теперь видит тот самый свет, о котором любили говорить мистицисты на своих передачах про сверхъестественное и загробную жизнь. Но стоило школьнику проморгаться, водрузить очки, что удачно попались под руку, как он тут же понял, что белоснежное полотно было не более чем простым снегом. Тем самым, что властвовал за стенами деревянного домишки, пока его хозяева пребывали в заветном тепле.       Вот только теперь не было никакого дома и никакого тепла. Одетый в комплект зимней одежды, парень лежал в сугробе, что до этого момента казался уютной кроватью. Снег перестал быть тёплым, вновь становясь таким, каким всегда и был – холодным, безжизненным и колючим. По коже ударил мороз.       Антон пытался прийти в себя, понять, что же вчера произошло такого, из-за чего он проснулся на какой-то поляне, посреди леса. Последнее, что он помнил, была картинка деревянных ступенек, двери в комнату и кровать… А после пустота, словно в голове образовался небольшой вакуум, разделяющий его воспоминания на до и после. Вместе с осознанием происходящего, с короткими воспоминаниями прошлого дня накатывало липкое чувство тревоги.       Вот только ни сил, ни желания паниковать не было. Он проснулся, его никто не убил и ничего, кроме холода, не угрожало его здоровью. А потому Антон принял решение, которое пришло ему в голову, и которое, казалось, было единственно верным - отправиться по заснеженным тропам, в поисках дома. Глупая, обречённая на провал идея, но всё же имеющая крошечные шансы на успех. Сколько раз ему говорили, что потерявшись на природе необходимо оставаться на месте и дожидаться спасателей. Но сколько ждать эту поисковую бригаду, как скоро его вообще объявят пропавшим? Да и смогут ли его вообще найти в зимнем лесу, чёрт знает где…       «Подумав -  решайся, решившись - не думай», наверное, именно этими словами напутствовал себя Петров, вступая на мёрзлую просеку. Снег натужно заскрипел, разрывая повисшую тишину. Впрочем, этот незамысловатый шум достигал лишь ближайших деревьев, ударялся о ледяную кору и утопал в тёмном заборе леса. А деревья, точно проснувшись ото сна, скрипя склонялись над тропой, наблюдая за названным гостем. Иногда на пути возникали заросли кустарника и ёрника, что слегка хлестали школьника по лицу, обрушивая на его голову кухту. Попавшие за шиворот снежинки, сотнями иголок пробивали кожу, заставляя Петрова ёжиться, приподнимать воротник и прижимать голову к плечам.       Школьник неумолимо продвигался вперёд, а извилистая тропка всё тянулась вдаль, точно ей не было конца. В голове крутились всевозможные мысли, идеи того, как он мог оказаться в этой глуши. Может, банальное похищение? Или он пошёл гулять, а там заплутал? А память… Возможно, упал на ледяной наст и словил краткосрочную амнезию?       Вопросов было больше чем ответов, если не считать того, что ответов не было в принципе. Да и поддаваться сомнениям и дурным идеям, что подгонялись ветром, совершенно не хотелось. Даже не смотря на то, что осколки неуверенности начали зарождаться где-то в самой глубине.        И с каждым шагом, с каждым новым вздохом, внутренний лёд начинал сковывать его душу, оживая и нашёптывая нечто тревожное, пугающее. Словно некий мудрец он возвещал свою ужасную правду, открывающую глаза парню – чем дальше проходил Петров по тропе, тем больше он обращал внимания на странности окружившего его леса. Не было слышно ничего, словно вся природа заснула непробудным сном. Даже вороны, которые везде наблюдали за школьником, куда-то делись, оставив за собой пустующие места. Вся природа ничем не выделялась: белоснежное покрывало зимы, тёмные стволы деревьев, серые ветки и тени. Даже небо, столь голубое и светлое, сейчас, словно устав от себя, решило  отдохнуть, скрывшись за сплошной пеленой белёсых облаков. Всё вокруг сливалось в монохромную картину, которую долгие годы писал художник-одиночка.       А вслед за тонкой трещиной, что проскочила на слепой уверенности и мотивации парня, проступила слабость и в его физических возможностях. Видать спал он крепко, но тело совершенно не отдохнуло, ведь в ногах всё чётче ощущалось свинцовое напряжение, а в груди зарождалась отдышка. Дыхание становилось прерывистым. Но толком отдышаться не получалось – морозный воздух нещадно жёг глотку, а в воздухе столбом поднимался пар, покрывающий очки конденсатом.       Но даже среди всех невзгод нашлось и что-то хорошее. За очередным поворотом, где тропинка виляла меж спящих ёлок, показался ствол опавшего дерева. Перегородившее путь, оно было заметено и скованно ледяной коркой, как и всё, что окружало Антона. Но выбирать не приходилось, либо бревно, либо снег. Прошествовав к валежнику, школьник наспех очистил для себя место и сел, подтягивая под себя край пуховика. Тут же в ногах появилось странное, но приятное ощущение – мелкое покалывание, вперемешку с пульсацией мышц.       Вслед за ногами, начало восстанавливаться дыхание, разум понемногу отходил от лишних мыслей, вновь наполняя парня уверенностью в успехе его похода. И вот, уже собираясь продолжить путь, Петров вдруг услышал какой-то шорох совсем недалеко. Отчётливый хруст снега ударил по ушам, давая знать, что он тут не один. Повернув голову в сторону шума, Антон не заметил ничего ужасающего, лишь странный рыжий отблеск блеснул меж деревьев. Единственный звук и единственный цвет за весь день… Перед глазами всплыл образ знакомой лисички на фоне спящей деревни. «Лисам не страшно в лесу…» – Точно суфлёр, внутренний голос повторял мимолётно брошенную фразу плутовки. А ведь действительно, быть может, она сейчас гуляла по чаще, и так удачно попалась на глаза.       Не теряя времени, Антон спрыгнул с поваленного бревна и устремился в сторону, где, возможно, находилась его подруга. Ноги с прежней силой несли его сквозь сугробы, а на лице появилась лёгкая улыбка. Бежать вновь стало легко и быстро, а внутри начало приятно теплеть, словно кто-то открыл в нём второе дыхание. А рыжий силуэт всё приближался, лишь на секунды пропадая за деревьями.        