mare

      Сраное настроение добивает Юнги. Оставив машину за углом дома, он решает зайти в супермаркет за сигаретами и бутылкой соджу, чтобы испить трудный день. Когда до входа остаётся всего каких-то пару метров, из здания, где находился супермаркет, вылетает парень, весело что-то крича и смотря на него, будто они знакомы. Юнги хотел было увернуться, потому что парень летит прямо на него, но не успевает, и в него уже летят ключи:       — Бледнолицый, заводи! — на автомате он хватает ключи от машины и тупит взгляд, вглядываясь в черты человека. Но долго думать ему не дают, ибо парень настигает его и хватает за руку. Теперь они бегут вместе. Он не пытается вырвать свои руку из чужого захвата, просто бежит рядом, смотря на широкие плечи брюнета в теплом фиолетовом худи. Парень, широко улыбаясь, указывает на машину, и Юнги не думая нажимает «снять блок».       — Садись! — громкоголосый парень садится рывком на пассажирское сиденье, и уже оттуда машет ему рукой. Юнги не знает, что именно сподвигло поступить так безрассудно и сесть в машину, а затем завести её, слушая громкий смех незнакомца. Он выезжает с парковки супермаркета, проезжает через шлагбаум и по пути встречает свой припаркованный автомобиль.       — Ты... — начинает было он, но парень - инициатор не перестает смеяться, и все звуки пропадают среди этого хаоса. Юнги едет и не знает, почему так легко повелся на эту авантюру. — Почему ты сам не сел за руль? — кричит он, и парень рядом замолкает и смотрит на него будто тот не понимает простых вещей, то есть как на дебила.       — Потому что это не моя машина. Мы ее угнали.       Он ударяется головой об руль и с ужасом смотрит на такого же ошалелого угонщика.       — Что ты, блять, сказал? — зло выкрикивает Юнги и начинает снимать с себя ремень безопасности, как вдруг парень хохочет:       — Мы угнали машину моего парня, не ссы! Он никогда не напишет на меня заявление, а ещё я стащил у него карту и буду премного благодарен, если ты заведешь эту чёртову машину! Не привлекай к нам острого внимания. — оглянувшись по сторонам добавляет парень и выгибает бровь, откинувшись на спинку сиденья. Юнги повторяет за ним, и сигналы с разных сторон приводят его в чувства. Они двигаются дальше, и увидев банкомат, пассажир кричит остановиться и сразу же вылетает из авто, почти на ходу. У Юнги было время сообразить и уйти, оставив этого сумасшедшего одного прямо там же, но это уже соучастие в преступлении. В любом случае, они вместе будут отвечать перед законом за содеянное дело.       — Готово, поехали! — улюлюкая, снова кричит парень, и Юнги хочет взять путь прямо в полицейский участок. Но все идёт не по плану. Они не едут в участок, а едут на море. По словам парня, сейчас на море прекрасно. Там тепло, и чайки поют свои громкие песни, а шумные волны им подпевают. Там людей почти нет, только рыбаки, не пляжный сезон все-таки. А ещё там классные кафешки с уютными столиками и тёплым персоналом престарелого возраста, поэтому они едут на море.       Всю дорогу молодой парень громко подпевает под музыку в машине, выбирая только ультра веселые треки. Он что-то говорит, рассказывает, показывает, но на телефон, который лежит перед глазами, не смотрит. Юнги видит, как часто загорается экран в беззвучном режиме, один и тот же номер звонит не переставая, но хозяин телефона просто игнорирует, а потом вовсе выключает его, кинув в бардачок. Ну и рассказывает свои тупые, по мнению Юнги, истории, но все равно он иногда улыбается особо ярким вспышкам эмоциональности пассажира.       На море хорошо.       Юнги не помнит, когда в последний раз вот так вот выезжал куда-то, не готовясь относительно чётко; не помнит чтобы ему было так хорошо из-за своего безрассудного поступка; не помнит, когда вдыхал чуть прохладный воздух моря всей грудью.       Джин, как представился парень, бегает по берегу как умалишённый, пугая не только местных рыбаков и птиц, но иногда пугаясь сам. Он убегает от волн, затем сам их догоняет и пару раз тащит Юнги, но тот хмурится и остаётся наблюдать.       