Монохромный лес

      Тёмное, холодное утро... Единственным огоньком, сдерживающим ночной мрак в столь тёмный час, был свет исходящий из кухни одинокого дома. Антон сидел за столом, мерно потягивая горячий чай, и наслаждался тишиной. Лишь лёгкий свист ветра за окном мог нарушить это безмолвие. Тишина - редкий гость в этой семье, которому Петров радовался, как в первый раз. Никто не ссорился, не выяснял кто прав, а кто виноват; не было никаких криков, недопониманий или придирок. Отец уже успел уехать на работу, оставив после себя лишь пустое парковочное место возле дома, а Оля с матерью ещё спали, давая школьнику заветные минуты покоя.       Антон сидел и ждал, когда стрелки часов пробьют срок, давая ему возможность встать и выдвинуться в путь. Глядя на тёмную улицу, в голове тут же всплывали образы великих путешественников или разных персонажей из книг, что бесстрашно двигались навстречу непогоде, в очередной раз покоряя стихию. Вот барон Мюнхгаузен отправляется в очередную экспедицию на северный полюс, пробираясь через ледяные воды вместе со своим другом и путешественником Финне. Или Семен Челюскин вместе с десятком других учёных изучает Таймыр, а после продвигается к крайней северной точке Евразии. Вот только все эти мысли рождались здесь - в тепле и при свете люстры, а ведь скоро придётся покинуть тёплый дом, отдаваясь ночной неизвестности.              Тёмное, холодное утро... Бледный свет луны, что в ранний час разукрашивал округу в серебряную палитру, скрылся за сводом туч, нависшим над небесной гладью однотонным полотном. Даже скорый рассвет не мог остановить гордое шествие мрака, что накрывал собой каждое дерево, сугроб или тропинку, оставляя после себя лишь смутные, тёмные силуэты.       Антон вышел на улицу, вдыхая свежий воздух и ощущая на себе всю прелесть утреннего мороза. Нос и щёки тут же покрылись лёгким багрянцем, а навстречу холоду стали прорываться небольшие облачка пара, что исчезали так же стремительно, как и появлялись. Снег монотонно скрипел под ногами, создавая с отдалёнными криками ворон утреннюю симфонию. Но даже в этой безмятежности было что-то, что тревожило школьника. Взгляд его метался то к пустому полю, то к замёрзшему лесу. До этого момента зимняя картина застывшей природы казалась ему самой что ни на есть обычной и светлой, но с приходом темноты в ней рождалось что-то иное - живое и манящее.       Антон шёл через лесную тропинку, вслушиваясь в пустоту. Он не слышал, не знал, но чувствовал, как деревья о чём-то шептались; тянули к нему свои ветви-руки, перекрывая и без того тёмный небосвод. Казалось, ещё немного и они схватят, утащат Петрова вглубь чащобы, а ветер заметёт следы, не давая и шанса на спасение в этом царстве тьмы. Где-то вдали слышался истошный вой, а на периферии зрения школьник видел, как среди деревьев мелькали тени, резво передвигаясь от одного ствола к другому. В голове невольно рождались мысли о стае волков, что увидела в школьнике лёгкую добычу и теперь банально преследовала его, желая полакомиться свежим мясом. Вой повторился, а следом за ним, из темноты, начался доноситься лёгкий хруст снега. Страх начал сковывать школьника невидимыми оковами; несмотря на окружающий холод, тело бросило в жар, по шее скатилась капля пота, а сердце начинало гулко отбивать ритм. Ноги уже сами по себе несли своего владельца подальше от угрозы, невзирая на заледенелую тропу.       Теперь не было никаких мыслей о путешественниках, о школе или о чём-либо другом, только желание поскорее выбраться из леса, увидеть заветные дома посёлка или, хотя бы, свет фонарей. Но жестокая реальность была совершенно другого мнения: темнота, сбитое дыхание и кромка льда, припорошённая снегом - видимо всё решило сыграть над Антоном злую шутку. На очередном шаге ботинок предательски скользнул, отправляя школьника в недолгое падение. Он не успел ничего понять, лишь руки рефлекторно закрыли лицо, спасая его от ледяной корки. Рваный выдох, вперемешку с лёгким стоном, вырвался из груди, а в ногах и ладонях неприятно защипало. " Вот и всё," - только и успел подумать про себя Антон, поднимаясь на колени и готовясь к скорой смерти. Оставалось только поднять голову и увидеть в темноте десяток сверкающих взглядов и тел, неспешно приближающихся на кровавое пиршество. - Сильно ударился, глупыш? - вот только к удивлению Петрова из темноты раздался не волчий рык, а до странности спокойный и приятный девичий голос, в котором слышалась нотка сарказма и озорства. До конца не доверяя своим ушам, и с не отошедшим страхом, школьник поднял взгляд в сторону звука, попутно поправляя очки и разглядывая стоявшего перед собой. Протянутая рука с меховой