Но что-то было не так: чем ближе приближался парень к цели, тем больше чувствовался запах пожара, лёгкий треск… Преодолев очередной сугроб и минув рядки карликовых берёз, Антон вышел на небольшую поляну. Вся истоптанная, местами запачканная чёрным, она напоминала место лесного шабаша. А посреди елани, возвышаясь к самим облакам, взвевалось пламя костра. Именно его школьник спутал со своей знакомой бестией. Обставленное большими камнями, оно напоминало горящий вигвам. Именно такой костёр обычно представлял Петров, когда родители рассказывали ему о пионерских лагерях, о том, как вечером проводилась целая программа. Всевозможные конкурсы и эстафеты, после праздничный ужин и выступления самодеятельности на открытой веранде, а поздно ночью пионервожатые разжигали огромный пионерский костер и все дети любовались клокочущим пламенем с песнями под гитару.       Осторожно ступая по снегу, Антон осматривал то костёр, то окружавший его частокол сосен, выискивая в их тенях скрывшегося поджигателя. Но даже если он и был там, то тьма надёжно скрывала его от взгляда школьника. Он снова перевёл взгляд на пламя – собранные пирамидой брёвна полыхали оранжево-алым нарядом. Но огненная феерия не обжигала, а плавными волнами приятно омывала тело своим теплом. Казалось, что даже подойдя вплотную к костровищу, огонь не тронет, не обожжёт кожу, лишь одарит спокойствием и спасёт от холода.       Между тем, под ногами что-то глухо зашуршало. Не снег и не ветки, что-то иное… Сев на корточки, Антон разгрёб снежные комки, беря в руки находку. Фантик… простой фантик от какой-то конфеты. А рядом лежал ещё один, и ещё возле костровища. Присмотревшись внимательно, Петров понял, что поляна усыпана фантиками и всевозможными конфетами. В голове пронеслась простая мысль: «как же я их сразу не заметил?». Подняв одну из таких, школьник взглянул на обёртку – «маска» - так называлась эта конфета. Простая, которая дарила удивительный вкус шоколада, и которая завсегда была одной из главных новогодних сладостей, не считая мандаринов.       А со стороны леса снова что-то проскрипело. Сперва это можно было списать на треск раскалённых дров или хруст снега под самим парнем. Но мимолётом завидев тень, что блуждала во мраке густой кроны, сомнения тут же испарились. Там кто-то был. Большой и тёмный, передвигался быстро и точно следил за Антоном.       Вот только здесь, на озаряемой янтарём поляне, волнения и страха не было, словно их вовсе не существовало. Наоборот, появлялось необычное чувство уюта и защищённости, уверенности, что ему никто и ничто не угрожает. А силуэт существа всё бродил вокруг поляны, то дело мелькая меж деревьев и давая парню, пусть немного, но рассмотреть себя. Фигура была почти человеческой, разве что ростом несколько превосходила обычного человека. Длинная чёрная, как смоль мантия свисала до самой земли, образуя за собой тёмный шлейф. Лицо… Нет, это была звериная морда, очень похожая на козлиную. А пара рогов, тянущихся за своим хозяином, была украшена золотом. И только глаза... Казалось, они вообще не принадлежали ни одному существу из тех, кого видел парень. Огромные, сверкающие жёлтым светом, они смотрели сквозь него, в никуда. – Зайчик... – Прошёлся по поляне хриплый полушепот зверя, – наш…       Он остановился под сводом из дубовых ветвей; там, куда доходили лишь отблески пламени, моментально тонущие в черноте звериного балахона. Лишь золото рогов и горящие глаза выдавали присутствие таинственного существа. В нос ударили новые запахи: теперь пахло не только костром, но чувствовался запах мха, хвои, пробивался сладкий аромат шоколада. В голове вновь всплыл образ плутовки, ведь только от неё он ощущал подобные контрасты. Вот только в её случае пахло петардами, бенгальскими огнями, цитрусовыми и ягодами – новым годом, наконец. Да и забавно было осознавать, что сейчас, находясь бог знает где, он вспоминал озорную девочку-лисицу, а не кого-то из своего окружения.       А за спиной вновь послышался хруст снега, что становился всё более звучным и настойчивым с каждой секундой. В голове промелькнула слабая надежда на то, что наконец-то его ожидания оправдаются, и сейчас на него набросится плутовка, озаряя округу звонким смехом. Что она поможет ему выбраться из леса, проводит до дома и одарит всевозможными сладостями. Вот только желание так и осталось желанием, развеваемое бесстрастной реальностью. По снежному насту тёмным пятном приближался какой-то зверь. Доли секунд хватило, что бы понять всю патовость сложившейся ситуации. Дикий волк неумолимо близился к школьнику, готовясь вот-вот прыгнуть на жертву. Из приоткрытой пасти доносилось утробное рычание, острые клыки щёлкали в предвкушении лёгкой добычи, а в глаза зверя недобро блестели. – … Наш, –вновь донесся хриплый полушепот со стороны леса. И точно спущенный с цепи пёс, волк резко бросился на парня. Издавая утробное рычание, его пасть то открывалась, то закрывалась, изрыгая слюну. Всего лишь пару мгновений, и ряд клыков сомкнулся на школьнике.       Издав тяжёлый выдох, школьник дёрнулся и открыл глаза. Вокруг царила тьма, не дающая толком осмотреться и понять, что происходит. Сердце бешено билось, а грудь горела; её жгло изнутри, словно парня только что вырвали из ледяной проруби среди замершей реки. Не сразу, но Антон начал двигаться, пытаясь понять, где он находится. Под собой он чувствовал что-то мягкое – матрас своей кровати. Ноги ощутили лёгкую прохладу дощатого пола, а рука отыскала знакомую тумбу и очки на ней. Лоб и виски были мокрыми, как и спина. Школьник мигом ощутил, как свежесть прошлась по коже, вызывая мурашки. А вместе с резким пробуждением стало приходить простое понимание того, что всё произошедшее недавно – просто кошмарный сон, не более того. Хотя перед глазами ещё стояла картина надвигающейся угрозы.       Сон как рукой сняло. И пусть произошедшее было далеко от реальности, но засыпать и возвращаться на злополучную поляну совершенно не хотелось. Протерев глаза и напялив очки, Антон взглянул на часы – 6.49 – ещё порядка десяти минут до подъёма. Делать было нечего, нужно было вставать и собираться, всё же школу никто не отменял.