В кафе их встречает аджума, и ее теплые глаза и не менее искренняя улыбка заставляют Юнги ответить ей тем же. Старый аджосси, как понял Юнги, супруг аджумы машет им из кухни и весело принимает заказ.       Джин усаживает рядом с собой аджуму и весело болтает с ней, заставляя ее улыбаться все шире, что в уголках глаз рисуются многолетние морщинки. Юнги думает, что Джин не совсем плохой, просто отбитый.       Когда блюда, что они заказали, были готовы, неугомонный Джин подлетает к аджосси и почти вырывает у него поднос, чем заслуживает мягкий смех старичков и похвалу в свой адрес.       Еда действительно очень вкусная, Юнги говорит об этом Джину, и это предложение было за весь день первым не осуждающим. Джин расплывается в улыбке, и его блестящие из-за острой еды губы становятся почти кроваво-красными.       Они душевно прощаются с аджумой и ее супругом, обнявшись, будто они были их дедушкой и бабушкой. Джин становится серьезным, когда обнимает аджуму, и эта картина застывает перед глазами Юнги. Ему хочется прочесть то выражение на чужом лице, разобрать на кусочки и проанализировать. Понять его.       — Вааа, как красиво! Смотри как отражаются звёзды в море, будто они начало и конец друг друга! — выдыхает возбужденно Джин, и Юнги смотрит. Не на море и звёзды, а на Джина. Смотрит и видит перед собой угасающие звёзды в блестящих от холодного ветра глазах.       Едут они молча, но в какой-то момент Джин выпрашивает у него сигареты, которые они все-таки купили в забегаловке по дороге. Открыв окно на полную, он закуривает и долго смотрит на горящий огонёк. Потом затягивается снова и снова, будто не может насытиться никотином.       — Он не любил запах сигарет, поэтому я бросил. Но так как я сегодня бросил его, могу себе позволить их.       Юнги не отрываясь смотрит на дорогу, как и Джин. Теперь последний не кажется сумасшедшим угонщиком с парковки. Он выглядит как побитая собака своим любимым хозяином.       — Как его зовут? — Спрашивает Юнги, не смотря на Джина, и тот почему-то пожимает плечами, будто не знает как зовут того, кого он сегодня бросил. Но через пару минут он отвечает на вопрос:       — Чонгук. Ужасное имя.       Какого было удивление Юнги, когда Джина он встречает на церемонии бракосочетания своего коллеги. Джин одет в белый костюм с широким вырезом и в водолазку в мелкую сетку. Юнги знает, что Джин красив, но в тот момент он был красивей всех, но не только из-за своей внешней красоты. Джин не видит его, но Юнги следит за ним. Он встречает ещё несколько подобно одетых молодых парней и понимает, что все они - друзья жениха. Раньше он никогда не видел Джина рядом со своим коллегой, хотя остальных тоже не встречал.       Церемония начинается, и невесту под свадебный марш ведёт ее отец, а на алтаре ее уже ждёт счастливый жених. Юнги глазами находит Джина, тот улыбается тоже счастливо, будто сам женится.       — Согласны ли Вы, Чон Чонгук, взять в жены... "— Чонгук. Ужасное имя," — проносится в голове Юнги голосом Джина. Он слишком резко поворачивает голову в сторону, где стоят свидетели жениха и видит Джина, который все так же ярко улыбается. И видит, как в глазах его гаснут звёзды со словом: «согласен». 2.       — О. — Джин выглядит удивлённым и ярко улыбается Юнги, который целенаправленно идет к нему.       — Ты мазохист... — сходу говорит Юнги. Джин не перестает улыбаться, машет головой отрицательно. Юнги таких отбитых давно не встречал. Тех, кого он сажает за решетку, не в счёт. Они другие. У них есть грехи и деяния, за которые они должны нести наказание. Это закон бумеранга. Все, что сделано человеком, возвращается ему непременно, Юнги придерживался этой фразы. Но вот Джин действительно ненормальный. Придти на свадьбу к своему бывшему, ещё и быть свидетелем, это же сколько мозгов иметь надо? Или этот вопрос нужно задать Чон Чонгуку?       — Такая неожиданная встреча. — говорит Джин, и Юнги закатывает глаза. Ему сейчас совсем не весело, но Джин веселится. Чистая клоунада, и Джин в ней - грустный клоун. Юнги ничего не говорит, только становится рядом с ним и снова слушает «тупые» истории, пытаясь уловить хоть какую-то логику. Глазами он бегает по залу, где праздник идёт полным ходом. У всех на лицах пьяные улыбки и стаканы в руках; кто-то танцует грязные танцы, пытаясь перетанцевать друг друга; кто-то с кем-то выясняет отношения, ну а Джин продолжает говорить. Юнги не останавливает его. Если вдруг Джин остановится, то возможно он будет мертв, и это никак не физическое состояние. Можно жить годами с мертвой душой и целым телом — это самое страшное, что может произойти с человеком. Не иметь душу, жить с тонкой оболочкой тоски и отчаянья. Юнги видел такое, в тех же самых людях, которых отправлял за решетку. Их мертвые души гнили в здоровом теле, заставляя совершать безумные поступки и преступления. Он знает, что тюрьма — не решение, но у таких людей был запущен необратимый процесс, и даже современная медицина со всеми технологическими возможностями была бессильна. Иметь мертвую душу - не значит всегда совершать безумие, нет. К этому можно отнести безразличие к себе, как у Джина. Смелость и храбрость, что пытается показать этот парень всем вокруг, Юнги расценивает именно как безразличие.       — Хочешь на море? — вдруг спрашивает он у Джина, и тот замолкает резко, а потом схватив его за руку тащит к выходу. По дороге полупьяные коллеги и гости пытаются их остановить, но Джин оказывается проворнее, лавирует между ними так, что Юнги приходится двигаться резче обычного. На последок, покидая место празднования, до ушей Юнги доходит взволнованное: «Джин хён!», но никто из них двоих не собирается оборачиваться.

***

      В машине тихо играет музыка. Джин, забравшись с ногами на сиденье, и отвернувшись от него, смотрит на ночные виды. Юнги в какой-то момент думает, что тот спит и, остановившись, выбирается из машины, чтобы достать плед. Укрыв им Джина, который даже не шелохнулся, он двигается дальше.       На море прохладнее, чем в тот раз. Джин, укутавшись в плед, садится на холодный песок, и Юнги повторяет за ним. Он молча протягивает газировку Джину, который качает головой и вытаскивает фляжку из нагрудного кармана. И снова улыбается, открывая крышку, и морщится, когда делает большой глоток.       — Черт! Теплый! — Юнги приходится схватить протянутый сосуд и принюхаться к открытому горлышку. Это был виски.       — У нас вообще не было шансов быть счастливыми. Наши семьи дружили до появления нас на этот свет, и они были убеждены, что мы с Чонгуком чуть ли не братья. Но у нас все так закрутилось, что мы и сами не заметили. Открыв глаза, я понял, что мы уже отмечаем в моей квартире пятую годовщину. Тогда я ещё не знал, что шестой у нас не будет. Возможно я подарил бы ему кольцо, чтобы навсегда привязать его к себе. Возможно, сделай я так, мы с тобой не распивали бы теплый виски на берегу моря. Возможно, что сегодняшняя свадьба была бы наша с ним, только конечно не в Корее.       — ... а потом мама Чонгука просит, чтобы я выбрал для него подходящую невесту. Что я и сделал. Он сегодня женился на ней. Наши родители были на седьмом небе от счастья, только не видели сквозь пелену разбитые сердца своих детей, наше с Чонгуком несчастье.       — ... в один день, я решил уйти от него. Потому что так не могло продолжаться. У него была невеста, которая вместе с мамой Чонгука и моей мамой выбирала белое платье. У его отца был новый бизнес - партнёр, новые контракты из-за предстоящих родственных связей. И я уже был лишним. Но Чонгук так не думал. Он хотел продолжить наши отношения, а я не мог. Даже сейчас я не могу представить эту картину: он целует утром жену и уезжает на работу, но вместо офиса едет ко мне заниматься любовью.       — ... он плакал, и я вместе с ним. Мы были такими жалкими. Два взрослых мужчины, которые не могли спасти свои чувства. Мы, как сейчас с тобой, сидели рядом и смотрели, как задыхалась наша любовь. И никто из нас не пытался ее спасти. Мы оба будто хотели чтобы это закончилось. Поэтому мы сидели и смотрели, заливаясь слезами.       — ... у нас всегда были проблемы. В основном из-за меня. Я рассказал о своей ориентации родителям, но они отреагировали соответственно. Они думали, что это все шалости. Что пройдет через время, но у меня уже был Чонгук на тот момент. Но он не мог быть таким как я, он любил своих родителей. Мы скрывали наши отношения от семьи, и в кругу друзей также были только лучшими друзьями. Никто из них никогда не знал, что после очередной тусы, мы с Чонгуком не могли насытиться друг другом.       — ... Я часто думаю о том, что если бы мы могли бы быть смелее, возможно наша любовь не умерла бы так болезненно. Она бы умерла в старости, вместе с нашими телами.       Юнги делает глоток. Алкоголь был действительно теплым и не таким приятным на вкус, как ожидалось. Но он не мог ничего ответить на все, что ему рассказал Джин. Раньше он слышал о таких ситуациях, но когда увидел своими глазами всю суть, был поражен. Страхи победили любовь. И любовь в последствии умерла. Трагикомедия. Это не жанр кино по телевизору, а реальность. По телевизору можно увидеть настоящую борьбу за любовь и в конце ее оглушающую победу. А в реальной жизни любовь и счастье - будто параллельные понятия. 3.       — Он сейчас нужнее тебя. — жёстко обрывает Джин Чонгука, и Юнги вдруг понимает, что сейчас разговор о нём. Он переводит взгляд с напряжённых парней на свою чашку кофе и чувствует себя немного иначе с этой фразы. Что имел в виду Джин? — спрашивает он себя в голове.       — Но ты любишь меня. — уверенно парирует Чонгук, и Юнги поднимает на него взгляд. В этом утверждении так много уверенности и чуточку надменности, но Мин понимает Чона, который боится потерять любимого окончательно.       — Это вопрос времени. — Джин откидывается на спинку стула, дрожащими пальцами поднимает свою чашку и делает осторожный глоток.       Они больше не говорят. Через время Чонгук уходит, напоследок поцеловав Джина в щёку и задержавшись своими губами на чужой коже. Джин отворачивается, и через секунду дверь вип-кабинки тихо хлопает.       — Прости, что я прикрылся тобой. — Джин не смотрит на него, изучая что-то невидимое перед глазами. Юнги не отвечает, но нажимает на звонок вызова официанта и просит подошедшего парня принести им виски. Насколько он помнит, Джин любит крепкое пойло.       Больше Джин не звонит, и Юнги ему тоже. Нет особых причин, потому что они даже не друзья. Поездки на море не считаются. Все идёт своим чередом, но каждый раз встречая Чонгука в коридорах прокуратуры, он невольно вспоминает Джина и думает о нём. На коллегу он внимание не обращает, потому что они не в песочнице играют и куличики друг другу разбивать не собираются.       Первое дело за новый год он проигрывает и немного себя чувствует подавленным. Работа всегда найдет лазейку для стресса. Поэтому после, когда он заканчивает с бумажными делами, он едет в ресторан Джина и пьет. Когда Хосок, (так зовут бармена), наливает ему второй стакан виски, рядом присаживается Джин и они только кивают друг другу в знак приветствия. Юнги ощущает, как старший изучает его глазами, и ему становится немного неуютно.       — Ты ел? — Сокджин уже встаёт со своего места и, не дождавшись ответа, уходит в сторону служебного входа, скрываясь за дверями.       Юнги долго смотрит на двери, но затем возвращается к алкоголю.       — Пойдем. Я голоден. — Ким появляется через некоторое время, и Юнги не сопротивляется сказанному. Он прихватывает с собой недопитый виски и идёт за широкими плечами Джина. Мин всегда восхищался шириной этих плеч. Они были невероятными.       Едят они молча. Джин больше не пытается шутить и громко рассказать очередную историю, как в первые разы их встреч. Он очаровывает Юнги своим спокойствием. Мин всегда любил тихих людей, которые одним лишь присутствием могли успокоить бушующий ураган. Джин был именно таким. И Юнги понял, что даже когда Джин безумолку говорил, он был тихим.       После этой встречи, Юнги часто приходит к нему и они ужинают вместе в тишине. Им обоим это нравится. И Мин, кажется, даже рад этим безмолвным встречам. О Чонгуке они не вспоминают ни один раз за все это время.