перчаткой, слегка колышущаяся от ветра шубка, сапоги и... лисья морда, смотрящая на школьника из-под пещеры капюшона. - В-видимо, сильно, - проговорил себе под нос Антон, не отводя взгляда от странной девушки. Тёмные глазницы и неподвижная пасть - секундная идея о том, что на него смотрела настоящая лиса, была отброшена в глубину сознания, уступая место простой мысли, что на незнакомке была надета простая маска, пусть и выглядящая до жути реалистичной. Но даже несмотря на это, перед глазами тут же всплыли двое полицейских, что искали мальчика, пропавшего в лесу и которого до сих пор не нашли. А теперь, в этом самом лесу, Петров стоял на коленях перед девушкой в личине зверя, ожидать от которой можно было всё, что угодно. А ведь она запросто могла бы достать нож или что-то похуже, наброситься на парня... Но лисица лишь продолжала смотреть на него, подбоченившись и слегка наклонив голову. - Почему сразу глупыш? - с лёгким недоверием поинтересовался школьник, вставая на ноги и отряхиваясь от снега. Сейчас он уже мог гораздо лучше разглядеть свою собеседницу - на первый взгляд весьма стройная и высокая девчонка, хоть и со странной маской на лице, в прорезях которых до сих пор буйствовала тьма, не давая разглядеть взгляда хозяйки. А позади неё, буквально в паре метрах, виднелся тёмный контур бревенчатого мостка над заледенелой речкой. Видимо, она стояла на нём, разглядывая запертую подо льдом черноту воды, пока не заприметила падение непрошенного гостя. - Ну знаешь... - Лиса с удивительной плавностью приблизилась к школьнику, протянув руку к его шапке и стряхивая с неё снежинки, - умный по лесу бегать не будет. - За мной волки гнались, - с неподдельным чувством досады, словно на одном дыхании, процедил Петров. - Неужели... а может, у кого-то просто воображение разыгралось? - мягкий голос собеседницы лёгким журчанием разливался меж деревьев, располагая к себе и, даже в какой-то степени, успокаивая. А ведь действительно - оглядевшись вокруг, Антон не заприметил никого, лишь плотный частокол деревьев окружал пару. Страх начал отступать, оставляя школьника с осознанием того, что все эти "волки", что гнались за ним, могли быть не более чем плодом его разыгравшейся фантазии, подгоняемой отдалённым воем. - Может, ты и права, - Петров в очередной раз огляделся, убеждаясь, что всё пережитое действительно было всего лишь игрой его разума. - Ну конечно я права, а раз никакой опасности нет, то... Как тебя зовут? - с прежней лаской проговорила незнакомка, скрестив руки за спиной и покачиваясь с каблука на носки. - Антон, - коротко ответил школьник, - а тебя? - А меня - нет! - ответила девчонка и залилась смехом. Теперь парень окончательно потерял любое возможное объяснение её поведению: прогулки в ночи по лесу, причём в полном одиночестве; странная маска, а теперь и глупые ответы. Образ местной чудачки непроизвольно нарисовывался сам собой, но при том что-то цепляло школьника, притягивало к тёмной фигуре. Необычный образ, сладкий голос... Несмотря на лёгкую раздражённость, Антон смотрел на неё заинтересованно, взбудораженно. Смотрел на неё так, как обычно смотрят на пожар - смесью страха и трепета. - А тебе не страшно гулять одной по лесу? - поинтересовался Петров, невзначай поглядывая на светающее небо и понимая, что время к началу урока начинает поджимать. - Ничуть, сладенький, - девушка вновь звонко рассмеялась, - лисам не страшно в лесу... пока они лисы. А ты, как я погляжу, куда-то спешишь? - Словно прочитав мысли школьника, проговорила девушка, получив в ответ кивок головы. - Мне в школу надо, - только и сумел сказать Петров, как лисица окончательно приблизилась к нему, ловко схватив за руку, и потянув по дороге в сторону мостка. - Айда провожу, а то вдруг тебя по дороге волки съедят. - Плутовка вновь залилась лёгким смешком, даже не обращая внимания на ошарашенного парня. И они двинулись навстречу школе и потерявшемуся рассвету.       Птицы кружили под небосводом тёмными крестами, словно выискивая в белоснежной мерзлоте что-то своё, нечто всеми давно позабытое, а снег звонко скрипел под ногами, шумя в такт свисту ветра и скрипу деревьев. Тропа почти заканчивалась и в её конце начинали понемногу загораться слабые огни просёлочных фонарей. А следом за ними появились и резные фасады домов. - И всё же, что ты делала в такую рань одна? - прервал молчание Петров. Почему-то утренняя тишина казалась ему самым лучшим временем для знакомства, да и завести на новом месте первого друга, пусть и чудаковатого, было бы совсем неплохо. - Да так... гуляла, - с лёгкой хитрецой ответила девушка, не поворачивая головы. Нос её маски блестел под тёплым светом, а взгляд хищно бегал от