***

      Очередное морозное утро приветствовало Петрова. Вот только насладиться ранней порой у парня не выходило. Глаза предательски закрывались, а зевота подступала на каждом шагу. Ноги двигались машинально, без ведома своего носителя, словно знали куда нужно было наступать, что бы не провалиться и не поскользнуться. «Проспал целый день и всю ночь, а выспаться не довелось – везунчик по жизни». – Вертелась мысль в голове Антона, кое-как пробираясь через полусонную затуманенность. Лишь мороз хоть как-то приободрял своего старого друга. Но даже так хотелось спать. Да и чувство было такое, словно он не выходил из дома, а свалился на пол и вновь попал в тот странный кошмар. За исключением темноты, всё было до жути похожим: деревья, кустарники, снег и мороз. Даже огни фонарей чем-то смахивали на яркое пламя посреди зимы. – Что со мной происходит? – твердил себе под нос парень, – сперва кровь в ванной, потом перчатка эта, а теперь кошмары начались… – Казалось, словно таблетки, что до этого момента помогали разделять реальность, отгораживая его всяких «видений», начали давать слабину, пропуская в спокойный мир кошмары из потустороннего мира. И чем ближе Антон подступал к посёлку, тем больше его мысли освобождались из темницы поломанных сновидений. «Рома и Бяша… И эта свинота Семён в придачу, что им нужно было? Какого чёрта они с первого дня пристали ко мне?» - Вновь звучали старые мысли. Да и были они не от пустого места - со стороны действительно казалось, что эта гоп-троица терроризировала только его одного. «Новенький-готовенький», так ведь обычно говорили дети во дворе, когда кто-то присоединялся к всеобщему веселью. Видимо, Антон стал тем самым счастливчиком, которому было суждено стать «готовеньким».       Но вот лица сменились, пришли воспоминания о Кате: дочь классного руководителя, староста и отличница в придачу. Как говорится – комсомолка, спортсменка и просто красавица. Всё было при ней, за исключением одного «но». Вот только Антон не мог понять, что же это за изъян такой. Уж больно противоречивая фигура. С одной стороны она украдкой смотрит на него на уроках и переменах, помогла справиться с хулиганами и скромно приняла подарок, словно ничего и не сделала. А с другой стороны… Уж больно часто она шепталась со своими подружками, оглядывая класс и тихонько посмеиваясь. Не удивительно, что первой целью этих взглядов был сам Петров. И только одному богу было известно, о чём же таком они шептались. Быть может, за светлыми лицами с улыбками скрывалось нечто страшное, нечто, о чём предупреждало подсознание?       Да и манера разговора девушки была специфичной. В первый раз грубо отшила, во второй раз отреагировала более сдержанно. Быть может, пригласить её погулять или просто поговорить? Глядишь, завяжется нормальный разговор, который станет началом чего-то большего? Ведь как говорят – Бог любит троицу… Но хотел ли этого Антон на самом деле? Да, Смирнова помогла ему, но рядом с ней чувствовалось некое напряжение, точно стоишь рядом с открытым трансформатором. А ведь хотелось банальной заботы и понимания, которых сейчас стало не хватать.       Но поток бурных размышлений прекратился возле одного из фонарей, покоящегося на углу перекрёстка. Там, возле сугробов, смотря в темноту, стояла чья-то фигура. Ещё пару дней назад, завидев подобного незнакомца на своём пути, Антон непременно попытался бы обойти его стороной, желательно свернув на другую улицу. Вот только вид этого незнакомца уж больно явно намекал ему на того, кто же стоял под светом фонаря. Под янтарными отблесками сверкала шубка с меховым капюшоном, за которым виднелись чёрные кончики фальшивых ушек. Поняв, кто же оказался зловещим силуэтом, улыбка непроизвольно появилась на лице парня, а всякие размышления ушли в сторону. – Алиса! – прокричал школьник, подбегая к своей подруге, – доброе утро. –Доброе-доброе, - ответила лисица, поворачиваясь в сторону Петрова. – Такой радостный с утра пораньше, неужели уроки отменили? Или сон хороший приснился? – и вот плутовка вновь стоит в своей излюбленной позе «голова набок, я жду ответов». – Если бы. - Многозадачно протянул парень, бросив руку на отмах. Конечно, отмене уроков он был бы рад, как и любой другой ученик, ведь можно провести целый день дома, занимаясь своими делами. Но ведь уроки никто не отменил, а про сладкие сновидения никто и не зарекался. – Просто я рад тебя видеть.       