***

      Ремонтные работы — это отстой. Шум непрекращающейся музыкой раздражает Юнги и будто не собирается заканчиваться. Он пытается заснуть пару раз, но попытки были жалкими, как его физическое и психическое состояние. Джин пишет ему, что тот мог бы пожить у него это время, и Юнги только через день принимает его предложение. Потому что невозможно больше терпеть.       — Я переехал недавно и ещё не до конца обустроился. — Джин именно с таким предложением пропускает его внутрь полупустой квартиры.       Юнги, конечно же, не верит. Потому что о переезде он слышал от старшего ещё на море, когда они пили теплый виски на двоих, в день свадьбы Чонгука. С тех пор прошло восемь месяцев.       Джин гостеприимно показывает ему временную комнату и просит чувствовать себя, как дома. Юнги его благодарит и раскладывает минимум нужных вещей на прикроватную тумбочку и частично в огромный шкаф.       Что замечает Юнги — это то, что Джин двигается максимально тихо. Очень тихо. И Юнги ему очень благодарен. После пару дней строительных работ любой шум ужасно раздражал нервные клетки, но в квартире старшего Юнги как будто жил один. И это одиночество не напрягало, как в его квартире, где всегда шумные соседи напоминали, что у них весело, а у Юнги даже животного не было, чтобы разбавить свое одиночество.       Джин утром делает ему кофе и быстрый завтрак, и это навевает на дополнительные вопросы у Юнги, типа, почему? Сокджину не нужно вставать в такую рань, ибо ресторан работает с 11 утра, тем более он хозяин этого заведения. Возможно, вопрос отражается в его глазах, и поэтому Джин жмёт плечами и говорит что-то о гостеприимности, на ходу засыпая.       «Это мило» - проносится в голове Юнги, когда он смотрит на опухшее лицо Джина и его попытки не закрывать надолго глаза. Он уверен, что старший сразу же пойдет спать, как за ним закроется дверь, поэтому немного спешит, скомканно прощаясь напоследок. Джин сонно машет ему рукой и закрывает за ним дверь, и он не скрывает улыбку, не улыбаться такому милому лицу очень сложно.

***

      — Если не сложно, открой дверь, пожалуйста. Я грязный! — кричит с кухни Джин, и Юнги откладывает сбор чемодана в сторону и идёт открывать дверь.       — Поздравляем! — хором кричат Чонгук и его супруга, но резко замолкают увидев Юнги. Он тоже удивлён. Было такое ощущение, что тихое спокойствие закончилось этим звонком в дверь. Юнги врезается взглядом в глаза Чонгука. Чон смотрит напряжённо, цветы в руках сжимая сильнее.       — Юнги? — Джин где-то близко, и Юнги хочет с хлопком закрыть дверь, что и делает. — Кто-то приходил?       — Не думаю, что это хорошая идея. — держа руки на ручке двери говорит Юнги. Джин хмурится и переводит взгляд на его руки, а затем кивает, будто давая добро на разрушение тихой гавани.       — Что это было, Джин? — Чонгук все ещё сжимает в руках цветы, а его жена смотрит на Джина удивлёнными глазами. — Почему прокурор Мин здесь? — не переводя взгляда спрашивает он. Джин смеётся вдруг и слегка бьёт младшего по плечу.       — А что? Ревнуешь? — Сани, жена Чонгука, присоединяется к смеху Джина, но Чонгук остаётся серьезным.— Да ладно. Перестань. Юнги был просто удивлён, увидев тебя. Так ведь? — Джин переводит вопрос на него, и Юнги заторможенно кивает. Больше Чонгук никаких вопросов не задаёт, а вручает свой букет старшему и проходит вглубь квартиры. У Джина улыбка не исчезает с лица, и Юнги считает его превосходным актёром, поражаясь ему. Он бы, наверное, так не смог.       Вечер проходит почти дружелюбно, за исключением хмурого Чонгука и не менее хмурого Юнги. Он, вообще-то собирался съезжать, но чемодан так и остался не собранным в гостевой комнате, а сам он сидит слева от Джина и ужинает вместе с ними. Конечно, он мог бы уйти, но не сделал этого, а теперь он наблюдает за через чур весёлым Кимом и за его внутренними распадами.       — Ты, блять, чертов мазохист! — громко говорит Юнги, чтобы Джин его точно услышал. Потому что ранее, когда он говорил об этом, Джин будто не слышал его. Юнги очень возмущён таким отношением старшего к себе. — Ты больной? Какого хрена ты творишь? Я думал, ты переехал, чтобы он не нашел тебя? Что за больная любовь у вас двоих? — Юнги срывается на крик, зная, что не имеет никакого права. Но он вечный свидетель разбитого сердца Кима и ему это уже порядком надоело. — Слушай, Сокджин. Если тебе больно, ты должен это сказать прямо, чтобы тебя поняли, а не улыбаться. Он, если действительно тебя любит, услышит тебя. — заканчивает он и допивает бокал вина до дна.       — Я не могу. Я не могу, Юнги. — тихо говорит Джин и крутит свой бокал в руках. — Это сложно, это больно, но я действительно был рад его видеть.       — Не ври! Ты готов был разрыдаться, как девчонка, когда услышал, что они ждут пополнения! Что за бред, блять! Как он мог такое сказать тебе? Ты уверен, что он тебя любит?       — Не смей сомневаться в нашей любви! — Джин соскакивает с места, и бокал в его руках соскальзывает с рук, с треском разбиваясь о пол. — Не смей размышлять о том, чего ты не знаешь!       — Он отказался от тебя. — Юнги поднимается со своего места и встаёт напротив Джина, у которого глаза горят злым оттенком. — Он бросил тебя, даже не поборовшись. О чем ты говоришь? — кричит Юнги, и Джин вдруг отворачивается от него, зажимая рот руками. Его прекрасные плечи трясутся от молчаливого рыдания, он старается не издавать звука, но проваливается, оседает на пол и кричит так громко, что у Юнги сердце замирает. — Ты должен прекратить это, хён. — тихо говорит он, присаживаясь рядом с ним. — Ты должен прекратить.       Юнги ловит Чонгука между судебными процессами и бросает: «поговорить надо». Тот кивает головой, и они уходят в сторону кабинета Чона.       — Оставь в покое Сокджина. — сразу говорит Юнги, как дверь за ними закрывается.       — Не могу. Нас многое связывает. — холодно чеканит Чонгук. — Я люблю его.       — Но это не помешало тебе жениться на другой и сделать ребенка. Кажется, любит только Джин, а ты все еще играешь. Слушай, если не хочешь стоять у него на похоронах, остановись. Сокджин хороший человек и такого отношения от любящего человека он не заслуживает. — Юнги открывает дверь, но его останавливает отчаянный голос Чонгука:       — Ты можешь мне не верить, но Сокджин единственный, кого я люблю и буду любить. Я хочу чтобы он был счастлив.

***

      Сокджин снова пропадает. Юнги не считает, но знает, что последняя встреча была около двух месяцев назад. Он даже в ресторан перестал приходить, потому что чужую боль не мог видеть. Человек умирающий внутренне, старается быть живым. Юнги много думал об этом. Сокджин вызывал у него только хорошие эмоции и грустные воспоминания.       Закрыв кабинет, он выходит из здания и замирает. Сокджин и Чонгук о чём-то спорят прямо перед прокуратурой. Судя по грозному виду Чонгука, тот отчитывает старшего, но Ким не признает. Юнги неосознанно подходит ближе.       — И чем тебе он так понравился? — слышит он голос Чонгука и останавливается.       — Он честен со мной, не жалеет меня, как ты. Я получил все твои цветы с извинениями. Там сквозило жалостью. Я не потерплю такого отношения к себе.       — Сокджин! — Юнги зовёт старшего, и Джин обогнув Чонгука, подходит к нему.       — Я должен тебе ужин. Привет. — быстро говорит Ким и опускает глаза вниз.       — Ресторан выбираю я. Пошли. — Юнги прикасается к руке старшего и затем, задумавшись на секунду, переплетает свои пальцы с его. 4.       — У тебя действительно нет гордости! — Юнги открывает дверь своего авто, силой заталкивает Джина и громко хлопает дверью. Он зол. — Скажи мне, — Юнги садится на свое сиденье и круто поворачивается на месте в сторону старшего, — Сокджин, какого хуя ты здесь? Хотел посмотреть на реакцию Чонгука? Хотел чтобы он приревновал тебя? Что ты тут забыл? — он не кричит, но его голос сочится злостью и разочарованием. — Ты снова делаешь это... Пользуешься другими людьми, чтобы...       — Я приехал попрощаться с тобой. — перебивает Джин. — У меня самолёт вечером в Гонконг. Я не знал твоего адреса, и телефон сменил, поэтому не мог позвонить. В какой-то мере я знал, что могу встретить здесь кроме тебя и его, но это было не с той целью, о которой ты говоришь. В этот раз я не использовал тебя, чтобы забыться. В этот раз, я пришел попрощаться. Ты оказался рядом в тот самый переломный момент и, наверное, из-за тебя я смог пережить его. Сложно сказать, что мы друзья, но вспоминая о тебе, мне становится тепло. Поэтому я тут. Просто пришел попрощаться.       — Надолго ты улетаешь? — Юнги остывает мигом и откидывается на свое кресло. Он смотрит вперёд, не смея смотреть на Джина.       — Контракт на два года. — Юнги чувствует, что Джин повернул голову в его сторону и смотрит на него. Наверное, он хочет ещё что-то добавить, думает Юнги, но не решается. — Про Гонконг знаешь только ты. — Джин отворачивается от него и собирается выходить из машины.       — Поехали на море? — Юнги говорит это так быстро, чтобы Джин не успел выскользнуть из машины. Кажется, сегодня оказаться на море нужно именно Юнги, а не Джину.       В машине грустно. Обычно, когда они едут на море, атмосфера в машине такая, будто нужно только доехать до места и настанет облегчение, но не в этот раз. Юнги думает, что никогда не встречал такого сильного человека, как Сокджин. Его предали, растоптали, проехались бульдозером по сердцу, но он упорно собирает свои осколки и движется вперёд. Даже если больно и руки изранены в кровь. Он понимает, что, наверное, больше никогда не встретит Сокджина. Больше нет причин.       Мин Юнги будет хранителем самых глубоких шрамов Ким Сокджина.       На море пахнет прекрасно. Ветер холодит лицо, и они садятся на сырую землю, как это делали раньше. В этот раз Юнги не тянет подолгу смотреть на спокойную гладь морской воды, не хочется слышать громких птиц и смех мимо проходящих людей. Он хочет рассмотреть Сокджина. Запомнить его лицо, запомнить его прекрасно-грустные глаза, запомнить те эмоции, которые он испытывает рядом с ним.       — Будь счастлив, Ким Сокджин. — говорит он, когда Джин переводит взгляд на него. Старший улыбается вдруг мило, прикрывает глаза и кивает.       — Будь счастлив, Мин Юнги. — шепчет он и Юнги обещает себе, что обязательно исполнит желание Джина. Два года спустя.       Джин на кантонском говорит акцентом, но местные его понимают и иногда отвечают ему на английском. В таком городе, как Гонконг, очень сложно подружиться с местными, которые уже устали от таких приезжих, как Джин и от суеты вокруг. Он их понимает, их лёгкое раздражение и нежелание говорить, но все равно не перестает быть с ними добрым. Иногда бывает очень сложно, хочется раздражённо все бросить, взять билет в Сеул в один конец и улететь. Но в Сеуле его никто не ждал.       Прошло два года, как он уехал. Два года, как он забыл свою старую жизнь, закрыл книгу и начал новую. Два сложных года одиночества и грусти. Он не понимал источник этой грусти. Неужели, удивлялся Джин, он не забыл Чонгука? Неужели, он не забыл ту любовь, которую не спас? Отгоняя эти мысли прочь, он погружался в работу и смотрел на Южно-Китайское море и вспоминал то самое море, на берегу которого он смеялся, а затем плакал. То самое море, на берегу которого он попрощался с Юнги.       Время шло, но воспоминания будто застыли на одном фрагменте и крутились в голове на повторе. Правду говорят: «куда бы ты не шел, ты всегда берешь себя с собой». Если проблемы именно с тобой, то никакой континент и город тебя не спасут. За два года он так и не добился гармонии с собой. Он не пришел к соглашению. И это угнетало.       Он спрашивает себя иногда, чтобы он сделал, если бы вернулся в Корею. Пошёл бы он к родителям или к Чонгуку, или в свой ресторан, который до сих пор приносит доход? Или же он поехал бы на море. Да, он, наверное, выбрал бы море. Аджуму, которая готовит самую вкусную лапшу из морских водорослей; всегда теплое море с кричащими чайками; веселого аджосси, который обнимает на прощание, как родного. Он бы выбрал сыроватый песок, теплый плед и обжигающе теплый виски. Он бы определенно выбрал море.       Юнги в то же время, что и Джин пытается быть счастливым, как и обещал. О, он действительно пытается. Но каждая попытка заканчивается провалом. Каждый раз, думая о том, что он должен быть счастлив, чтобы сдержать обещание, он невольно вспоминает Джина на берегу моря с теплой улыбкой на лице. Наверное, Юнги тогда был счастлив. Именно в тот момент. В тот самый миг, когда Джин мило улыбнувшись, закрыл глаза и прошептал: «будь счастлив, Мин Юнги». Да, именно тогда, когда Джин был рядом, он был счастлив. Сейчас счастье — это просто набор букв и многообещающее звучание.       