одних окон к другим. Но сделав ещё несколько шагов, она вновь заговорила, - нашла вот целый сугроб конфет, а на обратном пути устала и вот - решила немного отдохнуть... - Сугроб конфет? - нота удивления прозвучала в голосе школьника и, заметив немой вопрос в его глазах, лисица остановилась, начав копошиться в своей шубке. - Угощайся, Антоша, у меня их полные карманы. - Она протянула руку в меховой перчатке с горстью различных сладостей, многие из которых Петров видел только на витринах московских лавок. Шоколадные, карамельки, батончики и... На самом верху лежала небольшая жвачка "Turbo", которую Антон считал чуть ли не любимым лакомством. Не задумавшись он взялся за угощение, фантик звонко зашуршал, а в ладони уже красовался новенький вкладыш с бело-жёлтым мотоциклом. - Спасибо, - впервые за утро на лице школьника проступила, пусть и лёгкая, но улыбка. Он уже и забыл когда в последний раз получал конфеты просто так, без веского повода. Во рту появился лёгкий, сладкий вкус персика и чего-то ещё - незнакомого, но приятного. - Да ладно тебе, Тоша. Можешь хоть все забрать, у меня всё равно ещё целый сугроб в запасе. - Антон не видел, но знал, что лисица улыбалась под маской, протягивая сладости. Взрослые часто любили говорить что-то из разряда "не бери конфеты у незнакомцев", но сейчас, в сознании Петрова, что-то словно нашептывало "лисица не опасна, она лишь хочет подружиться, доверься ей". Несколько секунд Антон простоял, глядя на протянутую руку, выбирая между здравым смыслом и верой в жест благой воли. И выбор был сделан. Под очередное "спасибо" конфеты были убраны в рюкзак и немного провозившись на месте, пара отправилась дальше по просёлочной дороге, наблюдая за просыпающимся посёлком. Деревянные дома, покосившиеся заборы, струящийся в низине дымок и силуэты фонарей - была в этом своя эстетика; простая, давно позабытая красота, в окружении тишины и полумрака. Оба молча шли по дороге и, казалось, думали о своём. Антон не решался нарушить это молчание, а плутовка лишь изредка хихикала, проскальзывая мимо парня, слегка касаясь его рук. - Слушай, правда, как тебя зовут? - всё не унимался школьник. Лисица лишь повернулась в пол оборота, скрещивая руки за спиной и чуть наклоняясь вперёд. Лёгкий смешок, и едва ощутимый запах цитрусовых и хвои застыл в морозном воздухе. Нос жгло, но даже так Антон прекрасно чувствовал контраст ароматов, наблюдая, как в прорезях маски опасно сияли янтарно-жёлтые глаза. - Ну ты точно глупенький, так ничего и не понял, - лисица мелодично захихикала, прикрывая нос мордочки. Казалось, что она играла в свою, только для неё известную игру, пока Петров стоял напротив и смотрел на девчонку со смесью удивления и негодования. - Ну хорошо, как бы ты меня назвал? - вновь подала голос девчонка, отсмеявшись и поняв, что ждать ответа не придётся. - Ну... - Буквально на секунду парень растерялся, не ожидая, что ему предложат такой выбор. Антон оглядывался, словно искал ответа у тёмного неба, у окружающего их холода, у виднеющегося позади леса. В голове мимолётно пролетели все сказки и истории, в которых так или иначе мелькала лиса, а после, уже более твёрдым голосом ответил, - Алиса. - А что, я не против, - всё так же игриво отвечала плутовка. И даже не поймёшь, шутит она или серьёзно. Впрочем, ожидать серьёзности от той, кто в маске лисицы гуляла по лесу, а теперь и по посёлку, Петров не надеялся. Очередная мысль об этом, словно кинжал пронеслась по груди, оставляя острое чувство. А ведь если его заметят с чудачкой, то что же подумают о самом Антоне? А если этим свидетелем окажется кто-то из его класса?       Как на зло, впереди уже начала вырисовываться школа - кирпичная коробка, застрявшая в нескончаемой ночи. Свет её окон, хоть и не сулил ничего хорошего, казался холодным, мёртвым; но сейчас его вполне хватало, что бы создать иллюзию безопасности, защиты от тьмы и кроющейся в ней неизвестности; а крики и гам детей разрывали покоящуюся тишину наполняя её жизнью. Вот только свист ветра и вид курящих старшеклассников вызывали неподдельное чувство тревоги и скрытой опасности, таящейся за стенами здания. А недовольные, косые взгляды и глупые усмешки с их стороны окончательно портили представления о школьном уюте.       