Банально, но верно. Пожалуй, Алиса – это первый человек в посёлке, кто стал Антону не просто знакомым, а кого он мог назвать своим другом. Прошло каких-то три дня, а встрече с девочкой-лисицей он был рад больше, чем окончанию уроков. Да, её маска всё ещё настораживала, но страх быть увиденным рядом с ней планомерно снижался день ото дня. Зато под личиной лисицы всё больше читалась игривость, явная заинтересованность и жажда жизни – яркая палитра, которая суждена не многим. А сейчас, находясь друг на против друга, под тяжестью тишины окружившего их мира, Антон чувствовал какую-то особую ауру спокойствия, словно находясь рядом с плутовкой его никто не тронет и не обидит.       Между тем Алиса, совершенно не ожидая подобного ответа в свой адрес, молча стояла, глядя на Петрова. Лукавые глаза опустились в пол, разглядывая слегка заметённые следы шин и обуви. Если и можно было описать эту чертовку одним словом, то школьник бы однозначно сказал бы «непредсказуемость». А всё из-за того, что молчание продлилось недолго. Резко поддавшись вперёд, девушка встала к парню почти вплотную, от чего тот едва не упал назад. Рыжая маска оказалась слишком близко, а в тёмных прорезях полыхнуло пламя. – Неужели, – с лёгкостью игривостью прошептала лисица. Шершавый носик маски соприкоснулся с лицом Антона, одарив того лёгким холодком, - я тоже рада тебя видеть. – И как завершающий штрих, бестия провела кожаной перчаткой по щеке Петрова, заводя её ближе к шее. Реакция не заставила себя долго ждать. Парень немного покраснел, а взгляд его упал в пол, на что лисица лишь звонко рассмеялась. Но смех не был злым или саркастичным, коим была пропитана школа. – Господи, Тоша, какой же ты скромный. – Воспитание такое… – Но не успел он продолжить свою мысль, как лисичка его перебила. – Или тебя просто девочки ни разу не трогали? – и вновь на парня упал тяжёлый взгляд, требующий ответов. А школьник вновь неопределенно вскинул рукой, немного отходя от фонаря в сторону школы. Да и что ему нужно было говорить «нет, ни разу, за все 15 лет…».  – Что, правда? – словно прочитав его мысли, проговорила плутовка. И казалось, что вот-вот она вновь засмеётся, но нет. Она лишь тихонько подбежала к Петрову, подстраиваясь под его шаг. – Знаешь, у меня в этом плане тоже проблемы… – Антон замедлился, уставившись на свою попутчицу. – Из-за чего? Ты вроде весёлая и интересная. Или им твоя маска не нравится? – Да нет, не в этом дело. Просто в обычной жизни я для всех не более обычной всезнайки, с которой общаются ради помощи на контрольных. Серая мышка, на которую никто не смотрит, понимаешь? – В какой-то степени да, – тихо проговорил Антон. – Зато надев свою маску, я могу быть собой, - вновь звонкий голосок лисицы прервал наступившую тягость, - могу радоваться жизни, быть свободной и…. –  Она немного пошурудила в кармане, что-то доставая. – И угощать сладостями хороших мальчиков. – В меховой перчатке, в своей обыденности, вновь появились всевозможные конфеты, падая на снег и завлекая взгляд своими пёстрыми фантиками. Вот только в душе кольнули отголоски прошедшей ночи… Такие же, как в том кошмаре. Подавляя воспоминания, Антон взял одно из лакомств, медленно разворачивая его. А лисица лишь недоумённо смотрела на него, не понимая причины столь пассивной реакции. – Всё в порядке? Ты как будто бы не свой… Ладно проблемы на личном фронте, но грустить из-за конфет… Явно же что-то не так. – Да не, всё так, правда. Просто кошмар сегодняшний вспомнил, теперь немного не по себе. – Кошмары и конфеты – вещи не совместимые, - прочеканила Алиса, изображая учителя, но видя, что парень молчит и никак не реагирует, решила зайти с другой стороны. – Если тебя это беспокоит, может, расскажешь? Глядишь, смогу помочь чем-то. – Вот теперь Антон слабо улыбнулся, не зная, как начать свой рассказ. В ладони звонко зашуршала фольга, а во рту начал растекаться нежно-сливочный вкус карамельки. Морозный воздух приятно обжигал кожу, а янтарное зарево фонарей словно придавало уверенности.       