Не было и дня, когда он не вспоминал Джина. Будто с его отлётом спокойствие в жизни Юнги покинуло его. Тихая гавань была безжалостно разрушена. Он несколько раз, когда было особенно тяжело, ездил на море, но казалось, что природа осиротела без Сокджина. Она не была с ним приветлива, Юнги было холодно, и он возвращался домой разбитый. Море скучало по Джину, как и Юнги.       — Ты скажешь мне, где Сокджин? — Чонгук появляется перед ним совсем неожиданно, но Юнги лениво поднимает голову, словив взгляд полное надежды. Самое жестокое чувство — надежда. Она подпитывает даже тогда, когда уже все закончилось, когда уже пусто. Она живёт в сердце и тихо шепчет, что «надежда умирает последней».       — Я не знаю, где Сокджин. — наверное, ему было бы легче, если бы он действительно не знал, где Сокджин. Но он знает и это знание ничего ему не даёт, кроме садистского желания полететь в город миллионник и отыскать там старшего. Он бы спросил, счастлив ли Джин, ведь он - нет. Он ведь так и не сдержал обещание. — Я действительно не знаю, где он. — Юнги оглядывает хмурого Чона, который сжимает руки в кулаки и развернувшись, словно солдат, уходит прочь. Чонгук задаёт этот вопрос на протяжении всех двух лет, но Юнги не понимает, почему именно ему? Почему не родителям Кима, почему не его друзьям? Или почему вместо того чтобы спрашивать, Чонгук не начнет искать его. Желание может перевернуть горы и победить. Как говорится, было бы желание.

***

      Аджума встречает Джина с широкими объятиями и несколькими новыми морщинками. Она говорит, что скучала очень за таким красавчиком и кричит своему супругу:       — Дорогой, внучок вернулся.       Джину до дрожи в сердце тепло. Он готов расплакаться от счастья и ещё крепче обнять стареньких людей. Наверное, его никто так не ждал, как они. Аджосси из далека отчитывает его за беспечность, но подойдя ближе, хлопает его по плечу и заключает в свои крепкие объятия. Аджума готовит ему любимые блюда и садится рядом, чтобы проконтролировать.       — Айгууу, ты так похудел. Где же ты был, мальчик мой? — действительно, где он все это время был? Зачем он потратил столько времени на обман самого себя?       — Бабуля, твой красавчик покорял другие страны, ведь такую красоту нельзя прятать. Ну, посмотри на меня. — игриво говорит Джин и делает позу цветочек, при этом приторно улыбаясь.       — Действительно.— громко смеётся аджума и проводит рукой по волосам. Это тот самый жест, когда кто-то хочет утешить. Эта старая женщина видит то, что так тщательно пытается скрыть Сокджин.       — Я могу остановиться у вас, бабуля? — спрашивает он вдруг, и женщина сразу же кивает.       — Конечно. Дорогой, наш мальчик будет гостить у нас! — громко говорит она, и пару посетителей на них оглядываются, с интересом наблюдая за счастливым лицом хозяйки заведения. Джин тоже счастлив. Он всегда хотел иметь дом на берегу моря. Его мечта частично сбылась. Аджума поднимается с места и собирается уходить, но вдруг останавливается, и пару секунд раздумывая, говорит. — Тот парень. Он часто сидит на берегу. — в голове Джина всплывает «Юнги», и сердце вдруг сжимается от волнения. Аджума уходит, оставляя его одного со своими мыслями.       — Ты должен был быть счастлив, так что ты здесь делаешь? — задаёт он вопрос, будто Юнги сидит рядом с ним.

***

      С моря дует холодом, но он все равно сидит на берегу, вытаскивает теплое виски из кармана и открыв, делает глоток.       Кто-то присаживается рядом и Джин безмолвно протягивает свое пойло.       — Все такое же теплое. — хриплый голос звучит приглушённо, и возвращает ему алкоголь.       — Откуда ты узнал? — задаёт он вопрос, и потом только оборачивается на Юнги, который укрывает их пледом, садясь поудобнее.       — Аджосси позвонил. Я думал не успею. — говорит Юнги, и Джин кивнув, кладет свою голову на худое плечо Мина. — Ты должен был быть счастливым.       — Ты тоже. — Джин шепчет. Его шепот будто растворяется в морском воздухе, но Юнги лишь хрипло смеётся.       — Сейчас я счастлив.