С десяток школьников пробирались по полуочищенным тропинкам, желая поскорее спрятаться от холода в тепле школы. Но Антону казалось, что они вовсе и не торопились, наоборот - плелись подозрительно медленно, поглядывая в его сторону. Встревоженный разум мигом рисовал на их лицах кривые улыбки, точно они уже заприметили нового чудака и спешили рассказать о нём своим друзьям... - Ну вот мы и пришли, Тоша, - меланхольный поток мыслей школьника перебил тихий голосок попутчицы. Он, подобно живительному ручью, прошёлся по дороге, давая знать Петрову, что сейчас эта прогулка закончится и всё пойдёт своим чередом. - Тогда, Алиса, ещё увидимся? - даже не задумываясь спросил Антон. Что-то в этот миг говорило за него, не позволяло просто сказать "пока" и, развернувшись, уйти. - Ну конечно, сладенький, - с прежним озорством проговорила лисица. Её взгляд был направлен за него, на школу и, проследив за её взором, Петров вновь покосился на парадный вход и компанию старшеклассников, вид которых не сулил ничего хорошего. С тяжёлым вздохом Антон обернулся, что бы попрощаться с новой подругой, но её не оказалось на месте. Лисичка пропала без следа, словно растворилась в морозном воздухе. - Алиса? - тихо произнёс парень, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, что же сейчас произошло. Но ни самой девушки, ни следов, уходящих в лес, не было. - Что за чёрт? - Антон лишь недоумённо посмотрел в сторону просёлочной дороги, пытаясь собраться с мыслями, понять, куда же делась его новая знакомая, но ни один ответ не хотел приходить ему в голову. Лишь громкий смех, проходящей неподалёку компании, сумел вывести его из раздумий. Парень так бы и продолжал стоять, перебирая в своей голове различные теории, но времени на это не оставалось и, глубоко вздохнув, он направился к школе, к запаху котлет и разливающемуся шуму.       Школа - одно из немногих зданий, плотно засевшее в голову Антона, после переезда. Объёмная, с белоснежной штукатуркой на стенах, с развешанными портретами всевозможных советских учёных и растениями в горшках, что добавляли жизни в коридорах... И между тем, за красивой обложкой величественного здания скрывалось его нутро - вечная атмосфера упрёков, конфронтации и издевательств. Огромные объёмы домашней работы напрочь лишали детей свободного времени, а вечные "подколы" одноклассников или знакомых с параллелей заставляли самых слабых переводиться в другие заведения.       Но ведь сейчас новый день, новое место и новые возможности. В конце концов люди тоже другие - эти мысли не покидали Петрова, пока тот шёл по коридорам, наблюдая, как играют в свои игры ученики начальных классов или как старшеклассники сидят на подоконниках и что-то бурно обсуждают.       Пройдя на второй этаж Антон заприметил небольшое столпотворение возле доски объявлений. Конечно, в прежней школе, перед началом учебного дня, возле новостной доски, всегда собиралась маленькая толпа желающих проверить расписание на наличие изменений, но для сельской школы учеников было уж слишком много. Подойдя ближе, Антон замер, точно парализованный. С одного из листов на него смотрело чёрно-белое изображение Вовы Матюхина - того самого мальчика, с расспросами о котором на днях приходили милиционеры. Вот только фотография отличалась - теперь на школьника смотрел не тот добродушный мальчик, держащий своего кота, а злая, извращённая улыбка с хитрым взглядом.       Впрочем, Антон не придавал этому ажиотажу особого внимания. Да, пропал ребёнок, но ведь здесь кругом чаща, дикие звери и короткие дни. Нет-нет, но подобные случаи для таких мест всё же допустимы. О них рассказывали по телевизору, крутя криминальные расследования, или взрослые пугали пропащими детьми, что убегали в лес и не возвращались - утащили звери или чего похуже. И пусть подобные байки ничуть не пугали Антона, внутри всё равно что-то неприятно кольнуло, стоило Петрову вновь взглянуть на фото. "Ты следующий", словно хохоча проговаривал Вова, глядя на школьника. Лишь звонок прервал смутные раздумья, заставляя Антона прошествовать к кабинету.       С противным звоном коридоры опустели. Дети спешно расходились по классам, оставляя Петрова один на один с пустующим коридором. Тихие шаги, перебиваемые общим гамом, теперь становились громче, отчетливее, точно набирались сил, стоило уйти незатейливым зевакам. И вот перед парнем предстал кабинет с незамысловатой табличной и номером 204. Несколько глубоких вдохов немного помогли усмирить разбушевавшийся пульс, а следом скрипнула дверь, пропуская новенького в класс. - Здравствуйте, я новенький, Петров Антон. Мне сказали к вам подойти. - Подал голос школьник, подходя к столу учителя. И пусть лицо его выражало мировое спокойствие, но тяжёлый, раздражённый взгляд учительницы всей своей силой обрушился на Петрова, вызывая неподдельное чувство тревоги. А тихие шепотки и хихиканье со стороны девчонок лишь подливало масло в огонь, не предвещая ничего хорошего. Женщина оторвала взгляд от классного журнала, пролистала несколько листов и тихо выдохнула. - Хм... Нет такого. - Учительница вновь обрушила на парня тяжёлый взгляд, словно старалась уличить в обмане. - Ты не ошибся? Нет такого в списке. - Шепот и смешки стали до дерзости громкими, отскакивали от стен класса, ударяясь об Петрова. - А ну тихо. Развели тут балаган! - Крик учителя быстро заставил детей замолчать, создавая в классе подобие тишины. Но несмотря на это, ком в горле парня становился всё туже... "Они ведь не замолчали, лишь спрятали смешки до лучших времён". Перед глазами начали мелькать редкие, белёсые точки и возникло странное чувство, желание врасти в паркет, лишь бы скрыться от этих прожигающих взглядов.       