Начав издалека, Петров рассказал о том, как его повстречал один из гопников и как он убегал от него через лес. Конечно, о  разбитом лице Семёна парень промолчал. Затем рассказал о варежке, о лесной своре и о том, как его подкосила усталость. А дальше рассказ был про монохромный лес, такой же, как остался у них за спиной. … Алиса лишь молча слушала, изредка задавая уточняющие вопросы. – А потом я увидел, как между деревьев бродит какое-то существо, похожее на козла. – Ты уверен? – переспросила плутовка. – Да, здоровенный такой, - парень протянул руку над своей головой, - выше взрослого раза в два. И глаза у него светились. И ещё у него рога были в золоте. – Невольно в голове всплыл и образ Оли, городской девочки, что встречала своего брата рассказами о всевозможных телепередачах и вырезками из журнала. Видимо, за несколько лет, её манера излишне возбуждённого повествования всё же нашла своё отражение в старшем брате. А между тем, заслышав о странном существе, Алиса поменяла свой взгляд с лукавого на настороженный. Словно сапёр, что заслышал поодаль тихое тиканье. – Он сказал, что я… – На мгновение парень запнулся, обдумывая, как бы лучше передать его слова. – «Наш зайчик». – Лисица ничего не ответила, лишь легонько хихикнула, но сразу же перестала, говоря парню продолжать. – Потом снова треск снега. Я думал, что это… А впрочем неважно. В итоге это оказался волк. Ну а я же не знал, что это сон, всё было таким натуральным. Испугался, конечно, знатно… – На этом рассказ был закончен. Рыжая ещё немного помолчала, обдумывая полученную информацию, а после её звонкий голосок разорвал повисшую тишину. – Да, случай тяжкий… Во всяком случае, хорошо то, что хорошо заканчивается. – Она чуть усилила хватку, слегка поглаживая пальцами тыльную часть ладони своего попутчика. – Но ведь этот козёл ничего тебе не сделал, тогда зачем его бояться? Может, он и не враг тебе вовсе, а твой защитник и покровитель? Вдруг он защищал тебя. А лес из твоего сна, – она расцепила хватку, вновь заводя руки за спину, а взгляд маски направился к звёздному небу. – Возможно это твой маленький мирок; тот уголок, в котором ты можешь спрятаться от жестокости этого мира? Да, не жаркое лето, конечно, но ведь тоже неплохо. Сиди себе у костра, ешь конфеты и наслаждайся атмосферой…  Я тебе даже завидую - мне вот костры на полянах с конфетами ни разу не снились. – Наверное, ты права. – Вымолвил школьник, направляя взгляд туда, куда смотрела его подруга. – Попробую найти в том месте свои прелести. – Вот это правильный настрой. Долой кошмары, даёшь веселье. – И вновь слова Алисы разгоняли серую пелену жизни, словно строки таинственной мантры, что придавала уверенности и развеивала смог, засевший в душе. – А если всё равно будет страшно – просто позови меня. – Прямо во сне? – лёгкое удивление прочиталось на лице школьника. – А почему бы и нет, – лисица лишь коротко пожала плечами. – Ну, хорошо, спасибо что ли, – последовал закономерный и короткий ответ. И пусть слова лисички в чём-то были странными, общая суть действительно имела смысл. Ведь чего испугался Петров – опять неизвестности? А вдруг в этой неизвестности не было ничего плохого? И тот козёл был его покровителем, и конфеты не несли никакой угрозы, и костёр старался согреть его…       А впереди уже вырисовывалось знакомое здание, предвещающее очередной весёлый день в кругу любимого коллектива. Тяжёлый выдох камнем ударил по зимнему воздуху. Оставалось около сотни метров до сетчатого забора. Горящие огни в окнах, словно глаза невиданного зверя, горели в сумраке, нагоняя тревогу. И если в первый день этот свет хоть как-то разгонял мрак, дарил надежду на спасение среди тёмной зимы, то сейчас, находясь рядом с Алисой, идти туда совершенно не хотелось. И если подобное чувство было и раньше, как и у любого другого школьника, то сейчас оно обострилось. Казалось, что рядом со своей новой знакомой он может быть собой, быть свободным, а там, за школьными дверями, он попадал в клетку.  – Слушай, – вновь подала голос девушка, - ты сегодня после уроков чем занят? – А что? Есть предложения?   – Думала, что было бы неплохо снова прогуляться, а то ходим с тобой спозаранку, как важные взрослые. – Лёгкий смешок сорвался с её губ. Да и Антон не отставал. Всё же идее он был рад – всё равно дома делать толком нечего, а освежиться после школы стоило. «Оля, она же ждёт меня…» – Пронеслась мысль в голове, вызывая долю сомнения. – Ну что, ты согласен? – Плутовка протянула к нему руку, сжимая ладонь в кулачок… «Ладно, совсем немного» – Согласен. – Тогда встретимся после уроков за школой, у повешенного. – И даже не зная, где это, Антон кивнул в знак согласия. А Алиса трусцой скрылась за ближайшим поворотом.

***

      В отличие от утренней прогулки, учебный процесс ничем не мог порадовать Антона. Занятия, как и в остальные дни, тянулись предательски медленно, точно кто-то попросту забывал включить звонок на перемену. Но нет. Просидев долгие часы, как казалось Петрову, он поднимал голову и понимал, что прошло от силы минут десять от занятия. И закатывая глаза, он вновь уставлялся на учебник или продолжал решать задачи.       Единственное, что хоть как-то приободряло – это расписание, а вернее отсутствие в нём всяких заумных предметов. Только математика и лингвистические науки. Следовательно, день обещал быть не самым сложным, и досидеть до конца представлялось более чем возможным. Хотя уже после первого урока Антон думал только об одном - о том, чтобы поскорее наступил конец учёбы.       Очередная задача была решена и, решив немного отвлечься, Петров открыл тетрадь на последней странице. Карандашный грифель прошёлся по бумаге, оставляя тонкие линии. На месте, где обычно находились глаза, появились тёмные глазницы, а вместо лица – лисья мордочка. Тёмные ушки, меховой воротник, шубка, подчёркивающая стройное тело… И вот снова на рисунке возвеличивалась лисица. Но на этот раз она была не странной, без хищной улыбки. Она казалась доброй, красивой и элегантной, была той плутовкой, с которой хотелось провести время.       А между тем урок неожиданно закончился, наступила перемена. Свободные минуты, на которых Бабурин вместе с Ромой и Бяшей всячески пытались достать своего одноклассника. Простые «шуточки» переросли в насилие всего за пару дней. Впрочем, вчерашний день показал, что Семён всего лишь выглядел сильным и опасным, дерзил лишь при поддержки своих друзей, но когда дело доходило до драки один на один, то единственное, что он мог – это жалобно скулить, как побитый щенок. От этих мыслей на лице парня проскочила улыбка. А осознание того, что его обидчик так и не появился в школе, придавало чувство спокойствия.       Может, он пропал в лесу? Ушёл в чащу и  не вернулся? Но нет. На стенде новых листов с пропажами не прибавилось, а значит, Бабурин просто отлёживается дома и зализывает своё разбитое лицо. Между тем, казалось, что без своего тучного прихвостня, Рома и Игорь даже не смотрели в сторону Антона. Хотя ключевое слово – казалось.       Перемена тянулась долго, хотя оно и не удивительно – шли дополнительные десять минут на поход в столовую. Обычно, в городе подобная практика была после второго урока, но здесь царили иные правила и законы. Здешние дети привыкли к ним: с самого звонка они дружным скопом двинулись на обед. Кто-то одевался и выходил на улицу подышать воздухом, а некоторые просто гуляли по коридорам, разглядывая в окнах зимний пейзаж.       Вот только подобных учеников было немного, от чего коридоры казались полупустыми и безжизненными. Впрочем, Антон не жаловался. Подобная атмосфера тишина была ему как нельзя кстати. Он сидел на третьем этаже, возле того самого кабинета, о котором говорила Екатерина. И теперь он понимал причину странных цифровых ошибок. Класс иностранного языка с незамысловатым номером №219 представлял небольшую пристройку в коридоре, стены которой не внушали доверия, а общей площади хватило бы только для половины класса, если не меньше. А странный номер – всего лишь цифра, вырезанная на деревянной двери, в отличие от приклеенных номерков, как на остальных.       «Видать финансирования не хватило», - промелькнула язвительная шутка в голове Антона. Впрочем, мысль эта была весьма похожа на правду, а если таковой и не была, то уходила от неё не так уж и далеко. – Привет, ты тут один сидишь? – проговорил до боли знакомый голос где-то рядом. За своими размышлениями о своём, Антон даже не заметил, как к нему подошла Полина с неизменно улыбчивым взглядом. – Можно присесть? – А, да, конечно, - проговорил Петров, двигаясь на лавке. Поля лишь тихо хихикнула в кулачок, и только через пару мгновений Антон понял почему – сидел он и так один, места бы хватило сполна. – Знаешь, а ты интересный, Антон. – Полина украдкой провела ладонью по волосам, убирая непослушные пряди за ухо. – В каком смысле? – с непониманием переспросил парень. – Да в прямом, – в самых простых словах начала читаться явная лесть, – ты храбрый - дал отпор Семёну. У нас большая часть мальчишек, считающих себя героями, бегают от него только так. – Полина ещё немного помолчала, словно вспоминая ещё что-то, – а ещё ты умный, во всяком случае - в математике уж точно. – Да ладно тебе, скажешь тоже… – Да я серьёзно, – девушка искренне улыбнулась. И что-то непонятное кольнуло в груди парня. Снова вернулось то тёплое чувство, что зародилось в момент, когда он заслышал лёгкое звучание скрипки. То тепло, что заливало его душу вместе с музыкой. – Ты кстати, чем увлекаешься? – Да ничем особо, читаю иногда, рисую… – И не успел Петров продолжить, как глаза Полины сверкнули, точно звёзды в ночном небосводе. – Рисование - это же так круто. Видеть красоту во всём, уметь передавать образы и чувства… – Ну, моё увлечение далеко до твоего по крутости, – Антон скрестил пальцы, украдкой поглядывая на то, как белеют костяшки от напряжения, – передать эмоции и настроение через музыку - это нечто. У тебя настоящий талант. – Спасибо, – тихий полушепот прошелся. – А когда ты успел послушать? – на лице девушки отразилась лукавая улыбка, словно она уже знала ответ на вопрос, но хотела услышать его от собеседника. – Да я после уроков услышал, что кто-то играет - решил посмотреть. А это ты оказалась. Вот и посчастливилось послушать…       Простой и незамысловатый разговор нашёл своё продолжение даже после того, как учительница подошла к кабинету и открыла дверь. Несколько учеников юркнуло внутрь, но Антон и Полина остались на своих местах, обсуждая жизненные мелочи и учебные законы. В отличие от Кати, Морозова, казалось, больше походила на роль старосты – спокойным тоном объяснила распорядок дня, где можно отдохнуть или спрятаться, рассказала и о том, что