Там, за окном, несмотря на поднимающееся солнце, мрак покоился между частоколом деревьев. "А что, если сейчас убежать? Выйти туда и раствориться во мраке... " - Антон представил себе, как бежит по снегу, как наст скрепит под его ногами, и как с каждым шагом парень становится всё легче, всё невесомей, перепрыгивая через верхушки сосен... - Ты вообще меня слушаешь? - вновь подала голос женщина. Почему-то её взгляд в этот миг напомнил взгляд его матери: такой же властный и непреклонный, заставляющий подчиниться, хочешь ты того или нет. - Нет, я не ошибся. 204 кабинет, Лилия Павловна... - Начал было школьник. В классе вновь зазвучали смешки и разговоры. Из общей массы было сложно определить их посыл, но с задних парт отчётливо слышались "дурик" и "лошок" - лёгкие оскорбления, явно дающие понять, что приём от некоторых лиц явно будет не самым радужным. А Лилия Павловна, даже не обращая на это внимания, поспешила ретироваться из кабинета, захватив с собой журнал и что-то бормоча под нос о неспособных студентах.       Антон остался один на один с классом. Хищные взгляды детей рассматривали его, ощупывали, точно пытаясь понять, кто он - свой или чужой. По классу вновь прошёл едкий комментарий, подгоняемый сдавленным смешком. - Доску вытри, очкарик! - сразу было понятно, кто здесь является главным клоуном. Противная улыбка рыжего парня с заднего места, словно подгоняемая нарастающим волнением новенького, расползалась всё шире. - Ты чё, не только слепой, но и глухой? Доску вытри, говорю. - Антон лишь молча стоял у доски, глядя на того самого толстяка, осознавая, что не успел он войти в класс и толком со всеми познакомиться, как уже его начинают поливать насмешками. В голове тут же всплывали воспоминания прошлых лет и осознание, что если он ничего не сделает, не заступится за себя, то эти насмешки будут лишь началом, лишь отправным пунктом в мир изгоя и вечной травли. - Сам вытри, - прервал поток подколов Петров. Совсем ничего не стоящая фраза тут же изменила атмосферу в классе и, как показалось Антону, не в лучшую сторону. На лицах некоторых учеников засияли лёгкие улыбки, похожие на те, что носили с собой зеваки в старину, предвещая публичную расправу над неугодными; девчонки с первого ряда вновь склонились друг к другу, начав что-то обсуждать, мельком поглядывая на новенького; а на лице толстяка, после секундного ошеломления, можно было прочитать раздражение.       Но словно по благому знамению, в класс вошла учительница. Гордо прошествовав к своему месту она раскрыла журнал и бросила уставший взгляд на Петрова. - Ну и что мне с тобой делать-то? - Наверное, учить? - даже не подумав ответил Антон. По классу вновь прошёл лёгкий смешок, а на лицах учеников появились почти незаметные улыбки. Видимо, новенький удостоился чести подерзить сразу двум личностям, против которых никто старался не выступать. И весьма ожидаемо, что после такого, не только на лице весельчака читалась тяжёлая неприязненность. - Ну раз так, то я даже знаю куда тебя посадить, - она указала в сторону последней парты, туда, где сидел тот самый толстяк. - Садись к Семёну, он всё равно один сидит. - Ещё чего, - тут же возразил толстяк, демонстративно кладя на свободный стул свой портфель, - мне здесь и одному нормально сидится. - Рюкзак убрал, быстро! - но Семён не шелохнулся. Наоборот, он лишь со скучающим видом начал разглядывать стены и висящие на ней портреты писателей. Напряжение росло. К горлу Антону вновь подбирался противный комок страха и отвращения. Что уж что, но вот сесть к толстяку означало бы подписать себе приговор на многие месяцы тычков и издёвок, до тех пор, пока он не найдёт новое место. А если не найдёт? Тогда речь уже шла не о месяцах, а о годах. Нет! Нужно было что-то делать, спасать положение... - Я могу за последнюю парту сесть. Там, кажется, свободно. - Учительница посмотрела сперва на Петрова, после на Семёна и, тяжело вздохнув, сказала: - Ладно, садись пока туда. А с тобой, Бабурин, мы ещё поговорим! - Антон двинулся к своему новому месту, сопровождаемый пристальными взглядами своих новых одноклассников. В голове крутилась мысль о том, что бы не упасть, не нарваться на чью-нибудь подножку и не стать причиной очередного приступа хохота.       