для урока иностранного класс разделили на две группы, каждая из которых занималась в своём кабинете. – Слушай, Антон, - в своей манере начала вопрос девушка, – а ты сегодня после занятий сильно занят? – сперва парень хотел ответить «нет», с радостной улыбкой принимая возможное предложение на прогулку. Впрочем, он и сам хотел пригласить её ещё в тот день, когда она играла на скрипке. Но взгляд словно повело, застилая белым. А в этой белизне, буквально на миг, возник оранжевый облик плутовки. – Что скажешь? – Полина всё так же вопросительно смотрела на Петрова, ожидая ответа. И этот взгляд… Он чертовски напоминал взгляд лисицы, когда она ждала ответ на свой вопрос. На секунду всплыла мысль о том, что за маской озорной бестии скрывалась Полина, но разве это возможно… –  Прости, мне сразу домой надо, мама попросила не задерживаться, –  чистейшая ложь с удивительной лёгкостью сорвалась с языка. – Может, в другой раз? – Давай, - на лице девушки снова заиграла улыбка. – Ладно, пойдём, а то сейчас урок начнётся, – и она направилась в класс, а Антон двинулся за ней следом. Вот только в коридоре он заметил силуэт, из-за которого по спине пробежал холодок. У самого угла, в компании школьников, стоял Игорь, наблюдавший за парой. Со стороны этот мальчуган, смахивающий на сельского панка без палочки, теперь выгладил грозным хищником, притаившимся где-то поодаль. Что-то неприятное было в его взгляде, Петров не знал, но чувствовал что-то неладное. «Ну-ну», - словно говорил взгляд бурята, провожая своего одноклассника.       Но на благо Петрова этим всё и закончилось. Опасение осталось не более чем притаившимся страхом. За своими раздумьями он понял, что Бяша всегда так смотрит на людей, за исключением своих друзей – что уж что, но не заметить этого было бы слишком сложно.       Урок иностранного пролетел незаметно. Как новенькому ему досталась последняя парта возле окна, которое выходило прямиком на лес. Открывавшийся вид напоминал точную копию того, что видел школьник из окна своей комнаты – тот же лес, поле. Исключением были лишь деревенские дома, что нагромождали зимнюю картину. Целый урок учитель объяснял времена, выписывая на доске формулы, предлоги и слова-указатели. Впрочем, как и на математике, Антон не особо следил за ходом повествования. То крохотное желание учиться, усидчивость и трудолюбие, которые хоть как-то сопровождали парня ранним утром, сейчас просто-напросто исчезли.       Он сидел, склонившись над тетрадью, выводя очередной рисунок лисицы. Вновь на бумаге всплыла ехидная улыбка её маски и лукавый взгляд, пробивающийся из темноты глазниц. Но только на этот раз её лицо вышло до удивления живым, из-под шубки выглянул пушистый хвост, и парню почудилось, словно на него вновь смотрела та самая лисица, которую он нарисовал совершенно неосознанно.       Но звонок на перемену прозвенел слишком быстро, слишком неожиданно. Обычные уроки, тянущиеся вечностью, пролетали с удивительной быстротой, стоило парню подумать об Алисе. Словно он переносился к ней, в совершенно иной мир, где время шло иначе. – Ладно, дети, на этом урок закончен. Домашнее задание на доске, перепишите и можете быть свободны. – Вот только, казалось, никто и не думал нагромождать себя дополнительной нагрузкой, а потому одноклассники просто собирали свои портфели и пулей вылетали из кабинета. Лишь несколько человек удосужилось открыть дневники и записать задание. А Антон… Он просто вышел из кабинета, медленным шагом приближаясь к выходу. Остальные ученики пробегали рядом, задевали его и толкались, стремясь побыстрее покинуть учебное заведение. Но Петров не злился на них. Наоборот, было некое облегчение от понимания того, что эта беснующаяся толпа уйдёт вперёд, забирая с собой ненужный гул, и оставляя его один на один с лисичкой.       Вскоре и сам парень вышел на улицу, жадно вдыхая свежий воздух. Мороз снова бил по лицу, жёг лёгкие. Хотелось скорее увидеть Алису, насладиться вкусом сладостей и забыться о холоде. «У повешенного», - проговаривал про себя Петров, заходя за стены школы. Изначально, ещё при лисичке, в его воображении всплыл образ неудачливого человека, что болтался на петле, как какой-нибудь пират-предатель. Но реальность оказалась менее жестокой, нежели подсознание. На стене действительно висел человечек, вот только был он нарисованным персонажем незамысловатой игры «Виселица». – Кажется, здесь… – Прозвучал закономерный вывод на одном дыхании. Школьник остановился, осматривая территорию. Пустой двор, заметённый белой порошей, поверх ледяного наста. Лишь редкие лица учеников мелькали в окнах коридоров, и так же быстро пропадали. И больше ни души. А ведь уроки уже закончились, значит, Алиса должна прибыть с минуты на минуту… И он ждал. Ждал девочку в маске лисицы на заднем дворе школы, что бы вновь почувствовать ту лёгкую нить свободы и простоты. Но никто так и не пришёл. Лишь на краю забора, между деревьями, мелькал рыжий силуэт, плясал за тёмными стволами, завлекая школьника за собой. Всё как в том самом сне – такой же озорной огонёк, виднеющийся между соснами.       Недолго думая, Антон ещё раз осмотрел окружающий его двор, убеждаясь в отсутствии подруги, а после направился в сторону выхода. Забор оказался позади, оставляя Петрова один на один с улицей; миновали насаждения деревьев и кустарников, отделяющих школьную территорию от жилых участков. Парень шёл всё дальше и дальше, туда, куда уводила его коричневатая шубка. Сейчас он понимал – это очередная игра Алисы в кошки-мышки.         Прошло, по меньшей мере, минут пятнадцать, прежде чем Антон вышел к краю посёлка, пересекая ту тонкую грань между миром людей и природы. Впереди возвеличивался спящий лес, возрождающий в памяти воспоминания о том кошмаре, что повидал этой ночью парень или яркие образы светлых полян и головокружительных игр с бестией. Бежать вслед за подругой или остановиться, послушать тихий голос сознания… Но почему-то хотелось бежать следом, забыть о обязанностях и просто веселиться. Петров согласился с её правилами, согласился уделить время себе, и решился идти до конца. Времени ещё полно – успеет справиться с делами и уроками. А лес… Один чёрт далеко заходить не будет, а по следам на зимнем ковре легко найти беглянку. Один раз поймал, и теперь поймает.       