Но не смотря на все переживания, урок прошёл относительно спокойно. Новые одноклассники, казалось, даже не обращали на Петрова внимания. Каждый из них был увлечён своим делом: слушал учителя, что-то писал в тетради или просто коротал время до звонка. Даже Семён был занят всем, кроме приставания к Антону, что не могло не радовать. Хотя его взгляд при "знакомстве" не предвещал ничего хорошего: явно устроит подлянку, подкараулит с дружками у выхода или того гляди - чего похуже.       И словно на злобу короткому затишью, звонок, повествующий о начале перемены, стал и сигналом к действиям. Развернувшись в пол оборота, Бабурин поспешил ретироваться из класса, попутно "случайно" задев учебник и тетради Петрова, от чего те полетели на пол. Едкие смешки поплелись с соседних парт, подгоняя уходящего толстяка. "Урод" - пробежало в голове Антона. Некогда мысли о снежной улице, о тёмном лесе и мраке сменились на совершенно противоположные. Почему он должен прятаться во тьме ночи? Пусть там окажется Семён, пусть испугается как следует... Да, прошёл буквально один урок, как школьник оказался в новом коллективе, но фигура рыжего толстяка противно въедалась в сознание, заставляя вздрагивать и ждать очередной подлости каждый раз, как Бабурин оказывался в поле зрения Антона. А что он мог сделать в ответ? Так же пакостничать, ожидая пока всё дойдёт до драки или просто подойти и врезать обидчику по лицу, как какой-нибудь известный боец из кино? Нет - силёнок не хватит, да и после такого его бы точно стали караулить и, возможно, не только Бабурин. А встреча с толпой стала бы означать один билет в ближайшую ледяную канаву. И дай Бог, что бы его нашли, а не стали вывешивать очередной плакат о пропаже ребёнка.       Была бы сейчас здесь учительница - обязательно бы заступилась за нового ученика, но Лилия Павловна ушла буквально за минуту до звонка, а потому оставалось только смириться. Тетради вновь приняли своё законное место, а лицо Петрова, которое с утра ещё выражало какое-то подобие улыбки от предвкушения новой школы, окончательно поникло. Следующий урок должен был пройти в этом же классе, а потому парень не придумал ничего лучше, чем просто уткнуться в раскрытую тетрадь и что-то порисовать. Сперва линии принимали лишь очертания, резкие формы, но после пошли более уверенные штрихи - объём и тени. И вот на листке уже вырисовывался небольшой двухэтажный домик, стоящий посреди поля; столбы электропередачи, тянущие вдаль свои провода; покосившийся корявый забор, сколоченный из старых досок; и как неотъемлемая часть этого места - возвышающийся позади лес.       Следующий урок был весьма неоднозначным - учителем, освещавшим новую тему, оказался совсем уж старик, при первом взгляде на которого невольно возникал вопрос: "а как он ещё живёт, не говоря уже о работе педагогом". Но не смотря на то, что энтузиазму, с которым он вёл урок, можно было только позавидовать, тема оказалась весьма заурядной - Кавказская война 1806 года. Конечно, наверняка есть те, кому интересно изучать историю: её войны и расцветы империй, восхождение великих политиков и реформы, изменившие весь мир, но только не Антону - уж больно много дат и имён смешивались в огромную кучу, в которой было крайне сложно разобраться.       Последующие уроки проходили почти незаметно. Никогда бы Антон не смог подумать, что на занятиях время могло так быстро проходить. И если кто-то до этого дня сказал бы, что он с нетерпением будет ждать начала урока, то Петров наверняка бы рассмеялся этому человеку в лицо. Вот только сейчас всё было совсем наоборот: и дело было больше не в увлекательности сего процесса, а в том, что уроки стали, пожалуй, единственным временем, когда он чувствовал себя в безопасности. Постоянные тычки и пинки преследовали его в коридорах; стоило на минуту оставить своё место, как тут же в тетрадях появлялись грязные записи; даже на уроках, когда учитель отворачивался, в лицо тут же прилетала скомканная бумажка.       Впрочем, даже так Антон старался хоть как-то защититься: каждая брошенная в него бумажка успешно отправлялась в портфель обидчика, а после каждого тычка Петров резко разворачивался, стараясь ударить в ответ. Но по итогу лишь бил по воздуху, чем больше забавлял и раззадоривал толстяка. Да и вся эта ситуация со стороны больше походила на сцену, где заяц старался ударить лапами по волку, будучи в его пасти.       Лишь последний урок отличался от остальных. Со звонком дети расселись и тут Антон заметил, что некоторые места пустовали: не было двух одноклассников, сидящих недалеко от Петрова, некоторых девчонок и главное - пустовало место Бабурина. Одновременно парня одолели и необычайная лёгкость, и тревога. Видимо Семён сбежал с конца учебного дня, что бы не оставаться дежурным или просто ушёл домой, не желая торчать в школе ещё лишний час. Но между тем, глубоко в душе засела мысль о том, что всё это лишь начало чего-то большего, что Семён никуда не ушёл, а подкарауливает несчастного школьника за порогом здания.       Очередной противный ком засел в горле, словно Петров был узником, которому перенесли неминуемую казнь, давая на жизнь пару лишних часов, растягивая и без того тягостное ожидание неминуемого. Антон даже не заметил, как в кабинет вошла Лилия Павловна и начала урок. Впрочем, даже без надоедливого соседа противные мысли никуда не ушли. Парень с грустью смотрел на доску, пытаясь вникнуть в то, о чём рассказывала преподавательница. Мысли его были заняты совсем другими вещами, и всё, что крутилось в голове, не имело никакого отношения к предмету. И наконец-то поняв, что сосредоточиться на учёбе не выйдет, он решил отвлечься, переключив своё внимание на одноклассников.       Ребята всё так же были погружены в учебную жизнь. Хотя многие просто для приличия делали вид, что слушают педагога, занимаясь при этом своими делами. Однотипная форма создавала ощущение, словно перед школьником сидят не дети, а куклы, просто одетые в одинаковую одежду. Но вот одна фигура явно выделялась на общем фоне. Катя, вроде так звали одноклассницу и старосту класса, была повёрнута в пол оборота, с любопытством разглядывая новенького. Ещё на первом уроке Антон заметил её хищный взгляд, но думал, что это лишь от интереса первой встречи. Но нет, сейчас она так же разглядывала его посреди урока. Вот только стоило Петрову чуть задержать на ней внимание, как девушка поспешила повернуться обратно, оставляя для его взора лишь косу светлых волос.       Очередной звонок, на этот раз, звучал звонко, мелодично, возвещая о конце учебной жизни. Хотя бы сейчас, если повезёт, не будет хулиганов и Петров сможет спокойно пойти домой и отдохнуть от моральной встряски. Но только вот учительница думала совершенно иначе. Со звонком она подозвала его к себе, попутно подозвав к себе свою дочь. - Екатерина, будь добра, покажи новенькому нашу школу. - Она перевела взгляд на школьника, - уверена, ты уже понял расположения кабинетов, но у нас немного измененный порядок на третьем этаже, и не помешало бы запомнить где у нас столовая и спортивный зал. - Только она закончила, как вновь посмотрела на старосту, мигом успокаивая её негодование по этому поводу. Видимо, не только Антон попал под кабалу учителя, будучи вынужденным провести в школе лишние минуты. - Но ма... Лилия Павловна, я уверена, что новенький и сам прекрасно разберётся. Зачем ему я? - тут же стала препираться Катя, так же как и Антон, не желая прозябать здесь ещё больше. - Без возражений. Ты, как староста, должна нести ответственность за каждого и прямо выполнять свои обязанности, - твёрдо и чётко говорила учительница, словно выступая с подготовленной речью. И видя, что её мнения не изменить, Екатерина вышла из кабинета, махнув рукой Петрову.       Только они вышли из класса и отошли на некоторое расстояние, как девушка порвала тонкую струну тишины. - Значит так, у меня нет никакого желания торчать здесь ещё битый час, - она остановилась около одного из окон, - спортивный зал на первом этаже, на противоположной стороне от входа; 219 кабинет на третьем этаже и не спрашивай почему; столовая так же на первом этаже, сразу справа от входа; кабинеты администрации на втором этаже, если идти прямо по коридору от доски с расписанием... - Казалось, словно девушка выступала в конкурсе по чтению, и старалась успеть прочитать весь представленный ей текст за минуту, словно от этого зависела её жизнь. А после добавила, - а теперь будь здоров. - И она ушла, одаривая парня лёгким взмахом руки.       В отличие от своей одноклассницы, Антон остался стоять возле окна, пытаясь сообразить и запомнить сказанные старостой слова. С одной стороны было весьма неприятно, что она вот так вот бросила его, толком не объяснившись. Но с другой стороны, девушка, как ни крути, была права: никто из них не хотел тратить своё время на никому ненужные прогулки по школе; у каждого были свои дела и планы.       Антон вышел на улицу, ощущая, как свежий зимний воздух бьёт ему в лицо. Все дурные мысли, вызванные днём, отходили на второй план, уступая ободряющему морозу. Он мигом отсеивал ненужное, словно удаляя из памяти прошедший день, словно его и вовсе не было. С неба сыпала мелкая пороша, которая, казалось, падала прямо на школьника. Снежинки ложились на его куртку и шапку, а после таяли, оставляя после себя лишь лёгкую изморозь.       