И ожидания школьника оправдались - на снегу действительно был след плутовки, тянущийся меж деревьев. И если в посёлке его подгонял интерес и зрительный контакт, то сейчас вновь рождался тот азарт преследования. А девичий смех заставлял думать, что она была непростительно рядом, буквально за первым поворотом или в припорошенном овраге. Рыжая тень резво мелькала меж деревьев, сбивая с ёлок снежные шапки, от чего в воздухе зависала снежная пороша, а глаза тут же слепил блеск тысячи снежинок. – Ну же, Зайчик, – сквозь смех слышался голос Алисы. Антон чувствовал, что она бежит где-то рядом, стоило лишь поднажать, совсем немного…  – Сейчас я тебя поймаю, и тогда… – И вновь звонкий девичий смех начал заливать округу. – А на лице Петрова начала вырисовываться счастливая улыбка. Пусть на час или два, но сейчас он вновь чувствовал свободу, которой порой так не хватало. А осознание того, что скоро плутовка будет в его руках, и вовсе окрыляла. Но чем дольше он бежал за ней, чем чаще Алиса умыкала за кроны деревьев, тем гуще становился лес, тем больше его поглощал мрак вековых крон. Азарт постепенно начал спадать, куда-то пропало лёгкое чувство, а на его замену пришла тревога. Девушки не было рядом, не было слышно её смеха, и даже снежный след безвозвратно пропал. Словно морок древнего существа застило глаза, одурманило сознание.  Он стоял совершенно один, в потёмках снежной – Зай-чик, – послышался  шепот ветра, доносящийся из самой глубины леса. Старинный, блеющий, воскрешающий из сознания тёмные картины. Почти неслышимый, но достаточно уловимый, что бы Антон резко остановился, оборачиваясь и вглядываясь в потемки деревьев. Несколько птиц истошно закаркали, взмыли в небо, пропадая за белоснежными шапками.  И если до этого момента Антон не особо-то и верил в бога, то сейчас он готов был молиться кому угодно, что бы его мысли никогда не нашли своего отражения в реальном мире. – Мёртвое к мёртвому… – Начал он старый заговор дрожащим голосом. – Анто-он, – вновь зазвучало блеянье, на этот раз отчётливее и громче, словно говорящий был за спиной парня. Петров начал медленно поворачивать голову на зов, надеясь, что это лишь его воображение рисует ужасающий сценарий. – Живое к живому… – Чуть не проглатывая слова, проговорил парень. И всё, что он представлял себе буквально пару секунд назад, предстало его взору в полной красе. Буквально в паре метров от него стояло это нечто.       Тёмный силуэт старинного зверя возвышался меж деревьями. Величественный, но устрашающий, тёмнота которого контрастировала с золотом рогов. Существо, способное в один миг натравить любую тварь на бедного мальчишку или самолично отправить его к бабушке.        Да, Алиса говорила, что этот козёл может и не враг вовсе, но ведь то был лишь сон - во сне не страшно умирать. Сейчас же паника стала столь сильной, что ноги успели раз десять стать ватными, врастая в землю и не давая возможности сдвинуться с места. А сердце стало отбивать ритм схожий с июльским ливнем, что барабанил по крыше.       Антон стоял и считал секунды до того, как это существо бросится на него, но этого не происходило. Вместо этого козёл медленно ходил по кругу, рассматривая школьника. Сцепленные в замок руки, заведённые за спину; медленные шаг со стелющейся по снегу мантией; золотые рога и изучающий взгляд - существо больше походило на аристократа с бала Сатаны из Мастера и Маргариты, нежели на кровожадного монстра. – Я же говорила, Хозяин, это наш зайчик… – Раздался так же близко знакомый голос, пробуждающий в самой глубине души отчаянье и злобу. Антон не видел её, но чувствовал, что лиса тоже прячется в потёмках деревьев, наблюдая за ним. Вот только выстраивающаяся картина в голове и вопросы, сопровождающие размышления, были не в её пользу. «Какого чёрта»... «Зачем?»… «Я же доверял»… - Словно пчёлы, роились мысли в голове парня. Антон хотел подойти к Алисе, задать вопрос, что здесь происходит, и услышать чёткие ответы, но он не мог, не хватало духу, что бы сдвинуться с места. А ответ и сам приходил в голову, банальный, но лёгкий – Алиса просто привела его в кошмар, отдала монстру из леса.       А тем временем за деревьями замаячили тени. Странные существа мелькали за стволами, наблюдая за процессией. По всей видимости, именно они преследовали Антона в лесу, мельком попадая в периферии зрения. Чем больше Петров всматривался в темноту, тем больше ему казалось, что лес просто кишит тенями разных зверей. Медведи и волки, всевозможные птицы и существа, вышедшие из самих сказок – всех размеров и видов. – Да… Наш… – Вновь проблеял козёл, вставая в тени. – Ешь, тебе… – И в тот же миг на снег посыпались конфеты, всевозможные закуски и фрукты. Молочные батончики, киндеры, бананы и апельсины, пачки сухариков и чипсов. Всё то, что так завораживающе лежало на витринах киосков, дожидаясь, когда же школьник их купит. – С-спасибо, – тихо проговорил Антон себе под нос, медленно отступая от поляны. Что-то в глубине души подсказывало - стоит ему подойти, взять что-нибудь из предложенного - козёл непременно спустит на него всю лесную ораву. – Я, наверное, пойду… Меня дома ждут. – И мир словно спустили с паузы – тело вновь вернулось в привычное состояние, а парень резко развернувшись, помчался из леса так быстро, что еле успевал перепрыгивать через опавшие брёвна и спрятанные под снегом ветки. – Сто-ой, – пронзил лес истошный вопль зверя, – по-одож-ди-и. – Но Антон не слушал его, знал, что остановка означает неминуемую смерть.       Он бежал, гонимый страхом и паникой, единственным желанием спрятаться в темноте своей комнаты. А в голове крутилась одна мысль – он больше ни за что не приблизится к Алисе…