Просёлочная дорога тянулась от школы сплошной полосой, омываемой по бокам небольшими сугробами снега, что всей своей массой наваливались на старый забор. Фонари, такие же старые, как и окружающие их дома, всё глядели школьнику в спину, ожидая наступления ночи для очередной борьбы с тьмой, а ледяные узоры на окнах, казалось, вырисовывали пейзажи сосновых ветвей.       И вот вскоре показался небольшая тропинка, уходящая в лес. Некогда тёмная колея, тянущаяся через сугробы, под светом уже не выглядела такой устрашающей и пугающей. Лишь лёгкое чувство любопытства преследовала своего носителя, науськивая сойти с тропы и заглянуть в лес, увидеть, что находится там - за пределами намеченного пути. Под ногами уже заскрипел деревянный мосток, а под ним, играясь в лучах света, искрилась речушка. Антон шёл молча, не оглядываясь назад, и не замечая, как дорога петляла между небольшими деревцами, уводя всё дальше и дальше.       Оставалось совсем немного и вот-вот покажется деревянный дом, застывший в ледяном поле, а вдаль снова будут тянуться провода, унося с собой отголоски большого города.       Дом поприветствовал школьника желанным теплом, из-за которого, после мороза, мигом начало щипать лицо и приятно пульсировать в кончиках пальцев. В доме пахло дымком от горящего камина, едой и выпечкой. С кухни доносилась какофония от стука тарелок, льющейся воды и треска плиты, а на втором этаже слегка шумел телевизор, забавляя своим монотонным голосом. Но Антон не обращал на это никакого внимания. От прошедшего дня ничего не осталось - ни радости, ни печали, только пустота, словно из него выжали все эмоции, как из половой тряпки воду.       Он прошёл в свою комнату, раскладывая по местам свои вещи. За окном неизменно виднелся лес, нарядный и блистающий под взором солнца. До обеда оставалось ещё немного времени и, спустившись на кухню, парень достал для себя привычную картонную коробочку. Во рту вновь появился привкус гадкой воды, которой он запил лекарства. Оставшееся время Антон бесцельно бродил по дому, вглядываясь в окна и рассматривая открывающиеся в них картины. Оля что-то рассказывала ему первое время, но после вновь вернулась на второй этаж, к телевизору. Хотя бы сейчас его никто не трогал, а вокруг начало ощущаться подобие тишины и спокойствие от знакомого места, которого так не хватало весь день.       Но время неумолимо шло вперёд. Стрелки часов уже показывали около часа и, накрыв на стол, Карина позвала детей обедать. Оля быстро села за стол, продолжив свой прерванный рассказ о прошедшем дне, а Антон занял своё место у радиоприёмника, уставившись на тарелку супа уставшим взглядом. В горле вновь начал образовываться противный ком, не дававший ему даже притронуться к ложке. Сейчас, в атмосфере домашнего спокойствия, он прекрасно осознавал, что его собственная позиция и желание показать себя в первый день, не опуститься в глазах одноклассников была провалена. Что история повторялась ровным счётом, как в Москве.       Нехотя, но тарелка опустошалась, в то время, как Оля давно закончила со своей порцией и уже принялась за печенье с чаем. - Скажи, Тоша, как день прошёл? - вдруг перебила свой монолог сестра. В ожидании ответа её вопросительный взгляд упал с заледенелого окна на брата. - Нормально, - отмахнулся Петров клишированной фразой. Но заметив, что бровки девчонки начали ползти к переносице, поспешил поправиться. - Прости, просто день был трудный. Надо привыкнуть. А так день был самый обычный: уроки, домашка и ничего интересного. - А ты успел с кем-нибудь подружиться? - с любопытством спросила она, заставив брата невольно улыбнуться. Вот только за улыбкой скрывались не самые радужные воспоминания о прошедшем знакомстве. О ком ей было рассказывать? О хулигане, который не давал ему проходу; о старосте, которая чуть ли не прямым текстом сказала, что не собирается тратить на него и минуты или об одноклассниках, которые попросту не замечали его? Да и как бы это выглядело со стороны? "Нет, Оля, меня все игнорировали, а так же, видимо, меня ждут долгие недели издевательств" - нет, он бы не смог рассказать об этом. А потому приходилось думать очень быстро. - Ну так что? - всё не унималась сестра, глядя на брата. В голове парня петляли мысли, выворачивая наизнанку весь день от самого начала и до конца. - Ну, думаю, да, - наконец ответил Антон, вспоминая одну особу, которая первой решила подружиться и составила ему компанию. Странная, но по своему притягательная девушка, по первому взгляду которая была гораздо лучше, чем тот же Бабурин. - Её зовут Алиса...